я извлекал положительное удовольствие даже из того, что является обыкновенно источником страдания.
Очень хорошо было сказано об одной немецкой книге, что «es lasst sich nicht lesen» – буквально, она не позволяет себя читать.
едоросшая ученица, снедаемая жадным желанием стать вровень со старшими в доблестях порока
Время от времени, увы, человеческая совесть принимает на себя ношу такую страшную и тяжелую, что она может быть сложена только в могиле.
Се grand malheur de ne pouvoir etre seul.
La Bruyere[1]
Се grand malheur de ne pouvoir etre seul.
закате одного из осенних вечеров,
Дышать было наслаждение, я извлекал положительное удовольствие даже из того, что является обыкновенно источником страдания.
Этот старик, – сказал я наконец самому себе, – является первообразом и гением глубокого преступления. Он не в силах быть наедине с самим собой. Это – человек толпы. Было бы тщетно гнаться за ним, ибо я ничего больше не узнаю ни о нем, ни о его поступках. Худшее в мире сердце является книгой более тяжеловесной, чем «Hortulus Animae»[5], и быть может, это одно из великих благодеяний Господа, что такая книга не позволяет себя прочесть – «es Lasst sich nicht lesen».
И дух незнакомца снова вспыхнул, как лампа, готовая сейчас угаснуть. Еще раз он устремился вперед легкими шагами.
