Оглавление

Все события, персонажи, имена и фамилии вымышлены, любые совпадения являются случайными.

Глава 1

Сентябрьское солнце проникало в окно библиотеки города Сибирска. Его лучи касались белых волос девушки, сидевшей за столом спиной к окну и заполнявшей карточку посетителя.

Закончив, та протянула её читателю вместе с ручкой. Её губы при этом изогнулись в вежливой улыбке. Пожилой мужчина улыбнулся в ответ, быстро расписался и, поблагодарив, покинул библиотеку. Она красивой рукой с аккуратными ногтями взяла карточку и положила на место. Той же рукой блондинка откинула свои тяжёлые длинные волосы на спину и прислонилась этой спиной к спинке стула.

Её звали Анжелика Нестерова. Обыкновенный библиотекарь с обыкновенной низкой зарплатой, но с необыкновенной внешностью и известной в городе Сибирске фамилией. Она была красива и приходилась младшей дочерью самому успешному бизнесмену города — Николаю Нестерову. Правда, внебрачной, но зато признанной официально.

Однако простым библиотекарем она была только для людей, а для тех, кто к их числу не относился, она была ведьмой из Общества Дьявола по прозвищу Ангела. Самой сильной ведьмой Сибири. Хранительницей Сердца Змеи.

Лика на мгновение прикрыла глаза, вспоминая, сколько всего случилось за прошедшие с бала в честь Посвящения два месяца.

Леонид Бархатов стал полноправным членом стаи. Андрей был им очень доволен. Парень влился в их компанию, со всеми подружился и даже привёл к ним ещё одного волка, который стал его близким другом — Романа. Такой выбор несколько удивил его новых друзей, потому что сам Лёня оказался вполне общительным и жизнерадостным, однако паренёк умудрился найти подход к вечно мрачному Роме, и вскоре черти заметили, что Роман меняется в лучшую сторону под влиянием Бархатова, становится более весёлым и общительным, хоть и не в большой степени.

Ольга и Фёдор продолжали встречаться. Иногда Жуков приглашал девушку куда-нибудь на свидание, иногда они проводили время у него дома, а иногда — в компании друзей. Оба они выглядели счастливыми и от этого своего счастья сияли.

Федя брал Олю с собой, когда друзья ходили в гости к вампирам, и со всеми её познакомил. Ведьма уже была знакома с несколькими вампирами, но тех, с которыми общались Ангела и Волк, не знала, да и о Максимилиане Ахмедове слышала только по чужим рассказам. Максу и его ребятам Ольга понравилась, они были рады, наконец, с ней познакомиться.

Кира и Ярослав расстались. Они пришли к выводу, что не подходят друг к другу, и решили остаться приятелями.

Миша Самойлов переехал от родителей. В наследство от бабушки и дедушки по отцовской линии ему достался дом, в котором он теперь поселился. Также он купил машину, потому что дом находился не очень близко от центра города и от места его работы. С Мишей же этим летом произошёл необычный случай.

Как-то раз в августе друзья в полном составе, да ещё с Олей, Петей и Игорем, шли по городу. Они о чём-то оживлённо беседовали, проходя по аллее, на которой всегда собиралась молодёжь. Неожиданно Михаил остановился. Проследив за его взглядом, черти увидели Катю, его младшую сестру.

Она была недовольна, раздражена и, судя по выражению лица, желала уйти. Рядом с ней находилась изрядно набравшаяся девушка и четверо не более трезвых парней. Брата Катя не заметила, потому что была слишком занята своими эмоциями и прощалась с подружкой. Она попробовала уйти, но один из парней схватил её и усадил к себе на колени, тут же принимаясь лапать. Екатерина стала вырываться. Она была в бешенстве.

— Эй, парень! — воскликнул Михаил дрожащим от ярости голосом. — Сестру мою отпусти. И руки свои при себе держи!

Вся компания на него оглянулась. Самойлова в ужасе посмотрела на изменившееся от гнева лицо брата. Пьяный парень просьбу проигнорировал, и его рука нагло скользнула по ноге девушки под юбку. Катя дёрнулась, а волки рванулись вперёд. Наглец тут же убрал руки от девушки, и она подскочила, как ужаленная. Остальные трое парней призвали волков к спокойствию.

Анжелика тогда не на шутку испугалась. Мишу было сложно разозлить, потому что от природы он был спокойный и рассудительный, но в тот день он по-настоящему вышел из себя. Его глаза были прикованы к лицу обидчика сестры, и в них отражалась жажда убийства.

— Катя, пошли домой, — сказал он, по-прежнему глядя на парня. Он явно едва себя контролировал.

— Ладно-ладно, — развязно протянул пьяный паренёк. — Иди домой, крошка!

И он шлёпнул Екатерину по попе. Волки разозлились, но почему-то гораздо больше испугались реакции Самойлова. Мишины же глаза сию минуту вспыхнули жёлтым светом. Пьяные парни и девушка сочли это игрой воображения, но испугались всё равно, а Катя смотрела в землю, красная и униженная. Курганов положил другу руку на плечо, чтобы привести в чувство, и глаза того мгновенно приобрели нормальный, карий цвет.

— Извинись, — прошипел Михаил.

Парень расхохотался.

— А если не извинюсь? Вы все меня заставите, да? Не по-пацански как-то: всей толпой на одного.

— Ребята, отойдите, пожалуйста, — попросил тихо Самойлов.

Все черти понимали, что парень, конечно, в одиночку драться с их другом не станет — привлечёт приятелей, но и знали, что Миша способен справиться со всеми четырьмя.

Члены Общества Дьявола кивнули и отошли. Никто из них не подумал о последствиях, кроме Ангелы: как только ситуация стала заруливать в опасном направлении, она скрыла их восьмерых с картины мира.

Драка была красивая. Михаил всегда уступал своим друзьям в скорости, но техника у него была лучшая, и эту самую технику он продемонстрировал. Екатерина потрясённо смотрела на брата во все глаза, волки и ведьмы поддерживали друга соответствующими выкриками, Краснов и Смирнов, дежурившие на участке, подошли ещё во время ссоры и теперь с удовольствием за происходящим наблюдали, также Самойлова поддерживая. Когда Миша закончил, неподалёку кто-то зааплодировал и засмеялся. Все повернулись и увидели Макса и Влада, стоящих возле автомобиля с улыбками на лицах. Ахмедов показал Михаилу большой палец, Рудаков просто улыбнулся, и они оба, посмеиваясь, сели в машину.

Самойлов в тот момент был не в состоянии ни улыбнуться, ни посмеяться, ни порадоваться своей победе — ему стоило больших трудов остановиться и не забить парней до смерти. Он молча взял за руку сестру, приветственно кивнул Саше и Коле и направился к друзьям. Те были довольны, улыбались, а Лёва даже радостно похлопал друга по плечу. Катя поздоровалась со всеми еле слышно и ни на кого старалась не смотреть.

Миша через некоторое время опомнился и схватился за телефон. Волки и Ольга, увидев этот жест, вспомнили о Законе и испугались. Ангела тихо засмеялась.

— Виктор не позвонит, — спокойно сказала она с улыбкой.

Все взгляды тут же обратились на неё.

— Это была потрясающая драка, Миша, — продолжила девушка. — Считай, что это мой тебе подарок.

— Спасибо, подруга, — с чувством поблагодарил её Самойлов.

Друзья с облегчением выдохнули.

Михаил потом поз��акомил сестру с Олей, Игорем и Петей. Она, кстати, благодарила его горячо за защиту, когда в себя пришла, и оправдываться пыталась, но Миша оправдания слушать не желал: он и так знал, что его сестра не стала бы по собственному желанию проводить время в такой компании.

Об этой драке в Обществе Дьявола не узнал никто — зато узнали все в Обществе Максимилиана. Саша и Коля позаботились о том, чтобы всем стало известно, какой Миша — герой.

Анжелика невольно улыбалась, вспоминая, как они все в тот день Самойловым гордились, и какое удовольствие им доставляло Катино удивление. Надежда Семёновна косила на улыбающуюся Нестерову прищуренными и недовольными глазами, поэтому та схватила несколько книг и отправилась их раскладывать.

Когда она закидывала магией на верхнюю полку книгу, ей вспомнилось, как в самом начале сентября она днём заглянула в книжный магазин. Она тогда ни на кого не посмотрела и сразу же направилась к полкам. Лика как раз рылась в одной книге, когда вдруг сделала шаг в сторону и с кем-то столкнулась. С извинениями она оторвала взгляд от страниц и подняла голову. И тут же замолкла: тем вторым, который тоже принялся извиняться, оказался Волк. Они потом долго хохотали, оценивали выбор друг друга и, в конце концов, Ангела предложила другу брать книги в её библиотеке. Он быстро согласился, и они в тот же день отправились в библиотеку, где ведьма завела карточку на Андрея и помогла ему выбрать книгу.

Недавно Туманов закончил ремонт в своём доме, и как раз сегодня, в пятницу, он пригласил друзей к себе, на новоселье. Они собирались пожарить шашлыки и таким образом отметить это событие.

Кое-как Анжелика дотерпела до окончания рабочего дня и, наконец, поехала к Волку домой. Он хотел отпроситься у Лёши пораньше и всё приготовить к приезду гостей, но те ему это запретили. Мужчины настаивали на том, чтобы готовить ужин всем вместе, потому что вожак стаи был мастер жарить шашлыки, и его подчинённые не желали, чтобы он отвлекался на остальные блюда и испортил основное.

Когда друзья вошли во двор, огонь в мангале пылал вовсю. Андрей вышел встречать гостей. Сегодня они были в привычном составе, впятером. Ольга не смогла прийти, Игорь и Петя дежурили в лесу, а Лёня обещал помочь родителям.

Обменявшись приветствиями с Тумановым, ведьма с тоской посмотрела на опустевший огород. Урожай уже давно был убран, потому что на дворе стоял конец сентября. В то самое время, когда Волк собирал урожай, Лика находилась на сессии, которая закончилась в прошлое воскресенье. Недостатка в овощах девушка никогда не испытывала, потому что Лёва и Андрей всегда выращивали их больше, чем могли съесть и делились с подругой. В этом году овощами снабжать Нестерову обещал вожак стаи, а Курганов делился урожаем с Мишей, который вырастить свой не сумел по причине позднего переезда в новый дом.

От мангала приятно тянуло дымом. Ангела с удовольствием принюхалась, а потом проследовала с друзьями к дому.

— Кошку ты не запускал, да? — поинтересовалась ведьма у друга.

— Нет. Где мне её взять было?

— Можно сейчас запустить, — предложил Лёва. — Чисто для протокола.

— Кошки нет.

— Может, тогда волка вместо кошки первым впустить? — улыбнулась девушка, пытаясь втолкнуть в дом первым Туманова.

— Нет, — спокойно ответил тот. — Вместо кошки первой впустим женщину.

И втолкнул подругу в дом. Она рассмеялась и, обернувшись, наградила мужчину весёлым взглядом. Но как только Анжелика принялась осматривать дом, все посторонние вещи вылетели у неё из головы. Комнаты были прекрасно отделаны, мебель приобретена, естественно, у Ахмедова. Везде было светло, и чувствовался стиль.

Гостиная была просторная, без лишних нагромождений. Кухня — мечта любой хозяйки. Спальня — уютная, с огромной длинной кроватью. Ванная — аккуратная, строгая.

Присутствовала в этом доме и ещё одна комната, в которой не было ничего, кроме небольшого, раскладывающегося диванчика и маленькой тумбочки.

— Для чего эта комната? — спросила ведьма, оборачиваясь к вожаку стаи, стоявшему в проёме и прислонившемуся плечом к косяку. Волки ещё разглядывали спальню, поэтому друзья находились в комнате вдвоём.

— Пока для гостей, — тихо сказал Волк. — А вообще это… детская. Если у меня когда-нибудь будут дети.

— Если? — воскликнула Ангела и, стремительно приблизившись к мужчине, крепко обняла его. — У тебя обязательно будут дети, Волк. Не сомневайся. Ты ведь сам не интересовался девушками, потому что тебе некуда было их привести. Разве не так? Теперь у тебя есть дом, и ты можешь заняться поиском девушки. Всё будет хорошо. Не грусти. Ты же — оптимист!

— Оптимист, — согласился Андрей. — Но иногда мне становится страшно. Мне двадцать девять лет, Лика! До тридцати уже недалеко. Я боюсь ничего не успеть.

Девушка рассмеялась.

— Не тебе бояться не успеть! Ты ведь мужчина, а мужчине жениться никогда не поздно. Вы даже с возрастом ценнее становитесь!

Туманов расхохотался, и всю его тоску как рукой сняло.

После того, как осмотр был закончен, трое мужчин выпроводили Лику и Андрея из дома. Вожак стал жарить шашлыки, а ведьма просто сидела рядом, чтобы ему не было скучно — так решили Федя, Лев и Миша, которые остались в доме готовить гарнир из подготовленных хозяином продуктов.

Нестерова немного посидела около друга, а потом встала, потому что он всё равно был занят, пристраивая на мангал шашлыки, и в её компании пока не нуждался. Она прогулялась по двору и вышла в огород. Там, на одном из заборов, сидела красивая чёрная пушистая кошка. Девушка её подозвала. Та грациозно спрыгнула с забора и приблизилась. Анжелика взяла кошечку на руки и принялась гладить, возвращаясь к Волку и мангалу. Пушистый комок на её руках довольно замурлыкал. Ведьма села на лавочку. Животное, которого она прижимала к груди, отчего-то напряглось.

— Ты чего это, милая? — ласково осведомилась у кошки Ангела и почесала её под подбородком. Та тут же расслабилась и снова стала мурлыкать.

Туманов закончил возиться с шашлыками и присел на лавочку рядом с подругой. Как только он повернулся к ней, его глаза впились взглядом в кошку. Заметив этот напряжённый взгляд, девушка сказала:

— Тебе надо было просто попросить меня, и я бы мигом достала кошку. Кстати, ты кошек любишь?

— Не знаю, — медленно ответил мужчина. — Раньше, кажется, любил, а теперь они меня не любят.

— Почему?

— Потому что я — волк, а домашние животные диких зверей не любят. И кошки, и собаки теперь меня терпеть не могут. Ведьм, кстати, домашние питомцы тоже не жалуют, за исключением кошек.

— Да ты что?! — воскликнула Лика и расхохоталась. — А я-то думала: почему когда я по улице иду, все собаки лаять начинают?! Из-за меня получается?

— Да.

— Надо же… — Девушка призадумалась. — Если ты вдруг захочешь завести кошку, то скажи мне: я попробую её к тебе приучить.

— Хорошо.

Нестерова покосилась на друга.

— А эту погладить хочешь?

Он внезапно смутился.

— Не знаю… Я не помню, когда последний раз гладил кошку… А ты от когтей этого пушистого зверя не пострадаешь?

— Нет. — Ведьма посмотрела кошке в глаза, продолжая поглаживать. — Милая, расслабься. Он не причинит тебе вреда. Он — хороший, очень хороший. Самый лучший на свете.

— Это ты обо мне что ли? — фыркнул мужчина.

— О тебе, о тебе. Давай руку.

— А, может, не надо?

— Надо. Давай.

Волк протянул руку. Ангела ухватила его за запястье и положила его ладонь на спину кошке. И кошка, и оборотень одновременно вздрогнули, но девушка прижала ладонь друга к телу пушистого зверёныша, накрыв своей, и стала пальцами поглаживать голову кошки. Через несколько мгновений та расслабилась, и Анжелика убрала свою руку с руки Андрея, предоставив ему свободу. Со смущённой улыбкой на лице он с наслаждением гладил домашнее животное.

Лика внимательно наблюдала за лицом вожака стаи, на котором застыло нежное выражение. Она вдруг задалась вопросом: а целовала ли его в детстве мама? Гладила ли по голове? Обнимала ли? Вообще, знаком ли он с нежностью? Конечно, Волк иногда проявлял нежность, мог обнять и утешить, но отчего-то девушке казалось, что в те моменты он руководствовался не своим жизненным опытом, а каким-то внутренним чутьём. Душу Нестеровой затопила жалость к этому красивому, но недолюбленному мужчине.

Она задумалась, по-прежнему прижимая кошку к груди. Рука Туманова нечаянно соскользнула с кошки и коснулась груди ведьмы, открывающейся в вырезе кофточки. Мужчина мгновенно отдёрнул эту руку. Скулы у него покраснели. Ангела тихо рассмеялась.

— Не смеши, друг! Не собираюсь я тебе пощёчину влеплять за это.

Она вернула его руку к кошке.

— По-моему, ты ей понравился, — подытожила девушка.

— С чего ты взяла, что это она?

— Ни с чего. А что, это он?

— Ну, да. И я всё ещё ему не очень-то нравлюсь. Похоже, он видит во мне соперника. — Вожак поглядел коту в глаза. — Приятель, из нас двоих ты — гораздо пушистее, поэтому здесь мне тебя не обойти, но когда дело дойдёт до еды… ты точно проиграешь. Что ты можешь предложить даме? Мышь или китикэт? А я буду кормить её шашлыком. Что ты на это скажешь?

