Владислав Долганов

Бросить всё назад

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Анжелика Эртель

© Владислав Долганов, 2018

© Анжелика Эртель, дизайн обложки, 2018

Примечание: это лишь первая часть книги (само произведение состоит из двух частей). Автор выкладывает её в общий доступ, чтобы посмотреть на реакцию читателей.

1946, Лос-Анджелес. Америка только оправилась от Второй мировой, но настоящее противостояние ещё впереди… Два мафиозных клана города готовы пожертвовать всем, чтобы победить в битве за влияние, а посреди всей этой кучи дерьма оказывается Оливер Фейн, которому предстоит прекратить войну… Если не сдохнет раньше.

18+

ISBN 978-5-4493-2390-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Бросить всё назад

Июнь 1946. Лос-Анджелес. Я не был на войне. Я не видел те ужасы, что видели другие. Я не сражался с нацистами и про меня точно не будет написано сотни книг. Я — простой парень. Нечего больше и сказать.

Я работаю в полиции. И моя работа заключалась в поимке идиотов, возомнивших себя гангстерами. А они заполонили город. Вместе с коррупцией, эмигрантами и проституцией. Среди сотни мною пойманных преступников был один, что отличался… Даже не знаю чем. Он занимался только грабежом банков и незаконным оборотом наркотиков. И только я о нём вспомнил, как позвонили. Звон от телефона стоял в ушах. Голова раскалывалась на двое, но я пересилил себя и ответил.

— Алло, Оливер, срочно гони в участок! Тут Джонсон будет говорить что-то по поводу облавы на Коппипалде. — это был Дин Кинделл, мой старый друг. Познакомился я с ним ещё в полицейской академии. Вроде бы семь лет назад?

— Твою мать, Дин, у меня сегодня выходной… Можно мне отоспаться? — сонно спросил я.

— Ну, это же Коппипалде! Твой злейший враг! Ты его столько раз ловил, но он сбегал… Вы как Бэтмен и Джокер!

— Заканчивай читать свои комиксы, Дин… И он не сбегал, а за него расплачивались люди Грассо…

— Олли, сегодня есть шанс с ним разобраться… Раз и навсегда. Поставить точку, понимаешь? Больше не будет этого мозгоёбства, Фейн!

— Ладно. Буду через пятнадцать минут. — зевая сказал я.

Я еле-еле встал с кровати. Я прошёлся по коридору, где были наставлены коробки с надписью «НИКОЛЬ», от которых у меня возникало чувство вины, обиды и неприязни, в ванну. Нет, меня не встретила красивая блондинка, лежащая в наполненном джакузи, меня встретила плесень, что распространялась по кафелю. Я уже привык к ней. Она была для меня, как член семьи. Хотя, стоило от неё избавиться.

В зеркале меня встретило уставшее небритое лицо. Я провёл рукой в надежде, что оно исчезнет, но нет. Умывшись, я направился на кухню.

В холодильнике оставался один сэндвич и кола. Отличный завтрак. Я быстро поел и направился в гостиную, чтобы одеться. Сегодня я надел рубашку, брюки, галстук и шляпу, которую я искал минут десять.

Когда я покидал свой дом, то чуть не забыл значок. Он лежал на полу. Попробуй догадаться, кто на него наступил? Выругавшись, я наконец-то вышел на улицу.

Свежий ветер подул мне в лицо. Моя шляпа чуть не улетела, но я успел её во время схватить.

— Свежо сегодня, да сосед? — послышался знакомый старческий голос.

Этот голос принадлежал моему соседу Джеку. Джек был обычным старикашкой, что доживает свои последние годы. Его жена умерла лет восемь назад, а сын погиб незадолго до конца этой чёртовой войны. Но Джек не отчаивался. Он всегда радовался жизни. Иногда мы пили с ним пиво вечерами, однако сейчас он был полностью поглощён уходом за своим небольшим огородиком.

Свой правый глаз, который Джек потерял на заводе ещё в молодости, он скрывал за повязкой. Волос на голове почти не было. Они выпадали целыми клочками. От старости или от болезни, мне не известно. Джек жил в каком-то своём мире, я думаю. В каком-то своём мире, где он молод, здоров, где жива его семья. Мне жаль его немного.

— Да, Джек, трудно с тобой не согласиться! — ответил я, отмыкая машину.

— На работу, Олли?

— Куда же ещё? Даже на выходных не даёт мне покоя.

— Ну, береги себя, Олли. Коп — нынче опасная работёнка…

— Вы тоже берегите себя. Выращивать лук тоже опасно. Надорвётесь или ещё что-то.

Он засмеялся, а я сел в машину и завёл её. Мой старый LZ-300 всё еще работал. Авто никогда меня не подводила. Это был один из самых дешёвых кабриолетов, разработанный русским эмигрантом Сергеем Лазковичем. Как шутил Джеймс, в России были умы, но большевики их убили, а кто выжил — теперь граждане Америки.

Купил я его за сорок тысяч долларов, лет пять назад, как окончил институт. За раскрытие одного дела выписали неплохую премию, но позволить купить себе машину в автосалоне я не мог. Поэтому пришлось покупать с рук.

Кабриолет был весь в царапинах, вмятина на левой двери, пробитая шина, погнутая антенна. Никогда не забуду те бессонные ночи, что я провёл за починкой LZ-300. Но зато машина выглядит, словно я только что купил её в салоне. Да, давно вышли модели LZ-700, LZ-GHOST или совсем новенький LZ-SHARK, но LZ-300 для меня навсегда останется лучшей машиной в жизни.

Выпущенная в 1930 году, она произвела настоящий фурор. Это был первый кабриолет, в котором по нажатию одной кнопки ты мог либо поднять крышу, либо откинуть.

Лазковичу нечего было терять: в его стране репрессии, расстрелы, ссылки, а здесь, в Америке, он был никому не нужен. Свою первую машину, LZ-100, он собрал из того, что нашёл на свалке, покрасил и представил на выставке. Девиз компании LOZZZKOVICH.INC: « Всё для людей.». И это действительно было так: за невысокую цену (относительно) ты получаешь отличную машину.

— Привет тебе, Лос-Анджелес! Этот прекрасный город. Предлагаю начинать этот день вместе с песней! — радостно проговорила ведущая по радио и заиграл джаз. Откинув крышу, я поехал к участку.

Пока я ехал, то периодически смотрел по сторонам, пока ветер обдувал моё лицо. Все спешили куда-то. Мужчины в костюмах шли в офисы, дети ждали своего автобуса, чтобы доехать в школу, а молодые дамочки просто гуляли по Лос-Анджелису в своих тонких летних юбочках.

Я планировал приехать в участок довольно быстро, однако херовы пробки не хотели этого. Я думал, что этот город оживает только ночью, но нет.

Когда я наконец-то смог добраться до места, то передо мной стояло старое здание, построенное… Лет сто назад? Оно было очень красиво. Участок выделялся среди прочих зданий во всём городе. Большие белые колонны, приятный цвет и новая парковка рядом. Возникало ощущение, что это и не полицейский участок вовсе, а какой-то новый музей.

На входе меня встретил Баркс Маквелл, надоедливый картавый парень. Он ходил постоянно сгорбившись, его левый глаз немного косил. Кривые зубы, плохой запах изо рта и жирные белые волосы — всё это давало представление о нём. Несмотря на то, что ему стукнуло двадцать семь, он продолжал жить со своей мамашей.

— Привет, Олли, все давно уже там собрались!

— Да? А чего ты не с ними?

— Меня не позвали… — разочаровано проговорил он.

— Неужели? Ничего страшного, Баркс. Замолвлю за тебя словечко. — сказал я, похлопав его по плечу.

— Правда? Спасибо, Оливер!

Я подмигнул. Ну, конечно, я не собирался ничего говорить за Баркса. Если он погибнет, то его бабушка выест всему полицейскому департаменту Лос-Анджелеса мозг. А у него и без того проблем хватает.

Я вошёл в кабинет, на золотой табличке которого было написано: «Генри Джонс. Комиссар.». Пожилой усатый мужчина, он же мой начальник, уже рассказывал план действий:

— …И наша главная цель — поймать его живым. Оливер? Заходи. Я не буду повторять всё сначала. Так что потом переговорим. — сказал Генри.

— Не стоит, комиссар. Я сам всё пойму.

В кабинете находилось множество сотрудников. Среди них были Дин, Натали Хейл, Райнер Ритхер и Джеймс Нисом, мой давний приятель. Они косо взглянули на меня и продолжили слушать старика Джонсона.

— Теперь у нас есть ордер. Никакие продажные адвокаты и судьи Грассо не смогут ничего оспорить. Начало завтра в девять утра. Вошли, взяли Коппипалде, а вечером празднуем победу.

— А почему мы не можем его убить? Просто случайно умер и всё. — спросил я.

— Это «случайное убийство» может перейти в войну против копов. А поверь мне, у Грассо, Романо и у остальных ублюдков полно людей, чтобы перебить всех полицейских в городе.

Все снова посмотрели на меня косо.

— Ясно, мистер Джонс, а вы не боитесь расплаты? Вы же знаете, кто стоит за Коппипалде. Мартин Грассо. За его арест вас могут… Убить. — я пошёл на наглость. Порой просто необходима наглость с начальством.

— Фейн, если они убьют меня, то против них ополчатся уже все. Мы возьмём Коппипалде по закону. Не убивая его, повторюсь. И поставим на этом точку… А что будет дальше… Я расскажу, как арестуем его. — комиссар похлопал меня по плечу — А теперь все возвращайтесь к работе.

Все мигом разошлись. Кто-то пошёл разгребать отчёты, кто-то поехал на вызов, а кто-то, допустим я, остался в кабинете Джонсона.

— Оливер, ты можешь идти. У тебя сегодня выходной же, но завтра ты обязан точно быть здесь в семь утра. — сказал комиссар наливая себе бурбон.

— Мистер Джонсон, можно после завтрашнего ареста… Я возьму отпуск? Честно сказать, я уже устал от этой жизни героя-детектива… Хочется взять паузу на месяц. — попросил я.

— Ладно, Олли, дело твоё. — я думал, что он откажет мне. Однако, Джонс был сегодня подозрительно добрым.

— Не ожидал, что вы отпустите меня… Вы выглядите счастливым, что-то произошло?

— Да… Вчера я стал дедушкой.

— Мистер Джонс, я вас поздр…

— Тише-тише, Оливер. — перебил он меня — Я не хочу, чтобы об этом все знали. Не нужно лишних поздравлений… Да и запомни, Фейн. В любой компании, банде, среди офицеров полиции есть крыса, которая всё сливает… Я отказался от предложений двух донов. Отказался покрывать их делишки. Не хочу, чтобы они знали, что теперь у меня на одну слабость больше, на которую они могут надавить.

— Хорошо, мистер Джонсон… Я пошёл, ладно?

— Да, ты свободен, Фейн.

Я вышел из кабинета Джонсона. Участок кипел жизнью. Дин что-то заполнял в отчётах, но зная его, делал он это на отвали. Джеймс стоял около стенда с фотографиями и выглядывался в лица подозреваемых. Он показал пальцем на правое фото и что-то сказал молодым сотрудникам, которые поспешили покинуть участок.

Я направлялся к выходу, не замечая других копов.

— Ты куда это собрался, Фейн? — послышался голос сзади.

Это была Натали. Натали Хейл. Я познакомился с ней в академии, которую она, в отличие от меня, закончила с двумя наградами и хорошими оценками. Но судьба сложилась так, что она была до сих пор офицером, хотя я взял звание детектива ещё до тридцати.

Маленького роста, пытается вечно доказать всем, что она умнее их. Флиртует почти с каждым в этом здании. Даже с Барксом. Уверен, что у него не раз вставал на Хейл. Случайные половые связи, корчит из себя маленькую девочку, что столь невинна. Из этого я сделал вывод, кто она есть. Шлюха.

Я обернулся. Она смотрела на меня своими зелёными глазами и ухмылялась. Она была брюнеткой, но предпочитала красить волосы в рыжий, что ей не шло вовсе.

— У меня выходной, Натали, и я хочу провести его один, лёжа на кровати. — сказал я.

— Да? Не знала об этом. Думаю, тебе лучше остаться и разобрать пару отчётов. — попыталась пошутить она.

Ты и не должна знать. А думать привилегия умных. В последнее время, Натали часто меня выбешивала. Своими словами, своим поведением, своим присутствием даже! Чёрт, мне точно нужно в отпуск…

— Смешно. — я попытался изобразить подобие улыбки — Но мне пора. Нужно ещё съездить в одно место. — я попытался избавиться от неё.

— В какое?

Да что тебе от меня надо?!

— К родителям. Давно их не навещал. — ляпнул я.

— Оу… Ну, передавай им привет от меня.

— Обязательно, Нат.

