В XVI веке в Нидерландах имя Грета стало практически нарицательным. Так называли любую сварливую женщину и даже женщину, у которой испортилось настроение. Среди фламандских пословиц есть одна, которая хорошо подходит к иллюстрации происходящего на картине: «Она могла ограбить ад и вернуться невредимой». А присутствие многочисленных женщин, вступивших в схватку с демонами, может быть связано с другой фламандской пословицей: «Одна женщина готовит еду, две женщины – устраивают большие неприятности, три – ярмарку, четыре – ссору, пять – это уже армия, а против шести – сам дьявол безоружен». Существовали и другие сатирические присказки о женщинах и их сварливом нраве, способном свести с ума не только мужчину, но и самого дьявола. Так, по другой легенде, Грета была настолько сварлива, что за все свои бесконечные споры с мужем попала в ад. Однако за свой несносный характер она была изгнана оттуда и вернулась на землю. При такой интерпретации картину можно считать одной из самых провокационных антифеминистических работ в истории мировой живописи.
В приведенных примерах раскрывается особое средневековое мировосприятие, в котором любое живое существо – привычное, экзотическое или фантастическое – выступает чудесным образцом божественного творения, преподносящим нам важные моральные уроки и предостерегающим нас от опасностей не только физического, но и духовного порядка
Животные лучше всего подходили для нравоучительных целей по двум причинам. Первая – это естественное родство человека и животного, которое люди ощущали с самых древних времен. Вторая причина – это подчиненное положение животного по отношению к человеку, ведь только человек был создан по образу и подобию Господа
мы не можем полностью понять себя самих без того, чтобы в начале познать природу всех живых существ», добавляя, что «природа – лучший путеводитель и учитель»
Каждая тварь выступала в роли своеобразного педагогического инструмента, демонстрируя либо хороший, либо плохой пример. При этом вторая категория примеров была гораздо представительнее первой.
Отсюда вытекает и особая эстетика средневекового образа – условное изображение с отдельными гипертрофированными чертами выглядит исходя из задач бестиария более убедительным, чем изображение, созданное по принципу «как в жизни
тексте бестиария сказано, что, приняв человеческую плоть, Он (Христос) сошел в ад и, разорвав его внутренности, вывел оттуда тех, кто несправедливо содержался там. Он уничтожил саму смерть, воскреснув из мертвых. И получается, что в символическом контексте гидрус – это не хитрый убийца крокодила, а положительный герой, ассоциирующийся с самим Христом!
Символическая интерпретация всех окружающих человека существ и явлений – еще одна характерная черта средневекового мышления. Животные не стали исключением. Каждая живая тварь аллегорически воплощала собой определенные качества, соотносящиеся со строгой системой христианской морали.
Все представители фауны делились на следующие категории: четвероногие, птицы, рыбы, змеи и черви. Все виданные и невиданные твари распределялись по этим пяти группам. Такая классификация была далека от идеальной: так, пчелы оказывались в разделе про птиц, а к рыбам относились не только собственно рыбы, но и все твари, обитающие в воде, в том числе киты и морские млекопитающие, а также различные фантастические существа вроде сирен.