Андрей продолжал разговаривать с котом, между делом занимаясь шашлыком. Анжелика давилась смехом. Кот косил в сторону мужчины сердитым глазом.

Когда Федя, Миша и Лев вышли из дома, у Нестеровой от смеха уже более живот. В присутствии четырёх оборотней кот заметно обеспокоился, и девушка была вынуждена его отпустить. Трое мужчин, в отличие от Ангелы и Волка, были довольно серьёзными и задумчивыми, поэтому ведьма поинтересовалась, в чём дело.

— Я просто узнал, что Аня недавно замуж вышла, — ответил Михаил.

— За кого? — осведомился Туманов. — Ты его знаешь?

— Да. К сожалению. — Самойлов вздохнул. — Вряд ли она будет с ним счастлива. Он — обычный смазливый козёл.

Волки понимающе кивнули, а Лика неожиданно рассмеялась.

— Мишка, про смазливых-то говорить осторожнее надо — здесь такие тоже имеются!

Мужчины рванулись возмущённо в её сторону, а она подскочила с лавочки и отбежала в сторону.

— Ты, кстати, тоже к их числу относишься! — продолжила ведьма, посмеиваясь. — Только ты у нас, Миша, — необычный смазливый козлик!

Самойлов, запрокинув голову, расхохотался во всё горло. Жуков, Курганов и Туманов вскоре не выдержали и присоединились к другу. На том тема была закрыта.

Друзья принялись выносить еду, так как ужинать планировали во дворе. Через несколько минут они уже сидели на лавочках и с наслаждением поглощали сочный, ароматный шашлык. Поначалу говорили о работе, о прошедшей неделе, но постепенно перешли на Общество Дьявола.

Сложившаяся в нём ситуация сильно огорчала ведьму и волков. Помимо Лёни в стае было ещё два «новичка»: Валера и Серёжа, которые сразу же прибились к компании Никиты. Стычки и конфликты в стае стали делом обычным. Но если бы проблемы были только среди волков! Положение ведьм было не намного лучше: их притесняла Группа внутреннего порядка. Правда, та же Группа притесняла и стаю. На волков вообще давили со всех сторон, но у них в отличие от ведьм было более развито чувство общности, они были настоящим коллективом, единым целым, а у ведьм этого преимущества не имелось. Владимир Петрович делал вид, что ничего не происходит, и никаких мер не предпринимал. Вожак стаи и сын Дьявола контролировали ситуацию, насколько хватало сил. У Андрея это получалось более продуктивно, потому что он, как вожак, имел над нерадивыми подчинёнными кое-какую власть, да и умел привлечь стаю себе в помощь. Лёша на Группу внутреннего порядка повлиять никак не мог, поэтому ему оставалось лишь поддерживать своих ведьмочек и при любом удобном случае самому отражать удар.

— Чем мы лучше людей? — спрашивал Лёва. — У нас так же есть своя группировка, которая всех терроризирует. И у нас полно никчёмных работников, которые нарушают все мыслимые и немыслимые правила, Законы, но которых никто не выгоняет из Общества. Зачем Дьявол их держит? Из жалости? Ведь это у людей сложно кого-то уволить без серьёзного повода, а у нас — всё гораздо проще. Да и поводов, тот же Назин, дал предостаточно!

Друзья активно кивали головами, соглашаясь с мужчиной.

— Неужели же Владимир Петрович ничего не замечает? — воскликнула Анжелика.

— Да всё он замечает, — отмахнулся Федя. — Просто делать ничего не хочет.

— А мне кажется, что он вообще сумасшедший, — вставил Курганов.

— Ты что, Лёва?!

— Я серьёзно! Когда я его первый раз увидел, мне показалось, что у него с головой не всё в порядке. С психикой то есть. Не понимаю, как Лёха с ним живёт.

— Кстати, о Лёхе, — встрял Волк. — Он стал, как тень: не видно, не слышно.

— Мне кажется, он похудел сильно за последнее время, — поделилась мнением девушка.

— Пожалуй, — согласились мужчины.

— Интересно, а как он вообще раньше жил? — полюбопытствовал Федя. — Он всегда был такой добрый? Хотел бы я знать, каким Лёха был лет в пятнадцать.

— Да таким же и был, — спокойно ответил Миша.

— Откуда ты знаешь?

— Он тоже учился в нашем педе. Правда, всего один год: потом от вечерней школы экзамены сдал, аттестат получил и уехал учиться в университет.

— Ух ты! — восхитилась Ангела. — Вы были знакомы до Общества?! А вы в одной группе учились?

— Нет. У нас на первом курсе было три группы: первая — спортфак, вторая — это где я учился и в третьей — Лёха и Аня. Аня, кстати, обожала Лёшу. Впрочем, все девочки в их группе были от него в восторге.

— А вы общались? — спросил Жуков.

— Первые полгода — совсем нет. Все, конечно, знали, что в той группе учится сын Владимира Чернова, и в лицо его знали, но общался он в большинстве своём только с одногруппниками. Я был в курсе, что девчонки из их группы его обожают, и парни вполне уважают. Учителя его любили, потому что он был умный в отличие от многих парней.

— А когда вы общаться-то начали?

— В феврале. У нас в педе ко Дню Защитника Отечества каждый год устраивали не то строевой смотр, не то соревнования для парней. Участвовало всегда пять команд: четыре из них — это группы спортсменов со всех курсов, а пятая — сборная со всех остальных отделений. Вот мы и оказались в одной команде, где и познакомились. Помню, когда мы к конкурсу готовились, выбирали того, кто стрелять из пневматического ружья будет, Лёха сразу вызвался, а учитель сомневался, но как только Лёха показал, на что способен, все сомнения сразу отпали. Он уже тогда умел из любого оружия стрелять. — Миша улыбнулся. — Непосредственно на самих соревнованиях, когда дело дошло до ружья, и Лёху вызвали, все парни со спортфака на него со снисхождением смотрели. А после того, как закончил, высокомерия у них заметно поубавилось: он ни разу не промахнулся. В тот день количество его поклонниц ещё больше выросло: тогда девушки со всех групп от него в восторге были.

— Его внешность тому способствовала, да? — усмехнулась ведьма.

— Точно! — рассмеялся Самойлов. — И его уже в пятнадцать щупленьким назвать было нельзя.

— А после соревнований вы как общались? — осведомился Курганов.

— Здоровались, могли перекинуться парочкой слов, но не более того. Лёха уже тогда добрый был и вряд ли бы был против, но я сам как-то не стремился. Стеснялся, наверное.

— Ясно, — протянула Лика.

Затем друзья перешли на другие темы, а Нестерова подумала о том, что они все ничего толком не знают о Лёше, его жизни и в особенности — об их с Дьяволом отношениях.

Глава 2

В летнем зале было светло и тепло. Ведьмы и волки лениво слонялись по помещению. Некоторые стояли в определённых компаниях и разговаривали, а другие переходили от одной к другой, ненадолго прибивались, а потом продолжали путешествие по залу.

Мужчины были преимущественно в костюмах, за редким исключением, а женщины — как разноцветные бабочки. Их наряды отличались богатым разнообразием: кто-то был в платье, кто-то — в юбке и кофте, а кто-то — в брючном костюме. Платья были длинные и короткие, светлые и тёмные, простые и со сложным кроем. По каждому из них можно было судить о вкусе хозяйки. Редко у какой ведьмы или волчицы наряд был безвкусный. К числу тех женщин, у которых вкус к одежде определённо имелся, принадлежала Ангела.

В данный момент она находилась в компании ведьм, куда её привела Ольга. Среди прочих здесь присутствовали Кира, Оксана, Лиза, и даже с краю приклеились Марго с Алиной.

Сегодня блондинка надела строгое тёмно-синее платье, которое удачно оттеняло её голубые глаза. Вообще, девушка всем цветам в одежде предпочитала чёрный, и он никогда не ассоциировался у неё с трауром. Об этом она не думала — он просто ей шёл и всё.

Женщины обсуждали самые разнообразные темы. Одной из них, конечно же, были мужчины.

— А у тебя с Лёвой роман? — спросила Полина ведьму по имени Виктория.

— У меня?! Нет, конечно. С чего ты это взяла?

— На днях видела, как он от твоего дома отъезжал.

— Ах, это!.. У меня пробки выбило, а я в электричестве ничего не понимаю — вот и позвала Лёву.

— А благодарить как будешь?

— Я уже поблагодарила. Сказала «спасибо».

— И всё? — с сомнением подняла бровь Полина. — И ничего у вас не было?

— Не было. Лёва не из тех, с кем нужно расплачиваться, да тем более таким способом.

— Ну и что? Ни за что не поверю, что у вас ничего не было. И ты зря так ершишься: ничего зазорного в этом нет. Все знают, что перед Кургановым устоять невозможно. Он только улыбнётся, и ты уже готова всё ему позволить. К тому же, в отличие от многих мужиков он умеет доставить женщине удовольствие. У всех девчонок, у которых с ним был роман, потом самооценка значительно повысилась. Потому что Лёва с каждой обращается так, словно она первая красавица на белом свете. Он умеет это внушить.

— Хм, — задумчиво хмыкнула Вика. — Во-первых, Лёва — не лгун: если он говорит тебе, что ты — первая красавица, значит, он искренне так считает, а во-вторых, с твоей стороны не очень умно обсуждать его в такой компании. Оля-то тебе это, может, и простит…

— И то вряд ли, — буркнула Ольга.

— … а от Ангелы ты вполне можешь получить. Она Лёву любит, и я, кстати, тоже. Но не как мужчину, а как брата, если ты вдруг вздумаешь придраться к слову.

— Как брата?

— Да. Яна, — обратилась ведьма к приятельнице, — скажи ты ей, что Лёва мне, правда, как брат! Мы с ним на одной улице выросли. Через два дома друг от друга жили. Я его семью знала, и брата я Лёвиного обожала!

— У Курганова был брат? — удивились многие женщины.

— Ага, младший. Кирюхой его звали. Такой мальчишка хорошенький был! В веснушках весь. Солнечный ребёнок. Улыбался всегда во весь рот. Я больше Лёвы его любила: он добрее всегда был. Правда, теперь я понимаю, что Кирилл в отличие от Лёвы и благодаря ему с реальностью сильно не сталкивался. Его беды не касались — все проблемы решал Лёва. Даже удивительно, что Лёва сумел остаться таким добрым и весёлым.

— А что за страшная жизнь у Курганова была? — с иронией осведомилась Оксана. — Я ничего о нём не знаю.

Многие ведьмы её поддержали. Виктория замялась, не хотела рассказывать, но была вынуждена, так как сама уже разожгла любопытство у собеседниц.

— У Лёвы родители алкаши были. К ним домой бичи и такие же запойные алкоголики толпами ходили. Правда, периодами: иногда у Лёвы терпение кончалось, и он устраивал родителям бурный скандал, выводил их из запоя, но это уже позже было. Наверное, после того, как Кирилл родился. Кажется, нам с Лёвой тогда было лет по девять. А до этого Курганова ситуация сильно не беспокоила. То есть… он делать ничего не пытался. — Вика тяжело вздохнула. — Его уже в начальных классах проблемным ребёнком считали. Он к какой-то не очень хорошей компании прибился, пакостил вместе с ними. В милиции на учёте состоял. В общем, он и сам потом курил, пил. По пьянке подраться с кем-нибудь мог. Впрочем, и не по пьянке запросто мог. Девчонки всё равно от него тащились: он обаятельным быть умел, да и плохая репутация делала его более привлекательным. А вот мальчики связываться побаивались: Лёвка был агрессивный, легко мог по морде дать — никого и ничего не боялся, ни перед кем не лебезил, не пресмыкался. Такие же, как он, его уважали.

— А его родители работали? — спросила Кира.

— Нет.

— На что же они тогда жили? — удивилась Полина.

— Мать его пенсию по инвалидности получала. Отец изредка, когда Лёва в чувство его приводил, мог подработать. Но это очень редко случалось. А Лёва бутылки сдавал, за физическую работу брался, когда постарше стал.

«И подворовывал», — подумала девушка, но вслух не произнесла.

Ангела эту её мысль услышала и была ей очень благодарна за то, что не высказала её вслух и не очернила Курганова. Сердце Лики тоскливо сжалось, когда она в полной мере осознала, какую жизнь Лёве приходилось вести. Никто не вправе его судить: он выживал, как мог.

— Лёва огород сам сажал, — продолжала Виктория. — Пытался у матери деньги отобрать, когда она их только получала, чтобы не пропили, но это ему нечасто удавалось. Проще говоря, Лёва крутился, как только можно было, и всё для Кирюхи.

— Почему его родителей не лишили родительских прав? — поинтересовалась Оля.

— Потому что как только к ним домой являлся кто-нибудь из соответствующих органов, всё тут же становилось едва ни идеально. Лёва всегда каким-то непонятным образом чуял, когда к ним нагрянут, и начинал суетиться, родителей в чувство приводить. А мы, соседи, молчали в тряпочку, потому что однажды кто-то брякнул что-то, куда не надо, и к Кургановым домой пришли. В самый неудачный момент пришли. Лёву с Кириллом в приют забрали, хотя и ненадолго. А потом Лёвка узнал, что это кое-кто из соседей лишнее сболтнул, и устроил грандиозный скандал. С тех пор в их дела больше никто не лез. Да и вообще лишить родительских прав очень сложно.

— А почему Лёва был против лишения родителей прав? — спросила Лиза.

— Наверное, боялся, что их с Кириллом по разным детдомам распихают: всё-таки большая разница в возрасте — девять лет. Да Кирюха сильно не страдал от всей этой ситуации — больше Лёва, а он был привычный. Кирилл, мне кажется, даже не понимал толком, что происходит. Если в доме устраивался дебош, а Лёвы дома не было, он к нам прибегал. Это я его всегда приваживала — нравился он мне. Мы с родителями его чаем поили. — Виктория улыбнулась задумчиво. — Помню, когда Кирюха первый раз из дома сбежал к нам, а Лёва домой пришёл и его не обнаружил, он был в панике. По всем соседям стал бегать и искать братика. А потом уже всегда его у нас искал. Мои родители и его пытались вечно чаем напоить, а он всегда отказывался: гордый был. Но вообще-то Кириллу нечасто приходилось у нас перекантовываться: Лёва старался его не бросать и, когда чувствовал, что дома очередное сборище намечается, брал его с собой. Они по улицам таскались, а летом даже где-то ночевать умудрялись. С Лёвой Кирюха был, как за каменной стеной.

— Стоп! — нахмурилась Оксана. — А почему мы о Кирилле всё время в прошедшем времени говорим?

— Потому что его больше нет. Он погиб. Родители Лёвы вместе с Кириллом в аварию попали. Никто не выжил. — В глазах у рассказчицы блеснули слёзы. — Ближние к Кургановым соседи слышали, что у них скандал был днём. Родители хотели взять Кирилла с собой на речку, а Лёва был против, запрещал. Потом его минуты на две из дома вызвали приятели какие-то, а когда он вернулся, их уже и след простыл. Лёвка по домам бегал, спрашивал, кто и что видел. Он был в отчаянии. А вечером сообщили, что трагедия случилась. Я помню, какое у Лёвы было лицо, — я видела. Соседи потом, конечно, с похоронами помогали, со всей организацией, потому что Лёва был не в состоянии: он вообще ушёл сразу и в доме закрылся. Бедный… Он так Кирюху любил! Заботился о нём. А на смерть родителей ему плевать было — он их ненавидел. Вот так-то. И ничего, Полина, у меня с Лёвой не было и не будет: я к нему по-родственному отношусь.

— Я бы на твоём месте не зарекалась, — заметила Полина. — Чем чёрт не шутит… ой!..

Вся компания расхохоталась над этим выражением.

— Да не будет, не будет! — стояла на своём Вика. — У меня парень есть.

— Да ты что?! — хором воскликнули женщины. — И кто же это?

— Вампир, — покраснев, призналась девушка.

— Как зовут? — осведомилась Полина.

— Володя, Вова. Но всего его почему-то Владом называют.

— Рудаков?! — в один голос вскричали Оля и Лика.

— Да, — смутилась Виктория.

— А кто он? — полюбопытствовала Оксана.

— Лучший друг Максимилиана, — ответила Нестерова. — Его зам и правая рука. Кстати, успокоить Макса, привести в чувство может только Влад.

— Он умный, спокойный, добрый, — добавила Ольга. — И чертовски хорош собой.

— Ничего себе! — рассмеялись ведьмы.

— А почему его Владом все зовут? — поинтересовалась Оксана, глядя при этом на Анжелику. Той и пришлось отвечать:

— Это Макс первый начал. Он ненавидит имя Владимир, не переносит сокращений «Вова», «Володя», поэтому переделал его. А за Ахмедовым и все остальные стали Рудакова Владом звать. Хотя некоторые зовут Вовой или Володей — кому как нравится.

