Оглавление

Я могла видеть все — все вокруг. От собственных пальцев ног, спрятанных под пушистым одеялом, пахнущим клубничным молоком, я пролила напиток, а стирать не отдала, до книжки прячущейся на верхней полке. Внимательно наблюдая за отцом, я следила, как он перелистывает одну страницу за другой, пробегаюсь по словам своими добрыми чёрными глазами. Тёплый свет падал на его тёмную кожу, широкие плечи и выраженный подбородок. От него исходил сильный запах масляной краски

Вдруг, он захлопнул книгу и я недовольно воскликнула

— Но это же несправедливо! — я скрестила руки на груди

— Таков мир, цветочек, — он улыбнулся грустной улыбкой. — Уоры сильные и живут долго, поэтому и правят миром

— Ну и что? Они ведь должны защищать слабых, должны защищать фолков! — я не унималась. — Так почему все это так несправедливо?!

Размяв плечи, мужчина зевнул, и потянувшись произнес

— Это очень долгая история, с тысячью различных нюансов и вопросов, которые так просто не решить. Мир был бы прекрасен, если бы все были как вы с Фирой. Ты, мой благородный рыцарь ее всегда защищаешь

— Это понятно, я ведь сильная!

— Самая сильная, цветочек, — папа потрепал меня по голове

На этих словах, свет резко выключился. После, отца я больше не видела. Произошло разделение. Порог разделил человечество на две части. И никто ничего не мог с этим поделать…

Первый акт

«Решиться»

Я не чувствовала никакого волнения, стоя перед кричащей пьяной толпой, скандирующей мое имя. Прозвище. Они все уже сделали ставки, а я прикрывала глаза от яркого света софит. Искусственный свет мне не нравился, но ради шоу, можно потерпеть. Втянув в себя запах алкоголя, табака и прочей мерзости, я чувствовала, как моя кровь переносит вместе с воздухом магию, такую же как и это место, заставляющую ощетинится.

«Тень! Тень! Тень!» — кричали с арены, поставив на меня жалкие гроши, какая грубая ошибка.

В помещении запрещалось колдовать кому-либо, помимо судей и борцов, но кто-то прямо сейчас ослушался и дышать стало тяжелее. Скоро его выкинут, а значит внимания он не стоил.

Внимания не стоил и мой противник. Очередная девчонка, косящая под мужика, но видевшая их разве что на картинках, нахохлившаяся и в смешном костюмчике. И эта девочка сегодня победит, ведь деньги уже шуршали в моих карманах. На что люди не идут, чтобы поднять самооценку!

Судья что-то говорил, но одновременно с ним, нашептывал и внутренний голос, ему почему-то тут не нравилось. Возможно, в нем заиграла совесть. Обманывать пьяных мадам ой, как нехорошо, но пьяные мадам должны сами понимать, что поединки не бывают честными. Совесть у шепота — смешно!

Бой тем временем начался и я усиленно изображала усилие, стараясь случайно не перегнуть палку. Размеренно шастая по кругу, не слишком серьезно уворачиваясь от ударов, я не заметила, когда перестала играть, и начала драться по-настоящему. В моих жилах разлился свинец, ладони горели от огня, а в голову капал дурман в этот раз дело было не в табаке. Магия, несмотря на продолжительность боя, становилась терпкой, вяжущей язык, липкой, собирающей землю на ногах. Медвежья хватка вцепилась в горло не девчонки, но заклятого врага, злейшего соперника, повалив того на пол. Глаза пылали, когда чужое лицо сначала покраснело, а потом побледнело, я будто пила ее магию, когда судья вывела меня из транса.

«Победила Тень!» — выкрикнула она, под рев толпы.

«Плакали мои денежки…» — подумала я, стерев из памяти и поединок, и последующие неприятности.

Некогда было думать, нужно было поспешить. Если не успеть в общежитие до одиннадцати, то можно схлопотать. Порядок нарушать нельзя. Соблюдал бы это пресловутый порядок хотя бы кто-то. Выпускницы бегали по этажам крича и плача так, что всю усталость рукой сняло. Спать перехотелось от слова совсем. А с кровати открывался чудесный вид на потолок, который я рассматривала, погрузившись в темные мысли до самого рассвета.

***

В сей замечательный день, я была совершенно измотана и не радовалась ничему. Мне было по барабану то, что у меня церемония выпуска, что я больше никогда не переступлю порог «Высшей Академии», что вступлю во взрослую жизнь. Меня интересовал лишь чей-то парфюм с запахом шоколада и разглядывание собственных ногтей, а не салюты воодушевляющих слов. Ночью ни на минуту не сомкнула глаз. В животе какое-то неприятное чувство щекотало предчувствием неприятности, мешая отдохнуть, а от шепота в голове не было никакого желания заниматься хоть чем-то. Никаких зеленых коридоров, портретов с уничижительными лицами, лишних запахов… особенно непонятного свежего, будто морского.

— Инесса! Юная леди, возьмите свой аттестат, наконец, — нервы у преподавателя уже не выдерживали, на ее серьёзном лице проглядывалось напряжение.

Я вскочила с места, вырисовывая тухлую, но, все-таки, улыбку. Профессор, заметив мои потуги, хмуро усмехнулась и прошептала на ухо:

— Если бы не ваше наплевательское отношение, Инесса, вы бы уже перевернули мир, — произнесла она, открыв книжечку с табелем мне на обозрение. Несмотря на ее слова, на мгновение в голосе проскочила какая-то гордость.

Покачав головой, да куда там мне, обычной волшебнице, которая даже не представляет собственное будущее, не имеет амбиций, я вернулась на место, пока мои одноклассницы внимательно вслушивались, боясь пропустить свою очередь.

