Заговор Кентервиллей
книга первая
Владимир Сергеевич Гуськов

© Владимир Сергеевич Гуськов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Возвращение в «Нору» и домовой эльф в доме семейства Уизли

Гарри лежал в своей постели, укрывшись одеялом. Глаза его были открыты. Рядом на соседней кровати негромко посапывал Рон – его лучший друг. И теперь, когда всё уже было позади, когда, наконец, уже был уничтожен тёмный лорд Волан де Морт, Гарри не мог заснуть. Гарри мечтал после всех скитаний, лишений и борьбы с тёмными магами оказаться снова в доме семейства Уизли, в доме, ставшим для него тем самым родным, в котором он всегда мечтал быть желанным и вернутся после всех испытаний. Хогвартс тоже был Гарри родным, дал Гарри кров, друзей, и многое другое. Но «Нора» – так назывался дом семейства Уизли, был ближе к сердцу и роднее еще с самого первого знакомства с ним. Гарри с силой зажмурил глаза и открыл их снова. Из глаз помимо воли текли слёзы. Он плакал. Это были не слёзы радости. Тогда ему и не приходила мысль радоваться и ликовать. Он думал о своих друзьях, которые покинули этот мир, которые воссоединились с самыми дорогими людьми на свете: с его мамой и папой, с крёстным отцом Сириусом… и о многих других, чья память стоила этого.

События последних недель прошли у Гарри как в тумане и теперь казались такими далёкими и нереальными, как если б это был дурной сон или давно забытое детство. Самым тяжёлым – были горе и слёзы семьи Уизли по погибшему Фреду.

Огромное количество писем для Гарри приносили совы со всех уголков страны. В них были и поздравления его с победой над темным и наисильнейшим магом Волан де Мортом, и пожелания долгих счастливых лет жизни, и душевные излияния, в которых рассказывалось о восхищении и преданности Гарри. Было в них и о том, что знали, а кое-кто надеялся, что Гарри избранный и одержит верх над тем, «кого нельзя называть». Было два или три письма из министерства магии. В них довольно сдержанным тоном новый министр магии Тимиус Рокфельд извинялся за преследование Гарри и его друзей весь прошедший год, говорил об ошибочной политике своего предшественника, о том, что Гарри Поттер теперь не являлся нежелательным лицом номер один. Прилетело множество сов от семей волшебников, они приглашали Гарри погостить у себя, были приглашения и на городские торжества, которые посвящались его победе над Волан де Мортом. Во всех городах, в крупных мегаполисах и маленьких сёлах, которых нет на географических картах маглов – так называли не способных к волшебству обычных и беспомощных людей маги, люди выходили на улицу, в домах открывали окна и двери. Со всех сторон доносились песни, кричали лозунги о смерти «того кого нельзя называть» и о «мальчике, который выжил» снова. Гарри Поттер стал героем-спасителем полукровок и героем всего волшебного мира.

Броские заголовки газет неустанно говорили об этом. В «ежедневном пророке» описывалась политика нового кабинета министра. Преследование нечистокровных волшебников было прекращено. Все заточённые полукровки, при прежнем кабинете министра, выпущены на свободу. Дементрам запретили выходить за территорию Азкабана, тюрьмы для волшебников, без особого распоряжения министерства магии. Это все случилось именно благодаря ему – Гарри Поттеру!

«Гарри Поттер – амнистирован»! Ему не предъявляется никаких обвинений, и он не подлежит преследованию со стороны министерства. Из заголовков статей и от мистера Уизли Гарри узнавал новости ещё не успевшие попасть в газеты или скрываемые министерством от огласки. Состоялся суд над пожирателями смерти. Половина министерства магии было отправлено в отставку.

«Амнистии незаконно осужденных полукровок, магов и их семей. Дементрам пришлось, к своему неудовольствию, подчиниться министерству и вернуться в Азкабан»! Правда, то тут, то там, в газетах, появлялись упоминания о редких их появлениях в отдаленных уголках страны.

Но всеобщее торжество волшебного мира не тронуло Гарри. Он стал всё чаще замыкаться в себе, не мог спать по ночам и подолгу просто лежал в своей кровати, глядя в потолок.

«Волан де Морт»! Он отнял у него родителей, счастливое детство, принёс множество несчастий близким ему, Гарри, людям. А сколько бессмысленных смертей. Гарри чувствовал себя виновным. Виновным отчасти и в смерти Фреда, Люпина и Тонкс, а ведь у них остался полугодовалый сын. А если б не было Волан де Морта? Если бы он смог убить его на первом году своего обучения в Хогвартсе, когда профессор Кривил был единственным приспешником «тёмного лорда»? И если бы ни кристражи – предметы, в которые с помощью тёмной магии Волан де Морт вложил части своей души, благодаря которым Волан де Морт и вернулся? Всё бы закончилось уже тогда!.

Почему с ним – с Гарри, так распорядилась судьба? Почему отняла у него родителей, дала самого злостного и могущественного врага в волшебном мире? Смерть рука о руку сопровождала его с самого рождения. Пророчество, которое обрекло его на извечную борьбу с Волан де Мортом, зачем оно было сделано? Смерть или судьба виновники его чести? Именно смерть дала свои «три дара» в мир смертных и судьба преподнесла их в руки Гарри. И как после всего этого ему не быть избранным? Неужели пророчество, сделанное много лет назад, когда Гарри только родился на свет, уже предрекло его на страдания? И почему смерть, забрав его семью, забрала и близких ему друзей? К чему такая большая цена? Разве Гарри не заплатил ей сполна? Ведь она и без того забрала у него всё в раннем детстве. Значит уже тогда, судьба распорядилась с ним так. А слово избранный, что оно значит для других? Другим никогда не понять этого. Никогда. Почему потомки трёх родных братьев Певерелов так разошлись в своих путях? Малфои, Поттеры и Волан де Морт! Потомки одной волшебной семьи, уважаемого древнего рода, получившие от самой «смерти» магические дары, оказались по разные стороны в войне. Три брата Перевелы дали таких непохожих потомков. Верно утверждение Гермионы, что без магловской крови в мире волшебников было бы сплошное кровосмешение. В настоящее время, каждые родовитые волшебные семьи кровно связаны между собой. Стоит вспомнить крёстного отца Гарри – Сириуса Блэка и его убийцу – Беатрису Лейстрейндж. И снова Гарри, непроизвольно, вспомнил профессора Дамблдора. Отношение Гарри сейчас к своему профессору и наставнику было другим, чем год или ещё полгода назад. Он и Гарри – абсолютно не похожие друг на друга люди. У них не было ничего общего. Именно поэтому и по недомолвкам, которые возникли между Гарри с Дамблдором, Гарри чувствовал, что профессор его использовал. Дамблдор был его опекуном. Дамблдор отдал его на воспитание к Дурслям. Именно потому, что так было удобно Дамблдору. Потому, что он, Гарри Поттер, должен был исчезнуть на какое-то время из мира волшебников. Знал ли профессор Дамблдор, что Гарри, сын Лили Эвантс и Джеймса Поттера наследник рода Певерелов? Конечно же, да. Ведь профессор Дамблдор брал «мантию-невидимку» отца. Значит, профессор подозревал, а возможно, и знал, что эта самая мантия есть «третий дар» смерти. Ведь сам профессор мог становиться невидимым и без помощи какой-нибудь мантии. Он мог накладывать дезолюминационные чары такой силы, что никакая мантия не обеспечит лучший результат. Эти все факты роились в мыслях Гарри.

Профессор никогда не говорил, что знал родителей Гарри, что их семьи жили в Годриковой впадине – в маленьком городе волшебников. Дамблдор никогда не давал Гарри почувствовать его с собой как с близким или родственным человеком. Никогда не говорил больше того, чем нужно было самому профессору. Да, совершено точно, Дамблдор использовал Гарри. И, от этого осознания действительности, настроение Гарри не улучшилось. Его друзья – вот что действительно было светлым в его жизни. И его… любовь. Самое светлое и сильное чувство на свете. Чувство, которое дало ему, Гарри, силы победить самого Волан де Морта. Одержать верх и в эмоциональном и в физическом противостоянии.

Именно она! Джинни – самое светлое событие в жизни Гарри, смогла вернуть его к жизни. Напоминала, что есть вещи, ради которых стоит жить. И Гарри откликнулся на её чувства и с радостью проводил с ней тихие вечера в «Норе».

В первый свой вечер, после похорон Фреда, Гарри чувствовал себя особо гадко, и просто сбежал из «Норы» в дом 12 на улице Гриммо, в дом, который передал ему его крёстный отец Сириус два года назад. Там он просидел до поздней ночи в кресле у камина и, ни смотря на уговоры Кикимера, не собирался отправляться спать. А куда ему было ещё идти? Это единственное место где можно укрыться Гарри. Дом номер 12 был заточением Сириуса. Был ненавистен его кремтным отцом, а теперь Гарри оказался на месте крестного. Только не ненависть к дому наполняли душу Гарри, а сожаление от воспоминаний, проведённых в нём.

А Годрикова впадина? Место, о котором он узнал менее года назад. То путешествие оказалось таким эмоциональным. Дом родителей Гарри, дом семьи Дамблдоров, Батильды Бекшот, могилы его отца и матери… Памятник в дань уважения памяти Поттерам, когда 17 лет назад Волан де Морт был повержен в первый раз такой большой ценой – ценой их жизней. Годрикову впадину Гарри не считал своим домом и местом, где хотел бы жить. По крайней мере, сейчас, туда он ни за что не вернётся! А здесь он всё же не один: Кикимер так обрадовался появлению своего хозяина, что не смог скрыть слёз радости и обнял Гарри за ноги. Выше он просто не доставал. Но Гарри чувствовал себя очень одиноким и отделённым от всего остального волшебного мира и мира маглов.

Когда старинные часы пробили полночь, огонь в камине зашипел, взвелся вверх магическим пламенем и озарил всю комнату зелёными бликами. От неожиданности Гарри остолбенел, но тут же, выхватил свою волшебную палочку, скорее по привычке, чем от испуга или понимания приближающей опасности. Гарри был уверен, что теперь после победы над лордом Волан де Мортом ему ничто не может угрожать. Но держать волшебную палочку на изготовке стало уже скорее рефлексом, чем привычкой. Гарри привстал в своём кресле и опустил палочку. Из камина медленно выходил Рон Уизли. Чихнув, от поднятой в воздух золы, он тут же встал как вкопанный, изумлённо уставившись на Гарри.

– Гарри?! – не уверенно сказал он, будто и не ожидал его здесь увидеть. – А-а. Это я, Рон! Все тебя обыскались! Куда ты пропал? – И, не дождавшись ответа, добавил:

– Мама с ума сходит, Джинни себе места не находит. Сначала мы думали, ты уединился наверху… Ну, всё это… А-а, и-и. Все расстроились, но когда ты не вышел к ужину, мама очень испугалась. Да и Гермиона с Джинни тоже.

