автордың кітабын онлайн тегін оқу Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая
Натали Бизанс

Натали Бизанс

Возвращение

Сага «Исповедь». Книга пятая

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Сага «Исповедь» о перевоплощении душ, переплетении судеб и кармических связей, переносит нас в разные эпохи и исторические события, не теряя общей линии сюжета.

18+

Возвращение
Возвращение
1. Часть 1. Глава 1
2. Часть 1. Глава 2
3. Часть 1. Глава 3
4. Часть 1. Глава 4
5. Часть 1. Глава 5
6. Часть 1. Глава 6
7. Часть 1. Глава 7
8. Часть 1. Глава 8
9. Часть 1. Глава 9
10. Часть 2. Глава 1
11. Часть 2. Глава 2
12. Часть 2. Глава 3
13. Часть 2. Глава 4
14. Часть 2. Глава 5
15. Часть 2. Глава 6
16. Часть 2. Глава 7
17. Часть 2. Глава 8
18. Часть 2. Глава 9
19. Часть 2. Глава 10
20. Часть 2. Глава 11
21. Часть 2. Глава 12
22. Часть 3. Глава 1
23. Часть 3. Глава 2
24. Часть 3. Глава 3
25. Часть 3. Глава 4
26. Часть 3. Глава 5
27. Часть 3. Глава 6
28. Часть 3. Глава 7
29. Часть 3. Глава 8
30. Часть 3. Глава 9
31. Часть 3. Глава 10
32. Часть 3. Глава 11
33. Часть 3. Глава 12
34. Часть 4. Глава 1
35. Часть 4. Глава 2
36. Часть 4. Глава 3
37. Часть 4. Глава 4
38. Часть 4. Глава 5
39. Часть 4. Глава 6
40. Часть 4. Глава 7
41. Часть 4. Глава 8
42. Часть 4. Глава 9
43. Часть 4. Глава 10
44. Часть 4. Глава 11
45. Часть 4. Глава 12
46. Часть 5. Глава 1
47. Часть 5. Глава 2
48. Часть 5. Глава 3
49. Часть 5. Глава 4
50. Часть 5. Глава 5
51. Часть 5. Глава 6
52. Часть 5. Глава 7
53. Часть 5. Глава 8
54. Часть 5. Глава 9
55. Часть 5. Глава 10
56. Часть 5. Глава 11
57. Часть 5. Глава 12
58. Часть 6. Глава 1
59. Часть 6. Глава 2
60. Часть 6. Глава 3
61. Часть 6. Глава 4
62. Часть 6. Глава 5
63. Часть 6. Глава 6
64. Часть 6. Глава 7
65. Часть 6. Глава 8
66. Часть 6. Глава 9
67. Часть 6. Глава 10
68. Часть 6. Глава 11
69. Часть 6. Глава 12
70. Часть 7. Глава 1
71. Часть 7. Глава 2
72. Часть 7. Глава 3
73. Часть 7. Глава 4
74. Часть 7. Глава 5
75. Часть 7. Глава 6
76. Часть 7. Глава 7
77. Часть 7. Глава 8
78. Часть 7. Глава 9
79. Часть 7. Глава 10
80. Часть 7. Глава 11
81. Часть 7. Глава 12
82. Часть 8. Глава 1
83. Часть 8. Глава 2
84. Часть 8. Глава 3
85. Часть 8. Глава 4
86. Часть 8. Глава 5
87. Часть 8. Глава 6
88. Часть 8. Глава 7
89. Часть 8. Глава 8
90. Часть 8. Глава 9
91. Часть 8. Глава 10
92. Часть 8. Глава 11
93. Часть 8. Глава 12
94. Часть 9. Глава 1
95. Часть 9. Глава 2
96. Часть 9. Глава 3
97. Часть 9. Глава 4
98. Часть 9. Глава 5
99. Часть 9. Глава 6
100. Часть 9. Глава 7
101. Часть 9. Глава 8
102. Часть 9. Глава 9
103. Часть 9. Глава 10
104. Часть 9. Глава 11
105. Часть 9. Глава 12
106. Часть 10. Глава 1
107. Часть 10. Глава 2
108. Часть 10. Глава 3
109. Часть 10. Глава 4
110. Часть 10. Глава 5
111. Часть 10. Глава 6
112. Часть 10. Глава 7
113. Часть 10. Глава 8
114. Часть 10. Глава 9
115. Часть 10. Глава 10
116. Часть 10. Глава 11
117. Часть 10. Глава 12
118. Часть 11. Глава 1
119. Часть 11. Глава 2
120. Часть 11. Глава 3
121. Часть 11. Глава 4
122. Часть 11. Глава 5
123. Часть 11. Глава 6
124. Часть 11. Глава 7
125. Часть 11. Глава 8
126. Часть 11. Глава 9
127. Часть 11. Глава 10
128. Часть 11. Глава 11
129. Часть 11. Глава 12
130. Часть 12. Глава 1
131. Часть 12. Глава 2
132. Часть 12. Глава 3
133. Часть 12. Глава 4
134. Часть 12. Глава 5
135. Часть 12. Глава 6
136. Часть 12. Глава 7
137. Часть 12. Глава 8
138. Часть 12. Глава 9
139. Часть 12. Глава 10
140. Часть 12. Глава 11
141. Часть 12. Глава 12

Возвращение

Часть 1. Глава 1

Начну это повествование с истоков своего человеческого существования — детства. Помню себя лет с шести, до этого — только обрывочные воспоминания. Именно этот период, как мне кажется, определяет будущий путь взросления и становления человека.

