автордың кітабын онлайн тегін оқу История и философия науки
История и философия науки
Учебник для аспирантов и соискателей
Под редакцией
доктора экономических наук, профессора, академика РАО
М. А. Эскиндарова,
доктора философских наук, профессора
А. Н. Чумакова
Информация о книге
УДК 001(075.8)
ББК 72я73
И90
Рецензенты:
Гринберг Р. С., доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН;
Лекторский В. А., доктор философских наук, профессор, академик РАН, академик РАО.
Под редакцией доктора экономических наук, профессора, академика РАО М. А. Эскиндарова, доктора философских наук, профессора А. Н. Чумакова.
Учебник написан известными российскими учеными, профессорами ведущих вузов страны, членами Российской академии наук и Российской академии образования. Он подготовлен в соответствии с программой кандидатских экзаменов «История и философия науки» («Философия науки») и содержит систему базовых знаний по философии и методологии науки, а также по истории и философии основных гуманитарных дисциплин. В стремлении сделать учебник максимально удобным при подготовке к сдаче кандидатского экзамена авторы раскрывают каждую тему, отвечая на четыре ключевых вопроса, предлагая в конце текста вопросы для повторения, тематику рефератов и список наиболее важной литературы.
Книга предназначена для аспирантов и соискателей экономического и социально-гуманитарного профиля, а также для всех интересующихся проблемами истории и философии науки.
УДК 001(075.8)
ББК 72я73
© Коллектив авторов, 2017
© ООО «Проспект», 2017
Предисловие
Предлагаемый учебник по истории и философии науки для аспирантов и соискателей является оригинальным изданием, написанным известными российскими учеными и опытными преподавателями, представителями ведущих российских университетов, Российской академии наук (РАН) и Российской академии образования (РАО). Он выполнен в полном соответствии с требованиями высшей школы Российской Федерации и Высшей аттестационной комиссии (ВАК), предъявляемыми к кандидатскому минимуму по данной дисциплине.
Авторы настоящего издания исходили из того, что хороший специалист, тем более ученый, должен достаточно глубоко знать историю своей дисциплины, а также свободно ориентироваться в философских проблемах современной науки, и прежде всего в области своих научных интересов. Именно поэтому все аспиранты, независимо от их специализации, в обязательном порядке сдают кандидатский минимум и по истории и философии науки. С учетом этого, по мнению авторов, для аспирантов и соискателей важны как учебники и учебные пособия, так и первоисточники, которые давали бы им необходимую информацию и ориентировали на самостоятельное креативное мышление, серьезный анализ и творческое решение научных проблем.
Также было принято во внимание то обстоятельство, что если философские проблемы науки в целом касаются всех аспирантов, независимо от их специализации, то философские аспекты отдельных отраслей научного знания, а тем более история конкретных научных дисциплин, ориентированы на вполне определенные направления подготовки специалистов высшей квалификации. При этом вполне очевидно, что наиболее существенное различие имеет место между общественными и естественными, техническими, точными науками. Данное обстоятельство было положено в основу разработки структуры предлагаемого учебника, который ориентирован на аспирантов и соискателей экономического и гуманитарного профиля.
Так, первая его часть посвящена общим проблемам философии науки, где наука предстает, с одной стороны, как институт, а с другой стороны, как познавательная деятельность. Рассматриваются предмет, структура, возникновение и генезис науки, ее соотношение с философией, религией, искусством. Прослеживается динамика и направленность развития как фундаментальной науки, так и прикладных научных исследований; рассматриваются научные революции и типы научной рациональности; анализируются перспективы научно-технического прогресса в условиях глобализации; особое внимание уделяется обсуждению этических проблем современной науки.
Вторая часть учебника — «История и философия отраслей науки», написана с учетом его конкретной направленности и включает в себя три раздела:
— Философские проблемы экономических наук;
— История экономических наук;
— История и философия социально-гуманитарных наук.
В первом разделе философские аспекты экономической науки рассматриваются как в историческом контексте, так и с точки зрения новой социоэкономической реальности. При этом особое внимание уделяется философским проблемам информационного общества и информационной экономике.
Второй раздел посвящен предыстории, становлению и эволюции экономического знания и финансовой науки. Рассматриваются различные системы политической экономии; анализируются методологические проблемы экономического познания; показано становление и развитие русской экономической мысли, а также формирование современного макроэкономического анализа.
