Оглавление

Глава 1, рассвет

Илья вжался в холодное металлическое сиденье, чувствуя, как вибрация двигателя отдаётся в позвоночнике. Караван медленно полз по шоссе, изрытому ямами и трещинами, будто оно пережило сотню катастроф. Единственная дорога между двумя городами извивалась как змея, вгрызаясь в пустынный пейзаж. За окнами тянулись бесконечные серые равнины, изредка прерываемые скрюченными кустами да редкими остовами мёртвых деревьев. Илья едва обращал на это внимание, взгляд был прикован к оружию в руках.

Оружие оказалось тяжелее, чем он думал: непривычно давило на пальцы, проверяя его нервы. Ещё тяжелее была ответственность, навалившаяся лавиной. Илья пытался выглядеть собранным, но руки предательски сводило. Пальцы то и дело скользили по ремню, автомат ощутимо подрагивал в ладонях.

Рядом с ним, на деревянном ящике, устроился Мрак — коренастый мужчина с обветренным лицом, в глазах которого читалась выжженная временем усталость. Куртка с порванным рукавом и татуировки на костяшках говорили о том, что он прошёл через десятки стычек. Мужчина молча наблюдал за Ильёй, изредка поглядывая на унылую картину за окном.

— Ну что, как ощущения, малец? — хриплый голос, полный сдержанного сарказма, прервал тишину. — Боишься?

— Да нет, просто… сосредоточиться надо, — поспешно ответил Илья, с трудом подавляя дрожь.

На противоположной стороне отделения, лениво откинувшись на стену фуры, расположился Грач. Кудрявые волосы блестели в тусклом свете ламп, а хитрый взгляд говорил о том, что он заранее наслаждается моментом.

— Слышал, напарник? У нас тут стратег! Всегда наготове, — произнёс он с издёвкой, передразнивая Илью и изображая, как держит винтовку. — Пиф-паф! Вот так, да? Всё, считай, враги бегут от страха.

Старший хмыкнул, а Илья едва сдержался, чтобы не бросить что-то в ответ. Щёки залило жаром, он инстинктивно сжал автомат крепче, будто это могло скрыть волнение.

— Да ладно вам… — пробормотал он, в голосе зазвенело раздражение.

— Ты хоть стрелять умеешь? — подмигнул Грач. — А то нас тут трое: я, Мрак и твоя железка. Надеюсь, она постарается за нас двоих.

— Умею! — вскинулся Илья, резкий ответ вызвал лишь новый взрыв смеха.

— Ну-ну, мастер. Тараканы пусть боятся, — добавил Грач с широкой ухмылкой, Мрак резко поднял руку, заставив замолчать.

— Хватит, — бросил он коротко. — Первый рейд всегда такой. Я помню, как ты, Грач, чуть штаны не промочил, когда собаки на обочине перекликались.

Грач закатил глаза, изображая обиду, ухмылка тут же вернулась.

Илья отвёл взгляд к окну. Серый пейзаж сливался в однообразное пятно. На горизонте что-то мелькнуло — возможно, игра света, или тень. В любом случае, он чувствовал: настоящие испытания ещё впереди.

Сквозь пыльное стекло фуры Илья смотрел на точку, где угасал закат. Пустошь растекалась бесконечным серо-коричневым полотном — безжизненным и враждебным. Небо плавно переходило из тусклого жёлто-оранжевого в серую дымку, будто само солнце устало освещать этот мир. Здесь не было синевы или мягких облаков, только тёмная пустота, небеса давно утратили всякую надежду.

По сторонам шоссе тянулись бесплодные равнины. Исполинские валуны громоздились хаотично, похожие на древние могильные камни, хранящие чью-то забытую историю. Одинокие остовы деревьев, искривлённые и высохшие, напоминали фигуры, замершие в предсмертном порыве. Красноватая глина вкраплениями покрывала серую пыль, а ветер, лениво обдувающий равнины, поднимал вихри, закручивающиеся в едва различимые танцы и тут же растворяющиеся в воздухе.

Вдалеке маячили изуродованные руины. Когда-то величественные здания превратились в пустые оболочки, их скелеты торчали из песчаных холмов обломками гигантских зубов. Некоторые конструкции наклонились под пугающе неправильным углом, словно застигнутые в момент обрушения. Другие, засыпанные песком, едва виднелись из-под слоя вековой пыли. Там, среди забытых руин, изредка мелькали блики. Были ли они реальными или очередным миражом, Илья не знал.

Даже природа здесь казалась чуждой и искажённой. Искорёженные кусты цеплялись за выжженный грунт, колючки тянулись в стороны крошечными хищными лапами. Среди них встречались редкие растения, изогнутые в странных формах, напоминавших окаменевшие клешни.

Самое пугающее для Ильи было чувство движения на периферии зрения. Между валунами, вдалеке, мелькали тени. Они казались реальными, но двигались слишком быстро, чтобы разглядеть их. Эти фигуры напоминали жуткие образы из историй бывалых, рассказанных у костра: хозяева пустошей, монстры, адаптировавшиеся к миру после катастрофы, лучше всех. Они стали совершенными хищниками, научились выживать там, где даже природа сдалась. Илья чувствовал, как подступает знакомый холод страха. Для этих существ люди были не больше, чем добыча.

