Но тогда они выплясывали по улицам, как дурошлепы, а я тащился за ними, как всю жизнь волочился за теми, кто мне интересен, потому что единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен спасаться, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, а лишь горят они, горят, горят, как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками, а посередке видно голубую вспышку, и все взвывают: «А-аууу!» Как звали таких молодых людей в гётевской Германии?
Мне понравился этот человек. Он был жилист от воспоминаний.
Бог ушел; то висело молчанье его ухода
– Да черт подери, посмотрите, все посмотрите; мы поголовно должны признать, что в мире все прекрасно, совершенно незачем ни о чем беспокоиться, а на самом-то деле же нам надо осознать, что́ для нас означало бы ПОНИМАТЬ, что мы ВЗАПРАВДУ НИ О ЧЕМ не беспокоимся.
Однако мы прекрасно поняли друг друга на иных уровнях безумия, и я согласился, чтоб он остался у меня дома
Скрестились два проницательных взгляда – святой пройдоха с сияющим разумом и печальный поэтичный пройдоха с разумом темным, то есть Карло Маркс.
потому что единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен спасаться, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, а лишь горят они, горят, горят, как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками, а посередке
Однако мы прекрасно поняли друг друга на иных уровнях безумия
Их энергии сшибались лбами, а я в сравнении был просто лохом и не мог держаться с ними наравне.
иными словами то был просто едва-едва откинувшийся юный зэк, зацикленный на дивных возможностях стать настоящим интеллектуалом, и ему нравилось разговаривать тем тоном и употреблять те слова, но как-то совершенно замороченно, какие слышал от «настоящих интеллектуалов»
