автордың кітабын онлайн тегін оқу  Наследники Земли

Ксения Бай

Ксения Бай

Наследники Земли

Подчас жизнь преподносит нам сюрпризы, и всё оказывается не таким, каким казалось на первый взгляд. В этом на собственной шкуре успел убедиться командир специального подразделения «Альфа» майор Александр Волков. Казалось бы, у него было всё — семья, дом, любимая работа…

Но неожиданная встреча перевернула его мир с ног на голову, а все самые невероятные фантазии об инопланетном разуме померкли в сравнении с ужасающей реальностью. Как быть майору, если спокойной жизни пришёл конец, а у захватчиков есть на него особые планы? Что лучше: сражаться или смириться с судьбой? Ответ один — борьба и только борьба! Ведь на кон поставлена не только его судьба, но и выживание всего человечества…

Глава 1

— Более двух миллионов человек по всему миру пропадают без вести. И это только за год. Девяносто процентов находятся. Живыми или мёртвыми. Но где же остальные десять процентов несчастных? — ведущий с экрана телевизора вопрошающе развёл руки в стороны. — Мужчины, женщины, дети и старики канут в бездну. Листовки с их портретами расклеены повсюду: на автобусных остановках, деревьях, магазинных стендах. Страницы социальных сетей переполнены информацией о пропавших людях. Идут дни, недели, месяцы и годы. Листовки выцветают, дожди разъедают отпечатанные чернильные строки, и они обречённо падают под ноги равнодушным прохожим. Лица пропавших стираются из памяти. Их больше никто не ищет, — светловолосый мужчина в элегантном костюме сделал серьёзное лицо, словно осуждал своего зрителя за безучастность и бессердечность, а затем резко улыбнулся и добавил: — С вами Павел Воронцов! Продолжим после небольшой рекламы, друзья. Не переключайтесь!

На экране телевизора появилась скачущая из угла в угол иконка зачёркнутого динамика. Хрупкая миловидная женщина недовольно крутила пульт в руках. Её золотистые локоны были взъерошены после непродолжительного и прерывистого сна, а возле уголков ясно-голубых глаз собрались мелкие морщинки. Лёгкая пижама из топа и шортиков сиреневого цвета идеально подчёркивала прелестные формы миниатюрной красавицы. Кира не выглядела на свои тридцать семь. При встрече вы не дали бы ей и тридцати. Она тщательно следила за собой и своим здоровьем, несмотря на то, что была мамой двух прекрасных детей — шестнадцатилетней Лидии и пятилетнего Луки. Большую часть времени Кира проводила дома: заботилась о семье, готовила, убирала и стирала. По вечерам она писала небольшие статьи для местного журнала, чтоб уж совсем не отрываться от реального мира и, хоть ненадолго, перестать волноваться за жизнь мужа. Александр Волков, а для Киры просто Сашуля, командир специального подразделения «Альфа» — элиты российского спецназа. Вместо просиживания зада и перебирания бумажек в пыльном офисе, он выбрал жизнь полную опасности и приключений. В его повседневные обязанности входила нейтрализация террористов, захват морских судов и спасение заложников. Тяжёлая и нервная работа успела наложить отпечаток на лицо Александра. Несмотря на сравнительно небольшой возраст (тридцать девять лет) его голова местами покрыта благородной сединой, выгодно оттеняющей тёмно-русые волосы, а взгляд карих глаз — глубокий и серьёзный. Под два метра ростом, он поддерживал отличную физическую форму. Саша был силён и прекрасно сложен. На фоне Киры он выглядел гигантом, Гулливером из одноимённой сказки, но не производил впечатления такого уж страшного человека. Вежливый, воспитанный, обходительный. В интеллектуальном плане он нисколько не уступал коллегам, чьё образование было куда лучше и престижнее Сашиного. Свежий взгляд на мир, упорство и сила воли помогли ему быстро подняться по карьерной лестнице и по праву занять место лидера в подразделении «Альфа». Он постоянно продолжал совершенствоваться и улучшать свои показатели, а разработанная им программа тренировок и обучения бойцов сделала его знаменитым в узких кругах ценителей военной подготовки. Но удивительным было иное. При всех ужасах своей работы Александр умудрялся оставаться добрым, отзывчивым и нежным. Сидя на маленькой кухоньке плавно переходящей в гостиную, он допивал остывший кофе, попутно глядя на экран. На часах шесть утра. Дети спят, за окном щебечут птицы, а его красавица-жена, чтобы привлечь внимание любимого мужа, заслонила собой телевизор.

— Зачем ты смотришь эту гадость? — Кира сердито надула пухлые губки и посмотрела на Сашу. — Там же ни грамма правды.

— Это лучше, чем смотреть новости, — он улыбнулся и попытался выхватить пульт из рук жены, — где правды ещё меньше.

Кира ловко увернулась и спрятала его за спину. Она не хотела этим утром делить мужа с телевизором. Но Саша печально скривил брови, и ей пришлось уступить. Реклама на телеканале закончилась, а ведущий продолжал рассказ:

— Слишком много версий. Работорговля, изъятие органов, похищение инопланетянами и даже вмешательство «чёрных дыр». Чтобы разобраться в этой теме подробнее, мы пригласили в студию эксперта по вопросам НЛО — уфолога Константина Смирнова. Организатора, руководителя и, — Воронцов с трудом скрывал саркастичную интонацию, — идейного вдохновителя движения «Пришельцы среди нас».

Камера плавно перешла от ведущего к необычному гостю. В студии появился худощавый мужчина лет тридцати пяти с аккуратно подстриженной бородой и большими глазами за круглыми стёклами очков. Из-под серого свитера виднелись края яркой клетчатой рубашки, тёмные брюки измяты, а потёртые, в глубоких трещинах ботинки, старательно начищены.

— Здравствуйте, Константин. Присаживайтесь, — ведущий указал на соседнее кресло.

— Здравствуйте, Павел.

Голос уфолога был на удивление приятным и спокойным. Если не обращать внимания на его специфическую внешность и манеру разговора, мужчину легко можно было спутать со знаменитым радиоведущим популярного ток-шоу.

— Константин, расскажите нам о своей теории, — продолжил Воронцов, изредка посматривая на ламинированную папку.

— Это не теория, это факт! — возмутился уфолог. Костя не считал свою работу вымыслом. Он был твёрдо уверен в существовании внеземных цивилизаций (и совсем не миролюбивых) и опытах, которые они ставили на людях. — Десятки тысяч человек пропадают без вести. Идут куда-нибудь и бац! Их уже нет. И никто не может объяснить, где они и что с ними случилось. Нет ни тел, ни требований о выкупе. Ничего! Они исчезают навсегда. Мне и моим ребятам пришлось попотеть, прежде чем установить закономерность. Здоровые физически развитые мужчины и женщины, тайные гении современности, дети от трёх до пяти лет и старики, которые никому не нужны.

Ведущий с любопытством уставился на Константина. Если по первым двум пунктам он был ещё мало-мальски согласен, то последующие вводили его в ступор. В студии ненадолго повисла тишина. Вспомнив, что эфирное время ограничено, Павел продолжил беседу, задавая повисший в воздухе вопрос:

— Дети и старики? — недоверчиво переспросил он.

— Именно! До пяти лет ребёнок хорошо поддаётся влиянию извне. Он вступает в стадию интенсивного развития личности, норм поведения, любознательности. Его всё больше интересуют вопросы «почему?», «зачем?» и тому подобное. При этом они быстро забывают прошлое. Из таких детей можно воспитать солдат, шпионов, да кого угодно! — Константин едва не подпрыгивал на стуле от возбуждения, хаотично жестикулируя и брызгая слюной. — Они будут любить и уважать похитителей, как родных. Служить и доверять. Полностью и беспрекословно!

— Допустим. А пожилые люди? От них какой прок?

— Опыты, Павел. На них они ставят бесчеловечные опыты!

— Они — это…?

— Пришельцы. Враждебные инопланетные цивилизации.

— Хм. Интересная версия. Быть может, вы поделитесь с нами, для чего им это?

Уфолог тяжело вздохнул и закатил глаза. Разговор с ведущим всё больше напоминал урок в начальной школе, когда учителю приходится объяснять детям очевидные истины. Былое воодушевление испарилось, сменяясь разочарованием от правды, которую он знал ещё до эфира. Константин без энтузиазма согласился участвовать в этой сомнительной передаче на одном из худших каналов российского телевидения, да ещё и выходящей в эфир перед рассветом. Но выбора у него не было. Либо пытаться донести правду до человечества так, либо довольствоваться теми маргиналами, что примкнули к нему несколько лет назад.

