Ирина Агапова

12 моментов грусти

Книга 2. Есть имя у дождя

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Ирина Агапова, 2019

Роман «12 моментов грусти» — это мой реквием по ушедшей навсегда эпохе. 20 век, СССР, как жилось, как любилось. Книги «Июльское утро» и «Есть имя у дождя» повествуют о подростках, школе, о таинствах первой любви, о целом мире чувств и эмоций, о самых красивых и поэтичных отношениях, о грусти, одиночестве и первых разочарованиях, о становлении характеров молодых людей и о разнообразных испытаниях, выпадающих им в судьбе. А также поднимают вопросы о морали, чести и нравственности.

18+

ISBN 978-5-4496-1874-0 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-1875-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. 12 моментов грусти
2. Книга 2. Есть имя у дождя
3. Зима
   1. Драные кошки
   2. Не буди во мне зверя, разбуди во мне зверя
   3. Первый снег
   4. Новогодний бал
   5. Новый 1976 год
   6. Вечеринка в стиле хиппи
   7. А поутру они проснулись…
   8. Зимние каникулы
   9. Новый учитель
   10. По следам внеземных цивилизаций
   11. Мы тоже являемся частью вселенной
   12. В пианиста просьба не стрелять, он играет как умеет
   13. Просто Филя
   14. Ревность
   15. Факультатив по истории

Книга 2. Есть имя у дождя

Не поддавайся грусти и живи от мгновенья до мгновенья. Не устремляй свои глаза в будущее — оно химерно. Не оборачивайся назад, не живи воспоминаниями — прошлое кануло в лето. Настоящее — вот, что имеет значение и оно состоит из моментов, которые ты можешь предугадать и построить из них цепочку событий подвластных тебе.

Зима

Драные кошки

Незаметно наступила зима. Стало рано темнеть. Задул холодный ветер и сорвал последнюю листву с деревьев. Стояла довольно мерзкая погода: температура воздуха, близкая к нулю, мелкий моросящий дождь, промозглая сырость и грязь. Не возникало никакого желания выйти на улицу. Город был сер, уныл и непригляден. В такую погоду — только дома сидеть.

Несмотря на то, что дали отопление, в комнате все же было достаточно прохладно, и Яна, укутавшись пледом и устроившись на диване, с увлечением читала братьев Стругацких, «Понедельник начинается в субботу». Книга увлекла ее своим сюжетом, полным абсурда, юмора, забавных приключений и неожиданностей. Приятное занятие прервал телефонный звонок. Она нехотя поднялась и, потягиваясь, поплелась к аппарату.

— Это Яна? — прозвучал на другом конце провода неизвестный женский голос.

— Да, — удивленно произнесла она. — А кто это?

— Неважно, — резко оборвала ее незнакомка. — Ты мерзкая, мелкая, недоделанная уродина.

У Яны полезли глаза на лоб.

— Кто это? — в недоумении еще раз спросила она.

Женщина продолжала, не слушая ее:

— Если ты не оставишь Робина в покое, то вся школа будет знать, что ты с ним трахаешься! Поняла, маленькая шлюха?

Это прозвучало как пощечина. Яна застыла в растерянности. Она трясущейся рукой положила трубку. Через несколько секунд телефон зазвонил снова.

— Ах ты дрянь, еще и трубку бросаешь! — истерически орала незнакомка.

— Пошла к черту! — крикнула Яна и опять нажала на рычаг. Прижалась спиной к стене, из глаз у нее полились слезы. Телефон звонил и звонил. Она сняла трубку, сбросила звонок и положила ее рядом.

Яне было ужасно обидно и больно от несправедливых нападок незнакомой женщины. Роберт не появлялся уже больше двух недель. «Что он еще натворил? — думала она. — А может быть, он высказался Наташке, и она мне мстит таким образом? Но голос-то не Наташкин. Что если она попросила кого-то, хотя кому это надо?..»

Яна терялась в догадках и чуть не плакала от обиды. Ну как его найти? Как спросить его, что происходит? Пожалуй, надо поговорить с Голубевой.

На следующий день Яна прибежала в школу одной из первых, что обычно было ей несвойственно. Все привыкли уже, что она всегда приходит в последнюю минуту или опаздывает. С нетерпением ожидая Сашу Погодина, у которого можно было выяснить местонахождение Роберта, Яна достала задачник по тригонометрии и хотела немного позаниматься перед уроком, но все время поглядывала на дверь и никак не могла сосредоточиться. Пришлось захлопнуть учебник.

Класс потихонечку наполнялся. Пришла Чуча, и Яна дала ей списать домашнее задание. Потом в кабинет стремительно вошел Сташевский, бросил на нее удивленный взгляд и посмотрел на часы.

Перед самым звонком к ним заглянул Вадим и позвал Яну в коридор.

— Привет! Я тебя ждал возле ворот, сильно замерз, — улыбнулся он, потирая покрасневшие руки, пытаясь согреть их.

— Привет! Не знаю, что на меня нашло, я сегодня пришла рано.

— Что-нибудь не так? — участливо спросил Вадим.

— Нет-нет, просто так получилось, — соврала Яна.

Прозвенел звонок.

— Не уходи без меня сегодня, — попросил он и бросил на нее такой умоляющий взгляд, что она улыбнулась.

— Хорошо, до встречи. — И поспешила на урок.

В последний момент в класс заскочил Сашка Погодин, весь взъерошенный, на ходу снимая пальто. Урок тригонометрии тянулся мучительно долго. Разбирали возрастание и убывание тригонометрических функций. Материал был сложный, и класс затих в нервном ожидании, кого же выберут для экзекуции. Сташевского никогда не вызывали к доске, потому что он всегда все знал, а вот Яну вызывали часто. Клавдия Тимофеевна посмотрела в журнал, потом оглядела класс.

— Росина, что это ты замечталась? Готова отвечать? — строго спросила она.

Яна подскочила на месте от неожиданности.

— Что? Да, я могу, — она немного замешкалась, пытаясь напоследок заглянуть в учебник, но потом быстро подошла к доске, взяла мел и начала писать, объясняя:

— По тригонометрическому кругу видно, что функция синус возрастает и убывает. Аналогично рассуждая, получаем промежутки возрастания и убывания функций косинуса, тангенса и котангенса.

Сташевский медленно отвернулся от окна и перевел заинтересованный взгляд на Яну. Ей даже показалось, что он кивнул в знак согласия.

— Молодец, Росина, — похвалила ее Клавдия Тимофеевна. — Садись. Завтра у нас контрольная работа. Как вы ее напишете, такая оценка у вас будет в четверти. Понятно? — она внимательно обвела строгим взглядом из-под очков класс, и многие заерзали на месте от страха перед предстоящим испытанием.

Яна с нетерпением ждала перемены. Известие о решающей контрольной по математике никак не тронуло ее. Все мысли были о Роберте. Среди охватившего ее отчаяния все же мелькал лучик надежды: надо узнать, где его можно найти, потом встретиться с ним, поговорить и выяснить все.

Как только прозвенел звонок, Яна подошла к Саше.

— Можно тебя на минуточку? — она стеснялась, не зная, с чего начать. Ей очень неудобно было спрашивать Погодина про Роберта.

Они отошли в сторонку.

— Что случилось, Яся? — спросил одноклассник, видя ее замешательство.

Девушка опустила глаза и спросила:

— Ты давно видел Робина? Он ходит на тренировки?

— А-а-а, — улыбнулся он, дав понять, что в курсе ее дел, — ты об этом… Давненько его не видел, но, говорят, он в пятницу приходил.

— Ты не знаешь, как его можно найти? — с трудом произнесла Яна и покраснела.

— Ты знаешь, в центре возле ЦУМа открыли новый комплекс «Белая Акация», там есть кафе-бар и ресторан на втором этаже. Говорят, он был там в прошлое воскресенье, ну и возле «Снежинки» тоже его можно найти, конечно.

— Спасибо, — тихо сказала Яна. — И еще: ты не знаешь, он продолжает ездить по пятницам в Одессу?

— Насколько мне известно, после той злосчастной аварии пока никто не ездил, — и лицо его омрачилось.

Девушка кивнула, развернулась и пошла на свое место.

— Яна, он обычно тренируется в понедельник, среду и пятницу с пяти до семи, — крикнул Сашка вдогонку.

Сташевский оторвал взгляд от окна и внимательно посмотрел на девушку.

День тянулся мучительно долго. Яна автоматически что-то отвечала на уроках, писала, но все мысли были только о Роберте.

Вадим встретил ее возле класса после окончания занятий.

— Что ты такая печальная, Яся? — спросил он.

— Это погода на меня так влияет… — вымученно улыбнулась девушка. — Вадим, я хочу пойти к бабушке, мне надо встретить кое-кого, поговорить.

— Я тебя провожу? — Вадим подобострастно заглядывал в глаза.

— Да, конечно.

Он взял портфель из ее рук, и они повернули за угол школы. Сташевский посмотрел им вслед и, насупившись, быстро зашагал в сторону дома. «Она встречается с другим, а крутит с Вадимом! Не хотелось бы быть на его месте!» — подумал он, как будто уговаривая самого себя.

Вадим проводил Яну, они еще поболтали во дворе, договорились, что возобновят совместные занятия, и распрощались. Девушка вздохнула и решительно вошла в подъезд, где жила Наташа Голубева. На звонок в дверь никто не вышел — очевидно, Наташа еще не успела вернуться из института.

Потоптавшись еще несколько минут у ее двери, Яна вышла на улицу. «Пообедаю, потом зайду еще раз», — подумала она. Но только она направилась к бабушкиному подъезду, как увидела, что во двор зашла Наташка. У Яны сразу же неприятно заныло под ложечкой. Она нарочито медленно повернулась, собираясь с мыслями, и подошла к Голубевой. Несколько минут они молча смотрели друг на друга в нерешительности, не зная, с чего начать. Наташка поправила волосы, упавшие ей не лицо от порыва ветра и заговорила первой:

— Я знаю, что ты рассказала Роберту о нашем разговоре.

Яна гордо вскинула голову и посмотрела на нее с вызовом.

— Послушай, я была не права, прости! — И Голубева отвела глаза в сторону.

Яна стояла в растерянности, никак не ожидая услышать такое, и смотрела на нее не мигая.

Собравшись с духом, Наташа все же подняла на нее свои печальные черные глаза и, уже не отводя взгляда, продолжила говорить с трудом, вымучивая каждое слово:

— Он нехороший человек, агрессивный, грубый. Мы с тобой выросли вместе, я не хочу, чтобы ты влипла.

Эти слова поразили Яну до глубины души, но она молчала, слушала, никак не понимая, к чему клонит ее соперница, и не зная, как реагировать. А Наташа вздохнула, и глаза ее наполнились слезами:

— Он меня чуть не побил. Если бы не Борис и Сева, он бы меня точно стукнул. Ох, ты бы видела его глаза… Злые, холодные как льдинки и такие жестокие… Я ужасно испугалась.

— Наташа, не понимаю… Я правда ничего не понимаю, — только и могла промолвить Яна. — Мне звонят с угрозами, оскорбляют, говорят, чтобы я оставила Роберта в покое…

Наташка удивленно смотрела на нее.

— Ты думаешь, это я? Нет, ты что! — она прижала руки к груди. — Между нами больше ничего нет. Я начала встречаться с Борисом. А Роберта я боюсь.

Они помолчали.

— Яна, на него девки так и вешаются, он очень красивый, властный, и этим пользуется. Очевидно, есть еще кто-то, а может, и не одна. Будь осторожна, — совершенно искренне предупредила ее Наташка.

Яна была в полном недоумении:

— Ты понимаешь, у нас с ним совсем другие отношения. То, что ты мне сейчас рассказываешь, — как будто это совсем не о нем, а о каком-то постороннем и незнакомом мне человеке. И кроме всего, что значит оставить его в покое? Он же сам ко мне звонит и приходит. Я даже не знаю, где он живет. Чего они хотят от меня? Если честно, не знаю, что и думать!

— И я не знаю. Мне нечего тебе больше сказать. Будь осторожна, Яна, — еще раз повторила Наташка, попрощалась, опустила голову и зашла к себе в подъезд.

Яна в полном смятении поднялась к бабушке. «Если это не Наташка, так кто? Надо с ним увидеться. Если он до конца недели не появится, пойду его искать», — решила она.

Роберт так и не давал о себе знать. Саша Погодин тоже не видел его на тренировках. Он как сквозь землю провалился. Яна была в отчаянии, на душе скребли кошки, она не знала что и думать. Сам сказал «люблю» — и сам бросил. Как это можно объяснить вообще?

В субботу Яна с Чучей пошли искать Роберта. На троллейбусе они доехали до «Снежинки», подежурили там полчаса. Он не появился. Зато они встретили знакомых и уже большой компанией решили съездить в новый кафе-бар «Белая Акация», посмотреть, что же это такое.

Найти это место было совсем несложно. От «Снежинки» пришлось проехать на троллейбусе всего одну остановку. Новый комплекс находился в самом центре города — в старом здании, примыкающем к главной улице. Несмотря на то, что часы показывали всего восемь вечера, в баре было полно народу, что, впрочем, и неудивительно, учитывая, что был выходной день. В основном здесь тусовалась молодежь постарше, но были и подростки лет шестнадцати-семнадцати.

Яна осмотрелась. Интерьер самый обычный: барная стойка, куча столиков, бильярдный стол, танцплощадка. Вся мебель абсолютно новая, но в самом углу за стойкой бара стоял старенький, видавший виды бобинный магнитофон, из которого звучал рок семидесятых. Хотя бар и не отличался особой изысканностью, он был очень уютным и сразу полюбился местной молодежи. В этот холодный декабрьский вечер там было особенно многолюдно. Совершеннолетние и не очень потягивали пиво и закусывали соленой рыбкой. Чуча с девочками направились искать свободный столик, а Яна подошла к зеркалу поправить волосы. Она была одета в ярко-синие велюровые джинсы, закатанные до середины голени и открывающие изящные сапожки на платформе, и в бирюзовый свитер, подчеркивающий ее глаза цвета моря. В руках Яна держала сумку и меховую коричневую курточку с капюшоном.

Подойдя к столику, который заняли девочки, Яна повесила на спинку стула сумку и куртку, встряхнула светло-рыжими длинными кудрями и села, закинув ногу на ногу. На нее сразу стали обращать внимание. За стойкой бара сидели какие-то ребята. Как только Яна вошла в зал, они обернулись и с интересом начали рассматривать и обсуждать ее.

— Янка, во-первых, те, что за стойкой, мне что-то не нравятся, прямо уставились и ржут чего-то, — с опаской сказала Светка.

— Не смотри на них, — попросила Яна.

— Слушай, здесь все что-то кушают, — Чуча нервно заерзала на стуле, — надо и нам взять. А за соседним столиком какие-то девки что-то жуют, а сами с тебя глаз не сводят и тоже шепчутся. Посмотри, ты никого не знаешь?

Яна осторожно обернулась туда, куда ей указала Светка, и увидела Настену. Ей пришлось кивнуть в знак приветствия, потому что та неотрывно сверлила ее взглядом.

— Я с ней знакома, это девушка Эдика, брата Роберта, — сказала она Чуче. — А вот кто с ней, я не знаю.

Настена сидела за столиком вместе с Дашей и еще с двумя какими-то девицами. Они пили пиво, курили и болтали.

— Даша, видишь, вот его малолетка. Ишь, кудри распустила, — Настена указала на Яну.

Даша, не скрывая любопытства, в наглую разглядывала свою соперницу. И чем больше она на нее смотрела, тем больше у нее портилось настроение. Перед ней сидела юная, очень красивая девушка с умными светлыми глазами, гордой осанкой и манерами леди. Она ей напомнила аристократку, а еще больше — принцессу, с виду беззащитную, но с какой-то несгибаемой внутренней силой и страстью. Даша все больше и больше теряла самообладание. «Да, такие, как эта, останавливают взглядом, — подумала она и горько вздохнула. — Теперь понятно, почему она так нравится Роберту».

В это же самое время предмет ее воздыханий подходил к «Снежинке» и думал, как он соскучился по Яне — она для него словно глоток свежего воздуха. Рядом притормозила новенькая синяя «тройка», стекло опустилось, и какой-то парень крикнул из окна автомобиля:

— Роберт, привет! А чего ты не в «Белой Акации»?

— Привет, Миша, я думал позже подойти, — нехотя ответил Роберт. Он недолюбливал этого парня. Считал его выскочкой, который тратит папины деньги и при этом всегда долго торгуется, считая каждую копейку.

— Сегодня там рыбка хорошая, и тосты с сыром вкусные, и еще для друзей пиво бесплатное.

— Это в честь чего такое? — Роберт отвернулся.

— А ты что, не знаешь? — Мишка самодовольно заржал.

— Да ты че, б-ть, ходишь вокруг да около? Говори прямо или проваливай! — отрезал Роберт. И так хреново на душе, так еще этот сытый хлыщ прицепился.

— Да не кипятись ты, просто Серега отвоевал место бармена у Хромого, так он друзей угощает. И Яну твою я видел, она только что подошла, — добавил Миша.

Роберт оживился.

— Когда ты ее видел, говори! С кем? С кем она была?

— Только что видел! — он удивленно посмотрел на Роберта. — Я не заметил, с кем…

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил второй парень, сидящий рядом с водителем. От их внимания не ускользнуло, что Робин занервничал и сжал челюсти так, что желваки заходили у него на щеках. — Хочешь, мы тебя подвезем?

Роберт сел в машину, извинившись за резкость.

— Ребята, до сих пор нахожусь в ауте после аварии. Никак в себя не приду.

— Да ладно, братан, проехали, — примирительно махнул рукой Мишка.

— Я тебе не братан, — буркнул Роберт.

Он зашел в бар и остановился, осматривая зал. Именно в этот момент, повинуясь какому-то шестому чувству, Яна подняла глаза и увидела его, стоящего в толпе возле входа. Ее сердце на секунду замерло, а затем часто-часто забилось. Она судорожно вздохнула. Взгляды присутствующих моментально обратились в сторону вошедшего. Такие, как он, всегда привлекают к себе внимание. Он был настолько ярким и излучал такое спокойствие, мужественность и какую-то необъяснимую внутреннюю силу, что сразу же становился центром притяжения. Он к этому давно привык и уже не обращал никакого внимания, видимо, принимая как должное, что мир мгновенно начинает крутиться вокруг него.

Их глаза встретились, и Роберт одарил Яну пылким взглядом. Она вздрогнула, кровь прихлынула к лицу, окрасив щеки в багровый румянец.

— Ян, он здесь, — шепнула ей Чуча.

— Я вижу, — кивнула девушка.

Роберт, не отрывая от любимой горящих глаз, проталкивался сквозь толпу. Даша, Настена и девчонки за их столиком также заметили его появление. Даша приподнялась и помахала ему рукой, но он, казалось, этого даже не заметил. Или сделал вид, что не замечает. Расстроившись, Даша села на место и с завистью смотрела, как Роберт подходит к Яне.

— Привет! — он поцеловал ее в щечку и удивленно спросил: — Что ты здесь делаешь, малыш?

— Привет! Пришла посмотреть новое место, — соврала Яна, а сама подумала: «Дурень, тебя ищу!» Глаза ее светились, а душа ликовала.

Взяв ее за руку, Роберт смотрел на нее с нежностью и любовью, не в силах отойти, словно прирос к ней.

— Я к Сереге, — с трудом оторвав от нее взгляд, проговорил он. — Поздравлю с началом работы и возьму чаю с бутербродами. Я замерз сильно. Что ты будешь, детка? Хочешь тоже чаю?

— Да, возьми мне с лимоном, пожалуйста, — попросила Яна.

— Света, а тебе? — спросил Роберт.

— Мне тоже, — сказала Чуча, а потом, запнувшись, добавила: — С бутербродом, мы не успели покушать.

Роберт направился к Сереге. Ему пришлось сильно постараться, чтобы протиснуться к стойке. Ребята, которые сидели у бара, переглянулись: ах, вот она, девушка Робина, слава богу, что не подкатили к ней, а то бы накостылял, он такой.

— Светка, я отойду в туалет на несколько минут, — сказала Яна и поднялась. На самом деле ей просто очень хотелось еще раз посмотреться в зеркало и привести себя в порядок. Она не заметила, как Даша и две ее спутницы поднялись и направились вслед за ней.

Яна набрала воды, прополоскала рот и выплюнула в раковину. Подняв глаза, посмотрела в зеркало. В отражении она увидела недобрый, тяжелый взгляд Даши. Яна сразу почувствовала что-то неладное, у нее неприятно заныло под ложечкой. Инстинктивно девушка направилась к выходу. Но Даша преградила ей дорогу, а две девицы стали по бокам.

— Некрасиво таким маленьким девочкам шляться по барам, — с издевкой сказала Даша, и Яна узнала голос женщины, звонившей ей с угрозами по телефону. Она онемела от страха. Но, как обычно бывало в минуты волнения, не съежилась, а наоборот, выпрямила плечи и открыто встретила взгляд соперницы, чем еще больше разозлила Дашу.

— Что вылупилась, дура малолетняя? Вали домой, прямо сейчас, поняла? — Даша все больше и больше заводилась. — Надя, иди принеси ее вещи, — приказала она одной из девиц.

— Не тебе решать, когда мне идти домой, — с вызовом и нажимом произнесла Яна, гордо вскинув голову, хотя голос ее при этом дрогнул.

— Ошибаешься, сейчас я решаю.

Даша сощурила глаза и подошла к ней ближе. Яна отступила к умывальнику и уперлась спиной в раковину, но вдруг резко сделала шаг в сторону по направлению к выходу. Однако соперница ее опередила.

— Ты сейчас пойдешь домой, сука, чтоб через минуту духу твоего здесь не было! — зло прошипела она. Даша была чуть ли не на голову выше Яны и смотрела на нее сверху вниз. — И больше никогда не подойдешь к Роберту… Поняла? Он мой!

Яна побелела от ужаса и неожиданно для себя толкнула Дашу. Та не ожидала такого выпада и размахнулась, чтобы дать Яне пощечину. Девушка увернулась и проскользнула под ее рукой. Но была схвачена за волосы. От боли Яна вскрикнула и ударила соперницу ногой.

— Держи ее, Таня, — властно приказала второй девице Даша. — Ты посмотри, какая дрянь.

Они вцепились друг другу в волосы и завизжали, как две драные кошки.

В это время Надя подошла к стулу, на котором сидела Яна, молча взяла ее куртку с сумкой и собралась уходить.

— Куда это ты направилась с чужими вещами? — с удивлением спросила ее Чуча.

— Яна решила уйти домой, — бросила та через плечо.

— Что ты гонишь? — Чуча поднялась, пытаясь остановить Надю. Но та быстро скрылась в толпе. Светка поняла, что происходит что-то неладное. Столик, за которым сидели девчонки, следившие за Яной, опустел, и Чуча с тревогой стала искать глазами Роберта. Она увидела, как он разговаривает с барменом и ждет, пока ему приготовят бутерброды.

— Роберт! — крикнула ему Светка. С необычайным для своей комплекции проворством она протиснулась к нему сквозь толпу. — Роберт! Что-то случилось с Яной!

В это время один из парней подошел к Сереге.

— Там в туалете девки дерутся.

А другой сказал:

— Кажется, там твою знакомую бьют.

Роберт сорвался с места. За ним побежали насмерть перепуганная Чуча и ребята, которые сидели у стойки.

Возле входа в туалет собралась толпа, все с интересом глазели на драку. Перед взором удивленных зрителей разворачивалась следующая картина: Даша лежала на полу, извиваясь и матерясь, отбивалась от Яны, которая сидела сверху и колотила ее по лицу:

— Я тебе покомандую, дрянь! Ты меня еще не знаешь! Дрянь, дрянь! Будешь оскорблять меня? Будешь?

Роберт подскочил к ней, загреб ее в охапку, поднял и с трудом оттащил. Яна была в истерике.

— Что здесь происходит? — только и смог спросить Роберт. От волнения он побледнел, на лбу запульсировала жилка. Повернув Яну к себе, с ужасом увидел, что у нее из носа течет кровь. Хотел обнять, но она оттолкнула его и начала колотить кулаками в грудь. Он придержал ей руки.

— Это все из-за тебя, из-за тебя она на меня напала, и оскорбляла, и домой мне звонила с угрозами, — кричала Яна, трясясь от перевозбуждения и избытка эмоций.

Роберт опешил и ослабил хватку. Яна сразу же залепила ему пощечину.

— Разберись со своими девками! Пусть оставят меня в покое! — И, заплакав, выбежала на улицу.

Роберта никогда и никто не бил по лицу, тем более девушка, да еще и при всех. Собралось полно народу, все глазели на эту сцену с нескрываемым любопытством. Роберт несколько секунд стоял в ступоре, держась за щеку, а потом, нахмурившись, обратился к Чуче:

— Где ее куртка и сумка?

Чуча указала глазами на Надю. Он вырвал у той из рук Янины вещи и быстро выскочил из бара.

Девушка шла по улице, не чувствуя холода, согнув плечи, рыдая в голос и размазывая слезы и кровь под носом. Роберт догнал ее, накинул на плечи куртку и пошел молча рядом, боясь заговорить и притронуться к ней.

— Детка, — робко начал он, — я же не знаю, что произошло, что ты на меня так набросилась? — голос его дрогнул.

Яна перестала плакать, только всхлипывала, потом несколько раз судорожно вздохнула и посмотрела на него.

— Иди сюда, — сказал Роберт, притягивая ее к себе. В его голосе и взгляде было столько нежности и заботы, что все остатки тревоги и страха стали куда-то улетучиваться.

«Что же он делает со мной?» — пронеслась мысль. «Он гипнотизирует меня» — вторая мысль была более осознанной. «Не надо поддаваться…» — третья уже была какой-то ленивой и посторонней. Яна прильнула к Роберту и несколько минут постояла в его объятиях, успокаиваясь, чувствуя себя защищенной. Потом резко отстранилась.

— Иди ты к черту! — сказала она в сердцах и быстро, не оглядываясь, зашагала прочь.

Он опешил, в недоумении постоял несколько минут и догнал ее.

— Постой! Дай мне помочь тебе! — он крепко ухватил ее за плечи и развернул к себе. Их взгляды встретились.

— Ну все, приехали, — вздохнув, сказала Яна, снова попав в плен его глаз. — Что ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты без меня больше не ходила ни в какие злачные места, — веско проговорил Роберт.

— Да что ты говоришь? — съехидничала Яна. — Тебе не кажется, что я была сейчас с тобой? И это не помогло! Пока ты не пришел, было все спокойно, все произошло только с твоим появлением!

Роберт снял с шеи свой красный шарф и стал очень бережно и осторожно вытирать ее лицо.

— Завтра распухнет нос, надо срочно приложить лед, — не обращая никакого внимания на ее тираду, бормотал он как бы самому себе.

— Что я скажу маме? — испугалась Яна. Она пока не чувствовала боли.

— Слава богу, Дашка тебе ничего не сломала, та еще слониха, — продолжал Роберт, радуясь, что ему удалось сменить тему.

— Да, слониха, а сказала мне: «Убирайся отсюда, он мой!», — с возмущением выпалила Яна.

— Ага, пусть помечтает, — Роберт, нахмурившись, продолжал вытирать ее.

— У тебя с ней что-то было? — вдруг резко спросила Яна, отстранившись и прищурив глаза, внимательно следя за его реакцией.

Он в замешательстве посмотрел на нее и тут же отвел взгляд.

— Ну что ты, детка? Как можно, — засопел он, стараясь выглядеть спокойным. Потом решил снова быстро сменить тему: — Как же ты с таким носом пойдешь в школу?

— Ты мне зубы не заговаривай! — строго и властно одернула его Яна. Он чуть не подпрыгнул на месте от ее голоса и тона, не терпящего возражений. — Отвечай! — она буравила его взглядом.

Роберт не знал что сказать, с ним никто не смел так разговаривать. Девушка смотрела прямо ему в глаза. Он почувствовал, что смущается, и разозлился.

— Это что, допрос? — Роберт предпринял последнюю попытку отшутиться.

— Сначала Наташка, теперь эта Дашка, кто еще есть в твоем гареме? Кто меня еще захочет оскорбить, ударить, а может быть, даже убить? — распалялась Яна.

— Детка, их может быть целый легион… Ну и что?

Она посмотрела на него с удивлением и поняла, что он не намерен серьезно реагировать на ее слова. Роберт помог ей надеть куртку, завязал сверху свой красный шарф, как завязывают ребенку, и они медленно побрели в направлении ее дома.

— Ты пойми, Яна, кому-то может быть плохо только потому, что ты есть! Знаешь, сколько завистливых людей, особенно женщин? Они не могут смириться с тем, что кто-то может быть лучше и получает больше внимания.

Девушка притихла и внимательно слушала.

— Это нас так учили в школе, что все одинаковые, но на самом деле все разные. Рожденный ползать летать не может! И я радуюсь от того, что ты есть! А кто-то плачет от этого. Тебе в жизни предстоит настоящая борьба, и тебя ждут серьезные испытания, несравнимые с этой дракой, о которой в скором времени ты скорее всего будешь вспоминать с улыбкой! Тебя будут ненавидеть только за то, что многие вещи даются тебе легче, чем другим. Есть такие твари, которые этого не прощают. Ты вызываешь зависть, Яна. Ты находишься под прицелом внимательных недобрых глаз, и первый камень всегда полетит в твой огород, о тебе будут распускать гадкие сплетни, радоваться твоим неудачам… Но ты не должна отчаиваться. Ты сильная девочка. Будь выше этого и не обращай внимания. Если тебе завидуют, значит, ты чего-то стоишь в этой жизни! Ты должна гордиться этим, потому что ты — личность!

— Ты тоже… — тихо сказала Яна и опустила глаза.

Роберт ухмыльнулся:

— Я все это прочувствовал на своей шкуре и заплатил сполна.

Девушка стала замерзать. Он заметил это, и они сели в троллейбус. Кроме всего, на нее навалилась такая дикая тяжесть и опустошенность после страшной нервотрепки и нелепой драки, что она просто падала от усталости, и Роберт ее еле дотащил домой.

— Не пропадай, — попросила Яна. — Ты мне нужен.

— Ты мне тоже нужна, детка. Я буду появляться, только не ходи больше по вечерам никуда без меня.

— Ага, значит, я «не ходи», а сам? — возмутилась Яна.

— Маленький, ты мне закрыла дорогу туда. Как я покажусь после твоей пощечины? — Роберт потер щеку и улыбнулся. — Иди скорей домой, чтобы мама не подумала, что это я тебя, — и он посмотрел на ее припухший нос. — Приложи лед, и до свадьбы заживет.

Не буди во мне зверя, разбуди во мне зверя

Придя домой, Яна сочинила историю, как она скатилась с лестницы, ушиблась и разбила нос. Мама была в ужасе.

— Слава богу, что ничего не сломала, — сетовала она. — Нечего ходить на платформе.

— Ма! Было очень скользко, мокрые ступеньки у входа в кафе, — Яна врала и сама удивлялась, как складно у нее получается. «Только бы не переборщить, — со страхом думала она, — а то сразу же догадается». — Мам, я пока в школу не пойду, пусть опухоль сойдет, пожалуйста, — умоляла она, бросая на мать жалостливые взгляды.

— Конечно, доченька. Скоро каникулы. Когда у вас новогодний вечер?

— 26 декабря.

— К этому времени все пройдет, — успокоилась Дина Павловна.

Утром, посмотрев в зеркало, Яна отметила, что нос не так сильно и распух. Почти незаметно, значит, завтра можно будет идти в школу. Это ее обрадовало, не хотелось сидеть дома перед новогодними праздниками. Мысли плавно перетекли к Роберту. Вот раньше она просто жила как все, обычной жизнью! Но неожиданно появился он, и все изменилось! Мир перевернулся. Чувства обострились, все вокруг стало ярче, а иногда, наоборот, мрачнее. Яна все ощущала, воспринимала и переживала по-другому намного эмоциональней и глубже. Она вспомнила первую встречу, знакомство с ним, длинные разговоры… Казалось, они так подходят друг другу: им никогда не было скучно вместе, они не могли насмотреться друг на друга, им нравилась одинаковая музыка, в чем-то они были даже похожи. И все же что-то мешало двум влюбленным быть вместе… Ей так хотелось, чтобы он думал о ней все время, так же, как и она о нем, чтобы скучал, любил и никогда не отпускал…

Звонок телефона отвлек ее от размышлений.

— Маленький, как ты? — с тревогой спросил Роберт. — Я всю ночь не спал, думал о тебе…

— Привет, — Яна усмехнулась: телепатия! — Я только о тебе вспомнила, и ты позвонил. Все лучше, чем я предполагала. Я вчера долго прикладывала лед, и теперь почти ничего незаметно, только болит, когда дотрагиваюсь…

— Это хорошо, я надеялся, что все будет путем, — вздохнул Роберт. — Ты прости меня, что вовлек тебя в мою далекую от совершенства жизнь, тебе абсолютно некстати все это. У тебя совсем другой мир, и он намного прекрасней, чем мой.

— Мой мир сейчас неотделим от твоего, Роберт, хочешь ты этого или нет. Я уже там, внутри, и ничего с этим поделать не могу. Ты нужен мне, слышишь? Таким, какой ты есть, — она сказала это очень уверенно, совершенно как взрослая женщина, и Роберт почувствовал, что она имеет какую-то неуловимую власть над ним, но еще не до конца осознал, какую.

— Это ничего не меняет пока, — он постарался придать своему голосу твердость. — Ты должна делать то, что должна. А там будь что будет! Всему свое время. Я умею ждать, Яна. Только и ты меня дождись.

— Что значит «дождись»? — удивилась девушка.

— А то и значит, детка, что ты еще растешь, и меняешься очень быстро, прямо на глазах взрослеешь. Пока эмоции тебя захлестывают, но, может быть, скоро все пройдет, и ты поймешь, что я не тот, кто тебе нужен. Впрочем, время все расставит по местам.

— Перестань, ты тоже еще растешь, люди растут до двадцати пяти лет, разве ты не знаешь? — улыбнулась Яна и почувствовала, как он тоже улыбается на другом конце провода.

— Могу я все же тебя попросить о чем-то? — тут же посерьезнел Роберт.

— О чем?

— Прошу тебя, не ходи ты по вечерам никуда. У меня складывается впечатление, что ты притягиваешь к себе неприятности, и я боюсь за тебя.

В голосе его было столько мольбы и заботы, что она уже в душе почти решила согласиться.

— Роберт, но то же я могу сказать и о тебе…

Он перебил:

— Что ты сравниваешь? Я сам принимаю решения и отвечаю за них, я могу постоять за себя… Ну хорошо, без меня никуда не ходи, — вдруг согласился он.

— Где ты? — спросила Яна. — Приходи, поговорим.

— Я не знаю, — замялся он. — Ты сможешь выйти?

— Нет, ты поднимешься ко мне, никого нет. Приходи.

Ее уверенный тон не оставил возможности для возражений. Роберт даже на мгновение растерялся. Яна кинулась приводить себя в порядок. Как всегда, она очень волновалась перед встречей с любимым. В полном смятении десять раз бегала смотреться в зеркало. Ее трясло, коленки подгибались. Как же она ненавидела это состояние, но никак не могла взять себя в руки. Глаза горели, щеки пылали, ее лихорадило.

Тем не менее, когда Роберт позвонил в дверь, Яна была в полном ажуре. На несколько секунд застыв возле зеркала, кинулась открывать. Прямо на пороге молодой человек схватил ее в охапку и крепко обнял. Каждой клеточкой своего тела, Яна почувствовала, как сильно он по ней соскучился. От него пошла такая мощная и жаркая волна желания, что она, не понимая, что с ней происходит, ощутила, как ее накрывает, захлестывает какая-то неведомая сила, так, что у нее мгновенно закружилась голова и подкосились ноги.

Не успела она об этом подумать, как Роберт с жаром зашептал ей на ухо:

— Девочка моя, не могу долго без тебя. Вроде бы вчера виделись, а кажется, целая вечность прошла! Маленький, девочка моя! Каждая моя клеточка хочет тебя… — он все еще крепко прижимал ее к себе и никак не мог надышаться ею.

— Осторожно, нос… — жалобно попросила Яна и высвободилась.

— Ой, прости, покажи. — Он отстранился и посмотрел на нее. — Визуально почти незаметно, завтра вообще ничего не будет видно.

— И тело побаливает, — пожаловалась девушка, — как после тяжелой тренировки, ну а так ничего. Я забыла, когда в последний раз дралась… — Она вздохнула и горько усмехнулась.

Они переместились в гостиную и сели на диван.

— Так что же все-таки произошло вчера? — с интересом спросил Роберт. — Дашка прячется от меня, я хотел с ней разобраться, а она как сквозь землю провалилась.

— Она мне звонила, угрожала, оскорбляла, требовала, чтобы я тебя оставила в покое. А потом в баре набросилась на меня, кричала: «Он мой! Он мой!» Как будто я тебя наручниками приковала.

— Приковала! — пошутил Роберт и сложил руки, сдаваясь. — Но я добровольно согласен надеть наручники прямо сейчас, я готов быть твоим пленником, — и засмеялся.

— Ты не смейся, я знаю, что ты с ней спал, — выпалила Яна и пристально на него посмотрела.

Роберт сверкнул глазами и спрятал их под ресницами. Он ничего не ответил, вместо этого уставился на ее губы. Что-то неудержимо росло между ними, неодолимо тянуло друг к другу, и казалось, что уже нельзя больше сопротивляться. Яна почувствовала странную слабость, разливающуюся по всему телу, голова закружилась, все исчезло, кроме его блестящих глаз и мягких губ. Взгляд его затуманился, и он все ближе и ближе наклонялся к ней не в силах больше сопротивляться своим чувствам и желаниям. Она вся прижалась к нему, обвивая его шею руками, и притянула к себе. Он не удержался, уперся руками на диван и навис над ней. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Роберт опустился на локте, устраиваясь поудобней, пальцы другой руки мягко скользнули, ощупывая и изучая Янино лицо. Большим пальцем он провел по губам, очерчивая контур, и она почувствовала, как он замер и перестал дышать, неотрывно и с жадностью смотря на ее губы. Она слышала, как его сердце зачастило, и мгновения растянулись в бесконечность. Яна провалилась в сладкую истому, и больше ничего не могла видеть кроме его полуоткрытых губ. Ей нестерпимо хотелось, чтобы он наклонился и поцеловал ее.

«Поцелуй меня. Давай! Ну же!» — мысленно то умоляла, то приказывала она, теряя контроль над собой.

Глаза Роберта подернулись пеленой, дыхание участилось, и он с жадностью припал к ее губам, не в силах больше сопротивляться обуявшим его чувствам. Жилка на лбу набухла и запульсировала, в такт ударам его сердца. Яна просто задыхалась от избытка и остроты ощущений. Он целовал ее со все нарастающей страстью, она не выдержала и застонала. Роберт вздрогнул: ее стон всегда приводил его в неописуемое волнение. Он приподнялся и открыл глаза. Секунду помедлив, помотал головой, приходя в себя и возвращаясь к действительности. Взгляд его постепенно становился все осмысленней, в глазах промелькнула непоколебимая решимость.

— Нет, не сейчас… маленький, нет… — Он отстранился и сел, проводя руками по лицу и волосам, стряхивая наваждение. — Я не могу. Мы не должны спешить… Я в состоянии подождать…

Яна тоже приподнялась, приходя в себя. Погладила его по спине.

— Ну, что, что опять? — участливо спросила она, заглядывая ему в лицо. Роберт тяжело вздохнул и усмехнулся.

— Что «опять», Яна, все то же… Хочу тебя, нестерпимо сильно! — сказал он с надрывом. Маленькая жилка все еще пульсировала у него на лбу, выдавая его возбуждение. — Я хочу раздеть тебя, стащить с тебя трусики и стать с тобой одним целым. Ты не представляешь, что со мной творится. Ты разбудила во мне зверя. Меня разрывает на части. Я еле сдерживаюсь, я просто на грани!

Он резко встал и ушел в ванную. Яна откинулась на подушку и закрыла глаза. «Что же я делаю? Меня так неудержимо влечет к нему, что я ничего вообще не соображаю, мозги просто плавятся. Я теряю контроль и хочу, хочу этого зверя в нем», — вздохнула она.

Роберт вышел из ванной и сел в кресло. Она приподнялась и хотела подойти к нему.

— Сиди где сидишь! — властно сказал он. Яна в нерешительности застыла.

— Почему? — с удивлением спросила она.

— Во мне сейчас дремлет зверь, Яна, подойдешь — разорву нафиг на части! — прорычал он. Щеки его горели, глаза лихорадочно блестели, лицо почему-то осунулось и было очень хмурым.

Девушка инстинктивно почувствовала его состояние и замерла, боясь пошевелиться и даже вздохнуть.

— Я не знаю как быть, детка! Уже все вроде бы сказано. И что я не тот, кто тебе нужен, и что мы не должны встречаться, и что ты должна держаться от меня подальше. Я стараюсь не видеть тебя… часто… Это как наваждение. Наркотическая зависимость, блин, — Роберт усмехнулся.

— Слушай, я хочу быть с тобой. Я очень тоскую без тебя, — прошептала она, зардевшись и опустив глаза.

— Да, я все знаю, но я не выдерживаю, понимаешь? Против природы не попрешь! Это все равно что когда ты умираешь от голода, перед тобой ставят тарелку с самой вкусной едой, ты смотришь на нее, подносишь ложку ко рту, а тебе говорят «Нельзя!». Ты понимаешь?

— Да, — прошептала Яна и улыбнулась.

Они помолчали и несколько секунд внимательно смотрели друг на друга.

— Это все равно когда-нибудь между нами случится… — продолжил Роберт задумчиво. — Но не сейчас. Нельзя, чтобы сейчас… Так будет неправильно… — казалось, он убеждал самого себя.

— Ты сводишь меня с ума, — Яна вздохнула. — Я тоже этого хочу, очень, я просто не знаю, что это, боюсь… Только инстинктивно чувствую, что это будет прекрасно. И я хочу этого только с тобой… — она зажмурилась, испытывая стыд от своих слов. Когда открыла глаза, он смотрел на нее очень серьезно, обдумывая услышанное, потом улыбнулся:

— Правда? Мне очень приятно. Но понимаешь, детка, это не просто удовольствие, это еще ответственность за жизнь и счастье другого человека. Я несу ответственность за тебя, как старший и как мужчина, — он сказал это очень уверенно. — И только тебе решать, кто будет у тебя первым…

Яна с благодарностью и обожанием посмотрела на него.

— Ты знаешь, я тебя очень ревную, — вдруг сказала она, и лицо ее омрачилось. — Ко всем эти Дашкам, Наташкам и ко всем остальным женщинам мира.

— Правда? — Роберт снова улыбнулся. Видно, и это ему очень понравилось. — Ну что ты, детка. Ты не должна, право, не стоит. Я тоже готов всех твоих вздыхателей малолетних просто порвать на части.

— Наташа ведь очень красивая девушка, и ей уже девятнадцать лет, — сказала Яна.

— Перестань, она для меня ничего не значит, поверь. Ты не должна думать об этом. Неужели ты не чувствуешь? Если бы все было по-другому, я сегодня бы уже с тебя сорвал одежду, и все… — глаза Роберта вспыхнули, и он уставился на нее откровенным взглядом. Яна смутилась, и ее снова накрыло жаркой волной. Потом неожиданно для себя девушка рассмеялась.

— Ах, ты не боишься, а ну иди сюда! — Роберт схватил ее, поднял на руки и перекинул через плечо. Они повозились немного, посмеялись, а потом сели, прижавшись друг к другу.

— Кстати, а что с Новым годом? Где ты будешь встречать? — спросил он.

— Это наш последний год вместе, мы решили праздновать всем классом, без посторонних. У Сережи Орлова — частный дом, и он пригласил всех к себе. Каждый принесет из дома все что может, немного денег соберем и подкупим что надо. Ой, так грустно, — Яна вздохнула. — Мы уже десять лет вместе, а некоторых ребят я знаю еще с пеленок. С Сережкой Орловым и Сашей Погодиным я ходила вместе в ясли, потом садик. А с Сережкой мы сидим за одной партой прямо с первого класса.