— Вот как…

Блондинка кивнула. Её взгляд переместился на Викторию, смущённо смотревшую на неё.

— Я и не знала, что у Влада девушка есть, — улыбнулась Ангела. — И давно вы встречаетесь?

— Полгода.

— Полгода?! А он молчит! Сволочь. Что ж, я за вас очень рада. Влад — хороший парень. Ты не пожалеешь — это точно.

— Я знаю, — с тихой улыбкой сказала Вика.

Некоторые женщины вновь принялись беседовать, но беседа отчего-то не клеилась. А Лика в это время вспоминала, как Лёва рассказывал ей о своей жизни, когда они только начали дружить. О своём брате он тогда говорил не очень подробно, даже можно сказать, что упомянул вскользь, и девушка была уверена, что с братом они общались не очень тесно. Но теперь поняла, что ошибалась. Курганов лишь пытался делать вид, что произошедшая трагедия его уже не трогает. Он почти не рассказал ничего о брате, потому что, получается, на тот момент всё ещё не пережил его гибель. Потому что она по-прежнему причиняла ему боль.

Анжелика и так любила Лёву, знала, что он способен на глубокие чувства, а теперь убедилась в этом на конкретном примере. И стала любить его ещё больше.

— Кстати, Полина, — очнулась вдруг Виктория, — а почему ты так Лёвиными романами интересуешься? У тебя что-то с ним было?

— Нет. Он не предлагал.

— А, если бы предложил, то ты бы согласилась?

— Если бы не была замужем и не любила так сильно своего мужа, то да. В молодости это вряд ли бы случилось: я была раньше стеснительная. А вот теперь многим девчонкам завидую, потому что у них есть возможность связаться с Лёвой. С какими-то парнями роман опустошает и создаётся ощущение, словно тебя грязью облили, да и вообще унижает как-то, а с Лёвой — напротив. Он хоть и бабник, но добрый, хороший и совсем не подлый. В нём нет никакой пакостности и мерзости. Мне кажется, с ним весело. И можно много положительных эмоций получить… Спасибо тебе, Вика: я-то боялась, что Лёва так и будет у нас, как бабочка порхать, а теперь выясняется, что он вполне способен преданно любить. Да-а… повезёт той, которую он полюбит.

Больше о Лёве не было произнесено ни слова. Все переваривали полученную о нём информацию.

Нестерова переживала из-за того, что о жизни Лёвы узнали многие ведьмы, хотя и понимала, что даже если бы она остановила Вику сейчас, женщины всё равно вытянули бы из неё эту информацию позже. К тому же, из собравшейся компании никто не посмеет использовать услышанное против мужчины: ведьмы присутствовали только достойные — одна Алина, по мнению Ангелы, к их числу не относилась, но, как чувствовала ведьма, она испытывала к Курганову определённую симпатию, несмотря ни на какие трения между стаей и Группой внутреннего порядка. Дополнительно ко всему, Лика питала надежду, что Маргарита не позволит своей подружке как-то навредить Льву.

Анжелика, Ольга и Кира снова стали беседовать с коллегами, однако продолжалось это недолго: вскоре к компании женщин приблизился Лёва.

— Оленька, милая, — обратился он к девушке, — что-то ты совсем пропала. Федька, между прочим, без тебя там уже с ума сходить начинает. Ты не могла бы ему хотя бы ручкой помахать, чтобы он успокоился?

— Да мы сейчас вернёмся уже, наверное. Да, девочки?

Кира и Лика кивнули.

— Хорошо, — довольно подытожил Курганов и только теперь заметил, что все женщины на него уставились. Он смутился. — Ой, а что на меня все так смотрят? Я тут лишний в женской компании, да? Прошу прощения. Сейчас исчезну.

— Нет-нет! — в разнобой вскричали ведьмы, опомнившись.

— Вика, оказывается, с Владом Рудаковым встречается, — с весёлой улыбкой сообщила другу Ангела.

— Да ты что?! — Лев посмотрел на Викторию. — Серьёзно? Даю тебе своё благословение!

— Спасибо! — расхохоталась девушка.

— А вы, правда, на одной улице выросли? — спросила Оксана.

— Ну, да, — спокойно ответил Курганов.

— Лёва меня, кстати, со всеми в Обществе знакомил, когда я пришла! — сказала Вика с гордостью. — Да, Лёва?

— А как же! Соседям помогать надо… Ну что, пошли? — обратился мужчина к подругам.

— Пошли, — согласились те, и они вчетвером вернулись в компанию волков.

* * *

Субботним вечером, четвёртого октября, Ангела стояла в переполненном людьми зале особняка Нестерова. Сегодня у её отца был юбилей — 55 лет. Её, естественно, позвали, и она уже даже поздравила отца с праздником. Теперь же девушка просто прислонилась к стене и наблюдала за происходящим.

Саша Петрова разглядела её в толпе и поманила к себе. С неохотой Анжелика оторвалась от стены и подошла к девушке. Они немного поговорили, а после Александра удалилась. Ведьма осталась стоять одна среди снующих туда-сюда людей.

— У тебя, как всегда, шикарный вырез, — раздался рядом весёлый, очень мужской голос.

Лика не повернулась, но её губы против воли растянулись в улыбке. Всем существом она почувствовала, что Максимилиан тоже улыбается.

— Не знала, что ты здесь будешь. С чего вдруг? Прежде вы с моим отцом друг друга несильно-то жаловали.

— И сейчас не жалуем, но нравится твоему отцу это или нет, считаться ему со мной придётся. Кажется, теперь он это понял.

— Что ж, тогда добро пожаловать в этот дом и сумасшедшее сборище местных бизнесменов.

— Благодарю, — в голосе Ахмедова послышался смех.

Со стороны казалось, что эти двое просто стоят рядом, и они оба эту иллюзию поддерживали, стараясь говорить так, чтобы никто не увидел.

— Уверена, что наше знакомство не стоит афишировать? — спросил Макс.

— Если тебя это обижает, то я не против его обнаружить, но считаю, что это неразумно.

— Желание дамы для меня закон…

В компании бизнесменов велись скучные разговоры о бизнесе, которые Ангеле приходилось слушать последние полтора часа. Она едва сдерживала зевоту.

Максимилиана с ней уже «познакомили», и это был самый забавный момент за весь вечер. Его тёмные завораживающие глаза не раз обращались на неё, но этим всё и ограничивалось. Говорить с ним девушке не было положено по роли, потому что, во-первых, в разговоры о бизнесе она никогда не вмешивалась, а во-вторых, все знали, что она не жалует такой тип мужчин, к которому принадлежит Максимилиан, а именно бабника.

Бизнесмены пытались на Ахмедова нападать, но тот отражал удары без видимых усилий, как бы шутя. Чувствовал он себя легко, и ничто не могло его ни смутить, ни испугать — так Макс был в себе уверен. Среди гостей было много женщин: молодых и не очень, но на которых одинаково положительно действовала энергетика Максимилиана, что в свою очередь способствовало хорошему расположению духа Ахмедова и сдерживало бизнесменов. Те вели себя осторожно, не желая попадать в немилость к своим женщинам.

Сложившаяся ситуация самую малость веселила Анжелику, но в большинстве своём она изнывала от скуки и уже жалела, что поддалась на уговоры отца остаться в этом доме ночевать. С каким бы удовольствием она уехала отсюда сию минуту!

Кристине, по всей видимости, Максимилиан приглянулся, но тот в отличие от Андрея (который по своей природе был вежлив и не мог обойтись с женщиной грубо, унизить её) вполне спокойно давал ей понять, что она его совершенно не интересует. Его насмешливый и снисходительный взгляд, обращённый к Кристине, говорил сам за себя: она была ему глубоко безразлична и вызывала лишь лёгкое презрение. Однако Кристине не хватало ни ума, ни сообразительности понять это, и лишь смутное подозрение, возникшее на задворках сознания, шептало, что что-то в обращении этого красавца с ней не так. Но та его почти не слушала, уверенная, что никто не может устоять перед ней, дочерью Нестерова. В принципе, это убеждение было не безосновательно, потому что мужчин к Кристине всегда тянуло, чего не понимала никогда Ангела. Ей казалось очевидным, что сестра — пустышка, к тому же, не очень красивая. Она сама мужской пол не слишком-то жаловала и хорошо относилась лишь к единицам, но всё равно ей было интересно, почему практически все мужчины западают на Кристину и совсем не подходят к ней, Лике, хотя она гораздо красивее. Это оставалось для ведьмы загадкой и вызывало лёгкое недоумение.

Беседы в кругу бизнесменов велись наискучнейшие и, по большей части, пустые. Нестерова-младшая искренне старалась заинтересоваться хоть чем-нибудь, но не удавалось. Постепенно её мозг отключался, но совсем отключиться у него так и не получилось.

— Кстати, все слышали последние новости? — осведомился Петров. — Станислав Сергеевич, раз уж вы здесь, то, может, поясните, что это за слухи ходят?

— Вы об Ангеле и Волке?

Лика едва сумела удержаться и не вздрогнуть. Взгляд Ахмедова мгновенно обратился на неё, приказывая, заставляя держать лицо. Она подчинилась.

— Да-да, — подтвердил Петров. — Именно о них. Что на сей счёт думают правоохранительные органы?

— Да думать здесь можно всё, что угодно. Кажется, там говорится о некоем Обществе Дьявола, к которому они принадлежат? Что тут сказать: это может быть и организованная бандитская группа, и, например, секта. Но всё это только сплетни. Нет страшных преступлений, никаких подозрительных дел в городе не творится, никто ни о чём не заявлял. Кто-то что-то подслушал, и мы даже не знаем кто!

— А что это за сплетни? — ровным, спокойным голосом умудрилась поинтересоваться Анжелика.

— Ты не слышала?! — удивились многие из присутствующих.

— Нет.

— Какая-то женщина случайно услышала, как двое парней говорили об Ангеле и Волке из Общества Дьявола, которые творят какие-то непонятные дела в городе, — пояснил Петров. — Кстати, они говорили и о том, что Ангела и Волк дружат с главой Общества Максимилиана.

Все взоры обратились на Ахмедова.

— Максимилиан, вы единственный человек в городе с таким необычным именем, — заметил ядовито Серов-старший. — Что скажете по этому поводу?

Макс тихо рассмеялся.

— Уж и не знаю, кто из моих ярых «поклонников» додумался назвать меня и моих подчинённых Обществом Максимилиана. Это довольно забавно. Но всё это лишь слухи и, как заметил Станислав Сергеевич, кто является источником, неизвестно. К тому же, зная склонность людей приукрашать увиденное и услышанное, дополнять его своими собственными фантазиями, я бы не стал полагаться на полученную информацию, потому как её достоверность вызывает сомнения. Этот разговор прошёл через множество людей, и, как он выглядел в своём первоначальном варианте, мы уже никогда не узнаем.

— Всё верно говорите, Максимилиан, — согласился Петров. — Но у вас всё же есть такие друзья? Я имею в виду Ангелу и Волка.

Ахмедов улыбнулся.

— Врать не стану: есть. Но об Обществе Дьявола я слышу впервые и могу поручиться, что мои друзья не состоят ни в какой секте и уж тем более — бандитской группировке. И должен упомянуть, что мою подругу прозвали Ангелой, потому что она похожа на ангела и внешне, и внутренне. Поэтому мне довольно обидно слышать подобные вещи о моих друзьях: они склонны помогать людям, а не наоборот.

— Вот как? — задумчиво протянул Николай Нестеров.

— Да, именно так.

— А вы не могли бы нас с ними познакомить? — полюбопытствовал Серов. — На сегодняшний день они самые известные в городе люди.

«Не люди», — мысленно поправила его Ангела.

— Не вижу в этом необходимости, — холодно ответил Макс. — Мои друзья не горели желанием получать подобную известность, а потому и открываться кому бы то ни было не намерены. Ни к чему усложнять им жизнь.

Вскоре эту тему оставили, и ведьма на пару с вампиром вздохнули свободно. Лика долго не могла прийти в себя после пережитого потрясения. У неё кружилась голова. Через какое-то время она решила, что полезно будет выйти на воздух. Нестерова покинула зал.

Когда она вышла на крыльцо, оказалось, что кто-то её уже опередил и занял то самое место, о котором она мечтала.

С крыльца можно было спуститься по центральным ступенькам и по боковым, которые располагались вдоль дома справа и слева. Вдоль боковых ступеней шли перила, на которые удобно было облокотиться. Шторы на окнах фойе были закрыты, отчего по обе стороны от входа создавалась тень, в которой можно было спокойно устроиться и подумать.

По правую сторону от Анжелики, облокотившись на перила в той самой тени, стоял кто-то, кто, видимо, испытывал в данный момент потребность в одиночестве. Девушка растерялась и попятилась назад, не желая нарушать чьё-то уединение, но каблуки, хоть и тихо, однако предательски застучали. Голова человека резко повернулась. Ангела тут же узнала его: это был Дмитрий Горлов, сын Станислава Сергеевича. Ведьма была с ним немного знакома: несколько раз Станислав Сергеевич приходил в дом Нестеровых вместе с ним. Старшую дочь Горлова Лика тоже знала, и та даже с ней всегда здоровалась при встрече.

Дима был примерно на год старше Ангелы. Его нельзя было назвать красавцем, но в его лице было что-то приятное, когда он улыбался. Впрочем, и серьёзное выражение, которое чаще всего присутствовало на его лице, тоже выглядело весьма приятно.

— Извини, — тихо произнесла ведьма. — Я помешала, да? Я сейчас уйду.

— Нет-нет! — воскликнул парень. — Не надо. Если хочешь побыть одна, то я могу уйти.

— Да нет. Я просто вышла подышать воздухом.

— Если ты не против, я останусь.

Анжелика рассмеялась.

— Мне кажется, что это я должна спрашивать твоего разрешения: всё-таки первым это место занял ты.

— Но это твой дом.

— Уже нет. И не говори, что Станислав Сергеевич тебе об этом не говорил.

Дима смутился.

— От того, что ты переехала жить отдельно, этот дом не стал тебе чужим. Ведь родительский дом всегда остаётся своим.

— Вообще-то для меня родительским является именно тот дом, в который я переехала жить.

Девушка улыбнулась собеседнику, чувствуя, как ему неловко затрагивать эту тему. Она постаралась дать ему понять, что не намерена переносить своё раздражение и обиду с отца на сына. Горлов-младший немного расслабился. Ангела приблизилась и, прислонившись поясницей к перилам, посмотрела на парня.

— И давно ты здесь торчишь? — поинтересовалась она и тут же поняла, как глуп этот вопрос. Хлопнув себя по лбу, она рассмеялась. — Впрочем, зачем я спрашиваю? Ведь и так ясно, что давно. Я не видела тебя в зале с самого начала вечера.

Дима виновато опустил глаза. Его губы тронула слабая улыбка. Что нужно сказать в своё оправдание, он не знал. А ведьма и не думала его упрекать или отчитывать.

— Светские развлечения не для тебя? — с лукавой улыбкой спросила она.

На этот раз парень улыбнулся более искренне.

— Я — простой смертный и среди богатых и сильных мне не место. Отец чувствует себя здесь как рыба в воде, а я — нет, несмотря на то, что нахожусь в подобном окружении не впервые. К сожалению, общительность никогда не была моей отличительной чертой.

— Хм. Боюсь, в подобной компании никакая общительность не поможет. Для того чтобы стать своим среди них, нужно совсем не иметь ни мозгов, ни души, ни нравственных принципов…

Её речь оборвал весёлый смех Димы.

— Ты со мной не согласен? Или хочешь что-нибудь добавить?

— Могу добавить: чтобы стать своим среди них, нужно иметь массу высокомерия, быть самовлюблённым и уверенным в своей собственной неповторимости, не имея на то никаких оснований и вообще ничего из себя не представляя на самом деле.

Лика расхохоталась.

— Поддерживаю тебя во всём. Такая она и есть эта богатенькая молодёжь. Их родители помешались на деньгах, но они эти деньги хотя бы сами заработали, а их дети в этой жизни ничего не добились сами, да и не намерены делать этого, так как родители преподносят им всё уже готовым.

— Я всегда удивлялся тому, что ты в их обществе умудрилась не испортиться. Тебе ведь было четырнадцать, а это самый подходящий возраст для того, чтобы поддаться чему-нибудь не очень хорошему.

Девушка пожала плечами.

— Мне кажется, возраст здесь ни при чём. Если у тебя есть твёрдые моральные принципы и представления о том, что хорошо, а что — плохо, то ты никогда не поддашься. А если их нет, то ты поддашься в любом возрасте.

— Пожалуй, — согласился Горлов.

Они помолчали.

— Отчего ты такой грустный, Дима? Кстати, где ты сейчас? Ты ведь вроде юридический заканчивал?