Гарри потупив взгляд в пол, рассеяно слушал Рона и с каждым его словом понимал, что, не осознавая того, причинил близким ему людям волнения, и даже возможно боль. Он вспомнил Джинни. Как он, Гарри, мог уйти от неё, ничего не сказав? Конечно, она отличалась сильным характером и редко когда плакала, но сегодня, в день похорон Фреда… Ей требовалась его поддержка, а он просто напросто бросил её…

Сквозь свои мысли, словно сквозь сон, Гарри почти не разбирал уже слов друга.

– … тебя звали, искали в лесу неподалёку, пока Гермиона вдруг ни сказала, что ты мог пойти сюда…

– Прости меня, Рон. – Прошептал Гарри, поднимая на него слезящиеся глаза. – Я было решил…

Гарри не сказал того, что собирался. Не хотел предстать перед другом в таком плачевном виде. А его следующие слова точно бы сделали из Гарри именно это.

Рон смутился. Но Джинни, появившись за его спиной, кинулась к Гарри и обняла его.

– Ну… я … – булькнул Рон. – Всё понимаю… Пожалуй, пойду скажу, что ты нашёлся… Что бы мама не волновалась…

Последние слова Рон скорее пробубнил себе под нос и исчез в пламени камина.

Короткий момент из жизни живого переживающего волшебника. Момент прошлого, все-таки свершившегося на радость избранному.

Перед тем как погрузиться в неясный сон, Гарри вспомнились его верные, погибшие друзья. Вспомнилась его белоснежная сова Букля – единственный друг в доме Дурслей, когда он жил в их доме на Тисовой улице. Она давала ему силы выдержать заточение в грубом и неприятственном магловском доме. Теперь её шуршание крыльев о прутья клетки больше не раздавались в темноте.

Вспомнился и профессор Снейп, к которому Гарри относился теперь по-другому, как к хорошему другу и с сожалением к прошлому… Гарри лежал и тихо плакал. Он не старался отогнать от себя эти тяжёлые воспоминания, наоборот, он хотел вернуться в них. Хотел пожертвовать собой, лишь бы не было их смертей. А Сириус, сколько ему выпало на его тяжкую долю? А родители Гарри?…

Поттер медленно погрузился в дрёму и в наступившей тишине негромко раздавались удары по трубам. Это упырь, живущий на чердаке, возмущался недостаточному вниманию к своей персоне и напоминал о своём существовании. И к неосознанному облегчению Гарри, ему привиделся не тот тяжелый сон, дающий душевную боль, в котором Сириус и Дора говорят с ним. Где «грозный глаз» Грюм расхаживает со своей палкой-посохом в гостиной дома 12 по улице Гриммо и молчаливо подмигивает Гарри. И родовой дом Блэков теперь выглядел иначе: как смешение между «Норой» и домом Дурслей на Тисовой улице, в котором прошло детство Гарри. Сейчас – было другое…

Сон или явь? Гарри видел, чувствовал и слышал. Сейчас он жил в этом, и оно было прекрасно. Он снова в Хогвартсе! Снова идёт и крадется у каменных лестниц, а рядом его верный и самый лучший друг – Рон. Гарри улыбается. Да и Рон тоже выглядит довольным. Школьные коридоры погружены во мрак ночи. Алый огонь и потрескивание факелов остались далеко за дверью и за несколькими узкими коридорами, проходами и лестничными пролётами. Лунный свет падает впереди через высокое и узкое окно зала. Гарри посмотрел на Рона. Тот на него. Совсем как в старые добрые времена они выбрались в поздний и запретный час бродить по замку. Где-то ходит завхоз Филтч, страшный и злой, как и всегда, но ему не угнаться за «ночными странниками». У Гарри есть и «мантия-невидимка» и «карта морадёров». Гарри чуть обеспокоился: где эта самая карта? Рука скользнула в карман мантии. Там – её нет! Гарри почувствовал небольшое беспокойство и обернулся, прислушиваясь – нет ли позади шагов. Рон всё также спокоен и весел, хотя его лицо довольно трудно сейчас разглядеть, как и самого Гарри. Гарри узнал место по которому они шли. Да. Ни смотря на мрак и тени, это был коридор, ведущий к «часовой башне». Ещё несколько мгновений, и до Гарри донесётся стук часового механизма и тиканье. Они идут к воротам, ведущим к длинному, старому, поскрипывающему на ветру и от времени, деревянному мосту, через ущелья. А за ним – тропинка, спускающаяся к домику Хагрида! Ах, только бы сон длился подольше. Тогда Гарри увидит своего друга. Конечно же, и Хагрид будет рад Гарри и Рону, даже в такой запретный час. Ведь ему ни в первый раз принимать друзей в ночное время.

Гарри сделал ещё шаг. Затем ещё и ещё. Что-то тормозило его движение, но Рон уверенно ушёл вперёд и не заметил заминку друга. Гарри попытался сделать рывок, нагнать друга, но ноги как будто прилипали к каменному полу. Так сон?.. Гарри передёрнуло. Что это за странный, но знакомый звук? До слуха Гарри донеслось позвякивание и чужеродный гомон. Но Гарри не испугался этих звуков. Он замер и…

Гарри открыл глаза. Сон! Рон негромко и спокойно похрапывал в комнате. Через завешенное окно на штору падал бледный свет луны. Значит, уже миновала полночь, а луна вознеслась над садовыми деревьями и огородными грядками «Норы». «Нора» – самое любимое место Гарри. Тот самый дом, который дал приют Гарри после Хогвартса, но не менее, а может даже более, любимый Гарри. Потому что здесь был Рон и миссис Уизли, готовившая очень вкусные завтраки и луковый суп. Мистер Уизли, помогающий и поддерживающий Гарри, не только как член «Ордена Феникса», но, как верный друг и опекун, которым когда-то был Дамболдор. Хотя профессор Дамблдор был чем-то другим. Его мысли и забота проявлялись по иному, да и сам он, как опекун Гарри, был другим человеком. Более загадочным и скрытым. А мистер Уизли был ближе и роднее, человечнее. Как будто и в нём текла родная кровь!

А что сон? Самый обычный и никчемный, но… Гарри пробудился неохотно ото сна. Пот выступил у него на лбу. А образ старого и верного замка Хогвартс врезался в его память, монументом возвысился в мыслях Гарри. Хотя сейчас, когда Гарри понял, что мысли, переживаемые им минутой назад были всего лишь сном, он не испытал радость или чувство облегчения. Так как, представший во сне замок, был желанен его сердцу, как и мерное похрапывание находившегося рядом верного друга Рона, как и милый, сердцу, дом семейства Уизли, по лестнице которого он неторопливо спуститься вниз к завтраку и увидит Джинни. Миссис Уизли потреплет его по взлохмаченным непослушным волосам и скажет доброе слово и приветствие. А Гарри не найдётся сразу, что ответить. Рядом будет Рон и Гермиона. Джинни и Джордж и мистер Уизли и… И… Гарри снова, незаметно для себя, погрузился в сон. Но, столь желанный его сердцу, Хогвартс так и не явился ему больше. И Гарри знал, падая в бесконечные и бескрайние лабиринты сна, что уж школа Хогвартс не ждёт его, и самому Гарри не предстоит когда-либо вновь появиться в ней. Каким сладким и коротким показался тот поход вместе с Роном по коридору, ведущим к большому маятнику часов в «часовой башне»! Гарри так и не услышал тиканье часов и щелканье маятника, в покрытой тенями лунного света башне. Да что там луна – равнодушное светило! Но свет его бледного ока бросал на стёкла окон и каменный пол, мертвенный и серый свет. Такой, как и бледное видение перед глазами Гарри. Но такое бледное и затуманенное, что… и Гарри пропал в очередном повороте своего видения. А всхрап Рона взорвался громким возгласом и потонул в сумраке ночи, разлитой в комнате, как будто его и не было вообще. Да и сознание Гарри уже было невозвратно далеко от этого места.

Снова резкое пробуждение. Отойдя от своего, затуманенного последними событиями, сознания, Гарри вспомнил дом на улице Гриммо. Насколько «Нора», дом семейства Уизли, был милее и уютнее. Здесь Гарри не чувствовал себя так одиноко и подавленно. С каждым днём Гарри потихоньку приходил в себя. Здесь всё было почти по-старому. Только чуть тише по утрам, чем в старое время, когда Фред и Джордж ещё жили в «Норе». Эта парочка постоянно что-нибудь вытворяла весёлое, не сидела без дела и проводила всевозможные эксперименты с чарами и зельями, изобретая различные приколы, для продажи в своем магазинчике. Этим ранним утром Гарри, лёжа в своей кровати в спальне Рона, снова обратился мыслями к дому Сириуса, но уже по другой причине. Это произошло само собой. Но на этот раз Гарри думал о Кикимере. Он сейчас один там. Наверное, разговаривает сам собой. Может, ждёт Гарри и вспоминает Гермиону, которая всегда была очень добра и снисходительна к нему. И как Гарри мог бросить домового эльфа там одного? Сейчас Гарри в ответе за него. Возможно, каждый день, к обеду, домовой эльф старательно готовит бифштексы в заливном соусе, так понравившиеся Гарри, и ждёт возвращения своего хозяина. И… Гарри очень захотел вызвать его к себе. Оставить его в «Норе». Тут Гарри за него будет спокоен. Да и Кикимер не будет скучать без дела или слушать упрёки старого портрета матери Сириуса. В нехватке общества Кикимер точно не будет нуждаться! Но разрешат ли Кикмеру остаться здесь, как разрешили Гарри? Конечно, да! Хотя… Гарри задумался. По-любому, Гарри надо сначала спросить разрешения у миссис Уизли, объяснить ей, что Кикимер сейчас находится абсолютно один. А она, конечно, сможет проникнуться горечью Гарри о брошенном эльфе, пусть и не таком приветливым, как того хотел бы и сам Гарри…

Весь этот день Гарри думал о своем домовом эльфе. Он рассказал что думает по его поводу сначала Джинни, затем Рону и Гермионе. Они приняли сторону Гарри. Жестоко держать Кикимера снова в изоляции от общества. Гарри решился поговорить с хозяйкой дома. Теперь только от ее решения зависит «судьба» Кикимера.

Перед ужином, когда в кухне не было никого, кроме задержавшегося Гарри и хлопотавший миссис Уизли, Гарри решился. Да и мысли, о покинутом Кикимере, заставляли Гарри действовать решительнее.

Гарри обратился к миссис Уизли:

– Миссис Уизли, можно я вызову сюда Кикимера… – Гарри тяжело сглотнул. Миссис Уизли обернулась к Гарри и выглядела больше задумчивой, чем удивлённой, как ожидалось Гарри. Губы её легонько шевельнулись, словно повторяя имя эльфа.

– Это домашний эльф, которого я унаследовал от Сириуса, помните? Я хочу, что бы он помог Вам с домашней работой и другими делами по дому… И я не хочу, что бы вы надрывались.

Миссис Уизли и правда выглядела усталой, при упоминании о Кикимере она нахмурилась. Конечно же, она помнила Кикимера, когда они жили все вместе в доме 12 на улице Гриммо три года назад, когда там располагалась штаб-квартира «Ордена Феникса». И Кикимер ей не нравился, как, впрочем, никому в то время, из-за своего грубого поведения.