В третьем разделе социально-гуманитарное знание предстает в исторической ретроспективе. При этом особое внимание уделяется специфике, методологическим проблемам и антропологическим аспектам такого знания. Выявляется природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании. Специальные темы посвящены образу науки в современной культуре, а также истории и философии таких дисциплин, как политология, социология, этика, юриспруденция.
Предлагая настоящее издание в качестве учебника для подготовки аспирантов и соискателей к сдаче кандидатского минимума, авторы выражают уверенность, что он станет для них также хорошим ориентиром при изучении первоисточников и, что особенно важно, послужит надежной методологической базой не только при написании диссертаций, но и в дальнейшей научной деятельности.
М. А. Эскиндаров, А. Н. Чумаков
Часть I.
Общие проблемы философии науки
Тема 1.
Предмет и структура современной философии науки
С. А. Лебедев
План
1. Предмет философии науки.
2. Взаимосвязь философии и науки.
3. Основные этапы развития философии науки.
4. Структура современной философии науки.
1. Предмет философии науки
Предметом философии науки является наука, ее основные измерения, онтология науки и эволюция научной картины мира, структура научного знания и познания, методология науки, закономерности развития науки и научного знания, философские основания науки, идеалы и нормы научной деятельности. Очевидно, что те или иные ответы на эти вопросы существенно зависят как от знания содержания реальной науки и ее различных областей, так и от принятия тех или иных философских концепций о структуре бытия, природы, общества, культуры, человека, общих законах и принципах их динамики и развития. Сегодня, когда наука стала основой и необходимым условием прогрессивного развития общества (как отдельных стран, так и человечества в целом), от правильного понимания сущности науки, закономерностей ее развития, механизма взаимосвязи науки со всеми другими подсистемами культуры во многом зависит будущее не только науки, но и различных стран и народов в глобальном мире, а также всей человеческой цивилизации в целом.
Основными проблемами философии науки являются:
1) наука с точки зрения ее сущности, целей, идеалов и возможностей;
2) философские основания и философские проблемы как науки в целом, так и ее различных областей;
3) общая структура, методы, закономерности функционирования и развития науки и научного знания;
4) связь научного познания с объективной реальностью, взаимосвязь науки и общества, науки и культуры, науки и практики, науки и человека.
Современная философия науки в отличие от прежней, классической, философии науки не сводит науку только к процессу получения и обоснования научного знания, а философские проблемы науки — только к эпистемологическим. Редукция содержания философской науки только к гносеологической проблематике науки была главной ошибкой не только классической философии науки, где начиная с античности философия науки рассматривалась как чисто теоретическая дисциплина, как имманентная часть философии, но и пришедшей на смену классической философии науки в первой половине XIX в. позитивистской философии науки, в ходе эволюции которой были предприняты многочисленные попытки ее построения как одной из конкретных наук. В отличие от традиционной философии науки, считавшей своим предметом идеальную науку, построение модели науки, какой она должна быть с позиций истинной философии, позитивисты предложили считать предметом философии науки реальную науку, ту, которая существовала в истории и существует в наше время. Задачей позитивной философии науки было объявлено построение общей модели реальной науки. Анализ альтернативных подходов к пониманию предмета философии науки, ее предназначения, функций и метода показывает, что главным философским основанием при выборе той или иной альтернативы в понимании ее предмета является возможность различных решений такой более общей философской проблемы, как соотношение философского и конкретно-научного знания и характера их взаимосвязи.
2. Взаимосвязь философии и науки
В истории философии было разработано четыре основные концепции соотношения философии и конкретных наук. Это: трансценденталистская, позитивистская, антиинтеракционистская и диалектическая концепции.
