Оглавление

Глава 1

Лейк-Сити — город в округе Флоренс, штат Южная Каролина. Стирая пыльными руками слезы на лице и оставляя грязные разводы на мокрых щеках, я шла домой, держа в руках порванный школьный рюкзак. Снова Бриана Леинс, белобрысая стерва, унизила меня при всем классе, назвав нищенкой и уродиной.

Страшно не хотелось идти домой. Отец пьет не просыхая, а маму не так давно уволили из школы, где она работала учительницей младших классов. Выходное пособие, что она получила, отец благополучно пропил.

В свои шестнадцать лет я хорошо поняла, что деньги решают все. И если у тебя их нет, то лучше помалкивать, иначе такие, как Бриана, затопчут тебя, словно назойливого комара. Потому я стойко терпела унижения одноклассников в надежде, что однажды я заработаю много денег и покажу им, что я не мусор.

Подойдя к дому, с отвращением взглянула на неухоженный газон и подошла к двери. Родители снова ругались. Мама плакала, а пьяный отец оскорблял ее и осыпал всевозможными проклятиями. Тяжело вздохнув, открыла дверь и замерла.

Мама стояла на самом краю лестницы, ведущей со второго этажа в гостиную. Она была вся в крови. Ее прекрасное лицо было похоже на мясную отбивную. Отец схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул.

И тогда в моей голове словно сработал невидимый механизм. Испорченный рюкзак выпал из дрожащих рук, книги и тетради посыпались на пол, и я рванула к маме. Отец отвратительно смеялся, в очередной раз ударив ее по лицу. Мама лишь всхлипывала и пыталась прикрыть голову руками.

Закрыв собою мать, схватила его за воротник мятой рубахи. Он продолжал смеяться и ударил меня по щеке. И тогда я просто толкнула его. Мама вскрикнула, и я взглянула вниз. Отец лежал в какой-то неестественной позе. Его глаза были открыты, а шея вывернута в обратную сторону. Я замерла, погружаясь в липкую, отвратительную черную бездну. Отец был мертв, и убила его именно я.

Я помню, как кричала мама, склонившись над телом того, кто постоянно бил ее. Помню, как приехали парамедики и офицеры местного полицейского участка, которые были частыми гостями в нашем доме. Сквозь мутную пелену на глазах видела, как тело отца погрузили в черный мешок и закрыли молнию.

Где-то в глубине воспаленного сознания я слышала обрывки фраз, но запомнила лишь одну: «Трагическая случайность».

Молодой офицер задавал мне какие-то вопросы, но я просто сидела на полу, глядя в пустоту, и молчала. Парамедики пытались привести меня в чувства, считая, что мое состояние было вызвано шоком от увиденного. После чего мне вкололи успокоительное и отнесли в спальню.

***

Проснулась после полудня. В голове неприятно гудело, а сердце колотилось в груди, словно маленькая пестрая колибри, которую заперли в тесной неудобной клетке. Воспоминания событий вчерашнего дня всплывали из глубин подсознания, вызывая приступ тошноты. Солнце светило в окно, больно ударяя по уставшим глазам, и я встала с кровати, чтобы задернуть шторы.

В доме было тихо. Сняв с себя несвежую одежду, я медленно поплелась в маленькую душевую кабинку и, включив горячую воду, села прямо на пол.

Но звук воды и стекающие по телу горячие капли не успокаивали, как обычно, а наоборот, раздражали. Мне казалось, что я тону. Как будто медленно погружаюсь под воду, и рядом нет ни единой души, чтобы подать мне руку. Чтобы спасти меня.

Я встала на ноги и почувствовала, как кружится голова. Попыталась закрутить кран, но руки больше не слушались меня, словно они вообще были чужими, так же, как и ноги. Шатаясь, вышла из кабинки, чувствуя странный озноб, и села на кровать. За дверью послышались шаги, и в комнату вошла мама.