Позвольте представиться: Жан-Эдуард Боссе. Уроженец города Гатьер, Приморские Альпы, Прованс. Богу было угодно, чтобы я появился на свет седьмого декабря тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года, в небольшом провинциальном городке, где все жители знакомы друг с другом. Сколько себя помню, родители жили очень скромно, если не сказать бедно, в постоянной борьбе за наше существование. Отец работал на своего двоюродного брата Франсуа, который купался в богатстве, но был жаден и скуп даже к своим родным. Хоть он и считался моим крёстным, ни любви, ни внимания от него я никогда не получал. Более того, с детства недолюбливал этого господина, считая, что это он разлучает нас с отцом.

Видели мы главу семейства только по выходным и в праздники. Папа возвращался из Ниццы на несколько дней, чтобы снова уехать на всю неделю, а заработанных им денег с трудом хватало на то, чтобы прокормиться. Мать подрабатывала в гостинице: стирала и отглаживала постельное бельё. Она перешивала и чинила одежду всей семье и соседям, когда те платили. Работала она от рассвета до заката и была вечно уставшей, несдержанной с нами. Две из трёх моих старших сестёр Жанна и Габриель помогали матери по хозяйству и работе, а Николь — младшая присматривала за мной.

Самое счастливое воспоминание той поры — моя крестная Мерлен. Она была акушеркой и приняла на свет множество детишек, в том числе и меня. Это было её призванием, Божьим даром. Хотя образование у неё всего несколько классов церковно-приходской школы, зато «руки золотые», как часто говорила моя мать. Акушерскому делу Мерлен обучила родная бабушка, у них эти знания и умения передавались из поколения в поколение. Так что, те, кто не мог себе позволить оплатить роды в больнице, обращались к ней. В нашем городе Мерлен все уважали. Но в личной жизни этой молодой женщине почему-то не повезло. Замуж она так и не вышла, несмотря на то, что была миловидна лицом, стройна фигурой и имела ангельский характер. Конечно, я не думал об этом тогда, но осознаю теперь, что вся любовь Мерлен была направлена на меня. Она заботилась обо мне, дарила нежность и душевное тепло, такие необходимые каждому ребёнку. Это стало прочным фундаментом моей веры и основой моей духовности.

— Эдуард, мальчик мой, ты не ушибся? — крёстная смахнула с моих коленок песок. — Небольшая ссадина. Подожди, сейчас мы её залечим!

Она сорвала какой-то листок, помяла его в руках и соком растения обработала мне ранку.

— Удивительный ребёнок, даже не заплакал!..

Мерлен подула на ушиб, а я засмотрелся, какой золотистый отлив у неё на волосах, когда солнечные лучи попадают под шляпку.

— Тебе, правда, не больно?

— Нет! Я уже большой, могу и потерпеть. Мужчина должен быть сильным!

— Смотри под ножки, хорошо? Нам ещё через веcь город идти.

Мерлен жила на другом конце города, в небольшом старинном доме, принадлежащем испокон веков её семье. Погода стояла солнечная и ветреная, что спасало от полуденного зноя. Обычно после обеда сестра заставляла меня спать, но в этот чудесный день моя любимая Мерлен пришла за мной, чтобы забрать к себе в гости, и спасла от горькой участи.

Моя добрая прекрасная крёстная, словно настоящая фея, умела творить чудеса и превращать каждый день в маленький праздник. Вот и в этот раз мы не прошли мимо заветной кондитерской лавки.

— Добрый день, мсьё Жак!

— Добрый, мадемуазель Берже! Как поживаете? Смотрю, Ваш крестник ещё больше подрос и стал совсем шоколадного цвета!

— Спасибо, хорошо. Вы правы, Эдуард подрос, — Мерлен ласково погладила меня по голове, — и много времени проводит на улице, когда же, как не летом, гулять? Такая прекрасная стоит погода!

— Это, да! Что-нибудь желаете?

— Выбирай, солнышко, чего ты хочешь?

У меня разбегались глаза от обилия кондитерских деликатесов, но в этот раз моё внимание приковал к себе шоколадный крем, обильно наполнявший пирожное с яркой вишенкой наверху, на него я и указал пальцем.

Родители мои никогда не могли позволить нам такую роскошь, Мерлен это хорошо знала, потому баловала меня каждый раз, когда мы направлялись к ней домой, а на обратном пути, по обыкновению, покупала леденцы не только для меня, но и для моих сестёр.

