Когда б мне дали власть, я б приказала, Чтоб всюду все неверные мужчины Носили по одной зеленой ветке, Тогда бы города все превратились В огромные и пышные леса!
Беатриче. (в сторону). О, боже, что я вижу? Невозможно! Тут два моих письма к Флориндо… Странно… Я вся дрожу… Панталоне. Что с вами, дорогой? Вы нездоровы? Беатриче. Нет, нет, ничего… (Тихо к Труффальдино.) Скажи, пожалуйста, мне, Труффальдино, Как в мой сундук попала эта книга? Труффальдино. Не знаю. Беатриче. (повышая голос). Правду говори, не путай! Труффальдино. Синьор, я вас прошу меня простить, Но я ее запрятал к вам в сундук… Боялся потерять… Она моя… (В сторону.) С тем удалось. Авось, и тут удастся. Беатриче. Зачем же ты даешь не то, что нужно? Ты разве книги не узнал своей? Труффальдино. (в сторону). Вот этот против первого-труднее. (Вслух.) Да… как сказать… она моя недавно, А сразу-то ее и не узнаешь… Беатриче. Откуда получил ты эту книгу? Труффальдино. Я у синьора одного служил, Недавно, видите ли, он скончался. И эта книга мне досталась по наследству. Беатриче. Когда он умер? Труффальдино. Десять дней назад… Беатриче. О, боже мой! Скажи мне, Труффальдино, Его
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас, детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
Стародум (обнимая неохотно г-жу Простакову). Милость совсем лишняя, сударыня! Без нее мог бы я весьма легко обойтись. (Вырвавшись из рук ее, обертывается на другую сторону, где Скотинин, стоящий уже с распростертыми руками, тотчас его схватывает.) Это к кому я попался?
Скотинин. Это я, сестрин брат.
Стародум (увидя еще двух, с нетерпением). А это кто еще?
Стародум. Детям? Оставлять богатство детям? В голове нет. Умны будут — без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в золотых кафтанах, да с свинцовой головою. Нет, мой друг! Наличные деньги — не наличные достоинства. Золотой болван — все болван.
Правдин. Со всем тем мы видим, что деньги нередко ведут к чинам, чины обыкновенно к знатности, а знатным оказывается почтение.
Стародум. Почтение! Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