Я боялась смотреть ей в глаза. Боялась, что теперь она возненавидит меня. Но мама села рядом со мной и крепко прижала к груди.

Я взглянула на ее руки, покрытые новыми и старыми кровоподтеками, и лишь тогда позволила себе заплакать. Очень хотелось кричать, но я не могла даже говорить.

Одна часть меня сожалела о случившемся, но другая шептала приятным голосом прямо в ухо, что я поступила правильно.

Мама вытерла меня насухо пушистым полотенцем и убрала мокрые волосы с моего лица. Она не злилась и смотрела на меня с нежностью, любовью и какой-то тоской.

— Микаэла, милая, взгляни на меня, — тихо, но настойчиво шептала мама. — Ты ведь понимаешь, что в гибели отца нет твоей вины? Это несчастный случай, слышишь?

Я попыталась ответить и вдруг с ужасом поняла, что не могу говорить. Горло сдавило липкими щупальцами, и я тихонько кивнула головой, соглашаясь с матерью, которая продолжала говорить со мной тихим голосом.

— Вот и умница. Это единственное, что ты должна знать, — мама заправила мне за ухо прядь мокрых волос. — Хочешь теплого молока? Ты голодна?

Я отрицательно покачала головой и вскочила с кровати. Подняв с пола тетрадь и ручку, написала маме всего лишь одну фразу: «я не могу говорить».

Мама побледнела и схватилась руками за голову, выходя из моей спальни.

Весь день я пролежала в кровати. И только когда беспощадное солнце скрылось где-то за горизонтом, в мою комнату постучали, и на пороге появился симпатичный молодой мужчина. Осторожно ступая по мягкому ковру, он подошел к моей кровати и, присев на корточки, взял меня за руку.

— Здравствуй, Микаэла. Меня зовут Кларк Бейкер, — представился брюнет лет тридцати. — Я психотерапевт. Твоя мама очень беспокоится о твоем душевном состоянии и попросила меня помочь тебе.

Я отлично понимала, что у мамы нет денег, чтобы оплатить частного доктора. Резко встав, злобно окинула мужчину недобрым взглядом и вдруг неожиданно для себя крикнула:

— Мне не нужна помощь психиатра! Я в порядке! Вот! Слышите? Я снова могу говорить! — горло болело, но я продолжала орать на доктора. — Я в полном порядке, черт возьми! И мне не нужна помощь мозгоправа! Я не сумасшедшая и не позволю вам тянуть из моей мамы последние деньги! И потому, доктор Бейкер, проваливайте из моего дома и никогда больше не появляйтесь здесь!

Но Кларк Бейкер не собирался покидать мою спальню, вызывая во мне целую гамму отрицательных эмоций.

В комнату вошла испуганная мама и с укором взглянула мне в глаза.

— Прекрати, Мика! — она испуганно заламывала руки. — Ты ведешь себя отвратительно! Доктор Бейкер согласился помочь тебе, не требуя ничего взамен. Постарайся успокоиться и хотя бы выслушать человека.

Стало стыдно и, закрыв глаза руками, я опустилась на кровать. Кларк попросил маму выйти и снова начал говорить со мной. К моему удивлению, его голос успокаивал.

— Мика, я ведь могу называть тебя так? — я медленно кивнула в знак согласия, и доктор улыбнулся. — Твоя мама рассказала мне о том, что случилось на лестнице. Ты все сделала правильно. Ты не виновата в том, что твой отец упал. Ты защищала себя и маму. Я не пытаюсь стать твоим другом, потому что уверен, у тебя достаточно друзей.

Я нервно всхлипнула и засмеялась.

— Ошибаетесь, доктор. У меня нет друзей. Вы знаете, что такое быть изгоем?

Кларк сел рядом со мной и сжал мою ладонь.

— Давай поговорим об этом?

