Александр Александров

До Бога — высоко. До царя — далеко

Существуют ли параллельные миры?

А что, если портал в иное измерение рядом, в соседнем здании, куда вы заглянули по будничным делам?

Люди там могут казаться вполне обычными и старательно копируют российскую повседневность. Только вот, витает в воздухе что-то…

Глава 1

Жизнь свою Сергей Иванович не считал интересной.

По крайней мере — до событий этого невероятного дня… ночи… скорее — суток.

Работа завхоза в городском лицее давно стала для него привычной рутиной. Дома, после развода, его не ждала прекрасная жена. Богатств не скопил. И друзья почему-то оказались так далеко, что и заехать или забежать в гости никто из них, как правило, не мог. Даже проезжая через его городок, не находили минутки, чтобы повидать старину Саблина. Иногда звонил Славка — философ и прагматик до мозга костей и кричал в трубку: «Серега! А я только что вернулся из Мексики! Представляешь?!» Славку грех было не послушать, он объездил уже половину белого света, и завидовать ему смысла не было давно — не догнать.

Коллеги по лицею педагоги, считали несколько ниже своего достоинства близко сходиться с завхозом, хоть и бывшим учителем истории. А техперсонал — подчиненные Сергея Ивановича — считали его слишком умным для себя. Да и понять не могли, как это из педагогов человек смог пойти в завхозы?

А ушел просто.

Однажды не выдержали нервы и в ответ на издевательство зарвавшегося юнца — сынка влиятельных родителей — он отвесил наглецу оплеуху. При всем классе. И не подумал извиняться.

А такое — в государстве, где царствует ювенальная юстиция и несовершеннолетние хамы имеют все преимущества перед взрослыми по закону, — для педагога равносильно самоубийству.

Прекрасно понимая, что будет дальше, не долго думая, Сергей Иванович отправился писать заявление на увольнение и директор, мужик иногда вполне адекватный, бумагу быстро подписал.

Так что, когда жалобы разгневанных родственников маленького гаденыша дошли до начальства, Сергей Иванович уже не работал в лицее. А по судам и полициям, слава Богу, родители тогда бегать поленились.

Через год, когда шум утих, Никита Сергеевич — директор лицея предложил ему вернуться. Но, учителем, Сергей Иванович работать зарекся. Благо открылась вакансия завхоза. Так вот и случилось.

Жизнь потянулась серой липкой лентой. Дни сменялись ночами и наоборот. Случались авралы, и тогда крутиться приходилось как белке в колесе. Бывали аварии.

На системе водоснабжения или отопления. Тогда завхоз просто жил на работе.

И днем и ночью.

Но, чаще все было тихо и мирно. С начальством Сергей Иванович ладил. Заместители, которых у директора было аж шесть, на завхоза вообще внимание редко обращали. Так, если где что сломалось…

Одна, правда, толстая бабенка — Зоя Юрьевна, такого о себе мнения высокого придерживалась, что разговаривать с ней было трудно.

«Вы понимаете?! — Истерично закатывала глазки она, — у меня двадцать шесть классов-комплектов! И вы считаете, что я еще должна помнить как зовут у нас завхоза?!»

На таких, Сергей Иванович давно плюнул, и все их потуги по самовозвеличиванию присекал быстро и беспощадно.

«Зоя Юрьевна! Воспользуйтесь бритвой Оккама и скажите мне суть своих претензий?» — Брал быка за рога он. Озадаченная дамочка начинала медленно соображать, а кто же собственно такой Оккам, и, причем тут его бритва? И на короткое время забывала о собственной гениальности. Говорила просто и ясно. И, иногда даже чувствовала себя неловко.

Директор вызывал куда больше вопросов.

Не всегда можно было назвать его человеком уравновешенным, мог и рявкнуть в сердцах. Но, в целом, дело у него превыше всего. И вкалывать может с утра до ночи. Без перекуров. Да не пьет! И кругом порядка добивается. «Просто не русский какой-то директор! Инопланетянин будто.» — Проскальзывала иногда мыслишка. Но, народными пословицами и поговорками так и сыпет. Какой же — не русский?

«Сергей Иванович! Ты завхоз, ерш твою меть, или погулять просто вышел?! Тут же не просто семь раз отмерь, и один хрен промажешь! Тут ухо в остро, хвост пистолетом! А коли не вышло, так и волки сыты, и баба с возу! Ох, дождешься, женю я тебя!» — говаривал он.

Жена, кстати, у Сергея Ивановича была, как у всех. Почти десять лет прожили.

Она именно тогда и ушла, когда муж без работы и почти без денег оказался.

Да и ладно бы к другому убежала. Нет. Что в двое обиднее Сергею Ивановичу показалось — ушла просто: «… потому что ты неудачник!» И все.

Так и жил Сергей Иванович, чудес не ждал, тянул свою лямку завхозовскую честно, но, как говорится: «Улица полна неожиданностей».

Вот и сегодня, двадцать пятого октября, день никаких сюрпризов не обещал.

* * *

Здание сразу показалось Сергею Ивановичу огромным невероятно.