Мсьё Жак погрузил приглянувшееся мне сладкое сокровище в красивую коробочку.

— Ещё что-нибудь желаете?

— Нет, благодарю Вас!

Крёстная заплатила, и мы отправились в путь. Я уже предвкушал, какая вкуснятина ожидает меня совсем скоро.

— Спасибо, крёстная! — я крепко сжал её ладонь, она вела меня за руку.

— На здоровье, малыш! — Мерлен потрепала меня по волосам. — Но сладкое только после еды, хорошо?!

Послушно кивнув в ответ, я посмотрел на солнце. Оно ещё находилось на самом верху, а это означало, что у нас есть достаточно много времени, чтобы побыть у Мерлен, ведь когда солнышко начнёт спускаться, она меня снова отведёт домой… Тяжелый вздох вырвался у меня при одной мысли об этом.

— Ты не устал, мой хороший? — она заботливо посмотрела на меня и улыбнулась.

— Совсем не устал, крёстная, я же уже большой! А с тобой готов идти хоть на ту гору!

Мерлен засмеялась.

— И что мы будем делать на той горе?

— Смотреть на закат! Папа сказал, что за нею море… Я ещё никогда его не видел.

— Обещаю тебе, как только ты немножечко подрастёшь, мы с тобой обязательно поедем к морю!

— Только ты и я?!

— Ну, конечно! Кто же нам ещё нужен?

— Ура! И мы посмотрим, где работает мой папа?

— Если ты захочешь, мы сможем его навестить!

Моя добрая, добрая крёстная, сколько нежности и тепла хранилось в твоей незабвенной душе… Даже теперь, вспоминая о тебе, моё сердце наполняется любовью и безмерной горечью потери, которую невозможно восполнить или исцелить, но об этом несколько позже.

В тот день, так ярко запечатлевшийся в моей памяти, не было места для печали. Мерлен окружала меня вниманием и материнской заботой, которой я не получал от собственной матери. Нам просто было весело и хорошо вдвоём. Мы вместе пообедали, после чего я получил своё долгожданное пирожное, но отказался его есть, если крёстная мне не поможет. Вишенку, которая так привлекла моё детское внимание, я отдал ей. Мерлен сопротивлялась, но не устояла перед непосредственной детской настойчивостью.

— Хорошо, я съем её за твоё здоровье, но при одном условии, что ты не станешь сегодня плакать, когда мы будем прощаться. Обещаешь мне, Эдуард?

Я согласился и вечером мужественно сдержал своё слово, когда она уходила, но только до той поры, пока не закрылась дверь. Каждое прощание с крёстной было для меня мукой, а ожидание новой встречи — вечностью.

Помню, в тот день во дворе её дома мы ещё долго играли в петанк. Нужно заметить, что для своего возраста я неплохо кидал шары и иногда даже выигрывал. Думаю, что Мерлен делала всё ради того, чтобы меня порадовать и специально поддавалась мне.

А потом мы сидели на кухне и пили сладкий морс из клубничного варенья с печеньем, которое Мерлен пекла лучше всех на свете, и моему детскому счастью не было конца.

Часть 1. Глава 2

Ещё одно воспоминание из той поры… Как сейчас вижу эту картину. Я сидел во дворе и складывал из камешков не просто замок или домик, а храм, в котором мои сказочные герои-эльфы будут молиться.

Помню, как был увлечён этим творческим порывом, у меня был даже самодельный раствор, который я замесил из мокрой после дождя глины, добавив в неё немного песка. Работа кипела, уже были возведены четыре стены, не совсем ровные, но всё же я очень старался.

Для витражных окон я подобрал на улице осколки разноцветных стёкол, а вместо двери -небольшой кусок деревянной доски, как прикрепить его, я не знал, поэтому просто вставил в стену и облепил своим нехитрым замесом.

«В конце концов, братья гномы смогут сделать для моих эльфов подземный ход, и тогда дверь им даже и не понадобится», — решил я. Прежде, чем установить крышу, мне необходимо было придумать, как сделать алтарь.

Для этого я незаметно прокрался в дом и вытащил из Библии, которую нам читала по вечерам мама, картинку с изображением Девы Марии. Такие картинки, как правило, раздают на память о крещении или первой коммунии* в Костёле.

Я решил, что для мамы, — это просто картинка, а для моих сказочных друзей — центральная икона алтаря!

«Значит, — подумал я, — не грех пожертвовать ради них закладкой, и, даст Бог, мама не заметит её отсутствия.» Охваченный просто даже какой-то религиозной эйфорией, я установил образ Богоматери и обложил его цветами, собранными тут же во дворе, в основном маргаритками. Очень хотелось сделать всё как можно более красивым и торжественным.

В этот момент меня привлекло пение крохотной птички, сидящей на крыше нашего сарая. Она была небольшая, с яркими чёрными глазками-бусинками, которые внимательно смотрели на меня, словно изучая. Но самым удивительным было то, что её перья были ярко-синего цвета и сияли на солнце так, что у меня перехватило дыхание. Ещё никогда я не видел ничего подобного и, нужно признаться, после тоже не встречал.

