Глава 2

Яна

Ровно в шесть сорок, как по будильнику, но только вечером, я стою у ледовой арены с Алей и Юлей и жду остальных вечно опаздывающих подруг. Мира просто постоянно чем-то занята, она, как пчелка, всегда в работе и в последнюю секунду врывается в компанию с ноги. А Катя просто о-о-о-очень долго собирается, и ждать ее вовремя почти никогда нет смысла.

– Как-то удивительно немного людей, – говорю я, осматриваясь.

– Потому что матч товарищеский, ты чего! – врывается к нам Мира. Я даже не поняла, откуда она подошла! Что за суперспособность у этой бестии? Она, как обычно, что-то кому-то пишет в телефоне, под мышкой у нее блокнот, в руках открытая сумка, из которой торчит целая «Нарния», а на запястье постоянно нарисована куча крестиков, и я почти уверена, она даже не помнит, зачем их ставила. – Сезон закончился весной, следующий аж в сентябре, а это так, межсезонье, – машет она рукой, и мы наконец-то замечаем машину, на которой Давид привозит Катю.

– А мы что тогда делаем тут, не расскажешь? – посмеиваюсь.

– Мы? Я же сказала, Яночка, солнышко, ты не простудилась? Мы пришли пялиться на красивых мужиков! – говорит она достаточно громко для того, чтобы ее услышали и Катя, и Давид. Я на секунду думаю: не будет ли скандала? С Марком точно был бы… Но Давид – его полная противоположность, поэтому он только посмеивается и говорит:

– Могли бы сходить на мужской стриптиз, – целует Катю и уходит к машине.

– А это идея! – восклицает Мира и вдруг достает блокнот, записывая. Серьезно? – Заказать билеты на стриптиз, – диктует она себе, чтобы, видимо, не забыть.

– Мира, какой стриптиз? – смеется Катя.

– В смысле, «какой»? Девочки, вам солнце всем припекло сегодня, не пойму? Красивый! Сексуальный, горячий, страстный и…

– И кажется, кому-то пора позвонить бывшему, – смеются Юля с Алей. О, это давняя история любви, над которой мы смеемся уже больше года.

– И кажется, кто-то сейчас получит в нос, – кривится Мира. – Все, бегом на хоккей, быстро!

Мы и правда быстро проходим на арену, в целом не особо понимая, зачем нам это нужно, но с другой стороны, прикольно же? Мира постоянно придумывает что-то новое, я совершенно не удивлюсь, если в какой-то момент она скажет, что послезавтра мы летим в космос, она договорилась, нужно только кровь сдать.

– У нас ВИП-места, – говорит Мира, проводя нас на нужные трибуны.

– Откуда? – спрашивает Катя. На стадионе еще ничего не происходит, мы удивительно вовремя, только девчонки танцуют на ковре, что лежит на льду.

– Ой, да клиент у нас был один, заказ делал на логотип хоккейной команды. Но у них игр нет, он всем нам билеты на ближайший матч вручил, – закатывает она глаза. – А я что, отказывать буду? Тем более мы с вами давно никуда не выбирались.

– Да, удивительно давно! – хохочет Аля. – С субботы!

– Вас что-то не устраивает, я понять не могу? – Она одним пальчиком опускает очки, которые носит исключительно для имиджа, и спрашивает деловито. Мы отмалчиваемся и хихикаем: всем все нравится. – Вот и отлично! А теперь, Яна, рассказывай, что натворил твой мудак.

Все сразу поворачиваются ко мне. В целом у нас так всегда происходит. Окружающее нас место – антураж для наших сплетен. Не то чтобы мы очень любили хоккей или с удовольствием ходили смотреть на звезды в планетарий. Меняем место, чтобы жизнь казалась ярче, а по факту просто болтаем о своем, так сказать, о женском.

– Он мой жених, – напоминаю я. Это делаю уже больше на автомате, чем его защищаю.

– Это не мешает ему быть мудаком, – закатывает Катя глаза. – Вообще не понимаю, что ему не нравится. С ним рядом такая красотка, а он… Боже, у него же всегда красное лицо, на что он надеется вообще?