— Ну, что там у тебя?! — Фира, подруга и по совместительству названая сестра, с любопытством буравила взглядом книжку, на которую потом можно будет ставить чай. Мне нечего скрывать, я и показала. — Зашибись! Я таких оценок в жизни не видела! У тебя даже по истории десятка? Как?!

«Победа- мой морфий, а любой проигрыш, даже в плевом деле, вызывает зуд по всему телу, неистовое желание расчесать внутренности, боль в голове до слез. А еще Стипендия — сильный аргумент», — хотела ответить я, но просто пожала плечами.

— И куда ты собираешься поступать? Даже «Институт имени Уора» примет тебя с распростёртыми объятиями, ты ведь такая умная, много читаешь, учишься…

— Никуда, — честно ответила я.

Не успели медовые глаза округлиться, как прозвучало имя девушки, и она, подскочив на месте, со всех ног кинулась к преподавателю, чтобы вскоре, так же бегом, под чужой смех, вернуться назад, размахивая собственным аттестатом.

— Блин. У меня все очень и очень плохо! — и протянула мне.

— Оценки по целительству и цветоводству довольно высокие. Почему бы тебе не стать лекаркой?

— Я хотела в правительство идти, но меня туда разве что уборщицей примут… — я скривилась. — Эй, а чего мина то такая кислая? Тебе вот, стоит только улыбнуться, ямочки свои показать, глазками синенькими похлопать, и никто даже не взглянет на твой идеальный табель, счастливая!

— Ты сама все сказала. Порядочные мадам там декорации, пока всем заправляют уоры.

— Но ведь это правильно?… Они ведь такие могущественные и сильные, почему бы нет. Тогда чем ты собираешься заниматься, чем на хлеб зарабатывать, исключительная моя?

Я показала Фире язык, заговорчески прижав указательный палец к губам, мол «потерпи, и узнаешь».

***

У здания клуба стояла женщина, которую можно было спутать с мужчиной, высоким мускулистым мужчиной, не будь конечно разделения. Она взглянула на нас сквозь стеклышки солнцезащитных очков, серьезно осмотрев с ног до головы Фиру.

— Она со мной, — заверила я ее.

Охранница еще раз смерила нас тяжёлым взглядом, но в итоге просто прошла внутрь, предлагая проследовать за ней в место, где всегда пахло потом, кровью, где всегда тяжело было дышать, независимо от того, как долго открыто окно, там, где стоял мой любимый запах азарта и побед. Кажется, мои глаза сами за себя говорили, ведь Фира ни слова не сказала, просто с опаской, но без страха, оглядываясь по сторонам. Кирпичная кладка, на которой всегда была копоть или земля, уже покрытая трещинами, обугленная паутина в углу, еще плесень растущая в уголке. Подруга может и смотрела на это все без страха, но ровно до момента, пока я не сняла школьные туфли вместе с носками, голой ногой ступая на грязный пол.

— Обычно я тренируюсь в нижнем белье, а то и голышом, но не хочу тебя смущать, — объяснила я ей, но в ответ получила еще большее непонимание. — Шучу, — я не шутила.

— Прости, малышка, но сегодня достойных тебя соперников не предвидится, — произнес бас, в виде охранницы, занимающей одновременно и должность тренером. — Придется побиться со мной. Не сильно обижайся, если я сломаю тебе парочку косточек, так, случайно, маленькая воровка! Как меня вчера полоскали из-за тебя!

— Я отработаю те деньги с лихвой, честно. Можешь ломать, сегодня у нас мадам целительница к нашим услугам, — Фира пискнула, сев на скамейку у стены. — Слушай, это не самое лучшее место…

Не успела я предупредить невольного зрителя, как в меня чуть не прилетел шматок земли, от которого я еле успела увернуться. Оказавшись в не самом лучшем положении, и даже не успев разогреться, я нашла себе укрытие, спрятавшись за удобной бетонной стенкой, нужно было накопить силы, прежде чем атаковать. Закрыв глаза, я прислушивалась к шагам, а когда те были совсем близко, я выскочила с правой стороны, надеясь ударить огнём с ноги, но просчиталась. Сильная рука схватила меня за ногу и повалила на пол и прижала сверху. Не все силы ушли на несостоявшийся удар, поэтому у меня получилось одной свободной рукой создать водный пузырь у головы соперницы, и пока та пыталась избавиться от него, я вскочила на ноги, оказываясь за чужой спиной под восхищённые вздохи.

Ухватившись за майку, я потянула ее назад, землёй «связав» руки тренера. Она покачнулась, но не упала, ногой повторяя тот удар, который я хотела применить к ней, но без магии, что спасло меня от тяжёлых травм и наградило ударом в живот, от которого выбило весь воздух. Тут то я поняла, что силы у соперницы не осталось, а значит стоило…

Удар голой прямо в ключицы рассеял внимание, она уже было пришла в себя, но мои руки оказались быстрее и опалили чужие ступни огнём. Женщина упала и не вставала. Один… Два… Три. Я ее победила! Впервые!

От адреналина из глаз пошли слезы, а рот открылся, пытаясь впитать как можно больше воздуха. Дышать в помещении стало невозможно, всю магию из воздуха высосали. Я взглянула на скамейку, где сжимаясь сидела Фира, в бедняжку прилетел шмоток грязи, а потом еще и облило.

— Хороший бой напоследок. — произнесла моя соперница сквозь зубы, ступни ей хорошо обожгло. Как ни странно подруга быстро к ней подлетела, используя оставшуюся в воздухе магию на заживление конечностей.

— «Напоследок»? Ты меня выполняешь?!