Роберт внимательно слушал, и лицо его тоже почему-то стало очень грустным.

— А у меня ничего этого не было, Яна, — вздохнул он.

— Почему? — удилась она.

— Я все время был на сборах, — сказал и отвернулся, глаза его потухли.

— А где ты будешь праздновать?

— Борис пригласил, у него дома гуляем.

— Наташка стала встречаться с Борисом, это правда? — ей было неприятно говорить об этом.

— Да, мне кажется, я не спрашивал и не вникал…

— Так она тоже будет с вами? — девушка начала нервничать.

— Я не знаю, вполне может быть.

Яна нахмурила брови и закусила губу, все ее переживания отразились на лице. Роберт это заметил и засмеялся:

— Хочешь, я тебя в час ночи заберу?

— Да, очень, — теперь лицо ее сияло и от этого стало еще прекрасней.

— Ну все, договорились, — он никак не мог налюбоваться ею. — Яська, я пойду. У меня еще куча дел. Если будет время, на неделе заскочу к тебе в школу. — И он осторожно поцеловал ее в нос.

Когда Роберт вышел на улицу, уже смеркалось. Погода стояла мерзкая, слякотная. Сырость пробирала до костей, и еще припустил мокрый снег с дождем. Он поежился от пронизывающего ветра, приподнял воротник куртки и заспешил домой по холодным и мрачным улицам. На пути изредка встречались хмурые уставшие люди с ничего не выражающими лицами.

Подходя к дому, Роберт увидел молодую женщину, тащившую две тяжелых авоськи с продуктами. За ней еле поспевал мальчуган лет трех. Уцепившись ручонкой за подол материного пальто, он тихо похныкивал и семенил своими ножками, шлепая по лужам. У женщины онемели руки от холода и тяжести, да и малыш почти промок и замерз. Роберт увидел эту картину, и сердце его сжалось. Он подскочил к женщине.

— Давайте помогу, я вас часто вижу, вы, наверное, здесь живете.

Он взял малыша на руки и забрал одну из авосек.

— Ой, спасибо, — та засмущалась. — Ты Роберт, брат Эдика, мы виделись несколько раз, я подруга Настены.

— Ах, вот откуда вы мне знакомы! Ну, малыш, как тебя зовут? — ребенок притих у него на руках и обнял его своими ручонками.

— Захайка, — просюсюкал мальчонка, уткнувшись мордашкой ему в плечо.

— Как? — удивился Роберт и прыснул от смеха.

— Захай, ты похо сисись? — пролепетал мальчик.

— Захар зовут, — перевела его мать и улыбнулась, с нежностью смотря на сына.

— А меня Роберт!

— Ёбет, — повторил за ним мальчик.

— Какой умница! — Роберт рассмеялся и украдкой бросил взгляд на женщину. — А вас как зовут?

— Зеня, — ответил за нее малыш.

Его мать снова улыбнулась.

— Можно на «ты», — предложила она.

Они подошли к нужному дому.

— Действительно, — заметил Роберт, — я живу через дорогу от тебя. Соседи.

Они поднялись в квартиру. Юноша осмотрелся. Сразу бросились в глаза чистота и порядок, а главное, здесь было тепло, между тем как Роберт изрядно продрог. Обстановка очень простая и скромная: минимум мебели, старенький продавленный диван, старомодный сервант с посудой, обеденный стол, накрытый клеенкой, несколько разношерстных стульев, потертые дорожки на полу. Ничего примечательного и интересного.

— Эта квартира и вся мебель достались от бабушки, — перехватив взгляд Роберта, пояснила Женя.

— Ага. Ну, я пойду, пожалуй.

Она засуетилась.

— Спасибо тебе большое, давай я тебя чаем напою, а потом пойдешь.

Роберт рассматривал ее с интересом. Симпатичная высокая женщина лет тридцати, с короткой копной черных волос, карими глазами и смуглой нежной кожей все больше и больше вызывала его симпатию. Лицо ее зарумянилось, глаза светились. Двигалась она очень быстро и резко, как дикая кошка. Роберт помог раздеть малыша. А Женя уже накрывала на стол, и все спорилось у нее руках.

— Ты живешь одна, без мужа? — неожиданно спросил он.

— Я разошлась с ним сразу же, как родился Захарка.

— А, понятно. А чем ты занимаешься?

— Я работаю воспитательницей в детском саду. — Она разговаривала с ним, параллельно готовя малышу кашку и накрывая на стол.

Роберт повозился с Захаркой, поиграл с ним, потом несколько раз подбросил его, и малыш зашелся веселым смехом:

— Исё, исё, — кричал он, смеясь.

Женя с нежностью смотрела на них обоих:

— Мальчики, готово, идите к столу.

Она все успела, даже приготовила ужин для Роберта. Все уселись за стол.

— Выпьешь что-нибудь? — и женщина потянулась за водкой.

— Нет, я не пью. Спорт и алкоголь несовместимы, — совершенно без пафосно, очень просто ответил Роберт, чем несказанно удивил Женю.

За ужином они смеялись, шутили и вместе кормили Захарку. Когда хозяйка подала чай, Роберт вдруг понял, что ему мучительно хочется остаться здесь и выпустить укрощенного и усмиренного зверя, дремлющего сейчас в его теле. Нерастраченная энергия неудержимо рвалась наружу. Женя почувствовала это и все прочитала у него по глазам. Ведь она давно обратила на него внимание. Когда он проходил мимо, все думала: «Боже, какой красивый мальчик!» А сейчас этот мальчик сидит рядом и очевидно хочет ее.

Они провели бурную ночь и, обессиленные, заснули под утро. Роберт проснулся от плача ребенка и не сразу понял, где он находится, мутным со сна взглядом обвел комнату. Спохватился, потянулся и резко вскочил, тут же уселся, прикрывшись одеялом, и начал лихорадочно искать свою одежду. Женя вошла в комнату и улыбнулась.

— Вот, все твои вещи я аккуратно сложила на стуле, — она с нежностью смотрела на него.

Роберт слегка смутился под ее взглядом и нахмурил брови, стараясь не подавать виду.

— Ты что, стесняешься? — прыснула Женя. — Все, выхожу-выхожу, не буду тебя смущать.

Парень быстро оделся и уже направился было за курткой, как она остановила его:

— Подожди, позавтракай с нами, выйдем вместе…

— Нет, спасибо, я не буду, надо домой, — поспешно прервал ее молодой человек.

— Ты придешь еще? — уже не так уверенно продолжила хозяйка. — Мне очень хорошо было с тобой. Давно ни с кем я такого не чувствовала…

Роберт улыбнулся. Ему было приятно услышать это от взрослой женщины.

— Я приду, мне тоже было хорошо. — Потом, посерьезнев, немного помолчал, неожиданно резко развернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. — Но, прошу, не строй никаких планов, не ищи меня и не надейся ни на что. Я в твоей жизни лишь транзитный пассажир, потому что через полгода уеду из этого города. Если тебя это устраивает, я буду приходить.

У порога Роберт снова остановился и обернулся:

— И еще. Вот дверь. Если что-то не нравится, я могу в нее только один раз войти и один раз выйти.

Он ушел, оставив Женю в полном недоумении. «Ну и ну, — подумала она. — Вот так мальчик. Мужик! Ну и самомнение!»

Первый снег

А в школе вовсю готовились к новогоднему балу. В спортзале нарядили огромную елку. По потолку пустили гирлянды, по стенам колыхалась мишура из фольги, то и дело врывались в гулкий зал обрывки музыки из динамиков. Уроки никто не учил, все бродили с отсутствующим видом, в глазах вспыхивали огоньки нетерпения. Все ждали 26 декабря.

Яна ходила на репетиции каждый день, готовилась к выступлению на праздничном вечере. При всей занятости и школьных нагрузках эти хлопоты были очень приятными, в душе росло ожидание какого-то сказочного новогоднего чуда. Хотелось настоящей зимы, сугробов, ледяных горок, хотелось покататься на санках, но снега все не было. И вот на одном из уроков, во время контрольной по физике, за окнами вдруг повалил снег. Белые хлопья сыпались тяжело и торопливо, плотной шторой заволакивая все вокруг. Все уставились в окно.

— Ну, здравствуй, первый снег! — сказал Валерий Яковлевич и улыбнулся. — Посмотрели? А теперь продолжаем, контрольную никто не отменял.

И все снова уткнулись в тетрадки, но на душе было мучительно радостно от этого события. Не терпелось поскорее выйти на улицу, вдохнуть морозного воздуха, пробежаться по скрипучему нежному покрову и поиграть в снежки, прямо как в детстве.

На большой перемене Яна накинула пальто и выскочила на школьный двор. Уже прилично намело, но снег продолжал падать большими белыми хлопьями, накрывая все вокруг плотным пушистым ковром. И среди этого белого великолепия она увидела до боли знакомую одинокую фигуру, прислонившуюся к дереву. Роберт стоял весь облепленный снегом и смотрел на нее. Яна быстро спустилась по ступенькам.

— Привет! — сказала она.

— Привет! — ответил Роберт, смахивая снежинки с ее волос и надевая ей капюшон.

— Вот это сюрприз: то пропадаешь неожиданно, то так же неожиданно появляешься. Первым снегом тебя и принесло, — Яна не могла сдержать радости и широко улыбалась.

— Ты можешь уйти с уроков?

— Не знаю, — засомневалась она. — А что?

— Обожаю снег, я его очень долго ждал. Пойдем в парк, я тебя покатаю на санках.

Его синие глаза умоляюще смотрели на Яну. Отказать было невозможно, и решение пришло спонтанно.

— Иди за ворота, жди меня, я сейчас.

Яна пулей понеслась в класс, схватила портфель и на ходу бросила Сережке:

— Если спросят, скажи, что к нам гости приехали неожиданно, родители на работе, поэтому я ушла без предупреждения, — соврала Яна.

— Хорошо, — удивленно пробормотал Сережка.

Девушка выскочила из класса, в дверях столкнувшись с Юлькой.

— Куда это она? — с интересом спросила Юлька у Яниного соседа по парте.

— К ним гости приехали, — ответил он.

— А-а-а! Видели мы этих гостей, — ехидно хмыкнула Юля и направилась к выходу из класса.

Сташевский развернулся от окна и выставил свои длинные ноги в проход между партами. Юлька попыталась обойти его, но безуспешно.

— Убери ноги, Алик, дай пройти, — попросила она.

— Сдавать пойдешь? — осклабился Сташевский, уставившись на нее своим колючим взглядом.

— А тебе-то что? — с вызовом произнесла девушка и задрала подбородок.

— Не надо быть подлой, Волкова, — спокойно сказал Алик и сощурил глаза.

— Уж больно мне надо, слишком много чести для этой Росиной, — фыркнула та в ответ.

— Дело не только в Росиной, ты стучишь на всех, — громко и членораздельно произнес парень.

У Юльки глаза на лоб полезли от столь неожиданного и прямого обвинения. Класс мгновенно отреагировал. Все как по команде перестали галдеть и в полной тишине повернулись в Юлькину сторону. Во взглядах одноклассников сквозили неприкрытая ненависть и презрение. Пристыженная девушка густо покраснела и уселась за парту, демонстративно отвернувшись к стене.

— О, нашли крысу! — выкрикнул Сашка Погодин и с отвращением сплюнул на пол.

Яна промчалась через школьный двор, проскочила через ворота и попала прямо в объятия Роберта.

— Ну, умничка, иногда можно и прогулять, тем более перед каникулами, — радостно сказал он.

— Где мы санки найдем? — спросила девушка.

— Поверь, найдем, в парке будет много детей, мы одолжим!

У юноши был очень озорной вид, глаза горели, его просто распирало от восторга.

— Куда бы нам твой портфель деть? — вслух размышлял Роберт.

— Может, заскочим ко мне домой? Бросим портфель, я надену джинсы и куртку, — предложила Яна.

— Жалко время терять. Ну, погнали быстрее.

Роберт забрал у нее портфель, и они побежали, взявшись за руки. Яна быстро переоделась, они сели на троллейбус и поехали к парку.

Город выглядел уже по-новогоднему. Люди спешили за покупками. Магазины пестрели новогодней мишурой, и почти из каждой витрины приветливо улыбались Деды Морозы и Снегурочки. Искусственные елки, аляповато украшенные всевозможными игрушками, создавали ощущение таинственной зимней сказки. Все сверкало и искрилось в предвкушении главного праздника.

У входа в парк красовалась большая наряженная елка, на вершине которой горела огромная красная звезда. Серебряный снег кружился над городом, хлопьями падал им на головы, на крыши домов и на деревья.

Роберт снял перчатку, набрал снега в руку и вздохнул:

— Как я скучаю по настоящей зиме! У нас там были лютые морозы, и снег лежал аж до поздней весны, я катался на коньках, играл в хоккей, это было так давно, в моем далеком и счастливом детстве.

Лицо его стало отрешенным и очень грустным. Яна невольно залюбовалась им. «Какой он красивый, просто до невозможности!»

— Не грусти! — сказала она с улыбкой. — Лучше посмотри, красота-то какая, — и Яна вздохнула морозный воздух полной грудью.

Вокруг было белым-бело. Все застыло в нереальной тишине и спокойствии, даже можно было услышать, как, падая, шелестят снежинки. Парк был совершенно пустым. Они шли по безлюдной широкой аллее, снег приятно хрустел под ногами, и метелица заметала за ними следы. Яна побежала вперед, закружилась, раскинув руки, плюхнулась в сугроб, изображая снежного ангела. Роберт улыбнулся и повалился с ней рядом. Полежали немного, открыв рты и пробуя снежинки на вкус, потом он наклонился, поцеловал ее очень нежно, перевернул и положил на себя. Она смотрела на него сверху и, не в силах больше сдерживаться, начала осыпать его лицо поцелуями. Потом они рассмеялись и начали кататься в снегу, дурачиться как дети, пока их борьба снова не превратилась в объятия. Пар от их дыхания перемешивался в морозном воздухе. Роберт навис над Яной и смотрел, как тают снежинки у нее на лице, как широко распахнуты ее глаза. Он наклонялся все ниже и ниже, пока их лица не соприкоснулись, и поцеловал ее, почувствовав на своих губах вкус снега.

— Ну что, Снежная Королева, идем в Комсомольский парк, там обычно дети катаются с горки, попросим у них санки.

Смеясь и ликуя, они побежали по аллее к выходу из парка. Влюбленным было так хорошо вместе, целый мир принадлежал только им, и все вокруг было создано только для них двоих. Души были наполнены радостью и восторгом, глаза светились счастьем, щеки разрумянились, молодые люди улыбались и не могли насмотреться друг на друга.

Катание на санках — любимое занятие малышей зимой, особенно в южном городе, когда выпадает так мало по-настоящему снежных дней. Тогда все целыми семьями спешат насладиться зимними радостями. Дружно идут на горки и детские площадки, катаются всласть, играют в снежки и лепят снежных баб.

Роберт с Яной подошли к одному из крепостных валов в Комсомольском парке. Там дети с визгом и смехом скатывались и кувыркались в снегу. Роберт напрвился к мальчишкам, что-то им сказал и помахал Яне рукой. Девушка подбежала и с удовольствием взобралась на санки. Роберт повез ее в горку. Потом уселся сзади, обнял ее за талию и, оттолкнувшись ногами, закричал мальчишкам:

— Разойдись!

Санки, набирая скорость, помчались вниз. У Яны от восторга перехватило дух, ветер засвистел в ушах, а они неслись и неслись, поднимая снежную пыль. Санки занесло на повороте, и ребята, не удержавшись, свалились в сугроб. Еще повозились и повалялись, поиграли в снежки, слепили несколько снежных баб с детишками. Потом Роберт катал мальчишек и Яну, поднимая их в горку и вместе с ними слетая на санках вниз.

Они спохватились, когда уже начало темнеть.

— Ты проголодалась, наверное? — спросил Роберт, и Яна поняла, что он сам очень хочет есть. — Идем в ресторан, пообедаем.

Они направились к выходу из парка, отряхиваясь от снега.

— Куда мы? — спросила Яна.

— К Сереге, в «Белую Акацию». Он нас накормит, — ответил Роберт.

В баре было тепло и уютно. Серега встретил ребят очень радушно.

— Ну что, сделать вам бутерброды, или вы подниметесь в ресторан? — спросил он.

Яна вопросительно посмотрела на спутника.

— Ну, как ты хочешь, детка? Я бы съел горячего супчика, — его лицо приобрело блаженное выражение.

— Роберт, если хочешь, тебе принесут прямо сюда, я попрошу, — предложил Серега.

— Да, — сказала Яна. — Лучше здесь, если можно, я тоже буду суп.

Бармен отошел распорядиться по поводу их обеда.

— А что, здесь тоже можно обедать? — поинтересовался сидевший рядом парень, попивая пиво.

— Я не думаю, — ответил Роберт, — лучше спроси у работников заведения.

— Нет, здесь не обедают, — сухо ответил вернувшийся Серега. — Если хотите, поднимитесь в ресторан. — И, обращаясь к Роберту, сказал с улыбкой: — Садитесь, ребята, за столик, вам сейчас принесут.

— Это для тебя такие привилегии? — подняла брови Яна.

Роберт довольно улыбнулся.

— Без связей никак нельзя, — и подмигнул ей.

Они выбрали уютный столик в углу у окна.

— Так что, Яна, какие успехи у тебя в школе? Идешь на медаль? — спросил молодой человек, с аппетитом уплетая куриный суп с домашней лапшой.

— Я очень стараюсь, — девушка подула на ложку с дымящимся супом. — Такая голодная, но не могу есть горячее.

— А я люблю горячее.

Яне не удалось сменить тему, потому, что он продолжил снова:

— Надо отсюда валить и жить в большом и самом красивом городе Советского Союза, пользоваться всеми его возможностями и благами. Между прочим, в Ленинграде больше всего вузов, это студенческий город, тебе можно выбрать, куда поступать.

— Угу, — промычала в ответ Яна, с жадностью откусывая хлеб. Его назидательный тон был слегка некстати.

Мороз разрумянил их щеки, и после прогулки на холодном воздухе аппетит разыгрался не на шутку. Ели с наслаждением.

— Это действительно так вкусно, или я просто был голодный? — спросил Роберт. Он разомлел от горячего супа и начал согреваться.

— Вкусно-вкусно, правда, хотя я тоже очень голодная.

Яна совсем расслабилась. Но Роберт снова заговорил о серьезном, а ей ну никак не хотелось ничего обсуждать.

— Чего ты хочешь в жизни, ты уже определилась? — спросил он.

В эту минуту Яна не знала, чего хочет и к чему бы хотела стремиться, поэтому растерялась и не сразу нашлась с ответом.

— Что ты задумалась, детка? Не к светлому же коммунистическому будущему тебе стремиться? — Роберт криво усмехнулся. — Ты же можешь мне признаться, о чем ты мечтаешь, не бойся.

Яна вздохнула» Ага, вот так все и скажи! И чего прикопался?»

— Ну, если совсем честно… — Она замялась, а потом выдала ему самую сокровенную мечту: — Если совсем честно, я бы хотела быть актрисой.

Выпалив это, девушка зарделась от смущения и опустила глаза. Роберт перестал есть и несколько секунд смотрел на нее не мигая:

— А чего ты стесняешься? Ты красивая, умная, поешь, танцуешь, у тебя вполне может получиться. Внешность подходящая. Я тебя поддерживаю.

— Мама смеется, говорит, если быть артисткой, так только известной и знаменитой, а так ни к чему, — Яна замялась.

— Детка. Ты же пока не знаешь, тебе ведь всего шестнадцать с половиной, может, ты будешь самой знаменитой, надо только верить в это и стремиться к своей мечте. Я в тебя горячо верю, — Роберт улыбнулся. — Если не сейчас, то когда? Не бойся, что не получится. Бойся, что не попробуешь.

— Отлично сказано! — восторженно воскликнула Яна и послала ему полный обожания взгляд. Каждую его фразу она помнила и хранила в своей душе, а потом с удовольствием повторяла в разговоре с другими, выдавая за свою…

— Ну а чего бы ты еще хотела?

— Может быть, это уже более приземленно. Например, стать модельером или художником-дизайнером.

— Ах, ты еще и рисуешь, — засмеялся Роберт. — Чего еще я о тебе не знаю? Но что бы ты ни решила, ты сможешь найти только в Питере — мне старое название города больше импонирует, чем Ленинград, — хмыкнул он. — Там можно выбрать вуз и учить все, что тебе нравится. А что мама говорит? — Осторожно спросил он.

— Ну, мама говорит, чтобы я поступала в наш университет на экономическое отделение.

— О-о-о, ну это же совсем скучно! Маленький, это не для тебя.

Яна засмеялась.

— Есть еще полгода, чтобы подумать. А почему ты не идешь учиться? — вдруг спросила девушка.

Роберт вздрогнул и отвернулся.

— Понимаешь, детка… — замялся он. — Человек не ценит то, что ему дано, и понимает это только тогда, когда теряет. Так и я: вечные сборы, тренировки, какие-то бесцельные гульки… Спорт отнимал у меня все время, и я видел себя в сборной Советского Союза. В то время я думал: зачем мне учиться? И так умный, все у меня есть, а будет еще больше, все успею, когда стану знаменитым хоккеистом. Будет-то оно будет, но уже что-то совсем другое, а то, что должно было быть, уже никогда не будет… И мне от этого муторно на душе. Я очень много чего не успел и уже не успею, не догоню, даже если бежать буду быстро. — Роберт вздохнул и грустно улыбнулся. — Яна, надо жить с умом, но на полную катушку, и ничего не откладывать на завтра…

Девушка хмыкнула:

— Говоришь ну точно как мама!

Она хотела спросить, есть ли у него аттестат и как он окончил школу, но в это время вмешался Серега.

— Ребята, хотите еще чего-нибудь? — участливо спросил он. — Может, кофе?

— Будешь кофе? — спросил Роберт, и Яне показалось, что он с облегчением вздохнул.

— Да, а потом пора собираться домой. — сказала она. — Сколько времени?

— Да уже скоро восемь, — ответил Роберт и с беспокойством посмотрел на Яну.

Они попили кофе, быстро оделись и вышли из кафе.

Подходя к подъезду, Роберт спросил:

— 26 декабря у вас новогодний бал для выпускников. Говорят, ты там петь будешь, можно прийти послушать?

Яна засмущалась.

— Я не знаю, если тебя пропустят…

— Я прорвусь, — улыбнулся он. — Но если ты не хочешь, я не приду.

— Ну что ты! Приходи!

— Договорились, — сказал Роберт.

Яна направилась в подъезд. Он задержал ее.

— Можно я тебя еще раз поцелую? — спросил и одарил ее таким взглядом своих синих глаз, что отказать было просто невозможно. Девушка прильнула к нему. Роберт нашел ее губы и нежно прижался, потом с сожалением отпустил и подтолкнул к подъезду.

— Иди, был совершенно замечательный день! Такой, как в детстве! С первым снегом тебя, детка!

Когда Яна зашла в квартиру, было уже почти девять вечера.

— Откуда это ты такая румяная? — с сарказмом спросила мама.

— Катались с ребятами на санках! — весело ответила Яна, снимая сапоги.

— С какими это ребятами? — в голосе Дины Павловны мелькнула строгость.

— Из класса, — уже с меньшим энтузиазмом продолжила Яна и насторожилась.

— Знаешь, дорогая моя… — мама смотрела в упор и сверлила ее испепеляющим взглядом, — ты уже совсем завралась! Мне звонила ваша завуч, Надежда Александровна, и сказала, что ты сбежала с уроков с парнем! Позволь мне догадаться, с каким! — И зловеще продолжила: — Меня вызывают в школу. Радуйся!

Яна обомлела и застыла на месте.

— Как ты только не понимаешь? Он делает мне назло, доказывая, что мои слова ничего не значат! Вот с уроков надоумил сбежать! — с надрывом сказала Дина Павловна. — Он управляет тобой как марионеткой! А сам шляется по бабам, и ты это все терпишь, как малолетняя дура!

Слезы уже текли у Яны по щекам, а мама страшно злилась.

— Хватит! — рявкнул папа. — Хватит на нее орать и оскорблять! Дай ей дышать! Посмотри, какой у нее здоровый румянец, давно такого не видел. Она каталась на санках, что в этом плохого? Это полезно для здоровья! Надо больше гулять на свежем воздухе, а она постоянно сидит в душных помещениях и учится, учится! Хватит нам одного профессора!

Мама остолбенела и только часто заморгала глазами.

— Я же хочу как лучше! — в сердцах выкрикнула она.

— Ну и чего ты добилась своим «как лучше»? Чего добилась? А? — продолжал с возмущением папа. — Что они шастают по подъездам и врут?

— Ну пусть сюда приходит! — в отчаянии выпалила мама.

— Он уже не придет! — выкрикнула Яна сквозь слезы.

— Ах, какие мы гордые! — саркастически процедила Дина Павловна, цокая языком и качая головой.

— А что ты хочешь, чтобы он был тряпкой? — сказал папа и опустил глаза. — Иди, дочка, я разберусь.

Яна была в шоке. Такой выпад в адрес мамы! Этого она никак не ожидала. Девушка встала на цыпочки, поцеловала отца и, победоносно глянув на мать, скрылась у себя в комнате, шмыгая носом.

__________

Роберт не спеша шел по заснеженным улицам, любуясь зимним пейзажем. Снег одел в белое покрывало крыши домов и ветки деревьев, скрипел под ногами. Воздух был свежим и морозным. Роберт улыбнулся прошедшему дню. Как приятно иногда почувствовать себя ребенком! Такой день, как сегодня, словно повернул время вспять и перенес его в беззаботное снежное детство, где нет проблем и все так понятно, просто и прекрасно. Так хочется снова поверить в чудеса, смеяться по всяким пустякам и радоваться незначительным мелочам.

До закрытия он успел зайти в магазин и купить шоколадных конфет. С нетерпением развернув одну, откусил кусочек и, смакуя, закрыл глаза от наслаждения, почувствовав восхитительный сладковато-горький вкус шоколада с чуть заметным ароматом сливок.

«М-м-м, вкусно, точно как в детстве», — улыбнулся про себя Роберт и вздохнул. Он шел туда, где его ждали, когда бы он ни пришел.

Женя открыла дверь, и глаза ее радостно заблестели.

— Ой, Роберт, заходи. Ужинать будешь?

Она засуетилась, помогая гостю раздеваться. Он нахмурился, потому что терпеть не мог подобострастия.

— Захарка спит?

— Да, только уложила.

— Жаль, я ему конфеты принес, очень вкусные, «Мишка на севере». Скажешь, что это от меня. Я ведь ему обещал.

— Конечно. Будешь чай? — она смотрела на него с обожанием.

— Да. Можно.

Но до чая дело не дошло. Они сразу же пошли в спальню.

Утром, как всегда, Роберт ушел не позавтракав. Женя, убирая постель, вдруг увидела пятьдесят рублей на столе и закусила губу. Конечно, ей катастрофически нужны были деньги, она еле сводила концы с концами, а тут сразу половина ее зарплаты, но она же не какая-то там шлюха, которой платят за ночь… Она не знала что делать. Но деньги, тем не менее, оставила себе.

Новогодний бал

Ночью снег подтаял, а утром подморозило. Яна вышла на улицу. Ну вот, гололеда еще не хватало! Пришлось идти медленно, чтобы по дороге не растянуться во весь рост, а она как всегда опаздывала в школу.

Вадим ждал Яну возле ворот. Увидев, как она осторожно ступает, боясь поскользнуться, заспешил навстречу и, взяв из рук портфель, бережно поддержал ее за локоть.

По дороге прокатились на скользанке и осторожно пошли дальше. Поддерживая друг друга, ребята зашли во двор, где им предстояло подняться чуть в гору до ступенек. Не пройдя и половины пути, Вадим поскользнулся и потащил за собой Яну. Друзья на пару растянулись прямо посередине школьного двора. Яна оказалась сверху. Несколько секунд они в недоумении смотрели друг на друга. Потом прозвучало одновременно:

— Ты не ушибся?

— Ты не ушиблась?

— Со мной все в порядке. — Яна попыталась подняться, но вдруг увидела, как Вадим устало закрыл глаза, побледнел, и губы его стали совсем белыми.

— Вадик, что с тобой? — девушка наклонилась над ним и легонько ударила по щеке. — Вадик, Вадик! Очнись! — И в каком-то внезапном порыве, вероятно, от охватившего ее беспокойства, поцеловала парня. Он открыл глаза, посмотрел уже более осмысленно, неожиданно обхватил рукой её шею и наградил ответным поцелуем в губы. Затем скривился от боли, застонал и закрыл глаза. В эту минуту все перемещалось у нее в голове, и она почувствовала себя так, как-будто бы ее уличили в чем-нибудь очень постыдном.

Вся школа с любопытством наблюдала за этой картиной из окон. К упавшим уже бежали несколько учителей во главе с директором.

— Скорее, помогите! — увидев их, закричала Яна, стоя на коленях перед лежащим Вадимом, не успев прийти в себя после его поцелуя.

«Боже мой, все это видели» — сгорая от стыда, думала она, не зная как себя вести. Ее мучило не само событие, а как она будет выглядеть в глазах окружающих. Прибежала школьная медсестра с нашатырем и присела перед пострадавшим на корточки:

— Не вставай, сейчас приедет скорая, у тебя может быть сотрясение.

— Ну, мне уже лучше, — простонал Вадим, смотря на Яну. — Я могу встать.

— Лежи, — девушка с испугом остановила его и погладила по волосам. — Я поеду с тобой в больницу, — а сама боялась поднять глаза, на столпившихся вокруг них людей.

— Не трогай его, — одернула Яну медсестра. — Что у тебя болит, Вадик?

— Правая рука, вся от плеча онемела. М-м-м, — пожаловался он.

— Вадим, я сейчас приду, только предупрежу, что я еду с тобой, — не встретив ни у кого осуждающих взглядов, Яна с облегчением вздохнула, скользя, кое-как добралась до ступенек и зашла внутрь здания.

10 «А» наблюдал за всей этой сценой из окон и когда Яна, как ветер, влетела в аудиторию, Саша Погодин не удержался:

— Полянский поцеловал Росину и потерял сознание, ха-ха-ха!

Весь класс незло засмеялся. Яна вспыхнула как спичка:

— Что вы такое несете? — возмутилась она, мгновенно став серьезной. — Человек упал, он не терял сознания, может быть, руку сломал, а вы смеетесь и выдумываете на ходу.

— Гм, гм… Ничего, что в классе есть учитель, и это урок физики, между прочим? — напомнил о себе Валерий Яковлевич.

Все притихли. Яна смутилась:

— Здравствуйте… Извините, я должна поехать с Полянским в больницу.

— Хорошо, Росина, пусть еще Алик Сташевский с тобой поедет. Ты не возражаешь, Алик? — обратился к нему Валерий Яковлевич.

Тот согласно кивнул.

— Они там все передерутся. Можно я тоже поеду? — опять пошутил Саша Погодин, и все снова засмеялись.

— Нет, Саша, — оборвал его физик. — Сташевский знает материал, а ты нет. Так что вопрос решен.

Яна вышла из класса и услышала за спиной торопливые шаги Алика.

— Я думаю, Вадим обрадуется, когда увидит тебя, — фыркнула девушка.

— Я, конечно, мог бы и не пойти… — саркастически хмыкнул он. — Но я пойду!

— Назло ему? Или зачем? — вспылила она.

— Во-первых, я не собираюсь перед тобой отчитываться, Росина, а во-вторых, не я вызвался в провожатые, ты же знаешь, как было. Так что…

— Ладно, только не воспитывай меня, — уже более миролюбиво согласилась Яна.

— Вечно с тобой что-то происходит, все не как у людей, — продолжал ворчать Алик.

— Зато ты у нас весь такой обычненький, прямо серая мышка, — съязвила девушка.

— Между прочим, совсем неплохо быть серым кардиналом, оставаться в тени, но влиять на события, — невозмутимо заметил Алик.

— Ах, так вот к чему ты стремишься? Так все же ты властолюбив? Но хочешь делать все чужими руками, оставаясь в тени? Умно, но нечестно.

— Хм, все относительно, Росина, все относительно. Кроме черного и белого, есть еще оттенки серого и других цветов, нельзя понимать все буквально, — криво усмехнулся Сташевский.

— Да уж, тебя понять нелегко, — вздохнула Яна.

Спускаясь со ступенек, она вцепилась ему в локоть, боясь поскользнуться. Алик напрягся и превратился в робота. Лед успели посыпать песком, параллельно сделав техничке выговор за то, что утром не успела привести двор в порядок.

Ребята подошли к Вадиму. Его за это время подняли и усадили на стул. Скорая еще не приехала. Вид у Полянского был ужасный, он сидел с мертвенно-бледным лицом и кривился от боли.

— Вадик, ну как ты? — участливо спросила Яна.

— Что он здесь делает? — Вадим метнул негодующий взгляд на соперника, нахмурил брови, но тут же застонал.

— Его Валерий Яковлевич направил вместе со мной, — нарочито спокойно пояснила девушка.

Сташевский стоял и отрешенно смотрел в никуда. Приехала скорая помощь, Вадима погрузили в машину.

— Еще два сопровождающих, — распорядился директор, и Яна с Аликом сели рядом с врачом.

В больнице Вадима осмотрел хирург и направил на рентген. У больного оказался вывих плеча, и он, закрыв глаза, мучился от нестерпимой боли. Потом ему вправляли плечо, и сопровождающие слышали, как он кричит. Яна закрыла руками уши и, зажмурившись, прижалась к груди Сташевского. Тот сначала поднял было руки, чтобы ее обнять, но они так и повисли в воздухе. Чувствуя себя абсолютно глупо, Алик стоял как истукан и ненавидел себя за свою нерешительность.

Вадим вышел сам, с рукой наперевес. В глазах стояли слезы.

— Ничего, жить буду. Сказали, неделю сидеть на больничном, а у нас сегодня новогодний бал, вот досада!

— Ничего, Вадим, мы тебя сейчас отвезем домой, — заботливо засуетилась Яна. — А завтра я приду тебя проведать и все расскажу.

Вадим никак не мог скрыть своего расстройства, так и стоял со скорбным выражением лица. Плечо болело, несмотря на обезболивающий укол, и он все время морщился.

Только они собирались выходить из больницы, как приехала мама пострадавшего, она запыхалась и была очень встревожена. Направившись прямо к сыну, она попыталась обнять его.

— Мама, осторожно! — предостерег ее Вадим, и та испуганно отстранилась. — Познакомься, это Яна и Алик Сташевский.

— Вера Сергеевна! — представляясь, женщина с интересом разглядывала Яну. Потом в порыве кинулась к ней.

— Яночка, спасибо тебе, девочка! За все спасибо! — сердечно повторяла она, обнимая и прижимая ее к своей груди. Голос у нее был очень приятный, и сама она была маленькая, симпатичная и аккуратная. В глазах у нее стояли слезы. Яна погладила ее по плечу и поцеловала.

Вера Сергеевна ушла поговорить с врачом, а они втроем остались и молча стояли в замешательстве. Вадим не мог скрыть своего раздражения из-за присутствия соперника, зато на лице Алика вообще ничего невозможно было прочесть.

Дверь распахнулась, Вера Сергеевна стремительно вышла из кабинета им навстречу.

— Ребята, вы можете ехать домой! Спасибо вам. Мы еще здесь задержимся.

— Вадим, я завтра к тебе после школы зайду, — прощаясь, Яна поцеловала его в щеку.

— Позвони вечером, когда вернешься с бала, — попросил он.

— Я постараюсь, но завтра точно жди.

Сташевский уже развернулся и, не попрощавшись, направился к выходу, Яна помчалась за ним, а Вадим с тоской смотрел им вслед.

На улице было все так же скользко. Яна взяла Алика под руку, он сразу же напрягся, зато она могла спокойно идти, опираясь как будто на железо: рука его не разгибалась, и шел он неестественно прямо. «Ну как инопланетянин или робот», — усмехнулась Яна про себя.

— Росина, ты, к сожалению, одна из таких жертв моды, которые ходят на каблуках даже в гололед, — недовольно фыркнул Алик.

Они сели в троллейбус и сразу же превратились в чужих людей. Она смотрела направо, а он — налево. Так и ехали всю дорогу.

— Ты проводишь меня до подъезда? — попросила Яна, скользя подошвами сапог по обледеневшей мостовой и делая вид, что не замечает его отчужденности.

— Можно, — сухо отозвался тот.

— И еще одна просьба: зайди за мной в шесть. Вместе пойдем на бал.

— Ну, еще чего не хватало! — изображая возмущение, Алик демонстративно отвернулся. Яна успела заметить на его лице мимолетную улыбку. — Попроси своих вздыхателей, пусть тебя сами провожают! Меня не будет в череде твоих ухажеров, — презрительно хмыкнул он.

— Я не дойду сама, имей совесть, просто по-дружески, один разок можно? — настаивала Яна, понимая, что еще чуть-чуть, перегнет палку и может нарваться на резкость. От него ведь всего можно ожидать.

— А чего этот твой Робин — герой твоих, и не только твоих, тайных грез — не может за тобой зайти? — ехидно прищурился Алик.

Глаза Яны расширились, и краска залила лицо. Она никак не ожидала, что Сташевский так осведомлен о ее личной жизни.

— Чего ты вмешиваешься в мои дела? — возмутилась она.

— Потому что ты сама даешь повод для сплетен, — с издевкой произнес парень, но, увидев ее замешательство, пересилил себя и напустив равнодушие, примирительно заявил: — Впрочем, ты права, мне до этого нет дела, я зайду за тобой в шесть, только будь готова, я терпеть не могу ждать.

«Вот это да! — ликовала она — Совсем неожиданно! Ведь думала, что он не согласится».

Алик довел ее до подъезда и, не дав возможности что-либо сказать на прощание, резко развернулся и ушел.

Яна влетела в квартиру, начала лихорадочно собираться, металась по квартире: сбегала в душ, потом вывернула весь свой небольшой гардероб и все никак не могла решить, что ей надеть. Хотелось велюровые джинсы, но как это воспримут в школе? Мама пришла с работы пораньше, чтобы помочь ей собраться, и сразу же расставила все на свои места. Она выбрала синее короткое облегающее платье с темно-красными вставками, черные плотные колготки и, в тон красному, сапоги. Потом критически оглядела дочь:

— По-моему хорошо.

Яна подбежала к зеркалу.

— Да, нормально.

— Главное, чтобы костюмчик сидел, — улыбнулась Дина Павловна, — а он сидит как надо!

Яна засмеялась. Быстро подкрасила глаза, поправила свои кудри и попросила у мамы ее любимые духи — «Шанель №5».

— Тут за мной Сташевский обещал зайти в шесть, — как бы невзначай сообщила она, зная, что мама будет удивлена, и не ошиблась.

— Правда? Не может быть! Вот никак не ожидала. А в честь чего это он снизошел?

— Я его попросила, гололед ведь. — И она рассказала, что случилось с Вадимом.

— Бедный Вадик, — сокрушенно покачала головой Дина Павловна. — Ты хоть ему не говори про Сташевского, зачем его провоцировать. Я тоже приду позже, послушаю, как ты поешь.

Яна закусила губу. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы мама пришла, — более благодарного и критичного слушателя у нее не было. Дина Павловна всегда справедливо все отмечала, и они потом долго обсуждали каждое выступление. Но ведь и Роберт собирался прийти. Яна замялась.

— По-моему, там без родителей, — она опустила глаза. — Вечер начинается в семь. Но мне надо быть раньше, чтобы опробовать аппаратуру.

Звонок в дверь прервал их разговор. Алик Сташевский был, как всегда, предельно пунктуален, аккуратен и прилизан. Мама расплылась в улыбке.

— Алик, здравствуй, заходи, может, чаю?

— Добрый вечер. А что, Яна еще не готова? — бесстрастно спросил он.

— Готова, конечно, готова, — обескураженно закивала Дина Павловна.

— Передайте ей, что я ее жду внизу. — И ушел.

— Ну, как тебе твой любимчик? — язвительно засмеялась Яна. — Есть в нем хоть что-нибудь живое?

— Ладно тебе, — голос у мамы потух. — Иди, он ждет.

— Росина, из-за тебя я прусь на час раньше на этот новогодний бал, который мне абсолютно неинтересен, — вместо приветствия проворчал Алик.

Яна уцепилась за его локоть, и они осторожно шли по направлению к школе.

— Ну все, — девушка разозлилась. — Ты всегда сначала делаешь доброе дело, а потом попрекаешь? Будь добрее и улыбайся!

— Я же не какой-то там жизнерадостный рахит, как некоторые, чтобы улыбаться без причины, — заметил Сташевский абсолютно бесцветным тоном и криво усмехнулся.

— Ты как раз абсолютный рахит, потому что не улыбаешься! — невозмутимо отреагировала Яна. — Между прочим, у тебя красивая улыбка, тебе идет, — и она заглянула ему в лицо. Уголки его губ невольно растянулись.

— Росина, ты найдешь подход к кому угодно.

В спортивном зале, где стояла елка, уже собрались музыканты, выступающие, учителя и некоторые из родителей. Яна оглядела присутствующих и заметила, что из ее класса были только Юлька, Таня и еще несколько девочек. Сташевский отошел в сторону, сел на стул, вытащил книжку из сумки и стал читать.

Ребята из музыкальной группы позвали Яну опробовать звук. Руководитель ансамбля, Володя Киреев, нервничал, но старался не подавать виду.

— Начни с тяжелого. Давай «Арлекино». Только правильно бери дыхание.

Яна запела. Сташевский поднял голову. Юлька и девчонки тоже уставились на нее. Все перестали заниматься своими делами и слушали, как она поет.

— Так, стоп. Теперь «Куда уходит детство?», и можешь быть свободна, остальное будет нормально.

Яна снова запела.

— Чище, Яна, по верхам не дотягиваешь. Слышишь, Сережа тебе подпевает? Старайся с ним в унисон, чтобы голоса сливались. И дыхание бери правильно, помнишь, где я тебе расставил птички над словами?

Она кивнула.

— Все, иди успокойся, да не дрожи ты так, все у тебя получится! — Володя подмигнул ей.

Яна обычно пела с удовольствием, но всегда сильно волновалась перед выступлением. Вот и сейчас все поджилки у нее тряслись, а тут еще эта Юлька со своим ненавидящим взглядом.

Яна подошла к Сташевскому, больше было не к кому.

— Что читаешь? — чисто механически спросила она.

Алик оторвался от книги, поморщился и показал ей обложку:

— Клетка, молекула, ДНК — микромир человека, жизнь внутри организма.

— А-а-а, — протянула Яна. — Наверное, интересно.

Но ее всю трясло, и она не особо старалась вникнуть в предмет обсуждения.

— Росина, если ты так боишься, зачем выходишь на сцену? Адреналина в кровь хочешь, что ли? — с насмешкой спросил Алик.

— Я не знаю, как насчет арендалина, но я люблю петь, и говорят, у меня получается. Что, скажешь нет? — с вызовом спросила она.

Сташевский рассмеялся и ответил:

— Чукча ты, Росина, адреналина, а не арендалина. Это основной гормон мозгового вещества, выделяющийся при стрессовых состояниях, типа «бей или беги».

— Вечно ты умничаешь, Сташевский, теперь буду знать. Лучше скажи, как я пела? — с интересом спросила она.

— У меня абсолютный слух, и я не люблю советскую эстраду. Ты фальшивишь, не все ноты чисто берешь, но так, на ширпотреб, годится. — И он демонстративно уткнулся в книгу.

— Спасибо за поддержку, — фыркнула Яна и еще больше разволновалась. Вот-вот придет Роберт. А вдруг ему не понравится?

В спортзале стал собираться народ, все были нарядные, веселые, смеялись и разговаривали друг с другом.

Яна неотрывно смотрела на дверь, выглядывая Роберта, но его все не было. Зато она увидела маму с папой. Родители помахали ей руками, войдя в зал. Все участники концерта волновались, нервно смеялись или ходили туда-сюда, повторяя слова, бубня себе под нос.

Вечер открыл директор школы, Георгий Никитич, и поздравил всех с наступающим Новым годом.

