в результате каждый плод неуемной фантазии каждого шарлатана или полубезумного философа превращался в живого червя тревоги в плодородной почве его расстроенного рассудка.
— «Суета сует, сказал Екклезиаст, все — суета!» Да будет человек предостережен вовремя! «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». Человек! Человек! Суетность твоя — что зыбучие пески, которые поглотят все, что ступает на них. Остерегайся суеты! Остерегайся зыбучих песков, которые алчут тебя и в конце концов поглотят! Взгляни на себя! Узри суетность свою! Встреться с самим собою лицом к лицу — и в тот же миг ты поймешь, как пагубна суетность твоя! Узри ее, познай ее — и покайся, покуда не поглотили тебя зыбучие пески!
Ах, сэр, вам, не совершившему ничего подобного, не дано понять, каково это — носить в себе мучительное чувство вины! Думаешь, что привыкнешь — и тебе полегчает, но это не так. С каждым часом это чувство усиливается, покуда не становится нестерпимым, а с ним растет и осознание того, что тебе не суждено попасть на небеса.
Можете говорить совершенно свободно, я не злоупотреблю вашей откровенностью. Покуда оба мы живы, я ни словом не обмолвлюсь о том, что вы решитесь доверить моему слуху.
Я пытался представить себе, какие видения проносились в эти минуты перед его закрытыми глазами — видения, очевидно полные скорби и страданий, следы которых читались у него на лице
