чик, лучше свернуть, не ответить. Я-то, слава богу, понимаю, что ничего не могу, что от меня ничего не зависит. У нас все-таки умеют разбираться, и не дураки решают
Стоит свет. Он хорош. В нем еще нет ничего. Есть только он сам и его первый день. И нет ничего прекраснее начала. Мы идем через только-только родившийся иван-чай, через пробивающиеся бурьян и неведомые травы. Здесь тихо-тихо. Мы видим белую расстеленную скатерть. Мы слышим, слушаем, вдыхаем белую тишину без единой складки. Мы вышли на свет. Я новому солнцу рад. И мне не по себе.
Мы вышли на белый свет. Белый-белый, как свободный кит, белый, как скатерть, которую стелют перед тем, как придут все на свете пирующие, еще за минуту до первого стука в дверь и до первой капли красного вина. Белый, как белая простыня, которую хозяйка, напевая, натягивает парусом. Мы видим открытыми глазами воздух. Он бел, дыл, щур, он белье у выписавшегося из больницы в моем узелке за спиной
На оборотной стороне было написано знакомым каллиграфическим почерком: «Скажи – простите, что я на ты, – скажите себе: “Увижу, когда поверю”. Слишком смело? Видеть жизнь приключением, имеющим цель и наполненным чудесами, – значит наполнить ее целью, смыслом и чудесами. Считать жизнь бесполезной – значит делать ее такой. Слишком смело? Возможно. “И все, что ни попросите в молитве с верою, получите”. Только представьте, только представьте. До скорого».
Бывают ночи: только лягу, в Россию поплывет кровать; и вот ведут меня к оврагу, ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула, где спички и часы лежат, в глаза, как пристальное дуло, глядит горящий циферблат. Но сердце, как бы ты хотело, чтоб это вправду было так: Россия, звезды, ночь расстрела и весь в черемухе овраг.
о ведь и мы так действуем: вдруг на обычной радиоволне появляются совсем другие слова, и ты вздрагиваешь. Не понимать важно, так становишься внимательным
Когда каждый седьмой и каждый третий поймут, что нет для них ничего важнее, чем жить без страха. Когда это случится, когда все изменится, тебе скажут, что это был раскол элит. «Верхи захотели». Кристина Вазгеновна одумалась. Или деньги закончились. Но ты в это не верь, это не потому случится.