Забыв про своё увлекательное занятие, я медленно приблизился к ней. Осторожно, чтобы не спугнуть, я разглядывал это чудо и думал о том, что такая птица обязательно принесёт в наш дом удачу, и обязательно произойдёт что-то необыкновенно хорошее, даже волшебное!

Она, словно прилетела из сказки, где жили мои прекрасные друзья эльфы, их соседи гномы, злые колдуны и прекрасные феи… Птичка мне что-то рассказывала, иногда перебирая лапками, словно пританцовывая в такт своей песне. Мы так увлеклись созерцанием друг друга, что не заметили, как подкралась беда.

Откуда ни возьмись, на крыше оказался соседский кот, я и глазом не успел моргнуть, как моя птичка оказалась в зубах этого хищника. Схватил камень среди тех, что были собраны для строительства моего эльфийского храма, и бросил им в кота. Наверное, это был мой самый меткий бросок в жизни, я попал в цель, и кот, жалобно мяукнув, спрыгнул с крыши, но так и не отпустил своей добычи. Я бросился вслед за ним через колючие кусты ежевики и, ободрав лицо, руки и ноги, всё же успел ухватить разбойника за пушистый рыжий хвост. Кот истошно заорал, выпустив птицу из пасти, и бросился наутёк.

Раненая птичка оказалась в моих руках, у неё было прокушено крыло и повреждена шейка. В пылу агонии она даже пыталась взлететь, но не смогла. Маленькое сердечко бешено колотилось в моей ладони, уже влажной от крови. Ещё никогда в жизни так близко я не переживал чью-то боль и не встречался со смертью. Птичка прожила всего несколько минут, я видел её страдания и плакал навзрыд.

Когда маленькие веки закрылись, и она перестала трепыхаться, мне стало страшно одиноко и холодно, но в то же время я понимал всю торжественность этого момента, его важность и тайный смысл: она перестала страдать, ей больше не больно. Она свободна! Казалось, что я даже слышу, как птичья душа поёт…

Достав из кармана штанов свой чистый носовой платок, я завернул в него пернатую жертву и поместил в свой недостроенный эльфийский храм. Лучшего места для погребения я не смог найти. Перекрестившись, попросил Деву Марию беречь мою бедную птичку, после чего полностью засыпал это сооружение песком и воздвиг самодельную крышу из кусочков ардуаза**. Так святилище стало усыпальницей, а наш двор приобрёл печальную историю.

Когда весь грязный и перепачканный, с расцарапанным лицом, я вернулся домой, то больно получил от сестры хворостиной. До прихода мамы со старшими сёстрами, Николь успела меня отмыть, но царапины было не спрятать, и сестру наказали за то, что она плохо за мной следила.

А вечером мама не обнаружила в Библии своей любимой памятной закладки, оказалось, что она была памятью о дне моего крещения, пришлось во всём признаться, после чего ещё долго горело ухо, выкрученное за то, что взял без спроса чужую вещь и распорядился ею без разрешения.

Вот так закончилась печальная история моего архитектурного творчества, опыт первой встречи со смертью и синей птицей счастья, как её называют люди.

* коммуния — причастие у католиков.

** ардуаз — чёрный шиферный сланец, повсеместно используется в Бретани для покрытия крыш.

Часть 1. Глава 3

— Что же это ты, грязнуля, опять понаделал?! И штаны порвал! Не сидится тебе, бессовестный, на месте! — сестра шлёпнула меня по мягкому месту и отправила умываться. Я в полной мере ощущал свою вину перед ней, потому что попадало за меня прежде всего Николь (рука у мамы куда тяжелее, чем у сестры). Но не могу же я ходить по дорожкам и сидеть на лавочке, как старичок Жерар из соседнего дома, когда вокруг такой удивительный и волшебный мир, полный ещё неразгаданных тайн.

Я ползал и лазал везде, в самых труднопроходимых местах, в поисках подтверждения существования маленького народа Эльфов, которых часто видел во сне, но никак не мог отыскать в реальности. Хитрые маленькие человечки всегда успевали от меня спрятаться, но предчувствие того, что они где-то рядом, уже дарило мне состояние воодушевления, и детская фантазия создавала целые города живущих по соседству с людьми сказочных героев.

— Завтра такой день! А меня опять из-за тебя накажут, — причитала Николь, стирая с лица крупные капли горючих слёз. — Мама только вчера поставила тебе на этих штанах заплату, а ты снова их порвал! Где ты вечно лазаешь, несносный ребёнок!

Это теперь, будучи взрослым, я понимаю, что грозная Николь, сама ещё в ту пору была десятилетней девочкой, которой тоже хотелось поиграть, побегать и заняться своими интересными делами, но, вместо этого, в её обязанности входило: мытьё посуды, приготовление еды (как правило овощей, которые надо было перемыть, сварить и почистить к обеду) и непослушный брат, который умудрялся влезть во всевозможные переделки и никогда не сидел на месте.