— Да, закончил. Сейчас в нашем отделе работаю. Участковым уполномоченным.

— Нравится?

Парень помедлил с ответом.

— Нет. Но я искренне надеюсь, что по тому, как я работаю, этого не видно. Мне кажется непростительным плохо работать. Несмотря ни на какие условия.

— Интересная мысль, — задумчиво заметила Нестерова. — Но почему ты тогда поступал на юридический?

Дима поёжился, и по тому, как он неловко прятал глаза, она догадалась, в чём причина.

— Ага… Станислав Сергеевич настоял?

Парень вздохнул.

— У отца тяжёлый характер. То есть… властный. Впрочем, с иным характером он не стал бы заместителем начальника ОВД.

— Да уж.

— Меня бесит, что все знают, что меня пристроил отец. Он собирается ещё засунуть меня в уголовный розыск, когда на пенсию уходить будет. А юридическая работа не для меня. Мне это неинтересно, да ещё сверху начальство постоянно давит… В общем, нервы на этой работе портят основательно. И мне в ней чего-то не хватает. Смысла, наверное. Всё слишком приземлённо, и бумаг ненужных очень много. Да и не моё это совсем! Мне бы хотелось чего-то более… спокойного, может. Или высокого. Я не об искусстве, конечно! Но… хотелось бы, чтобы можно было приобрести… мудрость. Да, пожалуй, мне хотелось бы именно этого. А на моей нынешней работе вместо мудрости получишь ненависть к миру и к людям, в частности: слишком много грязи приходится видеть.

Ведьма улыбнулась ему по-доброму. Дима посмотрел на неё.

— Я тобой восхищаюсь. Ты сделала всё так, как хотела, и ничего не побоялась. И моего отца ты совсем не боишься: он на тебя злится, а ты его игнорируешь. Я видел вас в начале мероприятия. У тебя сильный характер, Анжела. А вот мне в своё время твёрдости отказаться от учёбы в юридическом не хватило.

— Но ты ведь всю жизнь с отцом прожил! Странно было бы ожидать, что ты проявишь суперсильный и волевой характер, когда столько времени подчинялся отцу.

— Хотел бы я иметь волевой и сильный характер.

— Но почему ты решил, что у тебя его нет?! — воскликнула Анжелика. — Это совсем не обязательно так. Ты можешь быть сильным и волевым во всех отношениях, но пасовать перед отцом. И тебе нечего здесь стыдиться: ты беззащитен перед отцом именно потому, что любишь его. Любовь делает нас уязвимыми.

— Возможно.

Девушка сжала его плечо.

— Не расстраивайся, Дима. Возможно, у тебя получится когда-нибудь противостоять отцу. Знаешь, один мой друг тоже всю жизнь не мог противостоять своим родителям. Ему это удалось меньше полугода назад. Ему двадцать восемь лет. Так что какие твои годы? Я думаю, у тебя тоже однажды получится. Но на это нужно время. Прояви терпение: не всё сразу.

Дима улыбнулся ей.

— Спасибо, Анжела.

— Не за что.

Парень внезапно рассмеялся и покачал головой.

— Сам себе удивляюсь! С чего вдруг я всё это тебе выложил?

— Ни с кем больше это не обсуждал?

— Нет. Ни с кем и никогда.

— Ну, с кем-то же нужно поделиться своими бедами. А я рада помочь. Надеюсь, что тебе хоть немного стало легче.

— Стало. Гораздо легче. Спасибо.

— Всегда пожалуйста, Дима. И не бойся: я не склонна обсуждать чью-то личную жизнь с посторонними. Я никому не скажу.

— Я даже не думал об этом. Не сомневаюсь в тебе.

— Спасибо. Мне приятно.

— Рад был с тобой пообщаться, — сказал Горлов и протянул ей руку.

— И я с тобой, — с чувством ответила ведьма и крепко пожала руку.

Они улыбнулись друг другу.

— Наверное, я слишком явно игнорирую мероприятие. Пожалуй, пойду.

— Иди. И ни на кого не обращай внимания, — посоветовала Ангела.

— Хорошо.

Парень помахал ей на прощание рукой и исчез в доме.

«Да, — подумала про себя девушка, — у каждого свои проблемы».

И ей тут же вспомнилась её проблема: сплетни о ней, Волке и Максимилиане. Словно повинуясь её мыслям, в дверях дома показалась высокая фигура Ахмедова. Он приблизился.

— Прости, что не предупредил тебя, — тихо сказал вампир. — Я думал, что ты тоже слышала эти сплетни.

— Не слышала. И Волк с ребятами, похоже, тоже не слышали: иначе бы мне сказали. Боюсь, в нашем Обществе об этом никто не знает.

— Знает, — жёстко возразил Макс. — Тот, кто эти сплетни и распространял. Те, чей разговор «случайно» подслушали.

— Почему ты уверен, что это кто-то из нашего Общества?

Мужчина вздохнул.

— Из рассказа гостей у тебя могло создаться неверное впечатление об этих сплетнях. На самом деле, они были преимущественно обо мне и моём Обществе, а вы с Волком упоминаетесь вскользь. Там говорится о том, что я творю какие-то дела в Сибирске, а вы мне помогаете. Просто мужчины постеснялись повторять всё, что слышали в моём присутствии. Из деликатности, так сказать. Кто-то мстит мне, а вам — заодно. Поэтому у меня не возникает сомнений, что это кто-то из членов Общества Дьявола.

— Ясно. Но мы вряд ли узнаем, кто это.

— Можно догадаться.

— Намекаешь на Группу внутреннего порядка? Если бы можно было подозревать только их, то ответ был бы очевиден: это Марат и Боря.

— Почему не Виктор? — удивился Макс.

— Если Виктор ненавидит кого-то, то говорит об этом прямо. Его ненависть открыта, откровенна, и такой подлый поступок не в его стиле. Женя такой же, как и Виктор, и даже лучше. Поэтому его подозревать тоже не имеет смысла.

— Но ты сказала: «Если бы можно было подозревать только их». А кого ещё?

— В стае целых девять парней, которые тоже ненавидят и вас, и нас.

— Точно! Я о них и забыл. Уже девять?

— Да.

— Плохо.

— Хуже некуда, — со вздохом согласилась Лика.

— Вам с Волком надо вести себя осторожней с этими прозвищами.

— Я уже поняла. Придётся быть осторожными. А у тебя проблем из-за этих слухов не будет?

— Нет. Станислав Сергеевич же сказал: это только сплетни. А сплетни не основание обвинять меня в чём-то.

— Верно. И на том «спасибо».

Ахмедов негромко рассмеялся. Ведьма ему улыбнулась, но её улыбка стала постепенно увядать, когда она заметила его странный взгляд. Она отступила на пару шагов.

— Что с тобой? — тихо спросил мужчина.

— А с тобой? О чём ты сейчас подумал?

— О том, что мне тридцать два года, и пора бы уже жениться.

— Но не собираешься же ты на мне жениться?! Почему ты тогда так странно на меня смотришь?

— А почему бы нет? — осведомился он, отстраняясь от перил и направляясь к девушке. Она выбросила перед собой руку и попятилась. — Мы могли бы попробовать.

— Нет. Это невозможно.

— Почему?

— Я тебя обожаю, Макс, но по-дружески и только!

— Дай мне минут пять, и я попробую убедить тебя, что может быть иначе.

— Нет.

— Да почему?! Меня тянет к тебе.

— Извини, друг, но тебя тянет ко всему женскому полу в принципе!

— К тебе тянет сильнее, чем к другим! — со смехом возразил Максимилиан.

— Нет. Ты вбил себе эту чушь в голову. Мы — друзья. Тебе нравится дружить со мной.

— Не сомневаюсь и в том, что мне понравится заниматься с тобой любовью.

Его грудь коснулась ладони Анжелики, а она в свою очередь коснулась спиной стены дома. Отступать было больше некуда. Внутри девушки билась паника. И вдруг… время для неё остановилось.

Она увидела ситуацию со стороны и осознала всю её абсурдность. Она ведь не героиня любовного романа!

Ангела неожиданно разозлилась. Она не позволит ему испортить их дружбу! Она не собирается бояться его, шарахаться! Она не примет участие в этой глупой игре!

— Стоп! Хватит! — вскричала ведьма и твёрдо оттолкнула его двумя руками. Её глаза вспыхнули красным огнём. — Прекрати, Макс. Мы — друзья и точка! Давай не будем начинать снова. Мы это уже проходили.

Он смотрел на неё с восхищённой улыбкой.

— Но мы с тобой так интересно познакомились! А вдруг это судьба?

Лика фыркнула.

— По твоей логике я должна была со всеми знакомыми парнями переспать или же за всех и сразу выйти замуж. Так же можно сказать, что и с Саней Красновым у меня судьба, и с Колей Смирновым, и с Лёней Бархатовым, а с Волком так вообще судьба судеб! Я и не отрицаю, что судьба, но судьба подружиться, Макс. Мы и подружились. Всё верно.

— А если не подружиться?

— Именно подружиться, — твёрдо сказала девушка. — Мы не подходим друг другу, как мужчина и женщина. Тебе нужна какая-то другая жена. Наверное, она должна быть похожа на Свету, но не на меня. Я бы тебе быстро наскучила.

— О, нет!

— О, да!

— Нет. Ты — ведьма и не можешь наскучить. Когда в тебе просыпается ведьма, меня тянет к тебе ещё сильнее.

Нестерова горько рассмеялась и покачала головой.

— Нет, Макс, как раз с ведьмой во мне ты смириться не сможешь. Я — самая сильная ведьма Сибири, забыл?

— Нет, но это не так уж и явно ощущается. То есть… ощущается по твоей энергии, но и только.

— Ты просто не очень тесно со мной общаешься. Моя сила имеет видимые проявления, но мало кому приходится с ними сталкиваться. Больше всех сталкивается с ними Волк, пожалуй. И ему хватает мудрости относиться к моей силе спокойно, а у тебя, Макс, этой мудрости нет — уж извини. Тебе нужно быть сильнее женщины, могущественнее, богаче. Тебе нужно быть выше. Тебе нужно восхищение от женщины и даже, быть может, поклонение. У тебя властный характер, Макс. Я могу тобой восхищаться и восхищаюсь, но на поклонение я не способна. Это было бы лицемерием: я слишком отчётливо вижу твои недостатки. Тебе нужна женщина как твоя мать: которая будет видеть только достоинства и не будет замечать недостатки. И это не я. Мне нужно, чтобы мужчина был меня во многом выше, но при этом властный мужчина мне не подходит. Может, моя мечта несбыточна. Пусть так. Найду так найду, а нет… значит, нет. Я, в принципе, не сильно-то и рассчитываю на это.

Ахмедов потрясённо молчал.

— Как тебе это удаётся? — вымолвил он чуть погодя.

— Что?

— Так ловко раскладывать всё по полочкам.

— А разве бывает по-другому?

Мужчина улыбнулся, а потом рассмеялся. Ведьма немного расслабилась: она боялась, что он обидится на неё. А Максимилиан внезапно притянул её к себе. Он улыбался соблазняющей улыбкой, был неотразим, но Ангела совсем не испугалась ни его самого, ни его манёвров.

— А поцеловать тебя можно? — тихо спросил он.

— Нет, — с улыбкой ответила девушка.

Она взяла его за подбородок, повернула лицом в сторону и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула в щёку, а затем легко выскользнула из его рук. Макс рассмеялся над тем, как ловко она оставила его ни с чем. Лика улыбалась ему лукаво.

— Кстати, — обратилась она к нему лёгким тоном, — тебя совсем не заинтересовала моя сестра, Кристина?

— Ой, извини, подруга, но я не люблю явных шлюх.

У ведьмы челюсть отвисла от такого откровенного ответа.

— Мне гораздо больше нравишься ты, — продолжил вампир. — В тебе есть смысл, содержание, а в Кристине нет ничего. Именно поэтому большинство мужиков на неё западает — ты для них слишком сложна, да и напрягаться им лень, а иначе тебя не заполучить. К тому же, по тебе видно, что ты не спишь со всеми подряд, а для большинства мужиков это минус. Гораздо проще с Кристиной: она только для этих целей и годится. Извини за резкость.

— Да ничего, — медленно проговорила Анжелика. — Ты кстати, ответил на один вопрос, ответ на который давно меня интересовал. Ах, да!.. Давно тебя не видела, Макс. Была рада встрече.

Она протянула ему руку, которую он тут же крепко пожал.

— И я был рад.

— Что ж, я пошла первой.

— Иди. — Макс пристально посмотрел ей в глаза. — Ангела, ты… непостижима для меня.

— Мне ты тоже непонятен, — призналась девушка и вошла в дом.

«Да, — мысленно продолжила она, — мне никогда не понять, как ты можешь быть таким хорошим другом и при это таким неразборчивым и равнодушным в связях с женщинами. Мне никогда не понять, как можно спать со всеми подряд и спокойно это воспринимать, словно в этом нет никакой грязи. Для меня физическая близость неотделима от духовной, первая невозможна без второй. Для меня физическая близость есть способ наиболее полно достичь духовной близости».

С этими, почему-то грустными, мыслями Лика вернулась в зал.

Глава 3

Когда почти все гости разъехались, выяснилось, что кое-кто тоже остаётся ночевать в этом доме, и Ангела должна будет ночевать в одной комнате с Ильёй. Распределяла гостей по комнатам Марина Нестерова, и ведьма никак не могла понять, что ей за радость от этой пакости.

Обычно Анжелику нельзя было назвать капризной: она умела мириться с неудобствами, но на сей раз она решила этого не делать. Марина Сергеевна делала вид, что не понимает, чем возмущена падчерица, а той в свою очередь хотелось смеяться. Уж кого-кого, а её, зная её характер, поместить в одну комнату с парнями — а помимо Ильи там было ещё два молодых человека — было довольно странно.

— Но все машины разъехались вместе с гостями! — воскликнул Николай. — Ждать их назад придётся долго. Ты не сможешь сейчас поехать домой.

— Я могу вызвать такси, — возразила спокойно девушка. — Есть у кого-нибудь номер такси?

— Нет, — твёрдо ответил мачеха.

Лика еле удержалась от смеха над этой наглой ложью: в доме был телефон, а соответственно должен был быть и справочник. Однако указывать на это ведьма не стала: ей вдруг пришло в голову другое решение этой проблемы. Она взялась за мобильный телефон под внимательными взглядами всех присутствующих.

— Анжела… — начал было Юра, но Ангела прижала палец к губам, призывая его к молчанию: она слушала гудки и ждала, когда ответят.

— Да, подруга? — раздался в трубке бодрый голос Льва.

— Привет, Лёва! Я тебе не помешала? Ты не спишь?

— Нет-нет.

— Ты один? То есть… у тебя там «дамы» случайно нет?

— Нет! — рассмеялся мужчина. — Что ты хотела?

— У меня тут возникла небольшая проблема. Ты не мог бы отвезти меня домой… или пустить к себе ночевать? Я тут недалеко.

— Ах, точно! Ты же у Нестеровых сегодня. Юбилей у папочки, да?

— Верно.

— Ну-у… отвезти не смогу: машина в ремонте как раз, а переночевать пущу с удовольствием. Мне прийти за тобой?

— Нет, спасибо. Я сама дойду.

— Я выйду тебе навстречу.

— Не надо, я…

— Я выйду тебе навстречу, — твёрдо повторил Курганов.

Анжелика рассмеялась.

— Хорошо: навстречу так навстречу. Спасибо, друг.

Она положила трубку, ещё раз обняла, поцеловала и поздравила с днём рождения отца и, помахав всем рукой, направилась к выходу.

— Анжела! — окликнул дочь Николай. — Может, тебя хоть кто-нибудь проводит? На улицах ночью опасно.

— Нет-нет. Ничего не нужно. Я сама — ходячая опасность.

Девушка улыбнулась и вышла из дома, попрощавшись со всеми. Стук от её каблуков эхом отдавался в ночной тишине. Эти каблуки были удобные, устойчивые, не тонкие, как шпилька, и при этом не уродливые. Платье на Ангеле было чёрное, с завышенной талией, а поверх него был надет светлый плащ. В таком виде ведьма пошла по ночным улицам города Сибирска.

Первые минуты две она двигалась вполне спокойно, а потом свернула за угол и лицом к лицу столкнулась с тремя не очень трезвыми типами мужского пола.

— Опа! — воскликнул один из них, и Лика сразу поняла, что пройти ей они не дадут.

Она огляделась по сторонам. Вокруг были тёмные сонные дома и заборы. Ждать помощи не приходилось, да девушка и не для того оглядывалась.

— Ух ты! Надо же! Какая красивая детка нам попалась, — медленно сказал всё тот же тип.

— М-м-м, — равнодушно протянула Нестерова. — Ну, спасибо, что оценил, малыш.

— Ой, а у нас ещё и язычок длинный! Укоротить бы надо.

— Ну, попробуй.