— Инесса, ты разве не слышала? По всему сектору закрывают боевые клубы, бои и чемпионаты теперь нелегальные. Мол, разводят криминал и насилие. Сначала забирают наших мужиков, теперь клубы, а потом что? Виски? Тьфу!

То ли из-за того, что магии совсем не осталось, то ли из-за усталости и шока, но я поняла, что меня мутит. Хотелось упасть прямо на пол, расшибившись в лепёшку, и в то же время наброситься на политиков, чтобы разодрать им глотки.

— Фира, ты спрашивала чем я буду зарабатывать на хлеб… Так вот мой тебе ответ, ничем.

***

Настроение упало до отметки «отвратительно». Мы не торопясь шагали до академии, прежде чем разойтись в разные стороны, когда заметили, что на тихой улице, где практически никогда не было народу, органы правопорядка опять избивали несчастного законопослушного гражданина. На первый взгляд законопослушного. Стоило вглядеться получше, как сразу все встало на свои места. Белоснежные, словно вымоченные в белизне, волосы, длинные заострённые уши, ну и конечно, прикрытый третий глаз на лбу. Фолк сам напросился. По закону, фолки не имеют право выходить из дома в час пик.

Неприятный запах горящей плоти донесся до носа, вместе с душераздирающим криком. Господа жандармы перестарались с наказанием. Рядом со мной раздался злобный рык. Обернувшись, я увидела миловидную рыжеволосую девушку, с выражением бешенства на веснушчатом лице.

— Успокойся, это не наша война, — произнесла я, с силой сжимая

запястье Фиры.

— Я не могу просто стоять здесь и наблюдать за этим! Нужно вмешаться!

— Можешь и будешь, если не хочешь себе проблем, а поверь мне, дорогая, проблемы будут не только у тебя.

Карие глаза взволнованно взглянули на меня, чтобы тут же попятиться вниз. Девушка признала вину и уже шёпотом добавила:

— Это же ужасно. Человек, наверное, тут работает, а его просто так… — в уголках глаз появились слезы.

— В один день это изменится. А сейчас, фолкам лучше отправится в резервации, там для них безопаснее. В конце то концов, нам не легче живётся. — заявила я, пока не услышала жалобный стон, скорее плач ребенка, а не голос взрослого человека.

— Нам то? — спросила Фира, никак не желая отводить глаза от того, как избитого фолка уводят жандармы.

— А разве это не правильно? Ведь уоры такие «могущественные и сильные», Фира, а нам, простым ведьмам, стоит перед ними поклоняться и терпеть.

«Сделать первый шаг»

Общежитие совсем стихло, все разъехались по домам, не оставив в память о себе ни запахов, ни звуков. Осталась одна я, наедине с собой. Не потому, что не успела собрать вещи, или хотела напоследок со всеми проститься, особенно с пустыми стенами, нет, я просто не знала куда идти.

Сиротам сектор выдавал квартирки в муравейниках, надеясь, что те сразу устроятся на работу и будут проводить там все время. А я ведь не сирота. И дом есть, неплохой такой коттеджик. Но идти все равно некуда. Отца, как и всех мужчин, отделили от женщин, а мать я никогда не знала. Вроде и не сирота, но неизвестно, стоит ли отчий дом на том же месте, или уоры под шумок его прибрали. Хотя, зачем им это? Разве что под снос.

Собравшись духом, я схватила в руки чемодан, вдохнула аромат витающей в воздухе магии и чистящих лимонных средств, меньше народу, больше кислороду, направилась на выход, стараясь не столкнуться с блуждающей по коридору студенткой, ставшей призраком общежития. Мало ли, легенды всякие ведь ходят.

На воспоминания я не полагалась, сразу вытащив карту. И хорошо, что я это сделала, иначе бы точно не опознала эту развалюху, как коттедж из детства. Вид у дома был… скверный. Даже бойцовский клуб выглядел уютнее. И в крыше дыра, дверь едва на петлях держится, а окон вовсе не осталась. В голове я тут же прикинула сколько будет стоить вызвать мастера. Если поголодать, то тех остатков с турниров должно хватить. Шальная мысль залатать весь дом грязью испарилась, стоило зайти внутрь. Едкий сладковатый вкус греческого ореха сам собой появился на языке. Что-то было не так, запах коттеджа опьянял не хуже вина, словно в этом доме жили уоры и их магия оседала по стенам долгое время. Злость вспыхнула неожиданно, захотелось разгромить либо дом, либо тех, кто посмел остановиться в нем.

«А ведь ты ничего с этим поделать не можешь, — на периферии сознания раздался шепот. — Какие-то твари без разрешения отравили твой островок спокойствия. Как жаль, что ты так слаба и мала!»

Набрав побольше воздуха в грудь, я почувствовала отличный запах, не сладкий, а горький, с примесью железа, ощущение магии от него отдавало чем-то знакомым, что крутилось на языке, но никак не хотело узнаваться. Отчётливо он доносился со второго этажа, и вел за собой, словно крысу дудочка заклинателя. Ступени шли не кончаясь, усиливая мое нетерпение. От неожиданности, я чуть не пропустила момент, как старая лестница со скрипом проломилась под мом весом, едва не проглотив меня. Я еле успела отскочить, и быстро перепрыгнуть на последнюю ступеньку, слыша, как ускоренно стучит сердце.

«Все не просто так», — прошептал голос в голове.

«Ничего удивительно, древесина от влажности сгнила», — произнёс здравый смысл.

Я зашла в единственную комнату на этаже и мной завладела тоска. Розовые стены, шторы в белую полоску, светлая мебель и шкаф с детскими книжками, запах клубничного молока, были в прошлом.