– Спасибо, Гарри. Ты такой заботливый! Но право же, я не знаю. Я и сама прекрасно совсем справляюсь… – И чуть погодя добавила:

– Не думаю, что Кикимер согласится, ведь он не очень-то любил Артура…

Гарри подумал, что миссис Уизли вспомнила, что Кикимер называл семейство Уизли осквернителями крови, из-за любви мистера Уизли к маглам и их вещам.

– О, нет, миссис Уизли. Уверяю Вас, он изменился. С тех пор как я подарил ему фамильный орден семьи Блэков, он стал совершенно другим домовым эльфом. Не таким, каким мы все его знали. И сейчас он один. Там, в доме его бывшей хозяйки Блэк.

– Какой ты все-таки добрый, Гарри! Ну, хорошо. Думаю, никто не заслуживает сидеть взаперти в старом доме в полном одиночестве. – Миссис Уизли уступила и, потрепав рукав Гарри, повернулась к кухонному столу и взмахнула своей волшебной палочкой. Нож принялся быстро нарезать морковь и зелень. Миссис Уизли покосилась на Гарри и ласково сказала:

– Надеюсь, ему у нас понравиться, Гарри!

Гарри улыбнулся ей и, чуть покраснев, проговорил:

– Спасибо. – Он вдруг почувствовал себя неудобно. Во-первых, миссис Уизли не отказала бы ему, ведь выбора у неё не было. Она давно уже считала Гарри своим сыном. Может не таким как Рон или Джордж, но точно родным человеком. Во-вторых, Гарри не знал, как поведёт себя Кикимер, когда Гарри прикажет ему появиться перед ним. Но деваться было не куда. Гарри вспомнил, как ему было плохо одному в гостиной в доме Блэков, и понадеялся, что Кикимер поведёт себя благоразумно и вежливо. Гарри отошёл на середину кухни и набрал в грудь воздуха.

– Кикимер, приказываю тебе явиться ко мне! – сказал Гарри. В тоже мгновенье раздался негромкий хлопок, и посреди кухни появился эльф. Одет он был в белоснежную наволочку, у него был длинный сморщенный нос и длинные уши, а на шее сверкал начищенный до блеска медальон Регулуса Блэка.

– Хозяин Гарри, – пролепетал он, низко кланяясь, – Кикимер рад видеть хозяина в полном здравии, – и быстро забормотал уже себе под нос:

– Также Кикимер рад видеть друзей хозяина, пусть даже и его верную подругу Гренджер и его чистокровного друга Уизли. Но Кикимер не узнает этого места.

– Кикимер, – перебил его Гарри, – Я хочу, что бы ты помог миссис Уизли на кухне и вообще занимался делами по дому. По крайней мере, пока я буду здесь жить.

– Слушаюсь, хозяин Гарри.

Кикимер подошел к миссис Уизли и поднялся на цыпочки, что бы лучше разглядеть происходящее на столе.

– Кикимер с радостью приготовит и обед, и ужин для своего хозяина. Кикимер почтёт за честь выполнить его любое поручение. Кикимер хочет приготовить любимые котлетки хозяина в заливном соусе.

До этого момента миссис Уизли, как бы, не замечала Кикимера, но теперь неодобрительно покосилась на него. Кикимер замолчал, он не увидел на себе взгляда миссис Уизли. Он с интересом разглядывал, как нож сам по себе нарезал овощи, как котел в очаге сам собой помешивался и уже начал благоухать луковым супом. Кикимер подернул ушами и повёл носом в сторону котла.

– Кикимер чует что-то очень вкусное… – быстро залепетал он. – Кикимер видит котёл, Кикимер удивлён, Кимикер хочет узнать секрет блюда, Кикимер хочет помочь. – Он задрал голову на миссис Уизли и потирал ладонью о ладонь. Лицо миссис Уизли подобрело.

– Что ж, Кикимер, можешь принести мне ещё пару луковиц из ящика для овощей и несколько сухих лавровых листьев. – Она указала рукой на узкую дверцу кухонной кладовки. Гарри был уверен, что миссис Уизли было проще воспользоваться манящими чарами, и что она дала это поручение, чтобы не обижать, желавшего помочь домового эльфа.

На улице послышались торопливые шаги. Дверь отворилась, в гостиной появился усталый, но довольный мистер Уизли.

– Вот я дома. С завтрашнего дня я заместитель министра магии! – продекламировал он, раскинув руки, словно хотел всех обнять всех присутствующих.

– О, дорогой! – миссис Уизли кинулась к нему в объятия. – Я знала, что это когда-нибудь произойдёт.

Мистер Уизли увидел, как Кикимер пронёсся к кладовке и исчез за её дверцей. Он с интересом обвёл взглядом комнату, словно хотел увидеть, не произошло ли ещё чего-нибудь нового за его отсутствие. Джинни вошла следом за мистером Уизли.

Миссис Уизли помогла мужу снять плащ, и тот уселся за стол напротив присевших мгновением раньше Гарри и Джинни.

– Поздравлю! – сказал Гарри, привставая и пожимая руку мистеру Уизли. – Я очень рад за Вас.

– Спасибо, Гарри. – Мистер Уизли покосился на дверь кладовки.

– И я считаю, что Вы единственный, кто сможет действительно навести порядок в министерстве.

Мистер Уизли улыбнулся. Он явно был польщён замечанием Гарри, а по царившему в комнате спокойствию, наверное, понял, что Кикимер ведёт себя настолько учтиво, насколько и положено домовому эльфу.

Миссис Уизли подошла к столу, поставила на него тарелку с нарезанными ломтями хлеба и сказала чуть разочарованным тоном:

– Но я надеялась, что теперь ты будешь больше времени проводить дома…

Мистер Уизли отвел взгляд в пустое место на столе, задумался, и устало сказал:

– Ах, Молли, мне тоже этого очень хочется, но и сейчас в министерстве много работы. Понимаешь, все эти слушания и разбирательства с «пожирателями смерти». А сколько сторонников того, кого нельзя называть, ещё на свободе никому не известно.

– Я думаю, теперь они залягут на дно и уж больше никогда ничем себя не выдадут. – Сказал Гарри.

– Совершенно с тобой согласен, Гарри. Они теперь не достижимы для закона, но и у нас есть свои козыри. Информация, собранная «Орденом Феникса» очень кстати. Ведь его члены более трёх лет вели учёт и наблюдение за «пожирателями смерти».

Мистер Уизли виновато поглядел на миссис Уизли и сказал:

– Возможно, скоро я буду уходить с работы пораньше и даже возьму небольшой отпуск. Когда все «это» закончится.

Гарри подумал, что мистер Уизли как никто другой заслужил свой новый пост, и искренне радовался вместе с Джорджом, Чарли, Роном, миссис Уизли, Гермионой и Джинни этим вечером. Миссис Уизли пыталась как можно меньше разговаривать с Кикимером, но после ужина она, всё-таки, позвала Кикимера за собой и препроводила к большой корзине для грязного белья, сейчас пустовавшей. Она поместили в неё с помощью волшебной палочки три подушки и пуховое одеяло. Кикимер был явно доволен. Он поклонился Миссис Уизли и, теребя висящей у себя на шее медальон Регулуса, что-то быстро бормотал себе под нос. По выражению лица миссис Уизли, Гарри понял, что слова эльфа польстили ей.

– Кстати, Гарри. – Остановил мистер Уизли Гарри у самой лестницы наверх, когда он направлялся вместе с Роном в свою спальню. – Сегодня в кабинете министра разговор зашёл и о тебе. Тимиус Рокфельд поинтересовался, как ты поживаешь и предложил стать тебе членом Везенгамота. Это отличное начало карьеры в министерстве магии, если ты, конечно, желаешь там работать.

Рон удивлённо замер, открыв рот, что бы что-то спросить. «Почему мистер Уизли говорит это только сейчас, а не за ужином»? – Удивился Гарри этому факту, а не заманчиваму предложению.

– Думаю, что нет. – Холодно ответил Гарри чуть более раздраженным голосом, чем ему хотелось. – Я ни за что не пойду работать в Министерство, я никогда не разделял «их» взглядов, да и последние несколько лет, оно не очень-то меня жаловало.

– Я так и думал. Ну, спокойной ночи. – Мистер Уизли похоже чувствовал себя неудобно говоря всё это, и как будто оттягивал момент, когда должен был сказать обо всем Гарри. Да и сам Гарри бы смутился ещё более, если бы не злость и ненависть к этому самому Министерству Магии, которое не так давно называло Гарри преступником, а точнее «нежелательным лицом номер один» – чем не прозвище для Волан де Морта? – Министерство, которое преследовало его крёстного отца Сириуса! А он был невиновен! И Гарри, Рон и Гермиона говорили об этом и прошлому министру магии и остались не услышанными. Поэтому Сириус последние годы своей жизни провёл взаперти в доме своей матери. Из заключения в Азкабане – в новое заключение. Сириус так никогда и не обрёл своей свободы, которая была у него в Хогвартсе и после него, когда он дружил с Джеймсом…

– Спокойной ночи.

Рон с Гарри побрели наверх.

Гарри было неприятно вспоминать и Везенгамот и его членов. Ему отчётливо помнился тот неприятный день, когда разбиралось его дело о неправомерном использовании волшебства несовершеннолетним учеником школы, о нем. Тогда Гарри использовал заклинание «патронус», чтобы спасти себя и своего двоюродного брата Дадли от Дементоров. Везенгамот рассматривал дело Гарри в полном составе, чем вызвал удивление Дамблдора и мистера Уизли, а большинство его членов обращалось с Гарри как с опасным преступником, требующим к себе самой жестокой меры наказания. Вспомнилось Гарри и жабье лицо Доллорес Амбридж, которое тогда он увидел впервые. Как выяснилось после, это она и натравила Дементров на Гарри, пользуясь своим положением в Министерстве Магии. Лишь благодаря Дамблдору и свидетелю миссис Пиг, которую он привел на слушание, Гарри вынесли оправдательный приговор и не отправили в Азкабан, тюрьму для волшебников. В тот раз министерство ему не поверило, не поверило и в возвращение лорда Волан де Морта, а Гарри называло вруном.

После этого короткого разговора в пару фраз с мистером Уизли, Гарри долго не мог уснуть, и этому не способствовали глухие стуки, доносящиеся с чердака. Потом за окном загрохотали раскаты грома, и крупные капли дождя застучали по стеклу. Гарри хотелось спать, но заснуть он никак не мог. Яркие вспышки за окном озаряли старенькую штору, скрывающую за собой не большое окно в спальне Рона. Дождь снаружи усиливался и перешёл в ливень, в самую настоящую летнюю грозу.

От кровати Рона по обыкновению доносился храп. Это напомнило Гарри, что друг рядом. И Гарри попытался откинуть от себя дурные мысли. Вспоминая прошедший день и думая, что будет делать завтра, Гарри незаметно для себя погрузился в бессвязный сон.