— Ну не плачь! Прошу тебя, Николь! Мы не скажем маме, она и не заметит, — я попытался её обнять, чтобы утешить, но Николь оттолкнула меня.

— Как хорошо было, когда ты был маленький, лежал в кроватке, словно куколка, и не делал всяких пакостей!

— Пожалуйста, не плачь! Я завтра пойду в школу и там повзрослею, и тебе будет легче со мной!

— Ну да, потом ещё уроки с тобой делай, задания там всякие!.. За что мне это всё, Господи?! Лучше бы ты вообще не родился!..

Вот эти последние слова глубоко ранили моё детское сердце. Я убежал из дома, спрятался за сараем и долго плакал возле эльфийского храма, который стал усыпальницей моей синей птицы счастья.

Закрывая глаза, я снова видел что-то огненно-красное, но оно не несло мне опасности, а словно защищало меня и жалело, как ласковые руки Мерлен. Всегда думал, что это мой Ангел-Хранитель, и мне почему-то становилось его жаль. Ведь быть Ангелом такого нехорошего мальчика, наверное, очень тяжело. Даже придумал молитву, начиналась она так: «Мой любимый Бог, который всё видит и знает, пожалей моего Ангела за то, что ему достался я. Он ни в чём не виноват. Не наказывай его, пожалуйста! А я постараюсь исправиться и буду послушным. Аминь.»

Всякий раз, когда меня преследовало чувство собственной вины, эта молитва приходила мне на помощь. Во-первых, она освобождала от ответственности, как я считал, моего бедного Ангела, а во-вторых, давала надежду мне, что я не так уж и безнадёжен, и, когда-нибудь, обязательно стану хорошим ребёнком.

Единственным человеком, кто не видел во мне недостатков, и никогда не ругал меня, была моя крёстная. Вот и в тот вечер она пришла, чтобы поздравить меня с началом учёбы, её подарки сделали меня самым счастливым на свете, это были карандаши, краски и альбом из белой дорогой бумаги — предел всех моих мечтаний! Весь вечер я её благодарил и целовал, никак не мог нарадоваться подаркам. Когда Мерлен ушла, и мне стало до глубины души тоскливо, я спрятал мои сокровища, оставив в руке только один графитный карандаш, совсем новенький и так вкусно пахнувший, стал что-то рисовать на старом листе газеты. Занятый своим увлекательным занятием, я «краем уха» услышал, как старшие сёстры перешёптывались между собой, что Мерлен меня балует, и это нехорошо, что никто, кроме неё, из наших знакомых, не может себе позволить делать такие подарки, а всё потому, что поговаривают, у неё богатые покровители, и женщина она не честная, а обычная куртизанка.

Тогда я бросился на них с кулаками и сказал, что они мне просто завидуют, а поэтому не любят Мерлен, за то, что она самая добрая и лучшая на свете, и любит меня больше всех. Я плакал и кричал, пока не пришла мать и не поставила меня в угол за шум и крики, за неуважение к старшим и непослушание. Стоять я должен был на коленях, пока не попрошу прощения у своих сестёр за плохое поведение и истерику.

— Эта женщина на него плохо влияет, мама, — холодным тоном заметила Жанна, старшая из моих сестёр, — она его балует дорогими подарками, а после этого наш братец устраивает нам истерики.

— Это неправда! — сказал я, упёршись в стену лбом. — просто вы мне завидуете, потому что у вас нет таких хороших крёстных!

— Эдуард, замолчи! Сейчас поставлю тебя на горох стоять, будешь знать тогда, как разговаривать со старшими!

— Мама, они говорили про Мерлен гадости-и-и!

— Не твоего ума дело! — низкий голос матери был полон раздражения, и я понял, что если не замолчу, горохом всё не обойдётся, а закончится хворостиной.

Пока читали Библию, я всё ещё продолжал стоять в углу, это было больно, больно и несправедливо, а просить прощения я не хотел, потому что они обидели мою Мерлен, самую добрую и прекрасную женщину на свете, мою обожаемую крёстную, ради которой я готов умереть.

— Встань, Эдуард, подойди ко мне! — голос мамы не предвещал ничего приятного. — Мало того, что ты непослушный, гордый и заносчивый ребёнок, ты ещё упрям, как осёл! Извинись перед своими сёстрами, немедленно!

— Не буду! — я отрицательно покачал головой, после чего получил тяжёлую оплеуху и был отправлен в постель без ужина и благословения.

Уткнувшись лицом в подушку, я шептал себе, что как только вырасту, обязательно сбегу отсюда и заберу с собой Мерлен. Мы будем жить с нею где-нибудь на берегу моря, а все эти люди ещё пожалеют, что так обижали нас, потому что Бог всё видит и всё знает. Он не допустит несправедливости!

С высоты прожитых лет, я часто думаю, в чём же таился корень неприязни между мной и родными? Из всей нашей семьи ко мне неплохо относился только отец, но он так редко и недолго бывал дома, что считался почти что гостем. С годами отношения между родителями окончательно испортились, и папа стал появляться ещё реже: раз в месяц привозил деньги, чтобы мы не умерли с голоду…

Часть 1. Глава 4

— Крёстная, а почему ты не замужем?

