Ловушка Силы

Василиса Ветрова

Глава 1. Странная парочка

Я шёл по мокрому серому тротуару, стараясь не наступать в лужи. Странно, в начале мая обычно прохладно, но это утро выдалось на удивление тёплым. Будто кто-то отрегулировал температуру, настроив оптимальный режим. В наушниках играла песня «Пилота», я кивал головой в такт ритму. Наконец-то можно вот так просто идти, слушать музыку. Просто замечательное утро! И тут кто-то шлёпнул меня по плечу и сбил наушники.

– Эй, человек!

Совсем обалдели, что ли?! Я чудом успел подхватить наушники, уберегая их от падения на асфальт, и обернулся.

За спиной стояли двое – худые высокие парни с белыми, словно седыми, волосами и абсолютно одинаковыми лицами. Близнецы, что ли? Вообще похожи на каких-то фриков, упакованных в кожаные куртки и узкие чёрные джинсы. Но самым странным было другое – их глаза светились: у одного фиолетовым, а у другого оранжевым.

Я несколько раз моргнул и помотал головой, прежде чем попытался придумать объяснение увиденному. Линзы с таким эффектом? Или это новая гиковская примочка? Катька моя многое бы отдала, чтобы заманить этих парней моделями в свою студию.

Две пары светящихся глаз смотрели внимательно.

– Чего вам? – спросил я, мысленно окрестив близнецов Фиолетовым и Оранжевым.

– Мы заблудились. Хотели спросить дорогу, – тонкие бледные губы Фиолетового растянулись в фальшивой улыбке. Фрик явно издевался. – Но теперь поняли, что уже на месте. Поехали с нами, прокатимся.

Оранжевый махнул узкой ладонью в сторону черного Лексуса, припаркованного на обочине. Машина хищно блеснула фарами, будто живая.

– Нет, спасибо, – я отступил на шаг. – Лучше пешочком прогуляюсь.

– Ты не понял, это не приглашение! – нагло заявил Фиолетовый и протянул ко мне руку.

Вот он, опасный момент. Пора действовать!

Я развернулся и побежал. Будь это какой-нибудь кассовый боевик, врезал бы Фиолетовому дрищу апперкотом и второго вырубил ударом в голову. С ноги. А потом угнал бы их здоровенный чёрный «Лексус» и поехал кататься по Москве, сбивая урны. Но это была обычная жизнь, и я бежал. Потому что от психов и золотой молодежи – а эти ребята, скорее всего, были и тем и другим – лучше держаться подальше.

В психушку бы их! Или в милицию… то есть в полицию!

Мощный удар в спину сбил меня с ног. Асфальт встретил мягко и совсем не больно. Показалось, или он чуть спружинил? Я перекатился на бок и поднял взгляд очень вовремя: Фиолетовый держал в руке длинный кожаный хлыст с белой резной рукоятью. Лихо щёлкнув им в воздухе, он замахнулся.

И тут завыли сирены. Близнец отвлёкся, промедлил, и я успел увернуться: кожаная вёревка просвистела у левого уха. А из невесть откуда взявшегося броневика повалили омоновцы – прямо к фрикам. Следом подъехала скорая с мигалкой и яркими красными крестами на белых боках.

Ни фига себе! Да неужели?!

– Неплохая попытка! – крикнул Фиолетовый и встал спиной к брату, занимая круговую оборону.

Дальше начался настоящий кошмар.

Фрики вытянули руки перед собой, пальцы на них стали удлиняться, превращаясь в длинные стальные когти. Пара стремительных движений – и несколько омоновцев упало на асфальт. Вода в лужах покраснела. Отряд отступил, а фрики продолжали изменяться: их волосы вспыхнули – даже нет, просто стали пламенем, фиолетовым и оранжевым, как и глаза. Потом один из них открыл рот, выдыхая сноп цветного огня. Через мгновение к нему присоединился собрат. Пламя слилось, окружив их оранжево-фиолетовым кольцом, крутнулось воронкой, сметая всё на своём пути. Хищные языки огня дотянулись до скорой, автобуса омоновцев и вдруг опали, оставляя после себя лишь пепел. Всё действо заняло несколько секунд. Фрики повернулись ко мне. Глаза их полыхали смертоносным огнём. Один протянул руку…

И вот тогда я заорал. Громко, во весь голос, мне даже показалось – оглушительно. Чудовища кинулись ко мне. Стальной коготь успел чиркнуть по предплечью, распарывая ткань, взрезая кожу и… проснулся.

– Твою ж мать!

Белый потолок, пафосные обои с вензелями – Катька выбирала. Из-под тяжёлых штор пробивалась узкая полоса света. Значит, уже утро.

Я сел на постели. Спальня, она же гостиная, в моей однушке на окраине Москвы. А это просто сон. Вот и Катька рядом сопит.

Тут зазвонил будильник на смартфоне. Я зло ткнул его, отключая.Не мог на пять минут раньше сработать, андроид недоделанный?! Такого страху натерпелся.

Катька заворочалась, потянулась и приоткрыла глаза.

– Спи–спи, – я погладил её мягкие каштановые волосы. Катькин рабочий день начинался на час позже моего, и она часто оставалась нежиться в постели.

Но в этот раз девушка явно не хотела досыпать. Её маленькая ручка с нежно-розовыми ноготками выскользнула из-под одеяла, легла мне на бедро. Тонкие пальчики заскользили дальше, к низу живота.

– Хочешь, чтобы я опоздал на работу? – прошептал я, наклоняясь к девушке.

– Просто быстрее соберешься, – ответила она, почти касаясь моих губ своими. Её пальцы продолжали игру прикосновений.

Я улыбнулся и завалился обратно на постель, прижимая Катьку к себе. Странный сон тут же вылетел из головы…

Собираться пришлось быстро. Заскочив на пять минут в душ, я обнаружил на предплечье длинную царапину. Вот Катька! Ногти наточила, что ли? Да, с таким маникюром нужно быть поосторожнее.

Из ванной я прошлёпал на кухню, чтобы схватить из холодильника чего-нибудь перекусить на ходу. На дверце красовался мой новый портрет Катькиной работы. Честно, ни за что не узнал бы в этом хлыще себя, если бы не был в курсе, что Катька постоянно рисует меня как модель для своих стильных шмоток. С холодильника смотрел тощий субъект в чёрном костюме и с голыми щиколотками. Когда уже эти дурацкие подвороты выйдут из моды? Чёрные волосы торчали во все стороны, будто пацанчика шандарахнуло током. Ярко-синие глаза, казалось, смотрели на меня с насмешкой. Где только такие ядрёные краски нашла? Н-да, когда твоя девушка – дизайнер мужской одежды, есть некоторые нюансы в отношениях.

– Нравится? – Катька подошла сзади, обняла за плечи.

– Довольно… экстравагантно, – осторожно ответил я. – Смотрю, ты не устаёшь обыгрывать сочетание цвета моих глаз и волос.

– Это очень большая редкость: чёрные волосы и голубые глаза. А я люблю всё необычное, – отозвалась девушка.

Я обернулся. Она уже успела нацепить свои зеленые линзы. Слишком яркие, чтобы не догадаться, что это не натуральный цвет. Бзик у Катьки на глаза эти. Почему-то вспомнились двое фриков из утреннего сна. Давно не видел таких ярких снов. Сам не знаю зачем, спросил:

– А у вас на работе тоже все с цветными линзами ходят? Например, есть парни с фиолетовыми и оранжевыми глазами?

– Ах! – отмахнулась Катька. – Рассмешил. Ревнуешь, что ли? Ты же заходил к нам как-то. Одни геи у нас, Дрю. Сплошные геи-модели. Не волнуйся.

«Дрю». Говорить, что мне не нравится, бесполезно.

Я вздохнул. «Дрю» и культ моих глаз. С остальным у нас всё в порядке.

Катька включила телек. По экрану на тонких ножках шла вереница слонов Сальвадора Дали – бессмертный Somewhere I Belong от Linkin Park. Всегда любил эту песню, а клип ведь про сны. Неожиданно картинка сменилась: на экране появился японец, вещающий что-то по-английски на фоне токийских высоток.

Я оглянулся: позади стояла Катька с пультом в руках. Она протянула мне бутерброд в бумажном пакете.

– У тебя пять минут до выхода.

Вот так всегда, не любит она моё музло.

– Если хочешь выучить английский, то, может, на курсы пойдешь? Просмотр канала вряд ли сильно поможет, – заметил я.

– Со мной ещё Винсент на работе разговаривает, – отмахнулась Катька и добавила. – Не волнуйся, он гей.

Я надел куртку, наушники, сунул бутерброд в рюкзак и выскочил из квартиры. До метро пришлось пробежаться, а вагон, конечно, оказался набит битком. Толпа занесла меня внутрь, уминая народ ещё плотнее, какой-то дядька пнул локтем живот, и там голодно заурчало. Ничего, вот доеду до работы и слопаю бутерброд с кофе, благо, у нас можно есть за компом.

За что люблю свою работу, так это за ненапряжную, почти домашнюю обстановку. Четыре человека в небольшом кабинете – это не опенспейс какой-нибудь топовой корпорации. Там сисадминам несладко приходится: работы вал, дурацкий дресс-код, повсюду камеры понатыканы, каждый твой чих записывают.

А у нас один босс – Данилыч, и тот сидит в другом кабинете. Хочешь – ешь на рабочем месте, хочешь – матерись. Никто и слова не скажет. Музыку можно через колонки слушать. Дресс-кода, опять же, нет, хочешь – бороду отпускай да ходи в застиранном свитере.

На работу я прибыл вовремя. За опоздание на пять минут меня никто не убьёт. И я даже не оказался последним: место нашего тру-сисадмина Бориса пустовало.

Белобрысый Тёма, салага, совсем недавно влившийся в наш дружный коллектив, что-то сосредоточенно изучал на мониторе. Опять пришёл в белой выглаженной рубашке. Еще немного, и Данилыч начнёт нам его в пример ставить. Надо как-то намекнуть новичку, что нефиг баловать начальство.

