Оглавление

Когда умолкает флейта

Повесть

Посвящается моей любимой супруге

Предисловие автора

в котором описывается утренний визит странного гостя

За окном моросил мелкий дождик. В комнате было прохладно и сыро. Огонь в камине давно погас, оставив после себя запах пепла и слабое тепло. Последнее быстро улетучивалось сквозь многочисленные щели в окнах и двери.

Это утро я как обычно начал с чаепития. Удобно устроившись за чайным столиком, ваш покорный слуга налил из глиняного чайничка в пиалу ароматный напиток и сделал первый глоток. Старинный приятель — красный чай не обманул моих ожиданий. Теплым облаком он окутал небо и согрел горло. Страждущая душа скромного любителя чая, омытая целебным настоем, радостно встрепенулась, встречая новый день. Улетели прочь неясные тревоги и туманные сновидения прошедшей ночи. Дождь частой дробью забарабанил в окно, и я выглянул наружу.

Прохожие на улице спешили по своим делам, торопясь укрыться от осеннего ненастья. Сильный порывистый ветер безжалостно атаковал беззащитных людей. Этот озорник словно действовал по задуманному плану. Сначала он замирал на несколько мгновений, усыпляя бдительность и выбирая очередную цель, а затем стремительно бросался в атаку. Резким рывком негодник сминал и выдергивал из рук зонт, а затем, оглушив жертву разбойничьим посвистом, бросал ей в лицо полные пригоршни дождевых капель. И уже было несколько пострадавших.

Вот пожилая дородная дама, держа подмышкой растрепанный зонтик, пыталась пересечь улицу. Придерживая на голове старомодную шляпку, она упорно боролась с тугими порывами ветра. Неутомимый проказник никак не хотел оставить ее в покое. Он то упирался женщине в грудь, то неожиданно толкал ее в спину или в бок, заставляя терять равновесие. За сражающейся с ветром дамой в надежде получить съедобную подачку семенила дворовая кошка. Пушистая попрошайка время от времени забегала вперед и путалась под ногами. Но желанию кошки не суждено было сбыться. В очередной раз обойдя назойливое создание, чопорная дама лишь ускорила шаг. Четвероногая просительница постепенно отстала. Поникнув головой, она остановилась в нерешительности посреди улицы. Ветер-шалун тут же обратил на нее свое внимание. Он грубо погладил кошку против шерсти, вздыбив мех и сделав ее похожей на пушистый шар. Это вывело мохнатую попрошайку из задумчивости. Недовольно встряхнув промокшей лапой, кошка, огибая лужи, побежала под навес ближайшего дома.

Оторвавшись от созерцания улицы, я вернулся к чаепитию. В комнату как будто пахнуло холодом. Пытаясь согреться, я подышал на озябшие ладони и прижал их к теплым бокам чайника. В этот момент на кухне что-то громко стукнуло. «Наверное, форточку распахнуло порывом ветра», — подумал я. Поспешил проверить и оказался прав. Нужно было давно заменить оконную задвижку. Она срабатывала от малейшего сквозняка. В открывшуюся настежь форточку ветер уже успел забросить обильную россыпь дождевых капель. Они густо усеяли собой кухонный пол и подоконник. Чтобы закрыть окно мне понадобилось одно мгновенье, но вот на устранение следов дождевой атаки пришлось потратить значительно больше времени. Закончив уборку, я решил продолжить прерванное чаепитие. «Чай, наверное, уже остыл», — расстроенно подумал я, возвращаясь в гостиную.

Как гром среди ясного неба из угла комнаты донеслось простуженное чихание. Автор этих строк подпрыгнул от неожиданности. В моем любимом кресле, кутаясь в складки плаща серо-стального цвета, расположился незнакомец. Лицо визитера почти полностью скрывала низко надвинутая промокшая шляпа, а подбородок и шея прятались в клетчатом шарфе. Из вороха одежды наружу торчал лишь длинный, крючковатый нос, на кончике которого висела мутная капля. Нижний край плаща гостя шевельнулся, и наружу высунулся носок лакированного ботинка. Мне бросилось в глаза, что под креслом уже успела собраться приличная лужица дождевой воды. Так и здесь нужно будет прибраться. Как тяжело поддерживать чистоту в таких условиях!

Незнакомец зябко повел плечами и снова простужено чихнул. Капля с его носа сорвалась и, пролетев по дуге, шлепнулась на ковер. Я вздрогнул как будто получил пощечину. Ничего! Мне по плечу самые трудные испытания!

— Кто вы такой? — грозным голосом спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не отчитать гостя за ущерб, причиненный домашнему имуществу. — И как оказались в моем доме?