Шоссе, с его потрескавшейся, едва различимой поверхностью, было единственным символом жизни в этом мёртвом мире. Но даже оно казалось ненадёжным, как канат над пропастью. Илья глубоко вздохнул, стараясь прогнать наваждение, но пейзаж за окном не обещал ни покоя, ни безопасности.

Солнце давно скрылось за горизонтом, оставив мир в объятиях сумеречной тьмы. Фура продолжала свой путь, степенно и неотвратимо, словно капля масла, растекающаяся по сухой коже земли. Гул двигателя был единственным звуком, пробивающим густую тишину ночи, и этот звук не внушал уверенности. В пустошах, где каждый шорох мог привлечь смертельную опасность, звук казался чем-то неправильным, вызывающим. Здесь не любят тех, кто громко заявляет о своём присутствии.

Шутки и смех, звучавшие всего минуту назад, стихли. Напряжение плотной волной окутало фуру, когда из громкоговорителя раздалась металлическая команда: «Боевая готовность». Холодная, бесстрастная команда прорезала шум двигателя, мгновенно приводя всех в состояние тревоги.

В сердце Ильи вспыхнул гулкий стук, как будто оно разгонялось в такт с мотором. Удары эхом отдавались в горле, заглушая всё остальное. Парень сжимал оружие так, будто оно могло дать ему хоть какую-то защиту. Рядом с ним Мрак молча отстегнул ремни безопасности и начал методично готовиться. Движения были чёткими, механическими, резкими. Это не было нервозностью — скорее, отточенной дисциплиной. Сняв разгрузочный жилет, караванщик проверил боеприпасы, а затем перевёл взгляд на Грача.

— Ловим канал, — коротко бросил он, не глядя на Илью, и включил рацию.

Грач, который до этого лениво поглядывал на небо через небольшой иллюминатор, вдруг оживился. Он повернулся к Илье, прищурился:

— Эй, новобранец, ты там собираешься? Или ждёшь, пока кто-нибудь тебе боекомплект всунет?

Илья поспешно мотнул головой, но движения были неловкими. Ладони вспотели, он едва не выронил автомат, когда начал проверять магазины. Ремни броника упорно не желали застёгиваться, намеренно сопротивляясь. Каждая мелочь казалась сложнее, чем должна была быть, в голове уже вертелись тяжёлые мысли: «А вдруг я всё испорчу?»

— Ёжика в тумане потеряли, — буркнул Грач, равнодушно осматривая своё оружие. Он передёрнул затвор быстрым уверенным движением, напоминая Илье, насколько ему не хватает опыта.

— Не дави на парня, — отозвался Мрак. Говорил ровно, твёрдо, словно гранит. Снисходительности в нём не было, только сухое понимание.

— Так пусть соберётся, — не унимался Грач, кидая короткий взор на Илью. — Мне жить хочется.

Илья затянул ремни, надел шлем, который тут же сдавил голову тисками. В этот момент он краем глаза уловил движение за окном.

Тёмный силуэт скользнул между обломками дороги — что-то низкое, длинное, похожее на зверя, на мгновение мелькнуло и тут же исчезло в тенях.

— Что там? — спросил Илья, не отрывая глаз от окна.

Но ответа не последовало. Караванщик продолжал сидеть с привычно хмурым видом, глаза ловили каждую деталь, пальцы проверяли оружие. Грач поднял голову, прислушиваясь, и пробормотал:

— Лишь бы мираж… — Но интонация выдала, он знал: миражи здесь редкость.

— Контакт? — Мрак оторвал внимание от рации. Голос его был спокойным, почти безэмоциональным, в глазах мелькнуло напряжение.

— Пока нет, — отозвался Грач, припав к прицелу. В напряжённой позе читалась готовность сорваться с места в любую секунду. — Кто-то там точно есть.

Илья сглотнул. Взглянул в бойницу, где за пределами фуры царила густая тьма, рассекаемая лучами прожекторов. Однако парень мог поклясться, что видел, как нечто мазнуло вдалеке — неясная фигура, стремительная, словно тень, рванула между обломками. «Монстры», — мелькнуло у него в голове, и в груди похолодело.

— Это они, — выдавил он, не отрывая глаз от окна.

Грач не обернулся, угол рта дрогнул.

— Ещё не видел, а уже готов в штаны наложить? Дыши, малой. — Тон был обманчиво лёгким.

Илья кивнул, чувствуя, как мышцы тела начинают деревенеть. Пальцы сжали оружие до ломоты в суставах, это помогало удержаться от дрожи.

Когда всё началось, время замедлилось. Первым сигналом стало протяжное завывание. Оно раздавалось издалека — низкое, жуткое, захлёбывающееся. Звук лился из самой глубины пустоши, пробирая до костей. Мрак едва заметно напрягся, глаза уставились в сторону, откуда донёсся этот зловещий зов.