Я перевёл взгляд на Макса. Вот как нормальные люди одеваются: толстовка и кеды. Макс попивал кофе и лениво скроллил мышкой новостную ленту «ВКонтакте». Пользуясь отсутствием Бориса, он, видимо, поставил на колонку популярные хиты: сейчас играл Natural. Наверное, единственная песня, которую я перевариваю у полупопсового Imagine Dragons. Ну что ж, как говорится, кто первый встал, того и тапки. Салагу к установке «рабоче-атмосферного» музла мы пока не допускали.

– Привет, ребята! – я кинул рюкзак на стул и, выслушав ответные возгласы, направился к обеденному уголку. Там меня ждала банка кофе, кружка с логотипом «Касперского» и пузатый электрический чайник с кипятком. Но расслабленно перекусить Катькиным бутербродом не удалось. В офис ввалился Борис. Как всегда, в застиранном свитере с пятнами от чего-то на животе, в бороде уже застряли крошки. Вот настоящий олдскульный сисадмин, у кого Салаге стоит поучиться!

– Столько оленей на дорогах, кирдык вообще! – возмущённо пробасил Борис. – Еле вырулил, ещё чуть байк не разбил из-за этой дуры силиконовой!

– Как-то странно приоритеты расставляешь, – заметил Макс. – Главное ведь, что сам цел.

– Может, всё-таки на общественном? Вон для замкадышей МЦД открыли же, быстро, говорят, удобно. По МКАДУ на мотике стремновато как-то, – подключился я.

– Эм-це-дэ! – передразнил меня Борис. – Вот сам и катайся на нём как селёдка в бочке!

Такие возмущения Бориса поутру были обычным делом, да и наши ответы тоже. Бородач выпускал пар, мы с Максом придумывали подколы. Салага, правда, сначала не понимал нашего утреннего ритуала и пытался защищать Бориса, но сейчас вроде привык. Вон улыбается даже.

– Я в метро так же катаюсь, главное, руки перед собой держать, чтобы кишки не выдавили, и норм, – ответил я, отхлёбывая кофе.

– Да конечно, машины-то у тебя нет, вот и маешься! – беззлобно махнул рукой Борис и решил сменить тему. – Пойдёмте курнём, что ли?

– Бросил, – напомнил я, и сразу стало тоскливо. Чёрт же меня дёрнул на этот спор с Катькой! И ведь не могу проверить, жрёт она свои тортики или нет. А меня каждый вечер обнюхивает, даже с ребятами просто так не постоишь.

– Ну-ну, – пробурчал Борис, и они с Максом пошли в курилку.

Воспользовавшись моментом, я подсоединился к колонке и поставил «Пикник». Это, наверное, моя самая любимая группа после Disturbed. Макс с Бородой не понимают, как можно слушать и русское, и зарубежное одновременно. А вот так. Русские наши – стихоплёты, они вкладывают душу в текст, а забугорные банды выражают суть через музыку. А тексты у них зачастую откровенное дерьмо. Да и на английском уже за душу не берёт.

– Бросил – это хорошо, – робко начал Тёма. – Я вот тоже не курю.

– Угу.

– Андрей, – не отставал Салага. – Тут у меня есть некоторые вопросы по поводу работы наших серверов…

– Давай, спрашивай, – вздохнул я.

Тёма открыл было рот, но тут мой телефон заиграл Queen. Отец, значит. Надо же, день рождения у меня не скоро, Новый год и 23 февраля тоже. С чего бы ему звонить? Случилось чего?

Я шикнул на новичка и принял вызов.

– Андрей, здравствуй, – в голосе отца чувствовалось напряжение. – Ты где?

– На работе, где ж ещё. А что?

– Мама умерла, – ответил отец, и в трубке воцарилась тишина.

Вообще-то моя мать умерла, когда мне было десять. А потом отец женился на какой-то вульгарной сучке и всю дорогу пытался заставить меня называть её мамой. Так и не понял, что никакая она мне не мать. Да эта стерва даже не старалась быть ей. В восемнадцать уговорила отца выпнуть меня в отдельную квартиру. Нет, я конечно был рад. Но не так. Когда понимаешь, что от тебя хотят избавиться… бесит одно её упоминание! Мама, блин. Умерла?

– Сынок?

– Да, я тут. – Что он от меня-то хочет? Умерла же. Надо соболезнования какие-то сказать. – Мне очень жаль. Ты как?

– Ты не мог бы приехать? – Мне показалось, или в его голосе действительно появились просительные интонации?

– Сейчас? – я посмотрел на часы. Десять утра. Но если сказать про «маму», Данилыч, конечно, отпустит.

– Да.

– Хорошо. Я попробую отпроситься и перезвоню.

– Что-то случилось? – Тёма запустил пальцы в белёсую чёлку и не сводил с меня тёмных глаз-пуговок.

– Ага, «мама» умерла! Извини, про серваки придётся тебе у Бориса спросить. Сорян, – ляпнул я и сообразил, что тон получился до неприличного беспечный. Осталось только рукой махнуть. Вон у Салаги глаза на лоб полезли уже. – Пойду у Данилыча отпрошусь.

Я вышел, бросив тоскливый взгляд на недоеденный бутерброд. Когда вернусь, кофе точно остынет.

Глава 2. Обстоятельства смерти

Конечно, Данилыч меня отпустил. С целым букетом ахов, охов и соболезнований. Хороший мужик, даже, наверное, слишком мягкий для начальника.

Бутерброд я дожевал уже на улице, но от него только аппетит разыгрался. Захотелось чего-то посущественнее. Перед метро пришлось заскочить в «Макдональдс»: там как раз были по акции бигмак и большая картошка фри с колой.

Час пик в метро уже прошёл, и я даже смог усесться в конце вагона, чтобы перекусить. Мысли сами собой стали крутиться вокруг причины моего визита к отцу – мачехи. Лидуня, так он её называл. Не при мне конечно. Но однажды я услышал и в мыслях тоже стал называть её именно так. В насмешку. Эта по-детски нелепая форма её имени хорошо контрастировала со строгим «Лидия», как стал обращаться к ней отец при мне, когда понял, что я никогда не скажу ей «мама». Отец считает, будто она похожа на мать. Светлые волосы, синие, как летнее небо, глаза. Но это неправда. У матери глаза были тёплые, добрые, а у этой змеюки – холодные. Они блестели, только когда речь заходила об отцовских деньгах.

От «Семёновской» до «Университета» ехать было прилично, и, сам того не желая, я перебрал и разворошил в памяти много неприятных моментов. А на выходе из метро уже признался себе, что ни капли не жалею это крашенную стерву. Умерла – и отлично.

Отец занимал четырёхкомнатные апартаменты в элитном жилом комплексе рядом с метро. Когда мы жили с матерью, то и мечтать о таком не могли. Это, видимо, мачеха постаралась, попинала отца в сторону развития бизнеса. Ей деньги ой как важны были.

Умерла, значит. Сколько ей было? Младше отца лет на десять, но всё равно уже больше сорока.

Я подошёл к калитке и нажал на кнопку вызова.

– Сын, к Шевцову, пятьсот третья квартира.

– Проходите, – отозвался мужской бас в динамике, и я отворил калитку. Отец уже охрану предупредил, значит.

Конечно, можно было бы набрать отцу, и он сам бы вышел, но мне не хотелось. Блин, я даже не позвонил ему, чтобы сказать, что выезжаю. Неужели он вот так сидит там и ждёт? Непохоже на него, всегда занятого, загруженного донельзя.

Хотя таким он был не всегда. Отец изменился, после того как с этой сволочью, Лидуней, связался. «Деньги, нужны деньги». Она видела в нём только ломовую лошадь, а сама ни дня не работала.

Умерла, значит.

Я прислушался к себе: нет. Вот точно ни капельки не жалко! Отец, конечно, заметит. А я прикидываться не буду. Мачеха – она и есть мачеха.

Внутри многоэтажки оказался просторный холл с лифтами и пультом охраны. Стол, видеокамеры – всё как положено. За пультом – охранник, немолодой, но подтянутый мужчина.

– В пятьсот третью, Шевцов, сын, – на всякий случай повторил я.

– Ах, проходите-проходите, – закивал он. – Соболезную, какая утрата.

Ух ты, как они здесь выдрючены! И тон верный взял, будто правда мачеху ему жалко.

– Спасибо.

Я вошёл в лифт и нажал на кнопку двадцать второго этажа.

От чего же она умерла? Лидуня?

Отец открыл не сразу, после двух звонков.

Он сильно осунулся, седина забрала волосы почти полностью. Морщин прибавилось, под глазами пролегли тени. Когда мы в последний раз виделись? Почти два года назад, на его день рождения. В прошлом году Лидуня настояла, чтобы они поехали на эти даты во Францию. Устала она, видите ли, от Москвы, стерва. Ну ничего, теперь вот отдохнёт.

Отец протянул руку:

– Здравствуй, Андрей.

Горячие пальцы сжали мою ладонь немного сильнее, чем стоило для обычного приветствия. Волнуется? Переживает.

Из-за Лидуни, конечно.

– Здравствуй. Соболезную по поводу случившегося, – выдавил я. – Как она умерла?

Рука отца вздрогнула, и он отпустил мою ладонь. В серых глазах что-то мелькнуло. Страх?

– Проходи, поговорим.

Присев на белый кухонный диван я уставился на стол. Ножки с резьбой, массивный, дубовый, дорогой, наверное. Отец подвинул стул и сел напротив.

– Вчера ночью она умерла. Во сне. Тело уже забрали, – медленно сказал он.

Я немного помолчал, соображая, что сказать, и наконец выдавил:

– Ясно. Говорят, смерть во сне – самая лёгкая. Даже не понимаешь, что умер.

Честно говоря, сам не хотел бы так умереть. Лучше посмотреть костлявой в лицо и осознать: вот он я! Умер! Чем нежданно-негаданно во сне. Это как удар со спины. Умирать от такого совсем противно.

