автордың кітабынан сөз тіркестері  Февраль 1933. Зима немецкой литературы

Уве Витшток

Конечно, листая сегодня учебники истории, так легко заявить, что эти люди были полными дураками, раз не понимали, что означал для них приход Гитлера к власти в 1933 году. Но тем самым мы проигнорируем историческое мышление. Если тезис, что преступления Гитлера невообразимы, имеет хоть какой-то смысл, то в первую очередь – для его современников. Они не представляли себе – разве что догадывались, – на что способны фюрер и его окружение. По всей вероятности, такая «невообразимость» – характерная черта цивилизационного разлома.

Удет призывает друга как можно скорее покинуть страну: «Уезжай куда глаза глядят и не возвращайся». На вопрос Цукмайера, почему же сам он остался, Удет отвечает, что полеты – это его все, и рассказывает об огромных возможностях в качестве пилота, которые ему предоставляет работа на нацистов: «Мне отсюда уже не выбраться. Но однажды за нами всеми придут слуги Сатаны».

Когда Германия, делая «шаг над пропастью», лепила новых фёлькиш-фетиш-героев, фюрер был не один. Чисткой культурной сферы и созданием новояза занималось министерство Йозефа Геббельса, делая расчет на вкусы обывателей и транслируя государственный, низменного стиля язык агрессии, находивший отклик у целевого «электората». Геббельс не только ввел цензуру на издаваемые книги, неустанно пополняя списки запрещенных текстов, но и, что немаловажно, запретил критику литературы и искусства в целом: допуская в репортажах об искусстве лишь описание явлений и событий, он перекрыл кислород публичной интеллектуальной деятельности.

«Память о прошлом бесполезна, если использовать ее для возведения непреодолимой стены между злом и нами, для отождествления себя исключительно с непорочными героями и невинными жертвами и исключения агентов зла из человеческой среды. Но обычно именно так мы и поступаем».

За каких-то 30 дней после назначения рейхканцлером Гитлер создал важнейшую правовую основу для своей неограниченной власти. Ему остается только принять через несколько недель Закон о чрезвычайных полномочиях, чтобы окончательно избавиться от парламента.

Веймарской республики и демократии – это период социального разложения, декаданса, упадка.

Разве миф, дурман и иррациональность – не гораздо более могущественные силы в искусстве с незапамятных времен? По его мнению, борьба за прогресс и социальную справедливость низводит литературу до пошлой пропаганды; более того – сама борьба в конечном счете свидетельствует о наивности

Вдруг на Вальштрассе раздаются выстрелы. Майковски падает. Рядом с ним лежит полицейский, обер-вахмистр Йозеф Зауриц. Он наблюдал за «Штурмом 33» и собирался вызвать подкрепление, так как подозревал, что ситуация обострится. Оба мужчины лежат перед домом на Вальштрассе, 24. Вызывают «скорую», но помощь приходит слишком поздно – оба вскоре умирают в больнице.

Место не для брезгливых: там рассматривают ненависть, страдания и трагедии покалеченного времени, и все эти судебные слушания в совокупности рисуют для Тергит более точную картину общества, чем любое социологическое исследование.

мысль Ницше: истинные гении стоят каждый в своей эпохе особняком и подобны гигантам, которые окликают друг друга через пустынные промежутки времени, и их не тревожит резвая суета шумного поколения карликов, которые копошатся у их ног.