– Красное лицо? – начинаю я хихикать, едва сдерживая смех. Отчего-то мне становится так забавно от этой фразы, что искренний хохот рвется из груди, заставляя под веками собираться слезы. – Серьезно?

– А ты не замечала? – удивляются Юля с Алей. – Он же буквально рак!

И я перестаю сдерживать хохот, потому что по гороскопу он и правда Рак. Это забавляет меня настолько, что я забываю и про хоккей, и даже про то, что вообще-то пришла сюда без настроения.

– Я сейчас умру, – говорю, задыхаясь от смеха и стирая слезы с уголков глаз. Спасибо, я не додумалась рисовать стрелки сегодня. – Не самый большой его недостаток, конечно.

– Согласна, – кивает Мира, откуда-то уже выудившая блеск для губ и зеркало и поправляющая макияж, – помимо красного лица у него смешно короткие пальцы. Как он вообще пальцами-то этими справляется…

– Не то чтобы у него все пальцы такие, – хихикаю все еще и по привычке таки отстаиваю жениха перед подругами. – Меня все устраивает.

Хотя глупо говорить такие слова, когда у нас уже пару месяцев совершенно нет секса. Глупее всего то, что девочки об этом знают.

– Он наконец-то тебя трахнул? – Мира даже перестает красить губы, спрашивая. Моя любимая прямолинейная подруга. Качаю головой отрицательно, смысла врать нет, по мне видно. – Ох… и не спорь тогда с тем, что он мудак, а просто рассказывай.

– Я закатила скандал, – сдаюсь я. Краем глаза замечаю, что на льду уже что-то происходит, но на этих мужиках столько одежды, что словно и не так уж хотелось на них отвлекаться, – потому что утром он, как обычно, не обращал на меня внимания и не слушал. Сама не знаю, что нашло, но я выхватила у него телефон и кинула на стол. Он взбесился, прижал меня к стене и высказал мне, что я жалуюсь от дурости, если коротко. Якобы деньги есть, что мне еще надо.

– Секса, мать твою, – закатывает Катя глаза. – Почему до него не доходит?

– Потому что он му…

– Хватит, Мир, мы поняли! – перебиваю. – В общем, физически больно не сделал, но напугал. Ну и… неприятно, конечно, было. Ничего нового, короче, – отмахиваюсь и не хочу продолжать дальше. – Давайте смотреть игру.

– Нет, и все-таки красиво, – вздыхаем, выходя из ледового.

– Да… такие они мощные! – прикусывает губу Мира. – Прям как…

– Твой бывший? – смеемся все дружно, когда подруга в ответ закатывает глаза и показывает нам средний палец. – Ладно, молчим! Куда дальше?

Мы решаем пройтись по магазинам. Во мне играет какой-то детский протест: раз он сказал купить себе платье, чтобы успокоиться, то с чего вдруг я должна отказываться-то?

Мы прогуливаемся пешком до торгового центра, громко смеемся на всю столицу, как обычно, сплетничаем и планируем следующие выходные без шуток провести в мужском стриптизе. Меня Марк убьет, если узнает! Как у Кати Давид так спокойно на все реагирует?..

Я очень люблю такие вечера с ними в компании, удивительно то, что мы собираемся так довольно часто и даже разные графики нам не мешают. Наверное, друг без друга мы давно зачахли бы, поэтому спасаемся как можем. Со стороны мы просто веселая и, что скрывать, красивая компания подруг, но что, если копнуть немного глубже? Одинокие, где-то несчастные. Сестры пошли против воли родителей, приехав в столицу, и стали нелюбимыми детьми; Мирка без шуток уже сохнет по бывшему, который держит ее на коротком поводке; Катя… У Кати все хорошо, но ее Давид вылечил все травмы после ужасного отчима. А я… Ну обо мне вы и так все уже поняли, да?

Во всех магазинах мы устраиваем примерки и показ мод, поднимая настроение не только себе, но и всем окружающим. Хочется чего-то такого… особенного! И все равно, что это совершенно некуда носить, даже один раз надеть некуда, но хочется ведь! Может, устроить себе фотосессию? Хоть в соцсети выложить что-то красивое, может, хотя бы там смогу нарваться на парочку комплиментов.