Воскрешающий камень

Гарри сидел на старом дырявом перевёрнутом котле за домом семейства Уизли и понуро смотрел перед собой. Солнце только начинало клониться к закату и отбрасывало золотистый свет на садовые деревья. Лёгкий ветерок нежно теребил листья на их ветвях. А вдали, за садом, виднелся высокий лес. Лес в последнюю свою, самую цветущую пору. Совсем скоро он станет таким же золотым, как и листья яблонь, обогреваемые лучами солнца. А небо… Светло-голубое, и не всегда такое спокойное и безмятежное, как раньше, такое глубокое и тянущее сердце к умиротворению и спокойствию, без единого облачка на своей бескрайней глубине… Оно останется таким же, как всегда: холодным, равнодушным и прекрасным. Как и звёзды, сияние которых уже начало проблёскивать сквозь пелену синевы. «Красота и жестокость»! Щебетание суетливых пташек, копошащихся на ветках с яблоками и на заднем дворе, утихло еще с полчаса назад. Поспешное отступление испуганного садового гнома у ближайшего дерева было излишним. Но и его торопливая возня потонула в шелесте листвы. Парой минут назад Рон окликнул Гарри. Но Гарри, казалось, не замечал ничего этого. Время шло к ужину. «Да, конечно, так и есть». Гарри уже давно сидел здесь один. Именно это он и хотел найти на заднем дворе, хотя именно тут и не составляло особого труда отыскать его уединенного. Это было одним из излюбленных мест его и Джинни, Рона и Гермионы, когда они хотели уединиться, но Гарри как-то не подумал об этом тогда, когда его притянуло снова сюда. Его мысли были обращены в прошлое. Но не на Волан де Морта, или на трагичные события, произошедшие один-два месяца назад. Нет! Сейчас его мысли были погружены в памятное событие, воспоминание о котором Гарри был близок к своей мечте или счастью, а возможно, всего лишь к нескольким счастливым моментам, за которыми могло последовать тяжёлое разочарование и новая горечь потери близкого человека и душевные муки. Рон неожиданно появился из-за угла дома и стал как вкопанный. Можно было подумать, что Рон не ожидал увидеть здесь друга, но каждый, кто знал достаточно хорошо Рона как Гарри или Гермиона, сразу бы сказали, что он просто смутился. Рон не обладал таким красноречием, как Гермиона, но был верным и преданным другом Гарри.

– А-а… – Неуверенно и тихо протянул Рон, сделав в сторону сада несколько шагов. – Я тебя искал… – Рон снова умолк и внимательно взглянул на Гарри. Может он и пытался разглядеть на щеках друга слёзы или покрасневшие глаза, но в тени дома, в которой, чуть сгорбившись, сидел Гарри, Рону этого сделать не удалось, и он продолжил:

– Мама зовёт всех к ужину. – Рон отвернулся и посмотрел на сад.

– Ага. – С усилием произнёс Гарри, но голос его прозвучал тихо и вяло.

– Я подумал, что ты здесь и… Джинни будет волноваться если ты не пойдешь…

Гарри поднял голову и посмотрел на Рона.

– На ужин… – Закончил Уизли.

Джинни всё понимает, да и всегда всё понимала лучше самого него, Гарри. Иногда, вечерами, как например этот, на Гарри накатывала тоска. А в горле стоял большой комок, и на глазах выступала влага. Против его воли или желания. Это было неуправляемо его силами, да и разве стоило подавлять это в себе. Светлая память о его родителях, которых он так никогда по-настоящему и не знал, память о Сириусе… Всё это так сильно оживало, и погружало Гарри в особый мир. Грустный, но по-своему очаровательный. Трогательный и нереально заманчивый. У Гарри не раз создавалось ощущение, что это проявление ещё одного вида магии, о которой так просто не сказать словами, о которой мало кому известно. О ней не расскажут на уроках в Хогвартсе или автор какой-нибудь толстой книги с пожелтевшими от времени листами. Неужели Джинни чувствовала то, что происходило в этот момент с Гарри? Неужели она так хорошо понимала его? Или просто не хотела его беспокоить? Она несколько раз уже удивляла Гарри своей силой воли, своей чуткостью сердца и добротой, преданностью и терпеливостью к нему, к Гарри, словно и в этом было что-то магическое и необычное. Такой и была всегда младшая сестра Рона – Джинни – необычной.

Гарри ждал, что сейчас Рон развернется в другую сторону и его шаги стихнут за углом, но тот все еще стоял и молчал. Затем двинулся к котлу, на котором сидел Гарри, обернувшись назад, словно проверяя: нет ли кого-нибудь позади, сказал:

– Да что с тобой происходит? Всё уже закончилось и могло же быть и намного хуже… – Рон говорил тихо, почти шёпотом. В его голосе Гарри расслышал стремление поддержать друга. Гарри был благодарен ему за это, но сейчас Гарри всё ещё хотелось остаться в одиночестве. Хотя при упоминании Рона о Джинни, да и само его появление «оборвало» ту незримую нить к прошлому.

– Могло. – Вымолвил Гарри, словно вторя своим мыслям.

– Давай, пошли! Нечего тут сидеть! От этого ничего хорошего не будет!

Гарри перевел взгляд себе под ноги. Рон с надеждой смотрел на него.

– Могло, конечно, могло… – Сказал Гарри с горечью в голосе. Рон приоткрыл рот и склонился к Гарри.

– Смотри на жизнь веселее…

– … быть и лучше. – Донеслось до ушей Рона. Рон помолчал с минуту, но видя, что Гарри больше ничего не добавил к своей туманной фразе, спросил:

– О чём ты? Ничего уже не изменишь… – Рон тут же пожалел, что сказал это. «И почему я всегда горожу какую-нибудь необдуманную глупость»? Но Гарри медленно закивал головой в знак согласия. Рон всегда говорил искренне, и Гарри ценил это.

– Камень. «Второй дар смерти». – Эта фраза прозвучала особенно горестно и трагично.

– Что-о? – Шёпотом спросил Рон и, не сводя с Гарри удивлённого взгляда, уселся рядом на дырявый котёл поменьше. Гарри снова кивнул и, не поворачивая головы, вымолвил:

– Помнишь камень, «возвращающий» к жизни?

Рон посмотрел на сад, потом на свои руки и, облокотившись локтями о колени, уставился перед собой задумчивым взглядом. Гарри знал, что Рон несомненно помнит о камне, и ждал что он скажет.

– Но он ведь… не воскрешает, – Сказал всё также тихо Рон. – В том смысле, что это не по-настоящему. Ведь нельзя воскресить того, кого уже нет!

– Я жалею, что не оставил его у себя. – Сказал Гарри. – Теперь я нашёл бы ему применение!

Рон выпрямился, но не повернул головы к другу. Снова повисла пауза и, спустя минуту, Рон прервал её первым:

– Но ведь Дамблдор говорил, что камень не вернёт… не может вернуть…

– Дамблдор не знал наверняка. Да и откуда он мог это знать? – Сказал Гарри спокойным, а может безразличным тоном. Мысли его были не о профессоре Дамблдоре.

– Но ведь это не возможно! – Воскликнул Рон.

– А кто знает, что возможно, а что нет? – Сказал Гарри. – Сириус исчез в каменной арке в «Отделе тайн»! В этом нет ничего магловского, только магия! А именно магией камень и «воскрешает»!

Рон не нашёлся чего ответить. Он помнил, что до того, как Сириус исчез за прозрачной пеленой каменной арки-портала, в него ударило убивающее заклятие Беатрисы, но напомнить об этом Гарри Рон не посмел.

– А мои родители… – Продолжал Гарри. – Они были убиты заклинанием! А вдруг камень обладает ещё большей силой, чем это самое заклинание? Ведь он был дан самой «Смертью»! «Второй дар Смерти». А силу камня никто не знает…

Рон опешил и испуганно смотрел на Гарри.

– А я его так не обдуманно… – Голос Гарри оборвался. Комок снова накатился к горлу. Снова повисла пауза. Рон чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. Да и что противопоставить такому заявлению. Рон никогда не слышал о магии сильнее, чем заклятие «Авадра кидавра», но с другой стороны, он и о «Дарах Смерти» узнал совсем недавно.

– Ты не собираешься искать камень? – Спросил, наконец, Рон.

– Нет… – Тихо донеслось от Гарри. – Он потерян. Я не смогу его найти, ведь на него не действуют чары вроде «Акцио»… – И Рон расслышал всхлип. Первый за этот нелёгкий разговор. Рон почувствовал, что должен оставить друга, дать ему время придти в себя, но не смог встать и продолжал сидеть, проникнувшись горестью друга и растерявшись.

– Но… ведь у тебя есть Джинни. – Сказал Рон. – И сейчас она, ну… тоже переживает.

– Гарри, Рон! Где Вы? Ужин стынет на столе! – Послышался приближающийся и взволнованный голос миссис Уизли.

– Это моя мама! – Прошептал Рон. – Всё-таки решила тебя поискать сама.

Гарри привстал и обратился к Рону. Гарри не хотел расстраивать миссис Уизли и знал, что она такая же настойчивая, как и его Джинни, и не сомневался, что она быстро доставит его на кухню.

– Я хочу побыть один и… – Гарри запнулся. Он не хотел сказать лишнего и обидеть миссис Уизли или ещё кого-нибудь из близких ему людей. Рон обернулся на голос матери. Торопливые шаги приближались из-за дома.

– Скажи, скажи, что я не голоден и… – Гарри показалось, что Рон не слышит его… – И со мной всё в порядке, просто я не хочу есть.

Рон встал и кивнул Гарри. Шаги приближались. Гарри почувствовал себя неуютно и виновато из-за это такой очевидной лжи, удаляясь за небольшой сарайчик, где мистер Уизли хранил всякую поломанную магловскую рухлядь, бесполезную и пыльную. Гарри против своего желания расслышал бормотание Рона и озабоченный голос миссис Уизли, от которого Гарри стало только еще хуже на сердце:

– Бедный, надеюсь с ним всё в порядке?

Сердечные вздохи и взволнованный голос скоро утих. Гарри оставили в покое. Он чувствовал себя и брошенным и неправым. Неправым своим поведением. Своим поступком он только доставляет беспокойство и заставляет нервничать миссис Уизли и Джинни, конечно, и Рона с Гермионой. Они сейчас, должно быть, сочувствуют ему, Гарри, жалеют его. А может, считают отчасти и себя виноватыми. Гарри тяжело и громко вздохнул. В глазах пощипывало, но слёзы уже не текли.

«Я не должен себя так вести» – думал Гарри. – «Да ещё и Рону наговорил тут про „воскрешающий камень“. Надо продолжать жить и отпустить от себя… прошлое…» Но сердце Гарри говорило совсем другое. «Надо во что бы то ни стало вернуть их! Ты избранный! Тебе всё по плечу. Просто сейчас ты ещё не пришёл в себя, ты чуть потерялся. Но в дальнейшем ты обязан попытаться и стремиться… это теперешняя твоя цель, Гарри – вернуть Сириуса, маму и папу… и…» Гарри вспомнил тот день на кладбище. Тот самый, который снился ему в ночных кошмарах. Тогда Хвост убил Седерика Дигори. Тогда Волан де Морт обрёл своё сильное тело с помощью крови Гарри и попытался убить его. Но, именно в тот самый момент, и произошло, то самое «чудо», которое Гарри не сможет забыть никогда. Из палочки Волан де Морта появились бестелесные, прозрачные как дымка его мама и папа, Седерик и другие, убитые «тёмным лордом». «Амприори инконтатум»!

