раздражение и легкое сочувствие – или легкое отвращение, у кого как. Это значит, что она нервная особа или попросту истеричка, это значит, что она пьет валерьянку, это значит, что она совершенно зациклилась на какой-нибудь ерунде и теперь не дает покоя ни себе, ни окружающим. Это значит, что она готова воспользоваться любым предлогом, чтобы позвонить вам среди ночи и порыдать в трубку…
Максим, я не могу заснуть. — Ну… бывает, — облегченный вздох. — Выпей валерьянки. Или, ну не знаю, какое-нибудь снотворное. — Нет, ты не понимаешь. Я уже пила снотворное. Оно мне не помогает. Я не могу спать. Я вообще не могу спать! Понимаешь? Ты понимаешь? Я не могу спать! — Понимаю, — вежливо подтвердил Максим. Когда мужчина говорит «я не могу спать» — это обычно вызывает симпатию и уважение. Это значит, что он слишком напряженно думает о чем-то очень важном, или с ним недавно случилась трагедия, он пережил какой-то удар. Возможно, ему угрожают, ему или его близким, возможно, его не поняли, предали, продали… И он, сплошной комок нервов, твердокаменный сгусток воли, он держится, как только может; он, конечно, не распускает сопли, не показывает своих эмоций, но при этом он так сильно переживает, что даже не может спать. Когда женщина говорит «я не могу спать» — это вызывает легкое раздражение и легкое сочувствие — или легкое отвращение, у кого как. Это значит, что она нервная особа или попросту истеричка, это значит, что она пьет валерьянку, это значит, что она совершенно зациклилась на какой-нибудь ерунде и теперь не дает покоя ни себе, ни окружающим. Это значит, что она готова воспользоваться любым предлогом, чтобы позвонить вам среди ночи и порыдать в трубку…
Да еще бессонные ночи! Заработаешь себе нервное расстройство. Видишь, у тебя уже нарушился сон. То ли еще будет. Ирочка, деточка, нужно следить за своим здоровьем. Нужно спать нормально, отдыхать, гулять на воздухе. Ты сейчас, пожалуйста, накапай себе валерьяночки в стаканчик. И пустырничка еще можно туда. И, пожалуйста, деточка, выпей. Не хочешь думать о себе, подумай хотя бы о матери. Ты у нее одна… — Мама. Почему ты все время говоришь о себе в третьем лице? — прошипела Ирочка тоскливо и зло. — А ты меня не одергивай! Я говорю, как считаю нужным! — с надрывом провозгласила мать. — Нет, я не могу так… В трубке послышались частые гудки.
сил нет слушать! — Не говори так с матерью. Мать у тебя одна. И она ни в чем, ни в чем перед тобой не виновата. Она все тебе отдала. Она всем пожертвовала. Она ночей не спала… Ирочка вдруг поняла, что никак не может сообразить, о ком сейчас идет речь. Видимо, ненадолго выключилась… Кто — она? Кто — «ночей не спала»?
— Нет, — мрачно сказала Ирочка. — Не разбудила. Я не могу спать. — Как это, деточка, не можешь? — Очень просто. Не спится. — Ох ты господи, какой кошмар, какой ужас, деточка! — запричитала мать, и голос ее немедленно сделался полуплачущим. — Да что ты трагедию из всего делаешь, мама! — раздраженно огрызнулась Ирочка. — Абсолютно ничего страшного не происходит. — Не говори так с матерью! — на том конце провода послышались сдавленные рыдания. Думаешь, с матерью все можно? Думаешь, об мать ноги вытерла и дальше пошла? Думаешь, мать… — Да перестань, мама! Ну, перестань, пожалуйста, — Ирочка попыталась говорить мягче. — Ну, кто об тебя ноги вытирает, что ты такое говоришь? Ну извини, если я что-то не так сказала. Я просто очень устала в интернате… — Да, деточка, — убитым, но твердым голосом согласилась с чем-то мать. — Да. — Она выдержала долгую паузу. — Я уже не обижаюсь на тебя. Все в порядке. Я все прощу… Сколько самоотречения! Ирочка щелкнула зажигалкой — подальше от трубки, чтобы не услышала мать, — и закрыла глаза. — …но ты себя совсем не бережешь, деточка. Когда ты в последний раз нормально спала? — Позавчера ночью, мама. — Какой ужас, — мать снова изготовилась плакать. — То есть ты не спишь уже больше суток?! — Мама, в этом нет ничего такого ужас… — Деточка, — всхлипнула мать, — я вот не хотела тебе говорить… Но мне что-то так неспокойно… Мне такой про тебя сон сегодня плохой снился. Нехороший сон. Мне снилось, что ты лежишь в таком белом-белом платье… — Ну, мама, ну пожалуйста! — взвыла Ирочка. — Ну, только вот не надо мне рассказывать свои сны!
Да нет, спасибо. Кофе, я думаю, не стоит. Вредно. — Это почему это вредно? — Ну, от него, во-первых, пульс учащается. А во-вторых… ну, вообще, вредно для малыша. — Чушь это все! — бодро сообщила Галина Сергеевна, снимая с гвоздика над плитой маленькую серебристую турку. — Да нет, врачи говорят… — Не пугайся! — Галина Сергеевна включила кофемолку, и все другие звуки потонули в неистовом реве. — Врачи говорят… — снова начала Маша, когда рев прекратился. — А я говорю: чушь! — перебила Галина Сергеевна. — Я тебе вредного не предложу. От моего кофе ничего, кроме пользы, никогда не было…
Объясню, только ты сначала отгадай мою загадку. — Какую еще загадку? — А вот какую: живая живулечка, сидит на живом стулечке, живое мясцо теребит. — Не знаю. — Э-э-э, да ты же даже не подумала, Маша. Ты знаешь, знаешь! Ну? — Нет. Я не знаю. Я сдаюсь. Что это? — Не «что», а «кто», глупая. Это грудной младенчик. Давай другую загадку…
твердокаменный сгусток воли, он держится, как только может; он, конечно, не распускает сопли, не показывает своих эмоций, но при этом он так сильно переживает, что даже не может спать. Когда женщина говорит «я не могу спать» — это вызывает легкое раздражение и легкое сочувствие — или легкое отвращение, у кого как. Это значит, что она нервная особа или попросту истеричка, это значит, что она пьет валерьянку, это значит, что она совершенно зациклилась на какой-нибудь ерунде и теперь не дает покоя ни себе, ни окружающим