– Хочешь чаю? – прервал отец затянувшееся молчание.

– Угу, – я кивнул, соглашаясь.

Он ткнул кнопку электрического чайника и принялся искать заварник, грохоча посудой в шкафу. Помочь бы ему в этом деле, да ничего не знаю на этой кухне. Пафосно тут как-то, неуютно, зато мачехе наверняка было в самый раз. Я представил как Лидуня принимала здесь подруг, хвасталась навороченной обстановкой: кухня из массива, на стене картина маслом, вряд ли простого художника, а значит, дорогущая, фарфор, вон, какой-то вычурный за стеклом расставлен. Пол расписной плиткой выложен. Стулья эти мягкие с вышивкой, кажется, называется, «венский стиль». Спасибо Катьке, просвещает меня.

– Нашёл тут чай какой-то, зеленый вроде бы. Будешь? А хотя куда деваться, другого-то нет.

Отец залил кипяток в пузатый керамический заварник, похожий на японский. Лаконичный дизайн – черные штрихи ветки бамбука на белом фоне. Рядом с «японцем» он поставил на стол две голубые фарфоровые чашки с золотистыми вензелями на боках. На их фоне чайник казался грубым и неотёсанным, чем еще больше мне понравился. Вряд ли мачеха им пользовалась, чего не скажешь о чашечках.

– Я в этом не сильно разбираюсь, – признался отец. – Обычно чай или кофе Лидия мне делала. Молодая она совсем ушла. Рано. Ох, не думал, что её переживу.

– Смерть такая штука, никто не знает, когда случится, – сказал я.

– Это верно, – отец кивнул и провёл пятернёй по седому ёжику волос. – Но всё же грустно, когда молодые уходят. Один ты у меня теперь остался.

Ага. А пока Лидуня была жива, ты обо мне не особо-то и вспоминал. Я едва сдержался, чтобы не сказать это вслух. Отцу и так досталось.

– Похороны уже назначены?

– На третий день планируется, на среду, – отец взял заварник и стал разливать чай.

Только тут я заметил, как у него дрожат руки. Носик чайника бряцал о край чашки с тихим «звяк-звяк-звяк», выводя нервную мелодию.

– А причина смерти, предположительно, какая?

На этот раз звякнуло громче, и чай выплеснулся на стол. Отец, не замечая бледной лужицы, поставил заварник на стол и посмотрел на меня. Долго так, внимательно. Такого взгляда я у него никогда не видел, разве что когда мама умерла. В нём читалась боль, смешанная с отчаянием, бессилием и страхом.

Какой это всё-таки для него удар. А я ещё на больное давлю. Зачем спросил? Ну какая мне разница, от чего именно она умерла. Какая вообще теперь разница?

– Ты мне веришь? – спросил отец. – Доверяешь мне, как самому близкому человеку?

Вот это вопрос!

– Да, конечно.

Отец сел и потер виски, явно сомневаясь, рассказывать или нет. Наконец решился.

– Тогда слушай. Поехали мы на выходные в загородный дом, посидели вечером, вина выпили, в общем, нормально всё было. И спать легли, а утром Лидия уже не проснулась. Я не осматривал тело. Просто позвонил в “скорую”, вызвал бригаду из частной клиники знакомого. Думал, вдруг, ну, это кома какая-то, что если она еще жива? Такое вот у меня состояние было. А они осмотрели: на теле гематомы. Даже на лице след от удара есть. Вскрытие уже потом сделали – повреждение внутренних органов. Кровотечение. Я не понимаю, откуда. Вечером спать ложились, всё с ней нормально было. Я бы заметил.

Ничего себе!

Отец не сводил с меня взгляда. В его глазах зажглись огоньки безумия.

А с ним точно всё в порядке? Что несёт-то? Может, бредит уже? Или хочет таким образом рассказать мне, что это он мачеху убил?

Я почти не виделся с ним эти годы. Он вообще теперь, может, стал другим человеком. Даже по коротким встречам я замечал, что отец начал вести себя жёстче. Деньги эти, погоня за наживой. Они меняют человека.

– Не смотри на меня так, Андрей, – прошептал он. – Я знаю, ты думаешь, что это я её убил. И они так подумали. В клинике! Мне им заплатить пришлось! Чтобы они указали как причину смерти сердечный приступ. Но я этого не делал! Не убивал! Слышишь, не делал! Зачем бы я тогда тебе всё это сейчас рассказывал?!

Он потянулся через стол и схватил меня за руки, сжал их сильными горячими пальцами.

– Не знаю, как так получилось! Но я в своём уме. Никогда даже мысли не допускал ударить Лидию!

– Хорошо, пап, я тебе верю. Спокойнее. Ты не виноват, – я попытался освободиться от цепкой отцовской хватки. Надо как-то его успокоить. Он просто не в себе. Да и я, если честно, тоже. Деньги, значит, всё решают. Заключение врачей тоже. В принципе, я в этом не сомневался, сейчас можно купить практически всё. Но когда таким становится твой отец…

– Я почему тебе это рассказываю, – он отпустил мои руки, отстранился и откинулся на спинку стула. – Всё тайное рано или поздно становится явным. Может пойти слух. Лучше ты от меня узнаешь, чем от кого-то из этих… родных со стороны матери. Они же с самого начала Лидию терпеть не могли. Или от конкурентов. Жизнь сильно изменилась за эти годы. У меня есть недоброжелатели. Сам понимаешь: бизнес. Так вот, запомни: я этого не делал.

Ага, а как же тогда так получилось? Хорошо хоть, успокоился.

– Да, пап. Я понял. Я на твоей стороне. Что бы ни случилось.

– Не веришь, значит? – отец сощурился. – Никто не верит.

Он опустил голову и закрыл лицо руками.

– Ну, она могла упасть в ванной. Потом вернуться и прилечь, – пробормотал я. – Звучит не очень правдоподобно, но иначе не знаю, как такое могло быть.

– И я не знаю! Не знаю! – Отец вскочил, схватил чашку и швырнул о стену. Тонкий фарфор жалобно звякнул и разлетелся осколками.

Отец сел. Буря утихла внезапно, как и началась.

– Знаешь, давай завтра встретимся, спокойно поговорим. Поможешь мне с организацией похорон? – попросил он.

– Да, конечно, пап, – я кивнул. – Данилыч меня отпустит. Он тоже очень сочувствует. Сам мать схоронил в прошлом году.

Перед словом «мать» я сделал паузу. Получается, я всё-таки согласился с тем, что Лидия мне была вроде как матерью. Хотя какая теперь разница, с чем соглашаться? Уже ничего не изменить.

Отец облегченно вздохнул. Его можно понять – он хотел выговориться. Хотел моей поддержки и получил её.

– Хорошо, тогда до завтра, – сказал он и пожал мне руку.

 

Я шёл осторожно ступая по обледенелому тротуару. Сегодня погода не радовала. Низкое небо затянули тучи, и оттого стало сумрачно, но ещё тяжелее было у меня на душе. Во что превратился отец за эти годы? Лидуня получила своё, но хотел бы я, чтобы это случилось такой ценой?

Мои размышления прервал визг тормозов. Чёрный «Лексус» с разворота заскочил прямо на тротуар, перекрыв дорогу. Ну ни хрена себе мажоры развлекаются!

Не успел я сделать шага назад, как двери машины открылись, и из неё выскочили два парня в черных кожанках и джинсах, оба с белесыми, будто седыми, волосами. Я развернулся, чтобы бежать, но было поздно.

У одного из них в руках мелькнул хлыст. Он взмахнул им, и тугая верёвка обвила мои ноги.

Чёрт!

Я не удержал равновесие и упал. Парни склонились надо мной, заламывая руки за спину. Глаза у них странно светились фиолетовым и оранжевым. Где-то я такое уже видел…

– Тащи его в машину!

– Ребята, – начал я, – вы меня с кем-то путаете. У меня нет денег и богатых родственников. Зачем я вам?

– Заткнись уже! – последовал жесткий тычок в спину. – Одни проблемы от тебя, барахло непутёвое. Вторые сутки приходится здесь ошиваться!

– Заякори его, чтобы не проснулся!

– Сейчас сделаю, в транспорт закинем!

Блин, что они собираются сделать? Чтобы я не проснулся? Не проснулся, мать их?! Убить хотят, что ли?!

Я начал сопротивляться что было сил. Задёргал ногами, пытаясь избавиться от пут. Что-то было не так. Странное ощущение, будто ноги не мои. Неужели так онемели?

– Быстрее, он уходит! Чёрт, шустрый!

Уйдешь от вас, как же! Вон как спеленали!

Я последний раз дёрнул ногой и… проснулся!

 

Все виделось как в тумане. В ушах всё ещё звучали голоса тех двоих. Невыносимо тяжёлая, голова не отрывалась от подушки. Сознание будто накрывало пеленой и утаскивало обратно в сон. Казалось, ноги по-прежнему стягивает веревка. Нет-нет! Обратно в кошмар не хочу! Я, отчаянно стараясь удержаться в бодрствовании, пополз к краю дивана. Простые движения давались с адским трудом. Наконец я перегнулся через край и бахнулся на пол. Благо диван высокий, а ламинат твёрдый и прохладный. Падение немного отрезвило. Я встал, пошатываясь, прислонился к стене. Так, уже легче.

Катька даже не пошевелилась. Как убитая спит. Ну да, мы вчера нормально с ней потусили.

Остатки сонного марева ещё дурманили сознание. Надо в ванную. Холодная вода – вот, что поможет!

Я вышел из спальни. А почему, собственно, не уснуть обратно? Ну, плохой сон. И что с того? Раньше кошмары не снились, что ли? Блин, а ведь сон странный! На меня вчера те же ребята напали! Хотя, говорят, бывают сны с продолжением. Значит, выпал такой. В ванной я повернул кран на холодную воду. Умылся, стряхнув остатки сна, и посмотрел в зеркало. Глаза красные, заспанные, на голове «укладка», как со вчерашнего Катькиного портрета. А на руках багровыми полосами расплывались следы…

Блин! Это ещё что такое?! Откуда?