Я наконец-то вышел из участка. Он располагался недалеко от побережья, поэтому перед моими глазами предстал чудесный вид на океан. Нужно будет сходить на пляж дня так через два. Попить пива в одиночестве, искупаться… Вспомнить молодость, так сказать.

Райнер Ритхер стоял и курил на парковке. Он был отличным копом. Я бы сказал, лучшим в участке. Вроде бы ему было тридцать три, не помню.

Золотые волосы, крепкое телосложение, небольшой шрам на лбу, который и не бросался в глаза. Райнер прошёл всю войну, видел все те ужасы Нормандии… И без единого ранения вернулся домой. Поговаривали, что у него был роман с Натали, но я не привык верить слухам.

Сильный, мрачный, герой войны… Он мог стать героем какого-нибудь вестерна! Ритхер всегда ответственно выполнял свою работу и не имел жалости к всякому отребью. Помню, на допросе он навалял педофилу, который заводил к себе школьниц и трахал их… Так этот ублюдок потом стал шёлковым. Однако, в тюрьму его так и не посадили. Его заперли в лечебнице, где он каким-то образом повесился. Уж не знаю, что такого с ним сделал Ритхер.

— Готов к завтрашнему дню, Олли. — спросил меня Райнер.

— Что в этом такого? Я посадил кучу ублюдков. Завтра пополню список.

— Ну… Он твой «давний враг».

— Мне Дин уже говорил подобное. Не враг. Он идиот, который возомнил себя гангстером. Шестёрка дона Грассо и всё. Больше никто.

— Ясно, Оливер.

— У меня такое чувство, что ты хочешь о чём-то меня попросить?

— Да… Не мог бы занять сто баксов до понедельника?

— Ладно. — я достал купюру и отдал ему — Мне пора, Райни… Хочу провести свой выходной в гордом одиночестве.

— Спасибо тебе, Оливер. Удачи.

Я сел в машину, вставил ключи в замок зажигания. Но она завелась не сразу.

— Давай же!

Спустя ещё пять попыток двигатель наконец-то загудел. Теперь настал мой выходной. Я планировал спать, ведь почти всю неделю я был бодр. В сон клонило часто, казалось, что я усну за рулём. Но несмотря на всё моё состояние, первым делом я заехал в «Felix Burger».

Припарковав машину, я зашёл в это «чудное» заведение. Детей сегодня не было. Обычно здесь отмечаются всякие дни рождения пятилеток. Дети потребляют фастфуд, а как итог вырастают жирными. Они быстро толстеют, а их идиоты-родители лишь машут руками. «Ой, а как это так получилось? Ну, ничего, вот тебе ещё бургер!»

Я редко когда ем подобное. Бывает, просто лень готовить что-либо или не хочется тратить деньги на рестораны, а хочется отравить организм… Сегодня как раз был такой день.

— Здравствуйте, сэр, делайте ваш заказ. — с радостным лицом сказала молодая девушка. Вряд ли, когда она приехала в Штаты, то планировала работать в этом месте.

— Двойной феликс-бургер и кинг колу, пожалуйста.

— С вас пять пятьдесят. — девушка быстро сделала расчёт и выдала мне чек.

Я расплатился. Теперь осталось дождаться своего заказа. Пока его готовили, я наблюдал за одним столиком.

За ним сидели двое: отец и сын. Отец, как я понял по его одежде, был не очень богат. Точнее, он был близок к бедности. Но вот его сын, на вид лет десять, был одет шикарно: рубашка, шёлковый красный галстук, чёрные классические штаны и дорогие туфли. Видимо, отец привёл его сюда в честь… Дня Рождения? Я задумался. Неужели родители и вправду готовы тратить на своих отпрысков свои последние сбережения? И как это назвать? Идиотизм или любовь? Мне не дано было этого понять.

Пока я думал, мой заказ приготовили. К слову, сделали они его быстро. С той же раздражающей улыбкой девушка протянула мне коричневый пакет.

— Приятного аппетита, сэр!

— Спасибо.

Я направился домой. Если доехал я быстро, то теперь настал час пик. Пробкам, казалось, не было конца.

Я планировал съесть свой заказ уже дома, но моим планам не суждено было сбыться. Я был очень голоден, поэтому распаковал пакет прямо в машине. Домой я вернулся где-то в четыре вечера. Обессиленный, я упал на кровать и заснул, перед этим заведя будильник на восемь утра.

Какое же это прекрасное занятие. Спать. Забыть обо всех проблемах. Преступниках. Забыть обо всём мире. Просто спать. Идиллия. Только такую идиллию может разрушить звон будильника. Для меня прошло всего пять минут, но на деле несколько часов.

— Чёрт… — я выключил будильник и попытался встать. С третьей попытки мне это всё же удалось.

Я заметил, что даже не разделся, а уснул прямо в одежде. Ладно, плевать. Нужно привести себя в порядок и поехать в участок. В зеркале меня встречает ужасное заспанное лицо Оливера Фейна. Я пошёл в ванную и умылся. Вроде бы немного проснулся. В холодильнике пусто, а есть хочется. Придётся потерпеть. Поймаем херова Коппипалде, а потом и в ресторан можно будет съездить всей компанией.

Я вышел на улицу. Пасмурная погода, судя по всему скоро начнется дождь. Моя шляпа снова чуть не улетела, но я опять её поймал. Джека не было. Видимо, спит. Не важно. Сейчас первостепенной задачей является быстро доехать до участка, а затем поймать этого вонючего ублюдка.

Машина завелась с первого раза. Спасибо тебе, Боже! Я выехал на дорогу. Прошу, пусть не будет чёртовых пробок. Пробок и правда не было. Ровно в девять я был уже в участке, где уже были почти все, кто участвует в операции. Сбор был назначен в кабинете Джонсона.

— Все уже там. — сказал Баркс.

— Я догадался.

— А ты спросил про меня, Олли? — в его интонации была нотка детской наивности.

— Да… — соврал я — Прости, ты не идёшь с нами.

— Почему?!

Нужно было быстро что-то придумать.

— Мы все тебя очень ценим. А потерять такого ценного сотрудника… Многого стоит, приятель.

Он вздохнул.

— Ясно. Но спасибо тебе, Оливер.

— Я попрошу ещё раз! Только чуть позже, Баркс.

Он ничего не ответил. Лишь сутулясь пошёл разбирать отчёты. Я без стука вошёл в кабинет. Там были все, кто участвует в аресте.

— Вот и ты. Теперь, когда мы все в сборе, я повторю ещё раз план и мы начинаем.

— Есть, сэр! — пошутил я и отдал честь, но никто не оценил моей шутки.

— В пригороде, на заброшенном заводе «Felix CoLa» будет проходить встреча представителей семей Грассо и Романо. От Грассо будет участвовать Коппипалде. Я много раз пытался выбить у судьи ордер на арест и вот он мне наконец-то его дал. Сегодня мы поставим точку в деле о Чумном Докторе.

Джорджа Коппипалде не с проста прозвали Чумным Доктором. Наша первая встреча произошла случайно, два-три года назад. Я тогда был в банке, чтобы взять кредит для покупки дома. А Коппипалде вместе со своей отмороженной бандой решил этот банк ограбить. И сделать это решили в костюме чумных докторов. Правда, я всегда ношу оружие с собой.

Началась перестрелка. Гражданские, дрожа от страха, прятались за всем, что видели. Я же отстреливался от грабителей. Одного удалось ранить, а другие сбежали. Затем шёл процесс выпытывания информации, но парень своих не выдал. Коппипалде удалось взять при следующей его попытке ограбить банк. К тому времени он уже состоял в семье Грассо. Дон надавил на кого нужно и его выпустили. Джонс был в бешенстве от этого. Чуть не схватил приступ тогда. Бедный старик.

Затем, Коппипалде возомнил себя гангстером. Он и его банда совершали налёты на бары, магазины, дома должников дона Грассо. Я лично несколько раз ловил этого ублюдка, но закон не позволял мне его застрелить. Закон и дон Грассо. Ведь я не хочу умереть в расцвет своих сил. Но теперь мне становится плевать. В своей голове я продумывал, как незаметно застрелить Коппипалде, когда мы будем его брать.

Я ловил Коппипалде, а Грассо выкупал его. Так продолжалось до вчерашнего дня. Судья был продажной сволочью. Я не знаю, как Джонс выпросил у него ордер на арест. Возможно, подставил пистолет к его лбу или пригрозил ему обнародовать его грешки. Я сейчас говорю о его частой смене секретарш. Судье семьдесят пять лет, а на работу нанимает молоденьких девочек до тридцати. А потом… Задирает им юбку, суёт руки, куда не следует… Грёбаный старый извращенец!

Я уважал комиссара Джонсона. К нему несколько раз приходили доны различных семей. Все с одним предложением:

— Мы вам платим, а вы кроете наши дела.

Джонс отказал всем. Он не боялся каких-либо последствий. Все боссы его уважали, поэтому никто так ничего ему и не сделал. Теперь уважение к нему у меня возросло. Он убедил судью выписать ордер, и сегодня мы покончим с Коппипалде! Да, я бы не хотел его арестовывать. Я хотел бы его пристрелить, но закон мне этого не позволяет.

— Нисом, Хейл, Фейн и Кинделл. — назвал фамилии Джонс.

— Да. — сказали мы почти одновременно.

— Вы будете сидеть в засаде. Ваша цель — дождаться, когда разговор вот-вот перейдёт в перестрелку. Семьи Грассо и Романо на пороге войны кланов. Не избежать крови на этих переговорах. Так вот, когда настанет эта точка кипения, вы выходите, показываете значки и арестовываете Коппипалде. Вас не посмеют тронуть. А если захотят, то там будут люди Романо, которым арест этой мрази только на руку. Они не позволят. Но если вдруг… Что-то пойдет не по плану, я дам вам рацию. Мы прибудем за минуту. А теперь с Богом. Встреча состоится через полтора часа. Нужно прибыть туда раньше. Сначала туда приедете вы, а как только начнётся встреча, то сообщаете нам. Мы расставим шипы, и Коппипалде не сможет уйти.

Джонс вручил рацию Натали и мы все покинули участок. Я сел в машину вместе с Кинделлом, а Натали и Джеймс ехали позади нас.

Дин был немного наглый и всегда любил пошутить. В большинстве, его шутки никому не нравились. В основном, потому что в них было много грязи. Нос Дина косил вправо, так как один раз он задрался с каким-то чернокожим парнем, когда был сильно пьян. Негр оказался боксёром и запросто избил Дина. И, конечно, сломал ему нос. Кинделл тогда хотел его посадить, но я отговорил его от этой затеи. Вместо этого, Дин подговорил своего друга, который был тоже боксёром, выйти на ринг вместе с тем парнем. Его друга так же избили, однако Кинделл сорвал кучу бабок. Потому что ставил на афроамериканца.

— Наконец-то пристрелим этого ублюдка, Олли! — радостно говорил Дин.

— Джонс приказал же не убивать его.

— Джонс… Он стал слишком старым и слабым. Так что… Не знаю как ты, но я собираюсь всадить в него всю обойму.

Я промолчал. Я и сам до конца не знал, что буду делать там. Выполню приказ Джонсона или пристрелю эту мразь.

— Кстати, снял одну девчонку вчера. — похвастался Дин.

— Да? И кто же она?

— Миссис Фейн! Аххахахаха! — он засмеялся и чуть было не вылетел на встречку.

Мне же было не смешно. Дин всегда в шутках задевал чьи-либо родственные связи. И часто получал по лицу. Вообще он не плохой парень, но иногда сильно раздражает. Особенно, когда напивается и чувствует себя сверхчеловеком, способным уничтожить любого.

— Ладно тебе, Фейн, я шучу.

— Я привык.

Дин промолчал, ничего не ответив. Я думаю, он готовился опять выкинуть какую-нибудь шутку, но, видимо, забыл её. Я достал сигарету и закурил её, всё больше погружаясь в размышления о предстоящем. Мне нужно сделать важный выбор… Кто я? Коп или херов мститель?

— Почти приехали. — сказал Кинделл и повернул влево.

При всём моём уважении к мистеру Джонсону, его план мне не нравился. Я чувствовал, что он окажется провальным. Почему бы просто не заявиться всем на встречу и объявить об аресте Коппипалде? К чему эти засады, рации, перекрывания дорог… Идиотизм.

Я никому не сказал, что думаю насчёт всего этого. Дин, да и как все остальные, начал бы загонять: «Генри прошёл войну. Он командовал ротами! Он отвечал за каждого парня. Большинство вернул домой!»

Мы оставили машины в пятистах метрах от завода, загнали их в кусты. Свою шляпу я кинул на заднее сиденье, а сам вышел и закурил.

— Много куришь, друг. — сказал Дин.

— Знаю. Я брошу. Но только не сейчас.

— Ой, ты всегда так говоришь. — сказала Натали, подходя к нам.

— Спасибо, Нат, твоё мнение очень важно для меня.

