Оглавление

Легенды Русских Героев: Мрачный Кукловод — художественное произведение. Имена, персонажи, места, организации, люди и события являются плодом авторского воображения либо используются в вымышленных обстоятельствах и не могут расцениваться как реальные. Любое сходство с подлинными событиями, местами, именами, организациями и людьми (ныне живущими и умершими) является совпадением.

Любое воспроизведение, использование, тиражирование, распространение в каких-либо целях или иные действия, считающиеся использованием в соответствии со ст. 1270 Гражданского кодекса Российской Федерации, без письменного согласия авторов (создателей и владельцев данного произведения) не допускаются и являются нарушением законных прав и интересов авторов (создателей и владельцев данного произведения), что влечёт за собой применение ответственности, предусмотренной ст. 1301 и 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Глава 1.
В сердце метели

В густом тумане снежной метели с трудом проглядывались силуэты деревьев, колеблющихся под натиском пронизывающего ветра. Ледяные порывы вонзались в одежду, проникая в самые уязвимые места, а собаки, тянущие телегу, жалобно скулили, прячься под её защитой. Охотники замышляли засаду на медведя, но природа в свою очередь подготовила засаду для них, укрывшись в белом облаке бушующей стихии.

Их меховые шубы и шапки, покрытые мокрым снегом, казались застывшими в ледяной оболочке. Группа охотников стояла спиной к спине, пытаясь разглядеть хоть что-то в глухой метели, которая заволакивала лес гипнотическим белым вихрем. Кристаллы снега превратились в острые сосульки, которые на сильном ветру нещадно резали кожу, как иглы. Очки на глазах охотников замёрзли, видимость стремительно ухудшалась, а времени на их протирание спиртом не оставалось. Где-то рядом прятался медведь. Он откликнулся на приманку, но охотники не знали, что это была мать с медвежатами, готовая защитить своих детёнышей. Уступить ей означало сыграть с огнём, ведь, отступая, они могли стать жертвой её атаки. Связь с внешним миром прервалась: рация не ловила сигнал, спутниковый телефон замёрз, а батареи успели разрядиться. Даже вода в бутылке превратилась в твёрдый лёд. Собаки тихо стонали от холода и страха, но пути к отступлению не было. Медведь ощущал их присутствие, и охота обернулась в игру на выживание — либо они выйдут победителями, либо станут добычей.

Один из охотников, облаченный в шубу и шапку-ушанку, перезагрузил автомат, перебросил на плечо дробовик и начал искать что-то в кожаной сумке, висевшей на поясе. Он достал сигнальную ракету и зажёг её в надежде увидеть хоть что-то. Искры полетели к небесам, превращаясь в ярко-красный свет и дым. Однако это была не лучшая идея.

В одно мгновение он с криком исчез в метели, отдав несколько выстрелов из оружия, которые бросали размытый свет на облачность снежного спектакля. Раздался зловещий рык медведя, после чего последовали несколько тяжёлых ударов и относительная тишина. Охотник, судя по всему, уже мёртв. Теперь их осталось двое против медведя или медвежьей семейки. Надежды на собак не было: они, как щенки, скулили от ужаса. Температура падала, подавая знак о том, что солнце уже за горизонтом, и с наступлением ночи всё поглощалось в непроницаемых снежных потоках.

— Держись за мной! — крикнул охотник, затаскивая за собой своего спутника, значительно меньшего ростом.

Тот споткнулся о глубокий снег и попытался встать, когда совсем близко раздался громкий рык медведя. В следующую секунду могучая лапа сбила с ног охотника, стоявшего впереди.

— Аа! — закричал мужской низкий голос.

Охотник упал на землю и, отталкиваясь ногами, начал ползти к старому дубу, который едва проступал сквозь метель позади. В панике он выстрелил из дробовика, но медведь, словно не заметив ствола, вырвал оружие из рук и с силой отбросил его прочь. Оно полетело, как спичка, ударяясь о деревья, и вскоре исчезло в бесконечной снежной метели.

Медведь рычал, как одержимый. Его ярость была столь же внушительной, как и страх охотников; обе стороны оказались заперты в ловушке, из которой не было выхода. Словами ситуацию не разрешить — медведь не понимал человеческой речи. В мире дикой природы выбор всегда однозначен: либо ты, либо он. Кто-то должен стать чьим-то ужином.

Свирепый зверь уверенно выпрямился на задние лапы, вдыхая воздух, будто наслаждаясь ароматом тёплого человеческого мяса. Снова зарычав, он опустился на передние лапы и сделал решительный шаг в сторону охотника, который полз назад, почти упираясь спиной в дерево.