– Как вам такое? – появляется перед нами Юля в шикарном коротком платье в блестках. Звезда! Оно струящееся по фигуре, словно ткань сделана из воды. Не могу объяснить, это просто очень красиво… Мы восторгаемся искренне, это великолепно. – А если я скажу, что тут пять таких в разных расцветках? – выдает она, доставая из примерочной идентичные платья разных цветов.

Без раздумий мы разбираем их, и мне достается глубокий бордовый цвет. Оно практически неприлично короткое, открытая спина, тонкие бретели, эта ткань и стразы… Снять его не составит труда, и было бы кому снимать! Но выглядит и правда потрясающе, мне так сильно хочется его забрать себе, что я даже не ищу в голове оправданий, почему нет.

Мы выходим из примерочных все в этих платьях и сами чуть не падаем в обморок от красоты друг друга. Но бьюсь об заклад, если я надену это платье перед Марком, он и бровью не поведет, не то чтобы выдать какую-то реакцию.

– Жаль, никуда не наденешь такое, – говорю, крутясь перед зеркалом вместе с девчонками.

– Можем устроить тематическую вечеринку, – тут же выдает Мира. – Пляжную. Ну типа! Туда и наденем. Это слишком вкусно выглядит…

– Девушки, вы прекрасны, – звучит голос сзади. Какие-то двое мужчин, видимо, просто прогуливающиеся по магазину. От них не исходит ни капли угрозы, только искренние комплименты и теплая улыбка, и мы отвечаем им тем же, а Аля даже посылает воздушный поцелуй, но…

– Какого хера тут происходит? – Я слышу голос справа и чувствую, как страх зарождается в животе и поднимается комом к горлу. Это ненормально ведь, да, что я боюсь собственного жениха? Он налетает на меня, хватает за локоть и тащит в примерочную, закрывая за нами шторку. Руку сжимает больно, но в его глазах столько ярости, что я не готова говорить сейчас о своем дискомфорте. – Ты из ума выжила? Какого черта ты разгуливаешь в таком виде по магазину? На трассу собралась?

– Что ты несешь? – хмурюсь я. – Это просто платье, мы гуляли с девочками!

– Я шел мимо с коллегами, отвернулся на секунду, и что я вижу? Как они оценивают твой зад, которым ты перед ними с удовольствием крутишь?

– Я не крутила, не сходи с ума, я просто хотела примерить платье, – говорю ему и снова чувствую слезы. Черт! Эта слабость меня раздражает, но я совершенно не могу с ней справиться. Руке уже почти невыносимо больно, я пытаюсь выкрутиться, но Марк перехватывает еще сильнее, дергая вверх. – Мне больно!

– А мне приятно? – психует он, а затем сжимает мои щеки пальцами. – Ты в кого превратилась? Была нормальная, что стало с тобой?

– Твое безразличие со мной стало! – высказываю ему. – Вместо того чтобы орать на меня, мог бы сказать, как я хорошо выгляжу.

Он отходит от меня на шаг, оценивающе осматривает с ног до головы и выдает:

– Ничего особенного. В целом – шлюховато. Оделась быстро! И домой!

– Слушай, ты, – врывается в примерочную Мира, а за ней стоят все мои девочки, но я точно знаю, что не готова к такому публичному скандалу, абсолютно не готова.

– Мир, не надо… Иди, Марк. Я выйду сейчас.

Он фыркает на моих подруг, уходит, провожаемый пятью презрительными взглядами, а я только вздыхаю и снова стираю слезы со щек.

– Малыш, переночуй у меня, а? – предлагает Катя. – Не езди с ним.

– Все в порядке, – снова я уговариваю больше себя, чем девочек. – Я поеду. Он остынет, и… прав, наверное. Платье перебор.

– Да ты богиня в нем! А он осел слепой! И тупой!

– И красный! – добавляет Мира, и это снова отражается смешком на моих губах.