— Дорогие мои ученики, вы еще полгода пробудете в этих стенах, а потом вам предстоит долгий жизненный путь! Пусть он будет счастливым и удачным для вас! Человек притягивает к себе то, что он любит и чего боится. На что рассчитываешь, то и обретешь. Весь наш учительский состав все эти годы старался вложить в вас основы знаний, морали, чести, чтобы вы могли отличать главное от второстепенного и нести в мир добро и созидание. А в дальнейшем все зависит от вас. Мир не создан лишь для удовольствий. Он не всегда соответствует нашим представлениям и нашим желаниям. Тот, кто неспособен сделать доброе дело, не оценит добра и от других!

Яна очень внимательно слушала Георгия Никитича, она его очень уважала, да и не только она. Его любила вся школа. Директор пользовался заслуженным авторитетом у учителей, учеников и их родителей. Фронтовик, прошедший всю войну, он, как никто другой, понимал тяготы, выпавшие на долю детей из малоимущих семей, и чем мог, помогал им. Трудным подросткам всегда давал последний шанс, делая все возможное, чтобы не допустить передачи их в колонию. Просто он был замечательным человек с добрым отзывчивым сердцем и редкими душевными качествами. Зал притих. Речь директора произвела огромное впечатление на присутствующих. Когда он закончил, на секунду образовалась пауза, а потом все неистово зааплодировали.

Следующей выступила Надежда Александровна, завуч школы. Ее выступление было простым и банальным. В зале галдели и ее почти никто не слушал. После этого начался концерт. Яна нервничала, у нее все время пересыхало во рту, и она то и дело отхлебывала водичку из стакана. Мама периодически махала ей рукой, подбадривая и улыбаясь. Но девушка все искала глазами Роберта.

Концерт шел своим чередом: ученики рассказывали стихи, пели народные песни под аккордеон, мальчишки из параллельного класса надели балетные пачки и станцевали «Танец маленьких лебедей». Зал покатился со смеху.

Юлька рассказала новогоднее стихотворение, а потом очередь дошла и до Яны.

— Дорогие друзья, — начала она. — Я сейчас буду исполнять песню «Куда уходит детство?». Мы действительно прощаемся с ним. В этих стенах мы пока еще дети, но совсем скоро станем взрослыми. Но я не об этом… — девушка немного помолчала. — Я хочу посвятить эту песню нашему погибшему другу Юре Трошину. Многим его не хватает, недаром его называли школьным романтиком. Он прекрасно играл на гитаре и сочинял песни, но не успел написать новых и порадовать нас. Сейчас бы он стоял здесь вместе со мной, и мы бы спели одну из его песен вместе, как раньше, — голос ее дрогнул. — Он навсегда остался в нашем детстве и никогда не повзрослеет. Но мы его запомним веселым и жизнерадостным, таким, каким он был.

В зале стало тихо. Заиграли первые аккорды, и Яна запела:

Куда уходит детство,

В какие города?

И где найти нам средство,

Чтоб вновь попасть туда?

Оно уйдет неслышно,

Пока весь город спит,

И писем не напишет,

И вряд ли позвонит…

Голос звенел по верхам очень трогательно и чисто. Яна пела так задушевно, так искренне, так проникновенно, что в зале многие прослезились. Но она смутно видела окружающее. Только смогла различить в толпе своих родителей и видела, как мама внимательно слушает и смахивает слезу, а папа с гордостью смотрит на дочь. Зал плыл, легонько кружился перед глазами, все лица сливались в единое целое. Вдруг ее рассеянный взгляд выхватил из этой многоликой толпы Роберта, стоящего у самого входа. Их глаза встретились. Лицо его было очень серьезным и задумчивым. Он смотрел на нее своим синим пронизывающим взглядом и тем самым поднял ее до таких эмоциональных высот, что она в конце песни не выдержала, и тихие слезы потекли по щекам. Зал взорвался от аплодисментов. Яна поклонилась.

После выступления ее окружили ребята.

— Молодец, Янка!

— Росина, ну ты даешь!

— Умница!

Девушка закрыла лицо руками и отошла в сторону. Руководитель ансамбля обнял ее, приподнял и закружил.

— Умница ты моя! Спела лучше, чем на всех репетициях вместе взятых! Только далеко не отходи. Начнутся танцы — споешь еще несколько песен, поняла?

— Да-да, — закивала Яна. Чувства переполняли ее, эмоции захлестывали, сердце быстро колотилось.

«Это в крови гуляет адреналин, наверное», — подумала она. Теперь ей стало понятно значение нового слова, смысл которого ей чуть ранее объяснял Алик Сташевский. Нет, этот адреналин наверняка и раньше гулял у нее в крови, конечно, но она просто тогда не знала, что это он. Яна улыбалась своей открытой лучезарной улыбкой всем и одновременно искала глазами Роберта, но он как сквозь землю провалился.

К ней подошел Саша Погодин.

— Яся, Яся, ты… ты, — чувства переполняли его, и глаза были на мокром месте. — Когда ты сказала про Юру… Я так по нему скучаю, так скучаю, мне его не хватает… — И слезы покатились у него из глаз.

— Я знаю, Саша, мне тоже его не хватает, — Яна обняла его.

— Был Робин, ты его видела? — спросил Саша, утирая ладонью глаза и шмыгая носом.

— Да, когда пела, мельком. Где он? Куда пропал? — с нетерпением спросила девушка, смотря по сторонам.

— Он сразу же ушел. Я даже не знаю, как он прорвался.

— Ну, что, что он сказал? — не выдержала Яна.

— Он молчал, но его взгляд был красноречивей слов, я обратил внимание, как он смотрел на тебя, правда. А вообще он не раз говорил, что ты должна уехать отсюда и поступать в институт в Ленинграде, что наш город для тебя слишком мал…

— Значит, ему понравилось? — Яне хотелось слушать и слушать, что говорил о ней Роберт. Но вновь заиграла музыка. Начались танцы, и ее позвали на сцену. Она спела еще несколько песен, все веселились, ей безумно захотелось спрыгнуть со сцены в зал и побеситься вместе с остальными. Настроение зашкаливало, Яну просто распирало от радости, душа ликовала.

В перерыве к ней подошла мама:

— Доченька, я так горжусь тобой, так горжусь.

Яна вопросительно посмотрела на нее.

— Все было замечательно, даже папе понравилось! — с восторгом продолжала Дина Павловна.

— Ну, раз папе понравилось, тогда действительно было здорово! Папе ведь медведь на ухо наступил! — И они обе рассмеялись. — А где он, кстати? — удивилась Яна.

— Вышел на улицу, ему душно, и он терпеть не может громкой музыки, Говорит: «Бум-бум-бум, бум-бум-бум — что это такое? Разве это музыка?!» Яночка, я останусь, а папа пусть идет домой, ты же его знаешь!

И мама пошла на улицу. Яна побежала за ней и столкнулась со Сташевским.

— Хочу отметить, Росина, ты спела чисто, не фальшивила. Мне понравилось…

Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент к ним подлетел Сашка Погодин и, ухватив Яну за руку, потащил на танцпол. Сташевский остался стоять в растерянной позе, напоминая памятник, построенный самому себе. Потом медленно сел и положил голову на руки. Все отрывались по полной программе, танцевали, подпевали музыкантам, смеялись, прыгали, дурачились. Песни сменяли одна другую. Яна обожала танцы и всегда выкладывалась до полного изнеможения.

И вдруг среди этого веселья взгляд ее выхватил застывшую фигуру Алика, неподвижно сидящего в одиночестве. Он совсем не шевелился, как будто его заморозили.

— Слушай, да что же это с ним? — удивилась Яна. — Почему он какой-то не такой?

— Я не хочу сплетничать, пусть это будет между нами, хорошо? — Саша заглянул ей в глаза, и Яна кивнула в знак согласия. — Просто его отец, капитан дальнего плавания, редко бывает дома, но когда приезжает, говорят, что напивается до потери сознания, а потом измывается над матерью. Сейчас он как раз дома. Вот так вот, — вздохнул Сашка.

— Боже мой, какой ужас! — только и смогла вымолвить Яна, всплеснув руками. Кто бы мог подумать? Она представила маму Алика, Нелли Петровну, тихую интеллигентную женщину, плачущую от обиды и оскорблений. Ей стало пронзительно жалко Сташевского, она оставила всех и подошла к нему.

— Алик, ну что ты здесь сидишь один? Пойдем потанцуем, — с нежностью в голосе произнесла девушка, участливо дотрагиваясь до его плеча.

От неожиданности тот вздрогнул, как будто его разбудили от долгого летаргического сна, и сухо отрезал:

— Росина, я не танцую.

— Но почему? Танцы — это ведь тот же спорт! Ты же любишь ходить на тренировки? Так и тут, — уговаривала его девушка. — Что же ты сидишь здесь один, когда все веселятся?

Ансамбль заиграл медленную музыку. Это была как раз ее любимая песня — «Не умирай, любовь».

«Для меня нет тебя прекрасней, и ловлю я твой взгляд напрасно…» — у Вовы Киреева был очень приятный голос. Яна потянула Сташевского за руку. Тот дернулся, как от электрического разряда, но все же встал и поплелся за ней. От волнения парень никак не решался ее обнять, все время морщился и вздыхал, не попадая в такт музыке со своим идеальным слухом; топтался-топтался на месте и был так зажат, что, казалось, превратился в бревно. В это момент он себя просто ненавидел.

— Расслабься ты! Ну что ты такой деревянный? — возмущенно тормошила его Яна.

На припеве песни парень все же стал понемногу оттаивать, приноравливаясь к музыке, обнимая ее уже более уверенно. А на втором куплете, совсем осмелел и освоился, неожиданно опустил голову к ее макушке и вдохнул запах ее волос.

— Ты приятно пахнешь Яна, — Сташевский на секунду запнулся, но глаза его потеплели. — И вообще, ты очень красивая.

Яна растерялась и вспыхнула от смущения.

«Не умирай, любовь, не умирай, любовь», — звучал легендарный хит советской эстрады.

— Спасибо, Алик. Ей-богу, не ожидала от тебя этого услышать, и поэтому мне вдвойне приятно. Ты удивил меня! — девушка улыбнулась. Он уже не казался ей таким холодным, даже взгляд его смягчился, и глаза засветились по-особенному.

Вдруг она ощутила в себе неудержимое желание поцеловать его и прижать к себе. Алику, видимо, хотелось того же. На секунду ей показалось, что он вообще перестал дышать. С ним начали происходить какие-то метаморфозы. Он зажмурился, руки стали подрагивать, потом открыл глаза, встретился с ее вопросительным взглядом и тут же зажмурился снова, как будто ожидал увидеть что-то другое. Потом очень сильно прижал Яну к себе, приподнял за талию и покружил в такт музыке.

— Ты хорошо танцуешь, когда хочешь, — удивилась девушка.

Музыка закончилась, а Сташевский и не думал ее отпускать. Слегка наклонившись, он смотрел Яне прямо в лицо, глаза его горели. Окружающие начали обращать на них внимание. Алик медленно приближался к ее губам. Вдруг он резко отстранился, развернулся и почти бегом выскочил в коридор.

Яна осталась стоять одна посреди зала в полном недоумении. Все глазели на нее, и лицо девушки стало пунцово-красным от этих любопытствующих взглядов. Несколько секунд она не могла сдвинуться с места, как завороженная, а потом тоже пулей выскочила на улицу.

Навстречу ей шла мама.

— Куда это Сташевский промчался? Пронесся мимо меня как ужаленный!

— Да ну его! Он странный до невозможности! Я не могу его понять и всегда в тупике рядом с ним! — вздохнув, пожаловалась Яна. — Пора уходить, я очень устала.

И они медленно побрели в направлении дома.

На следующий день в школе все только и обсуждали новогодний бал и делились восторженными впечатлениями. Праздничное настроение витало в воздухе, учиться совсем не хотелось, все с нетерпением ждали предстоящих каникул.

В это утро Яну в классе встретили неоднозначно. Когда она зашла в кабинет, девчонки во главе с Юлькой отвернулись и зашушукались, а сама Юля поджала губы и многозначительно фыркнула, увидев ее. Зато Чуча, Сашка Погодин, Сережа Орлов и другие ребята, наоборот, радостно подскочили к ней и наперебой начали ее поздравлять.

— Янка, ты пела великолепно, на фига тебе этот физико-математический класс? Стала бы певицей, зачем тебе сушить мозги? — с восторгом выпалил Сашка Погодин.

— Ага, попробуй туда пробиться, на эстраду эту, — возразила Чуча. — А в ресторанах петь ей мама не разрешит.

— Ой-ой, какая там из нее певица! Да еще песни Пугачевой поет! — хмыкнула Танька, подмигнув Юльке Волковой, и остальные стоящие рядом с ней девчонки ехидно захихикали.

— А что в этом такого? — возразила Яна. — Я обожаю Аллу Пугачеву. Она мой кумир. Если подражать, так уж лучшим. А она лучшая!

— Что ж вы такие завистливые курицы? — незло рассмеялся Сережка Орлов. — Почему бы вам не порадоваться за одноклассницу? Только и горазды, что сплетничать, любого готовы разорвать и охаять, кто хоть в чем-то лучше вас.

— Чему тут завидовать? — поддержал его Сашка Погодин. — Она окончила музыкальную школу и ходит все время на репетиции, она трудится, у нее неплохо получается. Я вот тоже три раза в неделю хожу на тренировки по боксу, и весной поеду в Севастополь на соревнования, так что, вы мне тоже будете завидовать?

В классе рассмеялись.

— Да кто ей завидует? Надо больно. Она просто выскочка! — в сердцах брякнула Юлька Волкова.

И Яна вспомнила, как Роберт сказал ей, что есть такие люди, которые не прощают чужого успеха, и что в ее огород всегда будут лететь камни зависти. Она поежилась от такой жизненной несправедливости.

— Ну что вы меня обсуждаете, как будто меня здесь нет! — возмутилась Яна. — Человек не может всем нравиться. Я и не стремлюсь. — И отвернулась.

Прозвенел звонок. Одновременно с учительницей по математике в класс стремительно вошел Алик Сташевский. Ни на кого не глядя и ни с кем не здороваясь, он прошел на свое место, сел и сразу же отвернулся к окну. Так он и сидел на всех уроках. Яна украдкой с любопытством наблюдала за ним. Алик менял позу лишь только тогда, когда необходимо было что-то записать в тетрадь. На перемену выскакивал самым первым и возвращался лишь со звонком на урок.

Яна поняла, что ему неудобно за вчерашнее, он переживает, и решила тоже совсем не обращать на него внимания. А девчонки из ее класса на переменах все время перешептывались и ехидно поглядывали то на него, то на Яну. Это было так заметно, что ее от этого просто мутило. Зато к ней подходили ребята из параллельных классов и делали ей восторженные комплименты по поводу ее выступления на новогоднем вечере. Это было безумно приятно.

После уроков Яна одной из первой выскочила из класса и побежала домой переодеться, чтобы навестить Вадима. Но прежде она решила позвонить ему.

— Вадик, привет! Как ты себя чувствуешь?

— Привет! — обрадовался он. — Немного лучше, но плечо еще сильно ноет. Сижу на обезболивающих, — он вздохнул.

— Я не знаю, где ты живешь, но хочу тебя проведать.

— Иди по Краснознаменной до конца, до больших домов. Мой дом №32. Второй от дороги, третий этаж, 28-я квартира. Запомнила? — голос его звенел от радости.

— Да, скоро буду, — сказала Яна.

— Уже не скользко? Дойдешь? — побеспокоился Вадим.

— Нет, подтаяло, слякоть. Дойду. Жди.

Яна нашла его дом очень быстро. Больной весь сиял и прямо в дверях суетливо поцеловал гостью в щеку. Яна сняла пальто и сапоги в прихожей, надела предложенные им комнатные тапочки и прошла в комнату. Она просто ахнула: такой красивой, богато обставленной квартиры она не видела даже у Чучи. В огромной гостиной на полу лежал пушистый персидский ковер светло-зеленых оттенков с нежно-розовыми цветами. Мебель под старину, на стенах — картины в дорогих рамках, с потолка свисала причудливая хрустальная люстра. А посуда была необыкновенной красоты: сервизы, хрустальные рюмки и вазы. У стены стоял огромный диван со множеством ярких подушек, а возле журнального столика на резных ножках — два больших мягких кресла. В углу красовалась высокая, украшенная заграничными игрушками елка.

— Что ты застряла? — удивился Вадим. — Проходи.

Правая рука у него висела на перевязи, и он перемещался немного боком. Очевидно, боль еще не ушла.

— Как у тебя здорово, — только и смогла вымолвить Яна.

— А, не обращай внимания. Это мы все перевезли из Владивостока. Папа и мой старший брат плавают и привозят все время какое-то заграничное барахло по маминому заказу, — Вадим усмехнулся.

— Барахло! Зато такое красивое, ну прямо как в Эрмитаже, — выпалила, смеясь Яна.

— Ты обедала? — участливо поинтересовался парень, не разделяя ее восторга. Он давно привык ко всей этой мишуре.

— Да, перекусила дома, — машинально ответила Яна, завороженно озираясь по сторонам.

— Может, чай или кофе? — Вадим немного нервничал и потому суетился.

— Пожалуй, чай попью! — согласилась гостья.

— Вот и хорошо! — кивнул Вадим и, взяв ее за руку, повел по мягкому ковру через гостиную, которая казалась громадной по сравнению с Яниной немаленькой, по советским меркам, квартирой.

— Как уютно, — с восторгом отметила девушка.

Вадим привел ее на кухню и усадил на стул, поставил на огонь чайник и сам умостился рядом, ожидая, пока закипит вода. Облокотившись на спинку стула, Яна поставила локти на стол и подперла руками подбородок, чувствуя себя очень комфортно.

— Рассказывай, как прошел школьный бал.

— Ты знаешь, все пролетело на одном дыхании, мне лично было весело, и в принципе все бесились, танцевали, с ума сходили.

— Мне уже сообщили, что ты очень хорошо пела! — Вадим улыбнулся.

— Да, и мне сказали, что я хорошо пела. Главное, Вова Киреев — руководитель нашей группы — это отметил, а от него обычно не дождешься, — и Яна засмеялась. — Он редко хвалит, все требует и требует. У него абсолютный слух, он окончил консерваторию по классу скрипки. Но Юлька Волкова с подругами уже мне заявили, что я выскочка. Опять класс раскололся, мне очень обидно, — вздохнув, отметила Яна.

— А, не обращай на них внимания, — Вадим махнул здоровой рукой. — Они тебе завидуют, ты не вписываешься в стандартные рамки. Все не могут быть одинаковыми. Вот у тебя даже волосы кучерявые, а у них нет, — он провел ладонью по ее пышным кудрям.

Чайник закипел, и Вадим поднялся, чтобы накрыть на стол.

— Сиди, куда ты вскочил с больной рукой? Скажи мне только, где что лежит, я сама все сделаю.

Они пили чай, непринужденно беседуя, и вдруг Яна заметила, что Вадим побледнел и начал морщиться.

— Мне надо принять анальгин, извини, болит. Идем ко мне в комнату.

Спальня напоминала хорошо обставленный кабинет. Резные книжные шкафы из красного дерева были заполнены книгами в дорогих переплетах. Тут также стоял добротный письменный стол, кресло с высокой спинкой и односпальная кровать, устланная дорогим багровым покрывалом с кисточками, в тон которому на окнах висели тяжелые бархатные шторы с золотом.

— Как уютно у тебя, класс! — только и смогла вымолвить Яна.

— У вас тоже очень уютно и со вкусом обставлено, а твоя комната мне особенно нравится, потому что она пахнет тобой, — сказал Вадим, подходя к магнитофону. — Хочешь послушать «Назарет»?

— Да, еще бы! — обрадовалась гостья.

Вадим включил магнитофон, и комната наполнилась мощным голосом Дэна Маккаферти, который пел песню «Love Harts».

Вадим улегся на кровать и закрыл глаза. Яна подала ему стакан воды, и он выпил таблетку.

— Прости меня, но плечо сильно ноет, — вздохнул парень.

Яна села на краешек кровати и стала гладить его по непокорной густой шевелюре. Он лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь ее прикосновениями и поворачивая голову вслед за ее рукой. Яна усмехнулась: возникло ощущение, что она гладит большого мурлыкающего кота.

— Как хорошо, — прошептал он. — Так я вообще не чувствую боли.

Он взял ее руку и поднес к губам. Яна наклонилась и поцеловала его в лоб. Он обхватил ее шею рукой, притянул к себе, и они поцеловались. Яна с первого раза не поняла, какие именно ощущения вызвал в ней этот поцелуй, поэтому наклонилась и снова прикоснулась губами к Вадиму. «Несомненно, приятно, — подумала она. — И он очень симпатичный парень».

Яне казалось, что это происходит не с ней, как будто она смотрит на происходящее со стороны. Ее не била дрожь, не накрывало жаркой удушливой волной, не было никакого волнения и всплеска эмоций, просто какой-то эксперимент. Впрочем, от собственных мыслей Яне почти сразу же стало мучительно стыдно и осталось неприятное ощущение того, что она делает что-то очень безнравственное и постыдное.

«Боже мой, что я творю?» — спохватилась она и отвернулась, пряча пылающее лицо.

А у Вадима сердце билось от переизбытка чувств, дышал он часто и прерывисто, и к тому же его еще и затрясло. Яна испуганно открыла глаза и сразу же резко встала, отскочив от кровати.

— Ой, прости, я… я не хотела.

Вадим тоже открыл глаза, взгляд его был затуманен.

— Как хорошо! Ты меня просто вылечила, — он улыбнулся, пытаясь встать и снова притянуть ее к себе.

— Нет, Вадим, это вышло случайно, лежи, не вставай!

— Не надо стыдиться, нет ничего естественнее поцелуя… Я хочу еще и еще целовать тебя.

По неоднозначному выражению его глаз Яна поняла, что пора как можно быстрее ретироваться.

— Вадик, ты еще болен… И ничего себе такого не думай. Ты давай выздоравливай, а я пойду, — она решительно направилась к выходу.

— Я что, тебя чем-то обидел? — испугался Вадим. — Останься, я больше не буду.

В это время хлопнула входная дверь — вернулась с работы Вера Сергеевна. Она стремительно вошла в комнату и как вкопанная остановилась на пороге, увидев Яну.

— Здравствуй, Яночка! Я так рада, что ты зашла к нам, — широко улыбаясь, она обняла гостью.

— Здравствуйте, вот пришла проведать Вадика, — засмущалась Яна. — Мне уже пора домой.

— Мама, чего ты так рано сегодня? — недовольно буркнул Вадим.

— Я вам помешала? — испуганно заморгала Вера Сергеевна. — Я торопилась, думала, что ты себя неважно чувствуешь. Пойду-ка на кухню, приготовлю ужин. — И поспешно вышла из комнаты.

— Вадик, мне действительно пора. Я позвоню! — Яна уже стояла в дверях.

— Подожди, — он резко вскочил, чтобы задержать ее, но тут же повалился назад, застонав, ухватившись за больное плечо. — Ты придешь завтра? Приходи, прошу…

— Я постараюсь, но не обещаю.

— Я буду тебя ждать, — он с усилием встал и пошел провожать ее в коридор.

— Яночка, приходи к нам, мы тебе всегда рады, — вдогонку ей крикнула Вера Сергеевна, выглянув из кухни.

Девушка шла домой и всю дорогу грызла себя за то, что поддалась мимолетному желанию и поцеловалась с Вадиком. Ассоциируя поцелуй с изменой, она сгорала от стыда и чувства вины.

«Боже, что я наделала? Что за нелепое любопытство? Какое безумие…» — мысленно ужасалась она, вспоминая все, что было. Эту глупость она не могла простить себе и решила, что больше никогда не будет ни с кем целоваться, кроме Роберта. А вдруг он узнает или почувствует, что она ему изменила? Он ведь говорил, что нельзя целоваться в губы с человеком, которого не любишь. И от этой ужасной мысли Яна закусила губу и передернула плечами. «Ну а сам-то где он опять? — мелькнула досадная мысль. — Опять неожиданно исчез! Последний раз мы виделись мельком на школьном балу, и то издали».

А он так и не позвонил ни на следующий день, и не через день. Даже не поздравил ее с наступающим Новым годом! Яна сгорала от досады и ревности, хотя уже понятия не имела, к кому его ревновать. Она страдала от того, что он резко исчезал и так же неожиданно появлялся. Невозможно было вычислить, что творится в его голове. Сегодня он любит безумно, целует ладони и проникновенно смотрит в глаза, а завтра исчезает, и бог знает когда появится снова.

Но Яна ждала. Она так любила Роберта, что, находясь с ним рядом, вся светилась от счастья… Она обожала его, когда они были вместе, и ненавидела, когда он исчезал. Потом он появлялся как ни в чем не бывало, звонил и спрашивал: «Ну, как ты, маленький?» И она забывала обо всем на свете, прощала ему все ночи, в течение которых плакала в подушку, ей хотелось лишь прижаться щекой к его груди, услышать биение сердца и ощутить сильные объятия. А обнимал он крепко, казалось, еще немного — и она задохнется в его руках! Каждый раз Яна говорила себе, что надо сдерживать себя и не давать ему спуску, надо подойти, окинуть его холодным надменным взглядом и сказать, что все кончено, но не получалось. Стоило ему взглянуть на нее, подойти близко и сказать: «Детка, как я соскучился…» — и все… Ей срывало крышу! И это было почти невыносимо! Вот и сейчас — они договорились, что он заберет ее в новогоднюю ночь, но больше не звонил ей и ничего не уточнял. И Яна не была уверена, придет он за ней или нет.

Новый 1976 год

Предновогодняя суета — приятные хлопоты. Люди бегают по магазинам в надежде достать дефицитные товары. Кто-то спешит за подарками и продуктами, выстаивая громадные очереди, но прилавки не могут похвастаться разнообразием, купить майонез — уже за счастье. Кто-то достает необходимые продукты прямо с базы или с черного хода, а потом перепродает или делится с близкими и друзьями. На предприятиях перед праздниками между работниками распределяются консервы: шпроты, зеленый горошек, майонез и другие «деликатесы», пользующиеся спросом. Приобретение дефицита часто напоминало секретную операцию сначала звонок от своего человека, потом стремительный рейд в магазин, чтобы там, скрываясь от взглядов прохаживающихся вдоль пустых полок посетителей полулегально приобрести, отложенную для тебя вещь. Те, кто не мог приобрести полезные связи, стояли в очередях. «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…», а вот продуктов, хорошей одежды и других дефицитных вещей не хватает на все население. О чем мечтает среднестатистический советский человек? — Приобрести вожделенные товары: ковер, хрусталь, мебельную стенку, цветной телевизор и совсем уже несбыточную мечту — машину! Ну и что, что за этим придется стоять годами в очереди? Зато за это время можно скопить деньги. Если каста чиновников и партийных работников ни в чем особо себе не отказывает, то остальная страна, так и не успев догнать «загнивающие» Америку и все остальные капиталистические страны, роптала в очередях и сочиняла анекдоты о социалистическом изобилии. Советская власть делает все для блага человека. И вы знаете этого человека. Так народ шутил о первом лице в государстве, нашем глубокоуважаемом генсеке Леониде Ильиче Брежневе. Поэтому нас с детства учили быть скромнее в своих желаниях. Лишь бы не было войны! Так уж сложилось в нашей необъятной советской родине, что люди старались запастись продуктами заранее и впрок. Но все бытовые трудности не омрачали праздничного настроения, народ привык так жить, умел приспосабливаться и не искал судьбы иной.

В основном все отмечали Новый год с друзьями или семьей, шумными компаниями, собираясь у кого-то на квартире. Каждый старался приготовить что-нибудь вкусненькое к праздничному столу и приносил с собой, договариваясь заранее, кто будет и что стряпать из продуктов, которые им удалось достать. В результате, в новогоднюю ночь, получался богатый и вкусный стол, правда достаточно стандартный, состоящий из одного и того же набора блюд, с небольшими вариациями.

10 «А» готовился к главной ночи года в тех же традициях. Девочки занимались угощениями, а ребята заботились о спиртном, легких напитках и музыкальном сопровождении, подбирая пластинки для проигрывателя и бобины для магнитофона.

Саша Погодин позвонил Яне и сообщил, что Сташевский не пойдет праздновать Новый год вместе с классом.

— Яна, зайди за ним, прошу тебя! Скажи, что тебе тяжело тащить сумку. Тебе он не откажет, — Сашка вздохнул. — Он какой-то прибитый последнее время. Только не звони, а прямо пойди, потому что по телефону легче всего отказать.

— Да, я зайду, конечно, Саша, но он же такой непредсказуемый! Может без разговоров дать от ворот поворот.

— Я знаю, но попытка — не пытка, надо попробовать.

— Мне так не хочется унижаться, — засомневалась Яна.

— Нам осталось быть вместе совсем недолго. Еще несколько праздников, экзамены и выпускной. Вот в чем дело! Конечно, мы, вероятно, будем еще гулять, но всем классом — вряд ли.

— Да, ты прав, — согласилась Яна. — И после всего пережитого за годы учебы в школе не хочется, чтобы кто-то вот так уходил в никуда. Столько лет мы шли бок о бок, а теперь наши пути разойдутся.

— Что поделаешь, когда-то ведь надо начинать и свою жизнь.

Яна задумалась:

— Конечно, мы не будем всегда вместе. Но становится грустно и горько даже при мысли о расставании.

— Так, Янка, не надо о грустном! Нам предстоит всенощная! Будем веселиться до упаду. — И Сашка повесил трубку.

Дома вкусно пахло праздником: ванилью, хвоей и мандаринами. Мама намазывала кремом «Наполеон». Яна ходила вокруг стола и облизывалась. Дина Павловна шутливо отгоняла ее:

— Янка, перестань лезть ложкой в крем, не хватит на торт, уйди, я сказала, — а сама смеялась.

В этот вечер родители ждали в гости своих школьных друзей. Яна по-хорошему завидовала их шумной веселой компании, скрепленной настоящей многолетней дружбой. Восхищалась их отношениями и удивлялась тому, что сквозь года все же можно пронести и сохранить теплоту и взаимопонимание. Ей очень нравилось, как родители трогательно и бережно относятся друг к другу и своим друзьям, как проводят время, слушают внимательно песни Высоцкого и переписывают слова, а потом поют под гитару. Каждый раз они тщательно готовились к празднику, радовались, как дети, подаркам и сюрпризам, пели и записывали на магнитофон поздравления и шутки. У них уже собрался целый архив.

— Мам, я сбегаю к Сташевскому, попрошу, чтобы он мне помог донести сумку, и вместе с ним вернусь, хорошо? — и Яна, накинув пальто, побежала к Алику.

— Очень хорошо! — вдогонку ей крикнула Дина Павловна, выглядывая из кухни. — Сумка получилась тяжелой.

Дверь открыла мама Алика. Вид у нее был очень уставший, а глаза заплаканные и печальные. Она удивилась, увидев Яну, и в то же время очень обрадовалась.

— С Новым годом, Нелли Петровна, — поприветствовала ее девушка.

— С Новым годом, Яночка, — женщина грустно улыбнулась в ответ.

— А где Алик?

— Читает в своей комнате. Позвать его, или пройдешь к нему?

— Пожалуй, пройду, — Яне совсем не хотелось, чтобы кто-то слышал их разговор.

Заходя в гостиную, она увидела здорового рослого мужчину с красной физиономией. Нелли Петровна казалась ребенком по сравнению с ним. Отца Сташевского Яна видела впервые, и он произвел на нее неприятное впечатление.

— Здрасьте, — пролепетала она и, стараясь быть незаметной, прошмыгнула в комнату Алика.

Мужик что-то буркнул в ответ и проводил ее тяжелым мутным взглядом.

Сташевский оторвался от книги и замер. Гостья явно застала его врасплох.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — как в замедленной съемке промямлил Алик, уставившись на нее своим колючим и странным взглядом.

— Алик, я пришла за помощью, — выдохнула Яна, заметно волнуясь.

— Ну и?.. — он уже пришел в себя и привычно поморщился.

Яна терпеть не могла, когда он вот так вот морщился. Это сбило ее с мысли, и она замолчала…

— Так что ты хотела? — спросил он, как ей показалось, грубым тоном.

— У меня тяжелая сумка, и я не совсем хорошо знаю, где Сережа Орлов живет, — неуверенно пролепетала она.

Несколько секунд он смотрел на нее не моргая, затем, не отводя холодного взгляда своих прищуренных колючих глаз, спросил в упор:

— Ты используешь меня?

— Нет-нет, я тебя прошу… — поспешно заверила девушка и поежилась от неловкости.

Сташевский нехотя встал с дивана и прошелся по комнате. Задумавшись, остановился у окна, и Яне показалось, что он совсем забыл про нее.

Что-то между ними изменилось после новогоднего бала. Отношения и так были неоднозначными, а сейчас напряжение просто витало в воздухе.

— Хорошо, — после долгого раздумья согласился Алик и неожиданно спросил: — Что мне надеть?

У Яны глаза расширились от удивления. Такие вещи обычно спрашивают у своей девушки или, как минимум, у другого очень близкого человека.

— Я уже одета, я иду так, — растерялась она. На ней были синие джинсы с подтяжками и облегающий нарядный свитер в широкую сине-красную полоску. — Одевайся как тебе удобно, не надо сильно выряжаться и прилизываться, как всегда.

Ей вдруг нестерпимо захотелось подойти и взъерошить его жесткие волосы, но она сдержалась.

— Ладно, иди, я за тобой зайду, — распорядился Алик. Яна покорно поднялась и побрела к двери.

Сташевский пришел за ней через двадцать минут. Очевидно, он всю дорогу бежал: пальто у него было нараспашку, а под пальто — очень красивый серый костюм и белоснежная, аккуратно выглаженная рубашка с галстуком. Волосы, как всегда, были прилизаны в идеальной стрижке.

— Что ты как на парад? — подметила Яна. — Мне теперь неудобно идти рядом с тобой, хоть бери и надевай бальное платье, — пошутила она.

— У каждого свой стиль, — ответил Алик. — Одевайся. Где твоя сумка?

— Может, мне тоже переодеться? — а сама подумала: что если за ней придет Роберт, ведь там совсем другая компания, в которой все будут в джинсах?

— Честно? Ты мне больше нравишься в платье, у тебя красивые ноги, — бесстрастно заметил он.

— Ладно, в другой раз, — улыбнулась Яна, обескураженная его неожиданным комплиментом.

— О, Алик, здравствуй, — Дина Павловна вышла из кухни, вытирая мокрые руки об фартук.

— Здравствуйте, — сухо поздоровался Сташевский. — С Новым годом вас!

— Спасибо! Счастливо вам погулять! Ведите себя хорошо! У меня к тебе просьба, Алик, — мама заглянула ему в глаза, которые абсолютно ничего не выражали, взгляд был холодным и колючим. — Приведи ее утром домой.

Ничего не сказав, он просто кивнул.

Когда ребята вышли на улицу, совсем стемнело, стояла абсолютно мерзкая погода: частил мокрый снег, под ногами хлюпала слякоть, и еще и ветер завывал в подворотнях. Они оба поежились от холода и зашагали быстрее. Навстречу спешили запоздалые прохожие, но в основном страна уже начала провожать старый, 1975 год, народ сидел в теплых квартирах и попивал спиртные напитки. Вдруг они увидели впереди Чучу, трусившую с двумя тяжелыми пакетами. Та шла как-то боком, волоча за собой ногу.

— Что это с ней? — удивленно спросила Яна у Алика.

— Сейчас догоним и спросим.

Светка шла с какими-то выкрутасами, останавливалась, ковыряясь в пакетах, как-то странно их вскидывала и плелась дальше.

— Света! — окликнула ее Яна. Чуча оглянулась, но почему-то не остановилась, а, наоборот, ускорила шаг.

— Что происходит? — опять обратилась к Алику Яна. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Она ест то, что несет в пакетах, — усмехнулся Алик. — И я думаю, ей стыдно.

Яна прыснула от смеха. Светка, очевидно, прожевав, остановилась.

— Ой, я так рада, что вас встретила, — затараторила она. Тут до нее дошло, что Яна идет со Сташевским и он несет ее сумку. Светка тут же вспомнила сцену несостоявшегося поцелуя на новогоднем балу и хмыкнула.

— Так что? Вы вместе? — она буравила их своим любопытным взглядом.

— Нет, каждый сам по себе, — Алик поморщился и сверкнул глазами.

Чуча подозрительно улыбнулась.

— Ага, я так и поняла. Ну ладно… — на ее лице отобразилась работа мысли.

— Света, ничего не сочиняй, прошу тебя, — умоляюще попросила Яна.

У Сережи Орлова был большой дом, с просторным двором в частном секторе на одной из тихих улочек города. Когда Яна, Алик и Света зашли, там вовсю кипела работа: девчонки накрывали на стол, мальчишки уже успели откупорить бутылку вина и весело смеялись. В углу мигала гирляндами елка. Их встретил радушный хозяин и тут же отвел Яну в сторону. Чуча забрала у нее сумку и направилась на кухню. Алик снял пальто и сел с безучастным видом в сторонке.

— Яна, — сказал Сережа, — у меня есть костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Мы с тобой до двенадцати переоденемся и зайдем неожиданно, сделаем всем сюрприз, хорошо?

— Да, конечно, заметано, — улыбнулась Яна. «Все-таки с мальчишками у меня пока лучше дружить получается», — подумала она. До 8-го класса у нее было много подружек. А потом как-то не сложилось, и она больше стала общаться с сильным полом.

Инстинктивно оглянувшись, Яна заметила пристальные взгляды Юли Волковой и Тани Сидоренко.

— Я так и знала, как всегда, — сказала Юлька подруге демонстративно громко, чтобы все могли слышать, — мы на кухне, занимаемся делом, а эта — прохлаждается с мальчиками.

Под их взглядами Яна поежилась. «Ну, вот! Начинается!»

— Росина, — окликнула ее Таня, — опять бездельничаешь? Иди на кухню, белоручка.

— Ну, хватит вам уже, — подскочил к Яне Саша Погодин, — это же Новый год! Держи, Росина, гитару, и спой нам лучше свою знаменитую «Бесприданницу».

— Вот видишь, я же тебе сказала, — вздохнула Юлька, — у нее всегда заступники найдутся.

Яна взяла гитару и запела:

Грустны думы думушки, у соседки кумушки,

Дочка бесприданница, что с ней в жизни станется?

У нее приданое самое желанное,

Губы не целованы, руки не балованы.

Мальчишки как завороженные смотрели на исполнительницу, даже перестали пить вино. Некоторые девчонки тоже подошли. Чуча слушала внимательно, открыв рот, не дожевав кусок колбасы, который она уже успела стащить на кухне. Глаза ее затуманились, она подперла кулачком подбородок и умастилась поудобней рядом с Яной с мечтательным выражением на лице

— Э-эх, как мне не хватает Юры Трошина, вот он играл на гитаре и пел свои песни, не то, что я, — вздохнула Яна, — Я на пианино лучше играю, а гитара — так, балуюсь…

— И здесь она без позерства не может, — фыркнула Юлька.

— Так, все к столу, — громогласно позвала одноклассников Таня Сидоренко и несколько раз хлопнула в ладоши, отвлекая внимание от Яны, сидевшей и задумчиво перебиравшей струны гитары.

— Ну что, ребята, поехали! — Сашка Погодин потирал ладони, рассматривая закуски на столе. — И будем праздновать так, чтобы не было мучительно больно, как сказал Павка Корчагин.

Все засмеялись, подтягиваясь к столу.

— О, у нас будет пир на весь мир, — поддержал его Сережка Орлов. — Должны запомнить на всю жизнь!

— Все, давайте, ребята, наливайте вино, будем провожать старый год, — командовала Юлька.

Яна подошла к Сташевскому, который сидел неподвижно на стуле с закрытыми глазами, вытянув свои длинные ноги, и потянула его за рукав пиджака:

— Иди к столу, не спи!

Алик зевнул, нехотя поднялся и с удовольствием потянулся, размял пальцы, громко хрустя костяшками и уселся на стул рядом с Яной.

— Вот сейчас напьемся и будем водить хороводы вокруг елки, — заявил Олег Харченко, разливая вино по стаканам.

— Только не напивайтесь до Нового года! — менторским тоном предупредила мальчишек Таня Сидоренко и посмотрела на Юлю, ища поддержки.

— Я буду следить! — многозначительно и громогласно заявила Волкова.

За столом галдели, смеялись, каждый накладывал себе в тарелку салаты.

— Ребята, минуту внимания! Давайте выпьем за старый год! — Олег Харченко поднял граненый стакан с красным вином и постучал вилкой по стоявшей на столе бутылке шампанского, чтобы все замолчали. — Сколько бы мы сейчас друг другу ни обещали, что будем чаще видеться, но вот так, всем классом, на Новый год, наверное, никогда в жизни мы уже не соберемся! — голос его дрогнул.

— Ну, вот, приехали, — прервала его Яна, — сейчас все рыдать будут, а не веселиться! Меняй тему, Олег.

— Яна, скажи ты! Ты лучше скажи! — выкрикнула Чуча, с обожанием глядя на подругу.

— Ребята, мы не знаем, что будет! Но сейчас мы вместе, и давайте веселиться! За нас и за нашу дружбу навсегда! За уходящий старый год! — Она подняла стакан и пригубила вино.

Сережка Орлов подмигнул ей. Яна встала из-за стола и пошла за ним во двор. Все проводили их любопытствующими взглядами.

— Куда это вы? — вдогонку им крикнул Саша Погодин.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — Яна в дверях обернулась и показала ему язык.

Они быстро пересекли двор и зашли в летнюю кухню. Сережка вытащил костюмы. Яна зябко передернула плечами, изо рта шел пар. Она поправила Сережке бороду и усы. А сама завернулась в непомерно большой наряд Снегурочки. Сережка критически осмотрел ее.

— Да, не рассчитал, кажись, — засмеялся он. — Костюмчик будет впрок скорее Юльке Волковой, чем тебе.

— А давай я ее позову, пусть она будет Снегурочкой, — предложила Яна.

— Я не хочу с ней, если честно, — поморщился Орлов, — я сразу видел, что костюм будет тебе большой.

— Вы подарки на всех купили? Хватило денег? — поинтересовалась Яна, снимая костюм Снегурочки.

— Да, там полный мешок всяких игрушек.

— Так я все-таки за Юлькой схожу? Меня же не видно из-под этого костюма.

— Ладно, давай, — Сережка махнул рукой.

Яна проскочила через двор и подошла к Юле. Та удивленно подняла брови.

— Тебя Сережа ждет в летней кухне, только быстро!

— Зачем? — во взгляде ее сквозил вызов.

— Ты можешь расслабиться? Иди давай, — Яна возмутилась.

— А я и не напрягалась, — надменно ответила ей Юлька.

— Ты должна быть Снегурочкой, — шепнула ей Яна на ухо. — Ну хватит тебе уже злиться. Иди к Сереже, он тебя ждет.

Волкова, поджав губы, молча вышла из комнаты. Сашка Погодин рассказывал анекдоты, ребята вокруг смеялись, а Сташевский куда-то исчез. Яна поискала его глазами и спросила у Чучи, показывая на пустое место:

— Где он?

— Ой, не знаешь Сташевского? Нашел какую-то книжку и ушел в спальню читать, — промямлила Чуча, с аппетитом поедая оливье прямо из салатника.

В это время в комнату вошли Сережа и Юля в костюмах. Все захлопали и обрадовались. Сережка смешно разговаривал голосом Деда Мороза и обращался ко всем, как к маленьким детям, как будто он был на утреннике в детском саду. Яна прыснула со смеху. А Сашка Погодин сказал, что ему пора на горшок. И все принялись хохотать.

Яна направилась в спальню, решив вытащить Сташевского к столу. Уже было около полуночи, Сережа с Юлей раздавали подарки.

Сташевский лежал на диване, подложив подушку под голову, и читал книжку.

— Что читаешь? — спросила Яна.

Он вздрогнул, увидев ее, и сел.

— Не знаю, первое, что попалось под руку. Агата Кристи. «Десять негритят».