— Дерзишь, детка. Плохо тебя мамочка с папочкой воспитывали.

— А ты, значит, спец по воспитанию?

То ли парень, то ли мужчина раздражённо поморщился, но вскоре его лицо исказила довольная ухмылка.

— Ладно, на первый раз прощаю, детка. Сейчас поближе познакомимся.

— Ага… — протянули его приятели довольно.

— Да уж, — тихо согласилась ведьма. — Придётся, по-видимому.

Самый разговорчивый из этой тройки сделал шаг вперёд и поднял с плеча Анжелики прядь волос. Девушка в свою очередь сделала шаг назад и вырвала свои волосы из его руки. Одновременно с этим она опустила глаза и скрыла себя с картины мира.

— Ты раздевалась бы, — посоветовал второй то ли парень, то ли мужчина.

Все трое сделали ещё один шаг вперёд, а Ангела попятилась, расстёгивая «послушно» плащ. Но когда она закончила, то сразу остановилась, обманув ожидания мужчин. Те самую малость насторожились. Ведьма им улыбнулась и… ей хватило полторы минуты, чтобы отправить их «на отдых».

Она спокойно подняла свою сумку с земли и поправила одежду на себе.

— Уже всё что ли? — раздалось позади.

Лика обернулась и увидела Егора Пьянкова, который удивлённо разводил руками. Она улыбнулась ему и смущённо пожала плечами.

— Ну, ты даёшь, Ангела! — рассмеялся вампир.

— Только раз вышла на улицу ночью и уже вляпалась! Это надо же!

Нестерова и Пьянков оглянулись. Неподалёку от них стоял возмущённый Курганов.

— Я же предлагал: давай зайду!

— Но ведь всё в порядке!

— С тобой-то в порядке, — усмехнулся Лёва. — А с ними, по-моему, не очень. — Он взял за волосы одного из хулиганов и приподнял его голову. — Боже! Ты отправила его в нокаут.

Девушка расхохоталась и направилась к другу, но, проходя мимо самого разговорчивого из несостоявшихся насильников, не удержалась, притормозила и сказала тихо:

— Ну, вот и познакомились, малыш.

Друзья попрощались с Егором и пошли домой ко Льву. Всю дорогу они по большей части молчали, изредка обмениваясь короткими репликами.

Ангела и Лёва вошли в дом. Мужчина включил свет.

— Раздевайся, разувайся, — сказал он, идя на кухню. — Есть будешь?

— Только если ты составишь мне компанию.

— Составлю, если ты хочешь есть.

— Хочу, — призналась девушка со смущённой улыбкой.

— Отлично!

Анжелика прошла на кухню вслед за другом. Скоро они оба уже сидели за столом и за обе щеки уплетали макароны по-флотски.

— Почему ты ещё не спишь? — поинтересовалась ведьма. — Уже довольно поздно.

— Завтра воскресенье — можно себе позволить. А сегодня настроение у меня какое-то… не очень хорошее.

— Почему?

— Не знаю. Из-за погоды, наверное. Как-то мрачно на улице, и мысли поэтому приходят в голову не самые лучшие.

— Не о самоубийстве, надеюсь?

— Нет. — Курганов усмехнулся. — С тех пор, как я вступил в Общество Дьявола, мысли о самоубийстве мне в голову не приходили ни разу.

— А о чём же тогда твои мысли?

— Да так… обо всём подряд.

Лика поняла, что друг ненавязчиво просит её не лезть не в своё дело, и послушно отстала. Во время трапезы она попутно рассказала Льву о сплетнях, о которых только сегодня и узнала. Он тоже был этой новостью ошарашен.

— Отчего-то мне кажется, что это всё-таки были Боря и Марат, — признался он по окончании разговора.

Нестерова ничего не ответила: она не хотела пока подозревать кого-то конкретно. Затем Лёва стал готовить подруге постель. Во время этого занятия до его сознания дошло, что она наверняка захочет осуществить некоторые гигиенические процедуры, и он сказал ей, где взять полотенце. Девушка вошла в его комнату и стала искать полотенце в указанной тумбочке. Когда Лика выходила, она напоследок окинула помещение прощальным взглядом и неожиданно заметила на стене фотографию «солнечного ребёнка». Хорошенький, веснушчатый мальчишка с каштановыми волосами и карими глазами улыбался во весь рот. Словно находясь под гипнозом, ведьма приблизилась к фотографии и замерла. Она не могла оторвать взгляд от этого какого-то светлого ребёнка. В нём и его улыбке действительно было что-то солнечное.

— Ну, всё, Ангела. Можешь… — Лёва осёкся, увидев подругу у фотографии брата.

Ангела резко обернулась и тут же покраснела от неловкости. Ей вдруг подумалось, что она не имела права смотреть на эту фотографию.

— Прости, друг, — еле слышно сказала девушка. — Я просто раньше никогда не видела фотографию Кирилла.

Курганов кивнул сначала, а потом вдруг нахмурился.

— Я вроде не сообщал никогда тебе его имени. Я вообще его никому и никогда не говорю.

— Прости… Вика на последнем балу Полнолуния упомянула, что жила с тобой на одной улице и знала твою семью — вот наши ведьмы и попросили её рассказать о тебе. Я не стала её останавливать: не в тот вечер, так в другой, они всё равно бы вытянули из неё информацию. А тогда компания была вполне приличная: все эти ведьмы к тебе хорошо относятся. В другой раз могло получиться хуже, да и я хотела слышать, что именно она о тебе скажет. Несмотря ни на что, она всё перевела скорее в похвалу, чем наоборот. Ты обижаешься?

— Да нет, — спокойно ответил мужчина. — Кому интересна моя жизнь?..

— Наверное, тем, кто тебя любит. — Анжелика прерывисто вздохнула. — Вика сказала, что ты очень любил Кирилла. Когда ты рассказывал мне о своей жизни, то как-то обошёл этот момент стороной. Впрочем, можно было догадаться.

Лев хмурился, но хмурился не раздражённо, а так, как хмурятся, когда пытаются справиться с какой-то эмоцией. Ведьма почувствовала, что друг борется со слезами.

— Неужели ты всё ещё сильно переживаешь? — тихо спросила она. — Ведь столько времени прошло.

— Разве много?

— Семь лет, Лёва. Моя мама умерла на год раньше. Пора уже смириться с его смертью. Я не прошу тебя совсем о Кирилле забыть, но переживать это так остро нельзя.

За это время Лика близко подошла к мужчине. Он смотрел на неё с мукой.

— Я не должен был позволять им увезти его, — прошептал Лёва. — Я не должен был уходить из дома ни на минуту. Я ведь знал, что однажды всё этим может кончиться.

— Лёва… — выдохнула девушка и обняла его. Он попытался вырваться:

— Не надо!

— Надо, — твёрдо произнесла Нестерова, потому что всем существом ощущала, что ему нужно это утешение. Курганов замер, а спустя миг обнял её в ответ и расслабился. Ведьма гладила его по голове, по спине.

Минуты через две мужчина отстранился. На его лице не было слёз, но были видны следы от них на щеках. И ресницы были немного мокрые.

— Ты не должен винить себя, Лёва. Это невозможно было предугадать. Если бы он не умер в тот раз, то умер бы в другой. Таков был его выбор. И, возможно, смерть для него лучше: смог бы он жить после того, как столкнулся бы с реальностью? А ведь ты не смог бы всегда быть рядом и оберегать его от неё. Вика говорила, что Кирилл не совсем понимал, что происходит. С ним было что-то не так?

— Он не был умственно отсталым, если ты на это намекаешь, — хрипло заговорил Лев, — как это ни странно. Он был нормальный. Просто жил в каком-то своём мире. Кирилл был необычным ребёнком. Мне всегда рядом с ним становилось легче, жить хотелось. — Мужчина замолчал ненадолго, а потом признался: — Я столько раз думал, как всё могло бы быть, если бы родители разбились вдвоём. Я бы в Общество попал: Дьявол уже тогда меня выбрал, до того, как случилась авария. Я бы вырастил Кирилла! Я работать бы перешёл к Черновым, он ещё пенсию получал бы, наверное, — мы бы справились!

— Лёвочка, это невозможно! Кирилл выбрал смерть и ничего нельзя с этим поделать.

Курганов кивнул.

— А раньше я боялся, что он вырастет. Боялся, что он начнёт понимать что-нибудь и осознает, какой его брат урод. А для него я всегда был героем. Если бы он только понимал, что за жизнь я вёл… Он разлюбил бы меня. Этого я боялся больше всего. Я бы тогда сдох. Он один меня любил. Не родители. Конечно, нет. И я их ненавидел. Ничего хорошего из своего детства не помню. Родителям не было до меня никакого дела. Они могли бросить меня где-нибудь и забыть. Часто нечего было есть, а если и была еда, то не очень съедобная. Когда родители напивались, я начинал раздражать их одним своим существованием. Они орали — я прятался где-нибудь. Их собутыльники, бичи всякие лезли ко мне часто со своими пьяными приставаниями. Фу! Ненавижу эти пьяные сюсюканья… Дома был беспорядок, бичёвник постоянный. Помню, что всё детство чего-нибудь боялся.

— А потом ты родителей стал периодически в чувство приводить из-за Кирилла, да?

— Да. Он пьяных людей боялся и сборищ этих. И я его пугал.

— Ты?! — удивилась Ангела.

— Да, я, — тихо подтвердил Лёва. — Я ненавидел родителей и всегда желал им смерти. И часто хотел их убить. А однажды я чуть не убил отца. Не знаю, каким чудом не убил.

— Не думаю, что ты убил бы его.

— Убил бы, — твёрдо сказал мужчина, глядя ведьме в глаза. — Я способен на убийство, Ангела.

Анжелика поёжилась от его прямого взгляда и тона, каким была произнесена последняя фраза. В этом тоне не было гордости или хвастовства, напротив — стыд, обречённость, ужас перед самим собой и уверенность в собственной чёрствости.

— А по какой причине ты хотел убить отца? — нерешительно поинтересовалась девушка. — Что произошло?

— У нас в доме была очередная попойка. Когда я зашёл домой, то увидел, как один из этих алкашей лапает моего брата. — На лице Льва даже теперь отразилась ярость. — Конечно, можно всё списать на плохую координацию из-за большого количества выпитого алкоголя, он мог просто обнимать Кирилла, но я подумал самое худшее. Пьяных мужиков вообще к детям лучше не подпускать. И трезвых-то иногда нельзя, а уж пьяных… Припоминаю, что и ко мне бывало лезли, когда я был в том же возрасте, что и Кирилл. Но я в отличие от него был более просвещённый и знал, что можно позволять посторонним, а что — нет. — Оборотень вздохнул. — Этот урод приставал к Кириллу, а родители ничего не делали, никак ему не мешали. Я всегда побаивался, что с ним что-то могут сделать, и сразу разозлился. Алкашу этому я нос разбил, всю компанию их разогнал и на родителей наорал. Папаша возмущаться начал. Как же! Я ведь его приятелю по лицу надавал! А что было дальше, я уже не помню. Говорил я ему, кажется, что-то. Всё как в тумане было. Кирилл испугался тогда очень: плакал, кричал. Вот от его крика я и очнулся. У меня нож в руке был. Папаша побледнел аж от страха и даже как будто протрезвел. Я еле остановился. Даже после того, как очнулся и понял, что делаю. Из-за Кирилла, наверное. Если бы он не смотрел на это, то я бы, скорее всего, всё равно отца убил бы. Но только не у Кирилла на глазах. До сих пор помню это чувство. Как ненавидел отца в тот момент и как хотел его убить. Мне тогда было шестнадцать.

— Пожалуй, тебя можно понять. Ты и так, по-моему, проявил чудеса терпения, прожив с родителями столько лет.

Лёва грустно рассмеялся и пожал плечами.

— Я вообще удивляюсь, как ты умудрился к Кириллу привязаться, — призналась Лика. — Ведь у вас такая разница в возрасте была. Обычно маленькие дети детей постарше раздражают. Особенно если они плачут и кричат.

— Поначалу он меня тоже раздражал. То есть… родители вдруг пить бросили перед тем, как мама забеременела, и всю беременность она не пила. И когда родила, первые месяцев пять-шесть тоже не пила. Они оба так носились с Кириллом, радовались, сюсюкались, а я злился. Тогда ещё ревновал их к нему. На меня родители по-прежнему внимания не обращали, а вокруг него порхали как бабочки. За это Кирилла я невзлюбил и не подходил к нему, даже старался лишний раз на него не смотреть, чтобы не беситься. А когда Кириллу было почти полгода, родители опять сорвались и запили. Я пришёл тогда домой, увидел всю эту компанию снова и не удивился совсем. Я знал, что так будет, и иллюзий никаких не питал. Потом я вошёл в комнату, а там Кирилл в кроватке ревел, надрывался. Меня разозлило это сначала, я подошёл к нему, рявкнуть что-нибудь хотел, а он, как только увидел меня, сразу замолчал. Уставился на меня, смотрел очень внимательно, а потом вдруг заулыбался. — Курганов тоже улыбнулся при этом воспоминании. — И я в него неожиданно влюбился. До этого дня я его почти не видел, потому что избегал смотреть на него, и даже не знал, как он выглядит, а тут увидел, и он понравился мне ужасно. Хорошенький он был и не капризный совсем. Ещё мне его жаль стало. Я тогда вдруг вспомнил, как мне всегда было обидно, что никому на этом свете нет до меня дела, и подумал о том, что Кирилла ждёт то же самое, но я могу его от этого избавить. Я подумал, что глупо заставлять его переживать то же, что я пережил когда-то сам. Тем более что я ещё хорошо помнил тогда, как было на этом месте. И я решил, что буду заботиться о нём. И заботился, как мог.

— А почему ты делал всё, чтобы родителей не лишили родительских прав? — спросила Ангела. — Боялся, что вас по разным детдомам распихают?

— Да, но это была только первая причина. Я боялся не только, что нас разлучат, но и что Кирилл в детдоме не выживет. Я бы выжил, где угодно, а он — нет. Кирилл был беззащитный, доверчивый и совсем неприспособленный к жизни. В этом, наверное, моя вина. А, может, он был такой от природы? Не знаю даже. Но Кирилл никогда не умел за себя постоять, а я бы не смог его защитить. На него даже кричать нельзя было, и я не кричал ни разу в жизни. И по поводу воспитания мы с ним никогда не ссорились: я только говорил ему, что так делать можно, а так — нельзя, и он именно так делал. Он всегда меня слушался. И я только один раз как-то разозлился на него — голоса даже не повысил! — а он уже расстроился. После этого я всегда старался говорить с ним мягко, и если мне где-нибудь настроение портили, я ему своего раздражения не показывал, потому что он сразу начинал беспокоиться и думать, что это я на него рассердился. Пожалуй, у него страхов в детстве было не меньше, чем у меня. Ни от чего я не смог его уберечь.

— Неправда! — мягко возразила ведьма. — Ты был ему хорошим братом.

Друзья замолчали.

— А как ты всегда умудрялся почувствовать, что к вам вот-вот нагрянут с проверкой? — поинтересовалась Анжелика через минуту.

— Я понимал это по лицам нашего инспектора ПДН и её подружки-завхоза. Они как-то так особенным образом начинали на меня смотреть, что я чуял опасность. Приходил домой после школы и начинал суетиться…

Для Кирилла он превращал это в игру. Лёва умел создавать настроение и своим энтузиазмом заражал брата. Поначалу, когда Кирилл был ещё совсем маленький, он только бегал вокруг старшего брата, пока тот наводил в доме чистоту, а когда подрос, стал помогать. Он старался изо всех сил, которые у него только были, сосредоточенно выполнял все небольшие поручения, которые давал старший брат, и всегда очень забавно при этом кряхтел, чем невероятно веселил Лёву. Для Кирилла Лев был добрый, а с родителями он был иным.

Родители его боялись. В пьяном состоянии они могли что-нибудь учудить, как-то повести себя грубо по отношению к старшему сыну, но будучи трезвыми, они беспрекословно его слушались. Одного его взгляда было достаточно, чтобы они тут же выполнили то, что он приказал. В трезвом состоянии они никогда Лёве не грубили, боялись сказать лишнее слово и старались его не раздражать. Они знали, каким агрессивным и непредсказуемым бывает порой их старший сын. Они чувствовали его ненависть.

Приводил их в чувство Лев довольно грубо и бесцеремонно, но зато действенно. Он легко мог каждого из них окунуть головой в воду или сделать что-нибудь другое в этом роде. Потом он пытался довести до их сознания очень простую мысль: скоро к ним в гости может прийти милиция. Выражений при этом он не выбирал.

Зато когда к ним являлись «гости», дома всё было вполне прилично. Лёва при этом частенько косил под дурачка: мол, у нас всё хорошо и мы нормальная семья. В результате, когда Лев пошёл учиться в техникум, все считали, что в семье Кургановых неблагополучный только старший сын. А пьянки, которые устраивали дома родители, всегда проходили тихо благодаря Лёве, и соседи никогда на них не жаловались.