— Я считаю, что курение, бухло — дело каждого. — присоединился к разговору Джеймс.

Наконец-то здравая мысль в этом гнилом обществе.

— Но курение — оно очень вредно! Да и воняет от тебя, как от… — начала Хейл.

— Давайте оставим эту тему на потом? Сейчас важно арестовать Коппипалде. — я закончил этот бессмысленный разговор.

— Кстати, а Джонсон сказал, во сколько начнётся встреча? — спросил Дин.

— Через час, вроде бы. — ответила Натали, посмотрев на часы.

— Отлично… Ну, хотя бы можем выбрать отличное место для засады! — воодушевился Джеймс.

Завод был сильно разрушен. Возникало ощущение, что он был в эпицентре какого-нибудь взрыва. На самом деле, компанию выкупила ещё более влиятельная компания, а этот завод решили закрыть. Теперь он стал сбором всякого отребья. Ни один раз я вместе с Дином отлавливал здесь наркоторговцев или прочих ублюдков.

Внутри всё было ещё хуже. Мы шли фактически по шприцам, оставленными херовыми наркошами. Было немного страшно, ведь стоит игле проколоть твою обувь и всё — заражение крови. Кто хочет умереть от заражения крови?

Мы решили спрятаться на втором этаже, за двумя бетонными плитами. Сделать это было не просто, ведь лестница, что вела туда, в любой момент могла сломаться. Мы поднимались по одному на всякий случай. Дин первым. Джеймс вторым. Натали третья. Я последний.

Я и Джеймс находились слева, а Натали и Дин, соответственно, справа. Пока мы ждали приезда херовых гангстеров, я и Нисом решили сыграть в покер. Мы достали из карманов мелочь, она была вместо фишек, и играли. Я выиграл около одного доллара. Но проиграл целых три.

Наконец-то послышался рёв автомобилей. Мы быстро собрали карты.

— Они приехали. — шёпотом сообщила Натали по рации.

Подъехали две чёрные машины. Из каждого автомобиля вышло трое мужчин. Они стояли напротив друг друга. Я же не спускал взгляд с Коппипалде.

— Джерри, какая встреча, друг мой! — с ухмылкой говорил Коппипалде — А почему именно здесь? Могли бы посидеть в каком-нибудь ресторане.

— Джордж, оставим эти любезности! Мы здесь решаем вопросы бизнеса! — ответил человек, стоящий напротив него.

— Ну, так… Давай решать, Джерри.

— Почему люди дона Грассо расстреляли бар, который находится на территории дона Романо?

— Человек, чей бар мы расстреляли, был должен дону Грассо большую сумму денег. И не отдавал её уже год.

— Почему Грассо не согласовал это с доном Романо?

— Джерри, друг мой, зачем лишний раз тревожить дона Романо?

— Затем, что это его район! И убив этого человека, вы нанесли дону Романо оскорбление. Он разрывает любые отношения с доном Грассо.

— А дон Романо желает кровопролития? Новой клановой войны?

— К чему ты ведёшь, сукин сын?

— Если дон Романо разорвёт отношения с доном Грассо, то кровопролития не избежать. Дон Романо слишком стар. Не пора ли ему передать свою власть, скажем, своему сыну?

Джерри и парни, что стояли за ним, достали пистолеты, а один из них и томми ган, и направили их на своих оппонентов. Коппипалде и его люди сделали тоже самое.

— Ты нанёс оскорбление дону Романо. А дон Романо не потерпит оскорблений.

— Ну, а почему ты направил на меня пистолет, а не он?

Я взглянул на Натали.

— Сообщай Джонсону. — прошептал я.

Хейл кивнула и начала доставать рацию, но случайно обронила её. Что ж, нам пиздец.

— Что это, мать твою, было, Джерри? — спросил Коппипалде — Вы, суки, хотели заманить нас в ловушку? — Джордж оглядывался по сторонам. Мы сидели и не высовывались.

— Что ты несёшь, Джордж?! Может, вы решили устроить засаду? А, Коппипалде?!

— Закрой пасть, Джерри. Ты — хитрый ублюдок. Я знаю тебя. Вот почему ты выбрал это место. Парни, это засада!

Коппипалде выстрелил в Джерри, но тут же его изрешетили выстрелами из томми гана. Вместе с Джорджом расстреляли и его людей.

— Джерри, ты как? — спросил один из бандитов.

— Это ловушка… Убейте их… — Джерри истекал кровью, а вскоре перестал подавать признаки жизни.

— Курт, вали. А я займусь этим! — один из бандитов быстро сел в машину и свалил.

Я думал, что нам делать. Пока я думал, бандит заметил Натали и открыл огонь по бетонной плите, за которой она и Дин прятались.

— Джеймс, у меня есть один шанс… Я быстро высунусь, стреляю, а ты прикрывай …Бетонная плита долго не выдержит. На счёт три… Раз… Два… Три. — прошептал я.

Я и Нисом встали из укрытия. Весь барабан я высадил в этого ублюдка с томми ганом, а Джеймсу хватило одного меткого выстрела в голову, чтобы, словно в вестерне, добить и так мёртвого стрелка.

— Вы как, в порядке? — спросил я у Натали и Дина.

— Да… — Хейл дрожала, а по её щекам текли слёзы. Она обняла Дина и ещё больше заплакала. И зачем женщины идут в полицию?

Я и Джеймс спустились. Нисом подобрал рацию, которая ещё работала.

— Мистер Джонсон, всё пошло не по плану… Эти херовы гангстеры перестреляли друг друга. — соврал он.

— Никто из наших не пострадал?

— Нет, мистер Джонсон.

— Ждите, сейчас будем.

Я подошёл к Коппипалде. Эта мразь была ещё живой.

— Оливер, сука, Фейн… — прохрипел он, пытаясь улыбнуться.

Из его рта вытекала кровь.

— Я тоже рад тебя видеть.

Больше он ничего не сказал. Его глаза напоминали два маленьких стеклянных шарика. Вместе с Коппипалде ушла целая эпоха жизни Оливера Фейна… Хотя, я был рад, что он наконец-то мёртв. Дин был прав. Больше не будет никакого мозгоёбства.

Джонсон не сильно на нас орал. Точнее, он вообще не орал. Он был подозрительно спокойным. В кабинете он ходил из угла в угол. Я думаю, он чувствовал свою вину. Он понимал, что план был дерьмо. Наверное, он был рад, что никто из наших не погиб.

— Вы все молодцы… Я виноват в смерти Коппипалде. Стоило лучше продумать план.

— Он заслуживал смерти. — попытался взбодрить Джонсона Дин.

— Все свободны. — Джонсон не обращал внимания на слова Дина.

После этой фразы начался мой отпуск. Теперь осталось продумать, чем занять себя в столь большой промежуток времени. Я мог посвятить себя чему-то прекрасному, пожертвовать деньги на благотворительность или в фонд ветеранов-инвалидов…

Первые три дня я отсыпался. А потом, совершенно неожиданно, я решил переклеить обои, да и прикупить новую мебель. Занял этот ремонт две недели. Отлавливать ублюдков казалось проще, чем поклеить новые обои. Я надорвал спину и пролежал дома ещё пару дней. Дальше пошла однообразная серая жизнь. Я пытался сходить в кино, но фильм оказался редкостным дерьмом. Пытался прогуляться по городу, но ничего интересного в этом я так и не находил, пока однажды утром мне не позвонил Джеймс:

— Привет, Олли. Не хочешь сегодня сходить на пляж? Выпьем пива, поговорим…

— Да, конечно. Я не против.

— Тогда в семь вечера я заеду за тобой.

Нисом заехал с небольшим опозданием. Мы заехали в супермаркет, взяли пару бутылок пива каждый и отправились на Венис-Бич. Там мы сели на песке и смотрели на закат.

— Как у тебя там дела, Олли… Как Николь?

Меня это смутило. Я не любил вспоминать о ней… Не хочу вспоминать о ней. Пусть прошлое останется в прошлом.

— Мы расстались, Джеймс… Недавно… А дела идут отлично.

— Оу… Прости, Оливер, я не знал.

— Всё в порядке, Джеймс. Как там у тебя дела на личном фронте.

— Да, пока никак. Я не хочу каких-либо отношений сейчас. Ты знаешь, кем мы работаем. Не хочу, чтобы моя девушка переживала, что вдруг я умру.

Из-за этого я и расстался с Николь.

— Знаешь, я не боюсь смерти. Мне стало плевать, честное слово. — сказал я.

— Правда? А я вот боюсь… Не знаю, кто меня ждёт? Кто обо мне волнуется, но я боюсь…

С Джеймсом я познакомился ещё в детстве. В семь лет он переехал с родителями из Лондона в Лос-Анджелес. Мы были лучшими друзьями. Ходили в одну школу, а потом пошли в полицейскую академию. Когда Нисому исполнилось восемнадцать, его родители погибли в страшной автокатастрофе. Один год он провёл ни с кем не общаясь. Но потом вернулся в нормальное общество.

Так как он был из Англии, то и одевался он, как настоящий англичанин. То есть, красиво и стильно. Его глаза были бледно-голубыми, а волосы даже не чёрные, а пепельные. Он всегда надевал серый костюм, белую рубашку, серый галстук и дорогие чёрные туфли. К слову, чаще всего он не надевал пиджак, как, например, сейчас.

— В смерти ничего страшного нет. Просто тебя нет и всё. Считай, ты пропадаешь навсегда. Единственное, что ты оставишь после себя — это прах. Ничего больше.

— Поэтому я её и боюсь. Я умру, а обо мне забудут.

— Жизнь нужно прожить так, чтобы о тебе помнили, как минимум, сто лет! Поэтому никто не запомнит выдающихся копов. Все запомнят выдающихся гангстеров. Увы, но такова наша судьба, Джеймс.

Солнце ушло за горизонт. Теперь над океаном висела луна. Люди постепенно расходились по домам, открывались ночные клубы, подпольные игровые бары, наркоторговцы выходили на улицы и толкали товар каждому встречному.

— Знаешь, когда мы жили ещё в Англии, я мечтал посетить луну… Но космос так далёк. — сказал Джеймс.

— Ставлю сто баксов, что первым человеком в космосе станет американец. — произнёс я.

— Я думаю, советы нас обгонят.

— С чего взял?

— Tovarich Stalin tebya ybyet, esli ne poletish v kosmos. — сказал Нисом на ломаном русском.

Мы посмеялись. Посидев ещё минут десять в полной тишине, мы поехали домой. По пути мы слушали радио. Играла приятная джазовая музыка. Джеймс высадил меня около моего дома.

— Олли, хотел спросить… Может, завтра сходим в бар «Yellow String»?

— Давно там не был.

— Тогда встречаемся там в восемь, хорошо?

— Без проблем.

«Yellow String» был одним из лучших баров Лос-Анджелеса. Он представлял из себя огромное помещение, в котором располагалась барная стойка, сцена для музыкантов, штук двадцать столиков и кухня. При входе тебя встречают две огромные колоны. Ходили слухи, что хозяин потратил на них два миллиона долларов.

Цены были, конечно, огромными. Но для такого замечательного заведения — это простительно. Обычно там собираются боссы мафиозных кланов или различные звёзды кино и музыки… А какого чёрта мы там забыли? Просто у нас есть деньги. Да, деньги. Когда ты часто ловишь всяких отбросов, перекрываешь сбыт наркотиков, то тебе часто выдают огромные премии.

Мы сели в углу зала. Официант принёс нам меню, но мы даже не заглянули туда.

— Виски со льдом. — произнёс я.

— Слушаюсь, сэр.

— Мне тоже самое. — сказал Джеймс.

Напитки принесли быстро. Мы чокнулись и наблюдали за гостями. А гости, к слову сказать, были здесь солидные. К примеру, звезда вестернов Кейси Молик сидел за первым столиком вместе с обворожительной девушкой. Другой звёздный гость, режиссёр Мартин Голль, сидел недалеко от нас. Старику около семидесяти, а он в компании двух моделей. Неплохо.

Но самые интересные гости подошли чуть позже. Это были Мартин Грассо и Алдо Романо. Два босса влиятельных мафиозных кланов. Были они, что странно, без охраны. Мартин и Алдо — две противоположности. Дикая молодость и почтенная старость.

Мартин был одет в белый костюм. Волосы были настолько чёрными, что я подумал, что он красит их кремом для обуви. Указательного пальца на левой руке у него не было. Ходило много слухов на счёт этого. Кто-то говорил, что потерял на войне, кто-то, что в детстве. Никто не знал истины. Да и нужна она вообще здесь? Просто у Грассо нет пальца. Вот и всё. Его отец почил пол года назад, передав бразды правления мафиозным кланом своему единственному сыночку.