— Ежу же понятно, они спят и видят, чтобы захватить нас и сделать своими рабами. Пришельцы бывали здесь и раньше. Об этом есть множество свидетельств. Возможно, они даже прилетали сюда до появления человечества, присматривались к планете, а тут на тебе! Нарисовались мы! Жалкие, по их меркам, создания, возомнившие себя королями Земли. Напасть в открытую они на нас не могут. Либо боятся повредить будущий дом, либо того, что мы можем дать отпор, я точно не знаю… Вот им и приходится запускать щупальца в политику и правоохранительные структуры, уничтожать нас планомерно, не вызывая при этом паники среди населения. Скажу вам откровенно, Павел, инопланетяне…

Картинка телевизора сменилась беспощадным чёрным экраном. На этот раз Кира не обошлась только звуком, она предпочла выключить разговорную вакханалию эмоционального безумца на самом интересном месте, чем вызвала возглас негодования со стороны Саши. Убрав пульт от телевизора на подоконник, она с жалостливым взглядом прильнула к мужу. Ну как объяснить этому милому великану, что ей нужно хоть пять минут тишины в его объятиях? Почему он не придаёт серьёзного значения тому факту, что каждая их утренняя посиделка может быть последней? Сколько раз она умоляла Сашу о смене взрывоопасной работы. Кира мечтала, чтобы он, наконец, нашёл что-то менее экстремальное, с нормальным графиком и отпуском. Пусть не такое денежное, но главное мирное и неопасное. Они смогли бы проводить больше времени вместе, как раньше, встречать закат золотистого солнца в объятиях друг друга, наслаждаясь дуновением прохладного ветерка по ту сторону окна. Но Саша не слышал её просьб. Он даже думать об этом не хотел, тем более разговаривать на эту тему. Спасая чужие жизни, Саша чувствовал себя супергероем. Защитником, стоявшим на страже добра. Он был без ума от своей работы. Намёки, а порой и мольбы жены он старался перевести в шутку. Так ему было легче и, как он наивно полагал, Кире тоже. Только вот игнорировать забитую до отказа полку с успокоительными лекарствами становилось всё сложнее.

— Хочешь, я приготовлю завтрак? — прошептала она.

— Нет, я уже опаздываю, — Саша мельком взглянул на часы, выскользнул из объятий жены и скрылся в коридоре.

Не успела Кира опомниться, как муж был в полной готовности. Он подозвал её к входной двери, крепко обнял и поцеловал в лоб. Она улыбнулась в ответ, скрывая мучительное чувство тоски и боли, неожиданно захватившие её сознание. Взглянув на мужа ещё раз, Кира чуть подуспокоилась. Его карие глаза светились. Он был одним из тех немногих, кто с удовольствием бежит на работу спозаранку. Со спокойной душой Кира проводила мужа, а потом ещё долго смотрела ему вслед, наблюдая из окна, как он уверенным и твёрдым шагом обходит весенние лужи. Саша брёл по грязным улицам, пытаясь как можно быстрее добраться до метро. Лучи утреннего солнца проскальзывали сквозь серые тучи, стараясь оживить сонную, после долгой зимы, природу. Несмотря на ранний час, поток грустных и озабоченных жизнью людей спешил по своим делам, расталкивая живые препятствия на своём пути. Саша переехал в Москву около двадцати лет назад, но так и не смог привыкнуть к жизни большого города и его естественной тесноте. В его родном северном крае было всё гораздо проще: никаких пробок, никаких столпотворений, никаких проблем. Если бы не печальная ситуация на рынке труда и плохие воспоминания, он бы никогда не переехал в столицу в поисках лучшей жизни, не встретил бы Киру и не завёл семью. Что ж, ради них он может и потерпеть шум мегаполиса. Добравшись до метро, Саша запрыгнул в вагон и уселся на свободное место. Сомкнув руки на груди и закрыв глаза, он с удовольствием предался размышлениям о будущем. Ровно через месяц он выйдет в отпуск, и они всей семьёй махнут на море. Наконец-то! Четыре года им не удавалось выбраться из душного плена города и нормально отдохнуть: то тяжёлая беременность Киры, то болезнь Лидии, то юный возраст Луки. Но сейчас всё хорошо. Все живы, здоровы и готовы к путешествию. Вагон медленно затормозил. Кто-то из людей вышел, кто-то вошёл. Вновь движение.

— Мы все умрём, — прохрипел бездомный, громко шурша ногами по гладкому полу. Выглядел он, как среднестатистический городской сумасшедший, пропивший остатки гордости и ума. — Они среди нас. Скоро вы узнаете, — он остановился напротив Саши и пристально посмотрел ему в глаза. На мгновение безумие отступило, взгляд бездомного просветлел. Теперь он стал похож на человека, чью жизнь изуродовала невыносимая боль. В глазах читалась жалость и неподдельный страх. Но мгновение прошло, лицо незнакомца исказилось, и он добавил: — Рабы, умрёте. Все, все, все. Новый мир. Умрёте…

Бездомный потерял внезапно возникший интерес к Саше и поплёлся дальше, гремя бутылками в потёртом пакете. Запах от него исходил ужасный: смесь грязи и дешёвого алкоголя. Саша поморщился и посмотрел ему вслед. Тот останавливался каждые два метра, пугая людей не столько угрозами и проклятьями, сколько страхом подхватить какую-нибудь мерзкую инфекцию. Когда бездомный скрылся в соседнем вагоне, Саша вернулся к мечтам об отпуске, планируя будущую поездку весь оставшийся до работы путь. Время пролетело незаметно, и вскоре он стоял напротив высокого и ничем не примечательного здания Федеральной Службы Безопасности. Внутри было шумно. И это не предвещало ничего хорошего. Сотрудники сновали по коридорам, не обращая внимания на прибывшего на службу майора. Не теряя времени, Саша поднялся наверх. Дверь в кабинет полковника Герасимова была открыта. Секретаря на месте не оказалось. Сам же Вадим Брониславович сидел за письменным столом и напряжённо разговаривал по старому телефону. Заметив у порога майора Волкова, он сделал жест рукой и указал ему на стул.

— Как это могло случиться?! — кричал Герасимов в трубку. — А что со службой безопасности? Что? Где они этих бездарей понабрали?! Да. Да. Понял. Отправлю своих ребят, — он кинул трубку и посмотрел на Сашу.

На лбу полковника проступил пот, а глаза лихорадочно бегали, выдавая огромную и тяжёлую работу мыслительного процесса. На его обеспокоенном лице отражалась злость и паника. Вадим Брониславович был человеком жёстким и, как никто другой, умеющим держать эмоции под контролем. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы он поддался на зов негативной реакции.

— В чём дело, полковник? — Саша всматривался в глаза начальника, предчувствуя надвигающуюся бурю.

— Террористы! Захватили аэропорт! — Вадим Брониславович никак не мог совладать с эмоциями. Глупость и беспомощность местной охраны вызвали в нём дикое желание перестрелять горе-защитников на месте. — Полсотни людей взяты в заложники. На месте работают наши сотрудники, но результата ноль. Террористы не идут на контакт.

— Сколько их там?

— Пока насчитали десять. Может больше. К ним не подступиться. Генерал уже там и ждёт вас. Собирай своих ребят и пулей туда!

— Слушаюсь, — Саша встал с места и направился к двери.

— Волков! — окликнул его у порога полковник. — Будь осторожен. Они там под завязку тротилом напичканы.

Саша кивнул и спешно покинул кабинет. На два этажа ниже располагался спортивный зал. Члены отряда «Альфа» в обязательном порядке каждое утро проводили там тренировки. Хорошие физические данные, наравне с другими качествами и умениями, были надёжными помощниками в любой, даже самой сложной операции. В зале было жарко. Пахло потом и дешёвым освежителем воздуха. Пятеро мужчин усиленно тренировались. Высокий блондин со шрамом на щеке — Максим Яковлев, позывной «Шрам». Он тягал штангу в дальнем углу зала, сосредоточив взгляд на бутылке с водой. Небольшого роста шатен с маленькими глазами и большим носом — Иван Чижов, позывной «Чиж», качал пресс. Третий — статный темноволосый мужчина с тонкими усами и густыми бровями, отрабатывающий удар на потрёпанной груше — Роман Ушаков, позывной «Пиночет». Он заслужил своё прозвище в честь легендарного чилийского диктатора за любовь к несуразным очкам и бородке. Два других — черноволосые братья близнецы Денис и Кирилл Назаровы, позывные «Дэн» и «Ли», устроили между собой лёгкий спарринг. Увидев майора, бойцы остановились и замерли. После нескольких лет работы под руководством «Волка», команда без ошибок могла определить, когда командир приходит с очередным заданием. Отряд «Альфа» беспрекословно подчинялся своему майору, но отнюдь не из-за регламента. Они уважали «Волка», как стая уважает вожака. Майор внушал им доверие, был гарантом справедливости и чести. Для них он был как старший брат, отец или наставник. При этом «Волк» всегда вёл себя с ними на равных.

