Естественно, все мы любое событие интерпретируем так, чтоб нам самим было понятно и приятно.
Можно сколько угодно сердиться на мой мужской шовинизм, но проверяется сказанное мной до банального просто. Мужчина, отдавший жизнь за друга, – это обыденность, таких случаев – тысячи, они увековечены в мировой мифологии, истории, поэзии, об этом написаны тома книг.
«Отдать жизнь за други своя» – признак высшего состояния мужского (человеческого) духа.
Женщина, которая жертвует жизнью за свою подругу, – это алогизм, моветон, это нелепица какая-то. Зачем ей вообще было этим заниматься – у её подруги что, не было парня, чтоб пожертвовать собой?
Демократия приятна, отзывчива, всеядна. Клуни может сыграть даже мракобеса Достоевского. Представьте себе Клуни с бородой. Удивительное сходство, да?
И только Достоевский никогда не будет играть Клуни.
Нам говорят: «Да ладно, хватит занудствовать, люди отдыхают, — если сам не умеешь так — не завидуй».
Я и не так умею. Мы умеем так отдыхать, что их золотые яхты, белые дороги и розовые куклы померкнут на нашем фоне. Мы умеем разжигать такие костры, через которые вы не перепрыгнете.
Когда русское пытаешься формулировать на европейский лад – оно рассыпается, поэтому философию нам всегда заменяла литература. Что такое немец – можно гениально сформулировать, немец и сам гениален; а о том, что такое русский, говорят, говорят, говорят, будто бы в бесконечном припадке, сразу сто героев Достоевского – все одновременно, все наперебой, – голова кружится, но ничего не ясно.
Ненависть нашей прогрессивной общественности фокусируется исключительно на советском периоде. Всё остальное воспринимается куда более спокойно. Ну, что-то там было и при Екатерине, и при Петре, и при Гришке Отрепьеве. Было и было, и быльём поросло.
А тут – нет, тут – иное.
Либералам вечно затыкают рот, но слышно только их.
Россия построена ровно затем, чтоб пришёл либерал и сказал, что с ней делать. Он правда так думает. Это как будто стоит корова, а внутри коровы живёт какое-нибудь живое существо много меньше размером, отчего-то уверенное, что оно наездник и сейчас поскачет на корове верхом.
Европейский человек научился жить под присмотром царя и с царём договариваться о своих правах. А русский человек научился жить без царя в голове.
По мне, так это поважнее будет.
Европейский человек знает, как, где и на что он имеет право, но царь у него поселён в мозгу раз и навсегда. Русский человек знает, что он ни на что права не имеет, и подчиняется, когда ему велят пойти туда-то и принести то-то, но голова-то, голова – свободна. В голове – ветер, среднерусская возвышенность, степь, Сибирь, Камчатка, Сахалин, евразийский сквозняк, хрустальный мороз…