В потолке зияла дыра, возможно поэтому тут дышалось легче, из мебели осталась тумбочка, да кровать, шторы пожелтели, а полы, как и везде, попахивали гнилью.

Вдруг, взгляд упал на инородный предмет на кровати. На голом матрасе лежала желтая маска, источник странного запаха железа, мускуса и чего-то еще, которая сама легла мне в руки. Она напоминала ту, которую носили во время боев дамы, желавшие походить на мужчин — чёрные губы, синие круги возле глаз и красные капли, будто крови, по всей площади.

«Что забыла бойцовская маска в детской комнате?» — задался вопросом шепот.

«Маска принадлежала отцу», — получил он ответ.

Папа был известным бойцом за справедливость, о нем говорили везде, он пользовался любовью народа, люди хотели идти за ним, пока не произошло разделение. Он учил меня магии, управлять стихами, пока не произошло разделение. Он был хорошим отцом, пока не произошло разделение.

Глупое, бессмысленное, единственная причин которого показать, насколько мы, волшебное общество низки в глазах уорах, что они могут сортировать нас как скот.

«Мужчины и женщины не могут жить в одном социуме, их единение введёт к насилию, различие в магии введёт к разбоям и разврату, — трещало из всех щелей в свое время, а когда пропаганда не сработала, они сделали все грязно. Устроили террор. — Вы для нас не выше фолков.»

Но разве хочется мне уничтожать все на своем пути, вдыхая запах магии, прошедшей через мужскую кровь? Разве хочу я сеять раздор? Нет. Я хочу справедливости. Маска оказалась плотно прижата к моему лицу. Запах мускуса, железа и смолы, твердеющий со временем, вместе с невероятной силой, питающей мышцы всего тела, как и укрепившейся пугающей мысли.

«Мы всего лишь скот, который разделили ради контроля!» — эта догадка не в первый раз вспыхнула в сознании, и далеко не была неожиданной искрой. Нет. Детские воспоминания мелькали перед глазами. То тут, то там, люди устраивали демонстрации, бунтовали и негодовали. А как иначе, когда этот мускусный запах обжигает изнутри и заставляет действовать, когда похожий задор чувствуется только в разгар битвы? Потому ли закрыли клубы? Сев на грязный матрас, я закрыла глаза руками, не верилось, что все так просто. Почему никто ничего не замечал?! Почему никто ничего не делал?! «Уоры ведь такие могущественные…» — твердили все то тут, то там. Великим уорам ставили памятники, называли институты. Откуда они вообще взялись, что перекроили весь наш устой?! Я рывком поднялась, чувствуя силу, желая тут же сделать хоть что-то. Кричать на улице, агитировать бунтовать. Хватит с нас!

Вдруг, я почувствовала, как пол подо мной трещит и не успела понять, что должно произойти, как второй этаж рухнул. Я полетела вниз вместе с комнатой, кроватью, мебелью. В полёте по голове что-то ударило, в глазах замутило, дышать стало невозможно, когда кости треснулись об пол. Я ловила воздух ртом, опьяняюсь с каждым новым вздохом уорским ядом. Не получалось сделать ничего, подняться было невозможно, оставаться в сознании становилось тяжело.

«Жалость какая, я умру здесь…» — смиренно подумала я.

«Никогда!» — закричало желание жить, прозвучавшее так контрастно, словно другой человек, от слабого запаха железа, и я из последних сил истошно закричала, чтобы перестать держать голову и отрубиться, услышав чье- то испуганный крик.

***

Глаза нещадно жгло, от белизны резало так, что хотелось опустить веки и никогда больше их не поднимать, но боль в груди не позволила уснуть, и я застонала сквозь зубы.

— Ой, ой, мисс, вы уже проснулись! Я сейчас позову врача, потерпите, пожалуйста, — произнес слабый мужской голос.

Мужской? Из любопытства я подняла голову, чтобы увидеть сгорбившегося, лысоватого, с опущенными ушами, старого фолка в робе целителя. Голова тут же вернулась обратно на подушку, воздух, почему-то тут же стал спертым, приобретя запах спирта, видно старик ушел.

Из коридора стала доноситься ругань.

— Я же говорила вам, у пациентки тяжёлая травма, вы обязаны оставаться в палате! — произнес женский голос с прохладой.

— Но ведь девочка очнулась, похоже от боли, — объяснялся уже знакомый фолк, но в итоге просто тихо согласился. — Простите, моя вина…

— То-то же. Вам зачем платят? Чтобы вы фильтровали магию, а не для того, чтобы вы бегали по коридорам. — в палату вошла женщина, чьи чёрные волосы казались насмешкой над белыми стенами. — Вид нормальный, показатели в норме, неприятную боль можно и перетерпеть, никаких угроз здоровью. И чего вы запаниковали?

Мои органы, казалось, сжало воедино, кости будто перетерло в порошок, а потом засыпали в форму, которая еще не застыла. Перетерпеть значит…

— Если заживление пойдет так, как надо, к вечеру пациентку заберут, а пока ни шагу из палаты. В ином случае, это будет на вашей совести, — произнесла целительница и вылетела прочь.

Запах спирта сменился на чистый, стерильный, не имеющий определённого вкуса аромат. Будто вода, снимающая усталость и боль. Фолки прекрасно выполняют свои функции, даже совсем старые. Этому, например, было лет двадцать пять — двадцать семь, но фильтрация магии у него выходила. Даже жаль, что мир так несправедлив. Фолки проводят через себя огромные объёмы магии, фильтруют их для нас, как растения воздух, но не могут ей пользоваться.

— Кх..де я? — вырвался из глотки хрип.