— Так, мужики, заканчивайте выписывать па и собирайтесь, — Саша громко захлопал в ладоши, подгоняя медлительных коллег. — У нас новое дело.

Члены отряда кивнули и со скоростью звука скрылись в соседней комнате. Через несколько минут команда «Альфа» была в полной боеготовности. Задача ясна. Провести очередную полномасштабную операцию по спасению заложников и уничтожить банду террористов. Дорога от здания ФСБ до аэропорта заняла целую вечность. Из-за угрозы теракта на дорогах образовались гигантские пробки. Люди массово покидали взрывоопасный участок: кто-то негодовал из-за провалившейся поездки, кто-то радовался счастливому случаю, а кто-то про себя благодарил зарвавшегося соседа, перекрывшего утром парковку. Колонна автомобилей, покидающих зону аэропорта, никак не заканчивалась. Но были и те, кто вопреки здравому смыслу и всем мерам безопасности стремился прорваться в гущу событий. Журналисты проделывали невиданные трюки, мечтая перехитрить полицейских, расставленных чуть ли не на каждом квадратном метре, ради громкого репортажа. Большинству, конечно, не удавалось пересечь условно-охраняемую границу, но особенно юрким всё же везло. Они умудрялись прорваться между крупными и неповоротливыми полицейскими, засняв несколько эксклюзивных кадров с лицами встревоженных людей, среди которых было немало известных начальников силовых структур. Волков и его команда миновали наспех установленный КПП. С улыбкой на лице они наблюдали из окна, как один из стражей порядка, нервно жестикулируя и на повышенных тонах, объясняет репортёру, куда последнему стоит пойти вместе с микрофоном и камерой. Около центрального входа в аэропорт было куда оживлённее. Десятки, а может и сотни людей, одетые по форме и по гражданке, суматошно перемещались с места на место, что-то эмоционально обсуждая. Среди них особенно выделялся один человек. Он был спокоен и, кажется, абсолютно равнодушен к случившемуся. Высокий седовласый мужчина с острым носом и большими серыми глазами бегло осматривал захваченное здание. Чёрное пальто было распахнуто, открывая на всеобщее обозрение идеально выглаженный костюм и рубашку. Ботинки блестели, словно их только что щедро натёрли воском. Генерал армии Борисов Сергей Петрович более семи лет руководил ФСБ и был председателем Национального Антитеррористического Комитета. Он стоял в окружении своих заместителей и нескольких малоизвестных чиновников. Когда на горизонте замаячил автомобиль команды управления «А» генерал заметно оживился, будто всё это время ожидал их появления. Никого не дожидаясь, он направился в сторону прибывших офицеров, как утопающий к спасательному кругу. Многочисленная свита последовала за ним. Они, как слепые щенки, ждали от генерала решительных действий, а он в свою очередь ждал того же от одного из лучших контртеррористических отрядов мира. Проигнорировав уставное приветствие командира спецподразделения «Альфа», Сергей Петрович оценивающе пробежал взглядом по крепкому мужчине.

— Майор Волков, командир группы «Альфа».

— Генерал Борисов, — он подал Саше руку и крепко пожал её, — Сергей Петрович. Я полагаю, вы в курсе происходящего?

— В общих чертах.

— Хорошо, — генерал повернулся к щуплому мужчине в сером пальто и что-то шепнул ему на ухо. Тот одобрительно кивнул и, пригладив скудные остатки волос, плохо маскирующих лысину, увёл за собой надоедливую свиту генерала. — Идите за мной, — Сергей Петрович угрюмо сдвинул брови и повёл команду к временному штабу неподалёку.

Большая палатка цвета хаки находилась в нескольких метрах от автобусной остановки, напротив центрального входа в аэропорт. Внутри пахло кофе. Тусклый свет пробивался сквозь сетчатое окошко в надежде разузнать секреты здешних обитателей. Его скудные лучи играли на плотном листе бумаги, развёрнутом на переносном пластмассовом столе. Рядом, чуть нагнувшись и заложив руки за спину, стоял мужчина в штатском. Дорогой идеально выглаженный чёрный костюм виднелся из-под столь же дорогого кашемирового пальто серого цвета. Несмотря на весеннюю слякоть и грязь, его ботинки блестели не меньше, чем голова. На глаза надвинуты тёмные солнцезащитные очки не по погоде. Внешность мужчины была непримечательной, но всё же отталкивающей. Он пришёлся не по вкусу команде «А». И по выражению его надменного лица они поняли, что это чувство было взаимным. Единственное, что показалось ребятам странным, это прожигающий взгляд мужчины, направленный на Волкова. Он чувствовался даже сквозь плотные стёкла очков. Незнакомец изучал Сашу. Осматривал с ног до головы и обратно, не стесняясь присутствия других.

— Господа, — Борисов прервал минутное молчание, немного разрядив накаляющуюся обстановку. — Разрешите представить вам полковника Зорского из СВР, — голос Сергея Петровича дрогнул, словно генерал робел в присутствии незнакомца. — Он будет руководить операцией.

— С каких пор Служба Внешней Разведки занимается террористами? — Дэн недовольно окинул взглядом мужчину, не скрывая раздражения.

— Круг моих полномочий не в вашей компетенции, лейтенант Назаров Денис Алексеевич тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, — монотонно произнёс Зорский. — И не вашего брата — Кирилла Алексеевича. А так же капитанов Яковлева, Чижова и Ушакова. Вам ясно?

Информированность полковника СВР впечатлила команду. Неприятно впечатлила. Если поначалу он лишь раздражал их своим присутствием, то теперь не на шутку бесил. Его высокомерность заставляла мужчин скрипеть зубами от нарастающей ярости. Не замечая полных ненависти взглядов, Зорский подошёл к Волкову и сказал:

— Надеюсь, майор, вы сможете контролировать своих псов во время операции. Иначе, мне придётся найти других специалистов, а я не люблю тратить время понапрасну.

Саша с трудом сдерживался. Наглость Зорского переходила все мыслимые и немыслимые границы. Никто не смеет называть его ребят «псами». Он сделал шаг навстречу полковнику и навис над ним, словно грозовая туча. Они пристально смотрели друг на друга: один обозлено, другой — изучающе.

— Безусловно, полковник, — вмешался в разговор Сергей Петрович. — Управление «Альфа» справится. Я ручаюсь за них.

— Хорошо, — Зорский ухмыльнулся, слегка оттолкнул Волкова плечом и вернулся к столу. — Террористы засели в Вип-зале сектора «B». Их, по меньшей мере, человек десять. Хорошо вооружены. Удерживают в заложниках около пятидесяти человек. Многие из них довольно известные и значимые в стране люди, — он исподлобья, с долей презрения и сарказма, посмотрел в сторону генерала, затем продолжил: — Всё что мы знаем наверняка, это то, что главаря банды зовут Вахид.

— Требования? — спросил Саша.

— Боевики требуют освободить из тюрьмы Абдул аль-Кахира, одного из лидеров бандформирования в Афганистане. Естественно, это требование неисполнимо, — Зорский хрустнул шеей. — Данный субъект мёртв. Теперь вы понимаете, майор, почему мы должны выступить немедленно?

— Каков план?

— Я иду в качестве переговорщика, — Зорский посмотрел на часы, — а вы занимаете позиции здесь, — он показал на плане места расстановки бойцов, — и здесь, и ждёте моего сигнала. Зал ожидания с двух сторон обнесён стеклянными перегородками. Имеет четыре выхода. Два из них в коридор, один в бар-ресторан и один в ванную комнату. Первая группа должна находиться в коридоре, будете блокировать все попытки террористов к побегу. Вторая — в соседнем помещении ресторана. Переговоры долго не продлятся, будьте готовы к захвату. Выступаем через десять минут. Готовьтесь.

Саша кивнул, затем сделал жест рукой, отдавая молчаливый приказ команде следовать за ним. Управление «А» в полном составе покинуло палатку. Оставшись один на один с Зорским, генерал проводил взглядом Волкова и обернулся. В глазах Сергея Петровича застыл немой вопрос.

— Он вроде неплох, да? Надеюсь, майор Волков оправдает ваши ожидания, — в голосе Борисова прозвучали нотки искреннего волнения.

Он не знал, каким будет очередной приказ нагоняющего ужас полковника СВР: просто жестоким или бесчеловечным. Борисов предпочёл бы не участвовать в предстоящем кошмаре. Оказывается, продать душу дьяволу не сложно. Сложно выкорчевать из себя остатки совести, чтобы покорно служить ему.