В Правобережном районе ему бывать приходилось редко — жил и работал на другой окраине — в старом, деревянном городе.

А коли бывал в здешних каменных джунглях, этого монстра как-то не замечал. Может — слишком серый и безликий? Мимо пройдешь, и в памяти не останется.

Он долго дивился на чудо архитектурного безобразия, восхищаясь размерами: «Чтобы у нас, да такое чудище! А ведь не помню его, хоть убей. Поразительно».

Вывески, правда — никакой.

Но… еще раз сверился с адресом на бумажке: «Суворова четыре. Пятый этаж. Кабинет пятьсот двадцать три» — Все верно. Сюда.

Сергей Иванович решительно шагнул ко входу: «Делов-то — пятнадцать минут. Заберу контракт, и все», — Задорно подумал он.

И, вот, десять лестничных пролетов позади.

Еще шаг, и он вывалился из тамбура в пятый этаж мокрым, усталым и растрепанным пингвином.

«Фу-у! — Снова стянул шапку и огляделся. — Ишь, ты!»

Потянул замок куртки, расстегивая, и задумчиво помахал на разгоряченное лицо головным убором.

Длинный, широкий и белый коридор двумя ровными рядами дверей устремился вдаль.

И конца ему нет — вообще…

Бесконечность.

Мужчина повертел головой, оглядываясь, оценил, и вдруг удивленно присвистнул: «Двери — то, не нумерованы!»

И который тут пятьсот двадцать третий?

Он почесал переносицу, растерянно всматриваясь в пустой коридор. Тяжело прислонился к стене. Старательно отдышался.

Подошел к одной двери. Замер, прислушиваясь.

Ничего.

Приложил ухо ко второй — тишина.

— Да, ладно. Язык до Киева доведет. — стукнул он в первый кабинет, и решительно толкнул дверь.

Открылось легко.

— Здрассте! — Он шагнул в полутемную комнату. — Это не номер пятьсот двадцать три, случайно? Потряс головой, зажмурился — нет, не чудится.

Комнатка — странноватая: полумрак, кровати в два яруса и… пустота. Кажется — никого.

Легкий шелест метнулся от стены к стене.

Словно сюрприз для именинника готовят, ждут, прячутся до времени, чтобы потом с радостными криками и кривляньями, выскочить к ошарашенному виновнику торжества.

Что за офис такой? — испугался Сергей Иванович и попятился.

За спиной громко хлопнуло.

— Ой! — Испуганно присел он.

— Проходи сюда! — Донеслось из полумрака.

Мужчина робко оглянулся. К двери прислонился, скрестив мощные руки на груди, жилистый парнишка в майке. Он ласково улыбнулся. Блеснули крепкие зубы.

Что же это?

— Иди сюда! — Снова окликнули из комнаты.

Пленник засеменил к кроватям, протиснулся в проход и оказался перед грубым деревянным столом, за которым трое.

— Как звать? — Спросил ничем не примечательный мужчина средних лет, что сидел посередине.

— Сергей… Иванович…

— Присядь, Сергей Иванович. — Непримечательный кивнул на лавку, пытливо оглядывая пришельца.

— Да я, собственно…

— Сядь. — Жестко потребовал молодой здоровяк с горбатым носом и пригвоздил своей тяжелой лапой мужчину к лавке, сам — рядом.

— Я пятьсот двадцать третий искал… — Сергей Иванович осекся. Непримечательный не ласково глянул, во взгляде блеснула сталь.

У нас к тебе дело. — Начал он.

«Бог мой! Какое у него может ко мне быть дело? Я ж тут случайно. Он меня и знать не знает…», — Забеспокоился Сергей Иванович.

— Ерунда. Тебе не трудно будет. — Непримечательный не отводит взгляд. Слева от Сергея Ивановича пристроился другой — смуглый, как цыган, глазки бегают, плотно придвинулся.

— Сегодня ночью…, — Продолжил тем временем Непримечательный.

— Ночью? — Округлил глаза Сергей Иванович.

— …да, к полуночи. И, я думаю, ты отлично справишься. Возьми. — Он резко воткнул в стол длинный узкий нож. — Войдет посетитель. В двенадцать часов. Будет уже темно. Ты дождешься его у двери и, когда я начну с ним говорить — приставишь к горлу.

И все. — Холодно улыбнулся Непримечательный. — Ты, я вижу, мужик аккуратный, — подмигнул он, — и дело не хитрое.

Попытается вырваться — режь.

Справишься?

Горбоносый придвинулся к Сергею Ивановичу близко.

«Справишься?» — легонько ткнул он соседа в печень.

Резкая боль перехватила дыхание.

Знает куда бить, собака!

— Я… — пробормотал Сергей Иванович, и растерянно отвел глаза.

Цыганенок уже вертит в руках его шапку, паспорт, вынул деньги, телефон. Вопросительно посмотрел на Непримечательного, и оставил все себе.

— Ну, так что? — Устало прищурился главарь, — договорились?

Горбоносый сжал плечо мужчины: «Ты ж неприятностей не хошь?» — шепнул жарко в ухо.

— Д… да… — Выдавил из себя несчастный. — Но… почему я?