– Простите, девочки, – переодеваюсь прямо при них, тем более что они толпой закрывают меня лучше любой шторки. – Я напишу, ладно?

Целую каждую из них в щеки и убегаю из магазина, встречая Марка в холле торгового центра. Он не говорит ни слова, не смотрит, просто разворачивается и уходит, молча призывая идти за ним.

И я иду. К сожалению и к своему позору. Потому что мне все время кажется, что нас еще можно спасти, но… Хочу ли я этого спасения?

Мы садимся в машину, эта тишина меня убивает, давит на виски и затылок, все это перерастает в головную боль.

– Успокоилась? – спрашивает он меня вдруг, когда мы тормозим на светофоре. Киваю. Я успокоилась… – Отлично. Не надо меня больше позорить перед людьми, детка. Мне публичные концерты не нужны, понятно? – Киваю. Мне понятно. – Отлично. Надеюсь, такого не повторится больше.

– Не повторится, – говорю ему, но на большее меня не хватает, и я выбираю молчать до дома, потому что просто не знаю, что еще сказать.

Он привозит меня, а сам уезжает, ссылаясь на какие-то там дела. И к лучшему. Я не готова видеть его сейчас. Мне обидно и больно, и с каждым днем я все сильнее не понимаю, почему остаюсь здесь, но… Я не знаю, как уйти. Я просто банально не знаю, как мне уйти!

Через десять минут в домофон кто-то звонит, я поднимаю трубку и открываю дверь, когда узнаю, что это курьер. Что там, боже? Если это снова Марк после нашей ссоры прислал мне цветы, то клянусь, они полетят с балкона сразу же.

Но… Курьер передает мне пакет, в котором лежит то самое бордовое платье, а в чат тут же приходит сообщение:

Чат сучат:

Мира:Если твой мудак не может оценить тебя по достоинству, то мы можем! Надень его для того, кто оценит твою красоту, малыш. Любим тебя!

Я: И я вас, кошки ♥

Глава 3

Яна

Mary Gu – «Не влюбляйся»

Шесть чертовых утра. Чертов будильник и чертов недовольный голос рядом. Внутри меня вдруг растет протест: никуда не идти, ничего не делать и никого не слушать, но я привычно заставляю свой внутренний голос умолкнуть и сажусь на кровати, пару минут приходя в себя.

Ванная, костюм, бутылка воды и игнорирование лифта. Иду к уже знакомому фонтану в нужное время, минута в минуту, разминаюсь и направляюсь в сторону площадки и поля. Все снова выверено идеально, но после нескольких кругов и небольшой тренировки на ягодицы (это, кстати, единственное, что различает мои утра: группа мышц) я вдруг понимаю, что совершенно не готова идти домой. Я просто не хочу. Принимать душ и готовить завтрак тому, кто даже ни разу не сказал, что ему вкусно: зачем? Для чего? Ради чего мне пытаться его радовать, если он и не принимает эту радость, и не дарит абсолютно ничего в ответ?

Впервые за два года я не гашу тот самый протест внутри, я просто не иду домой. Подольше болтаю с хозяином мопса, чего я никогда не позволяла себе, узнаю, что собаку зовут Пыжик, и мило хихикаю от этого прозвища. Мужчина взрослый и очень милый, говорит, что я похожа на его дочь, а когда мы заводим разговор о том, какой красивый тут построили парк, у меня звонит телефон.

Конечно. Ведь уже семь пятьдесят пять, а утренние блинчики не стоят на столе.

На экране высвечивается «Любимый», и я вдруг понимаю, что мне хочется его переименовать на банальное «Марк». И обязательно добавить рядом эмодзи рака. Это внезапно так сильно поднимает мне настроение, что я хихикаю и в ту же секунду беру трубку:

– Алло?

– Я не понял, а ты где? – звучит недовольный голос.

– И тебе доброе утро, милый, как спалось?

– Я задал вопрос, – психует он. Конечно. Ему ведь все равно на меня, да? Это очевидно. Почему я была такой слепой курицей?

– На пробежке, как и каждое утро, – закатываю я глаза.

