Травматофилический процесс подобен акту токсикомании: оба способствуют регрессии в поведении и оба успокаивают, не принося удовлетворения. Однако самоуспокоительное поведение нельзя считать адекватным способом реагирования
Тот, кто использует самоуспокоительные процессы, находится в состоянии регрессии с уровня психики на уровень поведения в отличие от регрессии, вызывающей активность мысли.
Воздействие на окружение (на внешнюю реальность) видится здесь как последовательная реакция на неспособность модифицировать психическую реальность. Следовательно, в применении таких видов повторяющегося поведения я усматриваю некоторую «противоположность» галлюцинации, подтверждение ее несостоятельности и краха.
Играют также в опустошенность и разбитость. Эти игры, детские по своей сути, состоят в том, чтобы добровольно и активно раз за разом вызывать вновь и вновь ту травматическую ситуацию, которая была ими пассивно пережита с целью на сей раз активно с нею совладать благодаря повторению. Задача невыполнимая, так как речь одновременно идет и о том, чтобы всячески воспрепятствовать появлению психической репрезентации пережитой ими травмы. В этих играх, больше похожих на кошмар, чем на игру с катушкой (поэтому я предпочитаю говорить о подобии игры, когда имею в виду самоуспокоительные приемы), фантазматическая деятельность отсутствует; игры повторяют некоторые восприятия, действительно пережитые ими во время катастрофы; эти игры не способны помочь символизировать присутствие или отсутствие матери.
индивиды, бросающиеся навстречу катастрофам, делают это сознательно с целью самоуспокоения, в поисках субститута эрогенного мазохизма. Такие попытки воскрешают травматизм и его ужас, не принося при этом ожидаемого успокоения, по крайней мере, надолго, и ведут к тщетному повторению самоуспокоительного приема. Тщетному, так как камень скатывается к подножию горы и Сизифу вновь и вновь приходится за ним спускаться.
Эти игры, детские по своей сути, состоят в том, чтобы добровольно и активно раз за разом вызывать вновь и вновь ту травматическую ситуацию, которая была ими пассивно пережита с целью на сей раз активно с нею совладать благодаря повторению.
Повторение опасности, непреодолимое влечение к тому, чтобы вновь пережить отчаяние, является для него способом попытаться связать травму, но это лишь придает ей хронический характер.
Интенциональность состоит в том, чтобы вновь оказаться в ситуации, с которой в свое время не удалось совладать, чтобы еще раз пережить тогдашнее состояние отчаяния и, если не удастся получить запоздалую разрядку, то, по крайней мере, доказать себе самому, что это состояние отчаяния все же удалось пережить и что не существует безнадежных ситуаций, так как в последний момент всегда можно будет найти силы для осуществления чего-то такого, что позволит выжить.
Тогда игры повторяются, но они остаются механическим, идентичным поведением, являются простыми попытками возврата к спокойствию не через разрядку и удовлетворение, а через истощение тела, превратившегося в машину под действием навязчивого побуждения к повторению.