Алдо был одет в чёрный костюм. Чем-то он напоминал мне комиссара. Такие же усы, похожая причёска. Отличался он лишь итальянской внешностью и прокуренным голосом. Из всех мафиози моего уважения достоин был лишь Алдо Романо. Он соблюдал некий кодекс чести и никого не убивал просто так. Да, он начинал, как обычная пешка, но смог до босса. Многие в участке сравнивают его с сицилийским доном, что живёт в Нью-Йорке… Чёрт, как его там зовут? Не важно.

Мартин был вспыльчивым, постоянно кричал. Алдо же спокойно отвечал. Я не смог услышать весь разговор, но запомнил важные слова:

— Ты хочешь войны, Мартин? — спросил дон Романо, допивая виски.

— Ты сам вынуждаешь меня к этому… Я простил тебе убийство херова Коппипалде, но не позволю лезть на мою территорию!

— Мои люди не убивали его. Моих людей сам кто-то порешил и ты это знаешь. Что до территории… Мы с твоим отцом заключили контракт, что я даю этот район на год. Срок пришёл, и я возвращаю его.

— Мой отец мёртв. Но территорию я не отдам. Считай это платой за убийство моих людей! Я не желаю слушать твой пиздёж про засаду!

— Твой отец был здравым человеком. Он всегда решал вопросы, тщательно обдумывая каждый.

— Мой отец мёртв, повторяю… — Мартин пытался сдерживать себя.

— Он жив в тебе. Ты же не глупый парень, Мартин. Я помню тебя ещё маленьким. Ты так смешно бегал… А теперь ты грозишь мне войной… Не будь таким самоуверенным. Обдумай всё, друг мой. Никому не нужна война. Я не желаю тебе зла.

— Тогда зачем тебе этот район?

— Потому что, это бизнес… Мы заключили договор и теперь, когда его срок окончен, я хочу вернуть, что принадлежит мне… Мы можем заключить и новое соглашение, если ты желаешь…

— Сначала твои люди убивают моих, теперь ты пытаешься предложить мне какой-то хуев договор?!

— Мои люди не убивали твоих, Мартин.

— Да? Тогда же почему, объясни мне, выжил твой один человек, а из моих никого?! Не складывается что-то, Алдо.

— Я попрошу тебя обращаться ко мне с уважением…

— Да клал я хуй на твоё уважение! Не будет ни территории, ни договора! Твои люди и ты сам расплатитесь за то, что совершили! Ты же боишься меня, не так ли?! Ты знаешь, что моя семья сильней, что у неё больше людей!

— Если я тебя боюсь, то почему ты согласился на мои условия прийти без охраны?

Мартин оказался в тупике.

— Да пошёл ты! — Грассо поспешил покинуть заведение.

Вскоре дон Романо тоже ушёл. Теперь мой взгляд приковала одна певица, которая только что вышла на сцену. Голубоглазая блондинка с красивым голосом. Ярко-красные губы, белое платье, я не мог отвести от неё глаз. Мне плевать было, что она пела… Меня интересовал… Её внутренний мир.

— А кто это там выступает? — спросил я у Джеймса.

— Лили Свонг. Но даже не думай, Оливер. Её окружают тысячи мужчин, но она отвергла всех.

— Она просто со мной не встречалась.

— А вдруг на неё положил взгляд какая-нибудь мафиозная шишка? И всё!

— Ты знаешь, как я отношусь к смерти, Джеймс.

— Да… Тебе плевать.

— Вот именно.

Лили сошла со сцены. Ей аплодировали все. Даже я. Джеймс с подозрением глядел на меня. Наверное, он думал, что я совершаю какую-то ошибку. А я и сам не знал, куда меня заведёт жизнь. Свонг села за барной стойкой, достала сигарету и закурила.

— Смотри и учись. — сказал я и направился к девушке.

Я мгновенно оказался у бара и сел за свободный стул. Лили кинула взгляд на меня и продолжила курить.

— Две рюмки водки. — сказал я бармену.

— Если вы хотите угостить даму, то я вас разочарую… Я не пью такие крепкие напитки. — сказала Лили.

— Так, я себе взял. — я осушил две рюмки и расплатился. — Для вас у меня есть другое предложение.

— Да? Какое же?

— Как насчёт того, чтобы провести незабываемую ночь с лучшим детективом города?

— Вынуждена вам сообщить, что меня просто так не возьмешь… Я люблю дорогие букеты, рестораны…

Я пошарил по карманам.

— Я спустил здесь все свои деньги. У меня осталось двадцать пять долларов. Как насчёт того, чтобы съездить в «FeLix Burger»?

Я проснулся от сильной головной боли. Меня тошнило. Что было вчера? Как я очутился дома? Почему так сильно болит голова, будто меня били? Где мои штаны?

От этих вопросов мне становилось только хуже. Я встал с кровати и шатаясь пошёл на кухню. Свет ослеплял. Не стоило мне вчера много пить. Наверное, просадил все деньги… Чёрт.

У окна стоит женский силуэт. Лили. Она одета. Видимо, ждала, когда я проснусь. Я хотел незаметно подойти сзади, но подскользнулся и упал на пол. Свонг обернулась. Она легонько улыбнулась.

— И где же ты был, ковбой? — спросила она.

— Бухал или ловил ублюдков. Одно из двух… — я встал — Может, выпьем кофе?

— Не против.

Я достал из тумбочки дешевого кофе, быстро заварил его и разлил в две чашки, что приготовил заранее.

— Добавить молока? — спросил я.

Она кивнула. Я достал из холодильника бутылку свежего молока и добавил ей в кофе. Мы молча сидели за столом. Меня это начало напрягать.

— Что-то не так, Лили?

— Ну, ты без штанов.

— Если ваше высочество так смущено, сейчас надену. — я быстро сбегал в комнату и оделся. Когда вернулся, девушка уже допила свой кофе.

Опять наступило молчание. Опять меня это стало раздражать. Я допил свой кофе и начал разговор:

— Ещё увидимся?

— Вполне можем. — после этих слов она замолкла.

Так. Это тупик. Видимо, я для неё слишком скучный. Когда трезвый.

— Можем встретиться на следующей недели, если ты заедешь за мной. — нарушила тишину Лили.

— Заеду.

Лили взглянула на часы.

— Прости, мне пора ехать на репетицию. Позвони мне. — она написала свой номер на салфетке и поспешила покинуть меня. Я остался один. С салфеткой, голым торсом и двумя грязными чашками.

Через неделю нам не удалось встретиться. Рыдающий голос Натали сообщил мне плохие новости:

— Олли, Джонсон умер! Умер… Олли, ты понимаешь?! Его больше нет!

Глупая смерть. Он играл с внуком и случайно подавился виноградом. Труп обнаружили только вечером, когда родители вернулись за своим сыном. Мне жаль. Прошёл войну. Вернул сынов своих матерям. Был ранен несколько раз. В итоге подавился виноградом…

— Прости, Лили, но я не смогу за тобой заехать. — сообщил я по телефону.

— Жаль… А почему?

— Мой начальник… Генри Джонсон… Умер сегодня утром.

— Соболезную, Олли… А когда похороны?

— Послезавтра… Я не хочу туда ехать. Я хочу запомнить его живым.

— Понимаю тебя, ковбой… Тогда, перенесём нашу встречу на потом?

— Да, лучше так.

Был ясный день. Солнце ослепляло. О дожде не было речи. Гроб несли несколько солдат. Когда его опускали в землю, то дочь Генри не сдержалась и зарыдала. Джонсона хоронили как героя. Он был героем.

Выстрелы в воздух, военный оркестр… Будто бы он погиб на войне. Я стоял и курил, выражая соболезнования родственникам комиссара. Ко мне подошёл Райнер и протянул сто долларов.

— Прости, что долго не отдавал.

Он был одет в чёрный траурный костюм. На нём было чёрным абсолютно всё: от обуви до рубашки и галстука. Вид Ритхера был неважным. Я думаю, что Джонсон был для него отцом, который научил его всему, а теперь покинул этот мир.

— Всё в порядке. — я забрал деньги и продолжил курить. Райнер выглядел как-то странно. — Тоже переживаешь потерю Джонсона?

— Да… Он был хорошим человеком, я ровнялся на него… И теперь мне придётся взять его ношу на себя…

— Почему? Метишь на должность?

— Со мной говорил прокурор. Он сказал, что Генри собирался на пенсию и просил, чтобы именно я занял его место… Не знаю, что теперь делать. Я посмотрел его папки… Джонсон многое не говорил нам. Он проводил собственные расследования, платил информаторам… Там плохие новости, Олли.

— Да? И что же в этих папках?

— Скоро начнётся война семей, Олли… Если она уже не началась.

— Забей. — я выкинул окурок — Это лишь угрозы гангстеров. Её не будет, уверяю. Я ходил в бар и видел разборки Грассо и Романо собственными глазами, Джеймс свидетель. Грозились о войне, но ты видишь войну? Я нет.

— Время покажет.

— Нас уже не будет с тобой на этом свете, когда эта херова война начнётся.

Райнер ничего не ответил. Похороны продолжались. Сын Джонсона не сдерживал слёз, хотя, как и отец был героем войны. Он повидал множество смертей, чуть сам не погиб… Оперировал солдат, ампутировал им конечности, но плачет… Для меня это казалось необычным. Когда я узнал о смерти моего отца, то не плакал. Я вообще ничего не чувствовал. Он был. Теперь его нет. Смирись. Возможно, со мной что-то не так. Я не знаю.

Дин стоял вдали от всех. Я подошёл к нему и поздоровался.

— Знаешь, Олли, всё это напоминает мне одну сцену…

— Какую?

Дин же, в отличие от Райнера, был одет странно. Белая мятая рубашка, верхняя пуговица пиджака отсутствовала. У меня сложилось ощущение, что Кинделл бухал всю ночь на пролёт. Затем, он проснулся на барной стойке и сразу же приехал на похороны. Впрочем, для Дина это была норма.

— Я один раз снял шлюху… А это оказался переодетый мужик… А я был пьян… Надеюсь, всё окончилось нормально. Но для меня это были похороны мужского достоинства… Херов накрашенный пидераст. — как всегда его шутка оказалось не смешной. — Оливер, я вот тут думаю покончить с этим…

— С мужиками или с чем?

— Со всем… У тебя нет такого ощущения, что ты зашёл в тупик? Тебе никогда не хотелось бросить всё это? Послать всё нахер? Нахер эту полицию, нахер эту мафию, нахер весь этот город! Просто свалить… Свалить отсюда и начать новую жизнь, где-нибудь в Орегоне… Подальше от всей этой суеты, стать смотрителем в Крейтер-Лейк, завести семью… — по его щеке пробежала слеза — Блядь, ненужно было курить слишком много ТОРа.

ТОР — самая опасная херня, что может существовать на свете. Этот серенький порошок убивает тебя моментально. Ты смешиваешь его с табаком, а потом куришь… Помню в академии, пару гениев решили укуриться им перед практикой. В итоге искали их всем отрядом. Нашли их в парке. Сидели на скамье и дрожали. Приводили в чувства около двух часов, а потом им отшибло память.

Но если использовать небольшую дозу… То воображаешь себе, что ты познал всё на свете. Ты переосмысливаешь своё мировоззрение, поведение, поступки и проступки. Но если один раз попробовал, то вряд ли слезешь.

Я курил эту херь в академии, перед окончанием. Попробовал один раз, но, сука, два месяца сдерживал себя. Прошло удачно, а то бы давно лежал, где-нибудь в подворотне, а вот Дин, как я понял, добрался до ТОРа недавно.

— Завязывал бы ты с этой хуйнёй — сказал я.

— Да, я взял попробовать… На один раз.

— Потом трудно будет бросить. Говорю из личного опыта.

— Да, — он улыбнулся — помню, как ты накурился ТОРа в академии, а потом рассуждал о Ницше и квантовой физике.

— Мне не хочется вспоминать об этом.

— Да, ладно тебе, Олли. Всё надо попробовать, на то и дана жизнь. — Дин хлопнул меня по плечу и растворился в толпе людей.

Я достал ещё одну сигарету и закурил. Я наблюдал за Натали, которая пролила слёз больше, чем жена самого Генри. Она уважала Джонсона. Может быть, Хейл любила его как отца, которого у неё не было. Кто знает. Она стояла возле могилы и чуть не падала на колени. Я считаю, что это театр. Показуха. Вот смотрите, я так любила своего начальника, дайте мне повышение!..

Я же ничего не чувствую. Его просто нет. Как и многих других. Генри пропал среди миллионов тел, что умерли вчера, сегодня, завтра… Это ждёт меня, Натали, Лили, Джеймса… Всех нас. Так же будут все плакать, священник читать свои молитвы… Всё повторится, когда будет нужно.

Джеймс подошёл не заметно. Я уже докуривал вторую (или какую там?) сигарету.

— С ним ушла целая эпоха моей жизни. — сказал Нисом и закурил.

— Моей, видимо, тоже.

— И что будет с нами? С нашим отделом… Генри был нам, как отец.