Я стал перебирать в памяти события прошлого вечера: от отца поехал к Катьке. Там у них был какой-то модный корпоратив. Она заставила меня надеть местный костюм. Вон он, кстати, на полу лежит, вместе с Катькиным платьем и стрингами. Мы выпили. Потом танцевали, поздравляли кого-то, ещё выпили. Вроде бы никаких сцен со связыванием не было. Связывали меня уже во сне.

Да ладно?! Что за бред!

Взглянул на ноги: вокруг щиколоток тоже вились багровые полосы. От хлыста.

В висках застучало, а по коже забегали мурашки.

Нет, не может быть! Бред какой-то. Кошмар! Может, сон всё ещё продолжается?

Ущипнул себя: больно!

И сердце ухало всё быстрее. На самом деле я уже знал, что не сплю. И что начинается какая-то жесть. Я во что-то крупно влип.

Нет! Ну как такое может быть?!

Может, что-то произошло на вечеринке?

Я прошёл на кухню и снова перебрал воспоминания предыдущего вечера. Ладно бы я выпил лишнего, но нет. Ничего такого. Просто тусили допоздна. Память была кристально чистой, и в цепочке событий дыр не нашлось.

Вода из нового фильтра обратного осмоса (Катька уговорила поставить) отдавала горечью. Я вздохнул: на часах пять утра. Спать бы ещё и спать. Но багровые следы на запястьях напомнили: нет, не спать!

Какая-то нехорошая мысль начала крутиться и зреть в голове. Что-то связанное со следами после сна. Мачеха! Лидуня умерла во сне, а на теле были следы от ударов! Да не. Ну бред же!

А что, отец вполне искренне вчера говорил. Ага, и вполне искренне кружку о стену разнёс. А до этого Лидуню приложил так же. Или все-таки нет?

А как тогда это объяснить?

Я снова посмотрел на руки и ноги. Стигматы какие-то. Точно! Стигматы, впечатления от сна. Есть же научное объяснение: мозг просто слишком хорошо поверил в происходящее.

Но я уже сделал второй шаг, связав следы на своём теле со смертью мачехи. И эту идею не так-то просто было выбить из головы.

Глава 3. Магия сновидений

Когда современный человек не знает, что делать, он идёт за подсказками в великий и могучий интернет. Наверное, это была первая здравая мысль, пришедшая мне в голову этим утром.

Для начала я отыскал банку с кофе. Катька теперь пьёт зеленый чай и меня пытается подсадить. Говорит, к тридцати пора начинать следить за своим здоровьем. Вон куда банку засунула: на самую верхнюю полку! Спрятала между гречей и овсянкой. Я щедро сыпанул две ложки растворимой байды в кружку и залил кипятком, принёс из комнаты ноут и установил на стол. На диванчик с ним ложиться не стал, а то так и уснуть недолго. И неизвестно, что ещё мне придётся претерпеть во сне. Фиолетово-оранжевая парочка, наверное, теперь только того и ждёт. За окном посветлело, и произошедшее уже не казалось таким трагичным. Сам накрутил себе непонятно чего. Вообще, почему между мной и мачехой должна быть связь?

Я сел было гуглить, но взгляд постоянно падал на запястья с багровыми отметинами. И снова появлялись мысли о мачехе, Оранжевом и Фиолетовом. Пожалуй, если Катька увидит эти следы, станет задавать вопросы. Буду выглядеть хуже, чем отец вчера, придумывая объяснения. А она заподозрит измену. В непонятных ситуациях женщины всегда начинают подозревать, что ты их не любишь или разлюбил, а, значит, встречаешься с кем-то ещё. Эту истину за пять лет совместного быта с Катькой пришлось усвоить.

Я достал из шкафа джинсы и старую олимпийку, раскатал рукава и натянул до основания больших пальцев. Ну вот, вроде ничего не видно. Сразу стало спокойнее. Интересно всё-таки мозг устроен: не видишь чего-то, значит, его вроде как и нет.

Повозившись немного с запросом, чтобы Яндекс не выдавал сонники и фото отлёжанных частей тела, я вышел на эзотерические сайты. Там творилась какая-то дичь – аж мозг закипел, но иногда попадались интересные объяснения. Прочитав около десятка таких, я кое-что осознал.

Существуют так называемые астральные атаки, происходят преимущественно под утро. Н-да, сходится. Люди подвергаются нападению всяких странных сущностей или других спящих, сновидцев, и получают различные раны. Возможен также смертельный исход. Да что вы все, сговорились, что ли? Сначала отец, теперь вы? Поехавшие! И как мне с этим разобраться? Может быть, стоит спросить у админов форума?

Помощь мага, консультация! Ага, щас, разбежались!

Гуглим дальше: «астральные атаки», «сновидения».

Да, конечно, консультация бы не помешала. Только не к шарлатанам же идти, которые сразу хотят увидеть фото твоей банковской карточки.

Я перелопатил ещё несколько сайтов и форумов. Самые толковые оказались у Хакеров Сновидений, но в последнее время активность там была не очень, рассчитывать на быстрый ответ не приходилось. В итоге я нашёл их же группу «ВКонтакте», за просматриванием которой меня и застала Катька.

Девушка подкралась и чмокнула меня в щёку. Я подскочил от неожиданности и едва не заорал.

– Дрю, что-то ты нервный сегодня. – Она погладила меня по спине. – Не спится? Переживаешь по поводу смерти мамы?

Опять эту стерву матерью называют. Бесит!

– Не мама она мне, а мачеха! Мне вообще на неё плевать!

Девушка с удивлением отпрянула:

– Что? Тебе всё равно? Вчера ты не так говорил. – Она отвернулась и подошла к окну. – Иногда я тебя не понимаю. То ли ты на самом деле такой чёрствый, то ли прикидываешься? Ты ведь был расстроен вчера. Или мне показалось?

– Я переживал из-за отца. А моя мать умерла двадцать лет назад. Её я любил. А эту… женщину – нет.

– Прости, – Катька подошла ко мне, но обнимать не стала. Посмотрела внимательно, разглядывая моё лицо, словно пытаясь найти ответ на свой незаданный вопрос. – А если я умру, тебе тоже будет всё равно?

Ну, вот только таких разговоров мне сейчас и не хватало! Что в голове вообще у этих баб?

– Конечно, нет. Я ведь тебя люблю.

Кажется, я нашёл правильный ответ. Чтобы обнять Катьку, пришлось встать. Мягкая, сонная. Эх, как же хочется спать!

– Ладно, я на работу собираться! – сказала она и ловко выскользнула из моих объятий.

Через час беготни из комнаты в комнату, примерки нарядов и советов со мной, она выскочила из квартиры. Чмокнуть на прощание не забыла.

Вновь воцарилась тишина, с которой я не знал, что делать. Нужно было созвониться с отцом, спросить, какая помощь нужна для организации похорон. Но как только я об этом подумал, сразу пошла цепочка мыслей: следы на запястьях и щиколотках – следы на теле мачехи – смерть мачехи – моя смерть.

Астральные атаки и сновидения, значит.

Тут в голове словно что-то щелкнуло. Я сунулся во «ВКонтакте» и принялся шерстить список друзей.

Мы познакомились с этим парнем прошлым летом на фестивале «Инсомния». Он, вечно укуренный и весёлый, ходил от лагеря к лагерю, кормился «в гостях» гречкой и тушёнкой, а взамен рассказывал забавные байки, в том числе и про необычные сны. Рассказывал долго и много. И, мне показалось, правдоподобно. По крайне мере, многие из описанных им состояний я испытывал хотя бы однажды. Наша беседа закончилась добавлением в друзья в ВК, но пообщаться после фестиваля было как-то недосуг. Да я вообще об этом парне не вспоминал. Как его звали-то? Колян, кажется.

Я отфильтровал тридцать Николаев. Вот зачем мне столько друзей? Общаюсь ведь от силы с десятью.

У половины Николаев аватарки были левые. Ладно, как этот хоть выглядел? Худой как смерть, смуглый, и черты лица такие, азиатские немного. Рассказывал, что дед киргиз у него был, кажется.

Вот! Слава Богу, страница не закрыта. И отмечен на фото с фестиваля «Инсомния». Точно он!

Я принялся набивать личное сообщение. Вываливать на него всю инфу сразу или кусками? Пожалуй, лучше частично, а то не поверит еще. На словах-то все порассуждать горазды. У костра да в тёмную ночь все эзотерики. Надо встретиться и тогда уже всё вывалить целиком, следы на руках-ногах показать. Интересно, что он скажет по этому поводу.

Через двадцать минут, долгих двадцать минут, за которые я выпил ещё чашку кофе, съел два бутерброда и раз десять подошёл к окну полюбоваться видом на серые многоэтажки, Колян ответил и даже согласился встретиться через два часа.

О большем и мечтать было нельзя! Ведь он мог не ответить вообще. Или мог оказаться где-нибудь в Индии, или куда там любят ездить эзотерики. Честно, того, что он не выйдет на связь, я опасался больше всего.

Но всё складывалось хорошо: встреча на Китай-городе, от Бибирево полчаса ехать. Дойти, собраться. Не так уж много придётся ждать. Я быстро сварганил себе завтрак из яичницы, которая прекрасно улеглась в желудке вместе с бутербродами. Потом позвонил отцу, сказал, что до обеда буду на работе, и вышел из квартиры, занятый мыслями о предстоящей встрече.

Местом встречи Колян выбрал весьма атмосферный эзотерический магазин «Белые Облака». Весь его первый этаж был уставлен полками с какими-то амулетами, маятниками, прибабахами, а также вешалками с цветастой индийской одеждой. Справа от входа оказалась комнатушка со здоровым питанием. Катьке бы понравилось. В другом конце зала я обнаружил музыкальные инструменты и уголок с чаями. На втором этаже продавали книги. Просто тьму книг! Целую полку занимали томики с символикой Хакеров Сновидений, которую я видел на форуме. Я полистал некоторые, но брать не стал. Пусть лучше Колян посоветует, если надо.