— Чего? — Равнодушно переспросил главный. — Ах да… моих головорезов — он кивнул на дружков, — он к себе не подпустит! Нужен незнакомый.

Иди, посиди там — на шконке. Стой! — Непримечательный подвинул гостю кружку — Пей.

Сергей Иванович недоверчиво заглянул внутрь. Жидкость прозрачная.

— Пей, сказал! — Хозяин прикрикнул. Невольник залпом выпил. Водка неприятно обожгла горло. Он выдохнул.

Главный кивнул цыганенку. Тот подхватил пленника под руку и сильно потащил к выходу.

Троица за столом тут же занялась картами, громко и весело посмеиваясь.

— Да ты не бойся. — С легким презрением сказал Цыганенок, — Игорь Валерьевич — человек хороший. Настоящий бизнесмен. Он просто романтик по жизни, блатной мир любит. Сам-то он и не сидел, но живет строго по понятиям.

А мы — его помощники, сотрудники то есть. — Он указал несчастному место на кровати, отдал паспорт, протянул нож, и лукавая заговорщицкая улыбочка на секунду тронула его губы. Но, быстро исчезла. — Тут жди. — Резко сказал он.

«Причудливы дела твои, Господи! — с трепетом подумал Сергей Иванович, откладывая проклятую финку в сторону, — и всяк по-своему с ума сходит».

Присел.

Даже если это просто игра, то все равно — виданное ли дело — нож человеку приставлять? А ну как задергается?

А этот: «Режь», — говорит.

Вот так шутки у бизнесмена Игоря Валерьевича!

А какой номер у этой халупы так и не сказали… Страшно.

Сергей Иванович ощутил бездну отчаяния там, где, он считал, душа — в груди. Отчего-то захотелось по-бабьи завыть.

Ну, за что мне все это?

Что за напасть?

Он сел на койке, подтянул ноги, не снимая ботинок, и крепко обхватил их руками. Так посидел минутку.

«Быстро же меня запугали. — Вдруг зло удивился он. — Минуту назад шел по коридору официального здания, и не боялся ничего… и не думал ни о чем таком… Вот. Много ли человеку надо — обстановка незнакомая и несколько угроз. Даже не подтвержденных… И все? Труса празднуем?»

Обида вдруг сильно сдавила горло.

Он опустил ноги и огляделся.

«Дурдом какой-то!

Не верю я, что такое возможно.

Как это так? Дверь закрыл — и другой мир?

Ни фига! Рано вы меня военнопленным объявили, блатыри хреновы!

Да и вообще, у меня дела.

Я на работе. Некогда мне…».

Сергей Иванович еще раз воровато оглянулся.

Люди занялись своими делами. Главные — в карты играют. На соседних койках: кто в телефоне, кто ноутбуком занят.

«Уходить надо. — Решил он. — Пока не поздно».

У двери — вроде — никого.

Пленник тихонько поднялся с койки, и на полусогнутых двинулся к выходу.

Вдруг, краем глаза ухватил движение рядом. Ускорился.

— Сторожат. — Догадался. — А хрен вам!

Резким броском рванул вперед.

Справа нары. Близко. Здесь будут хватать!»

«Ух!» — беглец прыгнул что было духу. Мелькнула темная рука с татуировкой.

«Мимо! — радость удвоила силы, — Вот и все. К черту вас!»

Остальное преодолел в два прыжка, ухватился за дверь и дернул, что было сил, опасаясь, что заперто.

Дверь легко поддалась.

«Держи! — Раздалось за спиной, — Уходит!»

«А-а-а-а!» — Закричал Сергей Иванович, выскакивая в коридор, и бросился вдоль ряда дверей, не оглядываясь, и петляя зайцем.

«Догонят! Поймают! — молотом билось в голове. — Убьют!» Дружный хохот ударил в спину.

Он запнулся.

Кой черт бросил здесь этот маленький цветастый коврик?

Беглец со всего маху грохнулся на пол, запутавшись в этом несчастном половичке.

Оцепенел в ужасе, как под взглядом Горгоны.

Сердце замерло: «Все!»…

Глава 2

Время остановилось.

Его тягучее молчание превратилось в звенящее вечное безмолвие. Оно неумолимо втянуло в себя человека. Распылило его на атомы, бросило по вселенной и заставило так застыть в состоянии небытия, дремучего холода и колдовского оцепенения.

Но, минула вечность и сила взаимного притяжения медленно и нерешительно вначале, еле заметно, двинули частички единой сущности друг к другу и они, сначала, едва двигаясь, но затем все быстрее, нехотя, потянулись в целое и, в конце концов, робко объединились в растерзанную душу Сергея Ивановича.

Он вновь стал человеком.

Спустя три секунды несчастный сделал первый осторожный вдох.

Ничего не случилось.

Минуло два мгновения…

Затем еще два.

Они сцепились в секунду, следующую, и время потекло обычным порядком.

Тишина ласково пощекотала ухо. Сергей Иванович открыл глаза и увидел кусочки грязи на белом полу: мелкие, много. «Не подметают, что ли?» — Подумал он.

Пошевелился.