— Думаю, ничего не изменится. Нам назначат нового комиссара, а мы продолжим работать. — я не стал говорить, что знаю, кто займёт эту должность.

— Ты бы стал комиссаром, Олли?

— Нет.

— Почему? Ты командуешь полицией, мог бы искоренить всю преступность, да и бабки нехилые рубишь. Я бы с удовольствием согласился, если бы прокурор меня назначил.

— Джеймс, в один прекрасный день ты будешь возвращаться домой. Ты — законопослушный гражданин. Комиссар. У тебя много денег, семья. Но ты честный человек. Ты отверг предложения всех боссов мафии и начал против них войну. Твоя жена испекла вкуснейшие блинчики, а твои дети учатся в школе и ждут, когда их заберёт папа.

— Не понимаю тебя. К чему ты ведёшь?

— Подъезжает чёрная машина. Из неё выходят двоё мужчин. У них томми ганы. Они расстреливают тебя. Всё. Конец. Дети — сироты. Вдова, которой сложно одной. Она спивается, а потом твои подчиненные находят её под мостом.

— Я… Не знаю, что и сказать.

— Это реальность, Джеймс.

— Только одного я не понял. А чего боишься ты? Соблазна? Умереть?

— Ни того, ни другого. Я боюсь, что из-за моей должности пострадают близкие мне люди… — я взглянул на часы. Два часа. — Прости, Джеймс, мне нужно ехать. — я попрощался и пошёл к автомобилю.

Город постепенно стал покрываться облаками. Когда я сел в машину и завёл её, то солнца и не было видно вовсе. Было ощущение, что вот-вот что-то произойдёт. И я говорю не о дожде.

В этот раз машина завилась с первого раза. Я поехал домой. Город пустовал. Люди прятались от дождя, который должен был начаться через минут пять. Кто-то забежал в кафе, кто-то просто в подъезд. Самые отчаянные стояли под деревьями. Может, они и не отчаянные. Просто одинокие. Я же ехал по свободной дороге.

Когда я почти был у дома, то немного волновался. От чего? Я сам не понимал. Казалось, что вот-вот должно что-то произойти. Дождя всё так же не было. Хмурое небо. Мёртвый город.

Около своего дома я заметил женский силуэт. Лили? Видимо, решила сама прийти, не дожидаясь моего звонка. Ну, ладно. Пускай.

Когда я припарковался, то понял, что ошибался. Это была не Лили. Это была Николь. Страх овладел мной ещё сильнее. Мы прожили вместе больше двух лет, а увидев её, я боюсь, как старшеклассник на первом свидании.

Она не изменилась. Всё та же причёска, синее (я бы даже сказал голубое) платье, зелёные глаза, каштановые волосы, концы которых она красит в золотой… Сидя в машине, я уже ощущаю запах её духов.

Она пришла за вещами, за чем же ещё? Можно, конечно, помечтать о том, что она вернулась ко мне, я попрошу прощения и мы будем жить долго и счастливо. Свалим с этого города куда-нибудь в Дримпорт-Сити и забудем обо всём.

Но настало время возвращаться в серую реальность. Я собрался с силами и вышел из машины. Девушка не спешно подошла ко мне. Для неё эта встреча так же волнительна, как и для меня.

— Привет, Олли… — нежно, почти шепотом, проговорила девушка.

Мне в основном плевать на людей. Плевать, если умру я, Райнер, Дин… Но если умрёт Николь, я не знаю, что будет со мной. Она стала частью меня. Я не ценил каждую минуту с ней, её улыбку, слова, пренебрегал обещаниями уйти из полиции… А теперь, когда она ушла от меня… Я потерял себя. Слишком пафосно звучит, будто армейская пропаганда, но так и есть.

Дождь полил неожиданно. Будто кто-то случайно обронил ведро с водой.

— Может, пройдём в дом? — предложил я прикрываясь рукой.

— Давай.

Мы забежали внутрь. Дождь всё усиливался и усиливался. Николь распустила хвост. Капли с её волос падали прямо на пол, а мокрая юбка облегала прекрасную фигуру девушки. Она сняла туфли и откинула их в сторону. На несколько мгновений я представил, что ничего не было. Ссор, расставаний. Мы были вместе. Всегда.

— Может, выпьем? В холодильнике явно что-то есть. — предложил я.

— Ну… Давай. — Николь ответила с неким смущением. Я как мог откладывал этот разговор. Я хотел, чтобы мы побыли вместе. Хотя бы немного.

Я быстро переместился на кухню и открыл холодильник. Да, выпивка и еда там были. Но это были две бутылки пива и два бургера.

— Ник, а ты помнишь, как мы познакомились? — спросил я.

— Да… Ты зашёл в «FeLix Burger», где я сидела с подругой. С тобой был Дин, кажется. И вы были в стельку пьяны. У вас было пиво, а мы грозились вызвать полицию. Потом я дала тебе пощёчину, но оставила свой номер… — она легонько улыбнулась — А потом всё само завертелось, ты знаешь.

— Я предлагаю повторить этот момент.

— Мне тебя ударить? — она засмеялась.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. — я достал из холодильника пиво и бургеры.

— Вот это романтический ужин. И почему ты не делал так, когда мы жили вместе?

Весь вечер мы вспоминали различные истории из жизни и рассказывали друг другу. Многие были затёрты до дыр, но я слушал их с упоением, как в первый раз. И последний… Она смеялась с каждой моей шутки, даже самой плохой. Мы погрузились в свой мир, откуда никто нас не мог выдернуть. Я так думал.

— Оливер, я приехала сюда… — она взглянула на свои часы — Чтобы забрать вещи… Я решила начать жизнь с чистого листа. Подкопила денег, купила небольшое здание и теперь открываю там свою закусочную.

— Я… Рад за тебя… — в моих словах пробежали нотки грусти и радости за Ник. — А на какой улице?

— Спрингджоу 10.

— Не помню такой улицы в Лос-Анджелисе.

— Так она и не здесь… Я переезжаю в Дримпорт-Сити.

Я ощущал себя покинутым. Будто, меня предали, хотя, я прекрасно понимал, что это не так. Я думал, что справлюсь один, буду жить, как раньше… Как же я ошибался. Сейчас расплачусь, как ребёнок, у которого забрали конфетку.

— Это восхитительно! Дримпорт — лучший город Америки, а с твоей закусочной он станет ещё лучше! — я сказал уверенно. Без единого намёка на грусть. — Тебе помочь перевезти вещи?

— Нет, спасибо. У меня всего там пара книг и одежда. Вызову такси и уеду.

— Может, хотя бы подвезу?

Она задумалась. Взглянула в окно. Дождь не прекращался. Он всё лил и лил.

— Но ты же выпил.

— Ты помнишь, в каком состоянии я вёз нас с Дня Рождения Дина.

Она засмеялась, вспоминая, как вело нашу машину из стороны в сторону год назад. Как мне приспичило в туалет посреди дороги, как я остановился в пригородном лесу, а потом убегал от койота.

— Давай.

Я взял её вещи. Николь всё настаивала, что сама донесёт их, но в конечном итоге не стала мне перечить. Мы быстро сели в машину, вещи я кинул в багажник.

— Куда?

Николь назвала адрес, а я завёл машину и мы поехали. Ехать было не долго, минут пять. По дороге мы делились всё теми же историями из жизни. Оба слушали их с упоением, будто мы видим друг друга в последний раз в своей жизни. Наверное, это было так.

Николь переедет, начнёт жизнь с чистого листа, а я останусь здесь, пытаясь разобраться со старой.

Её дом был очень старым. А ремонтировать его никто не собирался. В нём находилось квартир двадцать. Видимо, все они так же были разрушены, как и само здание. Понятно теперь, почему Николь захотела свалить.

— Дальше я сама.

— Ладно.

Я помог Николь достать вещи из багажника. Коробки действительно были лёгкими, даже для неё.

— Я дам тебе совет, Олли. — она поцеловала меня в щёку, оставив след от помады. — Держи тех, кого любишь. — по её щеке пробежала слеза — И выполняй, что пообещал. — она быстро скрылась в подъезде, пока я стоял под дождём, не понимая, кого только что отпустил.

Вернувшись домой, я напился. Как чёртово животное. Я плакал, разбил все фотографии и картины, висевшие в коридоре. Я хотел взять пистолет и просто выстрелить куда угодно, но смог сдержать себя. Допив последнюю бутылку виски (их всего было 4), я разбил её о стену, а сам уснул на полу, продолжая рыдать.

— Здесь! Я могу быть открытым… Сам, сука, с собой… Никто не должен видеть меня таким… Никто!

Вся жизнь с Николь пронеслась у меня перед глазами, как фотографии.

Вспышка.

Я познакомился с ней, она оставила мне свой номер.

Вспышка.

Первое свидание, я провёл её до дома, а когда возвращался, споткнулся и порвал брюки.

Вспышка.

Мы гуляем по парку. Защитил её от хулиганов, но сломал палец.

Вспышка.

Первый поцелуй.

Вспышка.

Совместная жизнь.

Вспышка.

Я в больнице, меня серьёзно ранили. Чуть не умер. Обещаю Николь уйти из полиции.

Вспышка.

Я не сдержал своих слов.

Вспышка.

Ссора.

Вспышка.

Ссора.

Вспышка.

Ссора.

Вспышка.

Она уходит от меня. Я не осознаю, что потерял. Трахаюсь с кем попало, чувствую себя королём мира.

Вспышка.

Плачущий я лежу на полу. В говно пьяный.

Вспышка.

Я не ожидал, что слова Райнера окажутся пророческими. Буквально через несколько дней началась та самая война семей. Она не затрагивала мирное население. Это и хорошо. Гангстеры совершали нападения на других гангстеров. И всё. Приезжала одна машина, расстреливала другую. Конец.

Райнер всё это время волновался о чём-то. Долго сидел в своём кабинете и что-то писал в свой личный блокнот. Мне кажется, что он отслеживал каждое действие семей. Я знаю Райнера. Он не станет напрямую вмешиваться в войну. Он подождёт, найдет больше информации, а потом, получив ордер, арестует каждого дона. В этом была его Ахиллесова Пята. Он во всём придерживался закона.

Каждый меня спрашивали:

— Олли, что случилось?

Будто им было дело до меня. Я не говорил о своих проблемах с другими. Это не их дело. А моё. Так что разбираться со всем этим мне. Я не сказал о разговоре с Николь даже Джеймсу. Несколько раз мне звонила Лили, просила заехать, а я всегда отвечал:

— Прости… Болен. Не могу.

Каждое утро, когда умываюсь, то вижу в отражении угрюмое лицо Оливера Фейна. Я совсем запустил себя. Щетина на моём лице постепенно начала превращаться в бороду. Нужно будет её сбрить. Каждый день я думал только о…А я даже не знаю, о чем. Я потерял смысл всего существования.

Работа стала для меня ещё более бессмысленной. Я и так не хотел возвращаться на неё, а здесь ещё и этот разговор… Всё смешалось в кучу. К бутылке я не хотел притрагиваться. Смысл превращаться в конченного алкаша? Я справлюсь. Всё будет в порядке. Я переживу… Мне не в первой. Так я думал сначала… Но этот случай был особенным. Такое у меня впервые. Может, я сильно привязался? Может, любил её? От этих мыслей болела голова и я не выдержал. Сначала бутылка пива, потом вторая, третья, виски… Я переживу… Или сломаюсь. Плевать.

Райнер уверено вошёл в отдел, держа в руках свой блокнот. Он посмотрел на меня, делающего вид, что заполняет отчёты, и попросил войти в кабинет. Я послушал приказ. Теперь на двери висела другая табличка, но выполненная в старом стиле: « Комиссар Райнер Ритхер»

— Что случилось? — спросил я, открывая дверь.

— Война семей идёт полным ходом, Олли. Я думаю, что полиции настало время вмешаться.

— Чего?! Ты понимаешь, что поставишь под угрозу жизни всего отдела!

— Мы не будем вмешиваться прямо. — Райнер открыл блокнот и протянул мне — У меня есть план.

«Охота на гангстеров. Собрать отряды (1—2) полицейских, которые ночью будут нападать на важные здания семей (склады, бары, игорные клубы). Убивать важных людей. Цель — прекратить войну. Во благо мирного населения.»

Я был поражен. В плохом смысле этого слова. Райнер, казавшийся мне человеком, который никогда не переступит черту закона, готов действовать, как те гангстеры, охоту на которых он и собрался открывать. Я внимательно вчитывался в эти строчки. Может, я чего-то не догнал? На несколько минут я и забыл о Николь. Я находился в неком вакууме, откуда меня достал Ритхер, когда забрал блокнот.

— Что скажешь?

— Что скажу… Ты… Идиот, Райнер! Ты в своём уме? Действовать так же, как те мрази! И сколько ты думал над этим планом?