— Почему ты уходишь все время, когда остальные веселятся?
Яна подошла ближе и робко села на край дивана рядом с ним.

— Я терпеть не могу бездумных и бесцельных разговоров, я устаю, когда не вижу смысла, — он провел рукой по лицу.

— А ты не ищи смысл, ты просто общайся.

— Я не могу общаться, когда мне неинтересно…

— Тебе неинтересно потому, что ты ищешь во всем смысл, неужели нельзя просто посмеяться, даже без причины?

Он удивленно посмотрел на нее. В комнату заглянул Саша Погодин.

— Там подарки раздают, только для вас и осталось, идите тяните, какой из двух кому, — он улыбнулся.

— Мне все равно, — горько хмыкнул Алик. Лицо его было очень грустным.

Яна взяла его за руку, потащила, поднимая с дивана. Они вышли на свет и зажмурились.

— Что-то вы рано уединяетесь, — ехидно подметила Юлька.

— Ребята, открывайте шампанское, иначе мы все прозеваем.

— Речь Брежнева будем слушать?

— Ха-ха-ха, кому это надо?

— Дорогие товарищи! С Новым годом, дорогие товарищи! Мы долго идем, но скоро придём к нашему светлому коммунистическому будущему. Догоним и перегоним загнивающий капиталистический запад. — Голосом генсека, причмокивая и кривляясь, заговорил Саша Погодин. Все засмеялись.

— Ну вот, и не надо включать телевизор!

— Там такая же хрень!

— Давайте включим, чтобы слышать бой курантов в Кремле!

— Все, внимание, наливайте шампанское!

— Давайте быстрее! Еще бутылку!

— Ой! Только осторожней, не в меня! — испуганно завизжала Таня Сидоренко.

Галдя и суетясь, ребята поднялись со своих мест, держа в руках стаканы.

— Скорее, скорее, загадывайте желания! — поднял стакан Сережа Орлов, перекрикивая галдеж в комнате.

— Давайте считать удары курантов! Раз, два, три… — они считали хором, — …одиннадцать, двенадцать! …Уррррррра-а-а-а! С Новым годом!!!

Беззаботно — радостное веселье охватило всю честную компанию. Ребята начали обниматься, целоваться и пить шампанское, на брудершафт хлопать хлопушками и зажигать бенгальские огни.

Яна повернулась к Сташевскому, они переплели локти и выпили одновременно шампанское, потом поцеловались. Затем она повернулась к Саше и тоже выпила с ним, после этого — с Чучей и другими ребятами. Друзья ходили от одного к другому, поздравляя друг друга с Новым годом. Чувства переполняли одноклассников, и в этот момент они были роднее родных.

Сережа Орлов включил проигрыватель и поставил пластинку группы «Цветы». Начались танцы. Яна с удивлением заметила, что многие разбились по парочкам, сидели в обнимку или танцевали. Она огляделась, ища Алика, но его нигде не было, и поняла, что он опять спрятался за книжкой.

Яна нашла его в той же позе на диване.

— Ну что ты на самом деле, идем танцевать! — возмутилась она. — Это, можно сказать, последний наш совместный Новый год, а ты читаешь!

Он сел.

— Ну, что ты в самом деле пристала ко мне! Мне грустно, Яна, правда! Я все понимаю. Я не знаю, что со мной, — вздохнул он.

Она погладила его по плечу. Он напрягся, но не отстранился.

— Ты понимаешь, я ни к чему не хочу привязываться здесь — ни к тебе, ни к кому. Мне даже бороться за тебя нет смысла. Я хочу отсюда уехать и начать новую жизнь! Ты мне нравишься, но я не хочу быть одним из… и не буду, — он сказал это очень твердо, и Яна его внимательно слушала. — Я знал, что у нас когда-нибудь состоится этот разговор, и если бы я тебе сейчас даже предложил что-то, все равно ты бы не выбрала меня, ты выбрала бы его…

— Кого? — прошептала девушка.

— Ну, не Вадима же. Ты знаешь кого, И не делай вид, что это твоя самая большая тайна. — Алик скривился и даже не хотел произносить это имя.

Они помолчали.

— Куда ты будешь поступать? — спросила Яна, чтобы сменить щекотливую тему. Она ни секунды не сомневалась, что Алик поступит именно туда, куда хочет.

— Я хочу в МФТИ на биофизику. Там профессор Капица Сергей Петрович преподает. Ты же знаешь его? Он ведет на телевидении мою любимую передачу «Очевидное невероятное».

— Конечно знаю. Это и моя любимая передача!

— Я мечтаю к нему попасть. Вот, кто для меня авторитет! Меня интересует геном человека. Я буду ученым, Яна.

— Я уверена, что у тебя все получится. — Потом, помолчав, спросила: — А как же твоя мама, она останется совсем одна?

— Мне жаль мать, но я не хочу, не могу ее видеть. Кроме жалости, она у меня ничего не вызывает.

У Яны расширились глаза от недоумения. Он это заметил.

— Это не значит, что я ее не люблю, — криво усмехнулся Алик. — Я ее очень люблю, но не уважаю за то, что она слаба и все терпит, — он тяжело вздохнул, закрыв лицо руками. — Прошу тебя, Яна. Пусть это будет между нами, я, по-моему, наговорил лишнего.

— Ты мог бы и не предупреждать меня об этом. Это понятно и без всяких слов.

— А тебе я советую поступать в наш местный университет. Здесь ты точно потянешь, — и он впервые за все время, как ей показалось, с нежностью посмотрел на нее. — Такие девочки, как ты, не должны жить в общежитиях. И твое предназначение в другом…

— В чем же мое предназначение? — с удивлением и интересом спросила Яна.

— Таких, как ты, надо любить просто за то, что они есть! Тебе надо удачно замуж! Вот и все… — Алик улыбнулся.

— Да-а-а-а, ты меня совсем со счетов списываешь? Думаешь, что я глупая? — она обиженно надула губы.

— Нет, я совсем так не думаю! А что, умным девушкам не надо замуж?

— Ты рассуждаешь как старик, у меня создается впечатление, что тебе уже тридцать лет! — выпалила Яна.

— Ты знаешь, иногда мне кажется, что мне гораздо больше, чем тридцать, и что я живу уже не первую жизнь на этой земле, — Сташевский засмеялся.

Сейчас, в эту минуту, она поняла, что совсем не знала его прежде, что он раскрылся по-новому, и такой Алик ей безумно нравился, вся его прежняя колючесть куда-то исчезла. Из соседней комнаты раздавалась музыка, смех, ребята веселились и танцевали. Яна поднялась с дивана и встала напротив него, а он сидел и выжидающе смотрел на нее. Пауза затянулась. Вдруг в каком-то сумасшедшем порыве он обнял ее за талию, притянул к себе и прижался лбом к ее животу. Она замерла на секунду и погладила его по голове.

В этот момент в комнату влетел Сашка Погодин.

— Опс, извините! — воскликнул он сконфуженно. Яна отскочила от Сташевского как ошпаренная. — Там к тебе Робин приехал на машине.

Образовалась немая сцена. Алик изменился в лице и побледнел, а Яна почему-то испугалась. Потом страшно смутилась и покраснела.

— Где он? — спросила она у Саши.

— Около ворот, ждет тебя, не захотел заходить, он не один, с ребятами.

Сташевский пришел в себя.

— Куда ты ночью со взрослыми парнями поедешь? — спросил он и растерянно посмотрел на Сашу, ища поддержки.

— Это свои, я с ними тренируюсь, Яна их тоже знает, — затараторил Погодин, ничего не понимая и обращаясь к девушке: — Просто жалко, что ты так рано уезжаешь.

— Я обещал твоей маме, что приведу тебя утром домой, — попытался возражать Алик, но Яна уже одевалась. Она почти вышла за дверь, потом резко остановилась, как будто что-то забыла, быстро вернулась, поцеловала расстроенного Алика в щеку и стремительно вышла во двор.

— Вот ее сущность, — с сарказмом бросила Юлька ей вслед, повернувшись к Тане, нарочито громко, чтобы остальные могли слышать. — Она использует людей и манипулирует ими. Смотри, разбила меня с Вадимом и бросила его, сейчас Сташевского закадрила, а уходит совсем с другим. Только строит из себя паиньку…

— Что ты знаешь о ней? — вмешался Сташевский, который вышел в след за Яной в гостиную. — Пасть закрой свою, Волкова, — грубо одернул ее он и скривился. Юлька обиженно замолчала и поджала свои тонкие губы.

Ночь на 1 января

Роберт стоял у ворот рядом с машиной, в черной короткой дубленке, накинутой на белую, заправленную в джинсы рубашку. Светлые длинные волосы развевал ветер. Как всегда, он выглядел, великолепно, и от него веяло уверенностью, силой и невозмутимым спокойствием.

Увидев Яну, выходящую из ворот, его лицо сразу же расплылось в улыбке.

— Маленький, иди сюда, — он загреб ее в охапку и поцеловал волосы. — С Новым годом тебя!

— С Новым годом, — задыхаясь в его объятиях, выдохнула Яна.

Саша Погодин вышел проводить ее. Обменявшись рукопожатиями и поздравлениями с Робертом и его спутниками, он вернулся в дом. Яна села в машину, и они уехали в ночь.

В это самое время Вадим подходил к дому Сережи Орлова. Отъезжающая от ворот машина обдала его струйками грязной жижи из полузамерзшей лужи, и он, чертыхаясь, отскочил в сторону. Яна узнала Вадима по подвязанной руке и поняла, что тот направляется к ней, поздравить с Новым годом. Девушка обернулась, проводила его взглядом и вздохнула.

— Что вздыхаешь, детка? — спросил Роберт, обнимая и целуя ее. — Познакомься с ребятами. За рулем — Миша, а рядом с ним — Борис, — представил их Роберт.

— Привет, Яна, — поздоровались его друзья.

— Привет-привет, — улыбнулась девушка. — С Мишей мы виделись у «Снежинки» несколько раз и на похоронах у Юры. А с Борисом учились вместе в школе, только он на год раньше закончил.

— Да, мы виделись, — подтвердил Миша.

— И я тебя п-помню, Яночка, — улыбаясь, сказал Борис.

Машина ехала по ночному безлюдному городу, совершенно пустынным улицам, мимо освещенных окон домов, где советский народ веселился, пил водку и праздновал Новый год, доедая оливье, холодец и селедку под шубой.

__________

Вадим зашел в дом Сережи Орлова и начал шумно поздравлять всех с праздником. Он поискал глазами Яну и не нашел ее. Сташевский с интересом, прищурившись, наблюдал за ним, сидя за столом со стаканом вина в руках.

— Вадим, — позвал он его, — иди сюда, выпьем!

Полянский посмотрел на своего соперника настороженно, но все же подошел. Алик не спеша налил ему вина.

— Как твое плечо? — с напускным участием спросил тот.

Вадим удивился:

— Лучше, уже практически не болит. А где Яна? Я ее что-то не вижу.

— Она только что уехала на машине. Ее забрали и увезли, — саркастически улыбнулся Алик, наливая себе еще вина, несмотря на то, что уже был изрядно пьян.

— Как уехала? Куда? С кем? — с удивлением, недоверием и растерянностью воскликнул Вадим, и все эти чувства в полной мере отразились у него на лице.

— Ты знаешь такого Робина Гуда, дружище? — Алик залпом выпил стакан вина, и у Вадима полезли глаза на лоб: Сташевский вообще никогда не пил спиртного. — Так вот, Вадим, она чихать на нас с тобой хотела. Он ее только пальцем поманил, и она тут же убежала. Так-то, братан, в пролете мы с тобой, — и он, вставая, отечески похлопал недоумевающего Вадима по здоровому плечу. — Музыку давайте! — рявкнул Алик. Подошел к проигрывателю и резко сменил пластинку.

На него недовольно зацыкали танцующие парочки. Он поставил на полную громкость песню «Цветов» «Честно говоря»:

Мы вам честно сказать хотим: на девчонок мы больше не глядим,

Они всю жизнь нам разбивают сердца. От них мучения нам без конца…

Опершись руками о стол, Алик постоял, послушал пару аккордов, притопывая ногой, и вдруг сорвался с места и пустился в сумасшедший пляс. Танцующим парочкам ничего не оставалось, как сдать позиции и отступить в сторонку. Образовав круг, они как завороженные следили за Сташевским, который с совершенно отрешенным и ничего не выражающим лицом выделывал несусветные кренделя руками и ногами. Послышались недоуменные смешки, свист, подбадривающие выкрики типа: «О, давай, давай!». А некоторые просто стояли с открытыми ртами. Но Алику, очевидно, было море по колено, он ничего не видел и не замечал, в него словно бес вселился.

«Сколько можно им песни петь

Сколько можно капризы их терпеть?»

Выводил Сергей Дьячков — солист любимой группы Стаса Намина «Цветы»

«Быть под наркозом их пленительных глаз

И слышать каждый раз отказ…»

Под эту бодрую музыку радиус движений Сташевского все разрастался и разрастался. Окончательно, войдя в раж, Алик неожиданно пошел вприсядку, потом упал на пол и начал прыгать, как ненормальный, с рук на ноги. От таких энергичных телодвижений ему стало невыносимо жарко, и он начал раздеваться. Снял пиджак, раскрутил его над головой и с криком «Аааа, мать его так!» бросил на пол, потом с дикой радостью начал подпрыгивать и топтаться по нему. Затем, крутясь вокруг стула, расстегнул рубашку и вытащил ее из брюк. Отпихнул стул и прошелся колесом из угла в угол. Ребята едва успевали увертываться от его длинных рук и ног. Вся компания представляла собой странное зрелище, напоминающее растревоженный муравейник, обитатели которого в беспорядке бегали по кругу и с нескрываемым беспокойством взирали на неожиданно возникшее стихийное бедствие в лице Алика Сташевского.

А того словно подключили к розетке. Чуча еле успела увернуться от его ноги и только хотела присесть на стул, как Алик начал крутиться волчком и повалился на спину прямо в своей белоснежной рубашке, задрав ноги вверх. У Светки от удивления глаза полезли на лоб, и она чуть не села мимо стула. Ее успел подхватить Сашка Погодин.

— Фантамас разбушевался! — с каким-то сумасшедшим восторгом провозгласил он и отскочил в сторону, уклоняясь от его локтя.

Но это было еще не все. Алик вдруг сделал стойку и стал отплясывать на руках, а потом пошел по кругу, как на арене цирка. Вокруг уже собрался весь класс. Ребята, зная его десять лет, пребывали в полном ступоре и не верили своим глазам. Никто даже в самых дерзких фантазиях не мог себе представить, что может увидеть Сташевского таким.

Когда песня закончилась, в комнате повис вздох облегчения, образовалась тихая пауза, а потом грянули аплодисменты. Алик вытер пот со лба, поклонился, как клоун в цирке, и шатающейся походкой ушел в спальню, где замертво упал на диван.

— Слава богу, батарейка кончилась! — восторженно глядя вслед удаляющемуся Сташевскому, пролепетала Чуча.

Сашка Погодин в полной прострации посмотрел на нее:

— Что это было?

Толстушка сама была в шоке и только пожала плечами:

— Не знаю, что на него нашло… Ему явно крышу снесло!

— Напился, наверное, или сошел с ума, одно из двух, — задумчиво сказал Погодин.

Светка, находясь под неизгладимым впечатлением от дикого танца Сташевского, с опаской на цыпочках зашла в комнату, проверить, все ли с ним в порядке. Увидев, что он спит мертвецким сном, ни на что не реагируя, так же на цыпочках вышла и направилась к Вадиму, который все это время сидел в полном недоумении, не понимая, что вообще происходит. Светка налила ему вина и, жалостливо заглядывая в его черные с поволокой печальные глаза, сообщила:

— Вадим, Яна уехала с Робином прямо перед твоим приходом, он забрал ее в другую компанию. — И виновато, с сочувствием, спросила: — Но она ведь не знала, что ты придешь?

— Нет, я хотел ей сделать сюрприз, — чуть не плача промямлил Вадим.

Чуча сама была в расстроенных чувствах, ей очень было жалко парня, хотелось его погладить, как маленького, по голове, но она не решилась.

Подошел Саша Погодин и налил Вадиму вина, похлопав его по плечу:

— Ну что, держись, дружище, бывает!

Вадим кивнул головой и машинально выпил. Потом он пил еще с другими ребятами и начал нести какой-то бред о том, что жизнь кончена. По щекам у него текли горючие, крупные, как бусинки, слезы. Тогда его на заплетающихся ногах отвели в спальню и положили спать на диван рядом со Сташевским.

__________

Машина остановилась возле двухэтажного дома недалеко от скверика, примыкающего к улице Ленина. Подмораживало, припустил мокрый снег. Ребята вышли из машины и быстро побежали к подъезду, заслоняясь руками от снежных хлопьев, летящих прямо в лицо. Поднялись на второй этаж. Дверь в квартиру была открыта, их ждали. Роберт пропустил Яну вперед, помогая ей снять пальто и отряхивая его от снега.

В просторной гостиной был полумрак, на столе горели свечи в красивом старинном подсвечнике, в углу мигала разноцветными огоньками нарядная елка. Больше никакого освещения в комнате не было. Тихо играла любимая Яной музыка — сборник рок-баллад. Стол был устлан белой кружевной скатертью. На столе стояли дорогие коньяки, водка и вино. Все салаты и остальные блюда были поданы в хрустальной посуде, возле каждой тарелки лежала кружевная салфетка, нож, вилка и стояли три вида хрустальных бокалов разной формы и величины, предназначенные для напитков. «Совсем другая атмосфера», — подумала Яна.

В углу на кресле зажималась какая-то парочка: девушка в джинсах с длинными прямыми волосами сидела у парня на коленях, и они непрерывно целовались, ни на кого не обращая внимания. Яна мельком взглянула на них и сразу же отвернулась, смутившись. На диване за столом тихо беседовали Наташка с Настеной, а напротив них сидел Эдик, брат Роберта, с аппетитом уплетая холодец с хреном.

Из кухни вышла незнакомая ей женщина лет тридцати. Она принесла утку в яблоках, только что вынутую из духовки.

— Роберт, вы как раз вовремя, к горячему, — с радостью сообщила она и осеклась, увидев Яну.

— Всех с Новым годом! — неуверенно пробормотала Яна себе под нос.

Впрочем, ей никто не ответил, каждый продолжал заниматься своим делом. Из кухни вышла еще одна девушка и обняла только что вошедшего в квартиру Мишу, который ранее парковал машину во дворе.

— Рита, — представилась она.

— Яна, очень приятно и с Новым годом!

— Садись, за стол, детка, поешь чего-нибудь, — Роберт подтолкнул ее к дивану. — Я сейчас.

Он вышел в соседнюю комнату. Яна села рядом с Настеной, чувствуя себя очень неловко, эта компания была ей совсем чужой, к тому же бросалось в глаза, что она самая младшая среди всех присутствующих.

— Давайте все к столу, теперь можно и выпить нормально, — сказал, дуя на замерзшие руки, Миша. Рита заботливо положила ему оливье в тарелку. Эдик разливал коньяк, а незнакомая Яне женщина разделывала утку на блюде.

— Как вас зовут? — спросила ее Яна.

— Можно на «ты», — сухо ответила женщина. — Меня зовут Женя.

Наташка пристально наблюдала за ними. В комнату вошел Роберт, стукнул целующегося парня по плечу.

— Так, кончайте уже! Ведите себя прилично, я же просил! — властно потребовал он.

— Давайте к столу, хочется выпить, — Миша выжидающе вертел рюмку в руках.

Роберт сел на диван рядом с Яной и протянул ей очень красивую золотистую коробочку с оригинальной текстурой рисунка, упакованную в целлофан.

— Маленький, это тебе! С Новым годом! — И поцеловал ее в щеку.

За столом прекратилось всякое движение, и вся компания с любопытством уставилась на девушку, которая с удивлением вертела в руках коробочку.

— Это французские духи, детка, «Хлоя», — сказал Роберт, с удовольствием наблюдая за ее реакцией.

«Сhloe» — было написано большими белыми буквами поперек коробочки. Янино лицо просияло. Ей никогда и никто не делал таких подарков. Это были первые французские духи в ее жизни.

— Можно открыть? — спросила она у Роберта.

— Ну конечно, детка, что ты спрашиваешь, это же для тебя.

Девушка с нетерпением надорвала целлофан, открыла коробочку и вытащила бутылочку. Ее взору предстал причудливый округлый флакончик с высокой узкой металлической крышкой.

— Боже, какая красота, — просияла Яна, открыв духи. Она тут же намочила пальчик и провела за ушами, как всегда делала мама. По комнате разнесся чуть удушливый цветочный аромат.

— Скажи хоть «спасибо», — напомнила ей Наташка, поджав губы.

— Дай понюхать, — Настена едва не вырвала подарок у Яны из рук. — Это совсем новые духи, я таких и не знаю. Только выпущены, в 75 году. Где ты взял, Роберт?

— Секрет фирмы, — хитро прищурился парень.

Флакончик пошел по кругу, все с интересом его рассматривали и нюхали.

— Спасибо, Роберт, — Яна поцеловала его и погладила по щеке.

— Пусть они нюхают бутылочку, а я буду тебя… — он зарылся в ее кудри, вдыхая их аромат. Пару раз он глубоко вздохнул и на выдохе застонал. Яна прыснула от смеха.

— Ты рычишь как тигр. — А он дышал ей в волосы и щурился от удовольствия.

Фоном звучала песня «Smoke on the Water» их любимой рок-группы «Ди Пёрпл».

— Кайф! — прошептал он. — Только когда ты рядом, моя душа на месте.

Никто не заметил, как Женя опустила полные слез глаза. Наташка фыркнула.

— Ну что, выпьем? — нетерпеливо потер ладони Миша. — Что вы тянете резину?

— Мы не пьем, — заявил Роберт. — Нам лимонаду! Женя, где лимонад? — требовательно спросил он. Женщина вздрогнула и вышла на кухню.

— Кто это? — Яна указала глазами на Женю.

— Это Настина соседка, — нарочито безразличным тоном сообщил ей Роберт, зевая.

Тут Яна обратила внимание, что все были по парам, кроме этой незнакомки. Потом лениво подумала: «А до моего прихода они, может, были парой?» — и мысленно усмехнулась.

Женя принесла две бутылки лимонада и поставила возле Роберта. Он открыл одну и налил себе и Яне.

Все чокнулись, послышался хрустальный звон бокалов.

— За Новый г-год! — произнес тост Борис, и они выпили.

— А утка вкусная, молодец, Женя! — одобрительно заметил Роберт, откусывая мясо прямо с косточки. Женщина слегка улыбнулась, но ничего не ответила и сама сидела с пустой тарелкой.

— Детка, почему ты ничего не ешь? — удивленно спросил Яну Роберт.

— Я не хочу, мы же поели!

В это время, незнакомая Яне девушка с длинными волосами выскользнула из-за стола, нежно проведя рукой по голове и плечам своего парня, и вышла в соседнюю комнату. Парень посидел еще минуты две, потом встал и пошел за ней.

— А это кто? — полюбопытствовала Яна.

— Это наши друзья. Ляля и Зорик.

— А-а-а, — протянула она, как будто ей это о чем-то говорило.

Эдик подошел к проигрывателю и прибавил звук, потому что звучала одна из лучших мировых рок-баллад — «Soldier of Fortune» от «Ди Пёрпл».

Роберт взял Яну за руку, и они обнялись в танце. За ними подтянулись и остальные. Яна заметила, что Наташка целуется с Борисом, Рита обнимает Мишу, а он ее держит намного ниже талии и сильно прижимает к себе. Ей стало не по себе от этой картины, и она передернула плечами.

— Что? Тебе холодно? — спросил Роберт, наклоняясь к ней с поцелуем. Она отвернулась. Он удивленно на нее посмотрел. — А-а-а. Понял, понял, ты стесняешься! Хорошо! — И улыбнулся. Но украдкой начал легонько гладить пальцами шею и дышать в ушко. Яна вся напряглась, кожа покрылась мурашками, ее затрясло, и она уперлась руками ему в грудь.

Милая, ну что ты! Расслабься, — шепнул он ей на ухо. — Доверься мне, с тобой здесь ничего плохого не произойдет, поверь!

Роберт крепко держал ее, и она почувствовала силу его рук и напряжение мышц, и вдруг поняла, что парит в воздухе, едва касаясь ногами пола. Он ее поддерживал и кружил в такт сменившейся песне «Sail Аway».

Они оба были в каком-то сладостном упоении и неотрывно смотрели в глаза друг другу. Он медленно взял ее правую ногу, приподнял и закинул себе на бедро. Она прогнулась, держась рукой за его шею. Он притянул ее к себе. Так они и застыли, слившись в одно целое, слегка раскачиваясь под музыку. Потом Роберт поднял ее, подбросил и, перехватив на руки, закружил в ритме танца. Осмелев и прощупав друг друга, они стали выполнять более сложные поддержки, и она уже совершенно не боялась, доверяя ему, чувствуя силу его тела и рук. Яна никогда ни с кем не танцевала с такой страстью. Они не могли остановиться. Заиграла «Julay Morning» — «Июльское утро». Это была их песня, мелодия их первой любви. Не разжимая объятий и не отрывая взгляда друг от друга, влюбленные застыли в звуках музыки, пока Эдик не выключил магнитофон и не позвал всех пить чай.

— Мы как на представлении находимся. Я сижу уже целый час с вывернутой шеей, не могу от вас оторвать взгляд. Вы как одно целое! — в восторге заметил он. — Вы что, совместно брали уроки танцев и акробатики?

Молодые люди переглянулись и улыбались друг другу. Роберту было жарко, и он почти до конца расстегнул пуговицы на рубашке, обнажив свой красивый накаченный торс. Глаза Жени заблестели. Яна смотрела с восторгом, любуясь им, и во рту у нее пересохло, она провела рукой по его влажным волосам и обнаженной груди, по телу прошел приятный ток. Он поймал ее руку, прижал к своему стучащему сердцу, а потом к губам и одарил ее взглядом своих синих глаз. Наташка, глядя на всю эту сцену, не удержалась и снова фыркнула.

— Танец — это как занятие любовью, но только можно не стыдиться и делать это на людях! — выпалил Роберт. — Я получил истинное удовольствие, конечно, лучше бы с продолжением, — и он неоднозначно посмотрел на Яну, притянул за талию к себе, обнял сзади и приблизил свои горячие губы прямо к ее уху: — Знаешь ли ты, как сильно я тебя хочу, детка? Знаешь ли ты, что я хочу с тобой сделать? — прошептал он ей, а самому мучительно хотелось сдавить ее в объятиях, ощутить сквозь тонкий свитер ее вздымающуюся после танцев и такую желанную грудь, прижать с силой к себе, замучить поцелуями и ласками так, чтобы она стонала от наслаждения…

Почувствовав его влечение, Яна зарделась и ощутила разливающееся по телу тепло. Ее накрыло горячей густой волной желания, глаза заблестели, но девушка тут же спрятала свое смущение под опущенными ресницами. Он все еще сжимал ее в объятиях, не в силах отпустить. Молодые люди с трудом преодолевали внезапную потребность прижаться друг к другу. Внутри все содрогалось от горячей истомы и нестерпимо жгло внизу живота, но молодость и чистота чувств стояли между ними, охлаждая их порывы, и нельзя было ни высказаться до конца, ни прикоснуться в страсти друг к другу, потому что, казалось, тогда случится что-то страшное, роковое, о чем даже думать нельзя.

— Пусти, — только и смогла произнести она, выскальзывая из его рук, и направляясь в соседнюю комнату за своей сумкой. Без стука открыв дверь, Яна в темноте сразу не смогла ничего разобрать и, нащупав рукой выключатель, включила свет. То, что она увидела, привело ее в страшное замешательство, граничащее с полным шоком. Ляля сидела на письменном столе, раскинув голые ноги и запрокинув назад голову, а Зорик стоял рядом с ней со спущенными штанами. Застигнутая врасплох бесстыжая парочка, медленно повернулась в ее сторону и с удивлением уставилась на остолбеневшую девушку. Несколько секунд Яне показались вечностью, она не могла сдвинуться с места, а потом, автоматически выключив свет, как ошпаренная выскочила за дверь и побежала на кухню. Там ее взору предстала другая картина: Рита целовалась с Мишей, и он одной рукой под кофточкой мял ее грудь, а другой лез под юбку. Яна пулей выскочила из кухни и вернулась в гостиную, в глазах у нее почему-то стояли слезы, она засмущалась и, заплакав, вышла в коридор.

Ей мучительно захотелось домой, к маме. Она почувствовала себя абсолютно чужой и совсем маленькой в этой незнакомой взрослой компании. «Надо было остаться с классом! — утирая слезы перед зеркалом в прихожей, думала она. — Там все свои и такие родные…»

— Слушай, что она мечется как угорелая? — спросил Борис у Роберта.

— Маленький, что случилось с тобой? Почему ты плачешь? — озабоченно спросил Роберт, выходя к ней в прихожую. — Что случилось?

— Я хочу домой, — всхлипывая, сказала Яна.

Он никак не мог ничего понять, обнял ее, притянул к своей груди и стал утешать.

— Роберт, — Борис выглянул в коридор и тихо позвал его, — п-подойди на секундочку. И он рассказал о том, что увидела Яна в соседней комнате.

— Гм, понял, гм… — только и мог произнести Роберт.

Вернувшись к Яне, парень несколько секунд смотрел на ее расстроенное заплаканное лицо с размазанной тушью под глазами и не знал с чего начать.

— Детка, не плачь, пойдем поговорим, — Роберт обнял ее за талию, и они зашли в комнату мамы Бориса. Он сел на кровать, а Яна стояла перед ним, все еще всхлипывая, и ей было безумно стыдно от этого, но она ничего не могла с собой поделать.

— Яся, хочешь плакать — плачь! Не надо себя сдерживать, — сказал серьезно Роберт. Лицо его было сосредоточенно. — Я знаю, что ты увидела! Ты просто получила шок, он пройдет, и пройдет быстрее, если ты поговоришь со мной и я тебе все объясню.

Она перестала всхлипывать и замерла.

— Ну что? Что ты такого страшного увидела? — И, не дождавшись ответа, спросил: — Голую задницу? Ой, боже мой! — он скривился в усмешке.

Горючие слезы текли по Яниным щекам, и остановить их не было никакой возможности, она ненавидела себя за это. Роберт нервничал, и его выдавала пульсирующая жилка на лбу. Но он старался не подавать виду.

— Что ты видела, Яна? Ты можешь сказать мне? Здесь же никого нет кроме нас двоих, — выпытывал он. — Перестань уже меня стесняться!

Ей было безумно неудобно, и она даже не знала, какими словами рассказать ему, только тихо произнесла:

— Ничего. — И опустила глаза.

Стало ясно, что разговор зашел в тупик. И ни одной умной мысли не приходило на ум.

— Смотри, Ляля с Зориком уже давно встречаются. Зорик оканчивает институт и уходит в армию, Ляле уже восемнадцать лет. Они, скорее всего, поженятся. Им просто негде встречаться, они любят друг друга, слышишь? Ничего в этом страшного нет!

Но Роберт понимал, какой эмоциональный шок она получила, и что все его слова и доводы сейчас для нее не имеют смысла. Он хотел обнять ее, но Яна его оттолкнула.

— Хорошо… Ты хочешь домой? — нахмурившись, спросил он.

Девушка молча кивнула.

— Договорились. Собирайся, я отвезу тебя, — решительно заявил Роберт, поднимаясь. Он был расстроен и рассержен.

Когда они вышли в гостиную, то увидели, что Зорик и Ляля как ни в чем не бывало пьют чай и болтают со всей остальной компанией. А Яне было так неудобно и стыдно, что она не знала, куда глаза девать.

— Мы уходим, — объявил Роберт, направляясь в коридор. Женя вскочила с места и тут же села.

— Вы что, с ума сошли? Посмотри, погода какая разыгралась, — удивился Эдик.

На улице была настоящая пурга, все стекла залепило снегом.

— Роберт, я попью кофе, алкоголь немного выветрится, и я вас отвезу, — пообещал Миша.

— Как скажет Яна, — Роберт смотрел на нее, ожидая ответа.

Девушка кивнула, соглашаясь с тем, что сейчас не самый подходящий момент для выхода на улицу. Ей хотелось стать совсем незаметной, чтобы никто на нее не глазел и не обращал внимания.

— Съешь тортик, детка, — заботливо предложил Роберт, кладя ей кусочек на блюдечко, — и попей чай. Тебе сразу же легче станет.

— Тебе что, плохо, Яна? — наклонилась к ней Наташка с нарочито напускной участливостью, заглядывая в лицо, и затем отвернулась к Борису. Яна услышала, как она тихо и с досадой добавила: — Вот детский сад!

Девушке стало вдвойне обидно. Она совсем расхандрилась. Но тортик все же съела и запила чаем, стало немного легче. Роберт обнял ее, и она, пригревшись, задремала у него на плече.

— Говорите тише, — попросил Роберт. — Пусть Яна поспит, она сильно устала сегодня.

Ей снился сон, что она совсем маленькая девочка лет шести-семи и заснула, играя в гостях, и папа бережно несет ее на руках и укладывает в постель. И вдруг она поняла, что это совсем не сон. Роберт взял ее на руки и отнес в спальню, уложил на кровать, укрыл и лег рядом. Она вздохнула, почувствовав запах его тела, и инстинктивно прижалась к нему. Они обнялись и так проспали несколько часов.

Вечеринка в стиле хиппи

Конец недели пролетел незаметно. В воскресенье утром, проснувшись, Яна долго лежала с закрытыми глазами, пытаясь снова погрузиться в сон. Совсем не хотелось вставать, когда за окном такое хмурое серое небо. Но заснуть не получалось, в мозгу метались и путались неясные образы и мысли. Яна безуспешно пыталась разобраться в ворохе этого бессвязного потока: «Где же ты, Роберт? Куда ты, пропал? Позвони мне! Скучаю, люблю тебя! Ненавижу! Появись!» И опять все сначала, по кругу. Глаза наполнились слезами, ресницы задрожали. «Я так ждала, так ждала», — пробормотала она спекшимися губами. Слезы полились сами по себе. Свернувшись калачиком на постели, Яна уткнулась в подушку и тихо заплакала.

Хлопнула дверь в спальне родителей.

— Аркадий, ну что ты как слон, можно же не шуметь! Яну разбудишь! — зашикала на него мама.

— Ну я же не специально. А ты опять все свои вещи разбросала! Мне надоело складывать! — возмущался папа.

— Все, что делает женщина по дому, — незаметно. Заметно становится, когда она этого не делает! — парировала мама.

— Диночка! Все заметно, абсолютно все, что ты делаешь! А что у нас на завтрак? — отец явно подлизывался.

— Что приготовишь, то и будет, — послышался мамин смех уже где-то в кухне.

Родители старались говорить тихо, но Яна все слышала. Она перестала плакать и улыбнулась. Из кухни донеслись запахи чего-то вкусного. Заурчало в животе, ужасно захотелось есть.

Дверь приоткрылась, и мама осторожно заглянула к ней в комнату:

— Ты проснулась? Вот и хорошо, умывайся, мы тебя ждем завтракать! Ты плакала? — с тревогой спросила мама. Она всегда все замечала. — Ну, что опять?

— Ничего, — Яна прятала глаза, ей совсем не хотелось говорить на эту тему.

— Неужели опять о нем? О господи, ну все уже, хватит! Это же не первый раз, когда он исчезает. Появится скоро, вот увидишь, может, даже сегодня вечером.

— О, доча проснулась! — обрадовался папа, увидев ее на пороге кухни. А сам уже с аппетитом уплетал омлет с ветчиной. — Что ты такая хмурая? Ну-ка садись, ешь.

После завтрака Дина Павловна обняла Яну и обе умастились в гостиной на диване.

— Доченька, вот ты напрасно грустишь! На самом деле нет никаких инструкций, как надо жить и поступать в том или ином случае, человек должен принимать решения сам, но и прислушиваться к мнению старших, — она потрепала Яну по волосам и улыбнулась. — Единственное, что получает человек при рождении, это тело. Нравится оно ему или нет, оно всегда будет с ним, до самого конца его жизни. — И тут мама страдальчески закатила глаза и саркастически усмехнулась. Всю жизнь она сидела на диете, стараясь выглядеть стройнее. — И человек у жизни будет учиться, делать ошибки, исправлять их и снова делать новые. Главное, усвоить урок и не наступать на одни и те же грабли. Все возникающие проблемы зависят от нас самих, отражают наше внутреннее состояние. Если изменишь свой внутренний мир, восприятие окружающего, мир изменится для тебя тоже. Вот ты сейчас плачешь, тоскуешь, психуешь и притягиваешь к себе такой же негатив. Улыбнись, солнышко мое, и все у тебя будет прекрасно! — закончила мама, целуя ее.

— Эх, если бы научиться улыбаться, когда так мучительно хочется плакать, — с грустью вздохнула Яна.

— Настоящая женщина никогда не показывает своих слез, она всегда улыбается. Даже если ей очень грустно. Всех больше привлекают жизнерадостные люди с улыбкой на лице, а не кислые закривленные рожи…

Звонок в дверь прервал их беседу. Пришел Сережка Орлов. Яна совсем забыла, что они договорились заниматься вместе по воскресеньям. До обеда они делали домашние задания и учили уроки. Сережка никогда не лез с расспросами. Он был для нее лучше всякой девчонки-подружки. Такие теплые нормальные отношения, без всяких намеков на половые различия. «Может, из-за того, что мы в яслях сидели рядом на горшках?» — подумала Яна и улыбнулась.

Сережка ушел, и Яна с наслаждением улеглась на диван с книжкой. В прихожей настойчиво зазвонил телефон…

— Это тебя, — в комнату заглянула удивленная мама.

Девушка подскочила в надежде, что звонит Роберт.

— Твой учитель истории, молодой голос… Что случилось? — мама была в недоумении.

— Я не знаю, — пожала плечами Яна, идя к телефону. — Да, добрый вечер, Денис Владимирович.

— Привет, ты будешь с Робертом? — спросил историк.

Яна застыла в немой сцене, просто лишилась дара речи, ведь она и думать забыла про вечеринку. Прошла целая вечность, прежде чем она ответила:

— Я, я… его не видела… Он скорее всего уехал…

— Я через час за тобой приеду, — перебил ее учитель и уверенно продолжил: — Выходи на улицу. Напомни, какой подъезд у тебя.

— Я не.. — она не знала, как отказаться. — Второй.

Хиппник тут же отключился. Яна минуту стояла с трубкой в руке, слушая короткие гудки. Потом, как ужаленная, заскочила в гостиную.

— Он через час за мной приедет, надо собираться! — крикнула Яна маме, пулей влетела в свою комнату и сразу же принялась искать, что надеть.

— Так, джинсы, понятно… А блузку, блузку какую? — разговаривая сама с собой, Яна перебирала вещи.

— Что происходит? Кто приедет? — обескураженно воскликнула Дина Павловна, заходя следом за дочкой в комнату. Вид у нее был взволнованный. — Куда и с кем ты собираешься?

— Наш новый учитель истории устраивает вечеринку. Он меня тоже пригласил, — затараторила девушка. — Надо быстро собраться. А я не знаю что надеть.

— Что за учитель? Сколько ему лет? Что за вечеринка? — вопросы сыпались один за другим.

— Это племянник нашего завуча, Надежды Александровны. Ему двадцать два года. Он в прошлом году закончил пединститут и сейчас заменяет нашего историка Михаила Леонидовича. Я же тебе рассказывала.

— Ну да. Ну да, — задумчиво подтвердила Дина Павловна. — А кто еще из твоего класса идет?

— Я не знаю, — Яна уже ее не слушала. Она быстро натянула синие велюровые джинсы и теперь пыталась подобрать кофточку.

— Что ты мучаешься? Всегда одно и то же, — улыбнулась мама, беря в руки желтый батник. — На, надень, тебе очень идет. Меня волнует совсем другое. Я должна посмотреть на него и поговорить с ним, прежде чем тебя отпустить, поэтому выйдем вместе.

— Не надо, прошу тебя! — умоляюще сложила руки Яна. — Неудобно! Ты меня решила опозорить?

— Все будет нормально, я просто с ним познакомлюсь, и все.

Когда они вышли из подъезда, Хиппник уже ждал Яну, облокотившись на капот машины.

— Добрый вечер, Денис… Владимирович, — с запинкой поздоровалась мама, пожирая его глазами и протягивая руку для приветствия. — Меня зовут Дина Павловна.

— Очень приятно, — Денис сначала растерялся, но потом с готовностью схватил ее руку и потряс несколько раз, при этом заметно смутился и, стараясь не подавать виду, прикрылся своей приятной улыбкой. — Гм… Во сколько Яне надо быть дома?

— Вообще-то мы ее отпускаем до девяти. Но в виде исключения сегодня можно до полдесятого, если вы ее привезете домой, конечно, — мама мило улыбалась, и Яна сделала вывод, что новый учитель ей понравился.

Денис Владимирович жил в частном секторе и всего в каких-нибудь десяти минутах езды на машине от Яниной улицы. Огромный дом, разделенный на две половины с двумя разными входами, находился на обнесенной забором территории большого уютного двора с садом. В одной половине дома горел свет и была слышна музыка, говор и смех. Яна поняла, что вечеринка уже началась. У нее почему-то задрожали поджилки, как перед выступлением.

Хиппник поставил машину в гараж, и они зашли во двор. Их встретила большая лохматая овчарка. Яна почувствовала, как она уткнулась холодным мокрым носом ей в руку, а потом лизнула. Девушка погладила ее.

— Странно. Обычно Альма так не ластится к незнакомым людям, значит, с первым обитателем этого дома, считай, ты уже подружилась.

— Не с первым, а со вторым, — с улыбкой поправила его Яна.

— Да? А кто первый? — он удивленно поднял брови.

— Вы, Денис Владимирович! — просто сказала она.

— Мы же договорились, что ты меня здесь будешь называть Денисом, — останавливаясь, попросил он. — Здесь все мои друзья, учеников нет.

— Хорошо, я постараюсь, — кивнула девушка, опустив глаза.

В прихожей они сняли пальто. Из комнаты доносились тихие звуки гитары, несколько голосов пели песню Джона Леннона «Дайте миру шанс», ставшую гимном хиппи.

В открытую дверь пахнуло сигаретным дымом и еще чем-то пряным и необычным.

Внутри царил полумрак, освещаемый стоящими на полу свечами, огоньки которых затрепетали, задрожали на сквозняке, отражаясь на стенах причудливыми пляшущими тенями.

На диване и на полу на пестрых подушках разместились живописно одетые молодые люди. Когда дверь открылась, все взгляды сразу же обратились к вошедшим. Яна поздоровалась и огляделась. Просторная комната была устлана большим толстым ковром, окна плотно зашторены, над столом — красный абажур, который в дополнение к свечам давал приглушенный приятный свет, делая атмосферу более уютной.

Борода в позе лотоса сидел на ковре в центре комнаты. Рыба крутилась взад-вперед на вращающемся стуле перед пианино и рассматривала обложку нотной тетради, где было написано от руки: «Рок-опера „Иисус Христос — суперзвезда“». Она подняла голову, обдав Яну презрительно-уничтожающим взглядом, и демонстративно отвернулась, не поздоровавшись.

В углу на полу устроились несколько парней и девушек, длинные волосы которых были перетянуты разноцветными ленточками — фенечками. Они играли на гитарах, подпевали и старались подыгрывать в тон музыке, звучавшей из проигрывателя. В полумраке в одной из девушек Яна с трудом узнала Лёлю, подружку Рыбы и свою знакомую по танцевальной школе. Они кивнули друг другу.

— Что за герла, Денис? Представь, — сказал один из парней, оторвавшись от своего занятия и беспардонно разглядывая Яну.

Хиппник очень сухо представил ее, но затем, как радушный хозяин, провел гостью через всю комнату к креслу, а сам присел на корточки рядом с ней:

— Чувствуй себя как дома. Что понадобится — спрашивай, не стесняйся.

— Это хиппи? — робким шепотом поинтересовалась Яна, с любопытством разглядывая всех присутствующих.