Пусто. Двери закрыты. Погони нет.

И лишь лампа над головой мигает, жужжит и щелкает.

— Повезло? — Робко спросил он себя.

— Еще как. — Облегченно вздохнул.

Вдруг мягко хлопнула дверь, и звонкие каблучки зацокали по коридору. Сергей Иванович напрягся.

— Вы не ушиблись? — Над беглецом склонилась женщина.

Он испуганно вздрогнул, настороженно оглядывая ее.

«Ишь ты!» — Прям — из рекламного ролика.

Такого идеального создания он еще не встречал вживую.

Опешил.

Белоснежная блузка, смело расстегнута на груди. Короткая юбка, чулки, туфли! Рыжие волосы туго стянуты в строгую, деловую прическу. От близости красивой, ухоженной женщины слегка закружилась голова.

— Я…, — он приподнялся на локтях. — Я…, это…

— Вставайте, я вам помогу. — Красотка взяла его под руку, очень внимательно вглядываясь в лицо мужчины.

— Мы знакомы? — Смущенно спросил Сергей Иванович.

— Куда же вы так спешите? — Заулыбалась, не ответив, она. Блеснули ослепительно белые зубки за ярко алыми губами.

Сергей Иванович поднялся, отряхнулся для порядка и улыбнулся прелестнице.

Украдкой глянул назад.

От злополучной двери убежал не далеко.

По спине волной прошел неприятный холодок: «Шапку украли! — С досадой подумал он. Но, возвратиться уже стало невозможно. — Капюшоном обойдемся. Чертовщина. Расскажи кому, и не поверят. Вот так офис!»

— Вы не знаете, где номер пятьсот двадцать три? — Выпалил он первое, что пришло в голову.

— Зачем вам? — Дежурно поинтересовалась женщина, продолжая пристально разглядывать собеседника.

— Да… там контракт… Начальник оставил, а мне — забрать. А тут номеров нет! — Снова смутился Сергей Иванович.

Красавица открыла дверь.

— Входите. Вам нужно себя в порядок привести. — Еще улыбнулась она.

Сергей Иванович охотно послушался.

— Садитесь. — Хозяйка указала на стул перед красивым полированным столом. Сама обошла его и села в рабочее кресло.

— Я Наталья Сергеевна. — Протянула она руку.

— Сергей Иванович. — Осторожно пожал пальчики гость.

Наталья Сергеевна с самым деловым видом, глядя в монитор, застучала клавишами.

— Так Вы говорите — договор забрать? — Не отрываясь, спросила она.

— Да. — Мужчина восхищенно и плотоядно осмотрел женщину.

— Я сейчас добью документ один, и подумаю, чем вам помочь? — Хозяйка весело подмигнула гостю.

Сергей Иванович пустил взгляд по кабинету, то и дело косясь на прекрасное создание за компьютером.

«Да, уж… — Скорбно вздохнул он про себя, — никогда не устанешь удивляться творениям Божьим…

Мода еще эта! — Он искоса глянул на смелое декольте женщины. Каждый сезон — очередной фокус. И фантазиям этим, похоже, нет предела!

Никогда не знаешь, чего ждать.

Действительно. Выйдешь однажды, теплым майским утром на улицу, совершенно не помышляя об эротике, и вдруг с ужасом обнаруживаешь, что женщины в городе одеты (или — раздеты) в абсолютно прозрачные блузки!

Шок!

Правила приличия диктуют отвернуться, коли рядом раздетая женщина. А здесь отворачиваться некуда. Они повсюду! И ведут себя, как ни в чем не бывало. Делов-то, что фактически в нижнем белье.

В следующем сезоне, будьте спокойны, ваше ханжество будет вновь атаковано. Как? Одним богам известно.

Тонким звериным чутьем обладают они, эти законодатели мод, предугадывая вечное стремление привлекать самцов, не давать им привыкнуть к одному, вечно держать в напряжении, играть инстинктами и… властвовать!

— Вы очень красивы. — Вновь вернул внимание хозяйке Сергей Иванович.

— В самом деле? — Женщина с интересом перевела взгляд на собеседника.

— Очень. — Тихо повторил он.

Наталья Сергеевна недоверчиво оглядела его от макушки до пят, внимательно посмотрела в глаза и, отчаянно счастливо заулыбалась, словно решилась на что-то.

— Ах, — махнула она точеной ладошкой, — что толку-то? Не зря же в России говорят — не родись красивой.

— Странно. — Сергей Иванович удивился. — А что не так?

Очевидно — живи и наслаждайся всеобщим восхищением?

— Да что Вы! — Женщина изобразила усталость. — У нас, — она несколько заикнулась, на словах «у нас», но решительно продолжила, — люди такие невоспитанные. Каждый мужик под юбку заглядывает. Ни какой жизни. У всех только одно на уме. Вот, не отпирайтесь, ведь и Вы такой же? — Она хитро и очаровательно блеснула зубками.

— И? — Не понял Сергей Иванович.

— Что, «и»?

— Вас это огорчает?

— Да.

— Лжете. — Подвел итог он.