На минуту я задумалась и вдруг поняла, что очень хочу рассказать этому человеку абсолютно все. Взглянув на него еще раз, мне показалось, что он надежен, как швейцарский банк, и я могу доверять ему. Я хотела доверять ему!

— Вам понадобится целый год, чтобы выслушать меня, доктор, — хмыкнула, пряча взгляд от мужчины.

Он улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки.

— Обо мне не беспокойся, — Кларк подмигнул мне. — Я здесь именно для того, чтобы выслушать тебя.

Я рассказала ему о том, как отец начал пить и отбирать деньги у мамы. О том, что в школе я подвергаюсь ежедневной травле и нападкам со стороны абсолютно всех своих одноклассников. О том, как часто приходилось видеть ссоры родителей и запираться в комнате, когда мамы не было в доме. О том, как отец избивал меня и мать. Я говорила много и долго, а Кларк Бейкер, не перебивая, слушал меня. Впервые я могла рассказать обо всем, что происходило в моей жизни, совершенно чужому человеку.

В душе загорелся маленький лучик надежды.

***

После похорон отца жизнь начала налаживаться. Мама забрала мои документы из школы, переведя меня на домашнее обучение. Она убирала дома богатых людей, чтобы оплатить услуги учителей, а я раскладывала по вечерам рекламные листовки. Денег платили немного, но на еду и оплату счетов нам хватало.

Доктор Бейкер приходил ежедневно, и именно разговоры с ним не дали мне пропасть. Иногда он помогал мне работать во дворе. Мы выдергивали сорняки и постоянно говорили. Моя искалеченная душа постепенно становилась целой. Я научилась смеяться и понемногу забывала о том, что случилось на чертовой лестнице.

Иногда мне снились кошмары. Я видела отца. Он смеялся мне в лицо, обещая отобрать у меня всех, кого я люблю. После чего я просыпалась в холодном поту и сразу же звонила доктору.

Друзей у меня так и не появилось, и я часто гуляла по городу одна, иногда встречая бывших одноклассников. Но благодаря терапии доктора Кларка я больше не боялась их.

С тех пор прошел год.

Сегодня мама задержалась на работе, и я решила порадовать ее вкусным обедом. Напевая под нос песню, которую слышала по телевизору утром, я готовила суп и не сразу услышала, как открылась входная дверь.

Мама вошла в дом с каким-то мужчиной. Он с важным видом обошел каждую комнату и, довольно улыбнувшись, сообщил, что покупает наш дом. Сердце пропустило несколько ударов, и я испуганно взглянула на маму.

— Мам, что происходит?

После того, как мужчина вышел, мама улыбнулась и обняла меня.

— Прости, что не сказала раньше. Я получила приглашение на работу в Лос-Анджелесе, — глаза мамы вновь горели. — В одну из школ требуется учитель младших классов. Потому я хочу продать этот дом и уехать. Микаэла, милая, тебе нужно окончить школу, обзавестись друзьями. Ты должна жить, как все девочки твоего возраста, — она нежно поцеловала меня в макушку. — Лос-Анджелес даст нам возможность начать новую жизнь. Подумай об этом.

Улыбка озарила мое лицо, и я повисла на хрупкой шее мамы. Она была права. Переезд в Лос-Анджелес мог стать началом новой яркой и счастливой жизни. Мама рассказала о том, что уже присмотрела небольшую, но уютную квартирку. Рассказала и о школе, в которой я должна буду учиться. Моя душа ликовала. И единственный человек, с которым было тяжело расставаться, был доктор Кларк Бейкер.

***

Собрав последнюю сумку, я закинула ее в багажник пикапа и улыбнулась. Сегодня мы покидаем это проклятое место. Впереди меня ждет прекрасное будущее, я это точно знаю. Обняв Кларка, я заглянула в его добрые глаза.

— Спасибо вам за все, что сделали для меня. Я всегда буду благодарна вам за это.