Небольшое кафе располагалось на третьем этаже: несколько диванчиков со столиками между ними. В углу отыскалось свободное место, и я занял его. Потом подошёл к стойке и заказал чай на двоих с какими-то веганскими конфетами ручной работы по восемьдесят рублей за штуку. Да уж, это веганство – целая индустрия. Внизу ещё магазин, наверное, такой же дорогой.

До двенадцати оставалось десять минут, а Коляна всё не было. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я стал разглядывать народ вокруг. Странные типы попались мне уже нижних этажах: одетый во всё чёрное мужчина с увесистым серебряным кулоном на груди и сгорбленный старик с посохом, обмотанным какими-то амулетами.

В кафе народ тоже оказался забавным. За соседним столиком собрался девичник, на котором бурно обсуждали йогу и правильные диеты. Дальше какой-то сорокалетний гуру, развалившись на диване, с важным видом объяснял что-то компании молодёжи. За столиком напротив сидела престарелая женщина, весьма экстравагантно одетая в длинное цветастое платье. Она, видимо, находилась в трансе. Полуприкрыв глаза, женщина водила перед собой руками и что-то шептала. А на диване в противоположном углу полулёжа спал какой-то парень. Я поставил его на первое место по адекватности, пока не проснётся, и сунул в рот непонятную вегетарианскую конфету: какие-то молотые финики, кокос и фиг знает что. Жутко сладкие.

– Привет. Андрей?

Передо мной возник парень в затасканном темно-зеленом плаще и коричневой фетровой шляпе. Колян. Встретил бы случайно, принял бы за очередного поехавшего. Он не спешил садиться и щурил на меня раскосые глаза, будто изучая.

– Привет. – Я подвинулся и указал на чай. – Присаживайся, угощайся.

Два раза повторять не пришлось. Колян сел и, закинув в рот сразу две конфеты, налил себе чай. Я пожалел, что у них тут нет ничего посущественнее.

– Ну что там у тебя, Андрюха? – он взял свой обычный тон, прямо как у костерка на фестивале. – Давай рассказывай.

Недолго думая, я вывалил на него всё и сразу. И про Оранжевого с Фиолетовым, и про свои стигматы, и про мачеху. В довершение всего засучил рукава:

– Вот, на руках следы. Ноги показать?

– Ну, это по желанию. – Колян улыбнулся и прищурил глаза, отправляя в рот очередную веганскую сладость. – А у тебя раньше ОСы были?

– Какие осы? – не понял я.

– Полосатые такие, летают, вроде пчёл, – засмеялся Колян, но тут же пояснил: – ОС – осознанное сновидение сокращённо.

– А-а-а. В детстве было часто и в студенчестве, особенно когда первую пару проспишь. Помню, летал там, замки всякие строил. Сейчас иногда бывает, а так обычно просто сны яркие снятся, где я по-всякому приключаюсь. Но то, что сейчас началось, – это слишком! Ни в какие ворота не лезет.

– Понятно, – Колян задумчиво посмотрел на последнюю конфету, одиноко лежавшую на тарелке, затем на меня и сунул лакомство в рот. – Надо же. Ну, кто бы мог подумать…

– Не веришь, значит? – у меня прямо сердце упало. Ну а чего, собственно, можно было ожидать? Бред же. – Я понимаю, это всё кажется бредом. Если бы это случилось не со мной, я бы и сам не поверил. Но это правда и… я не знаю, что делать. Никогда таким не увлекался.

Колян покачал головой.

– Не в этом дело. Просто… меня всегда удивляло… некоторые гоняются за Силой, тратят всё своё время на практики, а им твои приключения и не снились. И вообще ничего не снится. А Сила зачем-то выбирает и затаскивает на путь совершенно далёкого от таких вещей человека. Кто бы мог подумать…

Он помолчал немного, отхлебнул чаю и покосился на пустую тарелку из-под конфет.

– Но ты не горюй. Испытания не даются сложнее, чем ты можешь выдержать. Всё, что с тобой происходит – это ловушка Силы, и ты в неё попался. Зато, если пройдёшь их, станешь крутым магом-сновидящим!

– Да не хочу я становиться магом! Хочу обратно спокойную жизнь, как раньше. Без всякого такого, – взмолился я. – Не искал я никакую силу, как сделать, чтобы она от меня отстала?

Колян рассмеялся, потянулся, как кот, хрустнув костями, и произнёс:

– Ладно, забей на Силу, это я образно. – Оценивающий взгляд раскосых глаз. – Допустим, всё так, как ты говоришь. Тогда так просто от тебя не отвяжутся. Не для того вся эта каша заваривалась. Теперь тебе придется научиться осознаваться. Тем более, если смерть твоей мачехи действительно со всем этим связана, может оказаться, что ты втянут во что-то очень серьезное. Я расскажу тебе некоторые техники, – он покосился на меня, – нет, лучше пришлю в ВК, а то всё забудешь и перепутаешь. У тебя и так глаза в кучу уже.

– Это потому что спал мало. Так ты мне веришь или нет?

– Это не имеет значения. Техники дам рабочие. Попробуешь – расскажешь. От этого и начнём плясать.

Он поднялся, чтобы уйти.

– Погоди! – я вцепился в худую руку мёртвой хваткой. – Хотя бы несколько советов сейчас! Я же с ума сойду, пока дождусь сообщений.

Он усмехнулся и сел обратно.

– А теперь ты мне не веришь. Думаешь, сейчас я выйду, добавлю тебя в чёрный список, и мы больше не увидимся?

Я почувствовал, как начинают гореть щёки.

– Вовсе нет. Просто мне нужны хоть какие-то ответы прямо сейчас. Что это за сны?

Колян улыбнулся:

– Сон – это всегда отдельная реальность. У всех. Просто мы обычно играем внутри своего пузыря восприятия. Твой маленький тесный и безопасный мирок – отдельный уголок в общем пространстве сновидения. Так называемое внутреннее сновидение. А вот когда мы выходим за пределы этого пузыря восприятия – там целый мир, загадочный, непредсказуемый и опасный. Это внешнее сновидение. Но ещё бывает, что существа из того мира заходят к нам в гости. Как у тебя сейчас.

Глаза Коляна сузились. Он смотрел перед собой, будто прямо сейчас видел каких-то странных существ.

– Понятно, – я кивнул. – А что мне теперь делать?

– Хм. Тебе нужно научиться во сне двум вещам: осознаваться и сражаться.

– С ними драться? Да у них когти, огонь изо рта! И вообще! – я возмутился слишком громко, и на нас оглянулись йогские девчонки, собравшиеся за соседним столиком.

– Послушай меня, – мягко ответил Колян. – Хоть ты и полный нуб, но это твоё пространство. Ты в нём заведомо сильнее. Научись использовать это.

Он посмотрел на меня и снова сощурился.

Я снова кивнул.

– Хорошо. Первая задача тебе – осознаться сегодня ночью, если они придут. Ребята необычно выглядят, и это облегчает дело. Ты должен сделать себе установку – если ты видишь двух чуваков с разноцветными глазами – это сон. Ясно? Это твой якорь.

– Угу.

– Так, второе. Ты гамаешь?

– Ну, в «Линейку»...

– За мага? – Колян сощурился.

– В «Скайрим» за мага.

– Хорошо. Погамай сегодня на ночь хорошенько. Навыпускай столько фаерболов из рук, чтобы они аж перед глазами стояли. Во сне попробуй сделать то же самое. Просто сделай как в игре, выпусти в них фаерболы. Должно получиться, на рефлексе.

– Угу, попробую.

– И третье. Не подпускай их близко. Если что, закидывай фаерболами и сразу просыпайся. Ты уже умеешь.

– Умею? Да как? Я же ничего не знаю! - возмутился я.

– Как сегодня: дёргай ногой, пока физическое тело не отзовётся. Тогда проснёшься. Ну, в общем, пока всё.

– Погоди, а кто это такие, эти ребята?

– А я почём знаю. – Колян пожал плечами. – Вот и спроси у них. Может, ответят.

– Ну, как же… – протянул я. – А что посоветуешь почитать, чтобы быть в теме?

– Хм. Кастанеду. Карлоса. Вон там, внизу, вся серия есть. Перевод от «Софии» очень хорош. Но не грузи слишком голову, а то про первые три задачи забудешь. Вообще, пока лучше на них и сосредоточься. – Колян встал. – Ладно. Бывай.

Я махнул ему на прощание рукой, и эзотерик ушёл, оставив меня наедине с пустой тарелкой из-под конфет.

На втором этаже обнаружилось много книжек Кастанеды. Это же и за месяц не перечитать! Я на всякий случай сфоткал выходные данные первой книги «Учение дона Хуана», чтобы потом скачать. Кто в наше время таскает с собой бумажные?

На часах было уже два, и я поспешил на выход. По дороге снова пришлось зайти в «Макдональдс». Я хрустел в метро картошкой фри и думал о фриках. И повторял про себя, как заклинание: «Фрики с оранжевыми и фиолетовыми глазами – это сон. Фрики с оранжевыми и фиолетовыми глазами – это сон».

 

Отец долго не открывал, хотя при созвоне сказал, что будет дома. Я полез было в карман за мобильным, но тут замок звякнул.

– Здравствуй, Андрей. Я с утра созванивался, договорился обо всем. После обеда прилёг вот, задремал: ночью спал скверно.

Я чуть было не спросил, не снились ли ему ребята со светящимися глазами, но вовремя сдержался. Не оценит. Да и хватит с него.

Мы снова прошли на кухню.

– Как тебе помочь в организации похорон? – спросил я, плюхнувшись на диван.