Мерлен даже остановилась, посмотрела на меня серьёзно и ответила:

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Нет, ты не думай, я не верю тем плохим людям, которые оговаривают тебя. Просто ты самая красивая на свете, неужели мужчины не видят этого?! Если бы я был большим, то сразу же женился бы на тебе и никому не отдал.

Она обняла меня и крепко прижала к сердцу.

— Знаю, мой маленький рыцарь, ты бы именно так и сделал!

— Так ты и не ответила…

— Что тебе сказать, Эдуард? Как-то не сложилось… — она поправила шляпку, и ветер заиграл её шёлковым шарфом. — И потом, зачем мне какой-то ещё мужчина, когда у меня есть ты! Вот подумай, появился бы здесь чужой дядя, смогли бы мы с тобой вот так откровенно поговорить?

— Нет!

— Вот и я так думаю.

Подол её платья чуть касался земли, создавая еле слышное шуршание, мамкины платья никогда не шуршали и не касались пола, может быть, поэтому я так любил этот тихий звук, потому что он исходил от крёстной?!

— Почему я у тебя не родился?

— Откуда такая печаль в голосе? — она вновь остановилась и заглянула мне в глаза.

— Меня никто не любит так, как ты.

— Тебя опять обижали?

— Вчера я весь вечер отстоял на горохе…

— Бедный мой, — Мерлен приподняла мои короткие штанишки и потёрла коленки, словно я только что встал с гороха, — и за что, позвольте узнать?

— Ну, во-первых, я опять порвал штаны и рубашку, а во-вторых, не намерен мириться со сплетницами, которые тебя обижают и, уж тем более, просить у них прощения.

— Просить прощения — это всегда хорошо, — Мерлен задумалась.

— Они просто завидуют, потому что ты очень добрая и лучше их всех!

— Может быть, но не будем о грустном! Расскажи, как прошёл твой первый день в школе? Тебе понравилось?

— Было трудно сидеть на одном месте так долго…

Крёстная засмеялась.

— Теперь привыкай, мой милый!

Мы как раз подошли к кафе, в котором продавали всякие вкусности. Мерлен отворила дверь, та открылась вместе со звоном колокольчика.

— Добрый день, мсьё Конан, нам, пожалуйста, две порции горячего шоколада, кружечку кофе и яблочный сок.

Мужчина с большими усами, закрученными в уголках, слащаво улыбнулся, облизнув пухлые губы, от чего мне стало неприятно, словно он смотрел не на крёстную, а на безе. Мы сели за столик на веранде, там было свежо, и ветерок не давал солнечным лучам окончательно нас изжарить.

— Спасибо! — я прижался к её обнажённому предплечью, чуть выше длинной перчатки лицом.

— Ты мой родной! — Мерлен поцеловала меня в лоб, легонько потрепав кудри на голове.

— Не хочу с тобой расставаться. Никогда!

— Я тоже, малыш, тебя очень люблю. Но если ты и дальше будешь себя так вести, твоя мама вовсе запретит нам видеться!

— Тогда я убегу из дома, и мы с тобой уедем далеко-далеко отсюда, а потом, когда я вырасту, обязательно поженимся!

— Воробушек ты мой, так у нас никогда не получится. Ты знаешь, лучше хорошо учись, не шали, слушайся сестёр, и тогда мы будем вместе хоть каждый день! Я могу встречать тебя из школы и провожать домой, вот, как сегодня…

— И мы будем каждый раз заходить сюда?!

— Ну конечно! Если ты очень постараешься и будешь послушным мальчиком!

— Крёстная, я тебе обещаю!

В этот момент к нам подошёл мсьё Конан с подносом, на котором стояли блестящие вазочки с ещё дымящимся шоколадом, посыпанным орешками, горячий кофе для Мерлен и свежевыжатый сок для меня.

Мерлен сразу же рассчиталась, дав хозяину чаевые, от которых он стал ещё более слащавым. Поправив свои и без того закрученные кверху усы, он поцеловал её ручку в перчатке и удалился.

— Неприятный человек, — не сдержался я.

— Почему ты так говоришь, разве он не был с нами любезен?

— Он смотрит на тебя, крёстная, как на сладкое пирожное, от этого мне не по себе.

Мерлен засмеялась от души.

— Да ты маленький ревнивец, Эдуард! — тихо прошептала она мне на ушко, — а потом ты ещё спрашиваешь, почему я не замужем? Как же я могу выйти замуж, когда рядом со мной такой кавалер! — и вновь её тихий смех сделал меня счастливым.

Но всё хорошее быстро кончается. Дома опять пахло варёной капустой, которую я не мог терпеть, к счастью (после того, как меня вырвало из-за неё) мама больше не заставляла есть эту гадость.

— Положи сумку, и иди мой руки, Эдуард!

Я так и сделал.

— Садись за стол.

— Мамочка, я не буду есть, спасибо!

