Оглавление

Предисловие

Уникальный и не имеющий цены, живой и неживой мир нашей планеты.

Что, или кто, может определить настоящую судьбу этого мира? Человек? Природа? Или может, роль и отношение человека к природе и к себе подобным? Изобретения и достижения человеческого гения улучшают этот мир двигают его к прогрессу или ведут его к неизбежному и ужасному концу? Почти все люди понимают, что придумав и изготовив топор, с его помощью можно построить массу полезных вещей, дом или мост, но можно и употребить это орудие во зло, например, убить живое существо.

Неожиданно осеняющая нас творческая мысль, всегда, лишена подтекста опасности её реализации, человек как правило не знает точно, как может быть использовано детище его ума, зачем и для чего точно предназначено это открытие.

Чуть позже приходит осознание того, что ядерная энергия это не только, почти чистая электроэнергия, и она принесёт во многие дома, школы, больницы свет и тепло, не позволит загрязнять воздух смрадным дымом от сжигания угля или мазута на ТЭС и ТЭЦ, но она же может быть использована и в смертоносной ядерной бомбе.

Какая ирония жизни, парадокс применения плодов человеческого интеллекта, ядерный заряд принесённый ракетой, самолётом или любым другим способом, может разрушить города с многомиллионным населением, отравить радиацией огромные территории, прервать мгновенно миллионы человеческих жизней.

Изменить человечество трудно, почти невозможно, вдохновлённое то ли, Божьей искрой таланта, то ли дьявольским наущением, оно будет всегда и постоянно открывать новые горизонты познания, совершать всё новые великие открытия, изобретать всё новые, более совершенные механизмы и способы улучшения жизни человека.

К сожалению, совсем немного найдётся на нашей планете учёных способных остановиться на пороге открытия, если есть хоть капля сомнений, если оно может стать как величайшим благом, так и разрушительным и страшным оружием.

Человечество идёт своим, неведомым, загадочным, удивительным и чрезвычайно сложным путём. Множество созданных на нашей планете государств, будь они маленькие или большие, слабые или сильные, все они хотят иметь в арсенале новейшие открытия мирного и военного назначения, они любыми способами стараются заполучить выдающихся учёных, получить их гениальные идеи, тогда слабый становится сильным, с ним считаются, его боятся и уважают.

Хрупкое, неустойчивое, хрустальное равновесие цивилизации этого мира так и устроено.

Солнце огромным огненным шаром катилось к закату, разделив пейзаж вокруг светом и тенью. Прохладой веяло с протекавшей поблизости речушки, укрытой густыми лесными зарослями.

Цветок живой изгороди, звезда в небесах восхищают и радуют нас, но современные люди чаще смотрят вниз, а не вверх, и редко замечают красоту погрязнув в своих, не всегда порядочных делах.

Природа, как сотни и тысячи лет назад, равнодушно взирала на людские дела. В том числе, и на то, что происходило в приземистом коттедже недалеко от реки, стоявшем несколько на отшибе от основного массива, одного из дачных посёлков, коих немало разбросанно вокруг столицы.

Обстановка в доме была простой, но приличной, впрочем как и во всех домах, сдающихся внаём. Зато происходившие события, отличались от обычно сонной и расслабленной атмосферы.

У дверей прихожей, на полу лежал человек, человек жестокий и коварный, сейчас он больше походил на бесформенную массу, словно это был мешок грязного тряпья, выделялось лишь окровавленное лицо, с блестящими, и всё ещё злыми глазами.

Он получил пулю из моего ПСС* и был почти уверен, что это конец, дыхание его происходило короткими прерывистыми вздохами, обеими руками сжимая свой живот, этот негодяй пытался удержать свои внутренности, но патрон в моём пистолете убивал стопроцентно, и предназначался для тех, кто добавил последнюю каплю зла в свою чашу грехов.

Оружие, которым он ранил меня, лежало рядом с ним, только он не мог до него дотянуться, а если бы и мог, то это было бы совершенно бесполезным занятием. Мой ответный выстрел разворотил его пистолет Bersa. Повреждённой кучкой деталей много не навоюешь. Но один выстрел, первый, он сделать успел. Мой противник рассчитывал, что я потеряю много крови и умру раньше чем он. Но провидение решило иначе, я хоть и ранен, но легко и по касательной, сегодня похоже мой день.

Я сидел напротив у стены, продолжая держать своё оружие, и смотрел, как гримасы невыносимой боли исказили его обычно совершенно непроницаемое лицо. Оторвавшись на секунду мой взгляд, был направлен в приоткрытую дверь соседней комнаты.

Там, позади живого трупа, в специально оборудованной, звуконепроницаемой комнате, лежало притянутое ремнями к креслу тело. О да, думаю смерть его была чудовищна, потому, его как и всех спецов, нелегко было заставить говорить. И всё равно он умер, даже когда возможно, решился раскрыть рот.