– Похорон – никак. Я всё агентству поручил. Завтра утром в девять у морга встречаемся. Вот адрес, – он подвинул ко мне визитку частной клиники. – Оттуда машинами поедем на Черкизовское кладбище.

Посёлок Черкизово, ближнее Подмосковье, там, где бабушка Вера и дед Степан жили. Значит, отец собрался похоронить эту стерву на нашем семейном кладбище? И сам, наверное, туда собирается? А мамина могила так и останется одинокой в Москве. Хотя почему одинокой? Рядом с бабушкой. Я подавил возмущение, спрятал визитку в задний карман джинсов и вопросительно посмотрел на отца.

– А ты мне был нужен вот зачем: поедем сейчас к нотариусу, завещание напишу. На тебя всё оформим – ты теперь единственный наследник. А я уже стар, кто знает, что может случиться.

Ага, а до этого всё, значит, на Лидуню было оформлено! Я стиснул зубы и выдохнул через нос, чтобы не сказать ничего этакого. Но отец понял мою гримасу по-своему.

– Это кажется, что я ещё ничего, протяну какое-то время. А на самом деле я уже далеко не молод. Надо подумать о том, кому передать бизнес. Я так решил. И не вздумай спорить!

– Как скажешь.

Отец кивнул и, заложив руки за спину, прошёлся от стола к окну и обратно. Хочет что-то ещё сказать, но сомневается. Старая привычка. Я ждал.

– И ещё. Я должен тебе рассказать. Вчера хотел, но ты и так смотрел на меня, как на сумасшедшего. – Отец сел напротив и уставился на меня выцветшими серыми глазами. – Сейчас будет ещё хуже, но рассказать я должен.

Я молча кивнул. Лучше ничего не говорить. Не перебивать. Вспомнились Оранжевый и Фиолетовый. Ничего, пап, час назад я тоже нёс такой забористый бред Коляну. Так что давай, вываливай.

– Твоя мать... – начал отец. – Тебе говорили, что она упала с крутой лестницы на даче. Но это не так.

Внутри всё сжалось. Кажется, я уже знал, что он скажет. Нет, только не это! Пусть я буду не прав! Пожалуйста!

– Да, она была на даче, с твоей бабушкой. Прилегла днём поспать и уже не проснулась. На теле обнаружили гематомы. Причина смерти – внутренние кровотечения от сильного удара.

Сказанное прозвучало как приговор. Дальше я почти не слушал. Сердце стучало где-то в висках, живот скрутило. В голове выстроилась цепочка: мать – мачеха – я.

– Бабушка рассказала, как есть: мама просто не проснулась, умерла во сне. А при вскрытии обнаружили внутреннее кровотечение, разрывы органов. Но я не поверил тогда, решил, что старуха свихнулась от горя. Только сейчас, после смерти Лидии, понял, что это была правда. Ты на меня сейчас не думай. В тот день мы с тобой в тир к деду Степану ездили стрелять. Весь день там провели. Ты помнишь ведь?

Я помнил: когда мы вернулись на дачу, мама почему-то не вышла меня встречать.

Умерла во сне. Потом мачеха. Я следующий?

– Вот теперь можешь считать меня сумасшедшим, – заключил отец. – Я сам не знаю, что думать. Это, наверное, моё проклятие. Мои женщины умирают во сне.

Может, не только женщины. Я выдохнул и закрыл лицо руками. Хотелось проснуться, и чтобы это всё оказалось сном. Лучше вообще туда проснуться, в прошлое. Мы с отцом возвращаемся из тира, но в этот раз мама выходит нам навстречу. Улыбающаяся, с золотистыми волосами до плеч. Больше я ничего не помню. А, ещё глаза. Синие. У меня её глаза.

– Андрей, ты как?

Голос отца выдернул меня из воспоминаний.

– Можно воды? – попросил я.

– Да, конечно, – отец вскочил и через минуту поставил передо мной чашку с водой. Голубую с золотым из тонкого фарфора. Такую же он разбил вчера о стену.

Я отхлебнул. Чай оказался приторным, с каким-то земляным привкусом.

– Считаешь меня сумасшедшим? - спросил отец.

– Нет, – я выдержал его внимательный взгляд. – Я тебе верю.

Тронутые сединой брови чуть дёрнулись, собираясь взлететь вверх, но тут же замерли и сошлись на переносице.

– А ты как себя чувствуешь? Может, сны странные есть?

Просчитывает ситуацию он мгновенно. В какой-то момент я чуть было не вывалил на него всё, как на Коляна. Но такого удара отец бы не выдержал. Пусть считает, что “проклятие” касается только его женщин.

– Нормально. Не выспался только. Сны как сны, я их не запоминаю. А что, маме и... Лидии что-то снилось? Перед тем, как…

Отец вздохнул:

– Маришка на кошмары жаловалась. А Лидия – не припомню.

– А тебе? Ты говорил, что плохо спал сегодня?

– Нет, я и снов-то не помню, как и ты. – Отец покачал головой. – За меня точно волноваться не стоит. Это проклятие такое, что умирают женщины рядом со мной, не я.

– Может, священника вызвать, раз проклятие? – брякнул я. – Вдруг поможет.

– Да не поможет, – махнул рукой отец. – Мать твоя постоянно в церковь ходила, набожная была. Да ты не помнишь. И что? Вот что!

Он замолчал, взял мою чашку и одним махом допил содержимое. А потом фарфор полетел в стену.

Я вздрогнул, словив дежавю.

– Они парой были, чашки эти. Лидия в Чехии купила. Если одна разбита – вторая уже не нужна. Пойдём, у нотариуса ко времени назначено.

Он встал и вышел в коридор.

Стараясь не наступить на осколки, я последовал за ним.

– Пап, только люди – это не чашки, – осторожно заметил я, когда мы уже спускались в лифте.

– Я знаю, – он посмотрел на меня, но взгляд его уходил будто куда-то дальше, сквозь стены. – Не переживай.

Поездка к нотариусу отняла много времени. Я и подумать не мог, что батя так развернулся. Да, Лидуня получила бы неплохое наследство – одной только недвижимости на сто лимонов, фирма. А что со всем этим буду делать я?

Глава 4. Лучшие друзья

.

Вернувшись домой, я несколько часов гамал в «Скайрим», пока не пришла с работы Катька. Она чмокнула меня в щёку и отправилась на кухню. Меня успели убить ешё несколько раз, пока в комнату не потянулся запах чего-то вкусного, кажется, тушёной курицы.

Уплетая ужин, я «пересказал» свой день, наврав с три короба про организацию похорон и убитого горем отца. Не про встречу же с Коляном Катьке рассказывать и тем более не про смерти во снах.

За окном уже стемнело. Потихоньку подкрадывался страх перед очередным кошмарным сном. Воркование Катьки не спасало.

– Представляешь, вся партия ткани пришла на полтона темнее. Вся! А сроки уже поджимают. Когда шить? Ты меня слушаешь?

– Установите новый стиль. Пусть у вас темнее будет, – я попытался улыбнуться.

– Скажешь тоже! – фыркнула Катька. – На показе заплюют.

Булькнул телефон. Я посмотрел: Колян прислал сообщение в ВК. Техники удержания осознанности: «Смотреть на руки. Трогать предметы и себя. Не радоваться тому, что осознался».

Не радоваться! Ага, я прямо скоро умру от радости!

Может, рассказать ему, что теперь я точно уверен: смерть моей мачехи связана со снами? И матери, как выяснилось, тоже? Нет. Тогда, пожалуй, точно в ЧС добавит. Никто не любит назойливых, выносящих мозг психов.

– Ты меня слушаешь? – Катька нависла над плечом, и я быстро погасил дисплей.

– Э-э-э, прости.

– Посуду мыть тебе! Я готовила! – девушка обиженно поджала губы и вышла из кухни.

Посудой меня не испугать. Взглянул на часы: десять. Убить ещё два часа и лечь спать. Ещё двух часов «Скайрима» достаточно, чтобы научиться пускать фаеболы из рук во сне? Я принялся мыть посуду и тихо бормотать себе под нос: «Фрики с оранжевыми и фиолетовыми глазами – это сон. Фрики с оранжевыми и фиолетовыми глазами – это сон».

Когда я вернулся в комнату, Катька в тонком шёлковом халатике сидела перед ноутом. Маленький ночник давал совсем мало света, и вокруг царил полумрак.

– Что, Дрю, поиграем в компьютер или во что-то другое?

– Смотря что ты предлагаешь, – ответил я.

Катька подошла и, улыбнувшись, сбросила халатик на пол.

Вот это поворот!

Я уставился на круглые груди с темными сосками, плоский живот с колечком пирсинга в пупке. Пожалуй, «Скайрима» на сегодня хватит.

– Смотри на меня, – прошептала Катька. – Смотри. Хочу видеть твои синие, безумно синие глаза! Прекрасный цвет. Обожаю.

Она завороженно уставилась на меня, не моргая, словно в трансе. Ярко-зеленые линзы, казалось, чуть светились в полумраке комнаты. Я невольно вспомнил Оранжевого с Фиолетовым. Как же бесят меня эти её загоны с глазами. Вот ведь ненормальная!

Я шагнул к Катьке, чтобы прижать к себе, встряхнуть, сделать что угодно, чтобы она перестала пялиться. Но девушка, дразня, отступила и рассмеялась.

– Давай же, Дрю! Будь охотником! Поймай свою добычу!

Что на неё нашло? Раньше вроде не было склонности к ролевым играм. Ещё глаза эти сверкают.

Сделав обманный бросок вправо, я быстро перехватил метнувшуюся влево девушку. Она взвизгнула, но вырваться не попыталась, а наоборот прижалась ко мне.

– Что, попалась?! – издав воинственный клич, я повалил «добычу» на диван.

 

– Армия! К бою! – заорал я, зажигая в руке огненный шар. Позади выстроилась армия боевых магов, готовых камня на камне не оставить от проклятого замка. Мы готовились к штурму. Поддерживая настрой, заиграло что-то трешовое из Disturbed. Гитарные рифы призывали в атаку. Сделать бы потише, а то мои маги не услышат команд. Я поискал телефон, но карман оказался пуст, и наушников на мне не было. Внутри кольнуло тревожное чувство. Откуда же идёт музыка?