Охотник лихорадочно копался в кармане, из которого сыпались патроны от дробовика, как песок из старого мешка. Он понимал, что в этот раз, похоже, станет обедом, а не наоборот.

Сквозь густую метель он пытался разглядеть своего товарища, который ещё совсем недавно стоял за ним, крича:

— Рома! Беги! Беги!

Но тот только коротко ответил:

— Нет, Дед!

Шум метели разорвался мощным выстрелом, который сотряс воздух вокруг старого охотника. Он почувствовал, как горячая кровь брызнула на него, и в тот миг растерянности не мог понять, чья это кровь — его ли, или чужая. Сделав ещё пару движений ногами в глубоком снегу и уперевшись полностью в дерево, он почувствовал сильный удар в ноги.

Перед ним с глухим шумом повалился медведь, раненый в голову, прижимая охотника к земле. Боль пронзила его колени, а услышав треск, он понял — падающая туша сломала ему ноги.

Из густого тумана снежного шторма вынырнула фигура маленького парня, которому шуба придавала неестественный объем. Это был не мужчина, а скорее подросток. В его руке дымилась винтовка — инструмент, с помощью которого он только что отправил в мир иной своего первого медведя, метко попав в висок. Глухой выстрел повалил мощное тело на снег.

Рома отложил винтовку и быстро наклонился к деду.

— Дед, ты в порядке? — закричал он, стараясь перебороть страх.

— Да! Но ноги… Черт! Не могу шевелиться!

Рома схватил деда под плечо и изо всех сил потянул его к себе. Но сил не хватало, и с каждой секундой его усилия становились всё более тщетными. Вдруг он почувствовал сильный удар в своё плечо. Это был Иван — тот самый, что зажёг сигнальную ракету. Медведь не убил его, но покромсал жестоко. Шуба Ивана была разорвана в клочья, и сквозь порванные куски проглядывало его раненое тело.

— Я здесь! Я жив! — буркнул Иван, подхватив деда под другое плечо и потянув его вперёд.

— AAA! — закричал старик. Его ноги были прижаты четырьмя сотнями килограммов медвежьего мяса, которое обрушилось на него, судя по всему, не оставив шансов.

— Рома, бери палку из телеги! — крикнул Иван. — Нам нужно сделать рычаг, чтобы приподнять тушу медведя! Я вытяну твоего деда только тогда, ты меня понял?!

Рома, полон решимости, кивнул.

— Возьми винтовку! Мало ли что случится, давай-давай! — крикнул Иван.

Рома схватил оружие и бросился к телеге с собаками, но в густом снегопаде вокруг ничего не было видно. Он почти слепо ориентировался по верхушкам деревьев, которые изредка проступали через завесу метели, и в конце концов нашёл телегу.

Подойдя ближе, он заметил алые пятна на белоснежной поверхности снега. В его груди вдруг зашевелилось тревожное предчувствие. Одна из собак была ранена и, тяжело дыша, пыталась заползти под телегу, как будто искала укрытие от надвигающейся беды. Рома опустился на колено, когда из тумана появилась голова и раздалось рычание белоснежного волка — существа, о котором он читал в суровых рассказах про охоту.

Волк показал зубы, из которых свисали обрывки ярко-зелёной верёвки — той самой, что крепко держала раненую собаку. Рома чувствовал, как ненасытное дыхание хищника обжигает его лицо, а винтовка, как живое существо, упрямо смотрела в землю, ныряя носом в глубокий сугроб. Дуло было длинным, и каждая секунда на вес золота — если он промахнётся, волк неминуемо ринется на него.

Вспомнив о деде, который только что полз назад, спасаясь от неотвратимой смерти, Рома вдруг понял, что делать. Он резко метнулся в сторону. Хищник, в гневе и голоде, бросился на него, но благодаря удачному прыжку вбок Рома выиграл драгоценный метр. Снег посыпался из дула, которое вырвалось из плена снега, и он выстрелил.

Волк упал рядом, словно решив отдохнуть на его плече. Рома лежал на спине, глядя в сумрачное небо, осознавая, что это была его первая охота с дедом — момент, когда он нажал на курок. Ему исполнилось десять, и он ощущал гордость за важный опыт, подаренный ему судьбой, который навсегда останется в его памяти. Сегодня он понял, что хочет стать стрелком. Это желание разгорелось в нем, как пламя — яркое и неудержимое.

Глава 2.
В ловушке славы

В освещённой комнате квартиры жужжал плазменный телевизор. Вячеслав переключал каналы, но на всех вновь и вновь мелькала одна и та же новостная лента; все глаза были прикованы к театру, в котором разыгралась трагедия. На тумбочке рядом с диваном стояла кружка с недопитым чёрным кофе, который давно остыл, но его горечь была ничем не хуже того, что происходило за экраном.

