Евгений Иванович Замятин

Третья сказка про Фиту

Жители вели себя отменно хорошо — и в пять часов пополудни Фита объявил волю, а будочников упразднил навсегда. С пяти часов пополудни у полицейского правления, и на всех перекрестках и у будок — везде стояли вольные.

   Жители осенили себя крестным знамением:

   — Мать пресвятая, дожили-таки. Глянь-ка: в чуйке стоит! Заместо будошника — в чуйке, а?

   И ведь главное что: вольные в чуйках свое дело знали — чисто будочниками родились. В участок тащили, в участке — и в хрюкалку, и под микитки — ну все как надобно. Жители от радости навзрыд плакали:

   — Слава тебе, Господи! Довелось: не кто-нибудь, свои бьют — вольные. Стой, братцы, армяк скину: вам этак по спине будет сподручней. Вали, братцы! Та-ак... Слава тебе, Господи!

   Друг перед дружкой наперебой жители ломились посидеть в остроге: до того хорошо стало в остроге — просто слов нету. И обыщут тебя, и на замочек запрут, и в глазок заглянут — все свои же, вольные: слава тебе, Господи...

   Однако вскорости местов не хватать стало, и пускали в острог жителей только какие попочетней. А прочие у входа ночь напролет дежурили и билеты в острог перекупали у барышников.

   Уж это какой же порядок! И предписал Фита:

   "Воров и душегубов предписываю выгнать из острога с позором на все четыре стороны".

   Воров и душегубов выгнали на все четыре стороны, и желавшие жители помаленьку в остроге разместились.

   Стало пусто на улицах — одни вольные в чуйках; как-то оно не того. И опубликовал Фита новый указ:

   "Сим строжайше предписывается жителям неуклонная свобода песнопений и шествий в национальных костюмах".

   Известно, в новинку — оно трудно. И для облегчения неизвестные люди вручили каждому жителю под расписку текст примерного песнопения. Но жители все-таки стеснялись и прятались по мурьям: темный народ!

   Пустил Фита по мурьям вольных в чуйках — вольные убеждали жителей не стесняться, потому нынче — воля, убеждали в загривок и под сусало и наконец убедили.

   Вечером — как Пасха... Да что там Пасха!

   Повсюду пели специально приглашенные соловьи. По-взводно, в ногу, шли жители в национальных костюмах и около каждого взвода вольные с пушкой. Единогласно и ликующе жители пели, соответственно тексту примерного песнопения:

  

   Славься, славься, наш добрый царь.

   Богом нам данный Фита-государь.

  

   А временно исполняющий обязанности Фита раскланивался с балкона.

   Ввиду небывалого успеха, жители тут же, у балкона Фиты, под руководством вольных, в единогласном восторге, постановили — ввести ежедневную повзводную свободу песнопений от часу до двух.

   В эту ночь Фита первый раз спал спокойно: жители явственно и быстро просвещались.

1917