— В Главной Лечебнице сектора, — с грустной улыбкой ответил старик.

— Как..как я сюда попала? — прокряхтела я.

— Ох, мисс, я вас нашёл. Услышал крик, по пути на работу, и кинулся в дом. Простите, пожалуйста, мне пришлось вторгнуться. — тут же извинился он, хоть извиняться он и не должен.- Не представляю, что случилось, но ваша рана была ужасной. Хорошо, что врачи вовремя срастили вам кости. Пять переломов… ужас какой!

Его голос такой спокойный, тёплый, хрипловатый, склеивал глаза и успокаивал. Боль понемногу проходила, дышать становилось легче. Я не успела спросить, кто меня заберёт от сюда, и просто уснула, чтобы совсем скоро снова проснуться.

— Инесса, мы так переживали! — звонкий голос раздался прямо над ухом. — За тобой глаз, да глаз нужен! Сумасшедшее ты существо! Невероятно дурное!

— Не бегать по коридорам! — эхо отскочило от стен где-то в коридоре.

Окончательно проснувшись, я увидела девушку, безумно похожую на мать. Настолько, что спросонья их образы перемещались перед глазами. Лишь их цвет волос и возраст отличались. Яркий рыжий цвет не оставлял сомнений, что по мою душу пришла Фира. Пришла, чтобы забрать в свой уютный дом, где всегда царит аромат выпечки.

Приподнявшись, я заметила, что ребра практически не болят, лишь тянущие ощущения, как после хорошей тренировки, выдавали травмы.

— Тихо, тихо, мисс, не торопитесь, — я обернулась, чтобы увидеть фолка, который все это время находился тут.

— Вот именно. Леди, мисс, пройдите со мной, обсудим условия выписки. Ты, — из неоткуда возникшая врач обратилась к пожилому мужчине, — Помоги пациенту, — бросила она, мне захотелось ей врезать, и забрала женщин с собой.

Фолк помог мне сесть, а сам достал из тумбочки мои, уже чистые, вещи. Обычные клетчатые брюки, рубашка, туфли на плоской подошве. Мужчина порылся в карманах халата и положил наверх еще что-то. Я с удивлением поняла, что это маска.

— Она была на тебе, я подумал, что она тебе дорога. Ты не хотела ее отдавать, даже в бессознании, — он хрипло рассмеялся. — Лучше отдать ее сейчас, потом точно не смогу.

Я быстро-быстро оделась, чтобы спрятать разноцветную ткань в карман брюк.

— Почему? — третий глаз взглянул на меня пронзительно, длинные уши прижились к макушке. Двадцать пять, все-таки, подумала я, фолк прожил двадцать пять лет, из отведённых ему тридцати.

— Я просто не успел добраться до работы, перед час пиком… — сказал он, стараясь не выдать тот ужас, которым за секунду наполнилась магия вокруг, голосом. Из-за меня доброго человека накажут. Он же ни в чем не виноват! — Это не из-за тебя, правда. Сам виноват.

«Вы ни в чем не виноваты! Виноват сектор, правительство, закон, равнодушные люди! Но вы ни в чем не виноваты!» — хотела воскликнуть я, но не могла. Не имела права никого обвинять, пока сама ничего не сделала. И не успела бы.

— Инесса, пошли, пошли! Дома мелкая уже пол дома разнесла, пока нас не было. Какой кошмар, а мне потом убирать, — Фира взяла меня под локоть. — Кстати, тебе запретили тренироваться, как минимум,

неделю, так что страдать буду только я. Как ты вообще умудрилась сломать ребра в пяти местах?

От подруги несло шоколадными духами, а после стерильного аромата, он бил в нос похлеще нашатырного спирта.

— Подомной проломился пол, — честно сказала я, пока все мысли занимала несправедливость, фолк и несправедливость по отношению к фолку.

— Серьезно?! Быть не может! — звонкий смех вдруг смолк. Мимо нас, по коридору приёмного отделения прошли жандармы. — Ты точно ничего не натворила?…

Посетители и больные вокруг переглядывались и шушукались, им было не по себе. А когда жандармы вывели за собой жалостливого старика, то воцарилась скорбная тишина.

— Фира, мне нужно в туалет, — тихо сказала я.

— Сейчас!? Ты точно не сможешь потерпеть до дома? — но меня уже и след простыл. Я не знала, что буду делать, но понимала, что не могу просто стоять бездействуя. — Буду ждать в машине.

В туалете была форточка, через которую я кое-как вылезла наружу, сжав посильнее зубы. За углом, совсем рядом с лечебницей, находилось отделение, в котором раньше работала Меркурия, и если фолка решили вести туда, то перехватить не составило бы труда. Кажется, я не ошиблась, тошнотворный запах горящей плоти, как никогда, побудил рвотный рефлекс. Прямо сейчас, издеваясь над целителями всего сектора, а то и мира, жандрамы у ворот дома здоровья, зверски выжигали клеймо на ни в чем невиновном человеке!

Много я не думала. Маска сама оказалась на моем лице, а адреналин попал в кровь. Мускус обжигал лёгкие, а железо душу, невиданная энергия била ключом, как и кулаки. Огонь искрил на пальцах, вскоре мантия одного из жандармов пылала огнём правосудия. Отвлекшись, другая совсем забыла о провинившимся фолке, придя на помощь коллеге.

— Как это, черт побери, произошло?! — воскликнула страж правопорядка, ногой потушив погорающую одежду. — Эй, ты видела?! — она обратилась ко второй, но не получила ответа. — Эй?!