— Надежда — иррациональное чувство и абсолютно бесполезное, генерал. Я опираюсь лишь на факты. Либо майор Волков пройдёт наше испытание, и мы готовим его к перемещению, либо, — Зорский чуть приспустил очки, обнажая выпуклые светло-красные глаза с вертикальными зрачками, как у рептилии, — переходим ко второй фазе операции.

Глава 2

Десяти минут команде «Альфа» было более чем достаточно для подготовки к контртеррористической операции. Они делали это много раз, и каждое движение было отточено до автоматизма, выверено до сотой доли секунды. Но если на сборы им понадобилось несколько минут, то на обсуждение Зорского не хватило бы и целого дня.

— Не нравится мне этот тип, — Шрам хмурился, поправляя снаряжение. — Больно мутный.

— Да-да-да! — подхватил Дэн. — Мразь ещё та. А как он на Волка пялился, видели?

— Угу, — Чиж ухмыльнулся, засовывая пистолет в кобуру. — Как кот на сало.

— Может, пристрелим его во время операции? — не унимался Дэн. — А что? Типа случайно. Как говорится, сопутствующий ущерб.

Мужчины рассмеялись. Даже всегда серьёзный Пиночет улыбнулся, глядя на дурачество товарищей. Смех — лучшая разрядка перед операцией. Бойцы задорно хохотали, тем самым, не понятным для обычного человека ритуалом, настраиваясь на выполнение сложного задания. Только Саша был задумчив. Знакомство с начальством в лице Зорского не давало ему покоя. Полковник СВР вызывал у него неоднозначные чувства: с одной стороны раздражение, с другой — страх. Что-то странное было в этом человеке. Необъяснимое. Неподвластное взору. Каким-то образом Саша ощущал это каждой клеткой своего тела, что трепетали при встрече с кем-то или чем-то неизведанным, проявившим к нему неподдельный и пугающий интерес. Возможно, это связано с предстоящим повышением по службе. Полковник Герасимов неоднократно намекал ему об этом. Саша, с его опытом и послужным списком, стал лакомым кусочком для многих организаций, как частных, так и государственных. Значит это проверка? Сейчас? Где же эта бюрократия, когда она так нужна? И почему нельзя оценить заслуги перед Отечеством иным способом? Например, заглянуть в личное дело. Но из глубин Сашиного сознания эхом доносился внутренний голос, что нашёптывал одну и ту же фразу. «Что-то грядёт. Что-то ужасное». Он был таким чётким и настойчивым, что Саша вздрогнул от собственных мыслей. Интуиция редко его подводила. Точнее — никогда. Шестое чувство не раз спасало ему жизнь, но сегодня оно было чересчур фантастично, и он решил не полагаться на него. Ну не может один человек разрушить его жизнь. Даже такой высокопоставленный, как Зорский. В успехе операции Саша не сомневался. Его отряд лучший. Так было и будет. Всегда. Саша постарался откинуть странные образы, поселившиеся в голове и целиком сосредоточиться на задании. Работа прежде всего, а чтобы она прошла гладко, нужно иметь чистую голову и ясные мысли. Он пробежал глазами по бойцам. Они готовы. Дав знак рукой, командир повёл их к штабу. У палатки уже ждали генерал и Зорский. Полковник СВР более не проявлял ярко выраженного интереса к Сашиной персоне. Он был сосредоточен, устремив взгляд на главный вход в аэропорт.

— Я иду первым, — Зорский снял пальто, аккуратно свернул и передал генералу, словно тот был его личным слугой. — Майор Волков, вы и ваша команда — следом. Заходите через служебный вход, разделяетесь и берёте зал в кольцо. Как только я скажу «кобра», начинаете операцию. Всем всё ясно?

— Да.

— Тогда приступаем.

Полковник Зорский держался уверено. Абсолютно спокойный и неподвластный эмоциям, он направился к центральному входу. В нём не было волнения или страха, словно предстоящая встреча была для него обычной и ничем не примечательной формальностью, выполняемой на автопилоте. Такому самообладанию мог позавидовать даже бывалый боец спецназа, не говоря о высоких чинах, привыкших просиживать зад в тёплых и уютных кабинетах. Нет, Зорский определённо не был похож на них. Ему бы больше подошла должность генерала во времена Отечественной войны 1812 года, такого как Раевский [1], что первым бесстрашно шёл в бой, не прячась за спинами солдат. Бойцы «Альфа» поймали себя на мысли, что Зорский не такой уж странный засранец, как они думали прежде, а вполне себе смельчак. Безумный, наглый и хамоватый, но смельчак. По ту сторону прозрачных дверей Зорского ждали люди в масках с У́зи в руках. Они впустили его внутрь, стараясь не попасть в поле зрения снайперов, внимательно следивших за каждым шагом полковника через прицелы винтовок. Террористы хорошо знали, что делают. Невооружённым взглядом видна отличная военная подготовка. Профессионалы. Заблокировав вход, они пропали из виду вместе с Зорским. Первый этап операции успешно завершён. Пришло время выйти на арену и команде «Альфа». Волк и стая приступили к реализации плана. Разделившись на две команды, они проникли в аэропорт через служебный вход. Саша, Ли и Чиж прошли через стойку таможенного контроля и прокрались к главному входу в Вип-зал; Шрам, Дэн и Пиночет, миновав кассы авиакомпаний, подошли к входу в ресторан. Пустовавший аэропорт нагонял тоску. Наспех эвакуированные люди побросали все вещи, покидая здание. На полу валялся мусор, сумки и чемоданы, фирменные пакеты из местных магазинчиков, даже верхняя одежда. Аэропорт выглядел не лучше, чем постапокалиптические картинки уличного художника на Арбате, чьи работы одновременно пугали и восхищали прохожих. Мир без людей, дикая природа, вытесняющая остатки былой цивилизации — во всём этом был глубокий смысл. Послание, что художник пытался донести до слепоглухих и равнодушных людей, бродивших, как зомби по Арбату. «Без нас Земле будет лучше, — говорил он, — а мы без неё лишь осколки времени. Не начнём уважать её сегодня — завтра умрём». Саша никогда не был защитником природы, но слова бедного художника навсегда врезались в его память и вспоминались именно в такие моменты, как сейчас. Заняв заданные позиции, обе команды ожидали сигнала. Сашина часть группы затаилась в коридоре и из укрытия могла наблюдать за происходящим в зале. Между рядами плетёных кресел сидели заложники. Как и говорил Зорский, их было не меньше пятидесяти. Много женщин и детей. В страхе они прижимались друг к другу по пять-семь человек, с трудом сдерживая слёзы. На лицах застыла маска ужаса. Они не ожидали, что вернувшись из отпуска, станут разменной монетой в безжалостной террористической игре. Саша пробежал глазами по залу и насчитал одиннадцать боевиков. Четверо охраняли заложников. По два человека у каждого выхода, кроме входа в ванную комнату. Все были в масках. Кроме последнего, что стоял в стороне ото всех и на повышенных тонах вёл переговоры с Зорским. Наверное, это и есть Вахид. С виду он больше напоминал среднестатистического туриста: белый измятый костюм, взъерошенные тёмные волосы, трёхдневная щетина и чёрный чемодан с кодовым замком в руках. Даже восточная внешность не выдавала его истинных мотивов. Вахид был не доволен результатами переговоров: лицо искривилось в презрительной гримасе, а глаза светились злобой и раздражением. М-да. Видимо, при первой встрече, Зорский у всех вызывал одинаковые чувства. Нервно жестикулируя, Вахид поставил чемодан на пол, пытаясь в чём-то убедить непокладистого собеседника.

— Да как ты смеешь!!! — с едва заметным восточным акцентом прокричал он во весь голос и толкнул чемодан ногой в сторону Зорского. — Забыл, с кем разговариваешь?!

Полковник попятился назад. Со всех сторон он был окружён вооружёнными боевиками, ожидающими приказа своего командира, чтобы изрешетить гостя. Ситуация накалялась. Лучшего времени начать операцию могло и не подвернуться. Всё внимание террористов нацелено на Зорского. Они потеряли бдительность и стали уязвимы. Но полковник молчал. Глава бандформирования всё ещё кипел от гнева. По его раскрасневшемуся лицу было видно, как сильно он хочет уничтожить Зорского, разорвать его на части, как гонца, принёсшего плохую весть. Но Вахид, по непонятным причинам, сдерживался. Для такого темпераментного человека это должно было быть пыткой. Хотеть чего-то, но не иметь возможности реализовать. Успокоившись, он вновь подошёл к полковнику. Очень близко. Схватив Зорского за пиджак, Вахид тряс его за плечо. Этот жест больше походил на отчаяние, чем на устрашение.