– Ты бегаешь? С каких пор? – спрашивает он, и мне ничего не остается, кроме как послать его к черту и бросить трубку. Это уже перебор.

Домой я точно не вернусь до тех пор, пока он не уйдет на работу, поэтому решаю присесть на лавку и позвонить маме. Мы давно не болтали, но я точно знаю, что встает она еще раньше меня. Я очень соскучилась и чувствую себя так, словно мне нужно съездить к ней в гости в Рязань, очень давно не выбиралась.

– Ой, солнце! – звучит голос мамы в трубке. Родной и теплый. Мама рада меня слышать всегда, и я лишний раз не понимаю, какого черта поперлась за Марком в Москву. – Как твои дела, доча?

– Хорошо все, мам! – вру безбожно, потому что не хочу ее расстраивать своими проблемами. Я, наверное, не приезжала давно как раз по этой причине. Ей врать в глаза не получится, она сразу поймет, что со мной что-то не то, и будет нервничать, я точно знаю. – Вот бегала утром, сейчас домой схожу, приму душ и на работу, у меня утренняя тренировка. Ты как?

– Хорошо, солнышко, – отвечает она. – Мы с Леной договорились поехать розы в сад посмотреть, вот собираюсь. Тетю Лену помнишь? Мама Андрюши.

О. Конечно. Я отлично помню и тетю Лену, и самого Андрюшу. Ведь он тот самый засранец, который бросил меня в семнадцать лет. И бросил не только как партнера по танцам, но и как свою девушку.

Мы с трех лет танцевали вместе, были самой слаженной парой, забирали все первые места на чемпионатах. У меня не было шансов в него не влюбиться, когда мы танцевали страстную румбу с самого детства. В тринадцать мы уже должны были уметь выдавать настоящие эмоции для таких танцев, и я сразу же поняла, что мой друг и партнер занимает очень много мыслей, неприлично много! Это была милая подростковая влюбленность, но в пятнадцать лет он нагло украл мой первый поцелуй, и мы стали настоящей парой. Сейчас мне кажется, что мы были детьми, но в моменте казалось, что были очень взрослыми… Мы встречались два года, постоянно целовались и много гуляли, а на тренировках и соревнованиях выдавали в разы больше эмоций, потому что не играли в чувства, а показывали их, настоящие. Он стал моим первым мужчиной, и я могу сказать, что он оставил только лучшие воспоминания о той ночи. Я до сих пор знаю, что он был влюблен в меня по-настоящему, но почему-то выбрал другой путь, и я не могу его за это винить.

В один прекрасный день его родители решили переехать куда-то за границу, я была в таком ужасе, что даже не спросила куда. Они предлагали ему остаться в Рязани, так как совершеннолетие уже было не за горами, но перспективный и до ужаса красивый мальчик захотел уехать и оставил меня одну, сладко поцеловав на прощание.

Я уговаривала себя, что мне не стоит на него обижаться, ведь вряд ли у нас могло быть какое-то будущее в личных отношениях, учитывая то, что мы были еще детьми, а найти нового партнера можно всегда…

Но меня хватило на пару недель. Когда он написал и спросил меня, как дела, я заблокировала его везде. Везде! Все соцсети, мессенджеры, контакт в телефоне. Я так сильно была расстроена и так горько плакала, что удалила даже наши совместные фото с телефона, пообещав себе забыть о нем, как о страшном сне.

Мама много раз порывалась рассказать мне о том, как дела у Воронцова сейчас, но я каждый раз отмахивалась и говорила, что мне неинтересно. Несмотря на то что любопытно было просто до чертиков! Все, что я знала, это то, что через пару лет его родители вернулись домой, а он так и остался где-то там строить свою карьеру и, наверное, личную жизнь.

Андрей Воронцов был моей первой любовью и первым разбитым сердцем, но даже этот опыт почему-то не дал мне понять, что нельзя доверять мужчинам, и я снова доверилась. А теперь молча наблюдала за тем, как мое сердце разбивается снова.

– Да, мам, помню, конечно! Как не помнить-то.