Мелодия однако стала тише и ушла на фон. Внутри замка лязгнуло. Тяжёлые створки ворот в крепостной стене медленно разошлись. Оттуда вышли два мага в черных мантиях. Их седые волосы развевались на ветру, а глаза горели фиолетовым и оранжевым пламенем.

– Смотри-ка, а он растёт, – заявил Фиолетовый. – Собрал армию спрайтов. Вот только не думаю, что это у него осознанно.

– Антураж сменил, – отозвался Оранжевый, разглядывая свою черную мантию.

Где-то я их уже видел. Такие яркие глаза, фиолетовые и оранжевые. «Если видишь Фиолетового и Оранжевого – это сон. Если видишь Фиолетового и Оранжевого – это сон» – понеслось в голове. Да что за бред? Какой сон? Вот она – моя армия боевых магов, а я – сисадмин в фирме «Стальдвери»... Что? Я посмотрел на руки с багровыми рубцами на запястьях.

Стигматы. Мачеха. Смерть во сне! Блин! Это они! А я во сне! Картинка сразу стала чётче, мир как будто расширился и обрёл глубину.

– Ой, смотри, он, кажется, осознался! – нагло улыбнулся Фиолетовый.

– Не подходите! – я скастовал фаейрбол. – Армия магов, к бою!

– У нас нет времени на это, – ответил Фиолетовый и сделал шаг вперёд. Его собрат за ним не последовал: вместо этого он воспламенился и выпустил в мою сторону поток оранжевого огня.

Я отправил в Фиолетового фаербол и сотворил щит, чтобы укрыться от наступающего пламени. Щит вышел хлипкий и полупрозрачный, но он и не понадобился.

Огонь обошёл нас с Фиолетовым по кругу, замыкаясь в кольцо. Близнец поднял руку и рассеял мой фаербол.

Они разделились! Пока Оранжевый разбирается с моей армией магов, его брат займётся мной.

– Поговорим? – он вопросительно поднял бровь.

Я отступил на шаг. Хотя было бы куда отступать – за спиной бушевало оранжевое пламя. Зря я оборачивался, Фиолетовый в мгновение ока оказался рядом и цепко схватил меня за плечи.

Колян же говорил, просыпаться надо сразу. Отвлекать фаерболом и валить. Не давать приближаться! А теперь что делать?!

– Погоди, не кричи, – улыбнулся близнец. – Давай я отвечу на твой предполагаемый вопрос. Кто мы?

Надо дёрнуть ногой, точно! Но что он говорит?

– Мы – твои лучшие друзья, и у нас мало времени. Если не спрячешься, она заберёт тебя вместе с физическим телом. Станешь кормом для неоргаников! – Он хищно оскалился, показав острые зубы.

Я вздрогнул.

– Что? Кто она?

– Ведьма. Знаешь ты её. Та, что убила твою мать и забрала отца. Она умерла недавно. Когда тело сожгут, она обретёт свободу и явится за тобой. Привязка уже создана, ритуал проведён!

Убила мать? Что? Мачеха, что ли, ведьма? Я заметил, как мир вокруг блекнет. Стало выкидывать в реал.

Фиолетовый тряхнул меня за плечи:

– Нельзя просыпаться! Сегодня последняя ночь. Мы должны спрятать тебя в своём пузыре восприятия. Там она не найдёт. Но нужно спешить. У нас было три дня, но из-за твоих вывертов наш договор до сих пор не выполнен!

Я посмотрел на руки, на Фиолетового, и вцепился в него вместо ответа. Состояние стабилизировалось.

Но что я делаю? Колян же сказал валить!

– Почему я должен вам верить? Вы вообще кто?

Оранжевое пламя спало, с моими магами было покончено, и к нам подошёл второй фрик. Фиолетовый задрал мне рубашку на животе:

– Смотри, вот метка от ритуала. Привязка, по которой она найдёт тебя в сновиденном мире.

Я уставился на крестообразный шрам чуть выше пупка. Да он у меня с детства. Не помню откуда. Здесь интереснее выглядит – красным мерцает. Странно, почему я одет в джинсы и рубашку, будто на работу собрался? Сплю ведь вообще без одежды. Интересно…

– Что ты с ним возишься? Он того гляди осознанность потеряет! – раздался прямо над ухом голос Оранжевого.

– И то верно. Подавай транспорт!

Я поднял взгляд, ожидая увидеть чёрный «Лексус», но вместо него рядом с нами приземлился огромный дракон. Красные глаза хищно поблёскивали на узкой морде, покрытой стальной чешуёй. Дракон громко чихнул. Из круглых ноздрей вышло по облачку дыма. Зверюга уперлась кожистым крылом в землю, выставив его словно трап, и замерла в ожидании.

– Ну что, покатаемся? – спросил Фиолетовый.

– А где машина? «Лексус»? – я мучительно старался вспомнить, что должен делать, чтобы проснуться, но вид дракона сбивал с толку.

– Да нет никакой машины и дракона. Это ты так воспринимаешь транспортный кокон в контексте своего мира. Мы ведь тоже похожи на людей… – Фиолетовый прервался и внимательно посмотрел на меня. Глаза его вспыхнули. – Катался когда-нибудь на драконах? Не стоит упускать такой шанс!

Я покосился на Зверюгу. Оранжевый уже взошёл по крылу, как по трапу, и стоял на чешуйчатой спине.

– А, поехали! – я махнул рукой, отгоняя тревожное чувство. – Всё норм будет!

– Отлично! – Фиолетовый взял меня за руку, подмигнул Оранжевому и потащил к дракону.

Крыло, мягкое и упругое, пружинило при каждом шаге. На широкой спине не нашлось никаких сёдел, так что я последовал примеру моих спутников и плюхнулся прямо на жёсткую чешую.

– Взлетаем! – крикнул Фиолетовый.

Дракон встал, хлопнул кожистыми крыльями и с места пошёл вверх. Крен был таким резким, что я покатился прямо на Оранжевого, и тот схватил меня в охапку. Фиолетовый непонятно как держался на спине тварюги и озорно улыбался двумя рядами острых зубов.

«Фиолетовый и Оранжевый – это сон» – пронеслось в голове. Ну, даже если и сон, так прикольный же! Пусть снится!

Перегнувшись через руки Оранжевого, которые держали меня, как ремни безопасности, я взглянул вниз. Замок оказался совсем небольшим. Луг, на котором он стоял, резко обрывался, и дальше начинался современный мегаполис, за ним пристроилась деревня, за которой шла железная дорога, а сразу за ней начиналась пустыня. Выглядело всё так, будто кто-то скроил местность из разных лоскутов.

– Вообще, мы где летим? Всё какое-то странное.

Оранжевый хмыкнул, но промолчал.

– Это карта сновиденного мира человеческого диапазона восприятия, – ответил Фиолетовый и встал, всматриваясь вдаль. – Дальше веселее будет. Уже скоро.

– А что будет дальше? – я попытался освободиться от хватки Оранжевого. – Пусти, тоже хочу вот так стоять!

Фиолетовый кивнул, и руки разжались.

– Ладно, иди. Не навернись, смотри, по дороге.

Я встал, шатаясь, и постарался выпрямиться в полный рост. Фиолетовый подал мне руку и помог удержать равновесие. Я подошёл ближе. Вот это отличное место для полёта! Чувствовалась скорость! Порывы ветра хлестали по лицу, под нами проносились, словно лоскутные одеяла, замысловатые постройки. На горизонте белели горы. Я высвободился из хватки Фиолетового и, раскинув руки, встал, встречая ветер. С фона снова прорезался и заиграл громче Disturbed. Вот это драйв! Я вгляделся в темно-синее нутро зависшего над нами облака. Сейчас как шандарахнет! С молниями и дождём!

– Что творишь?! – заорал мне Фиолетовый. – Ты же…

Его голос утонул в мощном рёве. Он протянул руку, но не успел: небеса разверзлись, и потоком хлынула ледяная вода. Меня смыло с дракона и швырнуло на что-то мягкое.

 

Я судорожно вдохнул и понял, что проснулся. Надо мной стояла Катька с тазиком для полива орхидей. Уже пустым. А вода стекала по моему лицу. Прекрасно! Такой сон испортила!

– Катька, ты чего?! – возмутился было я. Но заметил, что она чем-то напугана, и не стал продолжать гневную тираду. – Что случилось?

– Ты за компом уснул, я хотела разбудить, чтобы лёг нормально.

Чёрт! И вправду лежу одетый на кухонном диване. Так «охота» на Катьку мне приснилась, что ли? Так и уснул за ноутом?

– А ты не просыпался, – продолжала девушка. – Никак! Я и трясла тебя, и по щекам била… немножко. Потом вот водой полила.

– Да уж, окатила на славу, – отозвался я, чувствуя под собой лужу. – А времени-то сколько?

– Четыре часа уже. Ты как себя чувствуешь?

– Как только что политая орхидея, мокро, – ответил я и встал, собираясь стянуть рубашку.

– Шуточки твои, – надула губы Катька. – Знаешь, как я перепугалась?

– Ну просто спал крепко. – Я вспомнил про стигматы и рубашку снимать не стал. – А вообще, чего такого, если бы переночевал на кухне? Зачем было меня будить?

– Нет, ну я теперь уже и виновата! – Совсем разобиделась Катька. – Скрючившись, проспал бы всю ночь, а потом, как в прошлый раз, нерв защемило. У тебя работа сидячая, а ты и дома за компом сидишь!

А где коронная фраза, что мне скоро тридцатник?

– Может, мне на йогу ещё с тобой ходить? Давай прямо завтра и начнём!

Во взгляде Катьки мелькнула робкая надежда, но девушка быстро распознала сарказм.

