Но лучше больно удариться о правду и выжить, чем насмерть разбиться о скалы надежд и ожиданий.
Глупцы те, кто видят в тебе чудовище, – зашептал ее голос. – Ибо не знают они, что настоящие чудовища прячутся в них самих
Как коварно и ловко любовь пустила в ней корни, оплетая сердце и путая мысли! Как легко продиктовала решения, абсолютно лишенные логики!
– Предпочитаешь жить в неведении? Что ж, это тоже выход. Но лучше больно удариться о правду и выжить, чем насмерть разбиться о скалы надежд и ожиданий.
– Знание как оружие, – прошептала Рубин.
– Оружие, которое способно уничтожить весь мир, – добавил Ордерион.
Предательство многому научило Ордериона. Дашь слабину – и тебе подставят подножку. Разбираться с чувствами можно, когда ничто не грозит благополучию. А у него пока такой привилегии нет.
Он метнул подушку в стену и выругался. Хотелось броситься следом за Рубин, настичь в ванной и выжать из ее тела все стоны до последнего. Чтобы сказать все без слов. Чтобы не накликать беду этим поганым «люблю», которое в его мире ничего, кроме несчастий, не приносило.
– Сурими, ты когда-нибудь влюблялась? – вспомнила она свой вопрос.
– Да, ваше высочество, – с грустью улыбалась Сурими. – И вам я это чувство испытать не желаю.
– Почему? – удивилась Рубин.
– Потому что вы – принцесса Турема. И единственное, что вы должны любить, – это свое королевство.
Озарение часто приходит к тем, кто его ищет. Рубин не искала, но оно все равно пришло. Боль в груди появилась не сразу. Сначала у Рубин сперло дыхание. Воздух в комнате стал слишком тяжелым, придавливая плечи и оседая в груди.
Такая преданность не рождается сама по себе. Она выкована чередой испытаний, через которые им пришлось пройти, закалена пониманием, что для короля и младший сын – не ценность, и скреплена четким представлением, что абсолютного добра, как и зла, не существует.