— Выполни, что должен, — в голосе мужчины проскальзывала безнадёга. — Выполни! Иначе они умрут, — Вахид ткнул пальцем в заложников. — Я их всех убью! Даже детей!

Зорский стоял спокойно, не обращая внимания на нарастающий ужас людей и панику главаря. Угрозы террориста пролетали мимо его ушей. На лице не дрогнул ни один мускул. Держался уверено, по-хозяйски. Он победоносно смотрел вперёд, устремив прожигающий, сквозь очки, взгляд на Вахида. На такую реакцию главарь не рассчитывал. Обычно, при одном его виде, враги падали ниц, он сеял страх и смерть, ужас и страдания, но безразличие — никогда. Поведение Зорского не просто задевало его самолюбие — оно унижало! Эта ситуация была оскорбительна и подрывала авторитет главаря в глазах его верноподданных братьев.

— Мы тут не в игрушки играем, — продолжил Вахид. — Выполни, что обещал, иначе я взорву здесь всё! — для пущей убедительности он со всей силы толкнул Зорского.

От неожиданного удара полковник едва устоял на ногах. Вахид же получил истинное наслаждение, выпустив пар. Прилив сил и безграничная власть над офицером стёрли остатки хрупкого самоконтроля. Вахид ударил полковника кулаком в живот. Но на этот раз Зорский даже не содрогнулся. Он стоял, как скала, которую невозможно потревожить лёгким ветерком. Последовал удар. Затем ещё один. Хладнокровность полковника взбесила Вахида. Он перестал получать удовольствие. Почувствовал себя ущербным и слабым, не способным навредить жалкому человечишке. Переполненный яростью и злобой, он заехал Зорскому по лицу, вложив в удар всю свою силу. Очки полковника треснули, а одна линза и вовсе отвалилась. Вахид обомлел. Таких глаз он не видел раньше. Красные, как пламя Джаха́ннама [2]. Они смотрели на него с презрением, как на самого гнусного грешника в истории.

— Ибли́с [3], — прошептал Вахид и потянулся к пистолету, торчащему из-за пояса, — аш-Шайтан! — пятясь назад, прокричал он. Руки его тряслись так сильно, что не сумели удержать оружие в руках. Оно рухнуло на пол и закатилось под один из столиков.

Боевики Вахида замешкались. Они смотрели то на главаря, то на полковника, сумевшего оперативно и незаметно для всех исправить неловкую ситуацию, быстро достав из нагрудного кармана пиджака новую пару очков и заменив ими сломанные. Не понимая, что происходит, мужчины шептались между собой на родном языке. Зорский поспешил воспользоваться моментом и произнёс кодовое слово. Заключительная фаза операции началась. Террористы, охранявшие заложников, опомниться не успели, как их бесшумно поразили снайперские пули, выпущенные из винтовок Ли и Чижа. Группа Шрама наступала со стороны ресторана. Боевики у входа были обезврежены точными выстрелами из МР5. Четверо других пытались дать отпор бойцам «Альфа» и прикрыть собой главаря, пока тот искал пути отступления. Вахид без зазрения совести и, всё ещё под впечатлением от увиденной геенны огненной, бросился бежать. Проскочив в коридор, он добрался до эскалатора, что вёл на цокольный этаж аэропорта, и спустился вниз. Саша за ним. Вахид бежал, куда глаза глядят, но не из-за страха смерти или нежелания сесть в тюрьму. Он убегал от чудовищного образа Зорского и ожидавшей его участи грешника. Он знал, что за содеянное попадёт в Джаха́ннаму, где его ждут страшные муки и пытки огнём. Когда на горизонте появился лучик дневного света, пробивающийся сквозь двери, Вахид притормозил и взглянул на часы. Скоро время намаза. Последний шанс искупить грехи. Когда Саша нагнал его у камеры хранения, в нескольких метрах от выхода, Вахид собирался начать молитву. Накинувшись сзади, майор сбил его с ног, прижал лицом к полу и защёлкнул на запястьях наручники. Вахид не сопротивлялся.

— Всё не так, как кажется. Не так, — бормотал он. — Иблис, Иблис. Аллах не простит меня. Не простит за эту сделку. Не простит…

Саша не обращал внимания на бред террориста. Были на его веку разные преступники, в том числе и сумасшедшие, что прикидывались здоровыми и наоборот. Кем является Вахид разбираться вышестоящему начальству, а его миссия выполнена. Он вызвал по рации Шрама. Капитан Яковлев доложил, что операция закончилась успешно: все террористы ликвидированы, заложники спасены. Спустя минуту на цокольном этаже появился Пиночет. Саша передал ему пленника, велел доставить его в штаб, а сам вернулся в Вип-зал. Десять убитых боевиков и ни одного пострадавшего заложника — достойный результат пятиминутной операции. По приказу полковника, Дэн, Чиж и Шрам помогали женщинам и детям покинуть помещение, Ли должен был охранять чемодан, брошенный Вахидом, пока не подоспеет группа сапёров.

— Хорошая работа, майор Волков, — Зорский протянул Саше руку. — Вы достойны той славы, что ходит про вас.

— Спасибо, — Саша неохотно согласился на рукопожатие. Ладонь полковника оказалась обжигающе холодной, такой же, как его сердце и ум. — Что ждёт Вахида?

— Допрос. Уверен, он нам может ещё пригодиться.

Зорский продолжал что-то говорить, но Саша ничего не слышал. Внимание командира привлёк мальчишка, одиноко слонявшийся неподалёку от Ли. На вид ему было не больше шести. Почти одного возраста с Лукой. И внешне они были похожи: кудрявые золотистые волосы и голубые глаза. Мальчик был один. Никто из остававшихся в зале людей не проявлял к нему интереса. Возможно, его родные покинули зал вместе с членами отряда и в суматохе потеряли сына. В коридоре послышались голоса Чижа и Шрама. Они вернулись, чтобы помочь остальным заложникам покинуть здание аэропорта. Саша собирался подойти к ребёнку и расспросить его о родителях, но малыш смотрел только на Ли, да так пристально, что лейтенант Назаров отвлёкся от запертого на кодовый замок чемодана Вахида.

— Эй, пацан, ты потерялся что ли? — Ли присел на корточки и посмотрел мальчишке в глаза.

Неожиданно ребёнок бросился ему на шею, крепко обнял и расплакался. Ли обомлел. С детьми он никогда не ладил, а тут такое эмоциональное проявление чувств. Он посчитал своим долгом утешить мальчонку и обнял его в ответ. Рыдания стихли. Ли был доволен. Саша умилённо улыбнулся. Такую картину не часто можно наблюдать. Обычно люди редко проявляют благодарность к своим спасителям — сказываются психологическое давление и шок, а когда они приходят в себя — их благодетели растворяются в дыму. Но радость от увиденного продлилась недолго. Саша заметил, как мальчишка шарит рукой по поясу Ли, где висел нож. Следующие несколько секунд прошли, как в тумане. В руках ребёнка блеснуло остриё и он с ловкостью и силой взрослого мужчины, нанёс удар в шею Ли, точно под основание черепа. На мгновение воцарилась тишина. Те, кто был в зале, замерли. Они не могли поверить глазам и отвести изумлённые взгляды от мальчика, пока тот цинично отталкивал бездыханное тело Ли. Чиж первым бросился на помощь другу. Он упал на колени и приподнял голову товарища. Нож повредил продолговатый мозг. Ребёнок точно знал, куда и как нужно бить, чтобы нанести сокрушительный удар. Такое под силу только профессионалам высокого класса, диверсантам, но никак не шестилетнему мальчику. Мгновенная смерть. Ли даже не успел ничего понять, прежде чем его сердце перестало биться. Чиж поднял глаза и озлобленно посмотрел на ребёнка, который что-то аккуратно доставал из кармана цветастых джинс.

— Детонатор, — Зорский был как всегда невозмутим. — В чемодане бомба. Навскидку, не меньше пяти килограмм тротила. Вы должны убить мальчишку, Волков, пока он не убил нас.

— Но это же ребёнок.

— Нет, майор, это террорист.

Саша потянулся к пистолету. Мальчик, не обращая ни на кого внимания, с лёгкостью подобрал с пола чемодан и начал быстро двигать маленькими пальчиками по замку, выставляя нужную комбинацию цифр. Щелчок. Чемодан открылся. Зорский был прав — не менее пяти килограмм тротила усиленного поражающими элементами: гвоздями, шурупами, болтами. С такой начинкой жертв не избежать. Мальчик же спокойно сел по-турецки, поставив чемодан рядом, и стал с любопытством разглядывать детонатор, словно для него это была лишь детская забава. Кровавая и жестокая игра. Саша достал пистолет и прицелился. Руки тряслись так, будто он впервые убивает человека. Время шло, а он так и не решился выстрелить.