Он, сжимая пульт в руках, старался избежать бесконечного потока новостей о том, что произошло. Записи, на которых он и охранник с позывным «Дед» отстреливались от террористов, не давали ему покоя.

Интервью с его мамой, сестрой и соседями не прекращались. Он же жаждал спокойной, мирной жизни, но вокруг все пытались сделать из него какого-то героя. А он всего лишь исполнил свой долг — снова.

Под его домом стояли микроавтобусы с телевидения, превратившие его в зверя в засаде. Походка за хлебом стала гонкой от назойливых фотожурналистов, которые не оставляли ему выбора.

— Кто вы? Как вы? Что там было? — Вячеслав едва переносил эти вопросы, из-за которых у него не было желания лишний раз выходить из дома.

Он надел спортивную кофту с капюшоном, раскопал в тумбочке медицинскую маску, оставшуюся со времён пандемии, и выбежал из подъезда. Каждое утро он бегал в парк неподалёку. В этот раз репортёры его не заметили.

В театре ему дали отгул, но сам театр, увы, выглядел не лучше, чем он сам. Главная сцена была наполовину разрушена; зрительный зал завалило развалившимися декорациями, которые рухнули с потолка, когда огонь захватил крышу здания.

Спектакли собирались перенести в другие театры, но он не был в силах возвращаться на сцену, особенно сейчас.

Вячеслав бежал, и в голове прорывались воспоминания — крики, огонь, выстрелы. Он терзался, размышляя, что сделал, и задавался вопросами: а мог ли спасти кого-то ещё, если бы поступил иначе? Ему посоветовали обратиться к психологу, но он знал, что лучший психолог для него — это он сам, а не какой-то специалист, который никогда не видел ада, где нужно нажимать на курок, чтобы гасить тех, кто хочет уничтожить тебя.

Воспоминания постоянно возвращали его к сцене, где он чудом остался в живых — на помощь пришёл таинственный боец в металлических доспехах, с такой лёгкостью и точностью прошивший террористов, не задевая Вячеслава.

То, как он выглядел, как двигался и говорил, блуждало в его памяти: Что это было? Робот? Человек? Или просто результат боевого шока?

После этого солдатам спецгруппы, работающим в театре, запретили говорить о том, что кто-то подобный принимал участие в операции по спасению заложников. Но Вячеслав чётко помнил, что видел, и это не давало ему покоя. Он даже не знал, кто его спас, и не мог пожать ему руку, чтобы сказать «Спасибо».

Глава 3.
За пределами экрана

Ту же передачу и кадры из театра показывали по всему миру. Вячеслав и Дед стали медийными звёздами. Как бы кто ни хотел это скрыть, невозможно было промолчать о том факте, что актёр и охранник спасли людей и предотвратили осуществление плана террористов.

Картинки мигали разными цветами в прохладной комнате Белой Крепости, где перед телевизором, на старом кожаном кресле, которое скорее напоминало двуспальный диван со времён гражданской борьбы за независимость, сидела фигура, одетая в высокую шляпу с белыми и красными полосами. На фоне пробелов из синего материала красовалась белая звезда.

Белая Крепость напоминала храм Зевса, на вершине которого кто-то построил купол и покрасил его в белый цвет. Здание словно имитировало свет, освещая миру дорогу к справедливости и равному праву на счастливую жизнь. На башне, венчающей купол, развевался синий флаг с белой звездой Данталиана. К главному входу тянулась длинная мраморная дорожка, отбивающая деликатные лучи пасмурного неба и приобретавшая вид слоновой кости, которая на краях уже успела пожелтеть, а местами даже потрескалась. Осенние листья заполняли трещины, уменьшая эпичность всей монументальной конструкции.

На этой дорожке часто можно было увидеть следы крови, тянущихся к главному входу с территории резиденции. Огород и лес, окружавшие Белую Крепость, были залиты бетоном. Кованный забор заменили на бронированный, а вместо фонтана Данталиан приказал установить две установки «Земля-Земля» и одну установку «Земля-Воздух». Дорожки крови по традиции оставляли те, кто не соглашался с Данталианом и его советниками из Министерства Войны. Он обозначал их ударом ножа, а кровь, стекавшая с их ран при бегстве, оставалась на дорожке.

Так как дворник предпочел переродиться в аду, чем служить следующую жизнь на белом дворе, никто не стирал эту кровь, кроме зимы, которая накрывала мир белым пушистым одеялом снега. Когда первые лучи солнца превращали снег в воду, оказывалось, что красные дорожки крови исчезали, и дорога снова становилась чистой.