— Мы уже не хиппи. Ну, может быть, где-то в глубине души, — улыбнулся Денис. — Из шестидесятых мы взяли только то, что считаем приемлемым. Мы вегетарианцы, за свободу духа и тела, но отрицаем наркотики, занимаемся йогой, увлекаемся восточными философиями. Человек должен сам выбирать, что ему больше подходит, а не то, что навязывается системой. Я, например, хочу уехать в Тибет, Непал, Индию, на Алтай, по следам Николая и Елены Рерихов. Говорят, они нашли Шамбалу.

— Что нашли? — не понимая, переспросила Яна. Она слушала как завороженная.

— Шамбала — это такой мистический затерянный город или загадочная страна, находящаяся где-то в Гималаях или Тибете, а может быть, на Алтае. Говорят, что туда могут проникнуть только те, чьи мысли безупречно чисты, и загадочность ее местонахождения до сих пор манит исследователей. В «Тайной доктрине» Елены Блаватской указано, что именно в Шамбале будет рожден грядущий мессия, которого в разных народах и религиях ожидают под разными именами — Калки (аватара Вишну), Майтрейя (Будда), Сосиош, Христос. Она утверждает, что Шамбала имеет физическое местоположение на Земле, но доступ туда может получить только достойный, стремящийся. Но есть и другие мнения — что это не материальный, а духовный город, и туда может попасть только астральное тело, при медитации.

— Я ничего об этом не знаю, но мне безумно интересно. И как узнать, что твои мысли безупречно чисты? — Яна во все глаза смотрела на Дениса, ожидая ответа, стараясь не пропустить ни одного слова. — Я просто ничего об этом никогда не читала.

— Чистые помыслы? — Денис на секунду задумался. — Просто ты должна знать, что мысль — материальна! И то, о чем ты думаешь, непременно сбудется! Поэтому думай всегда о хорошем! А может, тебе и не надо ничего об этом знать! Когда ученик готов, тогда находится и учитель. Всему свое время, ты сама должна прийти к этому! Если тебе это дано. Потому что не всем дано…

Увидев растерянность у нее на лице, Хиппник замолчал и улыбнулся:

— Не заморачивайся! Мы здесь собрались для другого. Мы будем веселиться!

— А Борода медитирует? — почему-то шепотом спросила Яна.

— Нет, просто сидит. Он медитирует по ночам.

Один из парней с гитарой взял бутылку портвейна «777» — или «Три топора», как называли его в народе, — и торжественно произнес:

— Давайте дринкнем вайна за пиплов, вдохновивших нас.

— Что он сказал? — не поняла Яна.

Хиппник улыбнулся:

— Он говорит на жаргоне хиппи: «Давайте выпьем вина за людей, вдохновивших нас».

Парень поднял бокал и начал перечислять:

— Иисус Христос, Гаутама Будда, Лао-Цзы, Махатма Ганди, Генри Дэвид Торо, Бертран Рассел, Мартин Лютер Кинг-младший…

— Хватит, Джоз, — оборвала его Рыба, — не будь таким нудным! Давайте уже наконец выпьем.

— Я не пью, — Яна наморщила носик и брезгливо выпятила нижнюю губу.

— Ну и не надо, — одобрительно кивнул Денис. — Я тоже.

К ним подошла Лёля с еще одной девушкой.

— Яна, познакомься, это Вероничка.

— Очень приятно, — улыбнулась Яна.

— Давай мы тебе фенечку на волосы повяжем.

— Ой, теперь я понимаю выражение «А мне все до фенечки»! Раньше просто употребляла. А теперь со смыслом, — Яна засмеялась.

— Да, многие говорят на жаргоне хиппи, и даже не догадываются, — согласилась Лёля.

Девочки надели Яне на волосы красивую желтую ленточку с красными цветами.

— А у тебя клёвый прикид! — Вероника смерила ее взглядом с ног до головы и хотела еще что-то добавить, но в это время к ней подошел один из длинноволосых парней и обнял за плечи. Вероника с улыбкой повернулась к нему, но он почему-то нагловато или, скорее всего, как-то по-идиотски уставился на Яну. Его глаза сначала скользнули по ее лицу, нарочито медленно опустились ниже, задержались на уровне груди и остановились на ягодицах. Девушка вся вспыхнула. Парень помолчал, потом произнес не менее идиотскую фразу:

— О, трузера c лэйблoм, и шузы фирмовые.

Яна непонимающе уставилась на него и захлопала глазами. «Он-таки идиот, — подумалось ей. — И притом совершенно беспардонный».

Длинноволосый обратился к Хиппнику:

— У твоей подружки мажорный прикид! — многозначительно провозгласил он и тут же отвернулся в другую сторону. — А что это за мочалка с тем мэном стендит? Он такой навороченный чувак!

— Это Катя и Влад. А Влад, кстати, очень продвинутый чувак, каждый год уходит в горы, на Алтай, медитирует. Это он перепечатал на машинке «Агни-йогу» Елены Рерих.

Но странный парень, по кличке Джоз, уже его не слушал:

— У тебя есть найф? — вдруг выпалил он, икая. — У меня в бэге ботл. Надо откупорить. Ну без напряга, конечно.

И Яна поняла, что длинноволосый уже изрядно пьян. Хотя Денис Владимирович увещевал, что компания будет приличной, но на первый взгляд ей показалось совсем обратное, и Яна слегка занервничала.

— Какие вопросы? Возьми на кухне, — ответил Хиппник, усмехнувшись. — Все с тобой ясно!

— Ну что, отвяжемся, ребята? Мы должны клево оторваться. В кайф! — обратился ко всем Джоз, уходя на кухню. — Без кайфа нет и лайфа!

Яна ничего не понимала, окружающие разговаривали на тарабарском языке, смешивая отдельные английские слова с каким-то непонятным сленгом. До нее доходил только общий смысл. «Странные они все, Роберт был абсолютно прав». Сначала она пыталась вникать в разговор, а потом ушла в себя и слушала их как фон, не понимая и не пытаясь понять ни слова.

— Ну и прикид у него — я в отпаде.

— А мне все до фенечки. Я как эту герлу увидел — так и отпал!

— Мы вчера на сэйшене оттянулись!

— Ну и сейчас оттянемся. Только не надринкайся! Завтра будет отходняк.

— У тебя классная фенька!

— Да, мне эту феньку на бёздник подарили.

— Вчера берёза опять устроила винтилово.

— Аскни у бразера, есть ли у него ботл?

— Айзы разуй. У меня в бэге ботл.

— Иди ты в бэксайд.

— Мы вчера так клево вайна задринчили.

— Похоже, мы и тут круто зависнем.

— Есть поитать что-то?

Джоз уже откупорил бутылку и наливал всем желающим.

— Мы тут итаем духовно. Можешь только дринкнуть. Кому налить? — спросил он.

Денис придвинулся к Яне, удобно устроившейся на подушке в углу у окна.

— Вовсе не обязательно пить алкоголь, — словно угадав ее мысли, шепнул Денис ей на ухо. — Если захочешь есть, будет вегетарианская еда, ведь именно хиппи сделали «зеленый» способ жизни популярным.

— Ты знаешь, я слышала, что среди хиппи много наркоманов, пьяниц и тунеядцев, — так же на ухо шепнула ему Яна.

— Везде есть наркоманы, пьяницы и тунеядцы не только среди хиппи, — Денис поморщился. — Меня задрали стереотипы. Каждый выбирает для себя свою судьбу — хочет он губить свою жизнь или, наоборот, укреплять здоровье и совершенствовать тело. Поэтому не все из нашей компании даже пьют вино. Вместо него я могу предложить тебе имбирный чай, компот и лимонад, если хочешь.

Яна обвела взглядом комнату. Действительно, не все пили спиртное. В основном компания была достаточно трезвой.

— Я читала, что в Москве хиппи в начале семидесятых сажали в тюрьму или даже в сумасшедшие дома

— Все верно. Сажали за инакомыслие и подражание западу. Легче признать человека сумасшедшим, чем дать основной массе населения прислушиваться к их взглядам и мнению. Поэтому советские хиппи выходили на демонстрации. В большей степени это были мирные протесты. Люди пытались бороться за права человека, выступали против лжи, навязывания стереотипов и общественного мнения. Мы уже не хиппи, но во много согласны с ними и так же, как и они, увлечены всевозможными духовными учениями. Хиппи практиковали медитации, йогу, холотропное дыхание, цигун, буддизм, христианство, суфизм, тай-цзы и всё самое необычное, что только удавалось найти. Мне это интересно, и ребятам, присутствующим здесь, — тоже. Вот, почитай, — Денис протянул ей лист бумаги. — Я полностью разделяю то, во что они верят.

Яна пробежала глазами по листку.

«Хиппи верит:

* что человек должен быть свободным;

* что достичь свободы можно лишь изменив внутренний строй души;

* что поступки внутренне раскованного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую драгоценность;

* что красота и свобода тождественны друг другу и что реализация того и другого — чисто духовная проблема;

* что все, кто разделяют сказанное выше, образуют духовную общину;

* что духовная община — идеальная форма общежития;

* что все, думающие иначе, заблуждаются.

— Я с этим тоже вполне согласна, — кивнула Яна.

Хиппник придвинулся ближе к ней и шепнул на самое ухо:

— Мне нравятся еще одни из их лозунгов:

«All You Need Is Love!» («Всё, что тебе нужно, — это любовь!»)»

Яна слегка отодвинулась и отвернулась, стараясь скрыть смущение.

В комнате было тепло и уютно. Рыба исподлобья наблюдала за Яной и Денисом, потом подползла к Бороде, и они, устроившись полулежа на подушках, начали обниматься, изредка целуя друг друга.

Сидящие возле проигрывателя ребята, что-то тихо бренчали на гитарах и тихонько подпевали в унисон играющей пластинке.

Борода приподнялся на подушке:

— Ну что, отдохнули? Давайте подышим немного, потом йога и танцы.

— О, наконец-то, — радостно послышалось со всех сторон.

— Вот ради этого я тебя и пригласил сюда, — сказал Денис, поднимаясь с пола.

— А сколько Бороде лет? — поинтересовалась Яна.

— Ему двадцать пять уже. Он как раз хипповал в конце шестидесятых. Его в дурку сажали.

— Куда сажали?

— В психушку, за инакомыслие, — улыбнулся Денис.

— А чем он занимается, кроме как… — она не знала, как выразиться, — …кроме инакомыслия.

— Он был барменом, но сейчас особо не стремится работать.

— А на что же он живет? — удивилась Яна.

— А он нам дает уроки йоги и танцев. Мы ему сбрасываемся. У нас типа коммуны, но не совсем. Каждый живет у себя дома. Но он может остаться у любого из нас ночевать, если захочет.

— Кто-то еще должен прийти? — спросил Борода.

— Филин должен подгрести, — ответила Вероничка.

— Этот динамист только стрелки забивает, а сам не приходит, динамит! — заявила Рыба.

В это время открылась дверь, и в комнату вошел высокий худой парень. Щеки его зарумянились от мороза.

— Ну, Филин, ты динамо! Я тебя уже час жду! — крикнул ему Джоз.

— Давай подгребай! Ты как раз вовремя, — здороваясь с ним и хлопая его по полечу, сказал Борода. — Ну что, садимся? — спросил он у присутствующих.

Все уселись на пол в позе лотоса. У Яны никак не получалось закрутить ноги.

— Не надо мучиться, — шепнул ей Хиппник, — сиди как тебе удобно.

Все застыли, выпрямив спины и закрыв глаза. Яна с интересом наблюдала за этой странной компанией из-под припущенных ресниц.

— Вдох должен производиться только носом. Вдох через рот укорачивает жизнь, — тихо произнес Борода, и все, повторяя за ним, задышали носом.

Дыхательная гимнастика длилась минут двадцать, за это время никто не шелохнулся. Яна заерзала на месте и заскучала. «Что я здесь делаю?»

Как только она об этом подумала, началось представление. Борода запел, и Яна даже вздрогнула от неожиданности, когда все с остервенением подхватили за ним:

— Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе. Харе Рама, Харе Рама, Рама, Рама, Харе, Харе.

Затем захлопали в ладоши, потом опять начали петь, раскачиваясь в заданном ритме, и так несколько раз. Яна пела вместе со всеми, но ей было почему-то очень смешно.

Затем Борода произнес:

— Ом-м-м…

Все хором повторили за ним.

Яна чуть не прыснула со смеху, но так же сосредоточенно, с закрытыми глазами, влилась в общий мычащий хор.

— Не смейся, — прошептал ей на ухо Хиппник. — «Ом» — один из самых часто воспроизводимых звуков в Индии. Оказывает положительное влияние на тело и дух как тех, кто поет, так и тех, кто их окружает! Очень многие мантры и ведические молитвы начинаются именно с него. «Ом» может повторяться как мантра или основа для медитаций.

— Ом-м-м, Мане Падме Хум, Ом Мане Падме Хум, — произнес Борода, и остальные вторили ему.

Потом наступила мертвая тишина. Сидели сосредоточенно, погруженные в себя. Через несколько минут все, как будто очнувшись от долгого сна, встали совершенно прямо, сделали синхронно несколько вдохов и выдохов и подняли руки ладонями вверх, на уровень головы.

Борода произнес:

— Ваша мысль: «Сын». Вы обращаете зов к воплощенному Слову, Богу Бога, Свету Света, истинному Богу истинного Бога. Вы взываете к Господу нашему, вознесенному на крест, и, подобно Ему, приносите себя в жертву. Повторяйте! — приказным тоном призвал он присутствующих, как свою паству.

— Господи, да будет воля твоя на земле, как на небе…

— Еще раз прислушайтесь к своему сердцебиению и присоединитесь к биению сердца Христа, — Борода сложил ладони в форме чаши, словно принимая в нее дарованную милость и любовь. Все остальные сделали то же самое.

— Теперь вы должны думать: «Святой Дух», «Любовь», «Дар Божий». — Затем произнес: — Аминь.

И хором прозвучало в ответ:

— Аминь.

Яна была в полном недоумении: какая-то мешанина религий всех времен и народов! Она обвела взглядом присутствующих, проверяя, все ли здесь в здравом уме и происходит все это всерьез или же понарошку. У нее сложилось впечатление, что она попала в логово сумасшедших или в какую-то секту.

Но через минуту все опять изменилось. Борода сел на пол и закинул ногу за голову. Это удалось ему с легкостью. Вторую ногу он так же легко закрутил себе за шею и застыл с торчащей между ног головой. Остальные беспрекословно изо всех сил старались выполнить за ним это упражнение. Рыба сделала это совершенно свободно. Многим не удавалось, но они, кряхтя, усердно пытались. Хиппник также без усилий закинул одну ногу за голову и застыл в нелепой позе. Яна, глядя на него, не могла отделаться от мысли, что он все же ее учитель истории. Она сделала вид, что пытается закрутить свое тело в сложный узел. У нее была хорошая растяжка, но она не рискнула переусердствовать.

Охватив взглядом всю эту картину, девушка уже больше не могла сдерживаться, ее просто распирало. Она покраснела и, давясь от смеха, вылетела из комнаты. Заскочив на кухню, Яна сползла на пол в припадке истерического смеха, понимая, что это неуместно и некрасиво, но сдерживать себя уже никак не могла. Она начала икать и налила водички, чтобы успокоиться. За ней следом на кухню вошел Денис. Увидев ее состояние, он улыбнулся и взял стакан у нее из рук.

— Наклонись, руки за спину, пей маленькими глотками, — и начал поить ее из стакана.

Это ее еще больше рассмешило, но икать она действительно перестала.

— Что с тобой? — спросил Хиппник.

— Я не знаю, — ей было неудобно сказать, что все выглядит так нелепо и со стороны кажется очень смешным.

Но он совершенно серьезно поведал ей, что с первого раза ни у кого не получается, что йога — это образ жизни и образ мышления, если кто-то выбирает этот путь, он следует ему, и у него все получается — и духовно, и физически.

В этот момент на кухню зашел Борода. Он налил себе стакан воды и с жадностью начал пить, при этом внимательно рассматривая Яну.

— У тебя очень красивые волосы, — заметил он, подходя к ней и беря ее за локон. — Не стриги их. Человеку почему-то же природой даны волосы, значит, их нельзя трогать, они должны расти. В древности только рабам стригли волосы. А мы — свободные люди, даже если живем в зоне под названием «СССР».

«Вот почему он не стрижет волосы и бороду», — подумала Яна. А вслух спросила совсем про другое: — Почему мы живем в зоне?

— Да потому, что наша необъятная Родина окружена забором неприступности, и мы сидим за этим забором как в зоне, и срок у нас пожизненный. Ну разве что кто-то решится на побег… Ха-ха. Куда-нибудь на Дикий Запад, в страны загнивающего капитализма…

У Яны расширились глаза от удивления. Но Борода неожиданно сменил тему:

— Ты очень гибкая. Если будешь заниматься, у тебя все получится, — и улыбаясь, продолжил: — Я имею в виду йогу.

— Я восемь лет занималась танцами, — почему-то покраснев, сообщила ему Яна.

— Какими? — поинтересовался он.

— Народными, но школа была балетная, и до двенадцати лет я училась балету.

— Замечательно, так пойдем танцевать? — он взял Яну за руку и увлек за собой.

Войдя в комнату, он хлопнул в ладоши:

— Больше драйву, чейндж рекорда!

Все с радостью загалдели:

— «Ди Пёрпл» давай!

— Я с этой музыки торчу.

— Хватит трындеть. Заряжай! Я тащусь от «Машин Хед» и «Файербол».

— Да у них все концерты улетные!

— Зажигай! Драйву, драйву!

— Вы не поверите, что я вам принес! Это стерео! — выкрикнул Филин. И вытащил бережно упакованную пластинку одного из последних альбомов группы «Ди Пёрпл» — «Stormbringer». — Тихо, тихо, я сам поставлю. — И он очень осторожно, не прикасаясь пальцами к пластинке, а держа ее ладонями по бокам, поставил в проигрыватель и аккуратно опустил сверху иглу. В уши сразу ворвался энергичный, полный драйва хард-рок:

Comin’ out of nowhere

Drivin’ like rain

Stormbringer dance

On the thunder again*

Гитара Ричи Блэкмера просто взрывала мозг, и голос Дэвида Ковердейла будоражил кровь. Все участники вечеринки, словно заведенные, сорвались с мест и начали двигаться в такт музыке. Борода танцевал очень легко, грациозно и стремительно.

— Повторяй за мной, — велел он Яне. Та с готовностью кивнула.

К ним, словно коршун, подлетела Рыба и попыталась разбить их, крутясь и вытанцовывая перед Бородой. В какой-то момент она вцепилась в его плечо. Борода поморщился, отстраняя ее руку.

— Марина, не мешай! — тоном, не терпящим возражений, произнес он.

Рыба заморгала глазами и, закусив губу от досады, резанула Яну полным ненависти взглядом своих холодных водянистых глаз. От этого взгляда девушке стало не по себе, и она передернула плечами. Но вскоре танец целиком и полностью захватил ее, она раскраснелась от азарта. Ей нестерпимо хотелось научиться так же легко, красиво, грациозно кружиться и скользить, как Борода и все остальные ребята. Она потеряла счет времени и все танцевала и танцевала, с радостью замечая, что у нее получаются те движения, к которым она так стремилась. Комната, освещенная свечами, кружилась перед глазами, сливаясь в одно целое… Восторг наполнял ее тело и душу.

— Молодец! Яна, у тебя хорошо получается! — Денис подошел к ней и взял за руку. — Но тебе пора домой, мы уже и так опаздываем, твоя мама будет нервничать.

___________

*Проявляясь из Ничего,

Мчит с небес дождём,

Скачет Буревестник,

Оседлавши гром.

А поутру они проснулись…

Борис постучал в комнату, в которой спали Роберт и Яна.

— Ребята, извините, что бужу вас, но мама вернулась, так что выходите завтракать.

Яна открыла глаза и встретилась с синим внимательным взглядом Роберта. Он лежал на боку, приподнявшись на локте, и разглядывал ее. На нем не было рубашки, и она залюбовалась его безупречным мускулистым телом. Он был безумно красив и напоминал скульптуру юного иудейского царя Давида работы Микеланджело. Яна замерла как завороженная, не в силах оторвать от него взгляда.

Роберт дотронулся до ее волос, провел пальцами по лицу, очертил брови и опустился к губам:

— Ты красавица, Яна Росина, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом? — И, наклонившись, поцеловал ее. Она улыбнулась. — С добрым утром, маленький!

Яна была на седьмом небе и счастлива до бесконечности. Он взял ее руку, перевернул и поцеловал ладонь. Она обожала, когда он так делал.

В дверь постучали снова.

— Роберт, ну д-долго вы там? — спросил Борис.

— Мы сейчас, — ответил Роберт и вздохнул. — Детка, надо вставать.

— Знаешь, мне стыдно выходить, — спохватилась Яна, приходя в себя после утренних нежностей. — Я не буду пить кофе, давай сразу уйдем домой.

Он надел и застегнул рубашку.

— Ты совсем дикая, детка. Кто мне поверит, что мы спали в одной постели и у нас ничего не было? — он украдкой взглянул на нее и опять с наслаждением плюхнулся на кровать, подложив руки под голову.

До Яны не сразу дошел смысл сказанных им слов, а потом глаза расширились, и она как ужаленная вскочила с кровати.

— Что ты такое несешь, неужели все могут подумать такое?

— Глупая, о тебе никто ничего не подумает, это мне должно быть стыдно! — и в глазах его заплясали чертики.

— Иди ты первый! А я за тобой, и сразу в коридор, мы уходим, понял? — приказным тоном заявила Яна.

— Понял, понял, детка! — Он потянулся, зевнул, нехотя встал с кровати и вышел из комнаты.

Когда Яна появилась в гостиной, все взгляды были устремлены на нее. Она почувствовала себя обнаженной и, опустив глаза, пролепетала:

— Доброе утро…

Проскочив в ванную комнату, девушка включила воду и посмотрела на себя в зеркало. Тушь под глазами размазана, волосы взъерошены. «Да, вид говорит сам за себя! — она расстроилась. — Что обо мне подумает мама Бориса? А все остальные? Как смотреть им в глаза?»

Она вздохнула, кое-как привела себя в порядок и, набрав воздуху в легкие, зашла в комнату.

— Садись позавтракай, и мы тебя отвезем домой, если захочешь, — предложил ей Роберт.

— А где Женя? — обведя глазами комнату, спросила Яна.

— Она ушла, у нее есть ребенок, — ответил ей Роберт, уплетая оливье.

После кофе гости начали расходиться по домам. Наташка осталась у Бориса.

За ночь намело и подморозило, вокруг было белым-бело. Машину замело снегом, пришлось чистить ее и долго прогревать мотор.

— Маленький, тебе не холодно? Может, вернешься, пока мы сможем ехать? — забеспокоился Роберт.

Яне никуда не хотелось возвращаться. Она села на заднее сиденье и закрыла глаза, только сейчас почувствовав, как сильно устала, столько событий пережила за одну ночь. Безумно хотелось спать. Вздрогнула, когда Роберт уткнулся холодным носом ей в щеку. «Я замерз, детка, погрей!» — И прижался к ней.

Они ехали по заснеженным пустынным улицам. Город еще спал. Машина остановилась у подъезда. Роберт вышел вместе с Яной, обнял ее и поцеловал в волосы. Девушке ужасно не хотелось расставаться: кто знает, когда он появится снова.

— Не пропадай, у меня же каникулы, — попросила она.

— Увидимся, малыш, скоро…

__________

Дина Павловна уже начала волноваться и порывалась звонить всем на свете, чтобы узнать, где сейчас ее дочь.

— Аркадий! Что делать? Места себе не нахожу. Как ты думаешь, она уже должна быть дома? И кому позвонить? — она в волнении сжимала руки.

— Ну, еще не время, — успокаивал ее Аркадий Семенович.

Звонок в дверь вывел Дину Павловну из состояния лихорадочного беспокойства. Увидев дочь, она расплылась в улыбке.

— Ну, как было?

— Супер! — устало улыбнулась Яна. — Я безумно хочу спать!

— Давай чаек с «Наполеоном» попьем, расскажешь мне, а потом спать.

— Мам, потом, потом чаек, я все расскажу, но сейчас умираю от усталости…

__________

Алик Сташевский проснулся ночью от того, что у него все кружилось перед глазами, как на карусели. Мутило страшно. Мало того, во всем теле стало нарастать странное болезненное ощущение ломоты.

Ему никогда в жизни не приходилось пить столько спиртного, и молодой здоровый организм выворачивало наизнанку. Спохватившись, он собрался бежать в туалет, но в темноте наткнулся на Вадима Полянского, мирно сопевшего у него под ухом.

Алик брезгливо поморщился, ничего не понимая, но до конца не успел удивиться. Голова закружилась еще больше, к горлу подступила тошнота. Вскочив с дивана, он попытался перелезть через Вадима, но не рассчитал, запутался в покрывале и толкнул его так, что тот скатился на пол. В ту же секунду, Сташевский и сам свалился вслед за ним и ударился лицом об угол стола. Не обращая внимания ни на что, кроме спазма в желудке, Алик перескочил через копошившегося на полу Полянского и, чертыхаясь, понесся через гостиную, натыкаясь на стулья. Вышибив дверь в туалет, он рухнул на колени перед унитазом, и его вывернуло.

Пробегая, он разбудил Чучу, мирно спавшую на сдвинутых стульях. Толстушка открыла глаза и подумала: «Ну точь-в-точь крышу снесло! Ох, Яна, наделала же кипишу. Интересно, как там она?» Светка мечтательно потянулась.

Сташевский до утра обнимал унитаз, поминая не злым тихим словом и Яну, и алкоголь. Вадиму же до чертиков было противно и обидно, что он спал в новогоднюю ночь рядом со своим соперником. Единственным утешением было лишь то, что он хотя бы удачно свалился с дивана и не ушиб все еще болевшее плечо, только испугался спросонья. « Какого черта, этот придурок сбросил меня с дивана? Очухался что ли, что спит рядом со мной?! Неизвестно, кому противнее! Мне или ему! Бежал, как ужаленный!» — С такими мыслями, досадуя, вздыхая и бурча себе под нос проклятья в адрес Сташевского, Вадим собрался и поплелся в пургу домой. «Вот и погуляли!» — думал он.

Наутро ребята нашли Сташевского спящим в ванной комнате возле унитаза с фингалом под глазом.

— Ну и замочил же его Вадим, — присвистнул Сашка Погодин.

— Ну ничего, сейчас Алик проснется и задаст Вадиму под первое число, — предположил Сережа Орлов, с удивлением почесав затылок.

— Когда же они успели подраться? — задумчиво потер подбородок Саша. — Как это я все пропустил?

— А где Вадим, кстати? — озираясь, спросил Сережа.

Квартира напоминала зону стихийного бедствия, как будто по ней пробежало стадо бизонов: все было разбросано, на столе полный свинюшник, стулья валялись, на полу ковром были рассыпаны конфетти от хлопушек.

— Ужас, ужас что творится! Погром! — вздыхая, причитала Чуча, протирая глаза. — Надо будить девчонок, мы тебе поможем все убрать, Сережа, не переживай.

— Света, ты не видела Вадима? — озабоченно спросил Саша.

— Я все видела, — с готовностью закивала головой толстушка. — Они, наверное, проснулись ночью и не узнали друг друга, или, наоборот, узнали. Короче, они подрались! Да, подрались! — подумав, добавила Чуча. — Потом Сташевский как ненормальный пронесся в ванную, а минут через пятнадцать Вадим, вздыхая, ушел домой.

— Да им, похоже, из-за Янки обоим крышу снесло! — хмыкнул Сережка Орлов.

— Да еще и напились, — усмехнулся Сашка.

__________

Миша подвез Роберта до дома, но тот, не заходя к себе, направился к Жене. Женщина приоткрыла дверь, и глаза у нее были заплаканные.

— Зачем же ты так со мной… жестоко? — с порога начала причитать она.

— Ты не пустишь меня больше? Знаешь же, что я никогда не приду… — с досадой произнес молодой человек, и глаза его потемнели.

Захарка просунул голову из-под руки Жени.

— Это Ёбет писол?

— Да, это я! — улыбаясь, Роберт взял его на руки.

— Ти пинес мне подаяк? — поинтересовался малыш.

— Да, конечно, как же без подарка? — Роберт, достал маленькую машинку из кармана и поставил себе на ладонь. У ребенка засветились глаза, и он радостно обнял и поцеловал гостя. Женя молча открыла дверь и впустила его в дом.

— Только не делай недовольный вид, не порть мне настроение, — вдогонку ей выпалил Роберт. Он опустил Захарку на пол, но тот ухватил его за руку.

— Покази ме, как она езит, — и начал возить машинку по дивану. — Взззззз, взззззззз.

Роберт взял игрушку у него из рук.

— Посмотри, она сама может, — и запустил машинку по полу. Та проехала немного и перевернулась

— Сё ты ме аваии тут делись? Ти не умеесь, я луце сам!

Роберт прошел на кухню.

— Я все понимаю, — Женя ставила чайник на огонь. — Я завидую этой девочке, и еще тому, что она ни о чем не догадывается и ничего о тебе не знает.

Роберт насупился, но промолчал.

— Я понимаю, что ты ее трогать не смеешь, она слишком чиста, и по возрасту еще слишком мала, ты играешься с ней как кот с мышкой.

— Что ты знаешь о моих с ней отношениях? — начал злиться Роберт.

— Я понимаю, что не имею права ни на что претендовать, и что со мной… тебя интересует только физический контакт.

Он перебил ее:

— Со мной физический контакт хотят иметь многие женщины, но у меня он только с тобой…

— Ну что ж, мне остается лишь гордиться этим! — с иронией произнесла Женя.

Роберт досадливо скривился.

— Слушай, давай не будем портить друг другу нервы. С тобой у нас все предельно ясно! Ты сама захотела идти к Борису. Я тебя отговаривал, но ты настояла. Я же тебя предупредил, что в час ночи поеду за своей девушкой. Я думал, что тебе все равно, а тебя просто мучило любопытство, не терпелось на нее посмотреть, — с сарказмом выпалил он. — Если не прекратишь, я уйду и больше никогда не вернусь.

Голос его был настолько дерзким и самоуверенным, что Женя вздрогнула как от пощечины, и слезы удушающим спазмом застыли у нее где-то в горле. Она машинально накрыла на стол. Роберт повернулся к ней и, увидев ее сгорбленные плечи, содрогнулся от жалости. Он подошел сзади, обнял ее и прижал к себе. Она развернулась и, зарыдав в голос, прижалась к его груди.

Вдруг Роберт увидел испуганную мордашку Захарки, настороженно выглядывающего из комнаты. Малыш подбежал к ним и вцепился в подол маминой юбки. Роберт снежностью обнял его и потрепал по вихрастой голове. Потом поднял на руки, подбросил, и мальчуган засмеялся. Женя утерла слезы, глаза ее засветились, и она улыбнулась.

— Так-то лучше, — сказал Роберт.

Зимние каникулы

Наконец-то наступили каникулы, такие долгожданные, небольшая передышка перед самой трудной и ответственной частью учебного года. Прежде всего, хочется выспаться, спать до самого солнечного утра, переходящего в день, и еще валяться в теплой уютной постели с книжкой в руках и читать, читать, чтобы никто тебя не трогал и не дергал. Как хорошо быть свободной и принадлежать только самой себе и делать то, что хочется, а не что должен!

— Яна, а что это у тебя за духи? — мама позвала ее из гостиной. — Ой, «Хлоя», французские, совсем новые, я и не знаю таких. Яна, где ты взяла? Опять дед тебя балует? Когда я просила, так мне ничего, все тебе и тебе, — мама ворчала скорее по привычке, без обиды в голосе.

Яне очень не хотелось вставать. Дина Павловна зашла к ней в комнату, держа в руках бутылочку.

— Так что, дед подсуетился к Новому году? А мне и ничего не сказал. А ты тоже хороша….

— Нет, мам, это Роберт, — с наслаждением потягиваясь, сказала Яна.

— А где это и когда ты его видела? — насторожилась мама.

— Я с ним Новый год встречала, только ты не падай в обморок, — с усмешкой предостерегла ее Яна.

— Что значит «не падай в обморок», что это за ирония такая? — Дина Павловна не успела даже толком возмутиться.

— Не переживай, — успокоила ее Яна. — Я встречала Новый год с классом, он позже за мной приехал, и мы остаток ночи провели с его друзьями. Дай-ка мне духи, — она взяла бутылочку из рук мамы, открыла ее и понюхала. — Ах, как пахнут, как пахнут…

— Между прочим, эти духи слишком тяжелые для девочки, они предназначены для взрослой женщины, совсем он не разбирается, — поджала губы Дина Павловна.

— Как будто у нас французские духи в магазинах продаются или на дороге валяются, чтобы он мог выбрать — для девочки, для женщины. Какие достал, такие взял. А мне нравятся, между прочим, — теперь пришел черед Яны надуть губы.

— Ладно, ладно, — примирительно согласилась мама. — Это очень приятно, когда мужчина дарит женщине духи. Твой папа никогда мне ничего не дарил, — она обиженно вздохнула.

— Мам, ну что ты жалуешься? Зато ты сама себе покупаешь все, что хочешь, и он никогда ничего тебе не говорит, а только радуется. Я помню, он хотел тебе на 8 марта подарить что-нибудь. Советовался со мной, а потом сказал, что купит, а ты будешь недовольна и потом со свету его сживешь.

— Что, так и сказал? — всплеснула руками Дина Павловна.

— Да-да, так и сказал.

Они помолчали, думая каждая о своем.

— Ма, вот у нас с Робертом все по-дурацки получается. Мы официально как бы не встречаемся, потому что ты не разрешаешь и потому что он считает, что мне не подходит, потому что мне учиться надо. А на самом деле как бы встречаемся, только я не знаю теперь, когда он появится в следующий раз на горизонте.

— Ты думаешь, если бы этих трёх «потому что» не было, ты бы знала, когда он придет? — прищурила глаза мама.

Яна кивнула.

— Я думаю, дело не в этом. На самом деле он поступает так, как ему удобно, вот и все, — констатировала Дина Павловна.

— Ты его просто не любишь и всегда о нем плохо отзываешься, — обиделась Яна.

— Ты ошибаешься, доченька, он мне как раз очень и очень нравится. Но поступает он с тобой отнюдь не хорошо. Вот, в очередной раз заявился на Новый год к твоим одноклассникам, а ты и побежала. А надо было отказать ему и остаться! Где твоя гордость? Не понимаю тебя. Поставь его на место!

— На какое место я его должна поставить? А? Он у меня на первом! — в свою очередь возмутилась Яна и резко села на кровати.

Дина Павловна совсем не была настроена на скандал и миролюбиво перевела разговор на другую тему:

— Учеба у тебя сейчас должна быть на первом месте! Мы уже не раз говорили об этом. И я, конечно же, возмущена, что ты без спросу поехала в другую компанию. А ведь я тебе доверяю, думала ты с классом была в эту ночь. Э-эх! А ты соврала.

— Угу. А что отпрашиваться? Все равно ты бы меня не отпустила! — уже более спокойно отреагировала Яна.

— Ладно, давай, вставай завтракать. Потом еще поговорим на эту тему, — вздохнула Дина Павловна. — Дома полно всяких вкусностей. И на обед мы идем в гости к Торикам.

Яна с облегчением вздохнула, тем более она давно хотела увидеть Эрика и очень обрадовалась. Но тот встретил ее насупленным и отчужденным. «Ну вот, этого еще не хватало, — подумала девушка. — Специально приехала с ним повидаться, а он мне рожи корчит».

Яна психанула и села вместе со взрослыми за стол.

— Ты чего? — удивленно подняла брови мама. — Мы хотим поговорить между собой.

— Я вам мешаю? — обиделась девушка. — Если бы знала, не пошла бы с вами. — И демонстративно вышла из-за стола.

— Дина, ну разве можно так? — возмутился Аркадий Семенович и укоризненно посмотрел на жену. — Чем она нам мешает?

— Я разве ей что-то сказала? — с напускной наивностью спросила Дина Павловна и продолжила беседу с подругами, как ни в чем не бывало.

Аркадий Семенович поспешно встал из-за стола, направляясь за дочерью. Он открыл дверь в комнату Эрика и позвал его.

— Эрик, у тебя есть шахматы?

Мальчик удивился:

— Есть! Вы хотите поиграть? — Но все же достал шахматы и начал расставлять фигурки по доске.

Яна подошла к проигрывателю, поставила пластинку ансамбля «Веселые ребята» и села смотреть, как отец и Эрик играют.

— Аркадий, ну куда ты пропал? — Дина Павловна нетерпеливо позвала мужа из гостиной.

— Доча, садись за меня, — и папа ушел. Яна подумала: «Как же он любит ее, никогда не может отказать ни в чем. И всегда смотрит с нежностью, и как же мама этого не замечает? Все время только жалуется на него и возмущается…»

Эрик увидел, что Яна задумалась, и дотронулся до ее плеча:

— Ты сильно хочешь играть в шахматы?

— Нет, — она покачала головой, — давай лучше поболтаем. Ты почему-то сердишься на меня?

— Нет, я просто не знаю, как вести себя с тобой, то ли злиться, то ли радоваться, — Эрик опустил глаза и покраснел. — Я стараюсь не думать о тебе, но у меня не совсем получается. Вот посмотришь, через год или максимум через два я буду бороться за тебя. И я уверен, ты выберешь меня.

— Да-а? Ты так уверен? — Яна улыбнулась. — Давай для начала подождем. И будем сохранять нашу дружбу, и рассказывать все друг другу честно, и выручать, и стоять друг за друга, что бы с нами ни случилось.

— Мы вырастем и уедем отсюда далеко-далеко, в Америку, и будем слушать музыку, которую любим, не эту, — Эрик кивнул на проигрыватель. — Будем носить джинсы, туфли на платформе, и волосы у нас будут той длины, которую мы хотим. Вот увидишь, у меня будут длиннее, чем у тебя. Вот увидишь! — Он засмеялся. — А говорят, там все в магазинах есть, все, что у нас считается дефицитом, — и кофе, и колбаса разная, и сыры, и мясо какое хочешь, шмотки лучше, чем на «толчке» в Одессе. Жвачка совершенно доступна, — тут он саркастически улыбнулся. — А главное, там можно говорить то, что думаешь, никого не боясь и не стесняясь.

Яна, конечно, об этом слышала, но вздохнула:

— Куда мы отсюда уедем? Кто нас выпустит? Кому мы там, в Америке, нужны?

— А мы их не будем спрашивать! Зачем? — глаза Эрика горели, и он говорил с такой убежденностью и энтузиазмом, что Яна невольно начала ему верить. — Все изменится! Вот увидишь! Просто мы будем лучшими! Ты лучшая, Яна, и тебя везде примут, куда бы ты ни захотела поехать! А я тебе докажу, что достоин тебя.

Девушка засмеялась.

— Время покажет, кто кем будет!

Они долго говорили о будущем, мечтали уехать в далекую и совсем неизвестную Америку. Обсуждали рок-музыку. Время пролетело незаметно.

Друзья прощались очень нежно и договорились, что увидятся снова при первой же возможности.

__________

Каникулы проходили очень спокойно. Яна вдоволь спала и валялась с книжкой до полудня. Потом шла к Чуче в гости, и там за чашкой кофе они обсуждали происшествия новогодней ночи, загадочный фингал Алика Сташевского и обиду Вадима Полянского. Но главной темой все же был Роберт, почему он опять исчез, словно сквозь землю провалился. Они даже несколько раз ходили искать его в «Снежинку», но безуспешно: никто не знал, куда он подевался.

— Понимаешь, он может неделями не звонить мне, а потом появляется, как снег на голову и мне крышу сносит, — жаловалась Яна. — Это же надо, какой бред! Мы договорились, что не встречаемся, а на самом деле получается, что встречаемся. Я ничего не понимаю в наших отношениях, но я по нему безумно скучаю и ужасно мучаюсь. Ревную… Ну вот с кем он сейчас, что делает?

— Ты понимаешь, он тоже не знает, с кем ты сейчас и что делаешь, — заметила Светка.

— Если бы его это интересовало, он бы уже стоял под моими окнами.

— Янка, он такой красивый, — Чуча мечтательно зажмурилась. — Я красивее парня в своей жизни еще не видела. Он лучше любого киноартиста. Конечно, на него все девки пялятся. Но он тебя любит.

— Откуда ты знаешь? — глаза Яны засветились.

— Ну, мне так кажется…

И эти разговоры длились бесконечно, изо дня в день.

Время пролетело очень быстро. Настал последний день каникул. Яна проснулась утром, и первое, о чем она подумала: куда опять запропастился Роберт? За все эти дни он так и не появился. А ведь обещал. Как хотелось почувствовать его тепло, обнять и никуда не отпускать!

«Что же он делает со мной? Совсем не понимает, как мне мучительно больно ждать! Как же он может неделями спокойно не звонить и не появляться! Господи, неужели у него кто-то есть?»

От этих невеселых мыслей, глаза все время были на мокром месте. Она кое-как оделась и поплелась к бабушке на обед.

«Я его ненавижу, — думала Яна. — Где моя гордость? Мама была права. Он появится — я скажу ему „нет“. Все кончено, мне это надоело».

Но в глубине души она надеялась, что все поменяется, и ждала, когда он снова позвонит или придет.

Кое-как пообедав, Яна собралась уходить. Бабушка начала ворчать, что внучка почти ничего не съела. Ну а как можно было есть с такими мыслями?

По дороге домой Яна столкнулась со Сташевским. Он шел не спеша навстречу со спортивной сумкой и о чем-то думал. Вдруг его взгляд сфокусировался на Яне и лицо моментально изменилось. Парень скривился, как-то занервничал и не знал, куда бы свернуть, чтобы обойти ее и не столкнуться. Яна наблюдала за всеми этими маневрами, округлив глаза от удивления. Сама не зная, что на нее нашло, вдруг поспешно пошла прямо ему наперерез, преградив дорогу.

— Что, Алик? Что ты кривишься? Ты опять стал чужим? — с вызовом воскликнула она.

— Не нарывайся, Росина! Чего ты хочешь от меня? Ты сделала свой выбор. Сожалею, что раскрылся и вообще откровенничал с тобой.

— Я в тебе увидела человека, а не инопланетянина, в ту ночь! Наконец увидела друга!

— И сразу же свалила с другим! Считай, что в новогоднюю ночь происходят чудеса, а сейчас все как прежде, — Алик бросил на нее надменный взгляд и пошел своей дорогой.

«Вот это сила воли, — подумала Яна. — Я точно так же должна поступить с Робертом, когда ему вздумается появиться!» И с этой мыслью она зашагала дальше.

Уже подходя к подъезду, она услышала долгожданный голос:

— Яна, ну где тебя носит?

Ее словно током ударило, едва не подпрыгнув на месте, она оглянулась. Роберт быстро шел ей навстречу своей уверенной спортивной походкой.

— Привет! — сказала она и расплылась в абсолютно счастливой глупой улыбке, ненавидя себя за это.

— Я тебе звоню-звоню, а ты не берешь трубку. Вот пришел и дежурю.

— Не ворчи! Мы же не договариваемся, и я никогда не знаю, когда ты появишься.

— Что это за хмырь с тобой стоял? — настороженно спросил Роберт.

— Вовсе не хмырь! Это мой школьный друг, — как можно безразличней произнесла Яна и метнула на Роберта любопытный взгляд.

— Даже так? Друг? Школьный?.. Почему ты не сказала «просто одноклассник»? — Роберт насупился. — Что у тебя с ним?

— Мы дружим, просто дружим, — Яна не знала, что еще добавить.

— Куда ты с ним ходила? — все так же требовательно спрашивал юноша. Яна не поняла, откуда он сделал такие выводы, но вдруг неожиданно для себя стала врать:

— Мы гуляли, он меня проводил немного и пошел на тренировку. — А сама подумала: «Боже, что я делаю?»

— Это еще один, а где тот, чернявый?

— Ты что, пришел выяснять отношения? — удивилась Яна.

— Просто когда ты исчезаешь из моего поля зрения, я же понимаю, что ты не одна и тебя домогаются всякие, — Роберт усмехнулся.