Мерзавец напротив пошевелился со стоном, и хриплым голосом заговорил.

Жакоб Эспозито, так его звали на самом деле, хорошо знал свою работу, практика в разведсообществе западных стран, и незаурядные физические и умственные способности, вкупе с природной хитростью, позволяли ему долго участвовать в операциях. Я встречался с ним, нос к носу, в Мали, там мы тоже охотились друг на друга, но ему тогда повезло — ушёл.

Теперь, загнанный в угол, этот злодей понимал, что близок к моменту, когда ему самому придётся, скорее всего шагнуть в черноту бездны небытия, за край своей жизни, в глазах его застыл настоящий ужас. Однако Жакоб не хотел сдаваться, он старался ползать и извиваться, чтобы в последнем усилии показать, что он всё ещё жив и опасен.

Я выдерживал паузу, молча смотря на это, бездарное последнее представление опасного субъекта. Мне было его не жаль, брезгливость и презрение переполняли меня, ведь я читал досье этого поганца.

— Думаю, ты получил, что заслужил, — наконец прервал я молчание.

Итальянец, впрочем не имевший ни родины, ни флага, а только неуёмную жажду денег, задохнулся, захлопал веками, стараясь прогнать кровь с глаз, она обильно текла из огромной раны на лбу и ослепляла его.

— Нет, ты это не сделаешь. Это не то решение!

Я улыбнулся скептически и презрительно, представляю, что Жакоб думал обо мне в этот момент.

— Это конец Жакоб. Облегчи свою душу, если конечно она у тебя есть.

Я не переставал улыбаться, видя ужас в глазах врага, наверняка он решил, что я добью его, и его мозг судорожно искал выход к спасению.

— Тебя будут…

— Что, преследовать? — Я улыбнулся ещё шире. — Ты что, смеёшься или уже в бреду? Следствие, вот и всё… Что здесь увидит полиция, убитый тобой человек, тобой проходящим по розыску, в четырёх или пяти странах? Я появившийся здесь совершенно случайно и прервавший твои злодеяния. Вот что будет озвучено, ты же прекрасно знаешь об этом, Жакоб. Может тебе удалось что-то выудить у парня? И что дальше? Подумай, даже американцы, попадись я им впоследствии, когда узнают эту историю, если конечно узнают, отпустят меня чистым, как первый снег, потому, что я повёл себя как настоящий храбрый гражданин и задержал злостного преступника. Вот так. Твои же хозяева, просто вычеркнут тебя из списков действующих и полезных им агентов. Финита ла комедиа.

— Он сказал…

— Дай угадаю. Ты вытащил из него почти всю информацию. Ошибка в том, что затратил слишком много времени на пытки. Что теряешь квалификацию? А теперь уже поздно, тебе не передать то что ты узнал никогда.

Эспозито дико вращая глазами, пытался что-то предпринять, все в его положении судорожно пытаются что-нибудь сделать.

— Что Жакоб, пора прощаться?

— Ты не должен…

— Почему нет? Ты для меня бесполезен, ты убийца, и это не первая твоя жертва, уж я то в курсе…

Я блефовал, конечно убивать этого поганца я не собирался, но Жакоб то этого не знал и ясно видел направленный ему в голову пистолет.

В этой чёрной душонке ещё теплилась надежда спастись. Выпучив свои карие глаза и задыхаясь, он прохрипел, выплюнув сгусток крови:

— Стой! Я могу сообщить тебе много ценного… Доктора… Отдай меня полиции… Я смогу и им рассказать много… Живой я ценнее… Моя работа здесь… была двойной… и не только добыть у этого… информацию… Другая миссия… Более важная… Невероятно важная… Твоё начальство будет довольно узнать это…

— Тогда спой! Удиви меня. А я посмотрю, стоит ли тебе дышать дальше…

Последняя надежда озарила его залитое кровью лицо, а дикая боль от раны заставила скривиться.

Он говорил целых две минуты, и его слова входили в меня, я впитывал их без раздумий, осмыслим потом. Возможно, если всё сказанное правда, и это важно.

Но как только он всё сказал, хитрец собравшись с силами попытался снова убить меня. Под одеждой у него был спрятан миниатюрный пистолет, так называемое «оружие последней надежды», он выстрелил, но мимо. Я выстрелил, пуля попала ему прямо между глаз. Тело отбросило к стене.

Дурак, мог бы жить, хотя и пожизненно в тюрьме.

С большим трудом я поднялся на ноги, рана тянула и саднила ужасно, я осмотрел её, и убедился что пуля прошла вскользь, спасибо хорошей реакции.

Пора было срочно убираться отсюда.

Выйдя на улицу, я уловил странный, знакомый звук, о, да это квадрокоптер, может случайно запущенный в небо, а возможно и нет.

Звук стал удаляться, пока совсем не исчез, пришла мысль о случайном совпадении, буду надеяться, что это так.