Материалистический акцент, присутствующий в концепции социального производства, полезен для понимания и определения особенностей исторического и политэкономического формирования городского пространства, тогда как концепция социального конструирования указывает на наделение пространства смыслом посредством языка, социальных взаимодействий, памяти, репрезентации, поведения и повседневного использования.
«Культура» в данном контексте означает множественные и обусловленные конкретными обстоятельствами формы знания, власти и символизма, которые охватывают взаимодействия людей и нечеловеческих акторов (human and nonhuman interactions), материальные и технологические процессы, а также когнитивные процессы, включая мысли, верования, воображение и восприятие.
Под «пространственным воплощением» я понимаю производство и размещение в пространстве — в материальном, историческом, аффективном и дискурсивном смыслах — социальных отношений, институтов, репрезентаций и практик.
Одна из причин исходных сомнений некоторых современных этнографов относительно использования пространственного концептуального аппарата заключалась в предполагаемой индексальной зависимости (indexicality) [7] между людьми и местом, затрудняющей рассмотрение пространства или места таким способом, который бы не сводился к его обитателям.
Одним из выходов является признание того, что место и пространство всегда обладают той или иной воплощенностью (embodied). Их материальность может быть не только физически локализованной и тем самым налично присутствующей, но и метафорической и дискурсивной. Включение в пространственный анализ воплощенности, «в которой тело является субъективным источником или интерсубъективной основой опыта» (Csordas 1999: 143), проблематизирует пространство и место, в результате чего появляется возможность для исследований на разных уровнях. Именно при помощи воплощенного пространства глобальное интегрируется в повседневную жизнь, вписанную (inscribed) в ту или иную территорию.
Хотя поначалу этнографы относили пространство к описанию материального окружения, современная этнография пространства и места ориентирована на процесс, основой ее выступают личность, объект и сообщество, а также она допускает множество форм агентности и политических возможностей.
Исходная гипотеза заключается в том, что пространство одновременно является как социально сконструированным, так и материальным и воплощенным феноменом, в связи с чем наша задача состоит в разработке концептуального каркаса, который сводит эти идеи воедино, — пространственного воплощения культуры (spatializing culture).
Процессы не происходят в пространстве, но определяют собственный пространственный каркас. Понятие пространства встроено в этот процесс или является внутренним для него (Harvey 2006: 123)
Однако в исходной формулировке концепции пространственного воплощения культуры не принимались во внимание те способы, при помощи которых человеческие и нечеловеческие тела также производят, воспроизводят, формируют и собирают вокруг себя пространство и место