– Представляешь, что она рассказала мне? Андрюша, оказывается…

– Мам! – прерываю я ее. По привычке, потому что ни единого раза за все годы я не готова была слушать, как у него дела. И сейчас не хочу. – Не надо.

– Неужели ты еще дуешься? Яночка, ну…

– Мам, просто не хочу, правда. Все в порядке. Ладно, прости, я побегу собираться, хорошо? Люблю тебя, позвоню позже! Тете Лене привет.

Так уж и быть.

Дуюсь ли я? Не знаю. Мне просто на протяжении всех этих лет кажется, что он ушел и забрал у меня все хорошее, и я до сих пор не могу найти абсолютный баланс во всем, как было у меня раньше. А было просто чудесно… Но, наверное, глупо сваливать все на выбор одного человека. Тогда просто было детство. Во взрослой жизни, к сожалению, все сильно иначе.

Поэтому да, я совершенно на него не дуюсь просто потому, что в этом нет абсолютно никакого смысла. Но мы давно чужие друг другу люди, какой смысл мне знать, как у него дела? Сейчас мама расскажет, что он суперуспешный парень с семьей и тремя детьми, а я что? Посмотрю на свою жизнь и буду грызть себя за то, что в свои двадцать семь не смогла построить ни карьеру хорошую, ни семью нормальную? Увольте. Так себе перспектива завидовать бывшему, не хочу.

Марк снова звонит, но я наглею, откуда-то набираюсь смелости и просто сбрасываю вызов. Не знаю, если честно, чем все это закончится, и осознаю, что ничем хорошим, но именно этим утром я понимаю, что удобной для него быть больше не хочу. Вот и все.

Поэтому я выжидаю то время, в которое он уже должен уйти на работу, и возвращаюсь домой. В груди есть тяжесть страха, что он мог не уйти, но в квартире пусто, и от этого мне становится легче дышать. Я понимаю, что без него мне сильно проще, и внезапно у меня появляется желание уйти… Такой сильный протест, которого еще никогда не было. Я часто в последнее время задумывалась над тем, что нам лучше было бы порознь, но дальше мыслей это никуда не уходило. Я сразу начинала думать, что это просто сложный период и все обязательно наладится. А еще о том, что без него я, собственно, и не смогу. Я ведь всегда с ним, ничего не умею, как жить-то?

Принимаю душ, быстро собираюсь и снова убегаю. У меня три тренировки в спортзале сегодня, это радует, хоть немного расслаблю свой мозг.

На работу я хожу пешком, тут не особо далеко, плюс лишняя разминка. По привычке и, наверное, уже традиции достаю телефон и записываю кружочек в наш с девочками чат. Все так делаем. А еще по утрам здороваемся друг с другом с заспанными лицами, вечером со смазанным макияжем, ну и дальше по списку.

– Я бегу на тренировку, – говорю им, салютуя бутылкой воды. – Все готовы сегодня умереть от степ-аэробики? – спрашиваю у них и коварно посмеиваюсь. На самые ранние тренировки они ходят ко мне с самого начала, и я точно знаю, что степ из них всех любит только Катя.

– Я бежала, – говорит Мира, которая присылает кружок вслед за моим. – А теперь думаю: так ли хотелось заниматься сегодня?

– И мы, – следом Юля с Алей отправляют видео, – бежали. Но как будто бы сегодня и без тренировки можно прожить, не находите?

– Не находим, – отвечаю им, смеюсь и уже через несколько минут встречаю всех у спортзала.

– Привет, изверг, – здороваются они со мной. – Как настроение? Как дома дела? Что было вчера после торгового центра? – интересуются сразу. Они волнуются обо мне, я знаю это, но мне так стыдно, что им приходится знать все о моей несчастной жизни.

– Нормально, – отмахиваюсь, чтобы не сильно их нагружать. – Мы не скандалили, просто не разговаривали. А сегодня я не вернулась домой с пробежки вовремя, и он сорвал мне весь телефон, не понимая, где я есть. Удивился, что бегаю, прикиньте?