— Приготовиться! — коротко и резко бросил он, перекатывая плечами, будто стряхивая с них невидимый груз.

Илья напрягся, замер на месте. Автомат, который раньше казался лишь инструментом, теперь ощущался как нечто живое, грозное и тяжёлое. Руки вспотели, он несколько раз вытер их о штаны, стараясь вернуть себе контроль. В ушах звенело от напряжения, а слово «приготовиться» отзывалось в голове эхом как предвестие.

Завывание усилилось, превратившись в волны, которые приближались из темноты. Оно уже не было единичным — со всех сторон раздавались рваные крики, дикие, нечеловеческие. С каждой секундой они становились ближе, ночное дыхание пустоши оживало.

— Они здесь, — негромко сказал Мрак, всматриваясь в прибор ночного видения. Он звучал так же спокойно, как всегда, но от этого казался более пугающим. — Пара десятков минимум.

— Хватит, чтобы устроить нам весёлую ночку, — пробормотал Грач, проверяя прицел. В голосе отсутствовал страх, лишь хищная решимость. — Огонь открываем сразу, как подойдут на сто метров.

За бронёй начинался ад, в тишине салона казалось, что весь мир затаился, готовясь к первой вспышке.

Напряжение лопнуло натянутой струной. Из темноты, пронзённой светом прожекторов, выскочил один из монстров. Массивный, с перекошенным уродливым телом, вылепленным из обломков костей и мышц, он замер на доли секунды. Тёмные глаза блеснули, поймав свет, словно оценивая опасность. А потом, срываясь с места, бросился вперёд, направляя всю свою силу на караван.

Через мгновение из теней следом за ним хлынули другие, их было бесчисленное множество. Безликая лавина тел, двигавшихся с нечеловеческой скоростью, вырвалась на шоссе. Их гулкие крики и дикий рёв заполнили ночной воздух, превращая его в симфонию ужаса.

Грохот первых выстрелов разорвал эту какофонию. Передовые машины каравана открыли огонь, трассирующие пули прочертили небо как пламенные ножи, освещая сумрак яркими вспышками. Грач мгновенно занял своё место у пульта управления оружием. Его руки работали слаженно, привычно, он сам был частью механизма.

— Огонь пошёл! — рявкнул он, задавая команды.

— Ох, мать твою! Отойди, малой! — крикнул Мрак, присоединяясь к стрельбе. Карабин выплёвывал пули через бойницу с механической точностью. — Ну давайте, падаль, ближе! — тихо процедил он сквозь зубы.

Илья, пятясь, вжался в холодную стену фуры. Его уши закладывало от оглушительного рёва выстрелов, грохота пулемётов и треска разрывающихся тел. Запах раскалённой стали и пороха наполнил отсек, смешиваясь с горечью страха. Ему казалось, что сама бронемашина ожила — она рычала, выплёвывала трассеры в темноту, крушила всё на своём пути. Он осторожно выглянул из укрытия.

Бесформенные фигуры существ мчались вперёд, безразличные к пулям. Некоторые из них падали, едва приблизившись, остальные продолжали наступление, заполняя пустоты. Они были многочисленны. Желчные просверки глаз этих существ отсвечивали во вспышках огня как огоньки далёких звёзд. У Ильи промелькнула мысль: это не просто существа, а что-то иное, древнее и чуждое, воплощение ненависти.

Поток тварей продолжал двигаться, несмотря на урон. Каждое падение лишь на мгновение ослабляло их натиск, они рвались вперёд, игнорируя погибших сородичей. Время от времени одному из них удавалось приблизиться, пулемёты мгновенно фокусировались, превращая чудовище в кашу. И всё же лавина не иссякала.

— Минута до второго подхода! — прорычал караванщик, сверившись с приборами. Лицо оставалось бесстрастным, в голосе звучала жёсткая решимость. Он продолжал стрелять как хищник, встречающий врага на своей территории.

Илья зажмурился на секунду, чтобы унять судорогу, шум вокруг не позволял расслабиться. Второй подход… Он догадался, что это означало. Чудовища приближались, и их количество превышало число, которое они могли выдержать.

Грач, отправив в темноту короткую очередь, с досадой повернул голову в сторону Ильи, глаза сверкали недовольством.

— Спишь что ли?! Подсекать начинай! — рявкнул он, едва успев вернуться к прицелу и вновь открыть огонь.

Илья вздрогнул словно от пощёчины. Собрав остатки храбрости, поднял автомат и нашёл взглядом ближайшую цель. Монстр, мчащийся по обочине, казался неуловимым пятном в вихре света и тьмы. Руки не слушались, но парень заставил себя нажать на спуск. Оружие ожило, и гильзы с тихим звоном начали осыпаться на металлический пол.

Попал! Монстр резко дёрнулся, потерял равновесие, а затем рухнул на асфальт.