– Иди ты! Куда хочешь! – воскликнула она.

– Ладно, не обижайся. Я же со сна и водой разбуженный. И не такое могу сказать!

Помирившись, мы улеглись спать как положено, на большом диване в комнате. Но сон не шёл. Катька уже засопела, а я всё перебирал в памяти события недавнего сна. Полёт на драконе с Оранжевым и Фиолетовым! В этот раз они были вполне дружелюбны. Только вот летели мы куда-то очень далеко. Что-то они ещё говорили про мачеху?

За окном начало светать, и я наконец задремал. Перед глазами понеслись картинки, которые складывались в причудливый узор. А потом я оказался на берегу моря. Холодного, северного. Волны набегали на каменный берег, а затем скатывались обратно.

Надо же, какой сон. Это, наверное, потому что Катька меня облила. Теперь вода снится.

Вдруг волны забурлили, и сначала показался перископ с красным глазом, а потом чёрная длинная спина подводной лодки. В ней открылся люк, и на поверхность выскочили уже знакомые мне Оранжевый и Фиолетовый.

– Вот он!

– Давай скорее сюда!

Они почти синхронно прыгнули ко мне, но мир вокруг стал бледнеть и растворяться. Я открыл глаза, и не мог понять, почему выкинуло из сна. Только какой-то противный звук всё визжал в сознании. Через несколько секунд я сообразил, что это будильник.

Чёрт! Похороны же сегодня! Такая рань. Господи, как же спать хочется!

Проблемы возникли почти сразу, едва после душа я начал натягивать джинсы.

– Ты что, в этом собрался идти? – в дверном проёме неожиданно появилась Катька.

– Ну да, а что? – я застрял одной ногой в штанине и уставился на девушку.

– И толстовку старую, небось, надеть собрался?

– А что такого? – возмутился я. Похоже, она серьезно настроена. – Это же похороны, а не свадьба! Что мне, чёрный смокинг одевать?

Катька сменила позу: из расслабленной, прислонившейся к косяку сонной няши превратилась в строгую учительницу, скрестившую руки на груди. Переход был совершен за долю секунды. Как только женщинам удаются такие фокусы? Может, они специально где-то этому учатся?

– Допустим, на ма… мачеху тебе плевать. Ты мне уже говорил. Но отца-то позорить за что?

– Чем я его опозорю-то, господи? Разве что опоздаю, пререкаясь тут с тобой. – Я бросил джинсы и развёл руками. – Тем более, классического костюма у меня всё равно нет. Даже пиджака – и того нету. С выпускного только. Но не уверен, что влезу в него. По-моему, я его вообще выкинул.

Катька фыркнула и исчезла из поля зрения. Кажется, я решил вопрос в свою пользу. Только ведь теперь, и вправду, сомнительно. Отец-то здорово поднял свой статус за эти годы, судя по тому, что я узнал у нотариуса, стал настоящим воротилой. В голове не укладывается. Вдруг, в самом деле, припрутся сегодня хлыщи в классике, а отец будет краснеть.

До чего ведь жизнь дошла – не похороны, а показуха! Я посмотрел на джинсы – и, конечно, взгляд остановился на запястьях. Багровые следы вроде бы стали светлее. Чудо, что Катька до сих пор не заметила. Надо срочно что-то нацепить.

– Вот, держи! – девушка снова появилась в дверях уже с вешалкой и протянула мне тот самый модный костюм, в котором я был в понедельник на вечеринке. – Завтра вернём. Я придержала.

– А так можно было? Ну давай тогда. – Я потянулся за вешалкой.

– А спасибо? – Катька отступила на шаг назад. Но тут же кокетливое выражение стёрлось с её лица, а я запоздало спрятал руку за спину. Этот дурацкий жест спалил меня окончательно.

– Господи, что у тебя с рукой? Покажи! – Катька подскочила ко мне и схватила запястье.

Скрываться я уже не видел смысла и дал ей как следует разглядеть свои отметины.

– И на второй! – ахнула девушка. – Тебя что, связывали?! Кто, когда?

Это она ещё ноги не видела. Теперь придётся в носках спать или ложиться в темноте и сразу одеваться утром.

– Так что это, Дрю? Отвечай! – она надула губы.

– С ребятами на работе прикалывались, ляпнул я первое, что пришло в голову. – Спорили, смогу ли я настроить подключение со связанными руками за десять минут.

– Что? Чем вы там маетесь? С ума сойти!

Я попытался сделать невинное и извиняющееся лицо. Кажется, получилось.

– И как? Смог? – уточнила Катька.

– В пять минут уложился! – теперь надо гордо вскинуть голову.

– Одевайся, а то опоздаем, герой! – девушка ткнула в меня вешалкой с костюмом. – И ванную освободи.

Как и все вещи из Катькиного дома моды, костюмчик оказался с прибабахом. Тогда, на вечеринке, я не особо обратил на это внимание. Какие-то вырезы в рукавах. Брюки определенно были коротки и едва доходили до щиколоток. Я наклонился и как следует потянул за штанину.

– Что ты делаешь? – Катька вышла из ванной и смотрела как надзиратель. Чует она, что ли, нужный момент?

– Брюки коротки, – пробурчал я.

– Нормальной длины они. Так модно. Не видел, в чём люди ходят?

– Видел, что три года подряд какие-то идиоты и в холод, и в снег с голыми лодыжками разгуливают. Но я это не одену. Бесит!

Катька закатила глаза:

– За один день от холода не умрешь. Ты хоть знаешь, сколько люди готовы заплатить за этот костюм?

Да плевать мне на всяких идиотов, бесплатно не взял бы. Вслух такое говорить я, конечно, не стал.

– Ладно, носки одену и сойдёт.

– Надену! Сколько раз говорила! А смотреться будет кошмарно с твоими носками! – отозвалась девушка и стала рыться в шкафу, выбирая платье. Внутри меня заворочалось недоброе предчувствие. – Только на похоронах не вздумай наушники надевать!

– Кать, а что тебе так рано на работу сегодня? Ты одеваешься…

Девушка обернулась и удивлённо вскинула брови.

– Я с тобой иду. Ты что, думал, брошу тебя в такой тяжёлый момент?

– Нет, ну я не думал, что... ты ничего не говорила.

– Такие вещи даже не обсуждаются. Конечно, я тебя поддержу. Или, – девушка и сощурилась, и пристально на меня посмотрела, – ты считаешь, что я не должна идти?

Я замотал головой.

– Нет, конечно, это здорово, что ты решила меня поддержать!

Катька вытащила из шкафа черное платье:

– Ну вот, нашлось.

Глава 5. Похороны во сне и наяву

К моргу мы всё равно опоздали. Тело уже перенесли в машину – длинную и чёрную с надписью «Ритуальные услуги». Отец нетерпеливым жестом указал на свой мерс, на секунду задержав взгляд на Катьке. Ну да, я же их так и не познакомил. Да вряд ли его вообще волновала моя жизнь, пока Лидуня была жива.

«Разлучила с отцом», – вспомнил я слова Фиолетового. И что-то ещё он говорил. Я мотнул головой, отгоняя неприятные мысли, сейчас они не к месту, взял Катьку под руку и направился к машине.

Мы расположились на заднем сидении. Вчера отец водил сам, но сегодня занял переднее место справа, а за рулём был незнакомый пухлый дядька. Наверное, шофёр с работы.

Отец повернулся ко мне, ещё раз посмотрел на Катьку и вместо упрёка за опоздание произнёс:

– Здравствуй, Андрей, и…

– Катя, моя девушка, я о ней рассказывал, – непринужденно соврал я. А что? Рассказал бы, если б хоть кто-то спросил.

Отец кивнул, подтверждая моё враньё:

– Евгений Геннадьевич, очень приятно. Жаль, что нам довелось познакомиться при таких печальных обстоятельствах.

Катька состроила скорбную мину:

– Примите мои соболезнования. Андрей много мне говорил о Лидии. Она для него была как мать. Сожалею, что нам так и не удалось познакомиться.

При этом у Катьки было такое искреннее выражение лица, что я так и не смог понять, играет она или взаправду переживает о мачехе. Отец, кажется, тоже. Он посмотрел на меня, кивнул и повернулся к шофёру.

– Поехали, Боря.

– Да, Евгений Геннадьевич, – ответил тот густым басом, отчего я решил, что у него должен быть внушительных размеров живот. Правда, с заднего сиденья было видно только лысину на круглой голове и мясистые пальцы, сжимавшие руль.

Машина мягко тронулась, и Катька прошептала на ухо:

– Видишь, я же говорила. Стиль – строгая классика.

Через несколько секунд я сообразил, что и отец, и шофёр одеты в черные отутюженные пиджаки. Если помру, попрошу, чтобы меня сожгли на хрен без всяких церемоний. А то Катька устроит там показ мод.

Я удивился нелепости своих мыслей. Интересно, почему я решил, что Катька меня переживёт и вообще будет рядом, когда придёт пора?

Ах да, Фиолетовый и Оранжевый. Но мы с ними вроде бы помирились. На драконе катались даже. А как же тогда умерли Лидуня и моя мать? Я потер виски, стараясь вспомнить, и Катька сочувственно взяла меня за руку, решив, что я нервничаю.

Большая чёрная машина впереди закрывала обзор и напоминала о цели нашей поездки.

Мозаика у меня в голове не складывалась. Мать, Лидуня, Фиолетовый и Оранжевый, следы на запястьях. Раньше всё было просто. Они убили мать, мачеху и теперь хотят убить меня. Но после сегодняшнего…

Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на Катькины поглаживания. В голове закрутились картинки сна.

«Та, что убила твою мать и забрала отца. Она умерла недавно. Когда тело сожгут, она обретёт свободу и явится за тобой».

Я вздрогнул и открыл глаза. Блин!

Нет, что-то не то. Мы же хоронить будем, а не сжигать. Бред какой-то. Лидуня – ведьма?!

– Дрю, всё хорошо? – прошептала мне в ухо Катька.

...