— Удачи тебе в Городе Ангелов, Мика, — смущенно пожал плечами Кларк. — И помни, что бы ни случилось, я всегда приду тебе на помощь.

Мама завела мотор и включила приемник. Я улыбнулась, закрывая глаза. Я чувствовала, что скоро в моей жизни произойдет нечто невероятное.

Глава 2

Через два дня, широко улыбаясь, я вносила коробки в подъезд двухэтажного дома в Комптоне. Этот район считался не совсем благополучным. Некоторые называли его опасным и мне совершенно плевать на это. Здесь меня никто не знал, и я могла спокойно начать свою жизнь с абсолютно чистого листа.

Квартирка была действительно небольшой, всего четыре крохотные комнаты и маленькая кухня, но еще никогда не видела ничего уютнее. Разгружая коробки, я заметила парня, сидящего на ступеньках и улыбнулась ему, ожидая, что он поможет мне. Но вместо этого он поставил мне подножку, и я упала. Темнокожий парнишка зло засмеялся и пнул ногой коробку, которая выпала из моих рук.

— Смотри под ноги, блондиночка, — он смачно плюнул на асфальт. — Тут тебе не рады. Мы не любим чужаков.

Я осторожно поднялась на ноги и стряхнула пыль с безнадежно испорченных белых брюк. Парень продолжал ухмыляться и прожигать меня недобрым взглядом. Вот тебе и чистый лист!

За спиной послышались шаги и приятный голос. Рядом со мной на корточки присела симпатичная девушка лет восемнадцати на вид.

— Привет, — незнакомка улыбнулась. — Я Николь, позволь помогу тебе.

Она подмигнула мне и быстро собрала в коробку рассыпавшиеся вещи. Я улыбнулась в ответ, протягивая ей руку. Возможно, это и есть мой шанс обзавестись друзьями?

Николь была красивой голубоглазой брюнеткой и улыбалась очень искренне. Она не смотрела на меня, как на мусор, и это было чем-то новым для изгоя, которым я была все свои семнадцать лет. Девушка посмотрела на парня и махнула ему рукой, приглашая подойти к нам.

— Не обращай внимания на Тома. Я уверена, что он уже жалеет о своем глупом поступке. Правда, Томас? — она с укором взглянула на бритоголового парня. — С каких пор ты стал таким черствым? Лучше помоги нам с этими коробками. Девушка не виновата в том, что у тебя настроение меняется чаще, чем носки.

Парнишка виновато пожал плечами и подошел ко мне, протягивая руку.

— Прости, погорячился, — неохотно извинился Том. — Куда нести коробки?

Втроем мы разгрузили фургон гораздо быстрее. Мои новые знакомые подшучивали друг над другом, стараясь втянуть меня в непринужденную беседу. Мама пригласила их на ужин, и ребята с радостью приняли приглашение. В фургоне оставалась еще одна коробка, и я выбежала за ней на улицу.

У подъезда стоял красивый парень и с интересом рассматривал меня. Кожа покрылась мурашками, щеки вспыхнули, и я опустила глаза, пытаясь достать из фургона картонный ящик с книгами.

За считанные секунды красавчик оказался рядом со мной и буквально вырвал коробку из моих рук.

— Я помогу? — голос парня вызвал еще большее смущение. — Вы переехали сегодня?

Я замерла и уставилась на него, стараясь разглядеть каждую мелочь на действительно прекрасном лице. Темные волосы, карие глаза с золотистыми искорками, пухлые губы. Он словно сошел с обложки модного молодежного журнала. Парень прикусил нижнюю губу и слегка наклонил голову вбок, не отводя взгляда.

— Я Генри О'Доннелл.

С трудом выдавив из себя улыбку, я протянула ему руку.

— Мика, Микаэла Паркер.

Парнишка сжал мою ладонь в теплой руке и нарисовал на ней круг подушечкой большого пальца. Я почувствовала, как горят щеки и шея, но не смогла отвести взгляд от его лица.