— Над ним думал ещё Джонс! А он был лучшим комиссаром за последние тридцать лет.

— Ты должен быть лучше, Райнер! Не стоит уподобляться им. — я показал пальцем вправо, на доску, где висели фото Грассо и Романо — Если вмешаемся, то обрекаем себя и других на смерть. Ты это знаешь. И тогда никто не сможет защитить людей. В этом же твоя цель, Иисус херов? Всё о людях заботишься… Ты понимаешь, что твои действия сделают хуже всем!

— А что нам делать?! Сидеть и смотреть на этот беспредел?! Я хотел, чтобы ты возглавил один из отрядов, Оливер.

— Я этого делать не буду. Это не наша война. Гангстеры не убили никого из мирных.

— Это пока что!

— Они не тронут, Райни! Не посмеют. Главы семей не идиоты. Они прекрасно понимают, какие последствия их ждут.

— Не понимают, Олли! Это ублюдки, которых нужно истреблять! Крысы, которых надо сжечь, пока не началась эпидемия чумы!

— Ничего такого не будет! Ты несешь бред! Пойми, на тебе лежит большая ответственность. Не совершай глупостей, Райни.

— Я всё давно решил. Ты со мной?

— Нет. Я буду пытаться вразумить тебя! Задумайся о последствиях, комиссар.

Райнер замолчал. Он минуты две ходил из стороны в сторону, поглядывая в окно. Луч света освещал его стол, на котором лежало много папок с отчётами и делами. Ритхер взял одну из папок посмотрел на неё и отдал мне.

— Как только… Кто-нибудь погибнет, я вмешиваюсь. В таком случае ты пойдешь со мной?

— Прости, но тоже нет. Я не солдат. Если ты меня уволишь после этого, я пойму.

— Тогда заменишь меня, считай себя комиссаром, пока я с парнями буду останавливать кровопролитие. — он говорил так уверенно, будто завтра уже придётся вмешиваться. Я был уверен, что охоты на гангстеров не начнётся — А пока нужно закрыть одно дело. Торговец наркотой Томми Лоу. Мой человек передал мне, что он будет в подпольном игровом клубе на пересечении Сильвер Лейк и Резервуар Стрит. — что у Джонса, что у Ритхера был «свой человек», который сливал всю информацию. Крыса, одним словом. Крысы есть везде. Даже в нашем участке. Что именно это за человек, ни один из комиссаров не говорил. — Вот ордер на арест. — Райнер протянул мне листок с подписью и печатью, а так же небольшую папочку — Обойдитесь без жертв.

— Понял.

— С тобой поедут Натали, Дин и Джеймс. Дело я им уже передал. Поедите вы на машине Нисома, чтобы не спугнуть эту мразь. — я не был рад тому, что Хейл едет с нами. Снова будет раздражать своими «интересными» историями из жизни. — И ещё одна просьба, Олли.

— Я слушаю, Райни.

— Сбрей эту бороду. Тебе не идёт. — он улыбнулся. Всегда удивлялся с него. Даже в самые трудные моменты Райнер оставался жизнерадостным.

— Как-нибудь потом. — сказал я и покинул кабинет.

Я не очень был рад тому, что с нами едет Натали. Опять выслушивать её «очень интересные» истории про парней, её не менее интересную жизнь, советы на будущее. Ставлю сотню, что она тоже скажет мне сбрить бороду. Заебала. Заебала. Заебала! Порой хочется послать её куда подальше. Но не могу. То ли воспитание, то ли хер знает что.

Я открыл дело и быстро его просмотрел. Томми Лоу. Сбыт, хранение и продажа. Ясно. В углу была прикреплена фотография толстого бородатого мужчины. Он почти облысел. У него было большое родимое пятно на левой щеке. И как такого можно было не найти?

На пути мне встретился Баркс. Он немного дрожал. Наверное, от волнения?

— Привет, Баркс. — я попытался его обойти, но он перегородил мне дорогу — Что-то не так?

— Олли… А м-м-можно я поеду с вами на дело? — заикаясь спросил он.

— Дело? Какое ещё дело? Я на патруль еду.

— Натали мне уже рассказала.

Ну, конечно же, кто ещё мог спалить всё? Натали! Каждый раз удивляюсь с этого человека. Если её вообще можно считать человеком. Постоянно одевает прозрачную блузку, чтобы показать всем своим прелести… Блядь… Меня тошнит, когда я вижу её или представляю. Носит лифчик без сисек.

Всегда думал… Может, мне быть проще с людьми? Начать думать лучше о них? Но всегда из лучших я выбирал Дина, Джеймса и Райнера. Остальные — дерьмо собачье. Абсолютно штампованные люди. Ничем не отличаются друг от друга. Идиотские шутки, одинаковые интересы, прическа. У Кинделла был свой стиль. Он псих. У Ритхера — лидерство. У Нисома — советы, которые помогали тебе в жизни (я решил не обращаться к нему за помощью с Николь, так как мои проблемы касаются только меня). А я же являлся сборником всего хуевого, что могло быть. Был настоящим мудаком. Им и остался. Не хочу больше думать о своих поступках, а то опять уйду в размышления про Николь.

Я с огорчением взглянул на Баркса. Он стоял и с надеждой в глазах продолжал смотреть на меня. Если его послать, то я окажусь мудилой (хотя, все об этом и так знают, чего терять?), а если возьму с собой, то его могут пристрелить. Выбор очевиден.

— Прости, Баркс, это невозможно. Дело поручили нам.

— О-о-ливер, пожалуйста! Мне н-н-надоело быть обычным патрульным! Мать и так считает, что я неудачник… — он чуть было не заныл.

— Господи, Баркс… Тебе сказать правду?

— Какую п-п-правду?

— Ты заебал всех в отделе! Вот какую! Баркс, блядь, нельзя быть таким надоедливым! Подходить к каждому ебучему офицеру и говорить: «А можно с вами?!». Нет, блядь, нельзя! Нельзя, сука, понимаешь? У каждого есть свои личные проблемы, а тут ещё ты со своими заебательскими вопросами! Баркс, знаешь, почему мы тебя не берём?

— Н-н-нет. — удивленно сказал он.

— Да потому что твоя жирная мать, сука, выебит нам мозги! КАЖДОМУ в этом отделе, Баркс! Знаешь, блядь, съедь от мамаши, подкачайся, приведи свои жирные, уёбищные волосы в порядок и перестань напрашиваться, сука! Понял? Понял, блядь?!

Все с удивлением смотрели на меня. Весь отдел. Они были немного напуганы. Но в душе благодарны мне. Баркс стоял весь в слезах. Двадцать пять лет мальчику. Сука. Сзади Маквелла стояла удивлённая Натали. Просто джентльменский наборчик пиздеца: удивлённый отдел, ноющий Баркс и Хейл, которая сейчас начнёт читать мне лекции. Почему я оказался в это время и в этом месте?

— Баркс, вытри слёзы — девушка достала платок и протянула Маквеллу — и выйди. Дин и Джеймс давно нас ждут.

— Х-х-хорошо. — он быстро скрылся из виду.

— Оливер, можно с тобой поговорить?

— Ну, давай. — я выдохнул.

Мы вышли на улицу и зашли за угол. Я достал сигарету и закурил, готовясь слушать её очень важную для общества и меня в целом мораль. Она укорительно смотрела на меня. Думает, что сможет достучаться до моей совести. Нат с детства любила животных. Защищала котиков, щеночков… Видимо, с возрастом эта любовь только усилилась. И теперь она защищает Баркса.

— Оливер, можешь объясниться, что это было?

— Нет.

— В смысле? Я не поняла?!

— Не удивительно, ты не отличалась умом.

— Если ты пытаешься задеть меня, как и Баркса, то знай, что у тебя ничего не выйдет. — с глубоким выдохом сказала она.

— Да, мне и плевать.

— Оливер, ты думаешь, что отпустив бороду можешь вести себя, как уеб… Идиот?

— Уёбок.

— Что?

— Ты хотела сказать: «уёбок». Почему не сказала?

— Ну, я не приемлю нецензурную брань в отношении моих друзей и коллег.

— Вот как, а я думаю дело в другом. Ты просто не хочешь отходить от образа «девочки-припевочки». Вся такая хорошая, всем помогает, но на деле такая же, как и все. Ты ненавидишь Баркса, как и весь отдел. Ты сама бы с удовольствием его заткнула, но не можешь отходить от образа. Знаешь, как я таких называю?

— Как? — на её глазах наворачивались слёзы.

— Шлюхи собственного эго.

— Знаешь, думай, что хочешь. — слезы текли по её щекам — Но перед Барксом извинись… И что с тобой такое, Олли? Ты сам не свой стал. Раньше ты был добрее, хоть и подшучивал надо мной, Барксом, всеми! Но ты был другим! Что произошло?! — она достала платок, вытерла слёзы, а затем направилась к машине, оставив меня одного у стены.

Может, я правда жестоко обошёлся с Барксом? Всё же мать учит его быть открытым ко всем. Она не объясняет ему, что мир устроен не так. В этом мире всем плевать на тебя, у всех своих проблемы и не стоит лишний раз до кого-нибудь докапываться. На сколько я помню, отец Баркса погиб, когда пытался остановить ограбление банка лет семь назад. Может, поэтому Маквелл и пошёл в полицию? Тогда он должен был быть готов к этой жестокости… Странно всё.

Я достал сигарету и закурил. Я пытался найти оправдание навязчивости Баркса и сошёлся лишь на одном. Маквелл — «славный парень». Так я называю людей, которые пытаются быть похожих на каких-нибудь книжных прототипов. Такие же общительные, добрые, всегда придут на помощь… Но жизнь — это не книга. Здесь добрый волшебник — это старый уёбок, который ещё и педофил, а рыцарь — пьющая сука, что пиздит своих детей и жену, когда возвращается домой, заполнив отчёты для одного дракона.

Из-за угла показался недовольный Дин.

— Олли, какого хера происходит?

— А, я понял. Не слушай Натали, пока она не промыла тебе мозги, Дин.

— Да, плевать мне на Натали. Какого хера мы должны так долго тебя ждать?! Пора ехать уже!

— Прости, просто Хейл ебала мне мозг со своим Барксом.

— А что произошло?

— Идём — я выкинул окурок — по пути расскажу.

Пока мы шли к машине, я рассказал Дину всё, что произошло со мной пять минут назад. Кинделл вынес свой вердикт, который заключался в том, что Натали — тупая шлюха, слушать её нет смысла, а Баркса давно следовало заткнуть. Другого от него я не ожидал.

— Но, Олли, скажу так. Нужно быть проще. Извинись перед этим Маквеллом. Ты сам понимаешь, что он вскроет себе вены, а виновен будешь ты. — я думал, что это очередная несмешная шутка Кинделла, но Дин говорил серьёзно.

В этот момент я взглянул на друга. Зрачки его были расширены, лицо каменное. ТОР. Взял, блядь, он на один раз попробовать.

— Ты снова курил ТОР? — спросил я.

— Слушай, Олли, это не твоё дело, ладно?

— Как скажешь, но… — я хотел отговорить его.

— Что?

— Забей. Твоя жизнь. Сам решай.

— Я тоже так думаю.

Мы подошли к машине. Джеймс докуривал очередную сигарету. Он явно был недоволен столь длительным ожиданием. Нисом поправил пиджак и выкинул окурок. Возле него стоял Баркс и смотрел вниз. Он чувствовал себя виноватым. Это так и было, но совесть вынудила меня извиниться.

— Слушай, Баркс, прости. Я перегнул палку. — сказал я.

— Всё в по-порядке, Оливер.

— Ты хороший парень, мне не следовало на тебя кричать.

— Оливер, го-го-говорю же… Давай забудем?

— Теперь, когда вы закончили с этой ебучей драмой, мы можем ехать? — недовольно спросил Нисом.

— Ещё На-натали. — сказал Баркс.

— Блядь. Пока мы будем её ждать, то опоздаем. Вы и так слишком долго пиздели за углом. — сказал Дин и сел на заднее сидение машины Нисома.

— Что думаешь, Олли? — спросил Джеймс.

— Надо ехать, — сказал я — хер знает, сколько Натали будет успокаиваться.

— Уже. — недовольно сказала Хейл и села рядом с Кинделлом.

Я хотел и перед ней извиниться, но не успел. Думаю, лучше промолчать, слишком много высказал сегодня. Я сел за руль, а Джеймс рядом со мной. Всю дорогу мы молча ехали. Даже радио не включили. Баркс, сидя между Дином и Натали с интересом смотрел в окно. Казалось, что он никогда не видел этот город. Знает лишь дорогу от дома до участка и обратно.