– А ты ему расскажи, что тренировки ведешь, он вообще офигеет, – говорит Катя, злясь на Марка. – Как можно быть таким слепым?

– Не все такие хорошие, как твой Давид, – пожимаю плечами.

– Но и не все такие придурки, как Марк, Яна, – говорит Мира, и я решаюсь ничего не отвечать ей. Потому что я и сама знаю. С другой стороны: а вдруг будет еще хуже? А так терпимо же… Ну относительно. Наладится еще!

– Пойдемте, – зову их внутрь, прерывая разговор. Что еще говорить? Ничего нового уже, ну.

Мы идем на тренировку, после нее девчонки убегают, а у меня остается еще две. Я выматываюсь физически, чтобы помочь себе эмоционально. Это всегда работает. По крайней мере, мне так кажется.

А после работы я снова совершенно не хочу домой. Мне так сложно… Почему-то тот скандал в торговом центре вымотал меня сильнее остальных. То, что он обзывал девочек, то, что им пришлось вступаться за меня и что он мог их обидеть! А еще он говорил, что был там с коллегами… Это с теми, что говорили нам комплименты? Тогда втройне неловко, платье-то и правда откровенное. Но я ведь без задней мысли!

Боже. Все это так сложно, что у меня в голове просто каша из мыслей, а в душе какое-то опустошение абсолютное.

Я бреду по городу бесцельно, хотя такая жуткая жара, что надо бы сидеть дома под кондиционером и никуда не выходить вообще. Но я покупаю себе мороженое, сижу на лавочке, смотрю на красивые парочки и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. А люди ведь любят… Так сильно и красиво любят друг друга.

Я замечаю пару, которая сидит на лавочке напротив меня, и невольно рассматриваю их, просто не могу оторвать глаз. Девушке, кажется, стало плоховато от жары, и парень так заботится о ней! Умывает водой из бутылки, дует на лицо, целует в лоб и прижимает к себе, успокаивая. Это так мило…

Кончиками пальцев убираю слезы из уголков глаз и подхожу к ним. У меня много было лекций об оказании первой помощи в разных экстренных ситуациях, поэтому очень хочется им помочь.

Я прошу парня растирать ей ладони, а сама аккуратно мочу ладонь и прикладываю сзади к шее, опирая девушку спиной на лавку. Она просто перегрелась, и поэтому все быстро проходит, к счастью.

– Спасибо вам большое, – говорит мне парень с улыбкой и обнимает свою девушку, обращаясь уже к ней. – Я так испугался, солнышко! Давай в больничку сходим на всякий случай? Или домой? Что тебе купить? Давай твоей любимой клубники?

Я ухожу все дальше, и его голос перестает мне быть слышен, зато мысли разгоняются с сумасшедшей скоростью. Я вдруг понимаю, что мой жених не будет вот так бояться за меня. Он не знает моих любимых ягод. Он ничего не знает… Хотя еще три года назад мы были не разлей вода и правда очень сильно любили друг друга. Ну или я любила слепо, не знаю. Знаю только то, что сейчас между нами нет и доли того счастья, которое должны испытывать влюбленные люди, а я бы очень хотела…

Возвращаюсь домой, потому что жара все-таки побеждает, заказываю себе целое ведро мороженого и падаю на диван, включая сериал. Я ничего не хочу, абсолютно ничего. Чувство такое, что кто-то в душу насыпал очень много соли, а там были ранки и теперь внутри все болит. Это ощущение пришло на смену опустошению, и я подумала, что чувствовать себя пустой было не так уж и плохо.

Я ем мороженое и реву от очередной серии сериала про больницу, потому что спасли девушку, за которую я переживала примерно двадцать семь минут своей жизни. Я сто лет не ревела вот так просто и практически без причины, но день сегодня в целом очень странный, так что позволяю себе побыть тряпкой.

Марк возвращается домой снова позже обычного, хотя в целом можно сказать, что у него новый график, так часто он стал задерживаться.

Может, у него есть другая? Мысль в голову приходит очень внезапно, но сразу же врастает в нее корнями. А почему нет? Его холодность, отсутствие какой-либо тактильности,