Илья на мгновение замер, сердце забилось ещё сильнее. Он сделал это. Но радости не было. Одно павшее существо ничего не значило, лавина всё ещё надвигалась.

Его пальцы снова сжали спусковой крючок. С каждым выстрелом автомат казался легче, живее, становился продолжением его самого. Грохот был оглушительным, уши звенели, но Илья больше не обращал на это внимания. Всё вокруг слилось в одну огненную симфонию: рёв монстров, хлопки выстрелов, вибрация фуры. Мрак продолжал стрелять, движения были размеренными, машинальными. С каждым новым выстрелом он становился всё спокойнее, глаза — темнее.

В эфире раздался приказ как гром среди ясного неба:

— Форсаж! Всем водителям принять форсаж! — приказ командира Жилина звучал резко, ударом хлыста. В нём не было сомнений, исключительно стальная решимость.

— Форсаж? Чёрт… — пробормотал Мрак, не отрываясь от стрельбы. На лице появилась едва заметная тень тревоги.

Форсаж. Самая крайняя мера, которую применяли, только если бой был бесполезен, а враг стоял смертельной преградой. Задача проста: рвать вперёд на всех парах, выжимать из тяжёлых бронированных машин всё, на что они были способны, пока ревущий двигатель не начнёт глохнуть, раскидывая чудовищ, пробивая себе путь силой скорости. Но это могло стоить дорого. Они были тяжело гружёные, дороги худшие из кошмаров; колдобины и раздавленные машины на обочинах могли превратить одну из машин в неподвижную стену. А застрявший грузовик означал конец для всех.

— Держитесь крепче! Водители, отчёт через пять секунд! — продолжал рычать Жилин в радиоэфир.

Грохот карабинов и пулемётов вокруг заполнял сознание, вытесняя все звуки, кроме собственного дыхания, частого и рваного. Но в груди, где-то глубоко, разлилось ледяное осознание: «форсаж» был не пафосным словом. Это была последняя надежда и смертельный риск. Мысль о том, что, если хотя бы одна машина остановится, они все погибнут, заставляла желудок сжиматься. Монстры захлестнут их как волна, огромная, жадная и неумолимая.

В голове вспыхивал вопрос: «Почему же мне так везёт?» Ответа не было, лишь паника, перемешанная с шумом битвы.

— Левый, подавите их хотя бы метров сто! — выкрикнул Мрак в рацию. Он разрядил очередь по твари, что почти дотянулась до задней машины.

— Сейчас размажет кого-нибудь как муху, — буркнул Грач, скашивая взглядом напарника, его внимание вернулось к оружию.

Первая машина впереди резко рванула, будто очнулась от долгого сна. Тяжёлая, словно танк, она набирала скорость с протяжным рёвом. Визг шин и вой трансмиссий прорезали темноту, и весь караван ускорился как единый организм. Колёса громыхали по искалеченному асфальту, оставляя за собой дым, пыль и кровавые полосы. Монстры, оказавшиеся на пути, исчезали под тяжестью машин.

Илью резко швырнуло вперёд, едва не выбросив с места; от внезапного рывка перехватило дыхание. Он крепче вцепился в поручень, опасаясь потерять равновесие, и быстро отстранился от бойницы — одно неосторожное движение, и его выкинет наружу.

Под колёсами грохотал асфальт, трассеры резали ночь яркими вспышками, выхватывая из темноты силуэты существ и беспорядочные тени. Двигатели ревели, выстрелы перемешивались с воем существ, сливаясь в оглушающий хаос.

Илья зажмурился, пытаясь подавить страх. «Что я делал три месяца назад?» — в голове мелькнула мысль о прошлой жизни. Дом, тепло закатного солнца и мелкие жалобы на прохладные утра стали болезненно реальными. Он отчаянно захотел вернуться, но в ревущем безумии вокруг уже не было места для сожалений.

Размышления оборвались резко, когда фура подпрыгнула. Колёса с грохотом попали в глубокую яму, и весь кузов затрясся, разрываемый изнутри. По стенам пронёсся скрежет, металлический и долгий, машина протестовала такой участи. Илья увидел, как дублирующая панель приборов вздрогнула, стрелки закачались. Одна из канистр, стоявших на нижнем ярусе, сорвалась и с глухим стуком ударилась об стену, оставив на ней вмятину.

— Так и перевернуться недолго! — крикнул кто-то из экипажа, возглас мгновенно утонул в рёве моторов и грохоте выстрелов.

Каждое движение машины, каждое столкновение с дорогой казались предвестником катастрофы. Но фура продолжала нестись вперёд, ведь её собственная жизнь зависела от этого рывка.

Машины рвали вперёд, с неистовым визгом пробиваясь через тьму. С каждым метром, с каждым мгновением казалось, что они вырываются из смертельной хватки. Трассеры прорезали небо, а за ними, на месте бывшей дороги, оставался бурлящий ад — разорванные тела, кровавые следы и искалеченный асфальт. Илья на секунду ощутил слабое облегчение. Сработало? Спаслись?