Я посмотрел в зеркало и увидел ужасное лицо старика. Он много пьёт, курит, не следит за собой. Я немного порадовался, ведь выгляжу куда лучше его. А потом до меня дошло. Это и был я. С жирными длинными волосами, с густой и такой же жирной бородой. От меня явно попахивает перегаром и потом. Стало немного стыдно. Стыдно от того, что я нарушил свой же девиз. Что за девиз? Девиз всей моей жизни, который я произнёс, когда был ещё мелким…

Учился в школе, жил тогда в штате Мэн. Всё было хорошо, но я был белой вороной. Унижали все кому не лень. А унижали меня за подарок от отца. Что за подарок? Я родился в марте 1916, а через год, 6 апреля 1917 отец записался в добровольцы и улетел на фронт. Ну, это он матери так сказал. На деле же он не хотел обременять себя мной и свалил с молоденькой девушкой с работы. Мать восприняла это стойко. Не пила, не рыдала. Лишь начала курить. Много курить. В 10 лет я уже воровал у неё сигареты с пачки и сам курил где-то за домами. Естественно, об этом не знали даже мои друзья. Мать рассказала об отце одной из своих подруг (я с её сыном учился в одном классе). Эта подруга оказалась полной сукой. Рассказала об этом своему мелкому утырку, а тот всему классу.

Их унижения заключались в том, что у всех отцы воевали на фронте, а мой сбежал… Как крыса (именно так мне и говорили). Как мы с матерью об этом узнали? Мать работает с его другом. Тот, в очередной раз напившись, начал исповедоваться (Джон всегда исповедовался, когда напивался). Просто ходил по домам, стучал в двери и просил прощения за что-либо. Так он постучал и к нам.

— Прости, Мэри, прости! Я врал! ВРАЛ! Понимаешь?! Я говорил, что Пол браво воюет и присылает фотографии с товарищами, но на деле он свалил! В другой штат! Вместе с этой сукой Джули! Никогда её не любил, ты лучше её во всём! Поэтому я и не показывал тебе его фотографий, поэтому я не показывал фотографий… Ты должна понять меня! Он мой друг! Поэтому я скрывал его ложь, понимаешь? Но больше врать сил нет! Я устал! УСТАЛ! Понимаешь?!

Мать сначала не поверила. Но потом написала отцу письмо, в котором рассказала об этом случае. Ему хватило мужественности признаться в этом:

«Привет, Дорогая Мэри! Мне очень трудно писать сейчас… Да и дорогая тебя уже назвать не могу… Тяжко в этом признаться, но Джерри сказал тебе всю правду. Да, я изменял тебе. Да, я обманул тебя и Оливера. Я не буду просить тебя простить меня, ведь ты и так вряд ли простишь… Нашему сыну всего лишь год, а я уже свалил, как последняя сука… Если тебя это утешит, то наш отец бросил меня и маму ещё до рождения! Но мне придется признаться: я бросил семью, потому что хочу свободы. Я слишком молод, чтобы обременять себя чем-то. Скорее всего, эту я тоже брошу и следующую тоже. Я высылаю тебе десять тысяч долларов, что я скопил за три года. Это Оливеру. На жизнь.»

Да, мой отец был конченным мудаком. Человеком, что ни о чём не жалеет. Нет желания оправдывать его или обвинять. Может, у него была какая-то своя философия? Я ведь тоже прятался от призыва в армию. Ну, как прятался, спрыгнул с третьего этажа. В итоге сломал ногу и руку. Мне дали отсрочку, а потом я познакомился с парочкой парней, которые оказались первоклассными врачами. Попросил их и за кругленькую сумму я не поехал воевать.

Меня унижали ещё с начальной школы. Поэтому я перестал туда ходить. У моей матери была проблема: она делилась самым сокровенным фактически с первым встречным. Она, наверное, не понимала, что почти все люди мудаки. А знакомилась она обычно с другими матерями на каких-нибудь родительских собраниях. Вот как это было.

Я слишком далеко забрёл в своих мыслях. Так вот, среднюю школу я прогуливать не мог. Мать сказала мне, что если будут обижать, то нужно бить. Не стоит быть трусом, как мой отец. Но тогда я был не таким. Избегал насилия, читал классику. Достоевский был моим любимым писателем. Пока на меня показывали пальцем и дразнили, я сидел, уткнувшись в книгу и читал.

Но вечно избегать проблем никому не удавалось. Верно? Верно… В один из прекрасных дней лета, четверо мелких уёбков (по-другому назвать просто не получается) подошли ко мне и начали, как всегда, дразнить. Я ничего не отвечал. Делал вид, что их нет. «Записки из Подполья» я почти дочитал. Ещё немного, можно встать и уйти домой.

Но главный в их компании, Рори, мелкий жирный кусок говна, с рыжими волосами захотел выделиться. Он подошёл и выхватил книгу у меня.

— Отдай! — крикнул я, пытаясь отнять книгу.

— Ой, маленький Фейн, читает Достоевского?! Книги для дураков!

Эта гнида выкинула книгу в ручей, что тёк неподалёку. Страницы набухли, а само произведение поплыло вниз. Как бы я не пытался, мне не удалось догнать его. Я сидел и плакал. Плакал, потому что мать долго откладывала деньги на эту книгу (тогда она ещё не была актрисой).

— Можешь прыгнуть на дно за ней! — крикнул Рори. — Ой, я забыл, ты и так на дне!

— ФЕЙН НЕ ОКАЖЕТСЯ НА ДНЕ! — не знаю почему, но его слова вывели меня из себя. Я встал и ударил уёбка в живот, повалил на землю и принялся избивать. Вся моя белая рубашка была запачкана его кровью, но я был доволен.

Мать, конечно, поругала, но зато я понял: я стану полицейским, чтобы убрать из этого мира таких уёбков, как Рори. Сейчас я редко общаюсь с мамой. Когда мне было четырнадцать (мы уже тогда переехали в Лос-Анджелес к бабушке), мать решила попробовать себя в качестве актрисы. Она успешно прошла пробы и получила главную роль в сериале «Мы вдвоём в Америке». Мама хотела, чтобы я стал актёром. Но я этого не хотел.

Она стала звездой, подарила мне дом, в коем я живу (но я ей отдам все деньги за него, не хочу быть нахлебником), дала хорошее образование, но я подвёл её… Я пошёл в полицейскую академию.

Сейчас она снимается в каком-то военном кино. В прошлом месяце предлагала приехать и сыграть какого-то врача, мелкая роль, но я отказался, хотя, она утверждала, что долго уговаривала режиссёра, чтобы дать мне эту незначительную роль.

— Фейн не окажется на дне… — тихо проговорил я — Ты уже на дне…

— Что? — спросил Джеймс.

— Мысли в слух. Не обращай внимания.

— Тормози, приехали.

Я зажал тормоз и аккуратно остановился у какого-то магазина. Джеймс посмотрел на нас всех. Видать, он продумывал, кто должен пойти, а кто остаться. Нисом взглянул на Баркса. Наверное, он думал: « Отправлять парня на смерть или нет?». У Макквела косились глаза. От страха или от нервов? Хуй знает.

— Так-с… — сказал Джеймс — Кто хочет идти?

— Я пойду. — сказал Дин и открыл дверь.

— Я. — сказал я и тоже открыл дверь.

— Натали, тогда и ты. — сказал Джеймс.

— Нет! Пусть идёт Баркс! — сказала девушка.

— Ладно… Баркс, выходи. Оливер, проконтролируй всё там. Надеюсь, без жертв.

— Жертв?! — спросил Баркс. На что он только, блядь, надеялся?

— Забей. Идите.

Мы вышли из машины. Отлично всё разрешили. Кто хочет идти? Будто бы мы не приехали арестовать наркоторговца, а приехали покупать бургеры в «Felix Burger».

— А, стойте! — вылез из окна Джеймс.

— Что?

— Тебе Райнер не говорил про пароль?

— Чего блядь? — спросил Дин.

— Скажи бармену, что Гарри пришёл и его не потревожат.

— Гарри пришёл и его не потревожат? — спросил я.

— Да. — подтвердил Джеймс.

Мы неспешно направились к бару. Баркс шёл, потирая свои ручёнки. Дин забивал в табак ТОР, потом скрутил бумагу, вставил самокрутку в мундштук и закурил. Зрачки его расширились, а глаза загорелись.

Пока мы шли, я думал об одном. Почему Райнер сказал ехать на машине Нисома, а ордер на арест дал мне? Где логика? Может, я начал деградировать с этим всем? Пора бы забить на Николь. Получалось же всё это время, пока она не приехала забрать вещи. У меня была чудесная ночь с другой девушкой, это жирная точка в наших отношениях…

Стоп. До меня дошло. Только сейчас. Эти терзания, боль, связаны лишь с моей совестью. У нас всегда с Николь были паузы в отношениях, но тогда она сказала: « это всё!». Я воспринял это, как очередной период отдыха друг от друга и у меня развязались руки. Но на деле же это был конец. Конец нашей совместной жизни.

Даже не так. Не совесть. Это привыкание. Я привык к Николь и не хотел её отпускать. Но зачем тогда переспал с другой? Потому что идиот! Хотя, мы же уже тогда расстались… Всё сложно. Нужно поговорить с Николь, расставить всё по порядку. Займусь этим позже. Сейчас нужно взять Томми Лоу.

— Парни, запомните: когда я подниму руку, то предъявляете Лоу обвинения, а я достаю ордер. Я подсяду рядом с ним, вы садитесь за другой стол.

— Е-е-есть, сэр! — сказал Баркс.

— Баркс, бога ради, не умри. — сказал Дин.

Маквелл ничего не ответил (впрочем, как и всегда). Я вошёл в бар. Там было пусто. Ни души. Лишь один бармен-старик, который протирал стаканы.

— Гарри пришёл и его не потревожат. — сказал я, подойдя к барной стойке.

— Тише, сэр. — он отошёл, поднял люк, на котором стоял и оглянулся — Быстрее, сэр.

Я спустился вниз. Моему взору престало неплохое казино. Пара крупье курили в стороне, другой бармен, помоложе, так же протирал стаканы. Взять наркоторговца, да и ещё прикрыть подпольное казино. День складывается хорошо. Ощущаю запах двойной премии.

Томми Лоу сидел за столом и попивал свой виски.

— Эй, парень! — крикнул он мне — Не хочешь поиграть?

— Давай! — сказал я и подсел к нему.

Сзади послышалось шорканье. Дин и Баркс спускались вслед за мной. Они присели за другой столик, а Макквел постоянно смотрел в нашу сторону. Идиот. Так можно выдать всех. Знал же, что не стоит его брать… Знал, мать его.

В жизни Томми Лоу выглядел ещё более уродливее, чем на фотографии: двойной (даже тройной подбородок), усталое, обвисшее лицо (видимо, он не только продаёт, но и сам употребляет свой товар). От него несёт дешевыми духами. Он хотел перебить запах пота, однако, у него плохо получилось.

В его бородке я увидел то ли седину, то ли перхоть. А родимое пятно… Лучше промолчу об этом, а то тянет блевать, когда смотрю на него. Кривые желтые зубы, отвратный запах изо рта. Этот человек когда-нибудь следит за собой?..Чёрт… А чем я лучше его? Стал таким же мудаком и из-за чего?

— Давно играешь здесь? — спросил меня Томми.

— Нет.

— Ты местный?

— Я из Дримпорт. До этого жил в Англии. — нужно врать, чтобы расположить этого уёбка к себе — А вы?

— Я отсюда родом. Бизнесом занимаюсь.

К нам подошёл молодой парень. На вид ему было лет двадцать. В руках он держал колоду карт.

— Будете что-нибудь заказывать?

— Повтори виски, — сказал Лоу.

— Мне белого русского.

Сливки.

Ликёр.

Водка.

Они дают незабываемое ощущение, Вкуснее ничего в жизни я не пробовал. Когда ты пьешь этот чудесный коктейль, ты погружаешься в себя. Ты представляешь себя каким-нибудь бизнесменом, который сидит перед панорамными окнами и что-то пишет в своём блокноте. А потом, допив стакан, ты снова оказываешься в своём доме перед телевизором. Эх…

Крупье подошёл, раздал карты, поставил бокалы с напитками и встал около нас. Как я понял, здесь играют только в покер.

— Ну, твоя ставка, приятель.

— Сто. — объявил я.

— Повышаю до двух сотен!

— Отвечаю.

Крупье раскрыл три карты: два, шесть, валет. Две из них у меня совпадали. Пара шестёрок. Карты не плохие, но главное не проиграть все свои сбережения.

Мухи летали повсюду. Они кружили, жужжали под ухом, мешали мне думать. А я человек азартный, пока не проебу все деньги — играть не перестану.

— Хмм, ещё сто сверху. — сказал Томми.

— Отвечу. — мухи всё так же меня раздражали.

Крупье раскрыл ещё одну карту. Дама. Я в жопе. Глаза Лоу так и горели. Может, скинуть?

— Ставлю пять тысяч!

Это чуть меньше половины всех моих оставшихся денег! Чёрт возьми, большой риск… Ладно, хуй с ним.