— Ничего не хочу слушать, не хочешь, не ешь, несносный мальчишка, но сядешь за стол, как все!

Я со вздохом сел на своё место, памятуя о чём только недавно просила меня крёстная.

«Как они могут это есть?» — тошнотворный позыв появлялся в моём животе от одного вида этого блюда. Сёстры ели молча, напоминая мне розовых поросят, похоже чавкающих при кормёжке.

— Не стучи по табуретке, раздражает!

Лёгкий подзатыльник был у нас в семье обычным делом, я послушался и перестал болтать ногами. Мне нужно быть очень послушным, чтобы завтра снова увидеть мою обожаемую крёстную…

Каково же было моё горе, когда она не пришла ни на следующий день, ни после. Целых две недели я не видел её. Вся жизнь превратилась в один сплошной серый день ожидания. Я старался изо всех сил, пытаясь заслужить обещанную мне награду. Даже научился чисто мыть посуду и вытирать так же тщательно, как это делает Николь. Я смирно сидел на уроках, с замиранием сердца ожидая, когда увижу её, почувствую любимый запах лаванды, который всегда исходил от Мерлен… Но она так и не появлялась.

Часть 1. Глава 5

Она появилась, когда я лежал в кровати с высокой температурой. Меня пичкали горькой микстурой и заставляли пить рыбий жир. Мерлен пришла, и всё в доме преобразилось. Даже трещинки на потолке стали казаться кружевными узорами. Паутина возле старых гардин затрепетала в солнечных лучах. И сердце запело.

— Мальчик мой, что же ты заболел?! — тёплая нежная ручка Мерлен прикоснулась к моему пылающему лбу. — Посмотри, что я тебе привезла!

Она раскрыла небольшую коробочку, из которой появился маленький клоун и заиграла весёлая музыка.

— Прости, что я тебя не предупредила, так получилось, мне пришлось срочно уехать. А потом меня долго не отпускали домой. Умер мой старенький дядя, а тётушка, его жена, так нуждалась в утешении, что я не могла оставить её одну. Ты простишь меня? Тебе нравится шкатулка?

— Красивая игрушка, но для меня самое главное, чтобы ты была рядом!

— Обещаю, я никогда не забуду об этом! — она промокнула белый платочек в воде с уксусом и положила мне на лоб. Сейчас я сбегаю за хорошим доктором и сразу вернусь к тебе.

Я крепко держал крёстную за руку, не желая её отпускать ни на мгновение.

— Такое чувство, что мальчишка жить без тебя не может, Мерлен, — проявила недовольство мать. — Смотри, разбалуешь мне сорванца! Жизнь — не мёд, пусть привыкает к трудностям.

— Позвольте мне привести врача, Розалия, у Эдуарда высокая температура.

— К нему вчера аптекарь приходил, я и так заплатила за лекарства, как за две курицы! Врачи нам точно не по карману, дорогая.

— Я всё оплачу, Вы ни о чём не беспокойтесь!

Когда моя благодетельница ушла, мама раздражённо отобрала у меня шкатулку.

— Тратит деньги на всякую ерунду! А где зарабатывает?! За роды ей бабы много не дают, у кого есть деньги, те в госпиталь едут! Тьфу ты!

— Это не ерунда, а клоун, они детей смешат. Я видел, когда приезжал к нам цирк. Ты не разрешила мне пойти с крёстной на спектакль, но я видел, как они проходили по нашей улице, там даже был настоящий слон!

— Были бы у меня деньги, давно б тебя в пансионат отправила. Может быть там из тебя воспитали бы настоящего мужчину, а то только и бредишь своей Мерлен, да бездельничаешь! — мама швырнула мне игрушку и, бурча под нос, вышла из комнаты.

Доктор Милер был известным в городе, к нему обращались все, кто мог себе позволить такую роскошь. Он сразу же обнаружил у меня ангину и прописал полоскание с прополисом, а ещё жаропонижающие порошки. Мужчина он был статный, высокий и крепкий, с благородной сединой на висках и пенсне на носу.

— Проветривайте почаще комнату, но так, чтобы без сквозняков — мальчику нужен свежий воздух! — он одёрнул штору, и паутинка разорвалась.

Через приоткрытое окно на меня подул лёгкий ветерок.

— Обращайтесь, мадемуазель Берже, в любое время, если возникнут осложнения или какие-то вопросы. Вы знаете, я всегда в Вашем распоряжении.

То, как доктор нагнулся и поцеловал крёстной ручку, вызвало у меня смутные подозрения.

— Благодарю Вас, Жорж.

Она проводила его до дверей и вернулась ко мне.

— Ну, вот, теперь я за тебя спокойна, мой мальчик! Врач сказал, что ты обязательно скоро поправишься и, возможно, на ближайшие выходные мы с тобой поедем к морю. Конечно, если мама согласится тебя отпустить.

Я взял её ладонь и положил себе под щеку:

— Не уходи, пожалуйста, побудь ещё немножечко со мной.

— Ну, конечно! Я не уйду, пока не увижу, что тебе стало лучше.

