Как это было у Суфина, помните: «…родные крыши мне чужих дворцов милее…» – И Элиза помахала рукой в воздухе так, как это делал Аруни в те времена, когда писал ее портрет.
Весь его потрясенный вид так и кричал о том, что Базиль только что совершил нечто невероятное – и уже придумал, как поставить это себе на службу.
Кому нужна дочь мертвеца, который больше ничем не поможет, не даст денег, не пристроит сына на хорошее место. – Элизе сделалось так горько, что голос оборвался, и она закончила шепотом: – А Морис вообще расторг нашу помолвку…
За это время Элиза успела вздремнуть, пообедала кроликом в сливочном соусе, которого принес слуга, и понаблюдала в окно за тем, как во внутреннем дворе студенты пускали разноцветные мыльные пузыри.
Два часа назад он вернулся из поездки в Заболотье, заехал в Министерство магии, сдал добычу и собирался потом вернуться домой и просыпаться только для того, чтобы стрелять в тех, кто вознамерится его разбудить.
Но дом генерала Леклера был по соседству с министерством, Оберон увидел в окне горшок со сластолистом, и ноги сами повели его к парадному подъезду.
Помнится, его куратор говорил: «Ты, Ренар, и до нужника сходить не можешь, чтобы не найти приключений на свой тощий зад. Везде-то ты их находишь, прямо удивительно!»
– Милорд.
Он встрепенулся, обернулся. Элиза Леклер в простеньком светлом платье спустилась со второго этажа, стояла у лестницы, испытующе глядя на Оберона.
Отмычка сработала легко и мягко, послышался негромкий щелчок, и дверь поплыла в сторону. Оберон скользнул в теплый полумрак купе, и на него тотчас же обрушилось
Кто тут дурак? Я тут дурак, невесть чем набитый
помощницу! – заявил Оберон сразу же, без приветствий
определяют жизнь. Оберон может и дальше спасать Элизу от тех, кто ведет на нее настоящую охоту, – Элиза все равно будет относиться к нему настороженно. Просто потому, что такова ее природа.
Губы Элизы дрогнули, и она откликнулась на его поцелуй – робко, словно вступая на неизведанную тропу. Целовалась ли она с кем-нибудь вообще? С этим своим женихом, как бишь его… Морисом? Оберон прижал ее к себе, чувствуя теплый запах волос и кожи, и в голове у него мелькнуло: к дьяволу все, незачем больше сдерживаться. Надо просто взять то, что хочется. То, чего они оба хотят.
Элиза целовала его, ее губы были мягкими и слегка солеными, и поцелуй был полон надежды и далекой тоски. Пушистые ресницы дрогнули, и, оторвавшись от Оберона, Элиза едва слышно выдохнула, просыпаясь:
в свой мир – откликнулась на тот уверенный
