Как-то раз еще в 1950‑е композитор Родион Щедрин отправился с фольклорной экспедицией на Вологодчину и обнаружил там такой пример народного творчества: «Дядя Ленин, открой глазки, нет ни мяса, ни колбаски, яйца видим только в бане между ног у дяди Вани…»
Если вернуться к началу 1930‑х, то можно сказать, что тогда служба в Красной армии была весьма привлекательной для огромной массы крестьянских детей, страдавших от голода, связанного с коллективизацией и массовым экспортом зерна на Запад ради валюты, на которую закупались товары для индустриализации.
1970‑е годы были в нашей стране эпохой нарастания хозяйственных проблем и деградации политической элиты.
Но забылось при этом, что у социализма имелись иные механизмы формирования подлости, жестокости и цинизма.
Каждый думал, что его личный вклад в трагедию предельно мал. Но человека не стало.
Но в рамках административно-идеологической системы столь же естественным считалось смиряться с обстоятельствами и не плевать против ветра.
Мы все делали гадость, понимали это, но не ждали трагедии.
Так требовала система, бороться с которой никто не хотел.
Театр 1970‑х — это в значительной мере не о смысле жизни, не о поисках себя, не о добре и зле, а о вождях, цензуре и проблемах сельского хозяйства.
Никто тогда не догадывался, конечно, сколь тернистым окажется путь перемен, на который мы встали через пять лет после премьеры фильма. Многие разочаровались в реформах. Но основной принцип остался неизменным. Ты сам — кузнец своего счастья. Не ирония судьбы и не экспроприация экспроприаторов, а лишь долгий, упорный и по заслугам вознаграждаемый труд может изменить нашу жизнь.
«Ясень с видом деревенским приобщился к вальсам венским. Он пробьется, Александра, он надышится Москвой».