Именно так потом назвал это явление Дамблдор. Но папа и мама смотрели на Гарри, разговаривали с ним. По их щекам текли слёзы. Они спасли тогда Гарри. Как короток был тот миг и так ценен. Это было не самообман, который давало зеркало «Елиналеж». Это было наяву. И если камень, второй «дар смерти» может это дать, то ради этого стоит его снова обрести. Но, как говорилось в сказке Бардля Бидля, камень, принесёт только горе и страдание. И если представить себе, скорее всего так бы и стало, если бы эти бестелесные призраки, но такие дорогие сердцу папа и мама Гарри, будут всё время с ним. А он, будет хворать, и стариться, и вскоре умрёт, закончит свой человеческий век. А они так и останутся в промежуточном своём состоянии. И, возможно, они никогда более не встретятся. Тогда сам Гарри обречёт их на вечные муки. На такие же душевные боли и терзания, в плену которых оказался и он сам.

«Должен быть другой выход! Я знаю»! – Сказал сам себе Гарри не так уверено, как хотелось. Но сейчас он был слишком уставшим. А тем временем тень легла и на сад. В воздухе повеяло прохладой, и Гарри впервые поёжился. На коже рук высыпали мурашки. Сарайчик, о стену которого облокотился Гарри, уже давно был окружён мраком. Не окунувшиеся, в тёмную синеву неба, показались маленькие облачка, крапленые тёплыми красными лучами солнца, укрытого за «Норой», за далёкими деревьями и холмами на самом горизонте. Снова подул ветер. Холодный и жёсткий. Природа клонилась ко сну, погружалась в дремоту. И яблони, и кусты смородины, и ветер, и всё-всё продолжало свою жизнь. Да и не могло быть иначе. Это «закон природы». Сейчас она отходила ко сну, что бы на утро снова радоваться тёплому солнцу, щебетанием мелких пташек, суетливых жуков и копошащихся пчёл на распустившихся цветах.

Вдруг что-то зашуршало в высокой траве напротив Гарри. Но, тут же, успокоилось, а может и затаилось, увидев Гарри или почувствовав, что здесь кто-то есть. «Мышь или садовый гном»? Гарри обтёр ладонью уставшие глаза. Затем прислушался и посмотрел в ту сторону, в которой шевелился неизвестный «гость». Тишина. Гарри хотел было достать свою палочку, но передумал. «Зачем пугать маленького грызуна, и без того таящегося от хищников. Или садового гнома». Да и настроение у Гарри было не подходящим для этого.

Гарри поднялся на ноги и медленно побрёл к дому. У него не было никакого желания встретиться сейчас с миссис Уизли и выслушивать её утешения и причитания, что он слишком суров к себе. Гарри остановился и посмотрел на окна «Норы». Где-то наверху подрагивал свет. Это была комната Рона. Наверное, он ещё не спит. Возможно, Гермиона сейчас с ним, обсуждают переживания Гарри. А может и вовсе, она с Джинни или с миссис Уизли на кухне. До слуха Гарри донеслось сразу несколько звуков. Это был непонятный протяжный, но знакомый скрип, хлопанье крыльев и тихий угасший стук. Что-то легкое и небольшое промелькнуло в небе. «Сычик»? – Подумал Гарри. – «Рон выпустил его поразмять крылья и поохотиться». Это был скрип окна в комнате Рона. Гарри попытался разглядеть сову в фоне неба, но она была неразличима среди тёмных деревьев сада. Вскоре и шелест крыльев канул в безмолвие и тихий шум ветра. Гарри сделал несколько шагов к котлу, на котором сидел ранее, когда разговаривал с Роном. Сидеть тут ему не хотелось, но и попасться на глаза миссис Уизли, или Джорджу ему не хотелось так же. Он замер в нерешительности. Мягкая поступь шагов тихонько известила Гарри, что кто-то вышел во двор. Гарри не смог понять сразу, с какой стороны идёт источник звука. Гарри посмотрел на угол дома. Секундой позже, появилась Джинни. На нее падал мягкий свет, льющийся из окна кухни. Она посмотрела прямо на Гарри и неторопливо двинулась к нему, пав во тьму. Звук аккуратных и мягких шагов снова потревожил слух Гарри. Она подошла к нему, и… Гарри и так уже чувствовал себя виновато. Да и как он мог ещё и ей причинить душевную боль? А в этом Гарри не сомневался. «Надо было все-таки послушать Рона». Но сердце Гарри возликовало. Гарри был рад увидеть Джинни. Что-то такое неподъёмное и большое, подавляющее настроение и волю Гарри, испарилось. Волшебное чувство спокойствия и нежности наполняли его сердце. Гарри хотел что-то сказать, но не запнулся. Комок в горле чуть помягчел и поубавился в размере, таял, отпускал. Хотя они и стояли в тени дома, Гарри казалось, что он видит зелённые глаза Джинни. Он побаивался её слов, но она ничего не сказала, а просто сделала ещё один шаг и… обняла его. Гарри всхлипнул помимо свой воли. Волосы Джинни мягко коснулись его щеки.

Спустя полчаса, Гарри лежал в своей кровати. Дремота почти ощутимым туманом царила в комнате. Гарри зевнул. На тело навалилась усталость. Сказывался поздний час. Мирно посапывал рядом Рон. Гарри думал о Джинни, и её светлый образ в сказочной дымке памяти продолжал стоять перед глазами. Гарри незаметно погрузился в сладкий сон. Он был намного приятнее тех переживаний на заднем дворе. Джинни вернула уверенность и стремление смотреть в будущее, желание встретить завтрашний день, ведь он будет намного лучше. Гарри ждет нового утра с нетерпением потому что снова увидит ее.

Когда на ясном ночном небе царила бледное светило луны, Гарри заворочался и проснулся. Очарование сна пала с его сознания. Он повернулся на другой бок и глубоко вздохнул, готовясь и желая, снова погрузить свои мысли в созерцание неутомимого сновидения, протекающего рядом. Но новый сон отличался от желаемого.

Теперь Гарри спалось плохо. То и дело он просыпался и поправлял своё одеяло. Какое-то незримое беспокойство будоражило его. «Наверное, виной всему луна» – мелькнуло в голове у Гарри. Её серый свет ложился на штору и, проникая в комнату, падал на шкаф. Гарри поддался желанию сомкнуть веки и незаметно провалился в забытье. Сначала Гарри снился очередной день уроков в Хогвартсе, затем непонятные хлопоты в доме то ли Уизли, то ли Дурслей, понять было сложно, а затем и вовсе не желаемое событие: собрание «Ордена Феникса» в этом самом доме. Гарри было неприятно вспоминать этот самый орден по той причине, что входившие в него некоторые члены, отдали свои жизни в борьбе с «пожирателями смерти» и Волан де Мортом, и Гарри с горечью переживал их утрату, поскольку успел привязаться к ним и проникнуться тёплым, братским или родственным чувством. После этого сновидения Гарри проснулся и больше не смог заснуть. Тело всё ещё жаждало сна, но глаза больше не смыкались, и Гарри не хотел снова очутиться в том окружении, пусть даже во сне, поскольку это приносило ему душевную боль. Он видел перед собой безмятежные, или сосредоточенные, или улыбающиеся лица друзей. Гарри пытался предупредить их о надвигающейся опасности. Хотел остановить их, рассказать, что произойдёт, и как их настигнет смерть. Но они, такие живые, оставались равнодушны к его словам. Гарри смотрел то в потолок, то на зашторенное окно и вслушивался в ночную тишину.

Миновал предрассветный час. Тихий и нерадостный. Небо, наверное, посветлело, хотя округлый облик небесного тела – луны, скорее всего, ещё продолжил царить на небосводе, а сияние звезд уже померкло в предрассветном сером небе. Совсем скоро солнце зальёт своим светом сумрачную комнату Рона. Хотя в «Норе» было много народу: мистер и миссис Уизли, Джинни и Гермиона, и даже домовой эльф Гарри – Кикимер, спящий на первом этаже, а рядом с кроватью Гарри, на соседней койке изредка похрапывал в глубоком сне его верный друг Рон, Гарри чувствовал себя одиноко. Даже упырь, живущий на чердаке, не выказывал ничем своего существования, как будто его никогда там и не было. Деревянные балки дома иногда поскрипывали. Когда с соседнего леса доносился тихий шелест деревьев, и ветер поскрипывал приоткрытой рамой окна и легонько теребил не до конца прикрытую штору, Гарри казалось, что это прилетела его сова с ночной охоты. Тогда он чувствовал себя более спокойно и умиротворённо. Пропадало то едкое ощущения одиночества. Гарри так хотелось, что бы сейчас кто-нибудь не спал и был рядом. Гарри ждал, вглядывался и ожидал разглядеть свою белую сову, его верную Буклю, умершую ради него ил по его вине… Но скрежет когтей по оконной раме, тихое довольное уханье или тёмное движущееся пятно на фоне шторы не проникало в комнату. Это была ложная тревога. А клетка открытая и пустая так и выделялась на шкафу тёмным пятном в полумраке комнаты. Гарри так и не решился выкинуть ее клетку. Клетку Букли! Она словно шрам на сердце и на его памяти осталась. И здесь, даже тут Гарри терялся среди таких реальных чувств как в небытие и жизни. Рядом с трудом, но можно было угадать едва отличимый силуэт клетки поменьше. Это была клетка Сычика – совы Рона, которую ему подарил несколько лет назад Сириус. И эта клетка тоже пустовала. В последние дни, Сычик часто пропадал ночью. Он улетал поохотиться в близлежащий лес или поле. Так же он полюбил коротать утренние, дремотные часы на верхней перекладине, под самой крышей деревянного сарая Уизли, и часто не возвращался в свою тесную клетку в комнате Рона.

Гарри лежал и продолжал смотреть в потолок. Его грудь мирно вздымалась в равномерных вздохах. Как будто ничто не волновало Гарри. Вскоре пятно окна заметно посветлело. Ночное стрекотание кузнечика из удалённого куста или высокой травы незаметно потонуло в новом поскрипывании оконной рамы, при порыве ветра с южной стороны двора. А потом край шторы окропило и в тёмно-красный свет. Сова Рона так и не вернулась к своей клетке. Значит, она снова предпочла просторный сарай, в котором и сейчас царил мрак и безмятежное спокойствие, запах сена и куриного помета, покой и бодрящий, ещё не совсем утренний, воздух.