В ее рту, через мгновение, она не могла закричать, будто в рот воды набрала. Только не будто, и не по собственному. Мои руки в эту же секунду повалили ее на землю, перед тем, как дать ногой по затылку и выкинуть туда же, куда и вторую. Ордер на арест мужчины был уничтожен, а сам фолк уже сидел на скамье, подальше от места преступления, а я, сняв маску, попыталась залечить его глаз, на самом деле, сомневаясь, что с этим вообще можно что-то сделать…

— Простите, я не сильна в лечебной магии, — вода, которая должна была принять глубокий зелёный, аа то и мятный, цвет, у меня превратилась в грязно салатовую. — Правда, я не очень хороша во всех направлениях, помимо боевых. Лучше идите домой, пока эти не очнулись.

В красных морщинистых глазах появились слезы.

— Спасибо… еще никто не был ко мне так добр.

«Ладно, — подумала я, — если никто не встаёт против несправедливости, я стану справедливостью».

«Быть частью семьи»

— Вот видишь, если судьба что-то решила, так тому и быть! — Фира вприпрыжку шагала к дому, самодовольно улыбаясь.

— Судьбой, ты, конечно, называешь себя, — отозвалась я уставшая, но не побежденная.

— Именно! Вот ты только представь, твоя подруга, по-сути сестра, предлагает вернуться в родительский дом, в котором вы девять лет делили и хлеб, и кров, где тебя и накормят, и напоят, где царит детский смех, но ты упрямишься, мол хочешь независимости, идёшь в разваленную лачугу и там ломаешь кости! А, точно, тебе даже представлять не надо! — злорадствовала девушка, доказывая, что у рыжих, действительно, нет души.

— Вот именно, девять лет. Девять лет я отбирала силы, деньги и кровь у Меркурии, занимая место в твоей комнате.

— Да ты же в общежитии практически все время жила, лгунья! Вечно ты все драматизируешь! — Фира открыла дверь, пропуская меня внутрь. — Добро пожаловать домой!

Внутри домика пахло выпечкой и сладостями, будто стены и потолки были пряничными, а печка работала круглосуточно, что было не далеко от истины. В этой семье не любили искусственный свет, поэтому, не смотря на то, что время близилось к ночи, и было темно, лампы никто не включал, в прихожей света не было вообще, из-за чего гости часто спотыкались.

— Инесса! — что-то маленькое и тёплое с разбегу сгребло меня в объятия. Рука механически потерпела мягкие волосы, пахнущие карамелью. — Я так скучала! Злюка совсем со мной играть не хочет!

— Диля! А родной сестре ничего сказать не хочешь? — Фира утянула девочку за шкирку.

Малая показала подруге язык и быстро ускакала в гостиную, а я рассмеялась.

— Ты с ней заодно?! Предательница!

— Ничего личного, но она более сильный противник, чем ты. В ее возрасте ты еще с мамой в одной кровати спала, а эта мадам сильная и независимая, — за свои слова я получила нежный подзатыльник, заслуженное наказание за измену. — Заметь, я даже не вспомнила, как в прошлом году…

Фразу я не закончила, ребро заболело, заставив схватиться за него. Никаких нагрузок неделю, да? Фира аккуратно взяла меня за локоть и повела в гостиную, чтобы уложить на диван, освещенный игрой пламени в камине. Увлеченная ярким огнём и запахом горящего дерева, я пропустила момент, когда к нашей компании прибавился третий, а вскоре и четвёртый, человек.

В полутьме ее каштановые волосы казались рыжими, полыхающими, как и ее характер. Меркурия вскинула подбородок, по-королевски устраиваясь в кресле, закидывая ногу на ногу, не произнося в нашу ни слова. Либо она злилась, либо сильно переживала, либо все сразу, из-за чего мы с Фирой напряглись. К нам на помощь, как ни странно пришла Диля, девочка со смехом запрыгнула матери на колени, а та уже не смогла держать маску, и улыбнулась.

— Мамочка, ты злишься? — спросила малышка, прежде чем рука Меркурии легла ей на голову, этот жест превратился в привычку у всех членов семьи.

— Нет моя хорошая, я просто задумалась, — она обратилась уже к нам. — По радио передавали, что неподалёку от лечебницы произошло нападение на двух жандармов. Неизвестный напал на них при исполнении, оглушил и связал. Обеим отшибло память, но они запомнили, что на нем была маска, думают, это был кто-то из фолков, освободил своего и с ним сбежал. Теперь их не найти.

— Мам, если ты за нас беспокоилась, не стоило, правда… — подруга смотрела то на меня, то на Меркурию.

— А я и не беспокоилась, — женщина усмехнулась. — С тобой была Инесса, даже раненая она бы тебя защитила, а вот о жандармах так не скажешь. Дома сидела я, а такое ощущение, будто всем участком рожали мои девки. Совсем от рук отбились. Какой-то фолк просто взял и оглушил их! Это же кошмар!

Меркурия была права, нападения прошло слишком просто, на мне и синяка не осталось. Вот если я связалась бы с шефом полиции в декрете, то от меня остался бы один прах. Повезло, что женщина решилась на Дилю четыре года назад, фантастическая любовь к детям, раз к двум девочкам-подросткам решила добавить третью.

— А еще я думаю о вашем будущем, девочки! — заявила Меркурия, поднимаясь с кресла. Она подошла к шкафу, прежде чем опуститься на подлокотник дивана и нам по буклету. — «Путеводитель во взрослый мир для юных леди» — дурацкое название, согласитесь.

Фира стала рассматривать картинки, а я решила даже не открывать.

— Хм… мам, я точно не смогу пойти в правительство, блин! «Вы обязательно должны иметь отлично по пяти дисциплинам и иметь талант в магии огня». Что за глупые требования!?

