Сколько тебе лет, Унур? – спросил я, устав гадать.
– А? О… Мне пятнадцать, – ответил Унур. – А вам, господин жрец?
– Двадцать пять.
– Ого! Какой вы, оказывается, старый! А выглядите таким молодым!
– Пап, – сдавленно выдохнул я и уткнулся ему в плечо, зажмурившись, чтобы не дать слезам просочиться наружу. – Я скучал.
Его ладонь на мгновение замерла, но потом вновь погладила макушку.
– Значит, мы давно не виделись? – спросил отец.
Но по его сдавленному голосу стало ясно – он понял, что с ним что-то случилось к моим двадцати пяти.
Я тут же проклял себя за слабость. Выдохнул. Вдохнул. Растянул губы в улыбке. Убедился, что глаза сухие. Отстранился.
– Недавно. Мы виделись недавно. Просто ты – и вдруг такой молодой! Я знал, что мы похожи. Но как можно сравнивать отца и сына, когда одному двадцать пять, а другому за сорок? А теперь вижу – мы и впрямь почти как близнецы!
Отец покосился на меня и по-доброму усмехнулся. Его рука легла мне на макушку и потрепала. Как в ту роковую осень, во дворе нашего имения, в наше последнее прощание. Я тогда мнил себя уже взрослым и, надувшись, сбросил его ладонь. Тогда отец грустно улыбнулся, вскочил на коня и выехал за ворота. Больше я его не видел и, признаться честно, порой даже ненавидел за всё: и за предательство, и за свою судьбу, и за ту ладонь в волосах…
Как правило, мертвецы не понимают, что они мертвы. Если напомнить им о смерти, они очень разозлятся.
Я рухнул не на колени – в кипяток ужаса
– Чем же пахнет жизнь?
– Солью. Болью. Страхом. Теплом солнечного света и мимолётностью сгорающей свечи.
Благодарность была удивительным явлением: не солнце, а греет, не еда, а насытит, не деньги, а всё равно дорога!
Ты ненастоящий. Я же тебя выдумал. Да? – пробормотал я.
Нищий принц улыбнулся, и его смеющиеся глаза затмили и перекрёсток, и лес.
– Что было раньше – курица или яйцо?
Мне кажется, я где-то уже это видел: и сияющую дорогу, и этот поворот, – пояснил я и, не выдержав, пошёл к повороту. – Даже ходил с кем-то… С тобой?
За что я любил работу жреца, так это за людскую благодарность. Благодарность была удивительным явлением: не солнце, а греет, не еда, а насытит, не деньги, а всё равно дорога! И главное – всем по карману! А каким счастливым делается человек, который её получил! Чонгун вот засиял так, что мог бы осветить все три порученные нам улицы! Самое поразительное, мне тоже было приятно, хотя я просто рядом постоял и ничего не сделал.