Это чувство исчезло так же быстро, как появилось. Сердце замерло, когда из общего грохота он уловил странный звук — глухой треск, будто гигантская ветвь ломалась под собственным весом, взгляд метнулся к боковому зеркалу.

Он увидел, как замыкающая машина, огромный металлический гигант, накренилась. Подпрыгнула на выбоине споткнувшимся зверем и всем своим весом рухнула в яму, скрытую на разрушенном шоссе. Колёсная ось сложилась с жутким скрежетом, и одно из колёс, разметав комья земли, улетело в сторону.

Всё происходило как в замедленной съёмке. Машина, ещё секунду назад несущаяся вперёд, теперь выглядела беспомощной. Её огромный кузов накренился, задняя ось подломились, и она рухнула на бок с пронзительным визгом.

Илья не мог отвести взор. На его глазах этот железный гигант, который только что казался неуязвимым, стал жертвой. Машина дрожала, пытаясь преодолеть свою судьбу, уже в следующую секунду на неё обрушилась волна монстров. Их тени, рвущиеся из темноты, поглотили её целиком.

— Господи… — всего и смог выдавить Илья.

Кто-то рядом с ним выругался, он едва заметил. В голове пульсировала одна-единственная мысль: это могли быть они. Любая из машин в колонне могла разделить ту же участь.

Постепенно скорость каравана начала снижаться. Рёв двигателей сменился на тяжёлое урчание, а адреналин в крови уступал место усталости. В эфире раздалась реплика Жилина:

— Отбой форсажа. Удерживаем дистанцию. Не терять фокус.

Илья осторожно разжал пальцы, отпуская поручень, в который вцепился до боли. Руки ныли, мышцы превратились в свинец. С трудом вдохнул, впервые осознав, что задерживает дыхание.

Обернувшись, он увидел своих товарищей в тесном, напичканном оружием и боеприпасами отсеке. Мрак сидел с хмурым видом, безмолвно проверяя автомат, словно это единственное утешение. Грач, откинувшись на стену, тяжело дышал. Он забился в угол отсека, глядя в одну точку на стене. Руки дрожали сами по себе, несмотря на усилия, которые он явно прилагал, чтобы их успокоить. В позе читалась не столько усталость, сколько тяжесть внутренней борьбы. Никто не говорил ни слова.

Илья с задержкой опустился на жёсткое сиденье. Он не смотрел ни на одного из них, избегая взглядов. Казалось, в воздухе не хватало кислорода, несмотря на то, что бой уже стих. Фантомный запах горелой стали и плоти не покидал его, разъедая остатки хрупкого спокойствия.

Тишину нарушил Грач. Его голос был хриплым, грубым, каждый звук с трудом пробивался наружу.

— Всё из-за этой дороги, будь она неладна… — Грач замолчал, нахмурившись, затем продолжил тихо: — Ещё чуть-чуть, и на их месте были бы мы.

Мрак ничего не ответил, лишь сжал челюсть и отвернулся к окну.

— Иногда кажется, лучше бы я там остался, — процедил Грач, глядя в пустоту. — Чем сидеть опять в этой консервной банке.

Мрак глубоко вдохнул, затем выдохнул со сдержанной усталостью:

— Такая уж жизнь, Грач. Кому-то сегодня повезло, а кому-то нет. Им — яма, нам — дорога дальше. И никак иначе.

Снова повисла тяжёлая пауза, прерываемая лишь монотонным гулом двигателя. Мрак прикрыл глаза, отгоняя ненужные образы. Грач хмуро смотрел в сторону, сжимая кулаки так, что костяшки побелели.

— А что это было? — робко спросил Илья.

— Не знаю. По слухам похоже на Рой, мифическая напасть. Я только слышал о нём, а сегодня и познакомился. — Мрак прервался. — Купи лотерейный билет, парень. Увидеть рой на первом рейде и выжить — это большая удача.

— Часто так случается? — Илья не смог скрыть тревогу.

Грач раздражённо повернулся к нему:

— Заткнись, малой. Лучше подумай о тех, кто не вернулся.

Илья отвернулся к иллюминатору, через который мелькали редкие огоньки на горизонте. Он чувствовал себя оторванным от реальности, словно его мысли запутались в клубке неразрешимых вопросов.

Вдали появился слабый свет. Рассвет начинал разгонять ночь, краски были тусклыми, сама природа боялась тревожить выживших.

Илья продолжал смотреть в стекло. Его взгляд блуждал, уже не фиксируясь ни на чём конкретном. В голове метались воспоминания о погибших и мысли о том, что ждёт впереди. Караван казался тонкой линией жизни, натянутой на лезвие фокусника.

Мрак, заметив усиливающийся свет, открыл глаза. Первым движением он, по привычке, проверил оружие. В этот момент он почувствовал, как усталость заполнила всё его существо, ещё сильнее ныла душа. Он посмотрел на Илью как на человека, которому не место в этом аду. «Ему бы бегать за девчонками», — мелькнула мысль.