— А я думала, чтобы стать политиком, особенно главой отдела, нужно иметь великий талант в магии воды. Прямо таки мастерски повелевать ей, — пробормотала я, выкидывая бумажку в камин.

Меркурия взглянула на меня с жалостью, как смотрят на нашкодившего кота, но на очень милого нашкодившего кота. Или как на нашкодившую Дилю.

— Все-таки не поменяла своего решения? Инесса, ты исключение из многих правил, тебе прекрасно даются все стихии.

— А еще ты отличница! Признайся, ты съехала в общежитие, чтобы учиться, потому что эта маленькая бестия тебя отвлекали! — Фира взлохматила волосы сестре.

— Стихии даются мне хорошо, это факт, но вы же обе знаете, что только чистые. Полутона не мое. Воду я могу превратить в кинжал, но вот вылечить ей я могу разве что порез от бумаги, земля, для меня, прекрасная боевая единица, но лепить из нее скульптуры, нет уж, увольте, или не увольняйте, если хотите увидеть кучу…

Неожиданно запахло гарью. Со стороны кухни повалил дым, мы втроём переглянулись, слыша детский, истинно дьявольский, смех. Дили в гостиной не было. Нам потребовалась секунда, чтобы все осознать и рвануть на кухню.

Спустя несколько минут попыток потушить огонь кинувшийся из печи на скатерть, спасти выпечку из плена дыма и увести с кухни девочку, которая всего лишь хотела «по-быстрее приготовить пончики», мы рухнули за стол, потерянно глядя на чернеющие тлеющие угли.

— Я скучаю по временам когда она была совсем малышкой… — вздохнула Меркурия. — Да и вы были обе такими миленькими еще в своём подростковом бунтарстве. Как хорошо, что фотографии остались.

Шестеренки быстро закрутились в моей голове. Фотографии должны были быть в кабинете. А что еще хранится в кабинете у шефа полиции?

— Может я схожу, принесу? Они ведь у тебя? — меня либо не услышали, либо просто не возражали, усердно споря о чёрных колготках и сложных подростках.

Усмехнувшись я вышла из кухни, намереваясь сделать свое грязное дело.

Включив свет в кабинете, иногда искусственный свет можно потерпеть, я окинула взглядом огромный шкаф и неподалёку железную тумбу, надеясь, что ящики в ней незапертые. В комнате пахло бумагой и мятой, что помогало сфокусироваться. Не до конца понимая, что и где точно нужно искать, я понадеялась на чудо, начиная штурм.

Способом исключения, я откинула низкие открытые полки, до которых Диля могла достать, вряд ли там будет что-то особо важное, как и на тех, что на уровне глаз. Решив, что там либо новые дела, либо документы требующие частых проверок, я понадеялась на верхние и уже было приставила стул, как поняла, что сейчас возиться с этим времени нет.

Вместо этого я быстро открыла первый ящик тумбочки, нашла альбом с фотографиями и быстро полистав его, наткнулась на фотографию мужчины. Чёрные волнистые волосы, смуглая кожа, правильные черты лица и уверенная поза, он был точной моей копией в мужском обличии, вернее, я была его женской копией. Все во мне было, как у отца, все кроме добрых тёмных глаз. Моя радужка синяя, словно поглощенная во льды в холодном океане, служила доказательством того, что мать у меня все же была. Не долго, месяцев девять, но точно была. Эта женщина была настолько хороша, что даже после разделения не захотела меня найти.

Мать не занимала мои мысли до этой поры, но именно сейчас, на той же фотографии с отцом, сидела женщина, чьи синие глаза глядели прямо в душу. Я присмотрелась, замечая очень странную компанию. Отец, эта женщина, Меркурия и еще двое незнакомых мужчин. То, что отец и Меркурия были знакомы и дружили, не было тайной, он попросил ее забрать меня к себе, но было что-то не то в этой компании, совсем не то. Достав фотографию из файла, на обратной стороне я заметила надпись карандашом:

«Союз Свободы»»

«Союз Свободы»…любопытно. Название крутилось на языке, казалось больно знакомым.

— Инесса, ты куда пропала? Тебя засосало? — раздалось за дверью и я поняла, что время мое тут кончено, пряча фотографию в карман.

***

«Вести женского сектора начнутся сразу же, как только наш диктор объявит крайне важную новость из мужского сектора, прошу,» — музыка смолкла, когда на радио начались новости.

Я откусила кусочек от имбирного печенья, запивая слишком приторную, на мой вкус, сладость чаем, все еще размышляя о вчерашнем. Лёгкий страх того, что меня поймают трепетал бабочкой, насаженной на иголку, любопытство и чувство справедливости казались намного важнее.

«Благодарю, Джанет, очень приятно тебя слышать, — вступил мужской голос. — Сегодня ночью, группа неизвестных людей в черных масках совершила нападение на дом члена Совета Десяти…»

Я увеличила громкость. Что ж, становилось интересно.

«Известно, что группа состояла из пяти человек. В ходе нападения погиб член Совета, остальные члены семьи не пострадали. Существует вероятность, что нападение связано с закрытием боевых клубов в секторе, а так же с террористической группировкой Тень.»

— Беспредел какой! Я зачем новости из мужского сектора слушаю? Чтобы узнать, что у них все мирно и тихо, а тут что?! Беспредел! — пожаловалась Меркурия, оторвавшись от плиты. Хоть она и негодовала, в ее голосе слышалось волнение.

— «Тень», звучит знакомо, — между делом произнесла я, наблюдая за реакцией женщины, она напряглась. Мы обе прекрасно знали, кого звали Тенью, и кто носит маску, но об отце промолчали, слушая дальше.

