Бояться можно. Поддаваться страху — нельзя.
— О да, гораздо лучше было бы бросить тебя на дороге, под колесами того придурка, что гнался за нами, — вскочил на ноги Гарри. — Ты же еле перебирала ногами! Ты вообще что-то, кроме круглосуточного сидения в углу и выдавливания жалости к себе, делаешь?
Гарри потер веки и, тяжело вздохнув, присел на корточки.
— Показывай ногу, я ее осмотрю. Все-таки я спортсмен. И будем двигаться дальше, если ты не хочешь остаться здесь и продолжать ныть, как привыкла, — твердо сказал он.
Бояться можно. Поддаваться страху — нельзя.
— Тебя никто не просил меня спасать, — отчеканила я.
Эдриан схватил меня за подбородок и надавил на него большим пальцем, заставляя поднять голову. Встретившись взглядом с его темно-шоколадными радужками, я моментально забыла все колкие слова и остроумные ответы, которые придумывала. В ушах звенело, я могла смотреть лишь на него, казалось, весь мир сосредоточился вокруг этих сжатых губ.
— Меня не надо просить, — произнес Эдриан и медленно наклонился.
Не знаю, какой реакции ожидала, может быть, что муравьи встанут на задние лапки и хором скажут: «Привет». От этой мысли я немного повеселела
Взрослые часто думают, будто дети ничего не замечают, только обычно все оказывается совсем наоборот.
Тебя никто не просил меня спасать, — отчеканила я.
Эдриан схватил меня за подбородок и надавил на него большим пальцем, заставляя поднять голову. Встретившись взглядом с его темно-шоколадными радужками, я моментально забыла все колкие слова и остроумные ответы, которые придумывала. В ушах звенело, я могла смотреть лишь на него, казалось, весь мир сосредоточился вокруг этих сжатых губ.
— Меня не надо просить, — произнес Эдриан и медленно наклонился
«Если только ты действительно его любишь!»
— Пора научиться контролировать страхи и преодолевать слабость
— Вероника! — прорычал Эдриан, поймав меня за локоть. — Мы почти пришли, ты можешь хотя бы несколько минут не пытаться самоуничтожиться?
