Постмодерн возвращается к модерну с тем, чтобы обнаружить в сердце модерна фундаментальную пустоту, запускающую модернистский нарратив о самообосновании – нарратив, который оказывается вынужденной и непреодолимой ложью модерна о собственной идентичности.
, и далее: «Со времен Фрейда фраза: „Я хотел как лучше“ – больше не может служить оправданием. Добрые намерения – одна из лучших рационализации для дурных поступков, и нет ничего легче, чем убедить себя в валидности такой рационализации»
Герменевтическая – или, как вариант, лингвистическая – версия психоанализа – это то, что остается, если очистить психоанализ от гипотез, которые, увы, не сработали.
Фрейд разрабатывает куда более эффективную технику: метод свободных ассоциаций. Суть его в том, что пациент должен говорить все, что приходит ему на ум, и ассоциативные цепочки, направляемые аналитиком, должны привести к ядру травмы.
Шарко экспериментально доказал, что не только физиология может оказывать влияние на психику, но также и психика способна оказывать влияние на физиологию.
Субъект децентрирован не по ошибке или по случаю, он децентрирован, а значит, и противоречив просто потому, что он субъект – ни позади него (как в идеологии традиционализма), ни впереди (как в идеологии прогрессизма) его не ждет никакая гармоническая самотождественность, приторная райская цельность. Полагать так означает упасть в лавину фантазма, который только усиливает субъективное (само) отчуждение. Вопреки такому идеологическому самоослеплению психоанализ Лакана предлагает действительно дзенский, подчеркнуто парадоксальный подход: смириться с тем, что единственной истиной является отсутствие истины, единственной цельностью – расщепленность, единственным присутствием – значимое отсутствие. Если вообще возможно говорить об удачном анализе, то вот он: существование в противоречии, что то же самое – обычная жизнь говорящего существа, parletre…
Лакан с его психоанализом отсутствия (пустота Реального в центре субъекта) относится к Фрейду с его психоанализом присутствия (полнота реального и материального либидо в центре человеческого животного) в точности как постмодерн относится к модерну. Постмодернистская теория Лакана нисколько не лукавит, всякий раз подчеркивая свой возврат к модернистской теории Фрейда – это в самом деле возврат, но ни в коей мере не повторение и не идентификация. Постмодерн возвращается к модерну с тем, чтобы обнаружить в сердце модерна фундаментальную пустоту, запускающую модернистский нарратив о самообосновании – нарратив, который оказывается вынужденной и непреодолимой ложью модерна о собственной идентичности.
Чего хочет Сократ, так это уничтожения губительного и, безусловно, заразного – как всякая идеология – фантазма всезнайства, фантазма, невротизирующего (прошу прощения за анахронизм) и ослепляющего свободных граждан