На обшитом кожаной подушкой подлокотнике кресла дрожала старая сморщенная рука старика. На указательном пальце поблескивал большой золотой перстень с чёрным алмазом. Рука дрожала всё сильнее, свисая безвольно с подлокотника.

— Бельфегор! — прозвучал низкий, хрипловатый голос старика в просторном коридоре Белой Крепости. — Чёрт возьми! Бельфегор!

Голос оборвался на полуслове, прервавшись кашлем и хрипом.

В это время Бельфегор в наушниках играл на электрогитаре, репетируя к концерту, который должен был состояться скоро в одной из колоний, когда придёт её очередь получать очередную партию благодарности. Он всегда с радостью доставал свою электрогитару, надевал рваные джинсы и играл до посинения. Поскольку Данталиан запретил ему играть в открытую в Белой Крепости, Бельфегор теперь слушал музыку в наушниках и, следовательно, не услышал, как Данталиан звал его.

Медсестра быстро поменяла пластиковый мешок, висевший у ног Данталиана, и старалась его успокоить, хотя сама не хотела идти за Бельфегором. Она подошла к одному из мужчин у двери и шепнула ему на ухо:

— Данталиан зовёт Бельфегора.

Охранник кивнул и, приподняв воротничок, сказал в микрофон:

— Второй! Зови босса! Данталиан его просит!

Тем временем Ксафан играл в одиночестве, нюхая парфюмы, которые получил в подарок от самого Сатаны. Так же он смотрел фотографии костров в интернете, испытывая дьявольское возбуждение. Ксафан прекрасно слышал, как Данталиан звал, но, так как тот не обращался к нему напрямую, он просто проигнорировал его.

Бельфегор орал в потолок, напевая мелодию. Было неясно, что звучит хуже — его голос или гитара. Офицер охраны постучал в дверь, но никто её не открыл. Он снова постучал, поочередно нажимая на ручку. Бельфегор молниеносно среагировал, направив свой револьвер на открывающуюся дверь.

— Какого чёрта?! — спросил он, заикаясь от нервов.

Охранник сглотнул слюну и шепнул:

— Данталиан!

Бельфегор снял ремень от гитары, отложил оружие и быстрым шагом побежал в сторону кабинета Данталиана, по пути стукнув рукой по двери комнаты Ксафана. Этот поступок также остался без внимания.

В комнате уже стоял врач, который только что отключил телевизор и злился, говоря медсестре, что Данталиан не должен смотреть новости: он слишком остро реагирует на всё, что происходит. Медсестра замялась, и врач нервным жестом протянул ей пульт от телевизора. Она, заикаясь, обняла его обеими руками:

— Извините! — произнесла она и выбежала из кабинета.

Бельфегор стремительно промчался по коридору и, не успев увернуться, толкнул медсестру плечом. Она, словно шар в бильярде, резко сместилась и ударилась о стену, пытаясь отдышаться и вытирая слёзы от обиды.

Бельфегор встал в дверях кабинета, одетый в футболку, рваные джинсы и кроссовки. Ему не очень хотелось говорить с Данталианом, но он всё же поправил причёску и, уверенно шагнув, вошёл в угол кабинета, где стояла штора и находилась кровать Данталиана. Он сел рядом и взял его за руку:

— Слушаю тебя, дорогой Данталиан!

Так как Данталиан в последние дни своей жизни запретил обращаться к нему его земным именем Джо, все нежно называли его Дени.

Дени открыл глаза и напрягся, пытаясь вспомнить, кто это и зачем пришёл.

— Ты меня вызывал? — спросил Бельфегор, который никак не мог избавиться на земле от облика крысы. Он продал свои рога другому дьяволу, когда находился в неадекватном состоянии. В результате его уши стали крысиными, а он сам превратился в Дардатуя — изгнанного дьявола, который не может вернуться в ад. На земле он не может стать полноценным человеком, а на небесах его никогда не примут. Единственное его развлечение — это деньги, которые он прячет повсюду, где только может.

Дени, задумавшись, произнёс:

— Не знаю, не знаю. — Затем он вдруг дёрнулся, как будто ничего не произошло, и сел на кровати, осматриваясь вокруг.

— Так, — сказал он, вздохнув. — Бельфегор! Как дела там? Что говорят по телевизору?

Бельфегор опустил голову.

— Всё, как планировали, всё сбылось, дорогой Дени!

Дени засуетился, и на его лице появилась гримаса злости. Он посмотрел Бельфегору в глаза и выдал:

— Но они нас не боятся и так?! Наши люди, наши люди! — прохрипел Дени, закрыл глаза и уронил голову на подушку.