— Убейте его, майор, — нашёптывал Зорский. — Это приказ.

— Волк, не надо, — Шрам встал рядом с Сашей, опуская его пистолет. — Дай мне шанс поговорить с ним. Я справлюсь.

— Никаких переговоров, — Зорский начинал злиться. — Убейте его.

— Сань, это ребёнок, — продолжал Шрам, — обычный мальчишка, как твой Лука. Я смогу его убедить. Только дай мне шанс. Пожалуйста. Не нужно пятнать руки в детской крови. Ты не такой. Мы не такие.

— Вы под моим командованием, майор Волков, — Зорский напрягся, впервые за этот нелёгкий день, — так что выполняйте приказ.

Но ни Саша, ни Шрам не обращали внимания на слова полковника. Они смотрели друг на друга, решая судьбу мальчика. Саша одобрительно кивнул. Он решил довериться Шраму и разрешил воплотить опасную задумку в жизнь. Лишь бы капитану удалось справиться с этой ситуацией и избежать убийства маленького мальчика. Ребёнок не виноват, что попал в лапы бесчеловечных ублюдков, промывших ему мозги.

— Эй, малыш, как дела? Всё хорошо? Давай поговорим, ладно? — Шрам медленно двигался к маленькому террористу, подняв руки. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу поговорить, ничего более.

Мальчик изучающе разглядывал надвигающегося мужчину, продолжая теребить в руках дистанционный детонатор. С каждым шагом Шрама, он сильнее сдавливал хрупкий корпус устройства, неспешно подбираясь маленькими пальчиками к красной кнопке.

— Отдай мне это, — Шрам продолжал говорить мягко и ласково, — не дури. Видишь этих замечательных людей? Ты же не хочешь, чтобы они пострадали? Нет? Тогда отдай мне игрушку. Пожалуйста.

Пока Шрам сокращал дистанцию между собой и мальчиком, Зорский всё ближе подходил к Волкову. Полковник был спокоен, но на его лице мелькали нотки недовольства. Он продолжал настаивать на своём.

— Убейте террориста, майор, пока у вас ещё есть шанс. Он активирует взрывное устройство, это вопрос времени.

— Нет. Подождём. У капитана Яковлева получится.

— Майор Волков, я не люблю повторять, но это не просьба, а приказ. Вы обязаны подчиниться. А иначе…

— А иначе, что? — Саша окинул Зорского презрительным взглядом, выражающим неприязнь и отвращение к последнему. Он не собирался выполнять приказ полковника и демонстративно убрал пистолет в кобуру.

— Что ж, — на лице Зорского промелькнула равнодушная ухмылка. — Вы разочаровали меня, майор Волков.

Полковник развернулся и отступил назад к стене, словно раненный лев покинул поле боя, уступая право лидерства победителю. Саша был горд. Он отстоял своё решение и веру в свою команду. Главное, чтобы Шраму удалось задуманное. Саша внимательно следил за происходящим, более не обращая внимания на полковника. А зря. Именно он был главной фигурой в беспощадной игре не на жизнь, а на смерть. Зорский, не добившись нужного результата, встал в стороне, где кроме мальчика на него никто бы не обратил внимания. Дождавшись, когда их взгляды встретятся, он приспустил очки. Мальчишка улыбнулся. Искренне. Радостно, словно увидел кого-то близкого и родного. Крохотные пальчики остановились на кнопке и ребёнок, без раздумий, со всей силы надавил на неё. Последовала секунда длиною в вечность. Саша запомнит её на всю оставшуюся жизнь. Страх в глазах заложников. Взвизг отчаяния. Последний взгляд его коллег. Друзей. Братьев. Нет ничего ужаснее, чем смотреть в глаза близких, осознавших, что через мгновение их жизнь оборвётся навсегда. Ударная волна накрыла зал. Стулья, столы, журналы разлетелись по углам. Толстые стеклянные перегородки разбились вдребезги. Сашу сбило с ног. На пол, рядом с ним, громко позвякивая, падали гвозди и болты. Тротиловая бомба, усиленная поражающими элементами — смертный приговор для всех, кто находится в непосредственной близости от взрыва. Саша услышал стоны раненных. Он с трудом повернул голову. Неподалёку лежала женщина лет сорока. Её тело и лицо было исполосовано ранами и порезами. Она тихонько завывала от боли, прижимая ладони к обширной ране на животе, из которой торчал осколок стекла. Хаос был повсюду. Саша никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным. Уязвимым. Но больше всего его волновала судьба Шрама и Чижа. Быть может, им повезло и они живы? Нет. Он не имеет право тешить себя ложной надеждой. Кто-кто, а командир подразделения «Альфа» не понаслышке знает о последствиях взрыва пяти килограмм тротила, да ещё и с начинкой. Расстояние менее шести метров от эпицентра делает тебя лёгкой добычей для ударной волны: тяжёлые травмы, разрывы внутренних органов — минимум, что грозит человеку в зоне поражения. И чем ты ближе, тем вероятнее смертельный исход. Саша застонал. Но не от боли, а от безнадёжности. Зачем он пошёл наперекор Зорскому? Нужно было выполнить приказ, тогда все были бы живы. Резкий приступ головокружения и Саша потерял сознание. Тьма и забвение окутали его разум. И только голос вдалеке зловеще шептал «грядёт ужасное».

Глава 3

Яркий луч медицинского фонарика ослепил Сашу. Беспокойное забытьё медленно рассеивалось, уступая дорогу головокружению и подступающей тошноте. Зажмурившись, майор инстинктивно оттолкнул руку фельдшера, осматривавшего его раны. Седовласая женщина в белом халате и квадратных очках с очень толстыми стёклами недовольно фыркнула и, сморщив курносый нос, сказала:

 

— Этот живой, — она поднялась на ноги и посмотрела на Зорского, — и скоро очухается.

Фельдшер ещё раз окинула Сашу взглядом и направилась к другим пострадавшим, коих оказалось не так мало, как хотелось бы. Все, кто присутствовал в зале в момент взрыва, были задеты ударной волной. Кто-то больше, кто-то меньше. Люди, находившиеся дальше от эпицентра, отделались лёгкой контузией, ближе — получили вдобавок осколочные ранения и травмы различной степени тяжести. Только Зорский, к удивлению Саши, не пострадал вовсе, если не считать дорогущего запачканного костюма. Он с самодовольной ухмылкой победителя протянул майору руку и помог встать на ноги. Лишь теперь, придя в сознание и отойдя от дурмана, Саша мог воочию увидеть последствия взрыва: стены, колонны, кресла — всё изуродовано гвоздями и шурупами. Повсюду запах жжёной плоти, серы и пороха, лужи крови. Сотрудники скорой помощи бегают от одного раненного к другому, стараясь облегчить их муки. Саша перевёл взгляд в ту часть зала, где произошла главная для него трагедия. Эпицентр взрыва. В дальнем углу, в неестественных позах, лежали четыре обезображенных тела. Ли, что погиб от рук мальчишки, Чиж, что был рядом с покойным товарищем, Шрам, что пытался предотвратить беду и сам юный террорист-смертник. Ужас и боль этой картины дополнял Дэн, склонившийся над телом мёртвого брата и сдерживающий немой крик отчаяния от непоправимой потери. Рядом с ним стоял Пиночет. Он смотрел в пустоту, скорбя по-своему. Тихо и незаметно.

— Ваша ошибка, майор Волков, стоила жизни трём заложникам, — Зорский указал пальцем на женщину, чьё тело медики накрывали белоснежной простынёй.

Её лицо было знакомо Саше. Он видел погибшую рядом с собой, прежде чем потерять сознание и хорошо помнил её стоны от невыносимой боли, что причиняла глубокая рана. Неподалёку лежали ещё два трупа. Мужчина и женщина. Молодожёны. Они держались за руки, словно не хотели расставаться друг с другом даже после смерти.

— Они погибли при взрыве, — продолжил Зорский, — как и члены вашей группы. Выполни вы приказ, все были бы живы.

— Да, — Саша с трудом мог шевелить губами. Каждое слово причиняло ему боль, не только физическую. В его душе горел огонь. Адское пламя вины. — Вы правы.

— Тогда удостойте меня чести и объясните, почему? Почему вы не подчинились мне, майор Волков? — Зорский не скрывал любопытства, словно отказ подчиняться был для него в новинку.

— Я думал, — Саша сделал паузу, стараясь найти оправдание случившемуся, — капитан Яковлев справится.

Зорский несколько секунд изучающе смотрел на собеседника, искренне пытаясь осознать и понять его ответ. Затем разочаровано ухмыльнулся.