— Я постучал, — хриплым голосом ответил тот. — Дверь была открыта, и я вошел. А чтобы рассеять ваше недоверие, добавлю: это я прислал вам тот дневник Норма Карваля.

— Так это вы — отправитель этих бесценных заметок? — тут же забыв обо всем на свете, горячо воскликнул автор этих строк. — Чем же закончилась та давняя история?

Мысленно я похвалил себя за проявленную выдержку. В конце концов сегодня суббота и очередь жены убирать в гостиной.

Гость вновь задвигался под своим просторным плащом и глухо закашлялся.

— А вы не могли бы растопить камин? — извинительным тоном прохрипел он. — На улице сегодня дождливо, и я, пока к вам добирался, весь вымок. Как бы ни заболеть…

— Конечно, конечно, господин…

Пауза затянулась. Я терпеливо ждал. Мне не было нужды глядеть на часы. Секунды тикали у меня в голове. Еще пара минут… Жена меня часто хвалила за выдержку. Правда, после того случая, когда пирог в духовке запекся до черноты…

— Себастьян де Байстен, — натужно хрипя, представился незнакомец и вновь зашелся сиплым кашлем.

«Ну вот не прошло и пяти минут, — отметил я про себя и с невольной жалостью посмотрел на гостя. — Судя по всему, у него сильная простуда»

Сложив дрова в камине домиком, я разжег огонь. Пламя быстро охватило всю поленницу. Дрова начали весело потрескивать, и от очага пошло приятное тепло. Воздух в комнате начал постепенно нагреваться.

Тишину нарушил противный скрежет. Бороздя ножками по полу и оставляя на нем глубокие царапины, де Байстен тащил кресло ближе к камину. Скрежет железными когтями царапал мне душу. Только ж недавно, какие-то пять лет назад, мы с женой покрасили пол в красивый зеленый цвет. Но чего только не вытерпишь ради искусства! И я мужественно смолчал. Лишь до боли сжал пальцами край чайного столика.

Дотянув кресло до камина, гость устало откинулся на кожаный подголовник. Его длинный нос кривой пикой задрался к потолку, как будто де Байстен увидел там что-то для себя интересное. От промокших шляпы и плаща начал подниматься пар. Некоторое время мы молчали. Я терпеливо ждал, когда мой новый знакомый назовет причину столь раннего визита. Но тот упорно молчал, пристально рассматривая потолок. Мне как раз вспомнилось, что в чулане должно было остаться полбанки зеленой краски, когда гость в очередной раз закашлялся.

— Может быть, выпьете горячего чаю? — поинтересовался я, взглянув на остывший чайник.

Гость рассеянно кивнул и опустил взгляд на пылающий в камине огонь.

— А нет ли у вас чего-нибудь покрепче? — вдруг, словно очнувшись, спросил де Байстен. — Боюсь, я все-таки простудился и не помешает хорошенько согреться изнутри.

— У меня имеется бальзам на травах и выдержанный коньяк, — после короткой паузы предложил я, мысленно перебрав содержимое бара.

Сколько раз я говорил супруге о необходимости иметь большие запасы спиртного! И вот как на зло…

— С удовольствием попробую и то и другое, — деликатно кашлянув, оживился гость.

«Надеюсь, я не ошибся, сразу не выставив за дверь эту подозрительную личность, — зашевелились у меня в голове смутные опасения. — Есть ли шанс, что он не тот, за кого себя выдает?»

С беспокойством поглядев на посетителя, я проследовал на кухню. А не заварить ли еще чаю? Сказано сделано. Все равно бальзам нужно во что-то наливать. Готовя напитки, я чутко прислушивался к звукам в соседнем помещении. Наличных денег дома у нас хранится немного…

В гостиной скрипнуло кресло. Когда я обеспокоенно заглянул в комнату, то оказалось, что гость всего лишь вытянул ноги к огню. Забрав заварочный чайник, автор этих строк с невозмутимым видом вернулся на кухню.

Вскоре чайник закипел. Строго следуя законам гостеприимства и выполняя желание гостя, я внес в гостиную чайные принадлежности и бутылки с горячительными напитками. Накрыв столик, я расположился в кресле напротив, приготовившись стойко вынести выпавшие на это утро испытания. «Если дело дойдет до драки, — подумал я. — То за книжным шкафом стоит мой старый боккэн[1]».

Не скрою, заявление гостя о дневнике вызвало у меня чувство сродни азарту охотника, услышавшего хруст валежника под лапой хищного зверя, или восторгу рыболова, почувствовавшего на крючке многообещающую тяжесть крупной рыбины.