Я начал потеть, температура снижалась. Мерлен сидела возле моей кровати, пока солнце не скрылось за горами.

— А когда принц увидел её сияющие глаза, он не смог устоять и поцеловал девушку… Тут же её платье превратилось в лохмотья, туфельки — в деревянные башмаки, а красивый конь в осла. Увидев свою возлюбленную в таком виде, принц разочаровался. Ему не нужны были ненастоящие принцессы, потому что он был из очень богатой семьи, и никто бы не позволил ему жениться на нищенке. Вскоре Его Высочество женился на другой, а бедная девушка осталась с разбитым сердцем.

— Грустная сказка и заканчивается она как-то неправильно… — я вздохнул, а на глазах у Мерлен, в янтарной их глубине, сверкнули слезинки. — Мне кажется, такой принц не достоин прекрасной девушки, настоящие мужчины так не поступают. Они не бросают своих возлюбленных.

— Ты бы так не поступил, мой добрый рыцарь!

— Да! Я бы никогда не бросил тебя.

— Ты удивительный мальчик, Эдуард, и очень смышлёный. Жаль, что принцы не такие, — она печально вздохнула и поправила мне одеяло. — Уже темнеет за окном. Скоро наступит ночь. Ты хочешь ещё попить?

— Нет, крёстная, спасибо.

— Вот и жар спал, а теперь ложись на бочок и закрывай глазки. Завтра я снова к тебе приду, как только освобожусь! — нежные губы коснулись моей щеки.

— Спи, мой ангел, и пусть твой сон ничто не потревожит.

Даже не знаю, каким чудом Мерлен удалось тогда уговорить мою маму, но меня всё-таки отпустили. Впервые увидев море, я, конечно же, сразу полюбил его раз и навсегда, возмечтав стать отважным капитаном. Корабли у причала, как ожившая картинка из книг, плавно покачивались на прибрежных волнах. Чайки кружили над головой. Солнце играло яркими бликами. Солёный вкус на губах и запах водорослей, выброшенных на берег… Всё это волшебство подарила мне крёстная!..

В порту суетились рыбаки, разгружая ящики со свежим уловом. Рыба, крабы и морские пауки, омары и креветки, устрицы и моллюски всех сортов тут же продавались в порту. Сети и рыболовные снасти, лодки напрокат… В многолюдной сутолоке я всё время боялся потерять крёстную из вида, хоть она и не отпускала моей руки.

— Кажется, вот здесь работает твой отец.

«Франсуа и компания» — гласила вывеска над ангаром. Бесконечные контейнеры и ящики перегружались с одного места на другое. Мускулистые мужчины работали в поте лица и, при виде всегда изящно одетой Мерлен, расплывались в мечтательных улыбках.

— Не меня ищешь, красотка?!

Крёстная старалась не обращать внимания на эти выкрики:

— Мы ищем Бернара Боссе, не подскажете, как его найти?

— Там он, в конторе, — смуглый мужчина указал, в каком направлении нам нужно двигаться и подмигнул Мерлен. Кажется, она никого не могла оставить равнодушным.

В конторе было душно и пыльно, куча бумаг, разбросанных повсюду. Отец не ожидал нас увидеть. На его руках налокотники, я впервые такие увидел. Вид утомлённый, издёрганный.

— Эдуард, сын мой! — он подхватил меня на руки и подбросил к потолку. — Как ты, мальчик мой?! Растёшь не по дням, а по часам! — он отпустил меня, и повернулся к к крёстной. — Добрый день, Мерлен, Вы всё так же прекрасны, — его голос стал другим, более мягким и спокойным. — Какими судьбами в наших краях?

— Розалия просила передать Вам, — крёстная протянула ему свёрток. — Эдуард, очень хотел увидеть, где работает его отец.

— Да, вот здесь и работает, в пыли и жаре… Мне и показать вам особенно-то нечего. А сегодня ещё и день разгрузки, два корабля пришли, еле поспеваем, — он развернул свёрток, в котором лежало несколько рубашек и записка. Прочитав её, отец изменился в лице. Полазал по карманам и, достав несколько бумажных купюр, отдал их Мерлен.

— Передайте, что больше нет, сам перебиваюсь, как могу.

Она приняла деньги.

— Спасибо, что заглянули, теперь не придётся тратиться на дорогу. Простите, совсем нет времени, чтобы вас развлекать. А ты, малец, слушайся мадемуазель, а то схлопочешь у меня!

— Что Вы, Эдуард очень послушный мальчик, даже не беспокойтесь! До свидания, мсьё Боссе, были рады Вас повидать.

Когда грохот ящиков и крики грузчиков остались позади, я глубоко вздохнул.

— Нет, никогда не буду работать, как папа, это ужасно. Лучше уж быть моряком…

— Хочешь покатаемся на катере?

Это был предел всех мечтаний. Но как бы я ни радовался морской прогулке на паровой машине, после неё меня стошнило. Да, Эдуард, моряка из тебя тоже не получится, судя по всему…