Но однажды, ещё когда Лев учился в девятом классе, все его старания чуть было не пошли прахом. Это было в середине мая. В тот день в доме Кургановых намечалась грандиозная пьянка, остановить которую Лёве было уже не под силу. Ночевать в доме не представлялось возможным. Недолго думая, Лев взял несколько старых одеял и Кирилла, и они ушли в один заброшенный дом неподалёку: благо в том году был тёплый май, что в Сибирске вообще-то случается нечасто. Это была пятница, и Лёва решил, что вполне может себе позволить прогулять субботу, тем более что он и так никогда не мог похвастаться стопроцентной посещаемостью.

Они положили пару одеял на пол, легли на них и сверху накрылись оставшимися. Кирилл устроился у старшего брата под боком, тот его приобнял, и вместе они спокойно заснули, даже не подозревая о том, что в данный момент к ним домой пришла неожиданная гостья.

Гостьей этой была классная учительница Лёвы, Татьяна Александровна. В последнее время у Льва, как впрочем и всегда, были проблемы с успеваемостью, да и с поведением, о чём Татьяна Александровна решила побеседовать с его родителями. В толпе пьяных мужчин и женщин она едва сумела найти и узнать Курганову-старшую, которая пару раз являлась на родительское собрание. С отцом она не была знакома вовсе. Ни мать, ни отец Лёвы не были в состоянии с кем бы то ни было беседовать о серьёзном.

В сильной растерянности Татьяна Александровна вышла на улицу. В доме она не обнаружила Льва, и это её обеспокоило. Она не знала, как поступить. И в тот самый момент, когда она стала склоняться к мысли, что нужно об увиденном сообщить, мимо проходили три подростка.

— Ой, а вы к Кургановым что ли? — воскликнул самый высокий из троих. — С ними сегодня бесполезно — они в ударе.

— Вообще-то я — классный руководитель Льва…

— Так вам Лёвка нужен? — встрял второй мальчишка. — Они с Кириллом свалили вон в тот заброшенный дом. У них сегодня всё равно не уснуть.

— Да, — поддержал приятеля третий. — Они всегда там перекантовываются, когда у них дома такая гуляночка.

Спящий Лёва не подозревал и об этом разговоре, и о том, что Татьяна Александровна к дому подходила, смотрела на них двоих через окно. Лёва так никогда и не узнает, что в тот вечер Татьяна Александровна увидела его с иной стороны, чем видела всегда. Она увидела его, как любящего брата. Она увидела, как доверчиво прижимается к нему Кирилл, и как он сам крепко обнимает его. И решила пока ничего никуда не сообщать.

Утром Лев и Кирилл вернулись домой, где ещё не до конца протрезвевшая мать сообщила им о приходе Татьяны Александровны. Лёва перепугался тогда не на шутку и тут же бросился в школу. Явился он уже под звонок с урока. Одноклассники выходили из кабинета, а он никак не мог решиться в него войти. Несмело он встал в дверном проёме. Татьяна Александровна его взгляд на себе ощутила и повернулась. Две одноклассницы, что задержались в кабинете, наконец, его покинули, а учительница и ученик, не отрываясь, смотрели друг на друга в полнейшем молчании.

Татьяна Александровна была удивлена, когда поняла, что сегодня он предстал перед ней без своей обычной маски агрессивного хама и хулигана. Впрочем, лично ей он не хамил никогда.

Перед ней был взрослый, серьёзный пятнадцатилетний юноша, и она с интересом ожидала, что же он ей скажет.

— Мама сказала, что вы были у нас вчера.

— Была, — спокойно ответила она.

Лёва прерывисто вздохнул, но решился и мрачно спросил:

— Сообщали куда-нибудь уже?

— Нет.

— Не сообщайте. — Татьяна Александровна хотела было что-то сказать, но он умоляющим тоном добавил: — Пожалуйста. Вам ведь ничего не стоит промолчать. А я каждый день в школу буду ходить — обещаю. И я в техникум уйду на следующий год: у вас больше не будет проблем со мной.

— Хм. Интересная логика. А что будет с твоим братом? В каких условиях он вырастет? Ведь это, я так понимаю, не единичный случай?

Курганов медленно кивнул.

— Я позабочусь о Кирилле — не беспокойтесь. До этого времени я вполне справлялся и дальше справлюсь. Я его не брошу.

— А кто о тебе позаботится, Лёва?

Этот вопрос вызвал у Льва горький смех.

— Обо мне никто и никогда не заботился и ничего, как видите. Я до сих пор живой.

— И давно они пьют? Я имею в виду вообще.

Лёва тогда долго смотрел на учительницу и думал, стоит ли отвечать честно. И всё-таки ответил, пожав плечами:

— Я их трезвыми почти не помню.

Татьяна Александровна тяжело вздохнула, опустившись на стул, и он понял, что правду говорить не стоило. Она устало взялась за лоб.

— Лёва…

— Не говорите никому! Прошу вас: не говорите! Ну, хотите, я на колени встану? — Лев с ужасом осознал, что вот-вот разрыдается от отчаяния. Он еле сумел прошептать: — Умоляю… У нас с Кириллом такая большая разница в возрасте. И ему нельзя в детдом.

Преподавательница заколебалась.

— Приходите к нам в понедельник. Уверяю: всё будет нормально.

— А что за будущее тебя ждёт, Лёва? Ты об этом думал? Как ты станешь жить? Так же, как и родители?

— Я не собираюсь становиться таким, как они.

— Многие не собираются, Лёва, а потом всё равно становятся.

— Проживу как-нибудь.

— «Как-нибудь» не хотелось бы, Лёва.

Курганов улыбнулся.

— Приходите к нам в понедельник, — повторил он уже окрепшим голосом.

— Хорошо.

— Спасибо. — Лев попятился к выходу. Он ощущал невероятное облегчение. — Спасибо, Татьяна Александровна. Спасибо вам.

Лёва всегда хорошо относился к своей классной учительнице, а с того дня стал любить её в миллион раз сильнее.

А Татьяна Александровна в тот момент, когда он выходил из кабинета, молила Бога, чтобы обстоятельства не сломали Лёвину судьбу и его самого окончательно. Лев всегда казался ей непонятным. У неё никак не укладывалось в голове, как он может быть то агрессивным и злым, то обаятельным и добрым. В нём словно уживалось два человека. У неё было много вопросов, связанных с ним, и за одни лишь сутки она получила ответы сразу на несколькие из них.

В понедельник Татьяна Александровна пришла домой к Кургановым, и в этот раз всё было совершенно наоборот. Семья выглядела вполне нормальной. Но лишь на первый взгляд: она всё же заметила, какими ледяными взглядами Лёва награждал родителей, когда они начинали делать что-то не так. Однако она заметила и как Кирилл любит старшего брата, как тянется к нему и как тот его обожает в ответ.

Кирилл с удовольствием ел торт, посматривал на трезвых родителей и радовался, что у них всё хорошо. Он предлагал торт брату, у которого сидел на коленях и который отчего-то был не очень весел. Лёва с улыбкой отказывался, радовался, что Кирилл счастлив, но мучился от того, что это всего лишь очередной спектакль, а младший брат принимает всё за чистую монету.

Не один раз в тот вечер взгляды ученика и учительницы встречались, и они оба понимали, как искусственна эта сцена.

Потом, уже когда Лёва попал в Общество Дьявола, он как-то раз явился на встречу одноклассников. Он немного опоздал и на собрание в актовый зал не попал, но, когда оно закончилось, вошёл в класс. По изумлённым взглядам одноклассников Курганов догадался, что увидеть его они не ожидали. Их мысли, которые парень слышал, это подтверждали: они все были уверены, что он либо сидит в тюрьме, либо БОМЖ, либо умер. Но назло всем и всему Лев был жив-здоров и при этом отлично выглядел: наставления Андрея не прошли даром. Как-то между делом ему пришлось упомянуть, что он не курит, и это ещё больше удивило одноклассников, потому что курить он начал лет в двенадцать-тринадцать, и все об этом знали.

Позже, когда все уже поделились информацией о своей настоящей жизни, было решено пойти в кафе и отметить встречу. Лёва отказался идти вместе со всеми, пояснив, что не пьёт. Татьяна Александровна также идти в кафе отказалась: ей казалось неуместным пить вместе со своими учениками, да и любителем гулянок она не была. В итоге, Лев и его учительница остались в кабинете вдвоём. Курганов тут же предложил отметить встречу тортом и чаем. Женщина с радостью согласилась и добыла в учительской кружки, заварку и кипяток, пока её ученик ездил за тортом.

Вместе они побеседовали о жизни друг друга более подробно. Татьяна Александровна тогда призналась Лёве, что очень рада видеть его хорошо устроившимся в жизни, здоровым и в какой-то мере успешным. От своих знакомых она слышала о трагедии, которая случилась с его семьёй, и очень ему сочувствовала. Лев в свою очередь повторно поблагодарил её за то, что тогда не выдала его.

Когда они оставили серьёзные темы, Курганов предложил учительнице обсудить некоторые литературные произведения из школьной программы. Татьяна Александровна была учителем русского языка и литературы, которым в своё время Лёва почти не уделял внимания, но которым он уделил внимание, когда подружился с Андреем, Мишей и Федей. Они вдвоём весело провели время, поедая торт и споря по поводу произведений.

После Лев отвёз женщину домой и дал свой телефон, умоляя позвонить ему, если ей что-нибудь понадобится. Через год Татьяна Александровна пересилила себя и позвонила ему. Он тут же примчался и помог ей. С тех пор Татьяна Александровна знала, что в случае чего ей есть к кому обратиться за помощью. А Лёва периодически звонил ей и справлялся о её делах. На встречу же одноклассников он больше не ходил ни разу, потому что на ту единственную встречу пришёл именно для того, чтобы увидеть свою учительницу.

О своей жизни до Общества Дьявола Курганов старался вспоминать как можно реже, да и, говоря о ней с Татьяной Александровной, он пытался делать вид, что ничего страшного в ней не было. Но в душе самому себе признавался, что это наглая ложь: лёгкой она не была ни в коей мере.

Уже будучи взрослым двадцативосьмилетним мужчиной, Лёва с ужасом вспоминал своё детство и отрочество, когда он не мог быть уверенным в том, что ждёт его завтра. Он помнил, как ему практически всё время приходилось беспокоиться о том, чтобы было что поесть, а иногда и где спать. Если бы у него не было Кирилла, он мог бы запросто сбежать из дома и жить на улице: он бы нигде не пропал. Но из-за брата ему приходилось поддерживать иллюзию нормальной жизни и исходить из того, что у него есть.

Именно поэтому Льву приходилось выращивать огород: это была хоть какая-то гарантированная еда на целый год. Продуктовых наборов, которые выдавала соц. защита, хватало ненадолго, а денег, чтобы покупать всё это, у них в семье не было. Впрочем, денег у них не было совсем: родители почти всё пропивали, а Лёве ещё нужно было ходить в школу, на это тоже требуются кое-какие деньги. А воровать Курганову мешала совесть, хотя он всё же и делал это по необходимости. Но после каждого раза совесть его и грызла, и кричала на него, и билась внутри.

Как и казалось Татьяне Александровне, в Лёве действительно уживалось двое. Он сам характеризовал одного, как хорошего, а второго — как плохого. Первый всегда тянулся к Кириллу, а второй — к приятелям. Лев до сих пор помнил, как эти двое всё время боролись в нём.

Он мог делать что-нибудь в огороде, Кирилл бегал вокруг него, развлекал его, и вдруг просыпался тот, второй, и начинал требовать пойти и развлекаться с «друзьями». Иногда второй мог выиграть и, закончив все дела по-быстрому, Лёва убегал, но, когда он возвращался потом к брату, совесть грызла его и, в конце концов, победа оказывалась за первым. Любовь к Кириллу всегда была сильнее.

Все счастливые воспоминания из детства у Лёвы были связаны с Кириллом, а самым счастливым, пожалуй, было о том, как они вдвоём возились в огороде. Несмотря на то, что кое-какой труд для юного Льва был непосильным и очень тяжёлым, воспоминания оставались светлыми. Потому что рядом был Кирилл. Поначалу он просто находился рядом и развлекал старшего брата своей болтовнёй, а потом стал помогать. Они могли вместе полоть грядки, сажать что-нибудь или собирать.

Великим огородником Лёву назвать было нельзя, но он делал всё, как мог. Советами ему помогали соседи, которые на него не обижались и его ситуацию понимали. Огород Кургановых, может, и не был аккуратным, но зато всё росло, и это было главное.

С Кириллом же было связано и воспоминание, которое для Льва было самым неприятным. Это воспоминание было о том, как он попробовал наркотики. Лёва мог бы стать наркоманом, потому что это было легко, но не стал. Из-за Кирилла.

Когда Лев пришёл домой в тот день, он всё ещё слегка находился под действием наркотика. Дома была очередная гулянка. Кирилла он нашёл в их комнате, под кроватью. Кто-то из нетрезвых гостей затеял драку, она сильно перепугала маленького Кирилла. Он плакал и прижимался к старшему брату, который обнимал его, но при этом был далёк и от него, и от этого дома. Лёва в тот момент думал о том, как устал от жизни, устал за всё отвечать, и как ему хотелось бы, чтобы кто-нибудь хоть раз в жизни позаботился бы о нём. Ему хотелось плакать, но он утешал Кирилла и знал, что, не смотря ни на какую жалость к самому себе, никогда в жизни больше не станет принимать наркотики, потому что кроме него о Кирилле больше никто не позаботится.

Ни один «приятель» Льва не посмел ему сказать ни слова, когда он в следующий раз от наркотиков отказался. Во-первых, все знали, что у него есть своё собственное мнение и на «слабо» его не возьмёшь, а во-вторых, злить Курганова было делом опасным. С его вспышками агрессии они были знакомы не понаслышке, и рисковать не стали бы ни при каких условиях.

Драки и другие проявления агрессии для Льва были способом хоть как-то выплеснуть свою злость на жизнь, и они ему действительно помогали. Вспыльчивость, к тому же, была заложена в нём самой природой и, пусть теперь его жизнь уже давно была иной, он по-прежнему мог легко выйти из себя.

Как и у всех детей из неблагополучных семей у Лёвы имелись соответствующие пороки. Помимо пристрастия к сигаретам, алкоголю, агрессивности имела место и половая распущенность. Свою половую жизнь Курганов начал лет в тринадцать, и чаще всего он даже не мог потом вспомнить с кем именно спал: происходило это в большинстве случаев по пьянке. Уже взрослый и просвещённый в этом плане Лев мог сейчас только удивляться, каким чудом он умудрился ни разу не подцепить какую-нибудь венерическую заразу.

Идеальным Лёва не был никогда, да и не считал себя таковым. Но порочной являлась только одна его часть. Другая же была любящей, доброй, чистой и даже в какой-то степени невинной. Наиболее часто она проявлялась рядом с Кириллом.

Жизнь наложила свой отпечаток на Льва, но совершенно не касалась Кирилла. Он оставался, таким же наивным, милым, добрым и непонимающим мирскую грязь. Лёва смотрел на подрастающего брата и только диву давался: он был другим.

Когда Льву подошла пора уходить в армию, он был в панике: обстоятельства вынуждали его бросить Кирилла наедине с родителями и реальным миром на целых полтора года. Но и эту проблему он решил: Кургановых-старших он принудил закодироваться и изрядно запугал так, чтобы хватило на эти полтора года. В армии Лёва познакомился с другой жизнью — где всегда есть еда и место для сна. Не было грязи и пьяных криков. Это дало ему надежду на другую, нормальную жизнь, отличную от той, что вели его родители, да и он сам. С этим настроем Курганов вернулся домой.

Родители продержались ровно полтора года, пока его не было, и с Кириллом всё было в порядке. Но вырваться из обстоятельств Лёве так и не удалось: он сделал неосознанный выбор, и они сами его «выпнули» в новую жизнь. Они отняли у него самое дорогое в жизни — Кирилла, а взамен дали Общество Дьявола и друзей, настоящих друзей.

Лев тогда был уверен, что всё организует себе сам: он прошёл курсы и стал работать охранником. Они с Кириллом начали жить более или менее по-человечески, и родители даже вели себя почти хорошо. Всё было практически идеально по представлениям Курганова — вот только работа ему не слишком нравилась, но к большему Лёва и не стремился: он прекрасно понимал, какое место занимает в этом обществе. Однако эта «идиллия» была вскоре нарушена: Кургановы-старшие всё же сорвались.

В тот момент, когда Лев понял, что родители увезли Кирилла с собой, он почувствовал, что больше никогда его не увидит. Это ему говорила интуиция, та самая, которая когда-то помогала понять намерения инспектора ПДН по его лицу. И он действительно в следующий раз увидел Кирилла уже мёртвым.