— Вы не должны думать, майор. Вы должны подчиняться. Своенравие сыграло с вами злую шутку сегодня. Не извлечёте из этого урок, оно уничтожит не только вас, но и всё, что вам дорого. А сейчас, — Зорский посмотрел на часы, — идите домой. Вашу ошибку мы обсудим завтра в кабинете полковника Герасимова.

— Мои люди…

— Я позабочусь о них. Свободны, майор.

Саша, разбитый и подавленный, пошёл к выходу. В аэропорту вновь кипела жизнь. Сотни полицейских, сотрудников ФСБ, военных, начальников, чиновников, медиков и родственников заложников, пытающихся узнать о судьбе близких, мельтешили по залам в поисках ответов. Как? Зачем? Почему? Где справедливость? И главное, кто за это ответит? Саша шёл к выходу на автопилоте, изредка посматривая в сторону всё ещё напуганных людей. Кто-то плакал, кто-то нервно ходил туда-сюда, а кто-то пытался дозвониться до близких. Внимание Саши привлёк крупный мужчина с седыми волосами и густой бородой. Толстовка со смешным принтом Пятачка из «Винни-Пуха», морщины у внешних уголков глаз и необыкновенный шарм — всё говорило о его бесконечной жизнерадостности и любви. Но сейчас лицо мужчины было каменным. Сжимая в руках букет алых роз, он слушал неутешительный вердикт курносого фельдшера скорой помощи.

— Ваша жена получила травмы, несовместимые с жизнью. Мне очень жаль.

Мужчина несколько секунд был в ступоре. Он застыл на месте и, кажется, даже не дышал. Глаза стали стеклянными. Лицо побелело. Пустота прокралась внутрь некогда весёлого человека и обрекла его на бессмысленное существование. Свет глаз угас, а на его месте появилась скупая слеза. Саша обязательно корил бы себя за смерть жены этого здоровяка и за тех несчастных молодожёнов, но его мысли ограничивались лишь кругом погибших друзей. Да, быть может это подло и бесчеловечно, но он не мог скорбеть о людях, которых не знал. С его стороны это было бы притворством, ложью или фарсом, а этого Саша не хотел. Заложников будет кому оплакивать и помнить, он же должен позаботиться о тех, кто всё ещё жив. Сейчас, Саша вернётся домой, обнимет жену и детей, а потом как следует напьётся. Забудет, хоть на мгновение, последний взгляд товарищей. Бредя по улице, Саша не заметил, как к нему присоединился Пиночет. Он следовал за своим командиром по пятам. Зорский рассказал ему о случившемся, видимо рассчитывая, что Пиночет возненавидит командира за опрометчивый поступок, но он ошибался. «Альфа» не просто спецподразделение, это семья. Дружная, во всём друг друга поддерживающая и понимающая семья. Решение Волкова, поступок Яковлева — каждый из оставшихся в живых членов группы поступил бы так же. Они спасают жизни, а не убивают всех подряд. Пиночет знал, что сейчас нужен командиру больше, чем Дэну. Лейтенант Назаров в шоке и неспособен думать здраво. Он решил остаться с братом и сопроводить его тело в морг, где их будут ждать родители. Вместе, им будет легче пережить утрату. А сейчас, Пиночет должен уберечь от глупостей майора. Добравшись до машины, они поехали в управление. Добрую половину пути их преследовала тишина.

— Командир, — нарушил молчание Пиночет, — вы не виноваты. Не корите себя. Каждый из нас поступил бы на вашем месте так же.

— Нет, — Саша закрыл ладонью глаза. Образы погибших друзей не давали ему покоя. Мучили душу. — Зорский прав. Я должен был убить пацана, пока была возможность.

— Вы поступили правильно. Дали Яковлеву шанс провести операцию без лишних жертв.

— И к чему это привело? К чему, Рома? В одночасье потерять трёх лучших бойцов, — Саша разочаровано покачал головой, — друзей. Завтра меня отстранят. Возможно, уволят. И будут правы. «Альфа» заслуживает лучшего командира.

— Но…

— Нет. Я должен был их уберечь. Должен был.

Саша отвернулся и уставился в окно. Серый и угрюмый город невольно оплакивал погибших героев. Небо затянуло свинцовыми тучами, моросил дождь. Мир потерял былые краски. Стал бесцветным и пустым. В управлении уже были в курсе провала. Слухи разлетались стремительно. Многие сочувственно смотрели на Сашу, когда он брёл по коридорам здания, другие — осуждающе. Были и те, кто радовался сложившемуся положению. Ни для кого не секрет, что на место командира отряда «Альфа» претендентов было предостаточно: как честолюбивых и завистливых карьеристов, так и нечистых на руку коллег. Но сегодня для страны Саша официально стал героем. СМИ раздули целую эпопею о подвиге спецподразделения, о чём, не переставая, трубили по телевизору и радио. Как оказалось, тайный источник в силовых структурах (а на деле — целая команда специально обученных людей, чья работа заключалась в передаче нужных правительству данных в СМИ) сообщил об успехе спецоперации: команде «Альфа» удалось уничтожить особо опасную группу террористов и, ценою своих жизней, спасти большую часть заложников. Погибших при исполнении генерал обещал наградить орденами Мужества посмертно и всячески помогать их семьям. Саша разочаровано покачал головой. Даже из трагедии высшие чины умеют извлечь выгоду. Переодевшись, он отправился домой. В телефоне полсотни неотвеченных вызовов от Киры. Жена сходила с ума от неведения. Новость о захвате заложников настигла её на прогулке с сыном. Они гуляли на детской площадке, недалеко от дома. Лука радостно улыбался, катаясь с горки, а Кира наблюдала за ним, сидя на скамейке. Неподалёку два старичка играли в шахматы и слушали старое советское радио. Скучную передачу о классической музыке прервала новость с пометкой «молния». Печальным и взволнованным голосом диктор объявил о случившемся, затем последовало заявление о прибытии группы «Альфа». Ранее зазевавшаяся на скамейке Кира тут же схватила сына и, несмотря на протесты и капризы разыгравшегося Луки, побежала домой. По дороге она звонила мужу, но он не отвечал. Целый час Кира провела на телефоне. Безуспешно. Когда по телевизору объявили о взрыве, она чуть не потеряла сознание, благо Лидия вернулась домой и заставила мать выпить львиную дозу успокоительных капель. Затем стали поступать звонки от родных и близких погибших друзей, из которых Кира узнала о трагедии. Они не верили словам штатного сотрудника ФСБ, обзванивавшего их семьи. Не могли поверить, что их мужья, дети, любимые больше не вернутся домой и хотели лично удостовериться, поговорив с Сашей. Но Кира не могла им помочь. Страх женщины перерастал в истерику, а та, в свою очередь, спровоцировала панику. Кира металась по квартире, как безумная, и искала пятый угол. Когда Саша появился на пороге, она налетела на него и стала стучать кулаками по его груди.

— Как ты мог?! За что?! Я чуть с ума не сошла!!! — кричала Кира.

Нервное напряжение било через край. Страх, обида, ненависть и радость — всё смешалось в едином нечеловеческом стоне, что слетал с её губ. Со стороны казалось, что Кира лишилась рассудка. Маленький Лука, напуганный странным поведением матери, вжался в сестру, крепко ухватив Лидию за руку. Не говоря ни слова, Саша поднял жену на руки и перенёс в спальню. Успокоительное средство подействовало, и Кира уснула. Саша чувствовал себя не лучше жены, но не мог избавиться от стресса, глотая таблетки. Он добрался до кухонного шкафа, достал коньяк и устроился на стуле. Лидия без лишних просьб взяла заботу о младшем брате на себя. Для своего возраста она была чересчур ответственной. Вместо гулянок допоздна и многочасовых разговоров с подругами, Лидия занималась учёбой и углублённо изучала естественные и точные науки. Внешне так похожая на Сашу, внутренне она кардинально отличалась ото всех членов семьи: слишком умна, спокойна, мудра и рассудительна. С ней никогда не было проблем, даже в детстве. Как всегда говорил Шрам «Достойная дочь достойного отца». Интересно, а сейчас он мог бы назвать Сашу таковым? Вряд ли. Мало того, что командир подвёл его на задании, так ещё и не удосужился позвонить его жене и выказать соболезнования лично. Как не позвонил и остальным. Он мог бы сослаться на шок, но это неправда. Ему попросту стыдно. Как ребёнку, разбившему старинную вазу в бабушкином доме. Только в его случае это были три покалеченные семьи. Да, Саше было совестно. И больно. Даже коньяк не спасал от мучительных мыслей, терзавших его голову. За полтора часа он осушил бутылку, но так и не почувствовал сладостно-горький привкус забвенья. Слишком измучен, чтобы напиться. Ближе к полуночи проснулась Кира. От нервного припадка не осталось и следа. Она молча убрала со стола пустую бутылку и села напротив мужа. Разбитый, он смотрел ей в глаза, пытаясь найти в них поддержку и утешение. Но они были пусты. Как у того бедняги, чья жена погибла при взрыве. После ужасов сегодняшнего дня, Кира постарела лет на десять: кожа на лице стала серой, на лбу и переносице появились морщинки, а губы потрескались. Как он раньше не замечал её страхи и переживания? Почему пропускал мимо ушей её мольбы о смене работы? После операции в аэропорту, в первый раз за его долгую и продуктивную карьеру, Саша осознал, что не всесилен и далеко не бессмертен, как думал раньше. Хуже всего, он только сейчас понял, как дорога ему семья. Что бы с ними стало, если на месте погибших сослуживцев оказался бы он? Кто будет заботиться о Кире, воспитывать и поднимать на ноги его детей? Что ж, пришло время что-то менять. И он точно знает что. Кира, словно уловив нить Сашиных размышлений, с облегчением вздохнула, улыбнулась и повела мужа в спальню. Уложив его на кровать и прижавшись к его плечу, она про себя благодарила Бога за то, что он жив. Они долго лежали в тишине, пока за окном сияли огни ночного города.