Грач вдруг фыркнул, прерывая тишину:

— Красиво, правда? — задумчиво произнёс Грач, глядя на горизонт. — Всегда казалось, рассвет значит, что-то хорошее впереди. Что мир говорит: «Ещё не всё потеряно». А теперь… теперь это выглядит как издёвка. Типа: «Вы ещё живы? Не надоело?»

— Хватит ныть, — оборвал его Мрак спокойно. — Рассвет это всего лишь солнце. Он ничего не обещает. Главное, мы живы, и так будет столько, сколько сможем.

Свет становился всё ярче, и караван достиг форпоста. В сером утреннем свете возвышались стены, закованные в ржавое железо и потрескавшийся бетон. Сирены хрипло зазвучали, мигнули сигнальные огни. Тяжёлые бронированные двери раздвинулись, впуская караван в безопасный периметр.

Мрак первым выбрался из машины, закинув автомат за плечо. Лицо оставалось неподвижным. Ему не хотелось видеть взгляды благодарности или слышать приветствия — всё это давно потеряло смысл.

Илья выбрался последним, кивнув бойцам на входе. Воздух был чуть свежее, чем в дороге, но он не принёс облегчения. Заря заливала площадку своим приятным светом, однако в нём сквозил холод, а покоя он так и не принёс.

Глава 2, прошлое

Коридор был вымощен древней плиткой, испещрённой сетью мелких трещин. Свет мерцал тусклыми всполохами, исходил от одинокого потолочного светильника, который держался на честном слове. Звуки его шагов отдавались глухим эхом, словно это место не было приспособлено для человеческого присутствия. Обдавал холодный воздух, пахнущий пылью и чем-то металлическим, неприятно цепляющим за нос.

Когда Илья наконец добрался до массивной двери, надпись была едва различима, будто старательно стирали память о прошлом. Парень замер на секунду, тяжело выдохнул и толкнул её. Дверь со скрипом подалась внутрь, открывая вид на просторное, жутко обветшалое помещение.

Казарма встретила его тягучим запахом затхлости и пота. Потолок здесь был низким, стены покрыты следами ржавчины и грубо сбитой штукатурки. Ряд кроватей тянулся вдоль одной стены, матрасы на них были вдавлены и покрыты выцветшими серыми одеялами. У изголовий каждой кровати возвышались странные стальные штыри, похожие на нечто среднее между антеннами и штыками. Они казались совершенно неуместными, их поверхность была потускневшей, с пятнами ржавчины.

Илья осторожно оглядел помещение. В углу несколько бойцов негромко разговаривали, их лица плохо различались в полутьме. Один из них, высокий и худощавый, глянул на новичка и коротко кивнул. Другие даже не обратили внимания, слишком увлечённые своими делами. Ещё трое играли в карты за деревянным столом, который стоял под искривлённой трубой отопления. Карты были потрёпанными, сами бойцы выглядели такими же измученными, как обстановка вокруг.

— Эй, новенький! — донёсся голос с противоположного конца комнаты. Илья повернулся и увидел коренастого мужчину лет сорока, с коротко стриженными волосами и жёстким взглядом. Его форма была заметно потерта, на плече висел автомат с потрескавшимся прикладом. Мужчина указал на одну из кроватей. — Твоя койка там, рядом с Ржавым. Если не хочешь, чтобы твои вещи пропали: держи их в сумке под подушкой.

Илья неуверенно склонил голову и направился к указанной кровати. Рядом сидел парень лет тридцати с рыжеватыми волосами и острым взглядом. У ног стояла банка с каким-то самодельным напитком, а в руках крутился небольшой нож.

— Ржавый — это я, — хмыкнул парень, глядя на Илью. — Не кусаюсь.

Он кивнул на место рядом.

— Здесь всё просто — главное, не мешай остальным и не суетись.

Илья хотел спросить о правилах или о том, как всё устроено, но взгляд Ржавого дал понять, что лучше помолчать. Вместо этого он без лишних слов сел на кровать, чувствуя, как старая пружина скрипит под его весом и снял ботинки. Вокруг всё больше ощущалось напряжение — не от присутствия бойцов, а от самого места, которое казалось живым.

Когда Илья попытался лечь и укрыться одеялом, его тут же пронзило неприятное покалывание. Он резко подскочил, чуть не ударившись головой о верхнюю шконку. Ещё одна попытка привела к тому же — тело повторно ударило статическим разрядом, неприятно жгущим кожу через одежду.

— Чёрт… — выругался он тихо, потирая руку, которую особенно сильно кольнуло. Он обернулся на Ржавого, который едва заметно ухмыльнулся, наблюдая за попытками.

— Синтетика, — с ленцой прокомментировал Ржавый, кивая на покрывало. — Ну и конденсаторы на крыше подзаряжают атмосферу. Тут всегда так. Раз уж не хочешь прыгать, как лягушка, заземлись.

— Заземлись? Как это? — Илья смотрел с недоумением.

— Рукой за штырь возьмись, — подсказал один из бойцов, не отрываясь от своей игры в карты. — Иначе так всю ночь и промучаешься.