Согретый теплом камина де Байстен разоблачился от верхней одежды — снял плащ, шляпу и полосатый шарф. Моим глазам, наконец, предстало обличье странного визитера. На вид гостю было лет пятьдесят. На нем был надет строгий темный костюм. Вытянутое книзу лицо дышало скрытым благородством, но выглядело чрезвычайно бледным, вероятно, вследствие простуды. Длинный, крючковатый нос совершенно не портил общее приятное впечатление. Высокий, открытый лоб подчеркивали тонкие, вразлет брови, а круглые светло-карие глаза загадочно поблескивали в свете пламени камина. Один из уголков тонкогубого рта был искривлен вниз,

как будто его владелец постоянно в чем-то сомневался. Под шляпой оказались спрятаны снежно-белые волосы. Освобожденные из плена, они ровными прядями упали на узкие плечи.

Рукой в серой замшевой перчатке де Байстен взял со стола стеклянный графин и наполнил рюмку травяной настойкой. Гм, я вообще-то думал, что мы будем по капельке добавлять ее в чай. Не хочу показать скупердяем, но такая бутылка стоила в торговой лавке половину моей зарплаты. Надеюсь, издержки себя оправдают…

Не желая стеснять гостя излишней опекой, я предоставил ему свободу действий, а сам занялся приготовлением чая. Прищурившись, де Байстен посмотрел содержимое рюмки на свет, а затем, вежливо кивнув в мою сторону, одним ловким движением опорожнил сосуд. Чувствовался немалый опыт в этом деле. Еще больше скривившись, так что уголок тонкого рта, казалось, соскользнет с подбородка, гость закусил кусочком печенья и расслабленно откинулся в кресле. Вновь повисла пауза. Медленно потекли минуты, отмеряемые убаюкивающим тиканьем стенных часов. Но мне не привыкать было проводить время в тишине. Не спеша глоток за глотком я пил свежезаваренный чай и смотрел на пожираемые огнем поленья в камине. Дрова почти прогорели, превратившись в золу. Взяв в руки кочергу, я поворошил жаркие угли. Пламя разгорелось ярче, выстрелив вверх снопом алых искр.

— Именно таким я вас себе и представлял, — неожиданно заявил гость.

Голос де Байстена обрел силу и чистоту. Видимо, травяная настойка уже оказала целебное воздействие на его организм. В ответ я лишь пожал плечами. Мы еще немного помолчали. Подумав, что уже не нарушу законы гостеприимства, я задал гостю традиционный вопрос:

— Сударь, чему обязан столь ранним визитом?

— Как я уже сказал, это я прислал вам старый дневник ратника, — усмехнувшись, ответил де Байстен.

Он немного пожевал губами и, покосившись на бутылки с напитками, продолжил:

— Хочу поблагодарить вас за проделанную работу. С большим удовольствием прочитал ваши книги. Конечно, не совсем точно все изложено, но в целом вполне достоверно. Я здесь, чтобы помочь вам закончить жизнеописание Норма Карваля. Берите в руки перо и бумагу, а мне дайте дневник.

Я взял с книжной полки и передал гостю пачку потрепанных записок героя моих произведений. После чего сдвинул в сторону посуду на чайном столике, вооружился ручкой и, склонившись над чистым листом бумаги, приготовился записывать.

Де Байстен хранил упорное молчание. Пора бы уже начать что-то говорить! Когда я поднял голову, то обнаружил, что гость пристально смотрит на меня странным взглядом. Застигнутый за этим занятием, мой новый знакомый смущенно кашлянул и уткнулся в бумаги. Он поворочался в кресле, устраиваясь удобнее и шурша страницами дневника. Видимо найдя в рукописи нужное место, де Байстен чуть хрипловатым голосом начал неспешный рассказ. С первых же слов я убедился, что мой гость действительно подробно изучил старый дневник и без труда разбирает его самые трудные фрагменты. Время от времени рассказчик умолкал, подолгу глядя в камин, а затем, заглянув в лежавшие на коленях записки, продолжал свое повествование. Ваш покорный слуга скорописью записывал его негромкую, как будто доносившуюся из другой эпохи речь.

Итак, со времени последних событий в жизни главного героя прошло три месяца…

 Боккэн — деревянный макет меча, используемый для тренировок в японских боевых искусствах.

Пролог. Жизнь в камне

Середина лета, 243 год с начала Нового Исчисления[1], Снежные горы, Вендария

Горный великан Тгамшуффер по прозвищу «Каменный лоб» размеренно бил железным заступом по гранитной скале. Мысли с трудом ворочались в массивной, густо посыпанной пылью, голове громадного тролля.

Его жена Ертраголла, с гордостью носившая прозвище «Снежная лавина», который год ворчала и жаловалась на тесноту в с