— Почему это? — Возмутилась хозяйка, явно разыгрывая недовольство и внимательно отслеживая поведение собеседника. Она просто впилась в него глазами…

— А Вам, не того ли нужно? — Хитро поинтересовался мужчина.

— Мне?! — Наталья Сергеевна приняла оскорбленный вид.

— Ну да… если откровенно? Да вы не сердитесь, мы же просто философствуем. — Заметил он готовые надуться губки. — Просто я иногда думаю, что женщины только и хотят, чтобы мужики теряли от их красоты голову.

Мечта такая… И, кажется у всех…

— Да с чего Вы взяли? — Хозяйка строго и почти возмущенно зашептала. — Это у мужиков, как раз, только секс на уме! Они в женщине ничего иного не видят.

И это, между прочим — старая как мир истина. Чуть ли не в каждом вашем пошлом анекдоте — подтверждение.

Она снова приобрела деловой вид и устремила блистающие гневом глазки на монитор. Застучали клавиши.

Сергей Иванович почувствовал злость.

Ну, ты посмотри!

Эта фифа расфуфыренная, вся от краски и парфюма лоснящаяся, нагло лжет, выставляя себя чуть ли не мученицей святой!

Жертва сексуальных домогательств, ёпэрэсэтэ.

— А мне кажется, что вы — женщины — сами во всем виноваты. — Твердо начал он.

— Как это? — Резко, с готовностью прекратила работу Наталья Сергеевна.

— А так. Сами всегда позиционируете себя как товар. А потом обиженку строите, что вас торгуют. Столько сил и средств на упаковку тратите, страшно становится. И не мудрено, что находятся покупатели.

Разные.

Есть и такие, что подешевле хотят.

А иные и вовсе — даром!

Глядите. — Начал загибать пальцы Сергей Иванович. — Уважающая себя дама, ведь, имеет нарядов не менее десятка. И это среди бедноты. А богатая — и того больше.

А что это за наряды?

Женская мода на месте не стоит.

И только в направлении секса.

Вы на себя гляньте — юбка короткая, чулочки черные. Блуза — мало, что прозрачная — еще и расстегнута, пардон, больше, чем мораль дозволяет.

Это для чего все?

— Это красиво. — Парировала женщина. Щеки ее раскраснелись, глаза заблестели — она приняла вызов.

— Красиво, спорить не буду. Но смысл тут не в эстетике. А простой расчет на встречу с самцом! Всегда готовой быть надо. А ну как — достойный встретится.

— Да вы что тут говорите?! — Взвилась хозяйка кабинета. — Это я — то самцов жду?!

Да я замужем, к вашему сведению…

Сергей Иванович улыбнулся примирительно.

— В таком случае, охота Ваша кончилась? Муж есть, а значит, и смысла нету хорохориться? Так смойте краску, наденьте балахон удобный, обувь без каблука и наслаждайтесь жизнью.

Нет?

То-то!

Парфюм — дорогущий, одежда — на грани приличий, прическа и гаджеты. Все, чтобы привлекать внимание, так?

— Нет не так! — Взвизгнула обиженно женщина. — Мне самой все это нравится. Я хочу выглядеть красиво.

— Для кого?

— Для себя!

— Глупость.

— Нет.

— Лукавите. И вы это знаете не хуже меня.

Сергей Иванович опустил локти на стол и придвинулся к собеседнице.

— Ну, а если для мужа? — С вызовом откатила кресло от стола спорщица. — Я его люблю и хочу ему нравиться. А?

А еще хочу очаровывать других, чтоб ему завидовали, а он ценил.

— Чтобы не вздумал на другой товар зариться? — Ткнул пальцем в стол Сергей Иванович. — Конкуренция. Значит я прав.

— Нет не прав.

— Да и не для мужа вы стараетесь. Нет. — Он поднялся на ноги. — Гнетет вас обычная зависть. Гонка вооружений красоты.

«Если я прекращу за собой следить, а другие — не перестанут», — думаете вы. И страшит вас, что мужчины (и муж ваш в том числе) потянутся к другим. А вас забудут.

Ну, с этим-то согласитесь?

Сергей Иванович укоризненно покачал головой и снова присел на стул.

— Инстинкт. Захватить самого лучшего! Даже если вы замужем.

Инстинкт диктует: самый сильный, приспособленный к выживанию. И нет конца поиску, потому что нет предела совершенству.

Признайте это! Хотя… допускаю, что вы этого и не осознаете…

Он на секунду замолчал, смутившись, потому что Наталья Сергеевна с явным интересом исследователя, склонив голову набок, слушала его мнение, улыбаясь и слегка постукивая пальцем по столу.

— Но, самые страшные хищницы, — продолжил он, — те, что используют инстинкт для борьбы и победы. И тут, вся внешняя упаковка становится и оружием массового поражения в начале, и избирательного действия, когда с жертвой определилась.

А мужчины…? Виноваты ли они?

Смойте краску, смените одежду, уберите запахи чарующие, и вы увидите, что большинство из них пройдут мимо.

Так что — именно вы провоцируете…

А единственное, что стоит на пути этого безобразия — мораль и религия, которые пытаются обуздать инстинкты.

