автордың кітабынан сөз тіркестері  Добровольные галерщики. Очерки о процессах самоуспокоения

Жерар Швек

Травматофилический процесс подобен акту токсикомании: оба способствуют регрессии в поведении и оба успокаивают, не принося удовлетворения. Однако самоуспокоительное поведение нельзя считать адекватным способом реагирования

Тот, кто использует самоуспокоительные процессы, находится в состоянии регрессии с уровня психики на уровень поведения в отличие от регрессии, вызывающей активность мысли.

Я предполагаю, что травматофилия, которую мы регулярно, можно даже сказать в обязательном порядке, обнаруживаем у тех, кто изо всех сил стремится истощить себя или погрузить себя в сон, или успокоиться с помощью возбуждения, связана с саморазрушительным поведением. Именно саморазрушение является главным проявлением влечения к смерти и обнаруживается во всех самоуспокоительных приемах. Я отсылаю читателей к первой главе, в которой можно ознакомиться с дискуссией об этих приемах и с понятием безобъектного аутосадизма.

Они не пытаются уберечься от страха, наоборот, они ухитряются его все время находить и призывать, чтобы попробовать с ним совладать, но всякий раз при использовании самоуспокоительного приема, чьей первостепенной характеристикой является навязчивое повторение, вновь испытывают страх

Невротические симптомы бессознательно повторяют возбуждение в надежде, что в следующий раз результат будет иным и что он позволит, наконец, получить удовлетворение. И, наоборот, в самоуспокоительных приемах, являющихся добровольным поведением, идущим исключительно из сознательной части Я, можно обнаружить некоторую интенциональность. Навязчивое повторение является не повторением конфликтов, а перцептивным повторением катастроф или травмирующих событий с целью помешать им воспроизвестись вновь.

нарушения относятся к ранним ситуациям перегрузки системы противовозбуждения, которые могут продолжаться всю жизнь или рецидивировать во время определенных событий, переживаемых как катастрофические.

упрощая, можно сказать, что эти приемы связаны с внутренним принуждением играть в несчастный случай, играть с опасностью.

Он считает также, что риск появления травматического невроза уменьшается, если возникает «заболевание с болью и лихорадкой, которое оказывает сильное влияние на перераспределение либидо на все то время, пока длится заболевание». В конечном итоге, по его мнению, телесное поражение, «требующее нарциссической сверхинвестиции пораженного органа, связывает избыток возбуждения».

Что же толкает человека на поиск ситуации возможной гибели и ощущения ужаса?

Это происходит из-за того, что ему не удалось интериоризировать репрезентацию помощи, оказанной ему достаточно тревожной матерью и матерью, способной смягчить страх своего ребенка; это на всю жизнь оставляет его с отметиной безысходного отчаяния. И этот растерянный младенец все еще тут, по-прежнему в теле взрослого, наполненный тем ужасом, который он пережил, ужасом, который все время повторяется и удерживается в расщеплении в бесконечном круговороте[25]

В этом случае их поведение напоминает больше травматофилию влечений, чем защитные механизмы Я.