Спустя ещё какое-то время, воздух наполнился сначала редким и отдалённым эхом щебета ранней птахи в саду. Но вот прокукарекал петух в курятнике. Его скрипучий и сонный зов ещё раз разлился в прохладном воздухе и стих. Даже показалось, что слышно как он разминает крылья на верхней перекладине курятника. Гарри чувствовал свежий запах нового утра. Сырого и хмурого. Из-под одеяла всё равно не хотелось вылезать. Вскоре, как показалось Гарри, до его ушей донеслось тихое топанье и глухой стук входной двери. Гарри подождал ещё какое-то время, но желание спуститься вниз, было сильнее желания дождаться пробуждения Рона или поры завтрака.

«Интересно, спит ли сейчас Джинни»? – Мысль мелькнула в ясном сознании Гарри. Сейчас больше всего он хотел видеть только её. Гарри спустился по деревянной лестнице вниз, задержав свой взгляд на двери, ведущий в комнату Джинни. Но дверь была закрыта, и за ней царила тишина. А вот на кухне были признаки предутренней суеты. Огонь в очаге резво потрескивал на свежих только что брошенных в очаг поленьях. На столе стояло вязанное из соломы лукошко, наполненное яйцами. Значит, кто-то уже успел сходить за ними в курятник. Сомнений, что это была миссис Уизли, не было.

Кот Живоглот сидел на стуле напротив плиты и смотрел на потрескивающую сковородку с готовившейся яичницей. Пушистый хвост кота вальяжно лежал калачиком, а сам Живоглот лениво полизывал себе выпуклые подушечки лапы, пощуривая глаза, но не упуская сковороду из вида ни на секунду. Дверца в чулан была неплотно затворена. «Интересно, а где Кикимер»? – Подумал Гарри. – «Может ещё спит в своём укромном уголке и видит свой эльфийский сон, а может именно он и успел сбегать в курятник»?

Гарри подошёл к плите. Кот лениво перевёл на него свои глаза-искорки и снова воззрился на сковороду. Запах готовившегося завтрака был ему предпочтительнее кого-либо в кухне, даже сиреневой пуховки Джинни Арнольда. Та как обычно, была недосягаема для него. Или в своей клеточке, или на плече Джинни.

Гарри поглядел в окно. Хмурое и сырое утро озарялось жёлтыми солнечными бликами. Над травой и грядками стоял утренний туман, ещё не рассеющийся и не выпавший в крупные и холодные капли росы. С улицы послышалась тихая поступь, и мимо подоконника в сторону двери пронеслись беловатые и пушистые ушки домового эльфа. «Кикимер» – узнал его Гарри. Дверь отварилась и в кухню вошла миссис Уизли.

– А Гарри, – Добродушно улыбнулась она, – Доброе утро… Ты сегодня встал что-то уж очень рано! Как спалось? Хорошо? – Она вела себя так, как обычно, но глаза её были чуть потусклыми и удручёнными.

– Доброе утро, миссис Уизли! Спасибо. Спалось просто отлично. – Улыбнулся Гарри в ответ, стараясь выглядеть более весёлым, чем себя чувствовал, и, не желая вспоминать о своей бессоннице или чувствах, и тем более, расстраивать миссис Уизли рассказом о них.

– Если потерпишь пять минут, я быстро приготовлю тебе завтрак! – Сказала миссис Уизли бодрым тоном, всем своим видом показывая, что не обеспокоена вчерашним состоянием Гарри. Но когда тот повернулся к столу, украдкой окинула его сочувственным взглядом.

– Спасибо, миссис Уизли, но я не очень голоден и могу подождать. – Проговорил Гарри, хотя при запахах в кухне живот Гарри заурчал. Сказывался и пропущенный им вчера ужин.

Миссис Уизли улыбнулась Гарри, чуть поджав свои губы:

– Ну, хорошо. – И повернулась к очагу, и, действуя достаточно умело своей волшебной палочкой, принялась за дело. В кухне появился Кикимер.

– Доброе утро хозяин Гарри. – Проговорил он. И, как того и опасался Гарри, негромко забурчал:

– Хозяину не спиться, хозяина всё ещё мучает «сами знаете кто»… – Кикимер протопал босыми ногами мимо Гарри. – Хозяин всё ещё переживает…

«Откуда он все это может знать и почему вообще-е»? – обидный вопрос и тайна для Гарри. – «Миссис Уизли услышала его слова»?

– А! Кикимер. – Миссис Уизли нарочито громко перебила рассуждения эльфа. – Ты-то мне и нужен. Подай мне, пожалуйста, тарелку с нарезанным беконом. Спасибо…

Намного проще было просто приманить его чарами, но Гарри был рад, что Кикимер запнулся и торопливо зашуршал мимо него. Значит, она его понимает и сочувствует…

Гарри повернулся и вышел во двор. Прохладной свежестью пахнуло в лицо. Свет поднимающего солнца заставил сощуриться глаза. Влажный туман поднимался в воздухе. А аппетитные запахи кухни канули в сырой пресной свежести утреннего часа. И в этой прохладе Гарри поёжился. Не столько от холода, сколько от унылого и, пока невзрачного, серого пейзажа, явившегося взору Гарри. Туман ещё не успел рассеяться и лежал перед дальними деревьями в огородных грядках. А горизонта и вообще невозможно было разглядеть в густой белизне. Солнце только начинало греть эту землю, и разгонять серую мглу. Гарри чуть помялся у крыльца и вернулся обратно в дом, где было тепло и сухо. А в очаге весело потрескивал яркий огонёк. Гарри прошёлся кругом и уселся за стол. Где-то в доме послушался неясный шум.

Вскоре у стола появился мистер Уизли и Джордж. Мистер Уизли широко зевнул и мутным взглядом оглядел тарелку, поставленную перед ним миссис Уизли. А вот Джордж выглядел бодрее. Он говорил о новом ассортименте шутих-петард, спрос на которые вырос за последнюю неделю в несколько раз, и торопился в свой магазин. Необходимо было пополнить их запас на складе – изготовить с помощью чар, подручных зелий и «неподжигательного» заклинания. Гарри присоединился к завтраку, но насторожённо прислушивался и поглядывал на лестницу. Вскоре мистер Уизли и Джордж трансгрессировали на крыльце «Норы», и Гарри остался снова один за столом. Живоглот проскочил во двор вслед за Джорджем, задрав свой рыжий хвост и исчез из виду. Кикимер бесшумно прошмыгнул в приоткрытую входную дверь и скрылся за клумбой из алых и лиловых фиалок. Гарри поднялся со стула и направился следом за ними во двор.

Несомненно, скоро в кухню спустятся Джинни, Рон, и Гермиона. Но Гарри уже ждёт их на улице. Хотя кто знает, что происходит у Рона, Джинни и Гермионы? Гарри остановился на крыльце и прислушался. На кухне шумела миссис Уизли, а в остальной части доме было тихо. Тогда он присел на последней ступеньке и провёл рукой по непослушным волосам, взлохмаченным как всегда.

«Друзья! Джинни и Рон… И Гермиона…» – Вот кого не хватало ему сейчас. Рон должно быть видит тридесятый сон, а Гермиона после завтрака будет разбирать купленные книги. Ведь именно это она и собиралась проделать вчера. А Джинни…

Перед крыльцом появился Кикимер вместо того чтобы прошмыгнуть мимо Гарри, вдруг замер и прижал свои ушки. Совсем как Доби, когда тот чувствовал себя неудобно и неуверенно.

– Хозяин Гарри чем-то озабочен? – Сказал он, как будто сам себе. – Может ли Кикимер помочь Гарри Поттеру? Кикимер готов выполнить любую просьбу хозяина.

– Я это знаю. Спасибо, Кикимер, но… нет. – Отозвался Гарри, чуть дрогнувшим голосом. – Я в полном порядке…

Кикимер смотрел на Гарри подозрительно своими большими глазами и поджав ушки. Он видел, что Гарри опять находится в подавленном состоянии, и Кикимер жалел, что не в его силах теперь помочь.

– А, где миссис Уизли? – Спросил Гарри, меняя тему беседы. – А Джинни ещё не встала?

Кикимер поглядел на дверь, ведущую во двор, затем на не зашторенное окно. Ушки домового эльфа распрямились – «Жест покорности и послушания». Он теперь пытался расслышать какой-либо шум снаружи дома.

– Я думаю, что пока нет, хозяин Гарри. Но Кикимер может пробудить ее ото сна…

– Не-ет, не надо…

Гарри помотал головой и зажмурился на мгновенье. Когда он снова открыл глаза, эльфа уже не было.

И этот день канул, словно в пелене туманного сна, мыслей и боли. Точно сказать, сколько же времени так пронеслось, Гарри не мог. День таял за днем, остовая только недомолвки перед друзьями…

В последние дни Гарри было не до почты. Он уже давно не обращал внимания на прилетающих почтовых сов. Да и неохотно проглядывал присланные ему пергаменты или вовсе игнорировал их. Вот и новым утром за завтраком Гарри отодвинул пару присланных на его имя конвертов и принялся с аппетитом за еду. Джинни сегодня появилась раньше Рона и Гермионы. Вид у неё был не такой заспанный, как ожидал Гарри. Она улыбнулась ему и уселась рядом. Кикимер прошмыгнул мимо них и поставил перед Джинни тарелку яичницы с беконом, гренки и ложку. Гарри повернулся к Джинни и легонько улыбнулся ей в ответ. Но все-таки Джинни озабоченно глядела на него.

– Как ты? – Многозначительно спросила она. Гарри хотел пожать плечами и сказать, что ещё удручен вчерашним своим настроением, но взглянув в эти зелёные глаза, проговорил:

– Нормально. – Настроение у Гарри и, правда сейчас было немного лучше, чем прошлым вечером. Да, и все мысли его, сейчас, обратились к «ней».

Гарри посмотрел в свою тарелку, и, чувствуя, что должен сказать что-то успокоительное для Джинни, проговорил тихо, что бы Кикимер его не мог услышать:

– Намного лучше, чем вчера. – При этих словах, на сердце Гарри, стало легче. Ему стало спокойнее, и он посмотрел на Джинни. Сверху донесся негромкий шум. А вслед за ним говор и топанье по деревянным ступеням лестницы.

Вниз спустился Рон и следом за ним Гермиона. Их стремительное появление чуть смутили Гарри и, казалось, Джинни. И желание Гарри, сказать Джинни о своём наболевшем на чувстве, померкло. Рон и Гермиона – верные, надёжные его друзья и спутники в любых приключениях, но сейчас он хотел озвучивать что-то личное из своих переживаний, и только для Джинни, разве…

Это не означало, что он предаёт или боится своих друзей, просто, это было уже частью его личных отношений. Джинни взяла верхний конверт, лежавший около тарелки Гарри.

– Это от Риты Скитер. – Немного удивлённо сказала она Гарри. – Репортёра газеты «ежедневный пророк»!

Гарри помнил кто такая эта Скитер, но не ожидал услышать её имя или увидеть его на конверте вообще когда-либо.

– Риты? – Равнодушно произнёс Гарри. – Наверное, хочет взять у меня интервью? Да приукрасит его и ещё много чего в нем напридумывает… – И тут же Гарри взволнованно оглядел шкафы и полки, расположенные вдоль стен небольшой и тесной кухни.