Наталья Сергеевна весело расхохоталась и хлопнула в ладоши.

— Всё! Всё! Сдаюсь. Хоть и не признаю правоты Вашей, но спорить такими умными категориями — это выше моих способностей. Этак вы вспомните еще, что женщина — исчадие ада? — Она залилась звонким заразительным смехом. — И все же мне кажется, вы слишком демонизируете нас, простых бабенок.

Все, что вы нам в вину ставите, имеет цель праведную, между прочим — продление рода. — Она испытующе прищурила глазки. — И, найдя своего избранника, большинство женщин охоту прекращают: детей воспитывают, дом содержат…

— Не правда! — Сергей Иванович замотал головой. — Еще один миф. Ни фига не прекращают. Прячут цели и желания от всего мира, но гнут свое.

— Да? — Наталья Сергеевна недоверчиво покачала головой. — А как быть с теми, кого сексапильностью природа обидела? Это ведь не такая уж и редкость?

По-вашему выходит, они остались безоружными и без цели в жизни?

Что ж — удавиться теперь им?

— Эти вообще — дьяволицы. — Сморщился Сергей Иванович. — Инстинкт — то силы невиданной, с ним не поспоришь. И вот такие дамы соображалку свою на полную используют: кто в науку подается, кто в искусство. А иные в политику или просто в работу с головой. Так доказывают свое превосходство.

А кое-кто — мужские интересы приобретают: курят, выпивают, на рыбалку и за руль согласны, лишь бы к самцам поближе. Слыхал, некоторые спортом отнюдь не женским занимаются…

— Ну, это мы проходили. Сублимация — все по Фрейду. А феминистки как же? — Выбросила последний козырь Наталья Сергеевна, — Их-то в симпатии к мужскому полу не заподозришь?

Сергей Иванович с жалостью глянул на спорщицу.

— Больные.

— Вот тут я с вами согласна! — Наталья Сергеевна в знак примирения протянула руку сопернику. — Хотя, все-таки мужчины сами спрос и создают. Не покупали бы, и не предлагалось. Так я думаю.

Или опять спорить будете? — Она кокетливо стрельнула глазками. — Так Вы искали пятьсот двадцать третий кабинет?

— Да. — Сергей Иванович испытал необъяснимую неловкость. И впрямь, чего накинулся на простую бабенку? Вот она, какая славная! — Он снова легонько пожал красивые пальчики: «Все-таки до чего прелестна».

— У меня пятьсот девяносто шестой. — сказала она. И, большего я не знаю. Поверьте, который год тут работаю, а номера у кабинетов — не изучила. Имена соседей — скажу, а номера — нет.

— Жаль. — Сергей Иванович смекнул, что ему вежливо дали понять о конце аудиенции. — Ну, и на том спасибо. — Он подмигнул очаровательной хозяйке и направился к двери. — До свидания. И все же — вы настоящая красавица. Невиданная!

— Спасибо. — Холодно откликнулась женщина.

Глава 3

Длинные лампы все так же натужно гудят, линолеум поблескивает в их свете и бесконечный ряд одинаковых дверных ручек стройными шеренгами направляется в никуда.

В здании пусто.

Обитатели, как мыши, затаились в своих норках-кабинетах, и никто не спешит помочь в поисках нужной двери.

Тишина.

— М-да… — задумчиво остановился Сергей Иванович, — эдак все кабинеты придется посетить. — Хотя, — ухватился он за спасительную мысль, — она сказала: «Пятьсот девяносто шестой».

Значит, остается только выяснить в какую сторону нумерация, и просчитать.

Он осторожно стукнул в следующую дверь.

— Э-э-э, простите. — Заглянул внутрь, опасливо просунув в проем голову и не входя сам.

За большим рабочим столом человек беседует по телефону. Ноги вальяжно — прямо на блестящей полировке, сам откинулся на спинку удобного кресла, почти лежит.

— О-кей! — Крикнул он в трубку, и замахал Сергею Ивановичу, приглашая войти. — Я же не крэйзи, такую тему мутить. Все, гудбай! — Он бросил телефон на стол, и уставился на посетителя, растянув рот в широкой белозубой улыбке.

— Слушаю Вас. — Еще шире оскалился мужчина, когда Сергей Иванович несмело вошел.

Темные тона одежды мягко гармонируют с модной щетиной и черными, стильно длинными, волосами. Лицо смазливое, глаза умные.

Приятный человек.

— Скажите, пожалуйста, номер вашего кабинета? — Обратился к нему Сергей Иванович. — Снаружи нумерации нет. — Попытался объяснить он, — а мне нужно в двести двадцать третий…

— Номер кабинета? — Удивленно вскинул бровь мужчина, и смачно чавкнул жвачкой. Затем картинно упер в небритую щеку три пальца и склонил на них голову, с неприкрытым интересом разглядывая посетителя.

— Ну, да. — Сергей Иванович в нетерпении взбрыкнул ногой.

— Конечно! — Вдруг радостно вскинулся хозяин кабинета, казалось, удачная идея пришла ему в голову, — я скажу Вам номер, сейчас же. Но, Вы присядьте. Располагайтесь.