— Ну, тебя ведь тоже домогаются всякие, даже пытаются со мной счеты свести, — съехидничала Яна и подумала, что фантазия у него бурная, значит, все же переживает, с кем она и чем занимается.

— Ладно тебе, пошли погуляем, — сразу сменил тему Роберт.

— Куда пойдем? — Яна не могла скрыть своей радости.

— Погода изумительная, солнышко, — Роберт вздохнул полной грудью. — Пройдемся до «Снежинки» и в бар к Сереге заглянем, перекусим, кофе попьем. Ты согласна?

— Да, — только и сказала Яна, а сама подумала: «С тобой хоть на край света, куда угодно…»

— Как каникулы проходят? — он взял ее за руку и улыбнулся. — Где была? Чем занималась?

И только она собиралась ответить, как он взял ее за плечи и развернул к себе:

— Яна, ты думала о том, что видела в той комнате?

Она встретилась с его внимательными горящими глазами и, вспыхнув, отвела взгляд, сразу догадавшись, что он имеет в виду:

— Тебе нравится меня смущать? Я же лишилась дара речи! — возмутилась девушка. — Почему ты спрашиваешь?

— Мне покоя это не дает. Я все время думаю об этом. Как это у тебя отложилось — положительно или отрицательно? Я сам не знал, как тебя спросить. Извини, если не хочешь, не отвечай.

— Мне показалось это нескромным, — Яна опустила глаза и вся зарделась от смущения.

Роберт в удивлении поднял брови, а потом согнулся от смеха.

— Маленький, ой не могу! — и схватившись за живот, вытер навернувшиеся на глаза слезы. — Малыш! Ну ты меня и насмешила… Вот такого ответа я точно не ожидал!

Яна недоуменно хлопала глазами, не понимая, что его так развеселило.

— Это не может быть нескромным… Детка, то, что происходит между двумя, — все допустимо и все возможно, если оба этого хотят. Когда люди любят друг друга, то не имеет значения, рука это, губы или попа. Все любишь в человеке, все… Походку, голос, манеры, запах… Люди обнажаются, чтобы в полной мере слиться друг с другом, образуя одно целое, как две половинки одного яблока. И нечего здесь стесняться…

Яна слушала его с раскрытым ртом.

— Ляля и Зорик не знали, что ты зайдешь, а мы тебя не предупредили. Это моя вина, прости. Хотя они не должны были делать это…. Любовь — это чувство очень-очень личное и касается только двоих. Я сам возмущен их поведением. Честно!

В голове у Яны была полная каша, в памяти всплыла картинка, увиденная в темной комнате, и в тоже время она пыталась переварить все, что сказал Роберт, а когда смысл дошел до нее, то засмущалась пуще прежнего.

— Что с тобой, маленький? — Роберт осторожно поднял ей подбородок и заглянул в глаза. Заметив ее замешательство, улыбнулся. Большим пальцем провел по губам и прикоснулся к ним в мягком нежном поцелуе, будто попробовал ее на вкус, потом прильнул сильнее и настойчивее, но Яна отстранилась, ей было неловко целоваться на улице.

— Ты лучше скажи, что обо мне говорят твои друзья и что подумали, мы же спали с тобой в одной комнате? — она напряженно смотрела на него.

— Детка, не только в одной комнате, но и в одной постели, — его глаза смеялись.

Яна возмущенно фыркнула и попыталась, что-то сказать. Роберт поспешно продолжил, предотвращая ее тираду.

— Все сказали, что ты нежное и хрупкое создание, они взрослые люди и понимают, что я не сумасшедший. Сказали, что я полностью несу за тебя ответственность и все на моей совести… — слукавил Роберт, конечно же, ему никто ничего не говорил.

— Все равно не поняла, — пожала плечами Яна. — Так понравилась я им или нет?

— Конечно, понравилась, — улыбнулся он. — А кому ты можешь не понравиться?

— Ну, Дашке твоей, Наташка меня не любит, Женя тоже очень холодно встретила…

— А, эти… Не обращай внимания. Они тебе завидуют.

— Завидуют, что ты со мной! Они все влюблены в тебя!

Разговаривая, они незаметно подошли к «Белой Акации» и поднялись в бар к Сереге.

— О, Роберт! Привет! — Серега обрадовался их появлению. — Обедать? Кофе? — Он перегнулся через стойку бара, обнялся с Робертом и похлопал его по плечу.

— Привет! Ты же знаком с моей девушкой?

Бармен поцеловал Яне руку.

— Да, я уже имел честь видеть вас вместе, — и улыбнулся, при этом разговаривал с ней как-то старомодно и изысканно, как аристократ. — Садитесь, юная леди. Будете кофе или наш фирменный суп?

Влюбленные расположились за столиком у окна на уютном диванчике. Пахло сигаретами, пивом и жареным маслом.

— Яна, что ты хочешь? — спросил Роберт.

— Я хочу то же, что и ты.

— О, не говори так, — засмеялся он. — Ты хочешь здесь, детка? Здесь же нельзя, полно людей!

— Перестань валять дурака, — Яна зарделась, понимая, что сморозила глупость. — Что ты будешь есть, то и я.

— Серега, нам два горячих бутерброда и кофе, — попросил Роберт.

— Мне лучше не кофе, а чай, — поправила его Яна.

— Вот видишь, все же хочешь не совсем того, что я, — он улыбался, а глаза сверкали озорными искорками.

Глядя на него, Яна невольно рассмеялась:

— Мне понравилось, что ты представил меня Сереже как свою девушку.

— А разве ты не моя девушка? — Роберт удивленно приподнял бровь, загреб ее в охапку, крепко-крепко прижал к себе и горячо зашептал на ухо: — Моя! Моя девочка!

Уткнувшись носом ему в шею, Яна пыталась освободиться от железных объятий, но, ощутив тепло его тела, у нее вдруг предательски закружилась голова.

— Ну все, приехали, — прошептала она и подумала: «Сейчас он может делать со мной все что захочет».

— Что это ты там бормочешь детка? — спросил Роберт, и девушка опять попала в плен его пронзительных синих глаз. Ей так хотелось зарыться руками в его шелковистые волосы, сесть к нему на колени и целовать, целовать его.

Яна огляделась. Часы на стене показывали 18:30, но в баре было довольно малолюдно. И она решилась. Встав на диванчике на колени, притянула его голову, прижала к своей груди и запустила руки в его светлую шевелюру.

Роберт глубоко вздохнул.

— Милая, ты сводишь меня с ума, — прошептал он и неожиданно очень нежно провел носом по ее груди.

Яна чуть не лишилась чувств от остроты ощущений и сразу же отпрянула назад от неожиданности.

— Ну что ты делаешь, детка, — глаза его горели желанием. — Разве можно так? Тебе нравится, когда я теряю контроль? Ты хочешь дразнить меня?

— Нет-нет, я не хочу …, — засмущалась Яна.

— А я вот хочу… снять с тебя свитер и…

Им принесли бутерброды.

— И я хочу снять с тебя свитер и провести рукой по твоей груди! — выпалила Яна.

— Ешь давай, а то доиграешься. Хватит меня дразнить!

Они с аппетитом набросились на бутерброды.

— М-м-м, вкусно, люблю плавленый сыр, — Роберт ел и постанывал от удовольствия.

Яна прыснула со смеху:

— Ты ешь с таким вожделением, я не могу глаз от тебя оторвать, и еще такие звуки издаешь, что у меня мурашки по коже от твоего голоса…

Зал потихоньку наполнялся людьми. Вскоре почти все столики вокруг были заняты.

В бар вошли Миша с Ритой, Ляля с Зориком и еще одна незнакомая пара. Вся компания направилась прямиком к ним.

— Ты знаешь, не очень-то и хотелось, — тихо шепнул ей на ухо Роберт.

Шумно здороваясь, друзья Роберта потеснившись, уместились на диванчике, плотно прижавшись друг другу. Ляля с Зориком сразу же стали целоваться. Роберт сидел с краю, а Яна оказалась зажатой прямо у него под мышкой. Ей было неудобно, он приподнял ее и посадил себе на колено, а она обняла его за шею.

— О, Хиппник с Бородой зашли, вон у стойки стоят, — Рита указала пальцем на ребят, стоящих у бара.

— Где? — поинтересовалась Яна, вглядываясь в толпящихся у стойки людей. — Которые?

— Ну вот, в белом, два кришнаита.

Яна увидела двух высоких стройных парней в расклешенных джинсах и в белых рубашках навыпуск: один постарше, кудрявый длинноволосый с бородой, а второй, чуть младше, — шатен с красивыми густыми волосами допустимой длины. Оба были одеты очень модно и изысканно, с какими-то интересными амулетами на шее, и явно отличались от остальных. Очевидно, не только Яна обратила на этих парней внимание, но и многие сидящие в баре заинтересовано обернулись в их сторону.

— А что значит «кришнаиты»? — спросила Роберта Яна.

— Я не знаю, совсем ли они кришнаиты, хиппи, буддисты или кто там еще… Сейчас они занимаются йогой и являются приверженцами индийских философий, причем неизвестно каких, мечтают поехать в Тибет и встретить там Далай-ламу, у них своеобразные взгляды на жизнь. Такие продвинутые ребята. Правда, немного странные, — сказал Роберт и покрутил пальцем у виска. — Но я их уважаю, потому что они не боятся быть не такими, как все.

— О, вспомнила, — Яна стукнула себя легонько ладонью по лбу, — я о них много слышала. Вот теперь вижу, о ком речь шла. Тот, что помоложе, наверное, Хиппник?

— Да, точно. Это Денис. Хиппником его прозвали потому, что он хипповал в конце шестидесятых. Ходил босиком, отпускал длинные волосы и курил коноплю. Он так заявлял протест своему партийному папочке. — Роберт поднялся. — Маленький, я пойду принесу нам что-нибудь попить, заодно с Хиппником и Бородой поздороваюсь.

Яна кивнула, соглашаясь.

Вокруг кришнаитов уже образовалась небольшая толпа девушек и парней. Борода в этой компании был явно центральной фигурой и, как гуру, что-то объяснял им с горящим возбужденным взглядом, оживленно жестикулируя.

Роберт подошел к этой шумно галдящей братии, пожал руку Бороде, затем отошел в сторону вместе с Хиппником, о чем-то заинтересованно разговаривая и смеясь.

Музыка заиграла громче, и вся компания направилась в сторону танцевальной площадки. Когда Борода начал танцевать, находящиеся в зале люди устремили свои взоры на него. Невозможно было оторвать взгляда от его гибкого и стройного тела. Он был настолько ловким и так необычно и оригинально двигался, что это завораживало. Яна никогда не видела такого. Борода изобретательно и красиво крутился, при этом у него были задействованы руки, создавалось впечатление, что он скользит по льду. Неожиданно садился на шпагат и тут же поднимался. Это было настоящим шоу. И все в его компании танцевали красиво и легко.

— Мне очень нравится, — восторгалась Яна, не отрывая восхищенных глаз от танцующих. — Так необычно, такая нестандартная хореография.

— Не советская, я бы сказала, — усмехнувшись, уточнила Рита. — Они все занимаются йогой, поэтому в совершенстве владеют своим телом. И почти ничего не едят, питаются праной.

— Чем-чем? — переспросила Яна.

— Ну, это энергия такая, я толком не знаю, — пожала плечами Рита. — A еще практикуют тантра-йогу. Это как-то связано с высвобождением половой энергии. Ну, что-то типа свободы взглядов, и на любовь тоже, отведение особой роли половому энергетическому началу.

— Откуда ты столько знаешь про них?

— Я несколько раз была у них на посиделках. Но это не мое…

— Где бы почитать об этом, так интересно!

Яна поискала глазами Роберта. Оказалось, он стоит и очень мило общается с двумя девушками, которые с обожанием и интересом смотрят на него и явно флиртуют. Яна кожей почувствовала это и передернула плечами. А он, как ни в чем не бывало, смеялся, легонько дотрагиваясь рукой до плеча высокой длинноволосой блондинки с очень красивой фигурой и великолепной осанкой балерины. Казалось, про свою девушку он напрочь забыл.

— Кто это? Ты не знаешь? — Яна указала на девушек, обращаясь к Рите.

— А, это — известная личность, Марина по кличке Рыба, — Рита улыбнулась.

— Почему у нее кличка такая?

— Хм. То ли глаза рыбьи, то ли мозги, не знаю.

— Ну, все! — Яна с шумом поднялась. — Это уже ни в какие рамки не укладывается.

Решительной походкой девушка направилась к беседующим. Рыба смерила Яну с ног до головы презрительным взглядом своих серо-голубых, навыкате, глаз, и сразу стало понятно, почему ее так прозвали, но вместе с тем девушка была привлекательна и со вкусом одета. Ее подружка, наоборот, улыбнулась Яне.

— Привет, ты меня не узнаешь? Мы занимались танцами вместе, когда учились в 5-м классе.

— Лёля, ну конечно, узнала, просто давно не виделись, и ты подросла немножко! — Яна улыбнулась ей.

Рыба скривилась и, взяв Роберта за локоть, хотела отойти с ним в сторону, всем своим видом выражая недовольство тем, что кто-то прервал их беседу.

— Познакомься, Марина, это моя девушка, Яна — поспешил представить ее Роберт.

У Рыбы от удивления глаза на лоб полезли:

— Она? Лёля, она же твоя ровесница, ей же семнадцати еще нет, — Марина снова обдала Яну волной презрения и повернулась к молодому человеку. — Ну, Роберт, не ожидала от тебя, что ты на малолеток переключился.

И с гордо поднятой головой Рыба направилась на танцплощадку. Крутые голубые джинсы в обтяжку и белая водолазка подчеркивали ее великолепную фигуру, и она так же грациозно, необычно и легко двигалась, как и остальные в этой компании. Пробившись сквозь толпу танцующих к Бороде, она обняла его, и парочка закружилась и заскользила очень слаженно, как по льду. Вместе они смотрелись просто завораживающе.

Роберт проводил ее совершенно неоднозначным взглядом, и Яна сердито фыркнула. И только тогда он наконец-то обратил на нее внимание.

— Что? — спросил он. — Это девушка Бороды. Правда, они там все за свободную любовь, — «успокоил» ее Роберт.

— Она отвратительна, бестактна и неприветлива! Да еще и за свободную любовь! — разозлилась Яна. — А ты на нее смотришь и облизываешься, как на горячий бутерброд с сыром, который только что съел! — она, насупившись, скрестила руки на груди и задрала подбородок.

— Детка, — всплеснул руками Роберт, — ты меня ревнуешь к этой общественной сучке? Ты в своем уме? Я разве похож на всеядного? Я очень избирателен в девушках, — и он многозначительно посмотрел на Яну. — Но у нее красивая фигура, разве нет?

Яна передернула плечами.

— Маленький, у тебя фигурка не хуже!

Это была его тактическая ошибка.

— Не хуже?! — от возмущения она чуть не задохнулась, поперхнулась и даже закашлялась. — И что значит «переключился»? И что это за свободная любовь такая? — Яна начала заводиться.

Роберт перебил ее:

— Перестань, я тебя люблю не только за твою внешность, хотя ты очень красивая девочка, но и за твою душу… Пойми, это несравненно ценнее, чем все остальное.

— Как всегда пудришь мне мозги, — пробурчала Яна уже гораздо мягче, потупив взгляд, а сама была на десятом небе от услышанного.

Он обнял ее, и сказал, что время собираться домой.

— Денис, — окликнул Роберт Хиппника, — я с тобой свяжусь в воскресенье, как договорились.

— Буду ждать, — приветливо улыбнулся Хиппник и кивнул Яне, задержав на ней свой взгляд чуть дольше обычного. Девушка кивнула в ответ и опустила глаза.

Миша увидел, что Роберт с Яной собираются уходить.

— Я отвезу вас, — Рита удивленно подняла на него глаза и последовала за ним.

Прощаясь у подъезда, Яна спросила у Роберта:

— Будем договариваться? — и вопросительно посмотрела на него, представляя, как она опять будет мучительно ждать и беситься. Неизвестность хуже всего.

— Детка, я тебя сам найду. Только жди меня, и без всяких глупостей, — он большим пальцем шлёпнул ее по нижней губе и поцеловал.

Новый учитель

Каникулы пролетели, как всегда, незаметно. И снова школа, последнее полугодие, самое важное и решающее, опять обязанности, только обязанности, и ничего больше. И еще мама как заводная все время повторяла:

— Все силы на учебу. Сейчас никаких других мыслей, последний рывок, Яна, ты понимаешь?

Особенно противно это звучало по утрам.

— Да, все ясно, — бурчала спросонья Яна. — Поднять — подняли, а разбудить забыли.

Стояло хмурое январское утро. За окном то дождь, то снег — сыро, слякотно и промозгло. Яна, вздрагивая от пронизывающего ветра, торопилась в школу. Ей так хотелось, чтобы Вадим, как всегда, ее встречал возле ворот, но того не было.

Подходя к зданию школы, она увидела Юльку с Таней на крыльце у входа в вестибюль. Одноклассницы стояли в окружении парней, среди которых был и Вадим. Девчонки ехидно оглядели Яну с ног до головы и начали злорадно хихикать.

— Юля, Таня, в чем дело? Что это за взгляды такие? — возмутилась девушка.

— Думаешь, отхватила себе самых лучших парней в школе? — с вызовом зашипела Танька, подойдя к ней вплотную, и добавила: — Знай свое место, и за чужими парнями не ухлестывай.

Яна удивленно заморгала глазами и вдруг увидела, как Юлька взяла под руку Вадима и зашла с ним в вестибюль.

На душе неприятно заскребли кошки: «Господи, война, опять война! Впрочем, мама права, надо думать только об учебе, остальное сейчас неважно».

По расписанию должен был быть урок истории. Прозвенел звонок, но учитель все не появлялся. Вдруг вместо него в класс вошла Екатерина Петровна — учительница по химии. Все удивленно уставились на нее.

— Михаил Леонидович заболел. Скорее всего, его долго не будет. Дай бог ему здоровья, — печально сообщила им Екатерина Петровна. — Вам сегодня-завтра должны прислать нового учителя истории. А сейчас у нас — химия. Прошу настроиться и отнестись к уроку со всей серьезностью. Орлов, иди к доске, запиши структурное звено макромолекулы и объясни.

Сережка встрепенулся:

— Почему я? Я еще не настроился… со всей серьезностью! Не успел… — растерянно мямлил он.

— Кто успел настроиться? Кроме Сташевского, конечно, — Екатерина Петровна строгим взглядом обвела весь класс. Яна обернулась (она сидела за второй партой от входа) и увидела, как многие ребята нервно заерзали на месте, стараясь опустить пониже голову или вообще залезть под парту, только бы их не вызвали. Сашка Погодин так и сделал.

— Погодин, ну что это за фокусы, я бы тебя вызвала к доске, но это же все равно бесполезно!

По классу прокатился нервный смешок.

— А давайте я пойду, — вдруг неожиданно для себя выпалила Яна.

— Ну что ж, — учительница улыбнулась. — Зоя Космодемьянская? Александр Матросов? Грудью на амбразуру? Давай посмотрим.

Яна вышла к доске. Многие с облегчением вздохнули. Сережка с благодарностью посмотрел на нее и улыбнулся. Сташевский отвел тяжелый взгляд от окна.

— Так Росина, напиши на доске структурное звено макромолекулы и объясни, что это такое, — попросила учительница. — Всех прошу слушать и записывать.

— Группа атомов, многократно повторяющаяся в цепной макромолекуле, называется ее структурным звеном, — четко сформулировала Яна и записала на доске формулу. — В формуле макромолекулы звено обычно выделяют скобками. По строению структурного звена макромолекулы можно сказать о том, какой мономер использован в синтезе данного полимера, и наоборот, зная формулу мономера, нетрудно представить строение структурного звена. Строение структурного звена соответствует строению исходного мономера, поэтому его называют также мономерным звеном.

Яна отвечала четко и ясно, хорошо ориентируясь в материале, благодаря маме, которая всегда готова была объяснить и помочь. Как бы Дина Павловна ни устала и ни была занята, для Яны она всегда находила время.

— Молодец, Росина! Садись. Отлично. Продолжаем дальше…

Сташевский задержал на ней взгляд, и Яне показалось, что он смотрит на нее так же тепло, как в ту волшебную новогоднюю ночь с превращениями… Но все же на перемене она так и не решилась заговорить с ним, хотя и очень хотелось. Также не давала покоя мысль о том, как бы помириться с Вадимом. На каникулах она пыталась ему несколько раз звонить, но он не подходил к телефону и не перезвонил ни разу.

В середине большой перемены Яна с Чучей решили заглянуть в столовую. Обед был в самом разгаре. Зал был наполнен жужжанием голосов и звяканьем тарелок. В углу за одним столиком умостились Юлька, Таня и Вадим. Случайно встретившись взглядом с Вадимом, Яна улыбнулась ему. Но тот как-то сразу растерялся, заерзал на месте и опустил глаза, затем нервно вскочил и быстро ретировался.

После уроков Яна решила дождаться Полянского и заняла наблюдательный пост возле ворот. Чуча осталась с ней из солидарности, хотя на улице было так холодно, что пар шел изо рта.

— Может, пойдем домой? У меня от холода ноги отваливаются, — Светка с надеждой посмотрела на подругу.

— А если он выйдет с Юлькой? Я должна проверить. Свет, ну ты можешь идти, если замерзла.

— Нет, я останусь, — решительно заявила Чуча. — Тебе же будет неудобно стоять одной, а так мы как будто о чем-то разговариваем.

— Спасибо, дорогая, ты настоящий друг!

Вадим действительно вышел с Юлькой, но он шел чуть впереди, очень быстро, а она на всех парах неслась за ним.

Увидев Яну, Полянский немного притормозил.

— Надо поговорить, — быстро бросила ему вслед Яна.

Он заморгал:

— Я позвоню.

— Лучшие друзья не должны ссориться! — чуть громче добавила Яна. И только хотела еще что-то сказать, как ее резко оборвала подоспевшая Юлька:

— Вадим, пойдем, не слушай ее!

— Да ты можешь уже наконец отстать от меня? — зло рявкнул на нее Полянский. — Оставьте все меня в покое!

И парень, на ходу надевая шапку, побежал по улице.

Юлька с ненавистью воззрилась на Яну.

— Как ты меня достала, Росина! Выскочка, прилипала! Что ты к нему пристала? Тебе мало Сташевского? Или этого твоего красавчика Робина? Что ты никак не можешь определиться? Только отравляешь всем жизнь своим присутствием! — она орала, и слезы ненависти текли у нее по щекам.

Яна замерла и никак не могла найти, что ей ответить, стояла и моргала, как будто бы язык проглотила…

— Что ты на нее кричишь, Юля? — вступилась за подругу возмущённая Чуча. — Хватит того, что ее мама воспитывает. И она ни к кому не пристает, они все сами…

— Идите обе к черту. — И Юлька убежала домой.

— Она влюблена в Вадима по уши, поэтому на тебя и злится, — заметила Света. — Зачем он тебе нужен? Для коллекции? Оставь его в покое. Ты же Робина любишь.

— Мы просто друзья, он хороший друг и умный парень, мне с ним интересно…. Он мне нравится. — В задумчивости произнесла Яна, прищурив глаза. — Ну если он сам сейчас не позвонит, то и я не буду.

— Лучше идем ко мне, пообедаем вместе. Мамы нет дома, сможем колбаску взять и икру. Кофе попьем, — Чуча с вожделением сглотнула.

— Да, я тоже голодная, — призналась Яна.

Девочки удобно расположились на кухне. Светка вытащила свои дефицитные запасы — сухую колбасу, красную рыбу, черную икру — и со знанием дела стала делать бутерброды, густо намазывая маслом.

— Эй, мне не надо столько масла, — с испугом остановила ее Яна.

В это время зазвонил телефон, Светка нехотя оставила любимое занятие и поплелась отвечать.

— Ну что ты такое говоришь? — голос у Чучи дрожал. Яна насторожилась. — Это неправда! — крикнула Светка. — Зачем ты врешь? — и тут же начала всхлипывать.

Яна подошла к ней. Огромные черные глаза Чучи были наполнены слезами. Яна никогда не видела, чтобы ее подруга плакала.

— Я тебе не верю, — Светка бросила трубку и разрыдалась.

— Света, что случилось? Кто тебя обидел? — участливо спросила Яна, гладя ее по плечу.

— Она сказала, что ты смеешься надо мной, говоришь, что я тебе не подруга, стесняешься меня, называешь за глаза тупой дурой, и вообще используешь и манипулируешь мной, как и всеми остальными, — Чуча рыдала в голос.

— Света, кто? Кто тебе такое сказал? Я ни кем не манипулирую! Что за глупости! — Яна повысила голос от возмущения.

— Юля-я-я Волкова, — всхлипывала Чуча.

— Ах она гадина такая! Она хочет нас поссорить! Чтобы я осталась совсем одна. Я ей сейчас позвоню, — Яна разозлилась не на шутку.

— Скажи-и-и, это правда, что ты меня стесняешься и не считаешь своей подругой? — плакала Чуча.

Яна занервничала. В глубине души она знала, что в этих словах есть доля истины. Ей стало бесконечно жалко Светку, она была доброй и совершенно безобидной. Яна в порыве обняла бедняжку.

— Света, не плачь, это все неправда, если бы я стеснялась тебя, то не ходила бы никуда с тобой, и ты у меня самая близкая и преданная подруга. Была еще Оля Прохоренко, но она уехала жить в Одессу. Осталась только ты.

Потихоньку Света успокоилась.

— Даже кушать перехотелось, — всхлипывая и шмыгая носом, пожаловалась толстушка, утирая слезы.

Яна набрала Юльку.

— Волкова! Значит, война? Ты мне объявила официально войну? Ты хочешь раскола класса? Ты его получишь! Держись! — кричала на нее Яна. — Светка тебе не поверила, так же, как и Вадим не поверил тебе, когда ты лила на меня грязь.

— Росина, ты слишком много на себя берешь, тебя ненавидит весь класс. Ха-ха-ха, да кто тебя боится? Что, правда глаза колет? Ты останешься одна! Никто с тобой дружить не будет. У тебя обманчивая внешность, ты выглядишь такой маленькой, нежной недотрогой, — она произнесла это очень пренебрежительно и ехидно, — а на самом деле ты, ты… — Юлька не могла подобрать слова, — еще та «тихоня» и путаешься со взрослым парнем!

— Ну все, мне надоело! — Яна кипела от возмущения. — Пошла к черту! — И она бросила трубку. Потом повернулась к Чуче: — Света, не обращай внимания. Она просто завистливая дрянь, ты мне веришь?

— Конечно, верю, — толстушка уже уплетала очередной бутерброд. — Садись, покушай.

— Ты знаешь, мне аппетит отбило! Я пойду домой. И уроки надо делать.

— Я приду позже, все спишу, — миролюбиво промямлила с полным ртом Светка, приканчивая последний кусок колбасы.

Подходя к подъезду, Яна увидела Вадима. Тот, по-видимому, совершенно замерз, ожидая ее.

— Боже мой, дружище, идем, — они обнялись, как после долгой разлуки. — Сильно замерз?

— Я звонил-звонил, а ты не отвечала, вот я и прибежал! — сообщил парень, целуя ее в щеку.

— Я рада тебя видеть! — совершенно искренне воскликнула Яна. — Будем опять заниматься вместе, я очень скучала.

Помирившиеся друзья зашли в квартиру, и сразу же прошли на кухню ставить чайник.

— Сейчас, сейчас, согреешься, — засуетилась Яна, разжигая огонь, смотря, как Вадим потирает замерзшие руки. — Я у Чучи была, она плакала, ей Юлька позвонила и наговорила снова гадостей про меня…

— Не хочу о ней ничего слышать! Просто не обращай на нее внимание вообще!

Пока Яна наливала чай, Вадим, пристально ее разглядывал. На его сосредоточенном лице отразилась напряженная работа мысли, словно он на что-то решался, и вдруг выпалил:

— Я очень страдал все эти дни, думал, думал… Хотел сообщить тебе, что все…

— Перестань, — перебила его Яна. — Я ничего не хочу слышать! Ты не должен сейчас беспокоиться об этом. Все силы на учебу! Я так решила. Будем помогать друг другу.

— Я все это знаю, но проблема совсем в другом…

Яна в ожидании удивленно подняла брови. Он запнулся, но затем продолжил, опустив взгляд куда-то в чашку с чаем:

— Дело в том, что я хочу от тебя большего, понимаешь?

— Ты всегда был очень откровенен со мной и не раз вгонял меня в краску, и я не знаю, что ответить тебе… — Яна была в замешательстве. — Все дело в том, что мне нравится другой парень…

Повисла пауза. Вадим замер, побледнел и в напряжении ждал, что она скажет дальше.

— К тебе я тоже питаю какие-то чувства, — продолжала Яна, подумав, — но не могу объяснить, какие, я и сама не понимаю,… только совершенно определенно могу сказать, что скучала.

Вадим выдохнул, лицо его просветлело, значит, есть надежда. Сдаваться не надо!

— Идем заниматься! У нас с завтрашнего дня начинаются контрольные! — Яна взяла портфель и направилась в свою комнату.

— У нас тоже, — он вздохнул и устало провел рукой по волосам, стараясь не выдать своего волнения. Но это ему не удавалось.

— Мне тоже не хочется заниматься, но что поделаешь? Надо. Ты сам сказал, что вдвоем веселее! — И, взяв Вадима за руку, она усадила его за письменный стол.

__________

В школе день начался как обычно. Первыми двумя уроками по расписанию значились русский язык и литература, на которых обсуждали прозу А. С. Пушкина и одно из любимых Яной произведений «Каменный гость». На следующем уроке писали сочинение. Ребята старались изо всех сил, поскольку каждая оценка сейчас была важна и влияла на отметку в четверти. Яна хорошо знала это произведение, с легкостью справилась с сочинением, и они со Сташевским сдали тетрадки почти одновременно. Алик вышел из класса еще до звонка, а она почти следом за ним. Ей не хотелось оставаться в классе. Напряжение так и витало в воздухе, пропитанном негативной энергией, исходившей от Юльки, Тани и других девчонок. Волкова уже успела настроить против нее добрую половину класса, и Яна только могла представить, что она уже про нее наговорила. И от этого ей было неловко. «Вот бы привлечь Сташевского, — подумала она, — он Юльку терпеть не может». Но Алик соблюдал нейтралитет, ни во что не вмешивался и на Яну никакого внимания вообще не обращал.

Она шла за ним по коридору, сверлила взглядом его спину и мучилась в сомнениях.

— Алик, — все же решилась позвать его Яна, — подожди!

Парень замедлил шаг и нехотя повернулся.

— Ну что ты сердишься?

— Только не начинай никаких выяснений! — поморщился он.

— Я и не собираюсь, я совсем другое хотела сказать, — Яна запнулась, не зная, как начать.

Сташевский выжидающе смотрел на нее.

— Юлька настраивает против меня класс, вчера всяких гадостей на меня наговорила Чуче, довела ее до слез…

Алик прервал ее:

— И поделом тебе! Ты ни с кем не считаешься, ты крутишься только вокруг своей оси, тебе на всех плевать, и люди это чувствуют.

Яна удивленно подняла брови: «Он до сих пор не может простить мне новогоднюю ночь!» Чуть подумав, она выпалила в сердцах:

— Это неправда! И вообще, кто крутится вокруг своей оси — так это ты!

— Да. Я вещь в себе, но моя ось ничего и никого не задевает и не сметает все на своем пути. А ты умудряешься зацепить окружающих и проходишь своими легкими шажками по душам других людей, оставляя следы…

— Я никогда не думала об этом…, — она растеряно пожала плечами.

— Вот ты сама и ответила. Используешь людей и бросаешь, даже не замечая этого. Человека судят по его поступкам, Росина. Поэтому я всегда говорил, что голова тебе нужна только для прически.

— Ты дурак, Сташевский, — с обидой поджала губы Яна и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, застучала каблучками по коридору.

— Это ты от бессилия. Нечем крыть! — крикнул ей вдогонку Алик и засунув руки в карманы, подняв плечи, вразвалочку вышел на улицу, с довольной физиономией, насвистывая себе что-то под нос.

Прозвенел звонок на перемену. Яна вернулась в класс.

— Что ты такая расстроенная, Яна? — спросил Сережа Орлов.

— Не обращай внимания, опять Юлька козни строит… Лучше скажи, ты справился с сочинением?

— Я не знаю. Можно я к тебе приду заниматься перед биологией и химией? — робко спросил Сережка.

— Приходи, конечно, здорово! — кивнула Яна.

Юлька зашла в класс и объявила:

— У историка инфаркт. Поговаривают, что он вообще не вернется до конца года.

Все гадали, будет ли новый учитель или опять заменят на другой урок.

Перемена закончилась, прозвенел звонок, и в класс вошла завуч Надежда Александровна. Ученики встали для приветствия, а следом за ней зашел… Хиппник. Яна не поверила своим глазам.

После всплеска бурных эмоций воцарилась полная тишина, граничащая с шоком. Надежда Александровна объявила, что Михаил Леонидович, учитель истории заболел, и временно его будет замещать молодой новый учитель Денис Владимирович.

Завуч еще что-то говорила по поводу того, что все его должны неукоснительно слушаться, что он молодой и талантливый, но никто толком не вникал в ее речь, особенно девочки. Все и так готовы были его слушаться и смотреть только на него.

Яна в порыве обернулась, проверяя реакцию своих одноклассников на его появление. В их взглядах сквозило недоумение и любопытство.

— Здравствуйте, — поприветствовал учеников Хипник приятным, низким голосом. Уверенно подошел к столу и встал напротив класса. — Меня зовут Денис Владимирович, как вы уже слышали. Я ваш новый учитель истории.

В городе о нем ходили легенды. Бунтарь, нарушитель правопорядка, приверженец движения хиппи. Ему всего двадцать два года. В нем бурлят чувства и эмоции, а главное, кроется что-то необычное. И дело не в высоком росте, широких плечах или красивом лице — что-то особенное таится в аристократических манерах, осанке, голосе и речи… Всегда супермодный и предельно аккуратный, носит брюки клеш, туфли на платформе и пиджаки в обтяжку. Очень красивые густые волосы длиннее дозволенного. Слушает «Битлов» и занимается йогой. Рассказывает о буддизме и любит авангардный джаз. Поет мантры «Харе Кришна» и играет на гитаре рок. В институте его даже хотели исключить из комсомола за несоответствующее поведение, но он хорошо учился и был сыночком обкомовского работника. Также оказалось, что он племянник Надежды Александровны и бывший ученик их школы. Денис Владимирович только закончил пединститут, и по просьбе его тети — завуча школы — его взяли заменить тяжело и надолго заболевшего учителя истории.

Никто не знал, как реагировать. Даже Сашка Погодин молчал, мгновенно растеряв свое чувство юмора.

Надежда Александровна вышла, и все уселись на свои места. В классе повисла мертвая напряженная тишина.

Новый историк внимательно рассматривал учеников и, казалось, совсем не волновался. Наконец он увидел Яну и на мгновенье задержал на ней взгляд. Девушка постаралась придать своему лицу выражение полной непринужденности.

Денис Владимирович начал урок. Знакомиться с каждым он не стал, зато сразу объявил, что Михаил Леонидович, передавая ему дела, попросил начать с повторения прошлой темы и опросить тех учеников, возле фамилии которых он поставил галочку в журнале.

Многие заерзали на своих местах. Яна заволновалась тоже, ее как раз должны были спросить на этом уроке. Она хорошо знала тему, но одно дело отвечать Михаилу Леонидовичу, а другое — Хиппнику.

Он задавал вопросы и вызывал учеников к доске. Наконец очередь дошла и до Яны.

— Росина, — произнес учитель и начал выискивать глазами, кто откликнется на эту фамилию.

Яна поднялась, но почему-то ноги начали подкашиваться, несмотря на то, что она была готова к уроку. По тому, как пересеклись их взгляды, сразу стало ясно, что они узнали друг друга.

Хиппник загадочно улыбнулся. А Яна шла к доске словно на каторгу, потому что из головы вдруг выветрилась даже та информация, которую она хорошо знала. Перед глазами все плыло, девушка боялась зайти в ступор от волнения и опозориться перед всем классом. Вот уж перед кем ей не хотелось выглядеть глупо, так это перед ним.

— Итак, Росина, — мягко начал учитель, — объясните нам, пожалуйста, понятие «холодная война».

Яне показалось, что она стоит и молчит целую вечность, и класс примолк в напряжении вместе с ней. Никто еще не видел ни разу, чтобы Яна Росина так растерялась. Сташевский с интересом наблюдал за ней, не отводя глаз.

И тут Денис Владимирович неожиданно начал ей помогать. Он задал наводящий вопрос, и Яна наконец решилась поднять на него глаза, густо покраснев. Он смотрел на нее почти с нежностью, продолжая сверкать своей загадочной белозубой улыбкой.

Приободрившись, Яна встряхнула кудрями, и начала отвечать четко, размеренно и немного эмоционально, как всегда, когда она хорошо знала материал:

— Холодная война — это военно-политическая конфронтация государств или групп государств, при которой ведется гонка вооружений, применяются экономические меры давления (эмбарго, экономическая блокада и т.п.), осуществляется организация военно-стратегических плацдармов и баз.

И она написала на доске:

«Периодизация:

1. 1946—1952. Начало противостояния.

2. 1953—1969. Резкая конфронтация.

3. 1970—1976. «Детант» — разрядка».

Денис Владимирович удивленно вскинул брови и произнёс:

— Вы можете назвать причины перехода к холодной войне?

— Да, конечно, — уже совсем уверенно подтвердила Яна. — Первое. Разногласия о послевоенном устройстве мира между ведущими державами. Второе. Союзники расценивали введение советских войск на территорию Европы как агрессию. Третье. Желание крупных держав влиять на другие страны.

— Молодец, Яна, садитесь на место. Я вам ставлю «отлично», — Хиппник продолжал улыбаться.

Сташевский смотрел прищуренным, внимательным, но уже совсем не колючим взглядом. Он был удивлен. Еще ни к кому никто из учителей не обращался на «вы». А здесь такое… Странно…

Яна несколько раз споткнулась по дороге к своему месту, и ей начало казаться, что у нее непомерно короткая юбка, потому что Хиппник, провожая ее взглядом, неотрывно смотрел на ее ноги.

На перемене только и обсуждали нового учителя, и каждый старался рассказать о нем какие-то небылицы.

— Он такой красивенький, молоденький, такой лапочка, — мечтательно закатив глаза, тараторила Чуча, стоявшая в толпе девчонок из класса и принимавшая непосредственное участие в обсуждении нового учителя.

— Да, и всего на пять лет нас старше, — подсчитала Танька.

— А как одет, такой аккуратный и модерновый, — подхватили остальные девчонки.

— Интересно, есть ли у него девушка? — спросила Юлька.

— А волосы какие… — болтушки взахлеб перебивали друг друга.

— Такой хипповый! — Чуча вздохнула.

— А откуда у него такая величественная осанка? — спросила Таня.

— Он занимается гимнастикой, — уверенно ответила ей Юлька.

Яна стояла чуть поодаль и слышала этот разговор.

— И совсем не гимнастикой. Он занимается йогой и великолепно танцует — оттуда и такая величественная осанка, — поправила Яна.

— Ой, что-то ты подозрительно много знаешь, — съязвила Юлька.

— Она с ним знакома, — вдруг брякнула Чуча. — Его кликуха — Хип…

Яна смерила ее уничтожающим взглядом, и Чуча осеклась.

Девчонки притихли и переглянулись.

После уроков, выходя из класса, Яна столкнулась с Денисом Владимировичем в коридоре.

— Яна, можно тебя на минуточку?

Он отвел ее в сторону. Как раз в это время ученики спешили домой и, проходя мимо, с удивлением посматривали на них. Таня и Юля неоднозначно переглянулись и специально остановились поодаль, исподтишка наблюдая за беседующими. Даже Чуча помахала рукой, предупреждая, что ждет ее. По выражению Светкиного лица можно было сразу догадаться, что та сгорает от любопытства. Сташевский прищурил глаза и обдал Яну своим колючим внимательным взглядом. Сашка Погодин и Сережка Орлов даже прекратили свой очередной бессмысленный спор о том кто из спортсменов сильнее: борцы или боксеры. Яна это все заметила, и ей стало немного не по себе.

А Хиппник продолжал, как ни в чем не бывало:

— Яна, мы часто устраиваем небольшие вечеринки, приходите с Робином, у нас бывают интересные посиделки и танцы. Собирается хорошая компания, тебе будет полезно пообщаться с неординарными людьми.

— Спасибо, Денис Владимирович, а можно мне с подружкой прийти, если Робин будет занят? — спросила Яна в полной уверенности, что никуда не пойдет.

— Да, конечно, — потом он наклонился и зашептал ей на ухо: — Я тебе сообщу, когда будет ближайшая тусовка. Но там ты меня будешь называть просто Денисом.

Он улыбнулся. Яна зарделась и опустила глаза.

— Хорошо, — выдохнула она, не зная, куда деть руки от смущения. — Ну, я пойду? — И, резко повернувшись, зашагала по коридору. Таня и Юля моментально ринулись к историку с какими-то вопросами.

— Янка, о чем вы говорили? — умирая от любопытства, спросила Чуча.

— Он пригласил меня и Робина на одну из вечеринок. Но ты в курсе, что я не знаю, когда Робин появится. А без него я никуда не пойду. — Потом, подумав, спросила: — Ты хочешь пойти к Хипнику на вечеринку?

— Конечно, очень-при очень! Если Робин не появится, пойдем, прошу, пожалуйста! — Яна посмотрела на Светку и улыбнулась: в ее огромных черных глазах было столько мольбы и желания, что она, засмеявшись, согласилась:

— Хорошо, посмотрим на твое поведение!

По следам внеземных цивилизаций

Противно и настойчиво звонит будильник. Яна открыла глаза с трудом. Вставать совсем не хотелось.

— Яночка, просыпайся, — мама заглянула в комнату. — Мы с папой убегаем. Завтрак на столе, обязательно поешь. Будь умницей. Целую тебя, мое солнышко.

— Угу, — только и удалось выдавить из себя.

Яна приподнялась на локте. За окном еще темно… Как же хочется поваляться еще чуть-чуть в постели, слушая, как барабанит по стеклу мокрый снег с дождем! Она подошла к окну. Дождинки догоняли друг друга и, соединяясь, образовывали ручейки, вырисовывая причудливые узоры. Ветер разгонял их в разные стороны, и по краям стекла капли превращались в льдинки. Как загипнотизированная, Яна следила за ними, пальцем повторяя движения струек, стекающих по окну… Еле отвела взгляд от завораживающей картины, встряхнула головой и поплелась в ванную. Не спеша позавтракала и начала собираться в школу.

Перед тем как выйти на улицу, еще раз посмотрела в окно. Уже рассвело. Ох, подморозило. Мокрое стекло стало настоящим произведением искусства с зимним лесным пейзажем. Дождь застыл на ветках деревьев, а тротуары превратились в каток.

— Ну вот, опять гололед!

Прилагая максимум усилий, чтобы не поскользнуться и не упасть, Яна кое-как добралась до школы и успела на урок как раз со звонком. В класс она зашла вместе с Денисом Владимировичем.

Все встали, приветствуя учителя, а Яна побежала снимать пальто. Он, не сделав ей ни одного замечания, начал урок.

— Я проверил ваши рефераты на тему «Итоги Второй мировой войны». Вы должны были раскрыть следующие вопросы: «Вторая мировая война — самый крупный военный конфликт в истории человечества», «Причины победы Советского Союза над гитлеровской Германией», «Политические последствия Второй мировой войны и новый внешнеполитический курс», «Международное влияние СССР». Хочу отметить, большинство из вас справилось с этой задачей. Особенно мне понравился реферат Алика Сташевского — по стилю и глубине мысли, в том же ключе написал Олег Харченко. Яна Росина — великолепный реферат, молодец, — он сказал это без излишних эмоций, лишь улыбнулся уголками губ, прищурив загадочно глаза, и Яне это понравилось. — Так держать и по остальным предметам!

