Из Нью-Йорка — в Сан-Франциско. Из Сан-Франциско — в Лос-Анджелес. Из Лос-Анджелеса — в Нью-Орлеан. Из Нью-Орлеана?.. Забыты жены и подружки, домашний уют и попытки обрести успех и место в официальной литературной номенклатуре. Тысячами дорог ложится Америка под колеса старенького автомобиля. Все новыми и новыми лицами, судьбами и историями предстает она перед двумя закадычными друзьями — молодым писателем и пламенным «бунтарем без причины».
Таков роман «На дороге», впервые опубликованный в 1957 году. Он был вдребезги разбит критикой, но, несмотря на это, стал сначала национальным, а затем и международным бестселлером. Он справедливо входит в число самых культовых книг в истории мировой литературы, включен в списки лучших произведений ХХ века по версиям «Time», «Le Monde», «BBC» и «Observer» и до сих пор продается огромными тиражами. Но что важнее всего — эта книга уже седьмой десяток лет вдохновляет все новые и новые поколения юношей и девушек, отказывающихся жить по законам скучной и ограниченной буржуазной морали.
Еле дочитала книгу, всё думала, чем же она кончится, а кончилась она странно... Герои в книге не близки мне по духу. Не вызывают ни жалости, ни сострадания, а скорее удивляют своим поведением и бесшабашностью. Конечно есть парочка хороших мыслей, но за потоком посредственных речей их не сразу можно разглядеть. Я бы не рекомендовала тратить время на эту книгу. Удивлена тому, что она является классикой и в целом она многим нравится, но не мне. Жаль потраченного на неё времени.
Книга хороша, хотя я в нее не влюбился. Обязательна к прочтению всем интересующимся бытом битников, и америкой в послевоенное время. Мне было очень трудно сопереживать героям, а потому и все повествование казалось мучительно долгим. Не думал, что скажу это, но лично для меня, фильм был куда интереснее.
Но тогда они выплясывали по улицам, как дурошлепы, а я тащился за ними, как всю жизнь волочился за теми, кто мне интересен, потому что единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен спасаться, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, а лишь горят они, горят, горят, как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками, а посередке видно голубую вспышку, и все взвывают: «А-аууу!» Как звали таких молодых людей в гётевской Германии?