Врач, склонившись над пациентом, начал аккуратно ощупывать пульс. Его лицо приняло серьёзное выражение.

— Он устал, — произнёс врач с ноткой беспокойства. — Господин Бельфегор, ему необходимо отдохнуть. Телевизор сейчас совершенно ни к чему. Я прикажу отключить антенну и загрузить мультфильмы. Это будет наилучшим решением.

Бельфегор кивнул:

— Так мне можно идти? — спросил он.

— Да, — ответил доктор, — ему сейчас нужно отдохнуть.

Бельфегор вскочил с кровати, взглянул на врача и Дени, после чего быстро направился к выходу. У двери стояла медсестра, и, заметив его, в панике отскочила в сторону, чтобы не столкнуться с ним снова.

По пути к себе Бельфегор, без стука и церемоний, резко ворвался в комнату Ксафана. Тот, сидя за компьютером, мгновенно среагировал: быстро закрыл крышку ноутбука, стараясь скрыть от Бельфегора свои дела. Атмосфера в комнате накалилась, а воздух наполнился недосказанностью и неловкостью момента, обостряя восприятие каждого взгляда и слова. В воздухе стоял едкий запах адских парфюмов, которые Сатана планировал запустить в продажу на земле в следующем году.

Бельфегор уселся на край дивана, его взгляд устремился на Ксафана, который мучительно пытался собраться с мыслями.

— Что случилось, Ксафан? — произнёс он с тревогой в голосе.

— Дени опять в бешенстве. Что происходит?

Ксафан, погружённый в туман собственных мыслей, с трудом воспринимал реальность. Всё вокруг него искажалось, а звуки, доносившиеся издалека, смешивались, теряясь в бесконечности. Он только что увидел гигансткий костер, который своим пламенем выбил его из сторя и, словно в полудрёме, не вполне понимал, о чём говорит Бельфегор.

— Понятно! — вскрикнул Бельфегор. — Поговорим попозже, когда вернёшься в чувства. Подготовь отчёт о том, что ты делал и почему всё пошло не так, как должно было.

Глаза Ксафана метались, пытаясь сфокусироваться на чём-то, что ускользало от него. Пульсация в висках нарастала с каждой минутой, а он сам с трудом осознавал, что качает головой. Слюна медленно стекала с губ, оставляя влажные следы на коже.

Бельфегор, злобно усмехнувшись, вышел из комнаты, оставив Ксафана наедине с собой. Вернувшись к себе, он поднял гитару и перекинул её через плечо, привязывая к кожаному поясу.

С тумбочки он схватил белые беспроводные наушники, вставил их в уши и начал играть. Звуки заполнили комнату, унося его в мир музыки и позволяя забыть о том, что было до этого.

Глава 4. На грани разоблачения

Ксафан проснулся поздним утром. В его голове царил полный бардак после прошедшей ночи. Не открывая глаз, он нащупал тумбочку, схватил графин с водой и жадно глотнул.

Сев на кровать, Ксафан заметил, что картинка перед его глазами продолжала пульсировать, оставляя его безразличным к происходящему вокруг. Но работа есть работа. Он встал, надел штаны от костюма, схватил рубашку с пола и направился в туалет.

Ксафан включил воду и умыл лицо. Бриться ему не понадобилось: дьявол бороды не носит, и, соответственно, это шло ему на пользу, экономя время.

Уборщица, услышав шум из номера Ксафана, кивнула официанту. Тот, выглянув из-за угла, выкатил тележку с хромированной круглой крышкой и аккуратно постучал в дверь.

— Завтрак, господин Ксафан! — произнёс он с улыбкой.

Ксафан вздрогнул от неожиданности; его глаза блеснули красным оттенком, и он повернулся к двери с восклицанием:

— Не сейчас, чёрт возьми!

Ноги официанта подогнулись в коленках. Он испуганным взглядом посмотрел на уборщицу, которая жестом призвала его выкатить тележку обратно и не лезть под ноги Ксафана.

Подняв телефон, Ксафан увидел, что органайзер напоминает о телеконференции, связанной с произошедшими событиями в театре. Внезапно его осенило: конференция!

Быстро схватив свой розовый галстук, который висел на краю дверцы туалета, он накинул его на шею — галстук сам завязался, словно змея, обвивающая шею. На глаза он надел фирменные очки, мастерски скрывающие покраснение и усталость его глаз. Потом, спотыкаясь о собственные ноги, он бросился к выходу, где на тумбочке в толстой папке лежала подготовленная пресс-секретарем речь.