— Это был ребёнок, — прошептал Саша.

— О чём это ты?

— Террорист, взорвавший бомбу. Ребёнок. Мальчишка, возраста Луки.

— Что? — Кира приподнялась и, поджав колени к груди, села.

Она знала, что им предстоит долгий и тяжёлый разговор. Максим, Ваня и Кирилл были и её друзьями тоже. С тех пор, как несколько лет назад команда «Альфа» пополнилась задорными братьями Назаровыми, они все праздники проводили вместе. Большой дружной семьёй. И Кира оплакивала их не меньше мужа. Но Саше было необходимо выговориться, а она была готова его выслушать.

— Да, лет шести, — продолжил Саша. — Его взгляд. Он до сих пор стоит у меня перед глазами. Хладнокровный. Пустой, — он закрыл глаза, и перед ним вновь предстала картина аэропорта, лица заложников, мёртвые друзья.

— Нелюди, — зло выпалила Кира. — Как можно промывать мозги детям? Это бесчеловечно! — она подумала о Луке. Не приведи Господь, чтобы с ним случилось что-нибудь подобное, попади он в руки таких фанатиков. Её передёрнуло от ужаса.

— Я должен был убить его, но не смог. Надо было послушать этого мерзавца Зорского. Но я подумал, что нам удастся переубедить мальчишку и позволил Шраму поговорить с ним. Уговорить «не делать глупостей». И вот результат, — Саша виновато замолчал. — Знаешь, я даже не смог позвонить их родителям и жёнам, — он сменил тему на более волнующую его сейчас. — Просто не смог решиться.

— Ничего, — Кира погладила мужа по ноге. — Поговорим с ними завтра. Вместе. Они поймут.

— А ты бы поняла?

— Я? Честно? Мне было бы всё равно… не до этого в такой-то момент.

Повисла тишина. Кира всерьёз задумалась о словах мужа. Если бы она оказалась на месте родственников погибших, то непременно винила бы Сашу и его слабость. Вслух, конечно, Кира это сказать не рискнула, чтобы не расстраивать мужа ещё больше. Хотя, она была уверена, что Саша и сам, без её слов, всё прекрасно понимал. Кира прильнула к нему и крепко обняла. Поначалу его тело было очень напряжённым, но со временем стало обмякать в её объятиях. Саша уснул, а вслед за ним и Кира. Ей снился странный сон, слишком чёткий и яркий, чтобы сразу догадаться, что это всего лишь кошмар, а не реальность. Лука стоял посреди зелёного поля в окружении страшных существ, шепчущих ему на ухо ужасные приказы. Её сын улыбался. Злобно. А глаза… они блестели, источая презрение и превосходство. Саше тоже не повезло со сном. Всесильный Морфей час за часом пробуждал его из забвения приступами головной боли. Устав от внутренней борьбы, Саша встал ни свет ни заря и поспешил на работу только лишь с одним желанием — уволиться. Да побыстрее. Несмотря на ранний час, полковник Герасимов был на месте. Но не один. Генерал Борисов решил почтить его своим присутствием. Он, усевшись в кресло полковника, изучал красную папку с документами. Герасимов сидел напротив, нервно постукивая пальцами по столу. В кабинете был кое-кто ещё. Зорский. Куда без него. Этот тип не упустит возможности, чтобы не отчитать Сашу ещё раз.

— Рады видеть вас в добром здравии, майор Волков, — Зорский вёл себя, как ни в чём не бывало. Он стоял у окна, важно заложив руки за спину. Выглаженный костюм и тёмные очки. Зорский явно поклонник одного стиля. — Пришли в себя?

— Да, — сухо ответил Саша и смерил его пронзительным взглядом. В этом человеке не было ничего святого: ни сострадания, ни страха, ни жалости. Ничего. Никаких эмоций.

В кабинете повисла неловкая пауза. Зорский смотрел вдаль, на караван быстро двигающихся машин, а Саша виновато опустил глаза, не в состоянии начать разговор с полковником Герасимовым. Присутствие генерала нагнетало обстановку. Решительный настрой улетучился, и Саша решил повременить с новостями об увольнении.

— Похороны состоятся завтра, — Борисов закрыл папку и посмотрел на Сашу, — в десять утра. Управление обо всём позаботилось.

Саша благодарно кивнул. В чём контору нельзя было упрекнуть, так это в отношении к сотрудникам: живым или мёртвым. Можно не сомневаться, прощание и погребение пройдут на высшем уровне.

— И на время внутреннего расследования по факту произошедшего в аэропорту, — продолжил генерал, — мы вынуждены отстранить вас от работы. Но это временная мера. Полковник Зорский рассказал нам, что случилось. Вы сработали правильно и сделали всё, что в ваших силах, чтобы спасти заложников. Это не останется незамеченным. Расследование лишь формальность. Думаю, на следующей неделе вы сможете вернуться к работе.

Саша удивлённо посмотрел на генерала, а потом перевёл взгляд на Зорского. Он не мог понять, с чего такая доброта? Зачем и почему он прикрывает Сашу? Ещё вчера Зорский был недоволен решением командира, а сегодня защищает его перед вышестоящим начальством. Это неспроста. Если Саша в глубине души верил в человеческую отзывчивость и доброту, то уж точно Зорский никаким боком не вписывался в эту веру. Нет. Полковник собирается втянуть его в какую-то игру, но Саша не позволит. Он больше не будет пешкой в чужих руках. С этим пора заканчивать.

— Спасибо, генерал, но не стоит, — Саша говорил уверенно и твёрдо. — Я решил завершить свою карьеру в управлении.

— Почему? — Борисов недовольно свёл брови и искоса посмотрел на Зорского. — Надеюсь не из-за вчерашнего фиаско?

— Отчасти. Просто хочу больше времени проводить с семьёй.

— Понимаю, но на вашем месте я бы не принимал скоропалительных решений. Отдохните несколько дней и обдумайте всё хорошенько.

— Мой выбор окончателен. Если позволите, я пойду писать рапорт, — не дожидаясь разрешения, Саша направился к двери.

Он был горд собой. А главное, почувствовал невероятное облегчение, словно камень упал с его тяжёлой души. Вот она, пьянящая свобода. В коридоре его нагнал полковник Герасимов. Заявление Саши ошарашило Вадима Брониславовича. Он не мог поверить, что его лучший сотрудник всерьёз собирается покинуть управление. Проработать столько лет бок о бок и такой печальный итог.

— Одумайся, Волков! — прокричал он. Полковник Герасимов не верил в отговорку о семье. Причина могла быть только одна. — Одна неудача не приговор. Мы все теряли людей.

Саша остановился. Никто в управлении не знал его лучше, чем Вадим Брониславович. Но сейчас, полковник не хотел принять истинного мотива и искал объяснение в очевидном. Бесспорно, Саша переживал потерю, но с увольнением это было не связано.

— Они не просто люди, а мои друзья. Члены семьи, — Саша поймал себя на мысли, что говорит о погибших в настоящем времени. Смириться с потерей нелегко. А с такой — тем более. — Были. Полковник, поймите, я не хочу больше рисковать жизнью. Ни своей, ни жены и детей. Смертей на моём счету немало, хватит на десятерых. Я устал. Больше не могу.

Герасимов разочаровано качал головой. По дороге в отдел кадров он пытался переубедить Волкова. Тщетно. Саша был непреклонен. Даже когда рапорт был написан, Вадим Брониславович долго сопротивлялся, прежде чем дать своё согласие на увольнение. Всё это время в кабинете Герасимова, генерал и Зорский продолжали вершить чужие судьбы.

...