— Отвечаю.

Крупье раскрыл последнюю карту.

— Да! — крикнул Томми — Пара королей. А что у тебя?

— Сет. — сказал я. Последней картой оказалась шестёрка. Не плохо так: прикрою казино, посажу наркошу, да и ещё денег заработаю.

— Сука! Ладно, давай еще?

— Давай! — чёртовы мухи меня в конец задолбали.

Я поднял руку, чтобы согнать их. Говорят же, мухи садятся либо на дерьмо, либо… БЛЯДЬ! Баркс, держа в руках пистолет, поднялся с места и целился в Томми.

— Стоять! У нас есть ордер на ваш арест, мистер Лоу! Пройдемте с нами! Вы обвиняетесь в… Ээээ… В ээээ… А в чем он обвиняется, Дин?

— СУКИ! — крикнул Лоу. Он достал пистолет и выстрелил в Баркса. Промах.

Я же перевернул стол и ударил Лоу в ногу, затем в лицо. Дин прикрывал меня. Он прострелил плечо бармену, который полез за дробовиком. Но Томми оказался сильнее, чем я думал. Он отпихнул меня.

— Прощайся с жизнью, уёбок! — он направил на меня кольт. Деваться было некуда.

— Не пизди! — Кинделл набросился на Лоу, повалил его на пол и принялся избивать. Кровь и зубы разлетались во все стороны. Баркс же сидел в углу и рыдал.

Дин превращал его лицо в кровавое месиво. ТОР. Видимо, принял больше, чем нужно. Я смотрел на крупье. Оба молодых парня не представляли из себя угрозы. Я опустил пистолет и подбежал к Кинделлу, откинув его от Лоу. Ногой я отбил пистолет, чтобы Томми даже не подумал пристрелить меня.

— У нас есть ордер, пройдемте с нами! И без шуточек.

Дин надел на Томми наручники и принялся выводить его из подвала. Лоу пытался вырваться, но Дин врезал ему по яйцам. Тот передумал. Он молча шёл вперёд, бросая в нас озлобленный взгляд. Баркс связался с остальными по таксофону. Через минут шесть сюда приехало пять человек и лично Райнер. Они оформляли казино, а я в уме считал деньги, что скоро мне выдадут.

— Хорошая работа, Олли. — сказал Райнер.

— Спасибо, но у меня вопрос.

— Конечно, задавай.

— Почему так много?

— В смысле?

— Почему так много людей ты отправил задержать одного наркоторговца? Я, Нат, Джей, Дин плюс Баркс увязался. Пять человек!

— Эта мразь убегала от нас четыре раза. Джонсу не удалось его поймать. Зато, удалось мне. Нельзя было провалить это задержание, поэтому я и послал стольких людей.

— ГРАССО РАЗБЕРЁТСЯ С ВАМИ, УЁБКИ! — послышалось сверху.

— Лоу негодует. — усмехнулся Райнер.

Нам точно пиздец. Грассо славился тем, что никому не прощал убийство или арест его важных людей. Коппипалде не был важным. Обычная пешка. Вряд ли наркоторговец — это обычная пешка. Мартин унаследовал от отца самое худшее, что только мог. Его отец, Джино Грассо, был умным, рассудительным человеком. Он поднялся с самых низов, ведь вместе с отцом-алкашом, матерью, что пыталась прокормить семью одна, сестрой и старшим братом, пришлось эмигрировать в США где-то в 1890 году, потому что одному Сицилийскому Дону приглянулась мать Джино, но она была верна своей семье. И боялась смерти.

Вскоре отец умер. Сбила машина, когда он в очередной раз напился. Сестра устроилась поварихой в какой-то ресторанчик, мать была прачкой, а Джино и Марио, его старший брат, работали грузчиками в порту Нью-Йорка. Потом всё было, словно в книге: Марио и Джино связались не с той компанией, мелкое воровство, ограбление мелких магазинчиков, ювелирного, банка, тюрьма, отрыв от семьи, презрение, выход из тюрьмы, приобретение опыта. Джино понял что нужно следовать «законам мафии», а Марио был вспыльчив. Однажды он поплатился за это, схватив пулю в лоб. А Джино ждал, собирал вокруг себя новую семью, семью Грассо. Он поставил Нью-Йорк на колени. Буквально каждый политик, полицейский, судья, репортёр целовали его руку. Во времена Великой Депрессии лишь клан Грассо процветал.

Позже Джино уехал в Лос-Анджелес, «покорять новые земли». Его можно уважать за то, что он чтил и соблюдал некий «кодекс мафиози». Ну, это я его так называю, на деле же это негласные правила, который должен выполнять каждый уважающий себя Дон. Даже Джонсон, несмотря на то, что с Грассо они были по разные стороны, относился к нему с большим уважением.

Вито пытался научить правилам и своего единственного сына Мартина, но не получилось. Между гангстерами шёл слушок, что это сын покойного Марио, но что сделал Джино с теми, кто пустил этот слух… Лучше не знать. Мартин был агрессивным, неуравновешенным человеком. После смерти отца он занял его место. Многие боятся его. Ведь знают насколько велик клан Грассо и что может сотворить Мартин: отправить на корм рыбам, расчленить и части спрятать по городу, обезглавить и прислать твою башку твоей же семье или скормить псам…

Откуда я всё это знаю? Информатор передавал всё Джонсону, а Джонсон делился этим с приближёнными лицами, одним из которых являлся я. (а вместе со мной Райнер, Джеймс и Дин).

— Ты специально нарываешься?

— Не понял. — сказал Райнер.

— Ты знал, что это наркоторговец Грассо?

— Да.

— Блядь, сейчас кланы воюют и арестовывать одного из их участника… Хм, поступок настоящего идиота.

— Не арестовали мы, его бы застрелили.

— Пусть! Понимаешь, Грассо может сотворить всё что угодно. Хоть на участок напасть. Поверь мне, сейчас ему уже докладывают о том, что Лоу арестован.

— Пусть? Олли, что ты несешь?! У нас работа такая. Отлавливать всю мразь города. Если не хочешь выполнять её — уволься.

— Райнер, теперь война может затронуть и обычных граждан. Грассо легко превратит Лос-Анджелес в поле боя. Если он придерживался неких «правил», то теперь ему станет плевать. Он будет делать всё, чтобы привлечь наше внимание.

— Пусть попробует. Сразу же поплатиться за это.

— Будешь использовать свой план?

— Да.

— Самоубийство. Райнер, ты понимаешь…

— Я всё решил. — Ритхер не дал мне сказать — Если Грассо позволит себе слишком много, то уничтожу его.

Райнер слишком серьёзно относился к своей работе. Если бы Дин слышал этот разговор, а не возился наверху, то сравнил Райнера с Суперменом. Важна каждая жизнь! Но цена одной, не сравниться с ценой всех жизней. Нужно не лезть на рожон, а когда речь идёт о войне банд, то не лезть вообще! Может быть, это я такой ублюдок, но что поделаешь…

Возможно, Райнер действует именно так, потому что видел всё это раньше? Там, на фронте. Может, он лучше знает, как поступить и стоит его послушать? Время покажет. Пока остаётся надеяться, что Лоу не был особо важным для Грассо и его арест не повлечёт за собой никаких последствий.

Я поднялся наверх. Дин стоял и курил ТОР. Взгляд его был пуст. Я бы предположил, что он обеспокоен чем-то, но на деле он просто получал кайф. Джеймс листал газету, которую нашёл на столе у бармена и что-то проговаривал в слух:

— Убит Моррис Грейс… Бывший мафиози, работал с Джино Грассо, ныне — бизнесмен и любящий отец. Его смерть — трагедия для всего Лос-Анджелиса… Алдо Романо, владелец сети автосалонов, выразил свои соболезнования семье… — Нисом откинул газету.

Ну, да, кто же мог его убить?! Может, люди Романо?! Точно! Все знают об этом, все! Политики, журналисты, шпана в подворотнях, но все молчат… Никто не скажет об этом. Надеюсь, Грассо будет разбираться с Алдо и забудет про Лоу.

Я подошёл к Джеймсу, он отложил газету и взглянул на меня.

— Что-то случилось, Олли?

Я хотел поделиться с ним своими проблемами. Переживания, которые буквально появились из ниоткуда. Но в тоже время я хотел показать себя мужиком, которому не нужна ничья поддержка. Но перед кем я выделываюсь?! Лишь перед самим собой… И смысл? Я и так загнал себя на дно… Нужна чья-то рука, которая поможет мне выбраться.

— Слушай, давай поедем куда-нибудь? В бар, например. Есть разговор. — предложил я.

— Я не против.

Ни с кем не прощаясь, мы сели в машину и уехали. Играло радио. В гостях был какой-то молодой актёр. Дебютировал в вестерне и сейчас в него влюблена каждая школьница. Как его звали?..Точно! Барри Ловисс. Он рассказывал о своей непростой жизни, как трудно ему быть известным. Ведущие задавали вопросы о Советском Союзе и о Сталине… Настоящая дружба! Англия, США и Советы объединились и вместе выиграли войну! Человечество поняло, что лишь общими усилиями они смогут достичь мира, поэтому их союз продержался целых пять секунд, как объявили, что войне конец!

Так же были вопросы и о семье Барри, его девушке, как он воевал, на каком фронте, какие книги любит…

— Так о чём ты хотел поговорить? — выключив радио спросил Джеймс.

— Есть одна тема… Ну, ты по мне видишь. Я стал так хуево выглядеть именно из-за неё.

— В этой истории замешана какая-то девушка?

— Да…

— И кто же?

— Николь.

— Так, подожди. Ты же сам сказал мне, что вы расстались.

— Там долгая история.

— Я никуда не тороплюсь.

— Я начну с самого начала… Мы жили душа в душу. Она — прекрасная девушка, лучшая в моей жизни. Гитаристка, умеет вкусно готовить, с ней было интересно проводить время. Я — детектив, много курю, раньше писал стихи и читал ей. Позже забросил. Ей тоже было приятно со мной. Часто вспоминаю наши вечера: сидим, доедаем курицу с картошкой, она что-то мне рассказывает, а я и не слышу. Я просто смотрю на её лицо… Идея для сериала какого-нибудь, а не моя история. Так, вот, первый год у нас всё было замечательно! Я подумывал сделать ей предложение года через два… Но не вышло. — я улыбнулся, хотя, поводов для улыбки вообще не было. Может, воспоминания действуют на меня? Слишком увлёкся прошлым, слишком. — Но всё резко изменилось, когда при аресте меня подстрелили. Помнишь, я тогда потерял много крови?

— Помню. Когда Баркс позвонил Николь и она приехала?

— Да. Я дал ей обещание, что отработаю в полиции ещё три месяца и уйду. Но, как ты видишь, я никуда не ушёл. Ссора. Она собиралась уходить, но я её остановил. Мы решили этот вопрос за бутылкой вина, а потом переместились в постель. Она попросила меня, чтобы я хотя бы не ушёл на фронт, как Райнер. Это единственное, что я выполнил, ведь в армию и на фронт (тем более) я не хотел. Позже в меня ещё раз стреляли, но в этот раз так, легко задело плечо. Опять ссора. Затем ещё одна. И ещё одна. Николь сказала что-то вроде этого: «Оливер, я устала! Я не могу жить так, думая, что завтра тебя не станет! Прошу, давай отдохнём друг от друга…». Она собралась и ушла к подруге. Я напился. Прожил в одиночестве три дня, а потом поехал искать её. Она ночевала у своей подругу Джелли. Я чуть ли не на коленях стоял и клялся, что больше не буду рисковать. Она расплакалась и вернулась. Такая вот пауза у нас была, Джеймс. Потом меня ещё раз чуть не убили. Опять пауза. Я извиняюсь и обещаю. Всё нормально. Потом ещё раз ранили. Извиняюсь, обещаю. Всё нормально. Ещё. Ещё. Ещё… Но потом меня всё это вывело из себя. Я не ездил и не вымаливал прощения. Она сама возвращалась. Всё шло обыденно. Но три месяца назад Николь сказала, что всё. Конец отношений. Она ушла. А на следующий день собрала вещи. Я думал, что она это специально сделала, чтобы вынудить меня приехать за ней. Мне стало плевать. Но через неделю я не выдержал и поехал её искать. Не нашёл! Не нашёл, понимаешь?! Я ездил на её работу, в закусочную, но мне сказали, что она уволилась. Сначала я думал, что что-то случилось, но потом забил… Сука, повёл себя, как настоящий мудак. Я и есть мудак… Потом мы с тобой пошли в этот грёбанный бар, я познакомился с той блондинкой, Лили, мы переспали, а через несколько дней пришла Николь… За вещами… Мы поговорили, она сказала, что уезжает, открывает закусочную в Дримпорт-Сити. Видимо, родители дали денег или взяла кредит. Я довёз ей вещи до отеля… Она поцелов