Когда ему сообщили о гибели брата и родителей, он ушёл в дом и там, первый и последний раз, не учитывая детство, плакал навзрыд. Но слабым Лёва не был никогда и не позволил себе утонуть в жалости к себе: вскоре он вышел из дома и занялся всеми необходимыми в таком случае делами. Соседи ему тогда очень помогли, и он первый раз по-настоящему ощутил, что не одинок в этом мире, что есть кому-то до него дело, как это ни странно. Прежде ему казалось, что не одинок он только благодаря Кириллу, но Жизнь его в этом разубедила.

С тех пор отношения с соседями у Льва сложились хорошие. А на могилу к Кириллу он ходил периодически, хотя и знал, что в этом нет никакого смысла. Но ему, как и многим, становилось от этого легче, каким бы глупым это кому-то ни казалось.

* * *

В воскресенье друзья в полном составе сидели в резиденции Дьявола. Все заметили, что между Лёвой и Ангелой что-то произошло. Те тоже установившуюся между ними близость ощущали, но разговор, который вели накануне, не обсуждали. В этом не было нужды.

Лика уже поняла, что именно мысли о Кирилле и прошлой жизни беспокоили Льва весь вечер. Также она чувствовала, что было что-то ещё, чего ей знать не положено, то, что знали Андрей, Федя и Миша, но не знала она. Что ж, она с этим смирилась и своё любопытство сдерживала. Они с Кургановым проговорили допоздна, и Анжелика много нового узнала о своём друге. И у неё прибавилось поводов его любить.

О сплетнях об Обществе Максимилиана, ней и Волке ведьма друзьям поведала. Никто из них ни о чём таком не слышал. Все были удивлены. Туманов посмеивался:

— Бандитская группировка? Мы?! Мы с тобой?!..

Друзья не знали расстраиваться им или смеяться.

Они провели в резиденции около часа, когда в комнату вошёл Владимир Петрович. Комната была проходная, и по стремительной походке Дьявола было видно, что задерживаться здесь он не намерен. Однако Лика всё-таки его остановила.

— Владимир Петрович! — окликнула мужчину она. — Не уделите мне минуту?

Он замер и повернулся к ней лицом.

— Да, Ангела?

— Вчера был юбилей у моего отца, и там я узнала, что по Сибирску ходят слухи. Об Обществе Максимилиана, о том, что Максимилиан занимается некоей преступной деятельностью вместе со своими друзьями, Ангелой и Волком. Вы об этом слышали?

— Да, немного. Тебя это беспокоит?

— Да, беспокоит. Учитывая, что сплетни в большинстве своём об Обществе Максимилиана, то не вызывает сомнений, что их распространяет кто-то из нашего Общества. Кроме нас и вампиров об этом Обществе не знает никто.

— А те, кого Максимилиан выгнал из своего Общества? Ведь выгонял же он кого-то?

Ангела удивилась, что ему это известно, но виду не подала: ведь это могло быть всего лишь предположение.

— Выгонял, но они бы не рискнули появиться в городе. Максимилиан обещал им в этом случае, что мигом отправит их на тот свет. Сплетни распространяет кто-то из членов Общества Дьявола, Владимир Петрович.

Мужчина пожал плечами.

— Ну и что? Никто не знает, что Ангела и Волк — это вы с Андреем. А то, что говорят об Обществе Максимилиана, меня не интересует. Это проблема Максимилиана.

Дьявол повернулся, чтобы уйти, но Анжелика не отстала:

— В этих сплетнях упоминается, что мы с Волком — члены Общества Дьявола.

— Не вижу в этом ничего страшного, — отмахнулся Чернов и вновь собрался продолжить путь.

— Но разве это не нарушение второго Закона?! — изумлённо вскричала ведьма. Прежде она говорила очень спокойно. — Ведь нам запрещено кому бы то ни было рассказывать об Обществе Дьявола! Или я чего-то не понимаю?

— Никто из людей не знает, что такое Общество Дьявола, — начиная злиться, сказал Владимир Петрович. — Им это ни о чём не говорит, а если бы и говорило, то это было бы даже неплохо: о нашем существовании людям забывать не стоит. Там упоминается лишь название, а о сути Общества Дьявола не сказано ни слова.

— Пока не сказано, Владимир Петрович, — подчеркнула Нестерова. — Никто не знает, что они скажут в следующий раз.

— Ничего не скажут.

— Вы не станете выяснять, кто это? — тихо спросила девушка.

— Нет, Ангела.

— Но… — Лика прерывисто вздохнула, ей тяжело было говорить. — Мы с вампирами из одного теста. Как бы вы к ним ни относились, Владимир Петрович… Разве можно так подставлять друг друга? И если даже вам плевать на вампиров, то неужели же вам безразлично, что и членов вашего Общества называют бандитами?

— Это ты, Ангела, считаешь, что мы с вампирами из одного теста — я же придерживаюсь иного мнения. А то, что говорят о вас с Андреем… Что ж, вас никто не заставлял связываться с вампирами. Сами виноваты. — Дьявол твёрдо посмотрел подчинённой в глаза и холодным тоном осведомился: — Надеюсь, теперь всё?

Ангеле понадобилась вся её сила воли, чтобы не показать, как же ей больно видеть его таким. Совершенно чужим. Это был не тот Владимир Петрович, который когда-то звал её перемывать всем косточки, который обо всём подряд беседовал с ней и Волком, который приглашал её на вальс. В этом Дьяволе не было и тени того, прежнего.

Девушка не нашла в себе сил говорить — просто с достоинством ему кивнула. Взглядом она проводила мужчину, который быстро покинул комнату, а потом только удивлённо развела руками.

Когда Чернов-старший скрылся из виду, по комнате прокатился вздох то ли облегчения, то ли потрясения.

— Ничего страшного? — воскликнула немолодая ведьма по имени Тамара. — Да он с ума сошёл!

Члены Общества Дьявола зашумели. Анжелика стояла как оглушённая. Она оглянулась и увидела, как Лёва скорчил лицо в адрес «босса» и многозначительно почесал висок.

— По-моему, подруга, ты немного перегнула палку, — заметил Фёдор.

— Вот именно! — воскликнул Волк и, дёрнув ведьму за руку, заставил сесть на диван. Он крепко схватил её и, глядя в глаза, стал шутливо трясти за плечи. — Зачем ты наезжать на него начала? Разве ж так делают? Ты что?! С такими властными мужиками, как Владимир Петрович, так нельзя! Ты знаешь, какое у них болезненное самолюбие?

Лика слабо улыбнулась, понимая, что друг старается её поддержать и развеселить, но против воли на глаза ей навернулись слёзы, и она тихонько всхлипнула.

— А вот этого не надо, — предупредил мужчина.

— Чего?

— Реветь из-за этого не надо.

Но девушка не справилась с собой и расплакалась, уткнувшись лицом в плечо друга.

— О-о-о… — ласково протянул Андрей, обнимая её.

Все присутствующие в комнате тут же кинулись её успокаивать. Со всех сторон раздавалось:

— Ангела, ты что?..

— Ангела, не плачь…

— Не расстраивайся, Ангела…

Нестеровой вдобавок стало стыдно, что она плачет у всех на глазах, поэтому она ещё глубже зарылась в плечо друга. Вожак стаи догадался о её чувствах.

— Не обращайте на нас внимания, — шутливо попросил он всех. — Мы плачем. Сейчас поплачем и успокоимся. — Волк крепко прижимал девушку к себе и ласково поглаживал по голове. Он чуть наклонил голову к её уху. — Милая моя подруга, не плачь. Я понимаю, что обидно, но оно того не стоит.

Лёва, который сидел рядом с Ангелой по другую сторону чем Андрей, тоже приобнял её и стал гладить по плечам и спине, успокаивая на свой лад, приговаривая что-то утешительное. Вскоре двое мужчин совместными усилиями достигли своей цели: ведьма успокоилась и отстранилась от спасительного плеча Туманова.

— Ну, что ты, Ангела? — мягко спросил Федя.

— Не знаю. Я не узнаю его. С ним что-то не так.

— Пожалуй, — вздохнул вожак. — Начинаю думать, что Лёва прав, и у него действительно что-то не в порядке с головой.

— А, по-моему, ребята, мы все просто-напросто попали в чёрный список, — усмехнулся Курганов.

— Верно, — согласился Миша.

— Из-за Общества Максимилиана? — осведомилась Ольга. — Но это же глупость какая-то! Что за сумасшедшая ненависть к вампирам? Кому и что плохого они сделали? Они помогают людям!

— Как всё это достало! — сквозь зубы процедил Лев. — Что происходит в нашем Обществе? Куда мы катимся? Как бы я хотел, чтобы это изменилось! Всё бы за это отдал!..

— Наше Общество загнивает, — тихо сказал Волк, — и это закономерно: всегда так бывает. Это как у людей и у русских в частности. — Друзья вопросительно на мужчину посмотрели, и ему пришлось пояснить: — Жил народ плохо, устроил революцию и добился свободы. И то поколение полученную свободу ценило, потому что это им было плохо и это они столько сил положили на создание другой жизни, новой. В Великой Отечественной войне так же: то поколение побеждало, то поколение страдало и погибало. А с каждым новым поколением достигнутое ценят всё меньше. Каждое новое поколение всё дальше от той жизни, оно ни за что само не боролось и не способно понять важность совершённого предками. Сейчас ведь даже некоторые говорят, что лучше бы советские воины фашистов не побеждали: мол, мы бы тогда сейчас жили хорошо, как немцы. Дураки! Кому мы нужны бы были?! Большую часть населения убили бы, а остальные рабами стали бы — вот вам и вся хорошая европейская жизнь! — Туманов фыркнул. — Да и как говорится: что русскому хорошо, то немцу — смерть. И наоборот тоже. Нам нельзя жить, как это делают другие народы: мы на них не похожи. Мы сами-то себя не понимаем, а уж другим нас тем более не понять.

— Это точно! — рассмеялся Жуков.

— Так вот у нас в Обществе произошло то же, что и у людей. Первый Дьявол ценил то, что получил от Венеры, а каждый следующий Дьявол — уже меньше, потому что воспринимал это, как данность. Вроде как по-другому и быть не может. И членов Общества они подбирали под себя, и те перенимали у них высокомерие по отношению к людям. Многие теперь ощущают своё превосходство над людьми и совсем не ценят то, что получили.

— Нет!.. — протянул Федя. — Мы же ценим! И многие из чертей ценят. Не из последних, конечно.

— Ну, да. Ты прав, Федька. Значит, наш Владимир Петрович не такой уж и плохой. Это последних он только плохо подобрал.

— А меня? — жалобно спросил Лёня.

— Тебя мы с Ликой предложили, а не он нашёл, — отмахнулся Андрей. Бархатов удивился и обрадовался, он был польщён. — Значит, сейчас с Владимиром Петровичем действительно что-то происходит. И Лёха такой притихший и загруженный, потому что знает, в чём причина.

— И Лёха, кстати, — вставил Лёва, — не такой, как отец и его предки, а, судя по Чёрной книге, они были не очень хорошими.

— Да Лёха — это тот ещё экспонат! Как он такой хороший уродился — непонятно. Не в отца, да и явно не отцом воспитанный. То ли он от природы такой, то ли Вера Ивановна всё это в него вложила… Лёша действительно отличается от предыдущих Дьяволов и будет, наверное, самым лучшим Дьяволом. И, надеюсь, хорошо воспитает своего сына: ведь именно в плохом воспитании причина загнивания общества, как нашего, так и человеческого. Те, кто устроил революцию, кто победил в войне, плохо воспитали потомков, не уделили этому должного внимания, не донесли до них важность достигнутого, не научили ценить это. И первые Дьяволы — тоже! Они должны были объяснять своим детям, что им повезло, раз они получили эти способности и целое Общество в подчинение. Должны были объяснить, что это — подарок, а не нечто само собой разумеющееся! А они этого не сделали! Поленились, наверное. Надеюсь, что Лёхе на это ума хватит.

— Значит, будем ждать, когда Лёха Дьяволом станет, — с улыбкой подытожил Курганов.

— А когда он им станет? — с горечью спросил у друга Самойлов. — Лёше двадцать девять лет, и не похоже, что Владимир Петрович собирается уходить на отдых. Иногда я вообще начинаю сомневаться, что это когда-нибудь произойдёт. Мне кажется, Вера Ивановна была права, когда намекала на то, что Владимир Петрович — властолюбец. Я думаю, он будет тянуть с уходом до последнего. Может, даже до самой своей смерти. И не факт, Лёва, что к тому времени от Общества вообще что-то останется!

— Тоже верно, — сник Лев.

— Да и изменения если будут, то ой как нелегко они произойдут! — глухо воскликнул вожак стаи. — Вспомни из истории, каким образом всё меняется, когда что-то начинает приходить в упадок.

— На революции намекаешь?

— Ага. Подобные изменения так просто не происходят. Это всё очень сложно.

— Хочешь сказать, что нас ждёт катастрофа? — поинтересовалась Оля.

— Почти, — с улыбкой ответил Туманов. — Но при условии, что изменения вообще происходить будут.

— Что: и умирать за Общество придётся? — хохотнул Фёдор.

— Может, и придётся, — улыбнулся в ответ Андрей.

— Ну, значит, будем умирать! Я, кстати сказать, готов.

— Я — тоже, — поддержал друга Лёва.

— И я, — вставил Михаил.

— Что за пессимизм, мальчики? — со смехом вскричала Ольга.

— Да! — согласилась с подругой Кира. — Что это вы вдруг о смерти заговорили?

— Ой, а почему наш «босс» молчит? — полюбопытствовал Игорь. — Я, например, тоже готов за Общество умереть. А ты, Андрей?

Все посмотрели на вожака стаи.

— Пожалуй, я не привык во что-то вмешиваться, — сказал он. — Не люблю кого-то к чему-то понуждать и насильно что-то создавать не стал бы, наверное. В том числе и изменения. Мне кажется, что если нужно, то всё произойдёт само. Я не готов умирать сейчас же и за что-то непонятное, но если так сложатся обстоятельства, то умру без сожаления. Хотя… возможно, за какие-то мифические изменения, которые рано или поздно сами произойдут, я умирать не стал бы. Не за них.

— Но за тех, кого любишь? — предположил Миша.

— Да, верно. За тех, кого люблю, я бы умер. Но всё-таки постарался бы выжить, если бы им это было нужно.

Внутри у Ангелы что-то тоскливо сжалось. Она покосилась на Волка. Он выглядел задумчивым и каким-то грустным.

— Не говорите о смерти, прошу вас, — тихо попросила она волков. — Не надо.

Друзья замолчали. Отчего-то всем вдруг стало как-то не по себе от разговора о смерти, хотя он и был шутливый.

— Наверное, мы так и остались суеверными, словно люди, — произнёс Федя, отвечая на мысленный вопрос, который задавал про себя каждый из них.

Разговоры в помещении возобновились лишь спустя минут десять, все присутствующие в комнате члены Общества Дьявола хоть и не вступали в беседу друзей Ангелы, но слышали её, и их впечатление от неё было таким же, как у самих беседующих.

Вскоре в дверном проёме показался Алексей Чернов. Он явно направлялся куда-то далее, но, увидев друзей, в нерешительности остановился. Те его поприветствовали и подозвали к себе. Он приблизился и сел на диван, стоявший напротив другого, на котором располагались Лика, Андрей, Лёва и Миша. По неведомой его друзьям причине он держался несколько скованно. Нестерова встала со своего дивана, подсела к сыну Дьявола и взяла его за руки.

— Что с тобой, Люцифер? — спросила тихо ведьма. — Ты какой-то подавленный.

Лёша уставился на свои руки, за которые она его держала, а потом перевёл взгляд на неё. Он вздохнул и слабо улыбнулся.

— Вы все тоже не выглядите особо весёлыми.

Молодые волки и ведьмы фыркнули от смеха, и Чернов немного расслабился.

— Ты похудел сильно за последнее время, — заметила Оля.

— Что за диета? — воскликнула молоденькая ведьмочка Ира, сидевшая неподалёку.

Алексей усмехнулся и ответил:

— Нервная.

Все, кто был в комнате, коротко рассмеялись.

— Ты о сплетнях слышал? — осведомился Миша.

— Да, — ответил зеленоглазый ведьм, — от трёх наших клиенток. Причём все говорили разное. Простите, что вам ничего не сказал: замотался что-то.

— Слышал уже, что Владимир Петрович делать будет? — поинтересовался Лев.

— Слышал: ничего.

— Ага, — хором сказали друзья и так же хором вздохнули.

— Это плохо, — сказал Игорь. — Всем не по себе от того, что делает Владимир Петрович.

— Мне не лучше других, Игорь, — заметил Алексей. — Это ведь всё-таки мой отец. — Мужчина потёр лицо руками. — Был бы я хорошим сыном…

— Разве ты — плохой сын?! — в один голос вскричали Оля, Лика и Кира.

— Пожалуй.

— Неправда!

— Ну, ладно: был бы я более умным сыном.