Выскочив из комнаты в коридор, он натолкнулся на испуганную уборщицу. Ксафан ободряюще улыбнулся и устремился в зал, где уже собрались фоторепортёры ведущих газет и телеканалов.

Он опоздал. Они сидели там больше часа, и в воздухе витало беспокойство. К счастью, Дени сладко спал, приняв дозу успокоительных.

Ксафан вошёл в зал, и радостное «Наконец-то!» послышалось среди собравшихся. Он проворно вскочил на подиум к высокой тумбочке с микрофонами, на которую были направлены все камеры и свет.

Одним движением Ксафан подогнул микрофон на длинной хромированной пружине так, чтобы он оказался на уровне его губ.

— Приветствую! — произнёс он с улыбкой. Свет вспышек журналистов окутал его слева направо и сверху вниз. Ксафан ответил ослепительной белоснежной улыбкой. Его клыки, отпиленные до идеала, выглядели как у настоящего человека.

— Хочу сказать: скорее всего, они сами осуществили этот отвратительный и страшный акт, чтобы все подумали, что мы к этому причастны. Но это — не мы! Спасибо!

Засмеявшись, Ксафан поправил свой розовый галстук и спрыгнул с подиума. Репортёры устремились к нему с вопросами, но охрана начала разгонять их.

— Господин Ксафан! — кричали журналисты. — У нас есть вопросы!

Охрана вежливо, но решительно отвела задающих вопросы в другую комнату, где их дубинками научили, что в настоящей свободной стране не следует провоцировать лишние дискуссии.

Ксафан чувствовал, как картинка перед его глазами размазывается. Куриное яйцо, которое он выпил накануне, вновь подействовало, как бумеранг. Он стремился как можно скорее вернуться в свой апартамент и нырнуть в туалет, подальше от всего этого. Он чувствовал жжение и одновременный спазм, который призывал его незамедлительно попривествовать фаянсовую чашу. Ксафан профессионально скрывал свои эмоции, так что никто не мог заметить на его лице ни единого намека на страдание.

Далеко в коридоре, по которому он шёл, появился согнутый силуэт Дени, медленно волочившего ноги, словно нёс тяжёлые камни в карманах. Ксафан спрятался за одну из штор и задержал дыхание. Больше всего ему не хотелось встречаться с Дени. Ему было нечего сказать, а картинка в глазах двоилась и троилась. Дени, сделав несколько шагов, остановился, будто ощущая чье-то присутствие, и оглядел коридор. Не замечая ничего подозрительного, он зашёл в свой кабинет.

Ксафан выглянул из-за шторы, но вдруг Дени снова появился в дверях. В ужасе Ксафан снова спрятался и втянул живот.

Дени выглядел измождённым. К нему подошла медсестра, что-то тихо сказала ему и, взяв его под руку, завела в кабинет.

Ксафан тут же выскочил из-за шторы и быстрым шагом добежал до двери своего апартамента.

Глава 5. Расследование

В главном офисе собрались высокопоставленные члены всех секретных ведомств, связанных с полицией, разведкой и армией. Атмосфера была плотной, как чёрное облако, зависшее над городом после трагедии: в Столице погибли и пострадали многие. Часть театра сгорела дотла, и это событие несёт за собой страшные последствия.

— Президент Вавилов ждёт доклада. — тяжёлым голосом произнёс один из сидевших за круглым столом.

— Товарищи, нам необходимо прояснить, что произошло, как это случилось и кто стоит за этим. В СМИ Лиги Умерших уже начали нести чепуху, перекладывая ответственность.

На огромном экране в зале экстренных совещаний засветились кадры, показывающие масштаб катастрофы. Ужас охватил присутствующих, их лица приобрели каменное выражение.

Молодая ассистентка быстро прошла среди толпы вокруг круглого стола, раздавая папки с документами офицерам и чиновникам, как будто на её плечах лежала ответственность за судьбу страны.

На экране появились приближенные лица двух мужчин.

— Кто это ещё такие? — спросил один из офицеров.

Эти люди каким-то образом помешали террористам. Вячеслав Егоров — бывший служащий, сейчас он актёр, выпускник театрального института. В тот момент, когда он находился на сцене, террористы проникли в театр.

Второй — его напарник с позывным «Дед», Николай Петрович Ковалев, ныне пенсионер, подрабатывающий охранником в театре.

— Интересно, — произнёс другой офицер, перелистывая папку.

— Досье у обоих чистое? — уточнил он.

— Так точно, — ответил сотрудник разведки, бесстрастно поджав губы.

— Как им это удалось? Супергероев не существует!

