Магнолия императора

Лю Ляньцзы

– Сестрица Ли, ты давно уже служишь императору, и я уверена, что ты прекрасно помнишь правило «нельзя говорить непристойности».

Лицо гуйпинь помрачнело, она разозлилась.

– Я же во дворце совсем недолго, поэтому еще не во всем разобралась, – сказала я, наигранно улыбаясь. – Если я скажу что-нибудь не так, я очень надеюсь, что сестрица гуйпинь проявит великодушие и не будет обижаться на непутевую младшую сестру.

Гуйпинь Ли бросила взгляд на наложницу Хуа. Она не осмелилась грубить у нее на глазах, поэтому ей пришлось утихомирить свой гнев и натянуто улыбнуться.

Фэй Хуа в этой ситуации была простым наблюдателем. Она никак не отреагировала на нашу перепалку. Когда мы замолчали, Хуа повернулась к Мэйчжуан и сказала:

– Насколько я знаю, пинь Хуэй в последнее время ничем не занята. Я хотела бы узнать, не найдется ли у тебя времени переписать для меня «Изречения Конфуция о женщинах»? Сейчас самое время напомнить жительницам гарема, что они должны вести себя как приличные женщины и быть осторожными в своих словах и поступках.

Я зажмурилась и подумала про себя: «Вот мне и конец».

Когда я упала, я не почувствовала боли, которой так боялась. Я лежала и не осмеливалась открыть глаза. На лбу я ощущала сменяющие друг друга холод и тепло. Через мгновение я поняла, что это было чье-то дыхание. Оно было как весенний утренний ветерок: прохладное, но в то же время согревающее. Вокруг было очень тихо. Я слышала лишь шорох лепестков, которые падали на мою юбку. Я не спеша открыла глаза и тут же встретилась взглядом с глазами, блестевшими, как черный нефрит. И эти глаза улыбались мне.

Из-за долгого беспокойства черные волосы покрываются слоем инея