Я только займу несколько секунд Вашего времени. Раз уж зашли… Не возражаете?

— Пожалуй. — Согласился посетитель.

— Тогда здесь. — Небритый ткнул пальцем в листок, который ласково придвинул к краю стола. — Распишитесь.

— Зачем? — С улыбкой поинтересовался Сергей Иванович.

— Это за права человека в России. Вы же не против соблюдения их в нашей стране? — Он явно сделал ударение на слове «нашей».

— Не против. — Согласился Сергей Иванович и черкнул в графе «подпись». Рядом написал фамилию.

Небритый тут же потянул листок к себе, по-прежнему широко улыбаясь.

«Против кровавого режима…» — Выхватил взглядом часть заголовка Сергей Иванович.

— Стойте! Погодите. — Заговорил он, — что там, в первой строке?

— Я же сказал, это за демократию и против нарушения прав человека. — Листок исчез в ящике стола.

Нехорошая досада подкатила к горлу. Сергей Иванович почуял обман.

— Я бы хотел посмотреть еще раз. Мне не понятно где я расписался. — Стараясь казаться спокойным, твердо проговорил он.

— Но, я же объяснил. — Невинно захлопал глазками хозяин кабинета. — А показать не могу, там другие подписи. Закон о сохранении персональных данных запрещает. Номер кабинета двести девяносто четыре. — Небритый перестал улыбаться… — Можете продолжать свое путешествие.

Но Сергей Иванович уже разозлился.

Он плотнее уселся в кресле.

— Что за «кровавый режим»? — Вежливо, но с легкой угрозой поинтересовался он.

— О! Вы заметили? Ну, это же общие фразы… — Небритый равнодушно зачавкал жвачкой.

— То есть Вы считаете, что у нас нет демократии, и нарушаются права человека?

— Ну, как говорят по-английски: соу-соу (так себе).

— Где нарушаются?

— А Вы не видите?

— Нет.

— Вы понимаете, во главе угла всегда, в любом бизнесе стоит тематика коммуникаций. Коммуникативная функция — есть определяющая, потому что без надежности в коммуникациях никогда не добиться успеха в корпоративном строительстве. А коммуникации, и это крайне важно, делятся на коммуникации внешние, которые определяют состояние комуникативности корпорации внутренние коммуникации…

— Конкретнее! — Грубо прервал оратора Сергей Иванович.

— Ну, как же… — Борец за права человека оперся о стол ладонями и перешел на нравоучительный шепот. — Жуткий прессинг музыкантов, которые имеют свою позишн… — он сделал скорбную физиономию и придал сострадание взгляду. — А девушки несчастные, что публично высказали свое отношение к релиджн, и попали в присн… как это по-русски — в тюрьму?

И это только то, что на слуху. — Небритый откинулся в кресло и потянул было ноги на стол, но глянув на серьезное лицо Сергея Ивановича, оставил их на полу.

А Крым? — Шепот его стал напоминать шипение змеи. — А политические репрессии? И, наконец, развязывание войны, прямая агрессия…? Это же разрыв и распад коммуникаций…

— Стоп! — Сергей Иванович, протестуя, поднял руку, — Вы повторяете высказывания ненормальных баб американских из телека. Я этой хрени уже вдосталь наслушался. Ну, там-то дуры набитые — повторяют, что папик сказал. Сами не понимают, о чем речь! А ты-то куда? Предатель? — Он вопросительно уставился на противника.

— Да не нервничайте Вы так. Стресс убивает. — Небритый снова широко разулыбался. — Вы только что поддержали мнение элиты — креативного класса, а не предателей. Не стоит отказываться.

— Врешь ты, собака! — Сергей Иванович начал выходить из себя. Эта гадкая небритая чавкающая рожа, обманом получила его подпись. А когда подлог раскрылся, не желает исправлять гнусность. — Где это прямая агрессия тебе причудилась?

— На Украине. — Небритый тоже начал сердиться.

— Докажи.

— Читай свободную прессу, смотри тиви!

— Да, глядели мы ваши «тиви»! Где доказательства? Нету.

— Это так ваша пропаганда говорит. — Небритый оскалился.

— Ни фотки, какой-нибудь завалящей, ни документа! Вранье одно. Я только не пойму тебе-то это зачем? Ты же русский, вроде?

— Именно потому, что я русский интеллигент. — Чавкнул жвачкой прощелыга.

— Да ты идиот! — Совсем разозлился Сергей Иванович, а ну-ка верни мне листок! — Он поднялся угрожающе на ноги.

— Хрен тебе! — Небритый тоже поднялся. — Вот, из-за таких, как ты — мы и в жопе всегда! Вы — русский народ — он уродливо скорчил физиономию, явно глумясь, — народ, блин. Да вы ни работать не умеете, не отдыхать! Ничего кроме нефти добыть не можете. А отдых — пьянка, да дебош. Сволочи! В свинарнике — место ваше…

— Сам возьму! — Сергей Иванович начал обходить стол. Небритый выхватил бумагу из ящика и отскочил в сторону. — Не возьмешь, рожа, быдло! — Лицо хозяина кабинета искривилось в злобную гримасу. — Таких, как ты — вешать надо. Алкаш, ватник!