— Правда?! — усмехнулся рослый майор секретных служб.

— Нет, без нашего участия не обошлось, — произнёс человек в гражданской одежде, привнося напряжение в зал.

— А вы, собственно, кто и как здесь оказались? — поинтересовался офицер, настороженно прищурившись.

— Разрешите представиться. Горевич Анатолий Васильевич — директор компании «Нано-Роботикс».

— Отлично. Так что вы имеете в виду, когда говорите, что «не обошлось без вас»?

— В театре мы впервые использовали проект «Эхо». Произошла несанкционированная ситуация, но все же…

— Проект «Эхо»? — удивились многие из собравшихся, и в их голосах прозвучали нотки замешательства и недоумения.

— Так точно. Это разработка, которая не должна была использоваться в реальных условиях. Однако во время её демонстрации, проводившейся параллельно на базе специальных отрядов полиции недалеко от театра, произошёл сбой, и наш проект самостоятельно включился в события, происходившие в театре.

— Ваш проект? — Давайте говорить проще и точнее, товарищ.

На экране появился облик человека — фотография, запечатлевшая солдата.

— Знакомьтесь, Майор Волков, офицер спецподразделения «Сигма», который погиб при атаке дронов на кольцевую дорогу прошлым летом.

— Погиб? — Так становится интересно! О чем вы, чёрт возьми, говорите? — ошеломленно спросил один из присутствующих.

— Извините, но это информация пятого уровня секретного доступа.

Горевич бросил вопросительный взгляд на Морозова, секретаря безопасности. Тот внимательно осмотрел всех за столом и одобрительно кивнул. Среди присутствующих не все обладали даже четвёртым уровнем доступа.

Горевич продолжил:

— Его тело погибло, но мозг остался жив.

В этот момент на экранах появилась сцена: из густого дыма вырвался дрон, влетевший в комнату, где находился Вячеслав. Он выпустил красный луч, рассекающий пространство и фиксирующийся на головах террористов. За первым дроном в комнату влетели ещё два, зависнув в разных углах. Пока террористы удивлённо смотрели на них, как загипнотизированные, в глубине коридора показалась фигура мужчины в железных доспехах, парящего над полом. Именно он спас Вячеслава от гибели.

На меньших экранах, открывшихся по сторонам настенной проекции, было видно действие операции: проводились пробы спасения Волкова, его последовательное имплантирование, первые тренировки и продвинутые занятия с солдатами группы «Сигма».

— Вы, товарищи, слышали о проекте «Циклоп»? Это глобальная база информации, которая позволяет солдатам получать сведения о спецоперациях в реальном времени, а также реализовывать данные с дронов — создавать 3D-визуализации окружения, наносить цели операции и обозначать вражеские единицы противника?

Большинство собравшихся кивнуло в ответ.

— Проект «Эхо» — это расширенная версия «Циклопа», но здесь мы пошли гораздо дальше, чем просто передача информации. Мы создали роботизированного воина, который имеет полный доступ к системе «Циклоп» и сам дополняет её, становясь важным звеном в…

— Так! Подождите! — буркнул один из высокопоставленных генералов. — Вы создали робота? При чем тут Волков, если он погиб?

Горевич замолчал. Из-за стола встала стройная женщина, по виду азиатка, с длинными чёрными волосами, которая проникающим взглядом прошлась по всем участникам. На её пиджаке виднелся значок «Аврора-Роботикс». Фамилия её звучала чисто по-китайски — Наталья Ванг. Все замолчали. Ванг взмахнула ладонью, активируя интеракцию проектора, и спокойным низким голосом с акцентом произнесла:

— Майор Волков — тот самый робот. Нам удалось объединить его с машиной. Изначально мы просто проверяли совместимость его тела и механических имплантов. Волков — это прототип, который может открыть перед нами путь для создания имплантов и протезов, давая возможность возвращения наших ушедших воинов на поле боя, даже если они потеряли значительную часть собственного тела.

— Так! Пожалуйста, — прервал офицер, ведущий собрание. — Мы уходим от главной темы. Кто стоит за этими провокациями?

Внезапно дверь зала открылась, и в ней появился министр Соколов. Когда Анатолий Сергеевич вошёл, все сразу встали, словно по команде, и напряжение в зале резко возросло.

Он был невысокого роста, с округлыми плечами и осанкой, излучающей уверенность. Лицо Соколова сияло под ярким светом ламп, а его короткие аккуратно уложенные волосы ассоциировались со строгостью и внушительностью. В его глазах сверкали интеллект и решимость, как у опытного охотника, выискивающего свою цель.