«Происшествие может быть связано с Союзом Спасения? " — спросила диктор.

«Полиция считает, что скорее всего замешаны обыкновенные маргиналы, в крайнем случае маленькая группа отщепенцев. В любом случае, это не проблема, ведь Великие Уоры легко решат столь незначительную задачу.»

«Как хорошо, что ты сказал о наших Великих и Могущественных правителях, потому что Господин Морис желает выступить с воодушевляющей весь народ речью!»

«Какое совпадение, что именно в этот день Госпожа Селлестина решила поднять дух общества!»

Они играли настолько наигранно, что хотелось рассмеяться. Хоть кто-то в это вообще поверит? Я посмотрела на Меркурию, слущающую с сияющими глазами. Смеяться резко перехотелось, когда я вспомнила, что еще год назад верила. Верила бы и дальше, если бы не шёпот.

«Жители обоих секторов, мы радостно приветствуем вас!» — певучим, бархатным баритом произнес Господин Морис.

«Уже девять лет мы живем в мире, уничтожая насилие и разврат в зародыше!» — вступила Госпожа Селлестина.

Правящие уоры дополняли друг друга, говоря так уверенно, но мягко, нежно, дурманя голову терпким опьянением. Хотелось идти за ними хоть на край света, подчиниться, склонить колено, в рабской покорности, пока вкус, а с ним и запах, железа не появился во рту. Незаметно для самой себя, я раскусила губу до крови, снимая с себя уорский гипноз. Твари! Даже через радио смогли такое провернуть!

«Дорогие граждане, вы не должны бояться! Диссидентская группа „Союз Свободы“ не связана с беспорядками. После разделения группа перестала существовать и наводить беспорядки!»

Так вот что такое «Союз Свободы»! И та синеглазая мадам с фотографии член этой «группы»? Всего за минуту, мне понадобилось найти мать, имя которой я даже не знаю. Если эта женщина не смогла стать хорошей матерью, то пусть станет хорошим союзником. Наконец доев печенье, я поморщилась, незаметно вытирая жирные руки об подгоревшую скатерть, слишком сладкий запах и вкус, напоминает магию уоров, а их мне на сегодня было достаточно.

«Хранить тайны»

Я спрыгнула, полетев вниз, приземлившись на носки, зашипев сквозь зубы. Черт! Бок закололо очень не вовремя. Сзади донеслись крики, моя работа была замечена, нужно было скорее убираться. Но для начала, оставить подпись. Кусочек угля нарисовал неуклюжие буквы на стене. Голова кружилась, в глазах плыло, но запах мускуса отрезвлял.

Я быстро оглянулась по сторонам, подыскивая путь к отступлению, но вместо него, краем глаза заметила собаку. От нее неприятно разило, но не псиной, а чем-то приторным. Мысленно чертыхнувшись, я рванула направо, перебегая через деревянные доски, вгоняя в пальцы еще больше заноза. Жандармы выпустили служебных собак!

Громкий лай эхом отлетал от разрушенных домов, и бил по ушам. Я бежала не оборачивалась, насколько это возможно, собирая магию из воздуха ртом. Рычание раздалось слишком поздно. Острые зубы сомкнулись на плотной ткани плаща. В панике, неосознанно, руки создали стену из земли под ногами. Собака отлетела на несколько метров. Столкновение и грохот. Жалобный скулеж заставил съежится. Бедное животное…

.

Скрывшись за углом, я перепрыгнула через стену и оказалась в другом районе. Маска оказалась в кармане, плащ превратился в пепел, а на ногах появились, оставленные тут, туфли. Обрадовавшись, что в этот раз обошлось без заноз, я поспешила направиться домой, где меня уже ждали.

— Ну наконец! Тебя за смертью только посылай? Купила?! — Фира смотрела на меня нетерпением, когда я протянула ей баночку с напитком. Она выдернула его из моих рук и рассмотрев его, скорчила недовольство. — Инесса, ты читать не умеешь?

— Что такое? — я грохнулась в кресло.

— Я простила без сахара, а ты что купила? С тобой я никогда не похудею! — жаловалась она жужжанием, как комар, над моим заложенным ухом. Причин жаловаться у нее не было, по размеру она была прямо, как кровосос, худая, как щепка.

— Тогда отдай мне, — я выхватила из чужих рук банку.

Лёгкая музыка неожиданно сменилась на заставку новостей.

«Срочные новости! В районе города женского сектора мародеры подожгли здание и скрылись от полиции. По заявлением очевидцев, на месте поработал преступник „Тень“, уже неоднократно замеченный в районе. Доказательством является граффити неподалёку от места.»

Мы с Фирой переглянулись. Я была удивлена не меньше ее, впервые обо мне заговорили в новостях. Особой радости это не прибавило, так легко мне больше не будет. В этот раз они слишком быстро привлекли, пока что, одну собаку. Власти наконец начали действовать.

— Я планировала завтра идти на работу через этот маршрут, — нарушив молчание, призналась я. — Теперь придется вставать раньше.

— Когда ты умудрилась устроиться? Почему ничего не сказала? — подруга благополучно забыла о происшествии.

— Хочу поднакопить деньги на мастера и ремонт дома. Не читай мне морали и завтра с работы я принесу тебе кофе. Твой любимый, с сиропом.

***

Закрыв дверь кофейни, напоследок втягивая в себя лёгкий, приятный аромат, я еще раз пересчитала деньги в кошельке. Купюр было… немного, но если я правильно все рассчитала, то минимально отремонтировать первый этаж можно. Я тяжело вздохнула, понимая, что питаться придется через раз, а с моей «активностью», это то, что нужно,