– А большого жука тут случайно никто не видел?

Рон хихикнул:

– Кикимер бы его прибил, или Живоглот слопал бы в одну секунду!

Гермиона недовольно посмотрела на Рона. Шутка про её любимца Живоглота не понравилась ей. А, возможно, и упоминание о жуке.

Рита Скитер была незарегистрированным анимагом. Превращаясь в большого жука, она ни раз проникала в Хогвартс и подслушивала, подглядывала, а потом писала сенсационные и разоблачительные статьи. Конечно, подобным способом она добывала все свои репортёрские материалы. Именно это и взволновало Гарри. Вспоминая об этих статьях в газете «Ежедневный пророк», он не испугался. Бояться было нечего. Он разозлился.

– Не возражаешь? – Спросила Джинни, заглядывая в глаза Гарри и поворачивая письмо в руке. Конечно, у Гарри не было секретов от неё, и тем более он не мог возражать или противиться…

– Нет. – Коротко сказал Гарри и поднёс очередную ложку ко рту. Гарри сделал вид, что письмо его не интересует, оно и не интересовало бы его ещё вчера или чуть раньше утром, но в этот час это было уже не так. Гарри с нетерпением ждал: скажет ли что-нибудь Джинни или нет.

После шелеста пергамента и полуминутной тишины за столом Джинни произнесла:

– Нет, она не просит об интервью или о встрече с тобой. Это как-то странно.

– Правда, не просит? – Спросил Гарри.

– Да. Рита просто пишет, что всегда верила в твои силы и поздравляет тебя с «величайшей победой» в истории над чёрной магией…

– Как-то запоздала эта Рита! – С упрёком хмыкнул Рон, торопливо прожевав бекон.

– Она изменилась. – Сказала Гермиона. – И, думаю, она не напишет о Гарри ничего плохого. Ведь нам известен её «маленький секрет»!

– Похоже на то! – Поддакнул Рон. Гарри пожал плечами.

– Ну и ну. Похоже, Рита сдаёт свои позиции. – Сказал Рон.

– Что ты имеешь в виду? – Переспросила Гермиона.

– Что с тобой, Гермиона? Рита Скитер и палец о палец просто так не ударит! «Бьюсь о заклад», она что-то затевает. И, скорее всего, объектом этой затеи будет Гарри! – Рон посмотрел на Гарри:

– Так было всегда. Гарри Поттер – самая вкусная из новостей и сенсаций.

Да и сам Гарри теперь сенсация!

Рон посмотрел на Гермиону. Та – не возражала.

– Будь на стороже, Гарри, и… держи ухо востро! – Посоветовала Гермиона.

Гарри хотел было сказать, что теперь-то ему ни по чём какой-то там репортёр! После его победы над Волан Де Мортом не найдётся ни одна причина, по которой его лишили бы статуса «избранного» и «победителя».

Шум, со стороны окна, заставил Гарри и Гермиону повернуться. В приоткрытую раму влетела большая серая сова со сложенной газетой в клюве. Её крылья зашелестели по подоконнику, а сама птица, с трудом, протиснулась внутрь комнаты. Но секунду спустя, сова подлетела к столу и приземлилась ровно посередине, опрокинула тарелку с тостами и бросила сною ношу – газету прямо в почти пустую, тарелку Гарри. Рон чуть поморщился. Сова сложила крылья на спине и подняла свою левую лапку вверх. Гермиона торопливо достала из кармана маленькую медную монетку – медный кнат, и положила её в кожаный мешочек, привязанный к лапке совы. Рон поглядел в тарелку Гарри, на что-то принесенное птицей, и равнодушно, даже разочарованно, сказал:

– «Ежедневный пророк».

– Да, – Подтвердила Гермиона. – И сегодня она что-то немного припозднилась.

Гермиона нежно провела ладонью по голове и спине совы. Сова дёрнула шеей, посмотрела своим большим глазом на свою лапку с кожаным мешочком для монет и, зашелестев крыльями, поспешила вылететь в окно.

– Держи. – Сказал Гарри, протягивая газету Гермионе.

– Спасибо. – Та развернула её перед собой. Гарри и так был не в лучшем настроение духа, даже сказать, был в подавленном настроении, но когда он разобрал название одной из статьи газеты, он разозлился. Открытая страница пусть и лежала для Гарри перевёрнутой, но не узнать этот уже надоедливый и привычный «штамп» и нескольких слов Гарри не мог.

– Это что, про Волан де Морта? – Довольно резко спросил он, бросая ложки и прижимая край газеты к столу.

– А? Да. – Ответила Гермиона. – Тут написано: «Сподвижники „Вы сами знаете кого“ всё ещё остаются на свободе»! – Гермиона посмотрела на Гарри, затем наклонилась к статье и начала негромко читать вслух, скорее для Гарри, чем для себя или Рона:

– Вчера вечером на заседании Везенгамота всплыли интересные факты о сподвижниках «Того кого нельзя называть» – «пожирателях смерти». Как стало ясно в результате дознания и других следственных мер Министерства Магии, несколько «пожирателей» всё ещё находятся на свободе… Но министр магии с твёрдой уверенностью заверяет читателей нашей газеты, что в конце текущего месяца и с ними будет покончено. И он займут своё место в Азкабане!.. – Гарри недовольно хмыкнул, высказывая свое недовольство этому наивному заверению.

Гермиона прервала чтение и посмотрела на Гарри. Джинни тоже посмотрела на него, но с большим сочувствием и озабоченностью. А Рона эта заметка ничуть не побеспокоила. Он только что и промолвил с полным ртом:

– Только сейчас этот министр опомнился! Да и что толку: эти «пожиратели» теперь как пуганые воробушки… разлетелись!

Гермиона возмущенно уставилась на Рона. Видимо, ей не понравилось такое легкомысленное сравнение, а может, боялась взволновать Гарри лишним упоминанием о «пожирателях». Гарри медленно кивнул, смотря при этом на газету в руках Гермионы, сидящей напротив него, провозгласил, довольно агрессивно:

– И почему его опять называют «Вы сами знаете Кто»?! Ведь Волан де Морт уже мёртв!

– Наверное, людям так проще. – Ответила Гермиона. Стало ясно, что такую реакцию у Гарри вызвал заголовок статьи, а точнее, прозвище Волан де Морта. – Все уже привыкли его называть «Сами знаете Кто».

Гарри помотал головой. Слишком долго был «тёмный лорд» в его жизни и в его мыслях, что бы Гарри мог почувствовать эту «привычку» на себе.

– Нет! Думаю, тут дело совсем в другом. Все ещё бояться его имени. Это как защитный рефлекс, выработанный со временем и годами страха. И почему репортёры в этой «газетёнке» никак не могут понять, что нет Волан де Морта! Некого бояться! А бояться произносить имя – это совсем глупо!

Рон кивнул и пробормотал:

– Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит. – Эти слова, когда-то, сказал Гарри сам профессор Дамблдор. Так давно это было. Тогда это замечание казалось очень точным и верным. В принципе, оно и сейчас осталось таким, только тогда это звучал как вызов Волан де Морту. Тогда это говорило, что «тёмный лорд» слаб, и что его глупо бояться. Но Рон повторил эту фразу, как повторенную за Гермионой. Когда она так храбро и твёрдо сказала её Люциусу Малфою, при первой их встрече в книжном магазине в косом переулке. Рон, тогда, очень восхитился поступком Гермионы.

Гарри не отреагировал на фразу, повторенную другом. В доме хлопнула задняя дверь. Потом последовали шаги. Гарри сказал, чуть понизив голос, ему не хотелось, что бы миссис Уизли слышала их разговор, и тему, которую они обсуждали:

– «Ежедневный пророк» сам продолжает его «так» называть! А ведь пора бы уже подать пример волшебникам, вместо того, что бы запугивать их… – Гарри умолк, грустно опустив взгляд на стол перед собой. Потом на свою пустую тарелку. Пальцы правой руки легонько толкнули ложку. И Гарри встал из-за стола. Оставаться снова одному ему не хотелось, но желания продолжать «эту» беседу не было никакого. «Эта газета до сих пор так ничего не поняла? Или тут замешана политика Министерства Магии?». Гарри не стал дожидаться, когда миссис Уизли появиться в кухне и двинулся к парадной двери.

– Не стоит обращать на газету внимания. – Сказала Джинни. – Это же «Ежедневный пророк»! Чего ещё от него ждать, кроме лжи?

– Точно. – Согласилась Гермиона. – Репортёры находится под влиянием министерства магии и, к тому же, они сами чего хочешь исковеркают ради сенсации!

После скрипа дверцы кладовой и приглушенной возни, появилась миссис Уизли, с засученными рукавами и волшебной палочкой.

– А, все уже проснулись и позавтракали? – Сказала бодро она, оглядывая собравшихся за столом.

– Гарри… – Окликнул Рон с набитым ртом. Гермиона и Рон переглянулись. Джинни помедлила пару секунд, а потом последовала за Гарри. Завтрак в её тарелке остался почти нетронутым.

– Доброе утро, миссис Уизли. – Ответила Гермиона.

– Вот и отлично, мне нужна помощь в огороде. Так что, Рон, сразу после завтрака, мигом ко мне!

Рон недовольно что-то буркнул себе в ложку, но достаточно тихо, что бы мать его не услышала.

– А я могу Вам чем-нибудь помочь. – Услужливо спросила Гермиона.

– Нет, милая. Это всё садовые гномы. А выдворять гномов довольно опасно. Могут и укусить за палец! У Рона это отлично получается. И, Рон, прихвати с собой Гарри. – Миссис Уизли посмотрела на проём двери, в котором исчез Гарри ранее.

– В конце концов, это всего лишь газета. – Сказала Рон, когда миссис Уизли повернулась к ним спиной и принялась разбираться с посудой в раковине.

«Да. Это верно, но ведь её читают, а большинство ещё и верит написанному» – подумал Гарри, сидя на крыльце.

«Выдворение» гномов было весёлым занятием. Помогало отвлечься от проблем и других тяжких мыслей, и вообще очень сближало. Гарри и сам уже ругал себя за то, что не сдержался за завтраком, заставил беспокоиться своих друзей, миссис Уизли, и, выставил себя дураком. «Хотя, дураком – это громко сказано, ведь любой мог повести себя так же на его месте».

Выдворение напоминало Гарри охоту. Для Рона это весёлое занятие со временем начало казаться работой по дому, обременением, как работа в курятнике. Но поднятие хорошего настроения он тоже ощущал, а восторг, с которым то он, то Гарри отыскивали очередного маленького пузатого гнома, напоминал восхищение от полёта на метле и радости удачного заклинания, пущенного на противника в «дуэльном клубе» в школе. Поэтому очень скоро сад и огород наполнился радостными возгласами и беззаботным смехом. А гномам сам процесс напоминал скорее всего игру в прятки. Им это, похоже, тоже нравилось, за исключением редких пинков Рона, после которого подвернувшийся гном постанывал и, потирая ушибленное место, хромал в кусты, выкрикивая ругательства.