— Извини, Лёха, — встрял Волк, — но обвинить тебя в отсутствии ума как раз нельзя.

— А в отсутствии мудрости? — тихо и с какой-то печалью в глазах спросил сын Дьявола. — Был бы я мудрее, то знал бы, как…

Он замолчал. Ведьмы и волки чуть в разнобой полюбопытствовали:

— Что?

Мужчина очнулся от задумчивости и поднял глаза.

— Ничего, — поспешно ответил он и так же поспешно встал с дивана. — Прогулки у вас сегодня не будет? — осведомился Лёша, пытаясь сменить тему.

— А ты нас выгоняешь? — в ответ спросил, улыбаясь, Лёва.

— Нет-нет! Что вы? — Чернов посмотрел в окно. — Разве можно в такую погоду? Не пойми что: то ли солнце, то ли всё-таки дождь.

На улице дул сильный и даже ураганный ветер. С утра и до обеда уже несколько раз сменилась погода: то начинало светить вовсю солнце, то ветер приносил тучи и солнце исчезало. Несколько раз что-то капало с неба, но дождём это сложно было назвать. А ветер всё дул и дул.

Такие ветры на юге Сибири и именно в Сибирске были делом обычным. Они дули круглый год: и зимой, и весной, и летом, и осенью. Бывало, этим сильным ветром срывало крыши с многоэтажных домов. Поэтому в Сибири если строишь дом, то строй на совесть!

— К вечеру установится дождь, — сообщил Андрей.

— Оу, — протянул Люцифер. — Давно дождя не было. Я даже соскучиться успел.

Все как по команде на него уставились. Мужчина фыркнул и, закатив глаза к потолку, сделал кислое лицо, что говорило о том, что он шутит.

Радоваться дождю в Сибирске мог только сумасшедший: почти всё лето и так лил дождь. В Сибири люди каждый год ждут тёплого солнечного лета и практически каждый год его не получают. Но сибиряки упорно ругают дождь, сокрушаются по поводу холодного и дождливого лета и надеются на тёплое, хотя давно пора бы смириться с тем, что лето в Сибири редко бывает хорошим. Пожалуй, самая сильная вера в Сибири не в Бога, не в любовь, а в хорошую погоду.

Лёша через минуту попрощался с друзьями и покинул комнату, оставив у всех какое-то странное неприятное чувство. Все ощущали, что что-то нехорошее происходит, о чём знает Алексей, но не знают они.

Глава 4

Миша и Лёва вышли из машины. Они должны были сегодня дежурить с членами Общества Максимилиана и в данный момент направлялись к обговорённому заранее месту встречи. Было около половины девятого часа. Развод уже состоялся, и вампиры дежурили на участках.

На том месте, к которому шли волки, стоял вампир по имени Витя. Это был мужчина лет тридцати. Внешностью он обладал приятной, но красавцем его было не назвать. Вампиры Витю любили, но всегда посмеивались над его манерой строить из себя взрослого и серьёзного мужика. Он именно строил, потому что это чувствовалось. Витя был хорошим мужчиной, несмотря на то, что держался часто высокомерно и прохладно, и ему эту прихоть прощали.

— Девочки сейчас подойдут, — проинформировал он двоих членов Общества Дьявола после обмена приветствиями.

— Девочки? — удивился Лёва.

— Да. Влад решил, что вы не откажетесь присмотреть за нашими девочками. Они сегодня дежурят по сокращённой форме — до утра.

— Не откажемся, — спокойно согласился Миша.

Спустя пять минут появилась Настя. Волки были с ней знакомы и с радостью её поприветствовали. Анастасия приходилась девушкой Вячеславу Зыкову, и черти слышали, что поговаривают об их скорой женитьбе.

— Ксюха сейчас придёт, — сообщила девушка Вите в ответ на его вопросительный взгляд. — Как поживаете, мальчики?

— Да ничего, — ответил Михаил. — Живём потихонечку.

— Лучше всех! — воскликнул Лев, бросая на друга весёлый взгляд. — А ты как, Настенька? Правда, что вы со Славой женитесь?

— Правда, — улыбнулась Анастасия.

Курганов с девушкой принялись беседовать на тему скорой свадьбы, а Самойлов смотрел на них с улыбкой. Скоро он уже не слышал их разговор: он глубоко задумался. Очнувшись спустя какое-то время, мужчина отвернулся от друга и вампирши и… увидел её.

На некоторое время сердце Миши остановилось, замерло, а затем забилось в сумасшедшем, бешеном ритме. Оно выделывало немыслимые выкрутасы в его груди, грозя выскочить наружу.

Девушка была довольно высокая, стройная, с короткими чёрными волосами, стриженными под каре. Кончики этих волос были вывернуты наружу, а не внутрь, как это бывает обычно. Её средние по размеру глаза отличались красивым тёмно-зелёным цветом. В её походке, да и во всём облике, ощущалось что-то весёлое и лёгкое. Она шла очень грациозно, и эта грация была не отработанная, а природная. Гибкая её походка завораживала.

Глаза у девушки весело блестели, губы изогнулись в лёгкой улыбке. Энергия же, излучаемая ею, сообщала о жизнерадостности.

Она была уже довольно сформировавшаяся, но всё равно молоденькая, не ровня Михаилу по возрасту. Об этом можно было догадаться не только по её внешности, но и по тому, как она была одета. А одета девушка была следующим образом: чёрные обтягивающие брючки, стильные сапожки, чёрная маечка, а поверх майки — курточка, тоже чёрная; она была не из кожи, но из какого-то скользкого блестящего материала. Куртка эта была определённо модная, но совершенно непрактичная: короткая и при поднятии рук должна была хорошенько задираться, открывая поясницу.

Двигалась по направлению к ним девушка быстро, задорно, засунув руки в карманы. Приблизившись, она остановилась и со всеми поздоровалась, но Самойлов этого не услышал. Он был потрясён. Он был заворожён. Он был поражён, однако не красотой — а девушка была красива — но её лёгкой, радостной энергетикой. Миша глядел на неё во все глаза, у него даже рот немного приоткрылся. А эта нереальная, воздушная девушка посмотрела спокойно на Лёву и Настю и только после этого заметила его. Губы её вновь улыбнулись, а брови удивлённо и весело приподнялись. Она смотрела на него, все уже смотрели на него. Михаил неимоверным усилием воли вырвался из этого странного состояния. Он моргнул, чуть мотнул головой, покраснел, поняв, что как дурак пялился на неё всё это время.

— Извините: задумался, — сказал он твёрдым голосом.

Мужчина больше не смотрел на неё. Ему было и смешно, и стыдно за своё глупое поведение. Никогда он ещё не бывал в таком неловком положении. Лицо его пылало.

Лев бросил на друга короткий, изумлённый взгляд и представился девушке. Она пожала ему руку.

— Ксюша, — назвалась красавица-вампирша и протянула волку руку для пожатия.

— Михаил Самойлов, — представился он, чем вызвал у неё лёгкую, насмешливую улыбку.

Из всех присутствующих только Витя ситуацию проигнорировал, остался серьёзным, не считая нужным обращать внимания на такие мелочи. Он дал им указания относительно дежурства, проинформировал обо всём необходимом и вампирш, и оборотней, а затем ушёл. Четвёрка дежуривших двинулась по улицам города.

Лёва с Настей разговаривали, Ксюша иногда что-то вставляла, а Миша молчал, шагая рядом с другом. Он был смущён своим поведением и растерян. Однако вскоре ему всё-таки пришлось в беседу включиться: Курганов начал его втягивать, да и сам он понял, что ведёт себя, как молоденький застенчивый парень, каким никогда не был и не является сегодня.

Вчетвером молодые волки и вампирши ходили с час, а потом было решено разбиться на пары. И Миша должен был идти с Ксюшей, согласно этому делению. Самойлов мог бы подумать, что его с Ксюшей пытаются свести и праведно негодовать, если бы решение не имело под собой такой чистой и понятной логики.

То, что разбивались на пары «мальчик-девочка», было разумно. Если бы мужчины бросили девушек вдвоём, то с их стороны это было бы совершенно негалантно, да и вообще не по-мужски. А то, что Настя захотела идти с Лёвой, было естественно. Анастасия и Лев были хорошо знакомы, общались, а Мишу вампирша знала едва-едва и вряд ли выбрала бы себе в сопровождающие. С Ксюшей же не был знаком Курганов, и ему тоже не было никакого резона идти с ней.

Впрочем, если бы Михаил и стал негодовать по поводу деления, то только от того, что его подвох бросался бы в глаза, и Ксения могла о нём догадаться. Но подвоха не было, и черноволосая вампирша не могла насмехаться над Самойловым и тем сводничеством, которое им невольно устраивают. А Миша в глубине души был рад, что всё сложилось именно так: он хотел получше познакомиться с девушкой.

Лёва и Настя пошли прочь. Двое оставшихся проводили их взглядами. Ксюша повернулась к Михаилу и посмотрела в глаза.

— Ну, пошли, Михаил Самойлов, — с усмешкой сказала она и двинулась по улице.

На лице мужчины промелькнула улыбка, и он последовал за девушкой.

Оба молчали, и никто не стремился заводить разговор. Миша чувствовал, что завести разговор бы надо, да и заводить его нужно ему в силу возраста, но никак не мог подыскать тему. К тому же, он задумался, и говорить пока желания не испытывал.

Никогда в своей жизни Самойлов не пялился на девушку с открытым ртом и не чувствовал себя таким дураком, как сегодня. Вдобавок к этому, он давно уже не заинтересовывался девушкой.

С тех пор, как Аня предала его, он стал шарахаться от женщин. Он не ненавидел весь женский пол, но побаивался его и связывать не хотел. Миша по-прежнему был вежлив с девушками, но избегал даже дружеского общения, а уж если дело шло к чему-то большему, то и вовсе бежал сломя голову. Первой девушкой, с которой он стал общаться с тех пор, как попал в Общество, была Ангела. Как-то сразу она вызвала у него доверие. Она была общей подругой, и её бояться не было смысла, и Миша не боялся. Ангела была ему приятна, и он не избегал её никогда.

Анжелика была первой, а после неё ему стало проще общаться и с другими девушками. И хотя он всё так же не желал никаких близких отношений с женщинами, он начал с ними общаться. Просто общаться.

Друзья его отношение к женскому полу видели и пытались это исправить, каждый на свой лад. Лёва сам общался с девушками вовсю и втягивал в это Михаила, заставлял его и даже пробовал сводить с женщинами. Курганов был уверен, что несколько мимолётных, ничего не значащих связей вернут ему уверенность в себе и помогут перестать так болезненно переживать предательство Анны. К тому же, Лев считал, что совсем прерывать общение с женским полом нельзя и нужно начинать хотя бы с лёгких, коротких связей, чтобы морально подготовить себя к более серьёзным.

Федя пробовал шутить на тему отношений с Аней, дабы заставить Самойлова относиться к этому менее серьёзно.

Андрей с Мишей пытался об этом говорить. Он старался объяснить другу, что женщин на свете много и не все такие, как Аня. Он пытался убедить Михаила, что предательство одной не повод думать плохо обо всём женском поле.

Миша своих друзей обожал и был им благодарен за помощь и поддержку. Но помочь ему сразу забыть обо всём, связанном с Анной, было невозможно: он любил её. Он любил её даже после того, как она его предала. Он солгал Ангеле, говоря, что всё ушло вместе со старой жизнью. Это было не так. Любовь так быстро не проходит. И убить её в себе для Михаила было непосильным трудом.

Его любовь к Ане после её предательства просуществовала ещё три года, а затем стала помаленьку утихать, исчезать и к тому времени, когда в Общество Дьявола пришла Ангела, испарилась вовсе.

А друзья, даже зная о его любви к Ане, не сдавались. И когда она прошла, продолжали в том же духе. Они пробовали обратить его внимание на нескольких девушек, казавшихся им хорошими и подходящими ему, но Михаил в каждой находил кучу недостатков и кандидатуру с облегчением отвергал.

— О, сколько можно?! — восклицал возмущённо Лёва. — Ты в каждой одни недостатки и ищешь! А идеальных, друг, не бывает!

Это Курганов говорил Самойлову около полугода назад, когда его терпение кончилось. Федя с Андреем его поддержали, но после длительных споров вожак сказал Льву:

— Успокойся, Лёва. Не ищи ему больше девушек: это бесполезно. Так всё время будет. Но… — и он повернулся к Мише, — … однажды ты встретишь девушку и не увидишь в ней недостатков, хоть они там и будут, или же они покажутся тебе незначительными. Поверь, так случится. И никуда ты тогда не денешься, Самойлов: побежишь за ней, как миленький. А пока этого не случилось, пожалуй, нет смысла зря тратить энергию и сотрясать воздух: искусственно это не создаётся и случается само по себе, независимо от наших желаний. Будем ждать — что нам ещё остаётся?

С тех пор парни действительно перестали его беспокоить, и он расслабился, уверенный, что предсказание Туманова не сбудется. Однако сегодня оно, похоже, начало сбываться.

Миша тихонько хмыкнул себе под нос, понимая теперь, как был глуп. Ведь когда-то точно так же он был уверен, что никогда более дружить ни с кем не станет. Предательство Ромы тоже не прошло бесследно: он и с парнями общаться старался, как можно реже и менее тесно. Он тогда всё пытался существовать в одиночестве. Но как-то само собой получилось, что он общался с Андреем Тумановым. Самойлов уверял себя, что в этом нет ничего такого: они просто вместе пришли в Общество и поддерживают приятельские отношения, потому что почти никого в Обществе не знают. Но со всеми вскоре он уже был знаком, однако общаться с Андреем продолжал.

Они могли бы стать лучшими друзьями, но Михаил дружить не хотел, и Туманов это чувствовал. И не настаивал ни на чём: не в его правилах было навязываться кому бы то ни было. А с Федей они легко сошлись, потому что оба к дружбе были готовы, расположены, да и подходили друг другу по характерам: оба любили повеселиться и покопаться в себе. К тому же, их объединяла работа и любовь к ней.

С Кургановым Миша дружить также не стремился и даже больше: от Лёвы ему бежать хотелось. Андрей казался парню понятным, похожим на него, а Лев — легкомысленным и совершенно непохожим. Дополнительно ко всему, Лёва практически преследовал его! Он таскался за Самойловым повсюду, порывался втянуть в разговор, навязать своё присутствие. И в глазах у него Михаилу что-то виделось странное.

Гораздо позже, уже когда они дружили, Миша понял, что это было такое — интерес. Глубокий, искренний интерес. И желание общаться. Тогда Самойлов не был в состоянии понять, что Курганову был интересен его внутренний мир, загадочный, непохожий на его. Миша жил другой жизнью, чем Лев, отличной от его. Миша никогда не бил никому морды в пьяном угаре, не пробовал наркотики, не воровал, не спал по пьянке чёрт знает с какими девицами. Его жизнь была чистой, спокойной, у него была хорошая, нормальная семья, его любили, о нём заботились. Курганов всего этого не знал, но хотел бы знать, хотел бы жить так, как живут нормальные, благополучные люди. И в Лёве, несмотря на весёлый лёгкий характер, была глубина.

Эту глубину Миша постепенно начал замечать, но поверить в неё боялся: когда-то он был так же уверен, что они с Ромой похожи, но ошибся. Ещё Михаил скоро обратил внимание на то, что именно с Лёвой может по-настоящему посмеяться. Только Лёве удавалось в то время его рассмешить. Он начал замечать, что когда Курганов перестаёт за ним таскаться, ему становится скучно, грустно и одиноко. Только когда Лев был рядом, ему было весело, хорошо, и жизнь переставала казаться мрачной. Без Лёвы появлялось чувство, что чего-то не хватает. Против воли Самойлов к Курганову начал привязываться.

Он снова почувствовал себя защищённым, и мир перестал казаться руинами. А однажды Лев его и вправду защитил, кинулся на Мишиного обидчика, словно сторожевой пёс, хотя Михаил и сам смог бы защититься.

Окончательно сдался Самойлов, перестал противиться предлагаемой дружбе, ближе к середине августа. В тот день, когда твёрдо убедился в наличии глубины в Курганове.

А день был вроде обычный вполне, но Лёва вёл себя очень тихо, не шутил, как всегда, ходил какой-то грустный и задумчивый. Когда рабочий день закончился, все пошли по домам, а Миша задержался немного. Уже собираясь уходить, он вдруг с удивлением обнаружил, что Лев в отличие от многих домой не ушёл и с грустным видом остался сидеть за цеховым столом. Равнодушно уйти Михаил, конечно, не смог и поинтересовался, в чём же дело. Оказалось, что в тот день было ровно 40 дней с гибели его семьи. О случившейся трагедии Самойлов не знал, да и никто в Обществе не знал, потому что все черти, участвующие в Ночи Посвящения, собирались по этому поводу за полторы недели до неё. В то время вся семья Льва ещё была жива, и о случившемся никто не был осведомлён.