Соколов Анатолий Сергеевич создавал впечатление человека, который всегда знал, что сказать, и никогда не терял самообладания, даже в самых сложных ситуациях. Его мягкий, но в то же время требовательный голос наполнял комнату уверенностью и авторитетом, а улыбка скрывала таинственное обаяние, завораживающее всех. За его остроумными репликами всегда прятались тщательно продуманные планы, и каждый его выход в общество становился напоминанием о том, какое сложное бремя он нёс как руководитель.

Взгляд публики сосредоточился на нем, сочетая любопытство и нервное волнение: он был настоящим лидером — и это придавало его образу особую значимость, насыщенную тонким зарядом ожидания.

— Садитесь! — сказал он.

За ним следом вошёл глава разведки, человек, имя и фамилия которого были известны только Соколову и Вавилову. У него была короткая стрижка, подчёркивающая чёткие черты лица — резко очерченные скулы и высоко задранный подбородок, что придавало ему вид серьёзного и решительного человека. Проницательный взгляд его тёмных глаз напоминал хищника, готового к действию; в нём читались холодная решимость и собственная правда, словно он оценивал каждую деталь в комнате. Его походка была уверенной и целеустремлённой, как у опытного командира, а каждое его движение излучало внутреннюю силу и решимость. С ним было трудно не считаться — невидимая энергия, исходившая от него, заполняла пространство, настраивая всех на серьёзный лад.

Анатолий Сергеевич, чувствуя нарастающее беспокойство и тяжесть ответственности, встал в центр зала. Его голос дрожал, когда он посмотрел на участников.

— Давайте дадим слово нашему главе разведки, — сказал он с усилием, чувствуя, как все на него смотрят с тревогой и ожиданием.

На экране появились изображения. Теперь все собравшиеся увидели фотографии, сделанные внутри театра. Тела мёртвых террористов были выставлены на обозрение; их не прятали. На экране высветился большой круглый шеврон отряда «Черный Обелиск».

— Не следует искать зачинщиков конфликта — это провокация, направленная на то, чтобы втянуть нас в полномасштабную битву. «Черный Обелиск» представляет собой Имперскую Службу Террора, и мы должны это понимать.

На экране появились лица террористов, многие из которых уже имели статус ликвидированных. Главная фотография запечатлела человека, возглавлявшего террористов в театре. Полную картину дополняли записи с камер внутри здания.

Глава разведки перелистал изображения.

— Похоже, что главным зачинщиком был Джон Андерсон под псевдонимом «Виак». В переводе это означает «Слабый», но это далеко не так. Именно он возглавлял группу, которая атаковала театр. Ему удалось сбежать. На второй фотографии изображён Аркадий Андерсон, более известный под прозвищем «Билл», что в переводе означает «Счёт». Его жизнь завершилась в результате жёсткой перестрелки в театре, где в попытке скрыться, он был ликвидирован спецназом.

Много тел превратилось в прах. Мы сможем распознать их только по зубам, но это займёт время. Они работали и работают для «Черного Обелиска», а также имеют прямую связь с Империей Заблуждения и тем, что происходит сейчас. Группа террористов, сбежавших с места преступления, была задержана на границе с Паронормальной Зоной Мрака рядом с Четвертым сектором. Они двигались в сторону западной мрачной зоны. Всех поймали, но Джону Андерсону удалось исчезнуть. Он, как будто, растворился в воздухе.

— Исчез? — повторил Морозов. — В нашем профессиональном лексиконе такого слова не существует! Он, скорее всего, уже залёг на дно и готовится к следующему нападению. Об этом у нас уже есть сведения.

Глава разведки неодобрительно посмотрел на Морозова и вновь заговорил:

— Факт гибели его брата может ещё сильнее повлиять на мотивацию Андерсона. Он теперь будет воевать не только за деньги, но и мстить за брата.

Люди в зале слушали с волнением. Соколов сделал несколько шагов назад, налил воду в стакан, глубоко вдохнул и отпил несколько глотков, чтобы утолить жажду.

Глава стратегической разведки продолжил:

— Мы собрались здесь не для того, чтобы выяснить, кто это сделал. Мы здесь, чтобы обсудить наши следующие шаги, потому что то, что произошло, — это грубое нарушение наших прав.

Все ведомства должны понимать, что это не первая и не последняя атака. Нам необходимо готовиться к следующим угрозам, направленным против мирного населения. Все указания и рекомендации для конкретных ведомств находятся в папках, которые вы получили. Спасибо.

Соколов, нахмурив брови, серьёзно произнёс:

— Товарищи! За работу! Время — наш враг!

Все встали и молча разошлись по кабинетам, погружаясь в изучение неотложных дел.