Потом Хиппник назвал еще несколько понравившихся ему работ и перешел к огорчениям:

— Кто меня разочаровал, так это Саша Погодин и Валера Поздняков. Я вам не поставил оценок, даю еще один шанс переписать работу и сдать мне в следующий понедельник.

— Ага, спасибо, Денис Владимирович! — Сашка Погодин встал из-за парты, прикрывая рукой свой кем-то опять разбитый многострадальный нос. — Я в этой теме разберусь быстро, я все серии «Семнадцати мгновений весны» смотрю. Так что я в курсе, что там и как! — и сам прыснул от смеха, увидев, что остальные смеются.

— Ну что ж, посмотрим, как тебе Штирлиц поможет! — улыбнулся Денис Владимирович. — Советую все же заглянуть в библиотеку. Так пошли дальше… Света Черкис!

Чуча подскочила на месте.

— Почему ты не сдала реферат? — он строго посмотрел на нее.

— Я бо… Я нез… Я ста… ра… — Чуча никак не могла сообразить, что же ей ответить. Наконец она выдавила из себя: — Я не знала, что его надо сдавать… вам.

Класс замер в гробовой тишине перед взрывом. Просто новый учитель еще не знал, что Чучу вызывать к доске и спрашивать нельзя — почти наверняка урок будет сорван.

— А кому, ты думала, надо сдавать реферат по истории? — насторожившись, спросил Денис Владимирович.

Этот вопрос загнал Чучу в тупик, и на ее лице сначала отразилось недоумение, а потом полная растерянность.

— Я не знаю… может быть, в библиотеку?

Класс грохнул от хохота. Новый учитель сначала удивленно поднял брови, а потом сам начал давиться от смеха, пытаясь сдерживаться. Потеряв контроль, он согнулся и начал сползать со стула. В классе творилось что-то несусветное, граничащее с истерикой. Чуча стояла за партой, не помещаясь в проходе, и из-за этого у нее была совершенно нелепая поза и согнутый скорбный вид. Она неотрывно смотрела на свои руки, боясь поднять взгляд, и Яна поняла, что ей очень стыдно.

— Света, садись! — вытирая глаза, сказал Денис Владимирович. Оглядев класс, он понял, что обстановка совсем нерабочая. — Давайте немного отвлечемся от серьезных тем и поговорим о чем-то более интересном и загадочном, о том, чему не учат в школе.

Все заулыбались, одобрительно закивав головами.

— Вряд ли есть другая научная проблема, которая вызывала бы такой жгучий интерес и такие жаркие споры, как проблема поиска внеземных цивилизаций, — у Дениса Владимировича азартно заблестели глаза.

В классе стали переглядываться, ехидно улыбаться и пожимать плечами, а затем воцарилась тишина, и все с интересом уставились на учителя, ожидая продолжения.

— Вопрос о том, одиноки ли мы во Вселенной и существует ли жизнь на других планетах, возник гораздо раньше, чем мы узнали, что неподвижные звезды сами являются солнцами. Об этом размышляли Николай Кузанский в пятнадцатом веке и Джордано Бруно в шестнадцатом. Вы знаете, что он сгорел на костре Святой инквизиции?

Пришельцы оставили на нашей земле подсказки. Многие следы внеземных цивилизаций в самых разных уголках планеты способны ввести в ступор даже самых ярых противников и скептиков. Например, существуют монументы необъяснимого происхождения. Человек в то время, которым они датируются, просто не мог построить что-то подобное.

Класс затаил дыхание. Ребятам еще никогда не приходилось слышать такое ни от одного учителя за все десять лет пребывания в школе. Яна увлекалась научной фантастикой, и эта тема была ей безумно интересна.

— Главными из всех сооружений являются пирамиды, причем не только египетские. Может быть, вы не в курсе, но есть и другие — азиатские, латиноамериканские, мексиканские, которые были найдены на каждом из континентов. Есть различные версии и гипотезы по поводу их назначения. Самой распространенной и логичной представляется та, согласно которой эти пирамиды являются межпланетными антеннами, позволяющими общаться, а возможно, телепортироваться на очень большие расстояния. Кто знает, что такое телепортация? — спросил Денис Владимирович и обвел взглядом класс.

Все молчали. «Неужели Сташевский не знает?» — подумала Яна. Алик никак не реагировал.

— Можно я скажу? — она подняла руку.

— Да, конечно, сидите на месте, не надо вставать, — учитель упорно называл ее на «вы». — У нас же простая дискуссия, а не урок.

— Я читаю много книг по научной фантастике. Телепортация — это мгновенное перемещение на большие расстояния.

— Правильно, телепортация — это умение перемещаться из одного места в другое мгновенно, не существуя в промежуточных точках между ними. В фантастических произведениях — мгновенное перемещение материального объекта из одной точки пространства в другую.

— Слушай, а он умный, хоть и чудак, — с восхищением шепнул Яне Сережка Орлов.

И тут подал голос Сташевский:

— Какие еще объекты и факты вы можете привести в качестве свидетельства нахождения на нашей планете внеземных цивилизаций?

— Хороший вопрос, Алик! — отметил Денис Владимирович. — Посмотрите на эту картинку. Посмотрите и передайте другим.

Он вытащил лист бумаги из своей кожаной коричневой папочки, с которой, очевидно, никогда не расставался, и отдал ученикам, сидящим на первой парте.

Все с интересом рассматривали картинки. То и дело слышались полные удивления возгласы:

— Ну и что это? Что за каракули?

— Это таинственные узоры в перуанской пустыне Наска. — пояснил Денис Владимирович. — Они видны только с высоты птичьего полета. Это знаменитые геоглифы (то есть гигантские рисунки на поверхности земли), датированные первым веком нашей эры.

И опять класс загалдел:

— Вот это да! Клёво! Надо же!

— Например, в Израиле есть развалины Храма Нимрода. По библейским преданиям Царь Нимрод слыл великаном, Стена Плача в Иерусалиме, ее подземная часть. Руины Баальбека находятся в Ливане, — все эти строения отличаются необычной кладкой камней. Каждый из них невероятно огромен, достигает в длину в среднем двадцати одного метра, в высоту пяти метров и в ширину — четырех. Весят они от двухсот до восьмисот тонн каждый! Они идеально отшлифованы и примыкают очень точно один к другому без всякого раствора. В десятом веке до нашей эры, в эпоху правления царя Соломона, людям было не под силу воздвигать такие монументы. Да и современные технологии не в состоянии построить такие сооружения. Есть предположения, что Соломон строил Храм на готовом. Еще есть десять удивительных артефактов, которые ставят в тупик ученых и подтверждают истинность Библии.

— А вы читали Библию? — вдруг спросил Сташевский.

В классе воцарилась гнетущая тишина. Денис Владимирович помолчал минуту, раздумывая, что ответить.

— Да, читал, — сухо подтвердил он. — Но дело не в этом.

Яне очень хотелось спросить, верит ли он в Бога. Судя по тому, как переглядывались остальные, не только ее интересовал этот вопрос. Но задать его так никто и не решился. Если он читал запретную книгу, то для чего? Ради любопытства? Это же бред! Какой Бог в наше время? Кто сейчас верит? Разве что неграмотные древние старушки…

— Итак, десять артефактов-загадок…

Прозвенел звонок, но никто не хотел выходить из класса, все как завороженные слушали Дениса Владимировича, а он увлеченно рассказывал им об этих артефактах целую перемену, пока не прозвучал звонок на следующий урок.

Уходя, он сказал:

— Обещайте мне, что будете выполнять все мои задания по программе и сдавать контрольные на «отлично», а рефераты вовремя, а не в библиотеку, — тут он улыбнулся, — и мы тогда сможем дискутировать на разные интересные и необычные темы вне школьной программы.

Ученики дружно закивали, соглашаясь. И все оставшееся время между уроками обсуждали только Дениса Владимировича и его необычное увлечение.

На большой перемене Яна со Светкой направились в столовую. Их догнал Вадим.

— Привет, я бегу занимать очередь, подходите. — И умчался.

Двор успели посыпать песком, к тому же выглянуло солнышко, и все подтаяло, можно было передвигаться, не опасаясь получить травму.

— Вот невезуха с рефератом получилась, — с досадой промямлила Светка. — Как я теперь смогу пойти с тобой к нему на вечеринку?

Яна вспылила:

— Светка, какого черта! Я сегодня впервые заметила, что тебе было стыдно на истории. Я всегда думала, что тебе наплевать! Почему ты не готовишься к урокам? Зачем ты так унижаешь себя? Ты даже ленишься спрашивать. Почему у меня не спросила? У твоей мамы полно денег. Пусть наймет кого-то, чтобы тебе помогали. Купишь на одну лишнюю тряпку меньше! — Яна была возмущена до глубины души. — Я хорошо учусь и сама, но для достижения цели у меня есть еще два репетитора — по математике и по физике, я хожу занимаюсь дополнительно, чтобы не краснеть и не выглядеть дурой на фоне других. И прекрати жрать! Ты молодая девчонка, у тебя красивое лицо, а на кого ты похожа!

У Светки задрожали губы.

— Так все же Юлька была права… — две крупные слезы скатились у нее из глаз.

— Дурочка, — уже более мягко добавила Яна и погладила ее по голове. — Радуйся, что я неравнодушна к тебе. Я хочу, чтобы ты стала лучше. Тебе самой будет лучше, и ты начнешь собой гордиться, вот увидишь. Обещай, что возьмешь себя в руки.

Яна прекрасно знала, что все оценки в табеле Чучи покупались. Она не должна была учиться в их классе.

— Я такая, какая есть… — заявила Светка, всем своим видом показывая, что обиделась.. Всю большую перемену она дулась и не разговаривала с подругой.

Вадим, уплетая свой бутерброд, неотрывно смотрел на Яну горящим взглядом, да так настойчиво, что она чуть не подавилась кусочком ржаного хлеба, который только что откусила.

— Давай сегодня после уроков я подожду тебя и пойдем заниматься? — сверкая своими черными глазами, он легонько постукивал ее по спине, чтобы она перестала кашлять.

Яна помотала головой, говорить она не могла, только шумно дышала, а потом еле пробухикала сдавленным голосом:

— Да, будем заниматься, — и, отпила томатный сок из стакана.

Он в порыве поцеловал ее в щечку.

Сташевский, как всегда, сидевший за отдельным столом, оторвал глаза от книжки и саркастически хмыкнул.

— Он действует мне на нервы, — прошептал ей на ухо Вадим. — Он все видит и слышит, как шпион…

Яна посмотрела на Алика, встретилась с его острым взглядом, и они оба быстро опустили глаза. Опять начинаются непонятки с этим Сташевским.

На уроке биологии Яна совсем отключилась и все время думала о Роберте. Хотелось скорее домой, остаться одной и погрустить, повспоминать, чтобы никто не мешал. Всякие дурацкие мысли лезли в голову: «А вдруг он кого-то нашел и меня уже совсем не любит? Куда он пропал? Где его искать?»

Последний урок — английский. Время тянулось долго и мучительно. Яна каждую минуту смотрела на стрелки часов.

— Росина! Why do you look to your clock all the time? Can you answer on my question? [1] — строго спросила Елена Андреевна, учительница английского языка.

— No, I can’t [2], — пролепетала она.

— Тебе не нужна пятерка в четверти? — возмущалась Елена Андреевна. — Или ты думаешь, что тебе будет все по щучьему велению? Итак, запишите в тетради: «Настоящее неопределенное время. Present Simple (Present Indefinite)».

Урок длился бесконечно долго и расплывался в какую-то неопределенную безразмерную кляксу. Яна еле дождалась звонка. Возле класса ее ждал Вадим.

— Ну что, погнали? — спросил он.

Следом за ней стремительно вышел Сережа Орлов.

— Яна, подожди. Когда я могу прийти к тебе?

— Ах да, мы же договорились! Хочешь сейчас? Мы с Вадимом идем заниматься.

Полянский сразу же скорчил недовольную мину на лице, выражающую его отношение к этой затее. Сережа Орлов ничего не заметил или, по крайней мере, сделал вид.

Друзья шли по коридору к выходу, как вдруг Яну окликнул Денис Владимирович:

— Росина! Вы уже уходите? — он нагнал их у входа в вестибюль. Девушка остановилась в замешательстве. Мальчики в недоумении повернулись. — Отойдем на секундочку? Извините, ребята.

Хиппник взял Яну под локоть и вернулся с ней в уже опустевший класс. Вадим и Сережа переглянулись и застыли на месте..

— Подождем, — сказал Вадим.

Хиппник улыбался очень загадочно:

— Яна, помнишь, я тебе говорил, что сообщу, когда будет вечеринка?

Она кивнула и напряглась от волнения.

— Приходите с Робертом. Вот тебе адрес и телефон, — он протянул ей листочек. — В воскресенье в 19:00. Буду ждать.

— Ой, спасибо, может быть, я с подружкой приду. Я Роберта еще не видела. Он иногда уезжает в Одессу по пятницам, — Яна сильно сомневалась, пойдет ли вообще на эту вечеринку.

— Только я прошу, не надо брать подружку из этой школы, я не хочу сплетен. Ладно? — попросил он, как будто они с Яной были давними друзьями.

— Хорошо, — согласилась девушка, окончательно понимая, что никуда не пойдет.

— Дай мне свой телефон, я тебе позвоню.

Яна, смутившись, написала свой номер.

— Иди, а то тебя там твои архаровцы заждались.

— До свидания, — девушка попрощалась и вышла из класса.

— Что он от тебя хотел? — настороженно спросил Вадим.

— А где Сережа? — Яна решила ответить вопросом на вопрос и потянуть время, а сама лихорадочно соображала, что придумать в ответ.

— Он ушел домой, сказал, что позвонит тебе, — ответил Вадим. — Ну так чего историк-то тебя звал?

«Ага, сам спровадил Сережу» — подумала Яна.

— Он предложил мне участвовать в олимпиаде, — соврала девушка. — Давай, погнали, догоняй.

— А дополнительных занятий после школы он тебе не предлагал? — вдогонку крикнул Вадим и помчался следом.

__________

Роберт собирался в Одессу.

— Эдик, посплю немного, за мной ночью приедут.

— Угу, хорошо, только ты выходи тихо, чтобы родители не услышали.

Он заснул легко и сразу, будто мгновенно провалился в черную бездну. Последнее время было много физической работы, тренировался без устали, поэтому и свалился вот так, резко, от навалившейся усталости.

Роберту показалось, что спал он совсем недолго, каких-то минут пятнадцать. Вдруг неожиданно проснулся, вернее, не то чтобы проснулся, а просто осознал себя сидящим на кровати. Окружающее воспринималось совершенно отчетливо. Медленно приподнялся и огляделся по сторонам. В доме было тихо, все спали. Казалось, привычная обстановка, и все же присутствовало нечто такое, чему Роберт не мог дать объяснения. Он попробовал зажечь свет, но лампочка ночника вспыхнула и с треском перегорела. Парень замер и несколько минут сидел не шевелясь, пытаясь разобраться в своих чувствах. Неожиданно он понял, что так давило. Это была плотная, абсолютная тишина. Она была панически странной, какой-то мертвенно-гнетущей, давящей ватой на барабанные перепонки. Роберт потер лицо руками и похлопал себя по щекам, в полной мере ощутив касание и услышав звуки хлопков, эхом отразившиеся от стен. И вновь наступила тишина. Почему-то подумалось: «Как в вакууме».

Он заставил себя подняться и с трудом подошел к двери, ведущей в коридор. Нащупал рукой выключатель, попытался снова включить свет, но ему не удалось. На пороге кухни, в свете луны, показалось какое-то черное уродливое существо. Реакция сработала мгновенно. На ходу вытащив из ящика молоток, Роберт бросился к порогу, осознавая, что за тварь сидит в темноте. Крыса пронзительно завизжала. Откуда-то выскочила еще одна и прыгнула на него. В шею, как два кинжала, впились острые зубы. Роберт яростно закрутился на месте, пытаясь стряхнуть мерзкую тварь. Третья прыгнула ему на спину, раздирая кожу когтями. Он застонал от боли и страха, а на кухню вбегали все новые и новые полчища крыс. Вскоре он увидел, что стоит посреди шевелящейся, густо кишащей массы; от ужаса мозг перестал реально воспринимать события, и он почувствовал, что отключается. Роберт закричал, резко сев на кровати, и только сейчас понял, что проснулся. «Да что за черт! — подумал он. — Сколько можно, ведь уже отпустило!»

Закрыв лицо ладонями, он посидел так несколько минут без движения. Посмотрел на часы: без десяти двенадцать. За ним приедут только через два часа. Сидеть дома просто невыносимо. Он вздохнул, резко встал, оделся и вышел в ночь.

Женя спросонья не могла ничего понять.

— Прошу тебя, впусти, впусти меня, — молил ее Роберт. Когда она открыла дверь, он вцепился в нее чуть не плача, его трясло.

— Заходи, не стой, холодно, — она гладила его по плечам и волосам.

— Я уезжаю через два часа, за мной приедет машина, но мы успеем, — он говорил совершенно бессвязно.

— Что случилось? — испуганно спросила Женя. Его состояние мгновенно передалось ей. Инстинктивно ощутив агрессивную сущность его нетерпения, она почувствовала, как ее накрывает горячая волна, наполняющая тело неудержимым желанием.

— Потом, — только и сказал он, на ходу срывая одежду и увлекая ее за собой.

Разжав объятия, Роберт откинулся на подушку.

— Мне спать недолго осталось, разбуди меня через сорок пять минут, — велел он.

— Может быть, ты никуда не поедешь и выспишься как следует? — ложась ему на плечо, спросила Женя.

— Нет, поеду, — упрямо подтвердил Роберт, перед тем как отключиться.

Сидя на заднем сиденье машины, мчавшейся в ночь, он с нежностью думал о девочке, спящей сейчас у себя дома, отчетливо представлял ее свернувшейся в постели калачиком. Мысленно он был рядом с ней, убирал завитки, падающие ей на лоб, обнимал, слушая ее дыхание, вдыхал аромат юного тела, ощущал биение сердца. Нежность переполняла его. « Милая…. Спи, я буду рядом». От нахлынувших чувств на глаза навернулись слезы…

То, что с ним происходило в реальной жизни, не трогало его сейчас. Роберт был благодарен Жене за тепло, которое она ему дарила, за ее понимание. Но сердце, душа, все его нутро принадлежали другой, которую он любил и хотел нестерпимо сильно.

Он устало закрыл глаза и от безысходности стиснул зубы…

— — — —

[1] «Почему ты все время смотришь на часы? Ты можешь ответить на мой вопрос?» (пер. с англ.)

[2] «Нет, не могу». (пер. с англ.)

Мы тоже являемся частью вселенной

Вернувшись из Одессы, Роберт несколько дней лежал с высокой температурой. За окном шел снег, да и в доме было промозгло и холодно, хотя, возможно, его просто трясло от простуды. Все тело ломило. Выпив очередную таблетку, Роберт провалился в какой-то липкий, тяжелый сон.

И снилось ему, что-то очень странное и необычное. Он шел босой по холодному каменному туннелю в кромешной тьме, с опаской вытянув вперед руки и прислушиваясь к каждому шороху. Неожиданно впереди забрезжил свет и послышался плеск воды. Роберт ускорил шаг и через некоторое время вышел к темному озеру. В тусклом свете он смог различить лодку, в которой стояла белая фигура с факелом. Мороз прошел по коже, а сердце подпрыгнуло от леденящего ужаса. Порыв холодного ветра привел Роберта в чувство, и он застыл, прижавшись к стене, не зная, что делать дальше.

Присмотревшись как следует, он узнал в этой расплывшейся в тусклом свете мистической фигуре Яну, одетую в длинную белую сорочку. Она поманила его рукой и взмахнула несколько раз факелом над головой, как будто подзывая к себе. Роберт почувствовал, что успокаивается, и хотел как можно быстрей подойти к ней, но ноги его не слушались. Казалось, прошла целая вечность, пока он смог запрыгнуть в лодку.

Суденышко тут же отчалило и поплыло по течению. Факел погас, фигура в белом исчезла. «Мираж», — подумал Роберт, снова оказавшись в кромешной тьме. Он постоял немного в полной растерянности, чувствуя, как холод пробирает до костей. Не в силах больше сопротивляться усталости, он повалился на дно лодки и поджал колени к подбородку, трясясь, как в лихорадке. В этот момент теплые нежные руки обхватили его сзади. Обернувшись, Роберт почувствовал родной божественный запах, который узнал бы среди тысяч, и все его существо устремилось к ней, желанной и любимой. Он потянулся, чтобы поцеловать ее… и проснулся.

Юноша с трудом сел на кровати, грустно улыбаясь:

— Ах, как жаль, что это только сон и что он оборвался на самом интересном месте!

Тело ныло и вело себя так, как будто он пролежал несколько дней в непомерно маленьком ящике. Голова кружилась. На шатающихся ногах Роберт отправился на кухню вскипятить себе чай. Перед глазами расплывались радужные круги, в ушах шумело.

Его трясло от холода и, обернувшись пледом, он уселся на табурет, обхватив голову руками, ожидая, пока закипит вода в чайнике. Сидел, смотрел на огонь и мечтал о том, что настанет день, когда он сделает предложение Яне и познакомит ее со своими родителям. И тогда они смогут любить друг друга…. Он представлял, как раздевает ее, любуется всеми изгибами ее тела, обнимает и упивается поцелуями, лаская и обладая ею, добиваясь от нее все новых и новых стонов. Роберт встряхнул своей светлой шевелюрой, отгоняя наваждение. «Ждать, ждать и пасти, как овечку, чтобы никто не увел…. Только это и остается». Он горько вздохнул, отпивая горячий чай…

Болезнь отступала медленно, а время бежало неумолимо быстро. Укутав горло теплым ангорским шарфом, Роберт наконец смог выйти из дома. Вечерело, быстро сгущались февральские сумерки, небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. Дома казались темно-серыми, а редкие прохожие напоминали черные безликие силуэты. Крупные хлопья снега, подхваченные частыми порывами ветра, ударяли в лицо и, едва коснувшись земли, сразу же таяли, превращаясь в грязную вязкую слякоть.

Роберт ощутил себя частью этого серого неприглядного мира и подумал: сколько еще времени он будет метаться между небом и землей? Как найти тот единственный путь, который нужно выбрать раз и навсегда, чтобы пойти по нему, не сбиваясь с курса? Единственный правильный путь… Только бы не ошибиться, выбирая…

Ноги сами привели его в «Белую Акацию».

— Привет, — Роберт обрадовался, увидев, Серегу, — будь другом, сделай мне чаю.

— Привет, давненько тебя не видел, — радостно отозвался бармен. — Что-то ты бледный какой-то.

— Да вот, приболел, простыл маленько, — кашляя, сказал Роберт.

— Так зачем в такую сырость вышел из дома?

— Задолжал тут многим сразу. Привез вещи, а отдать все никак не получается, вот и притащился в такую непогоду. У тебя есть телефон? Мне надо позвонить.

— Да, там, в подсобке. Иди сюда, — Сергей впустил Роберта за стойку бара и открыл дверь в подсобное помещение.

Юноша набрал заветный номер. В висках стучала кровь, в унисон с длинными гудками. Ему казалось, что он ждет бесконечно долго.

— Алло, — на другом конце провода послышался голос Дины Павловны, и Роберт, вздрогнув, сразу же повесил трубку.

— Серега! Можно я попрошу о чем-то твою официантку?

— Да, конечно! Лена! — позвал он одну из девушек, работающих в баре. — Помоги моему другу.

Официантка подошла, улыбаясь во все тридцать два зуба и млея от такой приятной миссии.

— Прошу тебя, позвони по этому номеру, попроси Яну и скажи, что ты ее знакомая, если спросят.

Лена выполнила поручение и передала трубку.

— Маленький, это я, — торопливо сказал Роберт. Яна просто онемела на другом конце провода. — Хотел услышать твой голос.

— Где ты? — спросила она.

— Я у Сереги в баре. Больной совсем, никак не выкарабкаюсь. Температурил целую неделю, — пожаловался он.

— Ты долго там еще будешь?

— Детка, не вздумай выходить из дома. Погода нелетная, да и я не в лучшей форме, пришел сюда по делу, скоро пойду домой.

— Я хочу тебя видеть, очень, — вздохнула девушка. — Я скучаю…

— Милая, я тоже… Все мысли только о тебе…

Серега заглянул в подсобку. Услышав последнюю фразу Роберта и тон, которым она была произнесена, сложил губы трубочкой:

— Ути муси-пуси, киси-миси. — И затем, уже серьезно, сказал: — Не хочу мешать, но там тебя спрашивают уже несколько человек.

Роберт прикрыл трубку рукой:

— Скажи, что я сейчас.

Потом обратился к Яне:

— Маленький, только не грусти и учись хорошо. Увидимся скоро.

Он еще несколько минут послушал короткие гудки, после чего решительно направился в зал. Быстро разобравшись с делами и поблагодарив всех, кто рассчитался за привезенные вещи, он собрался уходить домой. В это время в бар вошли Марина с Лёлей. Рыба окинула пытливым взглядом зал и увидела Роберта. Она несколько минут с нескрываемым интересом наблюдала за ним, как хищник за добычей, а затем, закусив губу, быстро пересекла помещение, направляясь к нему.

— Привет, Роберт! Где это тебя носило? Давно не виделись! — преграждая ему дорогу к выходу, она уселась и вытянула в проходе ноги. — Что будем пить?

— Привет, Марина! Приболел маленько! — ответил парень, вставая. — Разреши пройти. Я должен уже отчаливать.

Но Рыба не спешила менять позу. Она потянулась и, повернувшись всем корпусом к юноше, вонзила в него немигающий взгляд своих бесцветных глаз.

— В прошлый четверг у нас был сходняк у Хиппника, — медленно, как садистка, Марина чеканила каждое слово и внимательно следила за его реакцией. — Яна тоже была там. Денис от нее не отходил ни на шаг, похоже, они встречаются. Он с ней пришел, а потом отвез ее домой.

Девица с удовлетворением заметила, как у Роберта расширились глаза и по скулам заходили желваки. Но он ничего не ответил, только наклонил голову и провел рукой по волосам, а затем решительно встал.

— Ну а теперь мне можно пройти? — сухо спросил он и, не глядя на нее, стал протискиваться мимо ее длинных ног.

Рыба нехотя отодвинулась и с сожалением посмотрела ему вслед.

— Лёля, я хочу его! — твердо заявила она.

— Ты думаешь, у тебя получится? — заинтересованно спросила ее подруга.

— Попытка не пытка. Что я теряю? Для начала надо их разбить! А там посмотрим. Лёля, его девке тоже надо позвонить и сказать, что ты видела Робина со мной! Пусть она ему все мозги проест, мужики этого терпеть ненавидят!

Тем временем, Роберт машинально оделся. Недомогание куда-то исчезло. Кровь прилила к вискам, все рябило перед глазами, он чувствовал, как каждая клетка его тела наполняется агрессией, злобой и болью. Он никогда не думал, что будет ревновать. Считал это ниже своего достоинства. Ревность — признак недоверия.

Выскочив из бара, Роберт с такой силой саданул кулаком по двери, что она чуть не слетела с петель, а из костяшек брызнула кровь. Но он не обратил внимания — душевная боль была гораздо сильней физической. С бешеными глазами он выскочил на улицу, глотая свежий морозный воздух. Это его немного отрезвило, и он остановился, не зная куда бежать.

Роберту хотелось сейчас же все выяснить, лично у Яны спросить, что произошло и почему она так поступает. Но, вспомнив ее нежный голос и слова о том, что она скучает, он все-таки не смог до конца поверить в то, что сказанное Рыбой — правда.

__________

После звонка Роберта Яна больше не могла ни о чем думать. Она сидела за письменным столом в своей комнате, мечтательно подперев голову руками, и смотрела в одну точку. Готовиться к контрольным работам совсем не хотелось. Девушка поднялась и подошла к окну. На улице было темным-темно. Всматриваясь в черноту ночи, она не смогла ничего различить, кроме своего отражения в стекле. Мысли в ее голове медленно перетекали одна в другую, выстраиваясь в череду самых ярких воспоминаний и переживаний, и все они были связаны непременно с Робертом. Вот он несколько минут назад сказал, что скучает, что думает о ней. Губы расползлись в счастливой улыбке. Фантазируя Яна рисовала картину любви, на которой были только он и она. В ее душе загоралась непомерная страсть и нежность к любимому. Закрыв глаза и погрузившись в мечты, она ощутила мягкость губ, прикосновение рук на своем теле, аромат, который она могла бы узнать из тысячи других…

Ее грезы прервал резкий звонок в дверь.

— Здравствуйте! Где Яна?

Услышав в прихожей настойчивый и немного простуженный голос Роберта, Яна замерла. Сердце ее подпрыгнуло и с головокружительной скоростью упало куда-то вниз, разливаясь жаром по всему животу.

— Здравствуй, Роберт. Она занимается, — растерянно сообщила ему мама.

— Можно войти? — хрипло спросил он. В нем чувствовалась такая решимость и уверенность в себе, что Дина Павловна впустила его без лишних вопросов.

Наконец Яна очнулась и выскочила из комнаты. Ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержать себя и не прыгнуть от восторга ему на шею в присутствии родителей. Она ухватила его за руку и, едва дав ему раздеться, поволокла к себе в комнату. Как только дверь закрылась, девушка повисла на нем и начала целовать. Сердце ее бешено колотилось, мысли путались, голова кружилась… Он ответил ей так же бурно, но потом, придя в себя, нехотя отстранился.

Яна, удивленно подняла брови, ничего не понимая. Лицо его было насуплено, брови сдвинуты на переносице, а губы плотно сжаты.

Он завел ей руки за спину и сильно сжал. Яна вскрикнула.

— Я пришел поговорить.

И замолчал, не зная с чего начать.

Она выжидающе смотрела на него. Роберт решительно встряхнул головой.

— Я хочу знать, как тебя занесло в компанию, которая пропагандирует свободную любовь? — с напряжением он смотрел на Яну, ожидая ответа.

Та удивленно заморгала глазами.

— Я не знала, что они там за свободную любовь, — пролепетала девушка.

— Не ври мне! — резко одернул ее Роберт и потом сразу же понизил голос, боясь, что его услышат в соседней комнате: — Я тебя предупреждал! Я тебе сразу сказал, чем они там все занимаются.

Яна просто обомлела. Он нервно заходил по комнате.

— Я стараюсь тебе не мешать, даю возможность учиться! Я доверяю тебе, думаю, что ты занимаешься, а ты… — он бросил гневный взгляд в ее сторону, — а ты в это время шляешься неизвестно с кем!

Роберт еле сдерживал себя, глаза его пылали негодованием, он разжимал и сжимал кулаки.

— Зачем, зачем ты себя так ведешь? Ведь я теперь вынужден буду разобраться с Денисом. А он ведь мой друг! Ты нас хочешь поссорить? Что у тебя с ним? — он подошел к ней вплотную, в упор смотря в глаза, и, уже не в силах сдерживать себя, схватил за грудки.

Яна была в полном шоке. На верхней губе у нее выступили капельки пота от волнения, она нервно сглотнула.

— Он мой у… учитель истории, — пролепетала она и опустила глаза.

— Кто учитель истории? — не понял Роберт и прищурил глаза.

— Денис Владимирович!

— Какого хрена! — он в замешательстве отпустил Яну.

— Мы были приглашены вместе с тобой, но я никогда не знаю, где ты и как тебя найти.

— Как долго он твой учитель? — с вызовом спросил Роберт.

— Уже третью неделю, поэтому я и не успела тебе ничего сказать, — оправдывалась она под его пронзительным, сверкающим недоверием взглядом.

— Что вы там делали?

— Слушали музыку, занимались йогой и танцевали… Больше ничего, — поспешно добавила Яна.

— Я бы никогда туда не пошел, даже если бы меня персонально пригласили, и тебя бы не отпустил! — выпалил он. — После того как ты ушла, там наверняка была оргия с групповухой и еще с наркотой какой-нибудь, — устрашающе заключил он.

Яна посмотрела на него с недоверием: даже в самых страшных мыслях ей тяжело было представить такое!

— Там были совершенно нормальные ребята, — заявила она, — кроме Рыбы, конечно, она какая-то странная. Там была Лёля, моя ровесница, она хорошая девочка.

— Давно уже не девочка, — констатировал Роберт.

У Яны глаза на лоб полезли.

— Откуда ты знаешь такие вещи?

— Знаю, раз говорю. Такие девчонки, как она, — меченые, их парни передают с рук на руки, то есть по кругу.

— Ужас, — только и смогла выдавить Яна.

— Ты теперь понимаешь, почему я взбесился? Мы все равно с тобой бы не пошли туда, ни при каких обстоятельствах. Я и сам туда не хожу, хотя меня звали уже много раз… Но как он мог? Как он мог, ты ведь его ученица! У него совсем мозгов нет! Я его порву на фиг! — Роберт явно нервничал, глаза его пылали, но, увидев растерянность Яны, он сел рядом и обнял ее за плечи.

— Пожалуйста, не надо ничего с ним делать, — чуть не плача, попросила девушка. — Там на самом деле ничего не происходило, кроме йоги и танцев. Было весело, и я смеялась, когда они ноги за голову забрасывали, честно… И в девять он меня отвез домой, довел до двери и сдал маме на руки, как учитель ученицу. Правда.

Роберт смотрел на Яну, и взгляд его постепенно теплел. Он уже мягче спросил ее:

— Так все же, как тебя угораздило пойти туда, как ты рискнула?

— Он приехал за мной. Я вышла с мамой. Он представился ей, рассказал о себе и пообещал, что привезет меня вовремя. Компания, конечно, странная, но они увлекаются всякими нетрадиционными философиями, мне это всегда было интересно. Денис… Денис Владимирович — очень интересный и продвинутый парень.

Роберт только фыркнул в ответ.

— Представляешь? Они верят в Бога. Только в индийского, — с сарказмом сообщила ему Яна.

— Детка. Я тоже,… тоже верю в Бога. Только не смотри так, — улыбнулся Роберт.

Яна удивленно подняла брови и с интересом уставилась не него: не ослышалась ли она?

— Я как-то не склонен думать, что произошел от обезьяны. Считаю теорию Дарвина только одной из гипотез. Мне приятней считать, что у меня божественное происхождение и что у меня есть душа. Если бы не верил, то не пережил бы то, что на меня однажды свалилось… Только они неправы. Бог (мне больше нравится называть его Создатель) у всех людей один, есть только разные философии и религии. А суть одна. Мы тоже являемся частью Вселенной. Ты и я. И ничего в этом мире не происходит случайно. И еще хочу сказать тебе очень важную вещь и чтобы ты это запомнила на всю. детка. Доверие — наверное самое главное в отношениях мужчины и женщины. Доверие — это тонкая грань. Нет доверия — нет и отношений. Потерять его легко, а завоевать его ох, как сложно! Если доверие дало трещину и даже после прощения, внутреннее сомнение ничем не убить, оно будет грызть душу снова и снова. Это ужасное чувство.

Яна с испугом посмотрела на него и подумала: «Неужели все? И он мне больше не доверяет?»

Но Роберт наклонился поцеловать ее и она с облегчением вздохнула.

Тут в дверь постучали. В замешательстве они быстро отсели на пионерское расстояние.

— Роберт, Яна! Хотите чаю или перекусить чего-нибудь? — мама заглянула в комнату.

— Ты как? — спросила Яна.

— Я не знаю, — Роберт пожал плечами и закашлялся.

— Чаю ему, — уверенно провозгласила Яна.

— Я вас позову, — и мама закрыла дверь в комнату.

— Как ты решился зайти в дом?

— Я сказал, что не буду мешать тебе учиться. Но и не позволю никому другому мешать! Поняла? — он внимательно посмотрел на нее. — Я подумал, что мое обещание в данном случае не имеет смысла.

— Обещание? Ты о чем? — Яна развернулась к нему, с интересом ожидая ответа.

— Я обещал твоей маме, что не буду мешать тебе заниматься! — сказал Роберт. — И еще обещал не говорить тебе о нашем с ней разговоре. Так что ты уж не выдавай меня.

— Хорошо, — согласно кивнула девушка. Мама ни о чем таком не упоминала.

— Дети! Чай готов! — позвала их Дина Павловна из соседней комнаты.

— Неси сюда, — умоляюще попросил Роберт.

Яна принесла чай и печенье.

— Как ты узнал, что я была на вечеринке у Хиппника? — эта мысль не давала ей покоя.

— А ты не собиралась мне ничего об этом рассказывать? — В его взгляде проскользнуло ревнивое недоверие.

— Нет, как раз собиралась, но не успела, — улыбнулась одними глазами Яна. — Откуда ты, кстати, узнал про это?

— Я в баре встретил Рыбу, она мне все доложила.

«Вот тварь, — подумала девушка. — Кто бы сомневался!»

Роберт откусил печенье и глотнул чаю. Только сейчас Яна обратила внимание на его разбитый кулак.

— Где ты так поранился? — она взяла его ладонь в свою.

Он отдернул руку.

— Шарахнул со всей дури по двери, когда узнал, куда ты ходишь вместо учебы, — криво усмехаясь, сообщил он.

Девушка с обожанием посмотрела на него и прижалась к его плечу.

— Не заводи меня, — он произнес это таким голосом, что у Яны поджилки затряслись от переполнявшей ее нежности, и тысячи бабочек заплясали внизу живота. Она глубоко вздохнула, обуреваемая эмоциями, а Роберт снова с силой сжал ей руки так, что она чуть не вскрикнула.

— Ты постоянно делаешь мне больно!.. — возмутилась Яна.

— Извини, я не рассчитал немного, прости, — и он поцеловал ей руку. Девушка заглянула в его пылающие неимоверной страстью глаза, и ей стало на секунду страшно. Она отстранилась.

— Я лучше пойду, — Роберт решительно поднялся и направился к двери.

— Ты опять пропадешь, и я не буду знать, где тебя искать?

— Яна, перестань говорить ерунду! Ты сейчас должна заниматься, а не шастать неизвестно где и неизвестно с кем. У тебя есть цель! — он нервно заходил по комнате. — А ты знаешь, что основная масса людей живет бесцельно, не зная, чего хотят, просто прожигая день за днем? Ходят на совершенно скучную, неинтересную работу, за которую платят смешные копейки, на которые невозможно прожить, а после работы пьют, и так день за днем? Считанные единицы смогли найти цель в этой жизни, и еще меньшему количеству дана возможность ее осуществить. У тебя должна быть совершенно особенная судьба, и ты как раз из тех людей, которые решают, а не ждут у моря погоды. Ты не такая, как все, я чувствую, что ты никогда не будешь останавливаться на достигнутом.

Яна слушала его, думая, с чего бы он взялся читать ей нотации. Но возразить тут было нечего.

— Ты знаешь, — с горящими глазами продолжал Роберт, — что побеждает не тот, кто талантливее и сильнее, а тот, кто усерднее и кому победа нужнее? Это я по себе очень хорошо знаю, из спорта. Слово «хочу» — не пустой звук. Стоит только чего-то сильно захотеть, как жизнь начинает подталкивать в нужном направлении. Надо только поймать момент и начать действовать. Но порой мы так глупы, что не замечаем этого, и даже наоборот, начинаем сопротивляться ходу событий, не понимая и не читая знаков… Потому что видим только то, что у нас под носом, а не всю картинку в целом…

— Ты опять хочешь сказать, что нами что-то или кто-то управляет свыше? — с интересом спросила Яна.

— Я считаю, что жизнь — не только зебра из черных и белых полос, а и шахматная доска, в которой все зависит от твоего хода. Я думаю, что есть гроссмейстер, а мы — шахматные фигуры на его доске. Но мы непременно являемся частью чего-то целого, большого и грандиозного…

— Частью Вселенной, — сказала задумчиво Яна, — ты и я…

Роберт с нежностью обнял ее.

— Милая, мне без тебя ничего в этом мире не нужно. Я говорю сейчас это, а у меня мурашки по коже… Я не помню, чтобы к кому-то когда-либо испытывал что-то подобное. Наверное, это дано один раз в жизни, и я счастлив этим. Ты — все, что у меня есть. Благодаря тебе так много я хочу успеть сделать в жизни. Ты мой стимул и моя цель. — И Роберт с улыбкой взъерошил ей волосы, затем сгреб в охапку своими большими руками и притянул к себе. Яна доверчиво прижалась щекой к его широкой груди, слушая гулкие удары сердца, чувствуя себя самой счастливой, защищенной, единственной и любимой.

— Я очень скучаю по тебе, — прошептала она. — Я мечтаю, чтобы мы были все время вместе и никогда не расставались.

Время куда-то исчезло, и они провалились в бесконечность…

— Яна, ты уже сделала уроки? — противным голосом крикнула мама из соседней комнаты. — Завтра у тебя контрольные, ты не забыла?

Влюбленные вздрогнули и посмотрели в глаза друг другу. Роберт нехотя отстранился.

— Мне пора, маленький. Уже поздно, а тебе еще заниматься. Но мне так не хочется уходить. Я бы тут улегся и спал, тебе не мешая, — вздохнул он.

«Как же он красив! — подумала Яна. — Невозможно на него спокойно смотреть».

Кровь прихлынула к ее вискам, сердце перешло на галоп, готовое выпрыгнуть из груди. И она решилась. Села к нему на колени, запустила руки в шелковистую шевелюру и прижалась к мягким губам. Поцелуй был долгим и нежным. Роберт замер, не ожидая такой порывистости с ее стороны, и только легонько прикасался ладонями к ее спине. Затем потерся щекой о Янин подбородок, очень нежно приподнял волосы, прильнул горячими губами к ямочке за ухом, прерывисто задышал ей в шею и опустился ниже, к ключице. Девушка вздрогнула и застонала. Он этого ждал и уже знал, что так будет, именно этого добивался и хотел услышать. Яна откинула голову, стараясь дышать ровно.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептала она.

Он удовлетворенно хмыкнул:

— Поэтому ты стонешь?

— У тебя это здорово получается, доводить меня, — съязвила девушка. — Ну, все! Теперь ты держись! — и решительно обхватила его шею руками, прильнув к его губам. Роберт крепко обнял ее и задохнулся на секунду, отвечая на поцелуй, потом резко отпустил ее и встал, проводя ладонью по лицу.

— Все, я должен идти, детка, не надо со мной так, я не железный.

Пришел черед Яны самодовольно улыбнуться.

Папа дремал в кресле, а мама смотрела телевизор. Когда Яна вышла провожать своего гостя до двери, Дина Павловна обменялась с Робертом тревожными взглядами.

— Не волнуйтесь. Я не буду ей мешать заниматься, — с иронией улыбнулся он.

— А я и не волнуюсь, — соврала мама. — Я уверена, что ты держишь слово.

Роберт вздохнул и вышел из квартиры.

— Да-а-а, доверие — тонкая грань — пробормотал он.

В пианиста просьба не стрелять, он играет как умеет

Настроение все равно было испорченным, несмотря на то, что Роберт был безумно рад встрече с Яной. После разговора с Рыбой на душе остался неприятный осадок. Что-то тревожило его, но понять, что именно, он не мог. Сказывалось еще плохое самочувствие, а главное, неустроенность в его собственной жизни. Роберт это ощущал в полной мере, особенно когда попадал в налаженный и уютный мирок Яниного дома. Ему нравилась ее семья, особенно мама. Он понимал, что именно она является стержнем их порядка и быта. Он хотел видеть рядом с собой такую же сильную, уверенную в себе женщину, равного партнера по жизни. Вспомнив Яну с ее неоспоримым и решительным «Ну, все», и губы невольно расплылись в улыбке.

Подходя к дому, он заметил темный женский силуэт, маячивший на фоне белой стены. Присмотревшись, узнал Женю. Женщина нервно расхаживала вдоль фасада, сжимая и разжимая перед собой руки.

«Боже, совсем не до разборок», — поморщился Роберт, но, ускорив шаг, подошел к ней и позвал Женю по имени. Та вздрогнула и повернулась.

— Ты замерзла, наверное? Что ты здесь делаешь? — спросил он, подходя и целуя ее в щеку.

— Роберт! Ну что ты, в самом деле? Я уже не знала, что и думать, — с тревогой выговаривала ему Женя. — Разве можно так пропадать?

— Все нормально, я просто приболел, провалялся неделю с температурой дома.