На какое-то мгновения Гарри забыл о заметки в «Ежедневном пророке». А к концу дня и вовсе относился к ней равнодушно. Но проснувшись на следующий день, так уже не считал.

Вдобавок неприятные мысли о Везенгамоте, о суде волшебников, снова начали раздражать мысли Гарри. Эти воспоминания всплыли сами собой и не торопились покинуть его сознание. За завтраком он почти не разговаривал, а лишь кивал на шутки друзей, и, перед тем как встать из-за стола, поймал на себе обеспокоенный взгляд Джинни.

– Сыграем в Квидич! – предложил беззаботно Рон.

– Отличная идея! – сказала Джинни. – Да, Гарри?

– Сейчас, только возьму «Молнию»!

Рон осмотрел свою тарелку и спросил:

– Мам, можно мне ещё рисового пудинга?

Поднимаясь по лестнице, Гарри услышал бормотания Кикимера, убирающего пустые тарелки:

– Кикимер хотел подмести на чердаке. Кикимер увидел там грязное, неумытое существо. Кикимер возмущен. Кикимер слышал, как оно сопело, видел, как оно заметило Кикимера. Кикимер никогда никого не боялся, кроме старой хозяйки Блэк. Да, да… Кикимер не будет убираться на чердаке, Кикимер никогда больше туда не пойдёт, не пойдёт… – И Эльф что-то быстро заворчал себе под нос, что именно, Гарри уже не разобрал и улыбнулся. Да, знакомство с упырём на чердаке кого угодно вывело бы из равновесия. Но Кикимер! Неужели, старая хозяйка Блэк была миловиднее упыря в доме Уизли? Кикимер прошмыгнул мимо и укрылся за дверью. Рон довольно хмыкнул и проводил Кикимера взглядом. Затем бросил Гарри:

– Так, что насчёт квидича? Я – готов!

– Отлично, – Ответил Гарри. – Только схожу за «Молнией».

Рон кивнул Гарри и посмотрел в окно, хотя через него нельзя было увидеть того места, над которым они играли в эту игру волшебников.

Это уже была не та «Молния» – подарок крестного. Та самая метла была безвозвратно потеряна давным-давно, в том самый вечер, когда семеро Поттеров отправились с тисовой улицы. Когда «Орден Феникса» тайно от пожирателей смерти и от министерства магии вывозил Гарри в безопасное место из дома Дурслей. Тогда Гарри и потерял свою метлу. Но об этом он редко вспоминал. Ведь потеря «Грозного Глаза» Грюма и Букли была куда ощутимее. Но это было год назад. А после того, как не стало Волан де Морта и Гарри снова провозгласили героем, одним серым и сырым утром, три совы принесли Гарри новую метлу – «Молнию»! Один в один как его прежнюю, только новую!

Оказывается владелец магазинчика «Все для квидича» в косом переулке узнал, что Гарри Поттер летает именно на «Молнии» и, каким-то образом, что у Гарри ее больше нет. Такой щедрый дар удивил Гарри, но отправитель в таких лестных формах высказывал свое восхищение Гарри Поттером, что парень не осмелился отказать ему в такой чести. Да и тогда было не до этого совсем, как отвечать на письма…

Дверь в спальню была чуть приоткрыта. Кот Гермионы – Живоглот, лежал на кровати и недовольно поглядывал на Сычика – маленькую сову Рона, который дремал на шкафу около своей клетки.

Гарри подошёл к своей кровати и встал на колени. Аккуратно достал из-под неё свою метлу «Молнию». Гарри не оставлял её в сарае вместе с другими мётлами, а забирал ее наверх, в спальню, и убирал под свою кровать. Так повелось довольно давно. Еще в его прошлые посещения… Поднявшись на ноги с метлой в руках, Гарри повернулся, к неплотно зашторенному окну, и замер. Только теперь Гарри услышал непонятный шум.

За окном порхала пятнистая сова, в клюве у неё был, розового цвета конверт. Она захлопала крыльями по стеклу, взирая на Гарри, как на спасителя. Гарри положил «Молнию» на кровать, быстро подошёл и распахнул окно. Сова ворвалась в комнату и начала кружиться под потолком. Гарри пригнул голову, а Живоглот насторожился и, не отрываясь, следил за новой гостей. Сова бросила конверт на постель Рона, ближе к изголовью, как раз туда, где и лежал Живоглот, и, вылетев обратно в окно, унеслась прочь. Живоглот быстро соскочил на пол и выбежал из комнаты, его пушистый хвост исчез на лестнице в дверном проеме. Сычик заёрзал на шкафу и поглядывал на происходящее с оживлённым интересом. Гарри подошёл и поднял письмо с одеяла: почему оно не пришло с утренней почтой?

– Что так напугало Живоглотика? – Гермиона заглянула в комнату, она зачем-то поднялась наверх следом за Гарри и остановилась у открытой двери. Гермиона вопросительно посмотрела на распахнутое окно, затем на Гарри и на письмо у него в руках.

– Что это был за шум?

– Сова. – Ответил Гарри. Он вертел необычный конверт в руках и пытался разобрать завитки мелкого, но чёткого подчерка.

– Сова? – Переспросила Гермиона и подошла к Гарри. – Письмо? Интересно, от кого это.

– Это от…

– Лаванда Браун! – Прочитала удивлённо Гермиона тихим голосом, склонившись над письмом. – Лаванда?

Гарри переглянулся с Гермионой. В глазах Гермионы блеснул недобрый огонь.

– Это для Рона? – Сказала Гермиона. – Не знала, что он с ней переписывается.

– Я тоже. – Сказал Гарри. Он забыл про Лаванду и про то, что Рон с ней встречался на шестом курсе, поэтому не ожидал увидеть её имя. «И почему именно сейчас письмо с ее именем»?

Гермиона, похоже, была чуть раздосадована и задета. Это письмо компрометировало Рона и делало из него предателя по отношению к Гермионе. Поэтому Гарри быстро и искренне произнёс:

– Первый раз вижу, что бы Рон получал от неё письма. Может она хочет выразить свои соболезнования?

Гермиона задумчиво отвернулась. Гарри положил письмо на тумбу около кровати Рона. Гермиона повернулась и внимательно проследила, как Гарри именно пристроил конверт. Гарри взял свою «Молнию» и неуверенно направился к двери.

– Играем в Квидич? – Спросил Гарри. Гермиона кивнула. В её взгляде уже читались весёлые вызывающие и не много мстительные нотки.

– Конечно. – И Гермиона вышла из комнаты, Гарри – за ней следом.

В эти дни Гарри с друзьями почти каждый день играли в Квидич, любимую игру Гарри и Рона. Он с Роном против Гермионы и Джинни. У Гарри была самая быстрая и дорогая метла – «Молния», а в сарае семьи Уизли – старые «Чистомёты». Поэтому летали на «Молнии» все по очереди. Джинни наколдовывала кольца, висящие в воздухе. Они заменяли собой ворота для квидича – кольца, стоящие на длинных шестах. Играли волшебным мячом из магазинчика приколов Джорджа. От обычного квофла он отличался тем, что сам возвращался в руки, бросившего его, игрока, если его долго никто не подбирал. И ни смотря на то, что составы противоборствующих команд казались неравными, мальчишки обычно проигрывали. И как казалось Гарри, дело было вовсе не в том, что Джинни была лучшим загонщиком в школьной команде Грифиндора, да и, пожалуй, во всём Хогвартсе, а в том, что Рон подыгрывал ее напарнице Гермионе. Когда Рон стоял на воротах, Гермионе удавалось забивать в них мячи чаще, чем когда в их защищал Гарри.

Гарри и Джинни играли хорошо, Рон был на шестом курсе вратарём Грифиндора и играл просто отлично, когда был уверен в себе и своих силах. В решающем матче он принёс победу своей команде, не пропустив ни одного мяча. Но как загонщик он уступал своей младшей сестре и Гарри. А Гермиона играла хуже них всех, если не сказать – просто плохо. Это было не её стихия. Она всегда больше времени уделяла книгам, да и практики на метле у неё было меньше, чем у других игроков. Поэтому она искренне радовалась после своего забитого гола и одаривала Рона улыбкой. Тот улыбался в ответ, но тут же смущался, завидев удивлённый взгляд Гарри. Так было и этим утром. Игра началась с неудачного рывка Рона за мячом, посланного Гермионой в ворота, и счёт был открыт. Гарри переглянулся с Джинни и та, покачав головой, с трудом подавила смешок.

– Как тебе это удаётся, Гермиона? – спросил Гарри нарочито серьёзно, подлетая мимо нее.

– Рон парит у нас в своих несбыточных фантазиях! – Сказала мстительно Гермиона. Наверное, припоминая Лаванду Браун, – А? Рон?

Правое ухо Рона чуть покраснело, но выглядел он довольным собой.

– Мне солнце светило в глаза. – Так тихо сказал Рон, что слышать его мог только Гарри.

– Ага. Это само собой так и было!

– Конечно, само собой! Сам погляди, Гарри!

Не плохое продолжение дня. Но и он вот-вот как канул в вечернем сумраке. Радость игры и веселые эмоции померкли перед ужином. Даже Кикимер не развеял скудного и тоскливого веяния приближающегося вечера.

Новый день рождения и тайные гости

Новым утром, чуть только забрезжил рассвет, Гарри проснулся и спустился вниз. Ни смотря на ранний час, миссис Уизли уже была на ногах, и, взглянув на Гарри, сказала:

– С днём рождения, Гарри! Твои подарки ждут тебя там, у стола. Но нашего подарка там ещё нет, он будет позже. – Миссис Уизли потрепала его по взлохмаченным волосам и улыбнулась.

– Это вовсе не обязательно. – Проговорил, чуть смутившись, Гарри.

– Какой ты скромный! – Миссис Уизли улыбаясь Гарри и, повернувшись к плите, разбила на сковородку несколько яиц, и сковорода зашипела на огне. Гарри неуверенно направился к указанному месту за столом. Ему было приятно, что друзья позаботились купить ему подарки, и было приятно их получать. Он машинально взял один из свёртков и присел на край стула. Кикимер всхрапнул в своей корзинке, из которой виднелись только длинные уши. «Устал прошлым вечером. А миссис Уизли проявила не разбудила его. Вот это Кикимер должен уж точно оценить»!

На кухне появился Джорд Уизли и, увидев Гарри, направился к нему.

– Привет, Гарри. Встал сегодня спозаранку? Получай тогда баранку! Я приготовил тебе подарок. Он – здесь. – Джордж, смеясь, деловито взмахнул волшебной палочкой. К Гарри подлетел свёрток, завёрнутый в пёструю бумагу с большой буквой «У», фирменным знаком магазина близнецов Уизли.

– Это стирающий память порошок и еще лимонные конфеты мечты. Первое стирает память на несколько часов, попавшему под его действие магу, второе – погружает в кажущийся реальную мечту, в сладкий сон или соблазн, пока сосёшь конфету. Думаю, тебе это надо попробовать.

Джордж похлопал Гар

...