– Пусть сначала остынет, – протянула я, глядя на окаменевших домочадцев и слушая тихий внутренний голос, который шептал: «Дашечка, если твои родные, которые никогда не умолкают и тараторят без умолку, сейчас лишились дара речи и превратились в статуи, тебе не стоит даже нюхать варево.
В противном случае могла бы притащить из кондитерской то, что ты всегда называешь «шарики из замазки».
– Понятно, ювелирное изделие в какой-то момент стало сеять смерть, – воскликнул Собачкин. – Это случилось в промежуток времени, когда Геннадий прервал работу над копией, уехал из дома, а Марфа с Катей еще не вошли в его мастерскую.