Последнее взорвало мозг Сергея Ивановича и он бросился на врага.

В эту секунду в кабинет с треском ворвались два дюжих молодца в черной форме.

Хозяин успел ткнуть кнопку вызова охраны.

Вертухаи лихо заломили руки Сергею Ивановичу и прижали к столу лицом.

— Что случилось, Олег Львович? — От двери послышался четко поставленный брутальный голос. Сергей Иванович не видел говорящего, но военные нотки в голосе уловил. Точно так разговаривал его дядька, всю жизнь прапорщиком прослуживший в армии.

— Вот, — запричитал Небритый, — ворвался, оскорбляет, списки пытается отнять. — Выведите его, пожалуйста.

— Вр-р-решь ты, гадина! — Зарычал Сергей Иванович, но ребята сильнее нажали на руки, и боль заставила его умолкнуть.

— Вы его знаете? — Спросил Брутальный.

— Нет, впервые вижу.

— Так чего это он — ненормальный, что ли?

— Конечно. Сумасшедший.

— Это я-то?! — Снова вскинулся пленник.

— А ну-ка поставьте его. — Скомандовал Брутальный. Сергея Ивановича подняли за руки, и поставили перед начальством.

Командир оказался роста небольшого. Но осанка и волевое лицо подтвердили предположение: «Точно военный, хоть и бывший», — Решил Сергей Иванович.

— Хулиганишь? — Резко спросил Брутальный.

— Да я просто… номер узнать… — Попытался объяснить задержанный.

— Молчать! — Рявкнул охранник. — Пьяный еще, поди? — Он принюхался. — Точно.

Вот. Из-за таких как ты, и происходят все неприятности в стране.

Я бы вас всех по лагерям рассадил. — Он с таким же интересом, как Небритый, и Наталья Сергеевна до того, стал вглядываться в лицо Сергея Ивановича. Разглядел его внимательно, хмыкнул что-то про себя и продолжил картинно. — А какой с вас толк? Алкаши. Позорите Родину, и не работаете. Паразиты. — Он страдальчески презрительно скорчил физиономию.

— Ты понимаешь, что жизнь твоя настолько мелка и ничтожна, что грош ей цена?

И бессмысленна, и не угодна ни Богу, ни черту?

Зачем живешь, человече?. — Брутальный стал прохаживаться по комнате, словно вдоль строя, назидательно и довольно театрально выговаривая несчастному провинившемуся.

— Нет смысла…

И думаешь ты о себе как о единственной и неповторимой душе с судьбой удивительной?

Нет.

Пустое место ты. И он. И они. Все! — Указательный палец ткнул в несуществующих «их». — Бесцельна и пуста ваша жизнь — каждая в отдельности. — Он остановился, смерил Сергея Ивановича уничтожающим взглядом, круто повернулся и продолжил шагать.

— А смысл обрести может ваше существование лишь в коллективном усилии. И тогда ты — народ уже. И талантливый и красивый и храбрый.

И смысл обретаешь — в создании культуры этой: как материальной, так и духовной.

А коли ты не желаешь участвовать в этом коллективном усилии?

Хулиганишь, вот.

Зачем?

Расшатываешь основы и устои того, что народом русским зовется?

Выходит, много о себе думаешь? Выбиться, таким образом хочешь?

Себя превозносишь, а сам чего стоишь?

Получается, себя унижаешь: от высокой и красивой общности в ничтожество отбрасываешь…

А коли желаешь, чтобы прощалось тебе отщепенство твое? Так изволь, сначала докажи, что право имеешь. Талантом!

На Руси ведь как всегда было? — Брутальный мечтательно вскинул глаза к потолку. — Таланту все прощается… Ну, или почти все…

Мастеру-то настоящему и запой простят и хулиганство. Лишь бы он в себя пришел, да вернулся к мастерству своему…

Так-то.

А нет в тебе таланта никакого, так — лишь гонор пустой да выпендреж?

И цена тебе с ними — ноль… без палочки…

Ну, что в полицию его сдавать? — Резко, без переходов обратился он к хозяину кабинета.

— Как хотите. — Вяло ответил тот, изрядно заскучав от нежданной лекции.

— Выводи. — Скомандовал брутальный подчиненным, и те вынесли Сергея Ивановича в коридор.

— Твое счастье, — сказал, закрыв дверь, командир, что не люблю я гниду эту. — Он кивнул на дверь кабинета. — Сам бы ему навтыкал, предателю.

Все, иди куда шел!

Охранники развернулись и бодро зашагали вдоль коридора к лестнице.

Сергей Иванович снова остался один.

Глава 4

«Видать дельный мужик, справедливый». — С уважением посмотрел Сергей Иванович вслед уходящим охранникам.

— А этот, точно — гнида! — Он плюнул с досадой к двери борца за права человека и отвернулся. Зайти бы еще раз и надавать этому слюнтяю по шее!

Но, — он сморщился вслед стражам порядка, — эти в другой раз не отпустят.

Вот почему так несправедливо бывает?

...