Илья взглянул на штырь у изголовья. Он сомневался, но всё же осторожно потянулся рукой. Металл был холодным на ощупь, едва он коснулся поверхности, всё тело дёрнулось от разряда, покалывание тут же пропало, заряд исчез.

— Вот и всё. Тереби его время от времени — лениво прокомментировал Ржавый, продолжая крутить нож. — Добро пожаловать в нашу уютную ночлежку. Надеюсь, тебе нравится.

Остаток дня прошел спокойно. Бойцов дважды покормили в соседней комнате — баланда была едва тёплой и вязкой, но голод брал своё. Никто не жаловался, хотя Ржавый отпустил пару колких замечаний о кухне, заставив некоторых бойцов усмехнуться.

Наступил вечер, Илья, наконец улёгся, а сон всё равно не приходил. В голове всплывали образы: перевёрнутая машина, утонувшая в лавине монстров. Разорванный металл, разлетающиеся колёса — всё это он видел снова и снова, мысли цеплялись за этот момент, отказываясь отпустить.

«Зачем я вообще сюда пошёл?» — мелькнула мысль. Яркой вспышкой Илья вспомнил, зачем.

Илья рос в мире, где каждая капля воды и каждый квадратный метр пространства были на вес золота. Альдена, аграрный город в сердце пустынной Альтерры, не знала роскоши широких полей. Вместо них высились гигантские многоярусные гидропонные фермы — стальные башни, увитые трубами и светящиеся мягким зеленоватым светом даже ночью. Эти фермы производили всё, чем питался их город: от зерна до овощей и редких трав. Они не просто обеспечивали пищу — они были сердцем Альдены, её гордостью и её выживанием, а также главным товаром для обмена с двумя другими городами.

Дом семьи Ильи находился на краю города, недалеко от одной из таких башен. Это был простой кирпичный дом с черепичной крышей и узкими окнами. За домом располагался небольшой двор, где стояли бочки для сбора дождевой воды и инструменты для мелкого ремонта. С одной стороны виднелась громадная ферма, с другой стена, где начиналась пустошь. Ночами она угрожающе гудела, будто в её недрах дышало что-то огромное и живое.

Отец Ильи, Алексей, был одним из операторов фермы. Его участок находился на среднем ярусе башни — там выращивали зерновые культуры. Алексей был физически крепким, и внимательным к деталям. На ферме нельзя было допускать ошибок: система была сложной, любая поломка грозила уничтожить посевы. Каждое утро он уходил до рассвета, пока город ещё спал и возвращался поздно вечером, усталый, но довольный, когда день прошёл без сбоев. — Помни, сын, — говорил он Илье, когда тот спрашивал о работе. — Здесь каждая трубка, каждая лампа и каждый грамм раствора — это жизнь. Как только что-то не работает, ферма умирает, а с ней и город.

Мать Ильи, Марина, была распределителем продуктов — работала в учётной службе, которая строго следила за тем, чтобы выращенное на фермах распределялось правильно. Её день был заполнен цифрами, таблицами, отчетами и часто — упреками злых языков, когда она «включала суку» и жестко пресекала любые «серые» схемы в пределах своего участка. Дома же она превращалась в заботливую мать. По вечерам она готовила простую, но вкусную еду, потом садилась рядом с сыном, чтобы рассказать очередную историю. Иногда это были выдуманные сказки о феях, которые живут в трубах фермы и помогают растениям расти, если их не тревожить. А иногда — её воспоминания о детстве, когда фермы ещё строились и жители ели скудный паёк. — Нам повезло жить сейчас, Илья, — говорила она. — Ты можешь бегать по городу сытым, а мы когда-то неделями ждали первой свежей пшеницы.

Детство Ильи нельзя было назвать лёгким, однако оно наполнялось учёбой и маленькими радостями. Когда парню исполнилось шесть лет, отец впервые взял его на ферму. Это был целый ритуал: Илья встал до рассвета, как взрослый, натянул выданный отцом комбинезон и отправился в башню. Он прошел строгий контроль и наконец очутился в сердце Альдены. Там, среди ровного гудения насосов и мягкого света ламп, он впервые увидел, как работает система. Отец показывал ему, как проверять давление в трубах, как менять старые фильтры и следить за состоянием растений. — Это твоё наследство, сын — сказал Алексей, когда Илья с удивлением смотрел на сияющие ряды пшеницы, которые казались бесконечными. — Уже скоро работать придётся и тебе.

Мальчик гордился, что ему доверили такую важную задачу, пусть и маленькую. Сначала он проверял уровни воды в резервуарах, затем научился менять лампы на нижних ярусах. Вечером он принёс домой мелкие успехи: «Я сам заменил фильтр, пап!» или «Мама, я нашёл засор в трубе!». Эти мелочи виделись ему великими подвигами.

Однажды на ферме произошёл сбой в системе орошения. Алексей и его команда провели всю ночь, восстанавливая подачу воды, чтобы растения не завяли. Утром отец вернулся домой измотанный, но не проронил ни слова жалобы. Этот день запомнился Илье как первый урок того, что труд — это не обычный долг, а выживание.