— Вот видишь, я чувствовала, что с тобой что-то не так! — воскликнула женщина.

— Да все со мной так. Не переживай ты! — он обнял ее за плечи. — Идем, провожу.

На улице моросил мелкий противный снежок, слепивший глаза, под ногами хлюпала слякоть. Они шли, наклонив головы, морщась от хлещущей по лицу мокрой крупы.

— Ты зайдешь?

Роберт досадливо поморщился. Он не ожидал встретить ее сегодня, и тем более не собирался никуда идти. Женя окинула его пытливым взглядом своих золотисто-карих глаз, и на мгновение ему стало не по себе.

— Я себя еще неважно чувствую, — произнес он, стараясь не смотреть ей в глаза.

Открывая дверь, она обернулась и опять посмотрела на него робким умоляющим взглядом. Поколебавшись, он все же последовал за ней.

Утром Роберт проснулся, не понимая, где находится. Тело ломило как после сильной тренировки. Понял, что проспал и даже не слышал, как Женя ушла на работу. Он встал, побрел на кухню и вдруг неожиданно осознал, что тревожило его и не давало покоя. Хиппник. Надо с ним разобраться. Хм, он еще не знает с кем связался.

Первой мыслью было бежать в Янину школу и намылить этому негодяю рожу. Но потом, хорошо подумав, Роберт решил разыскать Сашку Погодина и выяснить обстановку.

Еле дождавшись вечера, он помчался на тренировку. Оказавшись в спортзале, осмотрелся, но Саши не было ни там, ни в раздевалке. Роберт нахмурил брови и заскрежетал зубами от досады и нетерпения. Переодевшись, он вышел в коридор и вдруг столкнулся в дверях с запыхавшимся Погодиным, который явно опаздывал и по этому поводу очень нервничал.

— О, Роберт, привет! — на бегу поздоровался Саша, снимая пальто и шапку. — Где ты был так долго?

— Привет! Болел! — отозвался Роберт.

Сева выжидающе посмотрел в их сторону. Сашка испуганно втянул голову в плечи и стремглав побежал переодеваться.

Зайдя в зал, Роберт заметил, что Борис уже закончил тренироваться и, накинув на шею полотенце, уселся отдохнуть на скамейку.

— О! Роберт, — обрадовался Борис, поднимаясь ему навстречу.

— Привет!

Они обнялись и пожали друг другу руки.

— Что с т-тобой стряслось? П-пропускаешь т-тренировки… — Борис наклонился к кранику с водой и начал жадно пить, шумно глотая.

— Все, я уже в норме, — Роберт взял скакалку, покрутил ее в руках.

Борис тоже взял скакалку.

— Д-давай, п-поехали на время!

Роберт заметил, как Сашка, озираясь, заскочил в зал и, кинув испуганный взгляд на Севу, быстро присоединился к начавшим разминаться ребятам. Тренеру было не до Сашки, он сосредоточенно наблюдал за боксерами в ринге, все время делая им замечания. Вдруг Сева повысил голос и начал эмоционально жестикулировать руками, что вообще было редким явлением.

— Что это такое? — кричал тренер на боксеров. — Что это за возня? Что вы месите друг друга, как тесто? Блин! Это что, уличная драка? Коля, что ты, блин, сдох в середине раунда? Язык на плече! Где твоя дыхалка? Никакой выносливости, — негодовал Сева. — Ты, куришь, я знаю! Кого ты обманываешь? Себя и обманываешь! — он поперхнулся от крика. — Никакой техники! Скоро соревнования! Никто не поедет! Я вас учу не драться, а по-беж-дать! Побеждать! Понятно?

От возмущения он крутанулся на месте вокруг своей оси и хлопнул руками по бедрам. В зале воцарилась тишина, спортсмены застыли и уставились на тренера. Таким злым его давно никто не видел.

— Что? — Сева повернулся к подопечным, чуть присел и развел руки в стороны. — Вам нужно особое приглашение? Все по местам! — И свистнул в свисток, висевший у него на груди.

Роберту не терпелось поговорить с Сашей Погодиным и побыстрей прояснить ситуацию. Чувство тревоги, смешанное с ревностью и неизвестностью, не давало ему покоя.

— Саша, — позвал он парнишку. — Иди сюда!

Погодин подскочил с готовностью.

— Подержи лапы [1], пожалуйста.

Сашка немного удивился, но все же выполнил просьбу. Роберт показал, на каком расстоянии друг от друга и на какой высоте надо держать руки, затем отошел и примерился к удару.

— А что там у вас новенького, в школе? — вдруг неожиданно для Сашки спросил он, пряча глаза и воинственно ударяя перчаткой о перчатку.

Парнишка удивленно выглянул из-за лап, не понимая, с каких это пор Роберт интересуется его школьными делами. Несколько секунд он лихорадочно соображал, что именно может интересовать напарника. А тот был явно не в себе: челюсти сжаты, брови нахмурены, лицо какое-то мрачное и сосредоточенное, желваки нервно ходят по скулам.

Сашка молчал и думал. Наконец смекнул, что именно хочет услышать Роберт, осмелел и улыбнулся. Но начал издалека, чтобы удостовериться:

— А что? У нас в школе все нормально… Задают полно всякой фигни, нет времени голову поднять, — и остановился, внимательно наблюдая за его реакцией.

Роберт примерился и слегка ударил рукой по лапе.

— Я спрашиваю: что нового? — он отвел взгляд в сторону и ударил сильнее. Сашка на всякий случай поднял руки, защищаясь.

— Что ты делаешь? — возмутился Роберт. — Держи лапы, как я поставил. И жестко добавил:

— Ты не ответил!

Сашка засуетился. Мысли заметались, забились в его голове, при этом он весь вспотел от напряжения, не зная, что конкретно хочет услышать его старший товарищ. И вдруг поспешно затараторил:

— Новый учитель, по истории, н-новый… учитель…

Роберт перестал двигаться и сузил глаза. Сашке показалось, что Роберт смотрит на него, как удав на кролика.

— Ну, и как учитель? — насупился Роберт, изо всей силы бабахнув по лапе.

Сердце ушло в пятки и парнишка еле удержался на ногах. Он хотел было спросить, почему Роберт интересуется Денисом Владимировичем, но неожиданно для самого себя жалобно улыбнулся и промямлил:

— Мы все думаем, что ему нравится Яна…

И тут же осекся, видя, что именно ради этой информации и был затеян cей неприятный разговор.

— Почему вы так решили? — Роберт поморщился.

Сашка угрюмо молчал и завороженно следил за каждым его движением, а у самого неприятно ныло под ложечкой и сводило живот от страха.

Ему казалось, что Роберт почему-то хочет выместить всю свою злость на нем, и от одной этой мысли он весь сжался, изо всех сил стараясь не показывать виду, что боится.

— О чем думаешь, мыслитель? — с кривой усмешкой спросил Роберт. — Говори как есть, переживу!

Сашка переминался с ноги на ногу, выглядывая из-за лап.

— Ну, он ее называет на «Вы»… — пробубнил Погодин и мельком посмотрел на Роберта.

— Ну, ну, дальше давай, что я клещами из тебя тяну каждое слово? — И ударил его со всей дури по лапам, вымещая всю злость и досаду.

Сашка инстинктивно зажмурил глаза, но устоял. Его лихорадило.

— Он ее никогда не ругает, наоборот, хвалит… Ну, я не знаю, как сказать, — в отчаянии выкрикнул он, чуть не плача.

Роберт дал серию мощных ударов, и парнишка каждой клеточкой своего тела чувствовал, с какой скоростью и силой стальные кулаки молотят по зажатым в его руках лапам. Он судорожно вздохнул, ему казалось, что сейчас перчатки Роберта обрушатся ему на голову или дадут под дых. В памяти всплыл эпизод с нокаутом, когда одним ударом был повергнут Борис — гордость и надежду их школы — и Сашка, умирая от страха, выкрикнул:

— Он ждет ее после занятий!

Роберт на мгновение остановился и бессильно опустил руки. Затем, глубоко вздохнув, встряхнул головой и распрямил плечи. Мышцы его инстинктивно напряглись, он встал в стойку и поднял кулак, готовясь к мощному удару. Сашка как загипнотизированный следил из-за лап за всеми его движениями, а особенно за правой рукой, боясь пропустить удар по только что зажившему носу… И тогда он с перепугу крикнул:

— Это все уже знают и обсуждают!

Последняя Сашкина фраза довела Роберта до белого каления, и, не в силах сдерживать клокотавшую в нем ревность и злость, он с возмущением и негодованием прорычал низким утробным голосом:

— Ах, уже все об этом знают?! Толька я один не в курсе….

Сашка, на мгновение оцепенел и ничего членораздельного произнести в ответ уже не мог, а лишь выдавил из себя несчастное:

— Угу, — и нервно сглотнул, понимая, что теперь неизбежно получит в нос.

Покорно готовясь к удару и последующей за ним боли, он зажмурил глаза и застыл в напряжении. Но вдруг услышал удар перчаток об грушу! Для него этот звук был полон радости, счастья и облегчения. Погодин открыл глаза и увидел, как Роберт, развернувшись всем корпусом к груше, вымещает на ней все свое негодование, обиду и злость. Сашка стоял как во сне, бессильно опустив руки, и наблюдал за Робертом, с остервенением колотившим огромных размеров грушу, скрипящую и раскачивающуюся от его мощных ударов. Ему показалось, что еще чуть-чуть — и крепление не выдержит такой нагрузки. Парнишка вздохнул, поспешно снял лапы, вытер рукой выступивший у него на лбу холодный пот, понимая, что самое время ретироваться, и быстро отошел в сторону с чувством глубокого облегчения.

Тут он заметил, что неподалеку стоит Сева, уперев руки в боки, и явно не первую минуту наблюдает за разыгравшейся сценой.

— Что это было? — спросил тренер с совершенно серьезным лицом. — Разборки?

— Нет-нет, — испуганно заверил его Сашка.

— Ты же легче его в два раза и никогда не держал ему лапы, — не унимался Сева.

— Ну, я… я хотел попробовать, думал, что умею, — промычал Сашка и поспешил скрыться в раздевалке.

— Ага, ага… В пианиста просьба не стрелять, он играет как умеет, — проворчал ему вслед Сева, ухмыляясь.

__________

На улице шел дождь, холодный, моросящий, перемешанный со снегом и туманом. Яна писала контрольную работу по тригонометрии и бросала задумчивые взгляды в окно.

«Да, серая, неприглядная, неуютная картинка», — вздохнула она. В очередной раз повернувшись к окну, девушка на секунду встретилась взглядом с Аликом Сташевским и усмехнулась одними уголками губ. Он быстро отвернулся и уставился на контрольную работу, которую, очевидно, уже успел закончить. Алик пробежал глазами по тетради, проверяя напоследок, а затем решительно встал, захлопнул тетрадь, положил ее на стол Клавдии Тимофеевне и, схватив пальто, вышел из класса.

Яна тоже уже закончила писать контрольную, оставалось только проверить. Быстро просмотрев написанное и убедившись, что ничего не пропустила, она закрыла тетрадь и поспешно вышла из класса.

Яна догнала Сташевского на крыльце. Парень стоял заложив руки за голову и смотрел куда-то вверх. Она перехватила его взгляд. В воздухе уже кружились, танцуя на ветру, белые хлопья снега. Двор начал белеть. Подмораживало.

— Как все быстро меняется, — начала разговор Яна. — Дождь сменился снегом просто на глазах.

— Ты за мной следишь? — вдруг спросил Сташевский, смотря куда-то вдаль.

— С чего это ты взял? — удивилась девушка.

— Ты весь урок смотрела на меня, а теперь вот догнала здесь.

— Ты что, на самом деле так думаешь, или шутишь? — Яна в недоумении подняла на него глаза.

— Ну, что-то вроде этого.

— Значит, у тебя мания преследования, — с сарказмом заявила она. — Возьми себя в руки и вспомни, когда это у тебя началось…

— Да ладно, шучу… — согласился Сташевский. — Впрочем, как и ты…

Прозвенел звонок, и двор за какие-то две-три минуты наполнился учениками.

— Алик, давай все же дружить, общаться больше…

Он перебил ее:

— А остальных тебе уже мало? Я тебе нужен для коллекции?

Спустившись во двор, Сташевский наклонился и зачерпнул снега в руки, слепив плотный снежок. Яне показалось, что ему нестерпимо хочется запустить в нее этим снежком, но он никак не решался. Юноша его мял и все время подбрасывал покрасневшими руками, пока тот не превратился в ледышку.

Девушка подошла к нему.

— Зачем ты так? Я же к тебе нормально, а ты…

Алик снова ее перебил:

— А зачем мне это? — он пожал плечами и помолчал. Потом приблизился к ней вплотную и посмотрел прямо в глаза. — Мне нужно все или ничего! Неужели ты до сих пор этого не поняла?

От этих слов оа него широко расурытыми глазамиочиной м женщиной. инойооона просто опешила и смотрела на него широко раскрытыми глазами. «Удивил, так удивил»

В этот самый момент кем-то выпущенный снежок попал ему прямо в голову. Сташевский вздрогнул и резко повернулся. Яна тоже обернулась, с возмущением осматривая двор. Чуть в стороне стояли ребята из параллельного класса, ехидно смеялись и смотрели в их сторону. Среди них был и Вадим, который, злорадно улыбнувшись, быстрым шагом направился в столовую. Яна с Аликом переглянулись, подумав об одном и тоже. Сташевский отреагировал мгновенно: разбежался и со всей силы метнул твердым, как камень, снежком в Вадима, попав ему в больное плечо. Тот дернулся, но не обернулся и быстро скрылся в столовой.

— Ну вот скажи, зачем мне все это надо? — с горечью спросил Сташечвский и быстро зашагал в класс.

Яна осталась стоять одна посреди двора, застыв в недоумении. Потоптавшись в растерянности еще несколько мгновений, она уже собиралась двинуться в класс, как вдруг краем глаза заметила Роберта, поспешно входящего во двор школы. Она вздрогнула и обернулась. Их взгляды пересеклись, и они поспешили навстречу друг другу.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Яна.

— Пришел разобраться кое с кем, — лицо его было хмурым и серьезным.

— С кем? — прищурив глаза, она пытливо всматривалась в его лицо, смутно догадываясь о причине его визита.

— Тебя это не касается, — веско отрезал он.

— Только не начинай, пожалуйста, — встрепенулась она, умоляюще глядя на него.

— Почему? — его взгляд стал холодным и колючим. — Что, ты давала повод?

— Нет, — поспешно заверила она. — А о чем ты?

— Сначала спешишь сказать «нет», а потом интересуешься, о чем речь. Интересно…

— Что ты цепляешься к словам? — возмутилась Яна.

— Сейчас мы все и выясним. У тебя будет сегодня урок истории? — спросил Роберт.

— Нет. У меня контрольная по английскому сейчас.

— А потом?

— А потом география, и все.

— Я тебя заберу после школы, — уверенно заявил Роберт. Прозвенел звонок. — Идем, — он решительно взял ее за локоть, и они со всеми поднялись на крыльцо. Яна в замешательстве остановилась.

— Что тебя смущает? — хмыкнул он. — Теперь ты будешь ходить все время под конвоем.

У Яны глаза полезли на лоб. Увидев выражение ее лица, он прыснул от смеха.

— Давай, иди, а то опоздаешь, — Роберт подтолкнул ее в сторону класса. Пробегавшие мимо ученики с интересом рассматривали их.

Сашка, увидев, с кем стоит Яна, испуганно опустил глаза и быстро прошмыгнул мимо, догадываясь, по какой причине Роберт пришел в школу.

— Во сколько заканчиваются уроки? — поинтересовался он.

— В 14:45, — сообщила Яна, заходя в класс.

— Что за посторонние в школе? — услышала она строгий голос Надежды Александровны. — Молодой человек, вы к кому пришли?

— Я ищу историка… гм… Дениса. Я его друг, — прокашлялся Роберт, слегка замявшись.

Завуч смерила его недоверчивым взглядом с головы до ног, словно сомневаясь в искренности его сов.

Как в замедленных съемках, Яна затормозила возле двери, стараясь, уловить их разговор до конца.

— Он сейчас на уроке, приходите после занятий, — и Яна услышала шаги, Надежды Александровны, удалявшейся от класса.

— Good afternoon, everybody! Sit down, already have a call! [2]. Росина, особое приглашение? Закрой дверь! — строго сказала Елена Андреевна, учительница английского языка.

Яна сама не знала, как справилась с контрольной работой. Все мысли были о том, где Роберт и встретился ли он с Денисом. Она ужасно нервничала и еле дождалась конца уроков. Роберт ждал ее у ворот школы. Яна напряженно посмотрела на него, ища ответ на свой немой вопрос.

— Что ты так нервничаешь? — криво усмехнулся он, внимательно разглядывая ее. Настроение его начало еще больше портиться. — Я с ним разминулся. Успокойся.

Вздох облегчения непроизвольно вырвался у нее из груди. Роберт, наоборот, одарил ее тревожным взглядом. Они шли по улице по направлению к ее дому.

— Скажи честно, он тебе нравится? Я же тебе не пацан какой-то. Пойму, — Роберт развернулся к ней. Затаив дыхание и не сводя с нее своих напряженных глаз, ждал ответа.

Девушка встрепенулась, занервничала, застигнутая врасплох и задержалась с ответом. Глаза Роберта потухли, и он отвернулся.

— Он мне нравится, — тихо сказала она, — но как человек и учитель.

— Все ясно, — провозгласил Роберт абсолютно бесцветным голосом. — Я все понял.

— Эй! Я думаю, ничего ты не понял. — Яна помолчала. — Мне кроме тебя никто не нужен, неужели до сих пор не дошло?

— Я умею читать между строк, — заявил он, с обидой прищурив глаза, — и привык не доверять словам, прости, для меня важней поступки и чувства. Я и интуитивно понимаю…

Она перебила его:

— Ревность — плохое чувство. Сейчас за тебя думает она.

Роберт довел ее до подъезда, очень сухо попрощался и ушел, оставив ее с неприятным осадком на душе.

— — — —

[1] Один из основных снарядов для тренировок по боксу, представляющий собой плотную овальную подушку, которую надевает на руку тренер или спарринг-партнер.

[2] «Здравствуйте. Садитесь, звонок уже прозвенел!» (пер. с англ.)

Просто Филя

В школе Яна старалась избегать Дениса Владимировича, хотя тот настойчиво искал встречи. В один из дней он окликнул ее, когда она спешила после уроков домой.

— Куда торопишься? — улыбаясь, Хиппник догнал ее и пошел рядом.

Юлька и Танька, шедшие чуть впереди, обернулись, многозначительно переглянулись, усмехаясь и замедлили шаг. Яна съежилась от их неоднозначных взглядов, а историк как будто ничего не заметил. Он дотронулся до ее локтя, и они вместе вышли со двора. Как назло, все одноклассники заметили их вместе. «Только бы не встречал Роберт», — промелькнула мысль.

— Сейчас надо заниматься, много задают, поэтому и спешу, — как можно спокойней пояснила ему Яна.

— Да, я знаю, ты идешь на медаль, молодец! — он улыбнулся. — Если тебе будет нужна моя помощь, я всегда готов. Причем не только по истории.

— Спасибо, Денис Владимирович! Я уже занимаюсь дополнительно математикой и физикой.

— Отлично! — похвалил он. — Тебя проводить?

Яна удивленно подняла брови и испуганно пролепетала:

— Нет-нет, не надо. Я ведь рядом живу. Спасибо.

— Надеюсь, никто тебя не украдет, — усмехнулся Хиппник. — До завтра, — и он приветливо помахал ей рукой.

Яна с облегчением вздохнула. Придя домой, она сразу же позвонила маме за советом, как поступать в такой ситуации.

— Давай поговорим об этом вечером, — предложила Дина Павловна, — сейчас у меня просто нет времени. Он же не пристает к тебе со всякими недвусмысленными предложениями, комплиментами? — с опаской спросила она.

— Нет-нет, — поспешила заверить ее Яна. — Он просто выказывает внимание и интерес ко мне. Очень хорошо относится, как друг, а не как учитель.

— Не обращай ни на кого внимания, такого старшего товарища иметь совсем неплохо, — улыбнулась мама. — Если он не переходит границ, конечно.

— Ну а Роберт? Он злится… — Яна, затаив дыхание, ждала ответа.

— Ты ведь тоже не переходишь границ, — задумчиво продолжила мама, — и не являешься личной собственностью Роберта. Ты имеешь право дружить с кем тебе хочется, а не с кем он скажет. У тебя своя голова на плечах есть. Я очень надеюсь, что ты уже умеешь отличить плохое от хорошего, и главное — от второстепенного.

Яна хмыкнула:

— Надеюсь.

— Целую тебя. До вечера. — И мама положила трубку. Дина Павловна всегда заканчивала беседу первая. «Вот, вечно она так, никогда не дослушает, может я еще что-то сказать или спросить хотела…»

Яна вздохнула. Поплелась на кухню, кое-как пообедала — аппетита совсем не было, — попила чай и побрела в свою комнату делать уроки.

В прихожей зазвонил телефон. Она сорвалась с места.

— Алло!

Никакого ответа.

— Кто это? Я вас не слышу.

Снова тишина. Яна уже собиралась разъединить звонок, как вдруг трубка на другом конце провода ожила какой-то возней и странной нечленораздельной речью. Яна замерла, прислушиваясь.

— Она же ответила, что ты язык проглотила? — зашипел на кого-то еле различимый женский голос, и послышались короткие гудки.

Через несколько минут телефон зазвонил снова.

— Алло! Кто это?

— Яна, привет! Это Леля, — голос как-то непонятно прерывался.

— Привет! Это ты только что звонила? — спросила Яна.

— Да, но я тебя не слышала, — довольно неуверенно ответила Леля. Яне показалось, что она нервничает. — У меня сегодня день рождения, приходи к шести в «Белую Акацию», мы там отмечаем.

— Лель, я не обещаю, — девушка была явно озадачена ее неожиданным приглашением. — Если уроки успею сделать, то подойду. С днем рождения тебя! Это на всякий случай, если у меня не получится поздравить вечером.

— Спасибо, жду.

Леля повесила трубку.

«Странно, — подумала Яна. — Никогда она меня никуда не приглашала. Но может быть Роберта встречу, ведь опять пропал, или он обиделся?»

В пять часов еще раз позвонила Леля и поинтересовалась, во сколько она будет.

— Я опоздаю на пол часика, просто не успеваю раньше, — предупредила ее Яна, размышляя, с чего вдруг такая настойчивость.

— Хорошо, мы ждем, — сообщила именинница.

Оставив записку родителям, что идет на день рождения и вернется к девяти, Яна нарядилась и поехала в бар.

На остановке возле «Белой Акации» ее ждал Хиппник. Когда девушка выходила из троллейбуса, он как ни в чем не бывало, поздоровался и галантно подал ей руку. Яну его появление неприятно удивило и смутило одновременно.

— Что-то случилось, Денис Владимирович? — нервно спросила она.

— Нет, ничего, меня Леля попросила, чтобы я тебя здесь встретил.

— О, зачем? Я и сама могу.

Всю дорогу напряженно молчали. Когда они вошли в бар, Яна огляделась. В зле было малолюдно, и она сразу заметила всю компанию, пришедшую праздновать день рождения Лели. Рядом с Рыбой сидел Роберт. Девушке показалось, что он обнимает ее, а та шепчет ему что-то на ухо. Кровь прихлынула к вискам, все закружилось, завертелось перед глазами, и Яна остановилась как вкопанная. Ноги подкосились, как у тряпичной куклы, резко перестало хватать воздуха. Денис успел взять ее под локоть, иначе бы она просто упала.

В тот же самый момент Роберт поднял глаза и заметил ее рядом с Хиппником. По спине Яны пробежали мурашки, когда она увидела, как изменилось и потемнело его лицо. Их взгляды встретились. Он, как кошку, стряхнул вцепившуюся в него Марину, сжал добела кулаки и стремительно подлетел к Хиппнику. Мельком взглянув на Яну, Роберт процедил сквозь зубы:

— С тобой мы еще поговорим. — И, схватив недоумевающего Дениса за локоть, поволок его к выходу.

Все произошло настолько быстро, что Яна даже не успела толком ничего понять. Какое-то время она стояла в ступоре, а потом, словно проснувшись, выскочила вслед за ними.

— Яна, уйди, — приказал ей Роберт.

— Эй, в чем дело? — лицо Дениса выражало полное недоумение, но Роберт, ничего не желая слышать, прижал его к стене и, указывая рукой на Яну, просто прорычал низким, хрипловатым голосом:

— Чего ты хочешь от нее? — он был вне себя от ярости. — Чего ты добиваешься?

— Она моя ученица! И вообще, я не собираюсь перед тобой оправдываться! — возмутился Хиппник и дернул плечом, стряхивая руку Роберта.

— Я знаю, какие у тебя мысли! Я тебя сейчас научу, как надо относиться к своим ученицам! — задыхаясь от негодования, прохрипел Роберт. — Оставь ее в покое! Что она делала у тебя дома? А?

Денис попытался что-то сказать, но Роберт внезапно врезал кулаком ему под дых, и тот, задыхаясь на полуслове, схватился за живот, согнулся и застонал.

Яна не ожидала, что ее любимый все же осмелится поднять руку на Дениса, и от неожиданности просто ахнула:

— Прекрати немедленно! — она кинулась к Роберту и повисла у него не руке, предотвращая следующий удар.

Ее крик немного отрезвил нападающего, и тот отступил. Вся компания высыпала в коридор, пытаясь как-то урезонить и угомонить потерявшего контроль юношу. Только Рыба стояла в стороне и злорадно улыбалась. Леля заплакала, закрыв лицо руками.

В отчаянии Роберт со всего маху саданул кулаком по стене и, схватив куртку, выскочил на улицу.

Яна подошла к Денису. Он присел на корточки, прислонившись спиной к стене, и вымученно улыбнулся ей.

— Он тебя ревнует, и правильно делает! — в сердцах сказал он сдавленным голосом. — Это не твой уровень, Яна. Он полный мужлан. И вот доказательство.

— Денис, ты его совсем не знаешь. Он совсем не такой. Я… должна его найти.

Накинув дубленку, девушка выбежала на улицу.

— Роберт, — позвала она в темноту. — Роберт! Черт! Куда же он пошел, в какую сторону?

Она постояла на крыльце в надежде, что он вернется. «Боже, он все не так понял! А вдруг он больше никогда не придет?» Комок подступил к горлу. «А сам сидел с Рыбой и не сказал даже, что идет на день рождения», — Яна фыркнула и от обиды закусила губу.

В бар она вернулась со слезами на глазах.

Денис уже совсем пришел в себя и пил чай. Увидев Яну, он поднялся.

— Идем, я отвезу тебя домой. Я нервничал, когда ты вышла на улицу, жалел, что отпустил.

— Да, я тоже хочу домой, — крупная слеза скатилась у нее по щеке. — Леля, прости, что так получилось… Почему ты меня не предупредила, что будет Роберт? — с обидой спросила она.

— Ян, он пришел в бар по делам, Марина у него заказала вещи, — опустив глаза, ответила именинница.

— И вовсе нет, — Рыба метнула уничтожающий взгляд на подругу и презрительно процедила: — Ты просто Филя, а не просто Лёля, — и, обращаясь к Яне, с вызовом заявила: — Мы договорились встретиться!

Яна уже не могла смотреть на нее без отвращения. Это чувство все усиливалось и усиливалось, и контролировать его не было никакой возможности.

— Если Леля… гм, Филя, то ты Простофиля, потому что тебя с твоими рыбьими мозгами никто всерьез не воспринимает!

Рыба заморгала своими белесыми глазами и, задохнувшись от возмущения, заорала:

— Да ты! Да я тебя!.. — она с визгом накинулась на Яну. — Он все равно не будет с тобой…

Девушка инстинктивно подняла руки, защищаясь.

— Ах, боишься? Бойся, бойся! — Марина изо всех сил пыталась расцарапать ей лицо.

Яна отступила в сторону и попала в объятья Дениса.

— Слышь, ты, Простофиля, — саркастически скривился Хиппник, защищая Яну — Меня твои наглые выходки просто задрали. Я ни секунды не сомневаюсь, что ты все это подстроила. Ну ничего, завтра Борода из Москвы возвращается, он тебя быстро урезонит, или… вообще выбросит из общака.

Рыба поджала губы и, побледнев, отошла в сторону.

Яна больше не могла сдерживаться и заплакала навзрыд. Расцарапанная правая щека покраснела и ныла. Люди, сидящие в зале, с любопытством наблюдали за разыгрывающейся трагедией.

Серега, не выдержав, вышел из-за стойки бара:

— Да что у вас тут происходит? И куда Роберт убежал не попрощавшись? Выскочил как ужаленный! — удивленно спросил он Дениса и взял Яну за руку. — Маленькая, идем я тебе царапины водкой прижгу, а то эта тварь может быть ядовитой. — И он метнул на Рыбу уничтожающий взгляд.

Денис вошел следом за ними в подсобку. Слезы еще текли у девушки по щекам.

— Сейчас будет немного больно, но мы будем дуть, вместе, — бармен прижал ватку, смоченную водкой, к царапинам на щеке. Яна вскрикнула и поморщилась от боли, а Серега и Денис, склонившись над ней, начали дуть на ранку. Яна улыбнулась.

— Ну вот, и слезы высохли уже, — вздохнул Серега. — Ты отвезешь ее домой? — спросил он Дениса. Тот согласно кивнул.

Всю дорогу Яна молчала и думала, как объяснить маме происхождение царапин. Денис тоже молчал. Только у подъезда он заговорил:

— Не расстраивайся, все в порядке, слышишь?

Яна кивнула.

— Знаешь теорию буддизма? — Денис всем корпусом развернулся к ней.

— Нет.

— Если у тебя есть проблема и ты знаешь, как ее решить, — тебе нечего волноваться. Если у тебя есть проблема и ты не знаешь, как ее решить, то тебе тем более нечего волноваться, — Денис с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся своей лучезарной улыбкой.

Яна засмеялась.

— Я возьму это на вооружение, с такой теорией легче шагать по жизни.

— Да, но легко сказка сказывается, нелегко дело делается, — поднял брови Хиппник. — Порой этому учатся всю жизнь. Обычно люди суетятся и беспокоятся напрасно. Ну ладно, беги. Завтра увидимся в школе. А с Робертом я разберусь, похоже, он думает не то, что есть на самом деле.

— Спасибо. Спокойной ночи, — сказала Яна, выходя из машины. Денис смотрел ей вслед, пока не закрылась входная дверь подъезда.

Мама стояла в воинственной позе в прихожей. Казалось, она не покидала этот пост никогда, превратившись в монолитный монумент. В глазах сквозили укор и возмущение.

— Яна, что за безобразие! — начала она прямо с порога. — Какой день рождения в будни?

Яна, пряча глаза, быстро снимала дубленку и сапоги, мечтая прошмыгнуть без всяких разборок мимо мамы в свою комнату и остаться одной. Но Дина Павловна, преградив ей путь, продолжала распаляться:

— Что ты молчишь? Посмотри на меня! Почему я ничего не знала? Почему поставила перед фактом? Опять врешь? К нему бегала?

Папа испуганно выглянул из комнаты. Мама разбудила его своим громогласным голосом.

— Мамочка, пожалуйста, не начинай! Я же до девяти пришла, как и обещала, — а потом спонтанно заявила, хотя и не собиралась ничего говорить: — Меня и так кошка поцарапала! — И, повернувшись к ней правой щекой, заплакала.

Мама с тревогой подскочила к Яне.

— Где? Покажи! Бедная ты моя. Как же это произошло? Она могла так и глаза, не дай бог, выцарапать.

Но, немного подумав, Дина Павловна недоверчиво отстранила ее и, посмотрев прямо в глаза, спросила:

— Какая кошка? Где ты была, Яна? Только честно!

Яна зарыдала в голос, не зная, что ответить.

— У Лели есть кошка Филя… Я хотела погладить ее, а она меня-я… цапнула… — И, уткнувшись лицом в ладони, заплакала пуще прежнего.

Дина Павловна обняла дочь.

— Может ей уже можно пройти в комнату? — подал голос папа. — Что вы застряли в коридоре? — И добавил, бурча себе под нос: — И так орете обе, что спать невозможно.

Мама мгновенно отреагировала на его бормотание:

— Ну, конечно, помешали! Тебе б только спать да спать! А то, что ребенок весь в слезах пришел, тебе наплевать!

Когда они переместились в гостиную, Аркадий Семенович поспешно ретировался в спальню.

— Так что все же произошло, доченька? — участливо спросила Дина Павловна.

— Ну, просто Филя меня поцарапала, — Яна подошла к зеркалу и ужаснулась. — Как завтра идти в школу?

— А может быть, у просто Фили есть и другое имя? — мама внимательно смотрела на нее своими проницательными глазами.

— Что ты имеешь в виду? — испуганно спросила Яна.

— Ну, может, это была не кошка?

Яне показалось, что ее просветили рентгеном, она поежилась и поняла, что разоблачена. Мама ни капли не поверила ее россказням.

— Ну что ты этим хочешь сказать? — девушка пыталась выиграть время.

— Я не имею в виду Роберта, не бойся, — усмехнулась мама одними уголками губ, видя дочь насквозь. — Так царапают только женщины. Но это ведь из-за него?

— Я думаю, что из-за Дениса Владимировича и из-за зависти вообще, — сказала задумчиво Яна, стараясь все разговоры о Роберте увести в сторону.

— Что же это за просто Филя такая? — допытывалась мама.

— Ты права, — вздохнув, призналась Яна. — Это была не кошка, это была Рыба…

Дина Павловна удивленно подняла брови:

— С каких это пор рыбы царапаются?

Яна рассмеялась.

— Да есть тут одна, — она с презрением поморщилась. — Ее даба жабит, ой, хи-хи, язык уже заплетается. Ее жаба давит от зависти, что Денис Владимирович мне уделяет внимание, ну и вообще… Она меня оскорбила, а я ей сказала, что у нее рыбьи мозги, вот она в меня и вцепилась.

Яна вздохнула, и глаза ее снова наполнились слезами, но совсем по другому поводу. Роберт… Только о нем она и думала. Ее мучила неизвестность, она могла только гадать, что он предпримет дальше, боялась, что он не захочет ее больше видеть. С другой стороны ревность острыми когтями разрывала душу. Она снова и снова переживала тот момент, когда увидела своего возлюбленного сидящим в обнимку с Мариной…

Ревность

Роберт сначала почти бежал по улице в сторону дома, захлебываясь от собственного бессилия. Сердце его частило и ныло от ревности и обиды. «Что же она делает со мной? — думал он. — Зачем так поступает?»

При воспоминании о Хиппнике его начинало тошнить. Он замедлил шаг, остановился и потоптался на месте, потом вдруг резко развернулся и побежал назад к «Белой Акации». Юноша пронесся мимо удивленных Лели и Рыбы, даже не заметив их.

— Вернулся за ней! — сказала Леля и не без злорадства посмотрела на подругу.

Запыхавшись, Роберт влетел в зал, бешено вращая глазами и озираясь по сторонам. Натыкаясь на стулья и расталкивая людей, он притормозил только у стойки бара. Народ с опаской расступился, давая ему дорогу.

— Где она? — глаза его лихорадочно сверкали.

— Кто? — Серега изобразил удивление.

— Яна, — выдохнул он.

— Вся компания только что разошлась по домам, — невозмутимо ответил бармен.

— С кем она была, кто… кто ее отвез? Ты знаешь? — Роберт пытливо смотрел на товарища.

Серега отвернулся, болтая в руке шейкер и делая вид, что очень занят приготовлением коктейля, при этом лихорадочно соображая, что сказать, чтобы еще больше не усугубить ситуацию. «У пацана совсем крышу снесло», — в сердцах подумал он. Наконец решился:

— На нее эта бешеная набросилась, Рыба, с которой ты сидел… — замялся он, — расцарапала ей все лицо. Она тут рыдала у меня в подсобке, а потом он ее отвез домой.

— Кто, Хиппник, что ли? — Роберт презрительно скривился, пропустив мимо ушей информацию о драке.

— Ну а кто? У него же одного машина имеется, — Серега придвинул вплотную свое лицо к Роберту и с возмущением сказал: — А что, по-твоему, девочку в таком состоянии надо было одну оставить? — Он прищурил глаза. — Осенью на нее эта дылда напала в туалете, Яна дралась с ней из-за тебя, между прочим… Сейчас вот лицо расцарапали, тоже из-за тебя… Роберт, чего ты злишься, на кого? Вот где собака порылась.

— Да ты ничего не знаешь, она — как хрустальная ваза для меня… Я ее пальцем не тронул… Э-эх, — он махнул своей огромной ручищей. — Я эту Рыбу придушу нафиг…

Вдруг Роберт поменялся в лице. До него наконец дошло.

— Что, лицо расцарапала? Как расцарапала?

— Накинулась и расцарапала, никого не стесняясь, да еще и орала, что ты все равно с Яной не будешь. Манипуляторша, чертова!

— Я ей все космы повыдираю, б-ть такая! — в сердцах выругался Роберт.

— Да брось ты, говорят, ты Хиппника тоже успел сегодня под дых бахнуть! Зачем тебе неприятности? Крышу сносит?

— Сносит, — ухмыльнулся он. — Зато без крыши звезды лучше видны.

— Последний романтик двадцатого века. Хорошо хоть чувство юмора не растерял, — Серега улыбнулся.

Роберт поставил локти на стойку бара, накрыв голову руками, посидел так мгновенье, потом провел ладонями по лицу и сказал:

— Честно? Не знаю, что мне делать! Она как наркотик. Неудержимо тянет к ней, и в то же время такое чувство, что встретил ее не вовремя. И бросить не могу, и взять нельзя… Надо ждать, но тоже уже невмоготу… — Роберт разговаривал сам с собой. Серега только кивал головой в ответ. Видя, что его товарищ непроизвольно облизывает пересохшие губы, налил ему воды и поставил чашку для чая.

— Попей и успокойся, и с Денисом поговори спокойно. Он продвинутый чувак, с ним можно все обсудить, а не кулаками махать.

— Как с ним говорить? Он ведь ее кадрит, это же и дураку ясно, — Роберт скривился и сжал кулаки.

— Ну, она уже должна понимать, с кем хочет быть, — Серега пытался его успокоить.

— Да что она понимает? Пока еще полная дурочка, — говоря об этом, Роберт улыбнулся, и лицо его просветлело. — Еще и жизни-то не видела.

— Она когда на тебя смотрит, то вся светится, я же видел, как она на тебя смотрит, — заметил Серега.

В бар вошел Борис. Увидев Роберта, направился к нему.

— П-привет!

— Здорово! Какими судьбами тебя занесло к нам?

— Роберт, я сперва п-подгреб к тебе домой, — Борис подал руку для приветствия, — ну и п-понял, что ты здесь! А чё ты такой смурной?

— Он с Яной поссорился, — ответил за него Серега, отходя к кофеварке выполнить заказ.

— Да у меня руки чешутся Хиппнику морду набить! — выпалил Роберт.

— За что? — не понял Борис.

— Он явно ее кадрит, ходит за ней, тоже мне, учитель, называется, — Роберт нервно хрустнул костяшками пальцев.

— Кого к-кадрит учитель? — опять не понял Борис.

— Яну, Яну! — нервно повторил Роберт. — Он у нее историю в школе преподает, представляешь, гад какой! И они видятся каждый день!

— Так это, как его, в м-морду его! — возмутился Борис, красноречиво потрясая кулаком.

— Никому в морду не надо, — поспешил заверить их Серега. — Кулаками всегда успеете помахать. Роберт, поговори с ней и с ним. А потом будешь решать.

— Та ё-маё, лучше в м-морду, — сказал Борис.

___________

К дедушке по работе приехали высокопоставленные гости из Москвы. В знак уважения в выходные их пригласили домой на обед. Бабушка вкусно готовила и умела принимать гостей. Мама бросила все дела и пришла ей помочь. Накрыли шикарный стол, ломящийся от обилия блюд и вин. Постарались на славу. Всякими вкусностями начинало пахнуть уже в подъезде. Помимо гостей из Москвы, пришли еще обкомовские работники и несколько человек из руководящего состава завода.

Яна сидела рядом с родителями и ковыряла вилкой в тарелке.

— Почему ты ничего не ешь? — спросил ее папа.

— Не хочется, — буркнула девушка, наклонив голову.

— Оставь ее, — одернула его мама. — Ей полезно поголодать.

— Дина, она ничего не ест, — громогласным шепотом продекламировала Полина Моисеевна, сверля свою дочь рентгеновским взглядом, как будто бы та была виновата. Дина Павловна сделала вид, что не обращает внимания.

— Дина! — уже в голос одернула ее бабушка. — Положи ей холодец и ножку куриную.

Не дождавшись реакции, Полина Моисеевна решительно поднялась с места, взяла блюдо с пирожками и направилась прямиком к Яне.

— Мам, она сама возьмет, если захочет, — сразу отреагировала Дина Павловна, заерзав на стуле, и с укором посмотрела на мать.

Аркадий Семенович скривился, всем своим видом выказывая возмущение. Все присутствующие начали обращать внимание на великовозрастного ребенка, сидящего перед нетронутой тарелкой. Яна готова была провалиться сквозь землю и про себя решила, что ей надо под любым предлогом сбежать отсюда.

— Ну все… Мне пора, — набрав воздуху в легкие, тихо произнесла она ни на кого не глядя и поднялась из-за стола.

— Куда это ты направилась? — бабушка строго свела брови к переносице и для пущей уверенности уперла руки в боки. — Никуда не пойдешь, пока не поешь.

И тут вмешался дедушка:

— Полиночка, — прозвучало ласково, но в тоже время безапелляционно, и бабушка остолбенела на месте. — Сядь! Я сказал! — и легонько ударил ладонью по столу.

Та послушно и тихо села на свое место. У Яны невольно вырвался вздох облегчения.

— Деда, — девушка подошла и поцеловала его. — Я хочу тебя попросить о чем-то.

Павел Романович извинился и встал из-за стола. Они вышли в коридор и прикрыли за собой дверь в гостиную.

— Я хочу тебя попросить о чем-то очень важном. Мне надо, чтобы ты достал на подарки на 23 Февраля: три иностранных шариковых ручки и импортную мужскую нарядную рубашку сорок второго ворота.

У деда расширились глаза от удивления.

— Что, у тебя так много мальчиков? Что это за лоботрясы такие?

Яна мысленно усмехнулась, ведь еще маминых кавалеров он называл «лоботрясами».

— Одну ручку я хочу подарить учителю истории, он мне помогает заниматься. Другую — мальчику из параллельного класса, а третью — мальчику из своего класса, как принято.

— А рубашку кому? — нахмурился Павел Романович и с подозрением прищурил глаза.

— А рубашку, деда, я хочу подарить парню, который мне очень нравится, — уверенно сообщила ему Яна.

— А мама знает об этом? — дед смотрел на нее очень внимательно. — Мама с ним знакома?

— Знакома, знакома, — вздохнув, махнула рукой Яна.

— Дина, — Павел Романович, заглянул в комнату и позвал дочь.

— Папочка, что случилось?

— Дина, она просит мужскую рубашку сорок второго ворота! Для какого-то мальчика, у которого сорок второй ворот! Ты в курсе?

— В курсе, — криво усмехнулась мама, хотя Яна ее не ставила в известность. — Если сможешь, достань, — она многозначительно посмотрела на синие велюровые джинсы, в которые была одета ее дочь.

На следующей неделе все, что просила Яна, лежало у нее в комнате на письменном столе. Три великолепные японские шариковые ручки и необыкновенно красивая импортная мужская рубашка белого цвета в красную и синюю полоску.

Яна не помнила, чтобы деда ей в чем-либо отказывал. Все ее трепетные воспоминания о детстве непременно были связаны с ним. Однажды дед спросил ее: «Деточка, скажи мне, чего бы ты хотела?» — «Ходячую куклу», — тогда она ответила первое, что пришло ей в голову. И дед, в очередной раз, вернувшись из московской командировки, привез ей ходячую куклу, которая была ростом почти с Яну. Где он ее достал, так и осталось зага