Альдена, как во многом и вся Альтерра, жила благодаря таким людям, как Алексей и Марина. Илья рос, впитывая их ценности: трудолюбие, ответственность и уважение к системе, которая поддерживала жизнь в городе.

Илья был одним из многочисленных детей «урожайного года», как называли время его рождения. Это было десятилетие, когда удачные сезоны и хорошая вода привели к скачку рождаемости в Альдене. Теперь этому поколению исполнилось четырнадцать, все они выстроились в очередь за работой. Но в городе, где каждый квадратный метр уже использовался на максимум, лишние руки оказались скорее бременем, чем благом.

Официально работать в Альдене начинали с четырнадцати лет. Каждый подросток проходил короткий курс подготовки, после чего распределялся на одну из многочисленных ферм или в городские службы. Для Ильи и сверстников правила не сработали: вакансий было меньше, чем желающих. В день распределения у доски с назначениями собралась толпа. Все, кто родился в урожайные годы, знали: если твоего имени нет в списках, шансы устроиться будут стремиться к нулю.

Илья, как и все сверстники, изучал основы гидропонного земледелия, учился работать с простым оборудованием, даже освоил базовое обслуживание насосов и фильтров. Парень был уверен, что с такими знаниями он легко найдёт место на одной из башен, где трудились его отец и старшие товарищи. Но распределение разбило все его надежды.

Илья стоял в очереди вместе с друзьями. Товарищи выглядели напряжёнными: кто-то теребил в руках старую кепку, кто-то тихо ворчал на удачливых «старших», кто ещё успел занять рабочие места годами ранее. Когда очередь дошла до Ильи, он встал перед комиссией, зажатой в тесной комнатке администрации. Мужчина в сером комбинезоне пролистал список и тяжело вздохнул.

— Извини, парень — произнёс он устало, даже не поднимая глаз. — Мест нет. Может, попробуешь в техсервисе через месяц?

Это был удар. Техсервис, который следил за городскими трубами, почти не нуждался в персонале: это оборудование Альдены работало с минимальным участием человека. Илья, не желая сдаваться, попытался выяснить, есть ли хоть что-то, что он мог бы делать.

— Может я буду стажёром? — спросил он. — Я могу бесплатно помогать!

Мужчина посмотрел на него с лёгким сочувствием и мотнул головой.

— У нас нет «бесплатных». Лишние руки — лишний паек. У нас система, парень. Она работает ровно на то количество людей, что необходимо. И больше ни на кого.

Илья ушёл оттуда с горечью. Он не хотел возвращаться домой ни с чем. Его отец, Алексей, был строгим человеком, но он и раньше говорил сыну, что работать — значит быть полезным для города, для своей семьи. А теперь Илья чувствовал себя лишним. Он не пошёл сразу домой, а отправился на ферму, где работал отец.

Алексей, увлечённый проверкой системы полива, заметил сына спустя несколько минут.

— Чего хмурый такой? — спросил он, даже не глядя.

— Работы нет — буркнул Илья, пнув носком ботинка кусок старой трубы. — Говорят, мест нет. И ждать месяц. Может, больше.

Алексей на мгновение замер, потом выпрямился, лицо было серьёзным.

— Ты не думай, что это только у тебя так. Мы все через это проходили. Альдена не ждёт, пока ты станешь готовым. Город сам решает, когда ты ему понадобишься, а пока это время не пришло, ты должен быть сильным. Помогай матери, держи дом в порядке, это всё, что от тебя сейчас требуется.

Слова отца помогали держаться, но не меняли сути. Каждый день Илья чувствовал себя чужим в своём же городе. Система, которую он так уважал в детстве теперь казалась ему слишком жестокой. Не позволяла лишним людям найти своё место, а таких, как он называли «вторичным потоком» — тех, кто банально «ждёт своей очереди».

После отказа в распределении работы Илья сделал всё, чтобы не упустить ни единой возможности. Он каждое утро выходил на базар — сердце городской торговли, где кипела жизнь. Первое время он просто таскал ящики, разгружал продукты и помогал торговцам устраивать их товар на витринах. Эта работа не приносила много, но давала ему возможность вносить свой вклад в бюджет семьи.

— Пацан, аккуратнее с этими ящиками! — кричал старый торговец Иван, когда Илья едва не уронил деревянный контейнер с кукурузой. — Если разобьёшь хоть один, заплатишь из своего кармана!

Илья кивал и молча продолжал работать. За день он мог заработать всего несколько жетонов, которых хватало разве что на еду для себя и пару мелочей для дома. Иногда, когда базар закрывался, он оставался сидеть у стен фермы, наблюдая за мерцающими окнами ярусов. В этих башнях кипела жизнь, за которую он так отчаянно пытался зацепиться.

Когда в городе случались сбои — выходила из строя насосная станция или ломались подъемные платформы — Илья тут же предлагал свою