Самая первая и наиболее продолжительная из них по времени существования в культуре — это трансцеденталистская концепция. Ее сущность и основные положения были разработаны еще в античной философии (Платон, Аристотель и др.). Трансценденталистская концепция соотношения философии и науки была господствующей в философии и культуре почти до середины XIX в. В течение многих веков ее придерживалось подавляющее большинство философов и ученых. Ее адепты существуют и наше время (неоплатонизм, неогегельянство, неокантианство, феноменология и др.). Сущность данной концепции может быть кратко сформулирована следующим образом: «Философия — наука наук, или царица частных наук». Согласно трансценденталистской концепции, философское знание и философские истины по своей мировоззренческой и гносеологической значимости выше истин конкретных наук, поскольку последние имеют менее общий и менее фундаментальный характер, чем истины философии. Так как познаваемая человеком объективная реальность имеет системный характер, в которой функционирование любой ее части подчинено всеобщим законам функционирования реальности как целого, постольку такое же соотношение должно быть и между общим и частным знанием в системе истинного знания об объективной реальности. Тогда как предметом философии являются наиболее общие законы реальности, предметом конкретных наук — ее частные свойства, отношения и законы. При этом в целостной системе знания об объективной реальности не только не должно быть логического противоречия между истинами философии и истинами частных наук, но должно иметь место также признание первичности, более фундаментального характера философского знания по отношению к конкретно-научному знанию. Философские истины являются аксиоматикой всей системы истинного знания о мире и должны рассматриваться подобно аксиомам в геометрии как более общее и фундаментальное знание, чем истины конкретных наук, которые в общей системе знания подобны теоремам геометрии, которые являются логическими следствиями аксиом геометрии. Аналогично основные положения (законы, аксиомы) всех конкретных наук должны быть выводимы, являться логическими следствиями (теоремами) философских истин. Таким образом, согласно трансценденталистской (называемой также по-другому — метафизической) концепции соотношения философии и частных наук, все истины науки представляют собой (или должны представлять в идеале!) не что иное, как следствия истинной философии, они являются «теоремной частью» всей системы истинного знания о действительности, в основе которой лежат определенные философские принципы. Альтернативой трансценденталистской концепции взаимосвязи философии и частных наук явилась позитивистская концепция, которая была сформулирована и обоснована в 30-е гг. XIX в. в рамках так называемого первого позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль и др.).
Сущность позитивистской концепции соотношения философии и науки заключается в формуле «Наука сама себе философия». Согласно позитивистам, развитая наука способна справиться со всеми своими проблемами самостоятельно, не прибегая к помощи традиционной философии, являющейся чисто умозрительным знанием. Не нуждается развитая наука и в традиционной трансценденталистской философии науки. Необходимо ее заменить новой, позитивной философией науки, которая отражала бы взгляд на науку самих ученых, а не философов с их различными умозрительными представлениями о сущности науки и научном методе. Позитивную философию науки можно и должно построить как одну из конкретных наук, которая будет отличаться от других конкретных наук только своим предметом, но отнюдь не методом. Метод у всех наук один и тот же. Это накопление эмпирической информации о предмете исследования с помощью наблюдения и эксперимента, обобщение этой информации и формулировка законов соответствующей предметной области. Согласно позитивистам, структура позитивной философии науки должна состоять из трех разделов: онтологии науки (научная картина мира), гносеологии науки (описание реальной структуры научного знания и общих методов научного познания), социологии науки (структура науки как социальной системы и ее функции). Эта концепция философии науки получила поддержку многих ученых в XIX–XX в., так как выражала объективную тенденцию науки и научного познания к самостоятельности и независимости не только от религии, но и философских теорий. Содержание научного знания должно зависеть только от объекта научного исследования, а его обоснованность и значимость — только от соответствия научным фактам и успешности применения на практике. В эволюции позитивистской концепции соотношения философии и науки и понимания в ее рамках предмета философии науки необходимо выделить четыре основных этапа: 1) так называемый первый позитивизм, или классический индуктивизм (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль) — середина XIX в.; 2) так называемый второй позитивизм (эмпириокритицизм Э. Маха, конвенционализм А. Пуанкаре, прагматизм Ч. Пирса, инструментализм П. Дюгема и П. Бриджмена) — конец XIX — начало XX в.; 3) неопозитивизм (логический позитивизм и лингвистический анализ языка науки — Б. Рассел, Р. Карнап, Г. Рейхенбах, Л. Витгенштейн, Дж. Остин и др.) — первая половина XX в.; 4) постпозитивизм (К. Поппер, И. Лакатос), структурализм — вторая половина XX в. В своей концепции соотношения философии и науки позитивизм имел принципиальную установку на проверку ее истинности путем доказательства ее хорошего соответствия структуре и законам функционирования реальной науки. Однако, убедившись после многочисленных попыток ее реализации в отсутствии такого соответствия, позитивизм в последней трети XX в. отказался от претензий на истинность своей концепции и честно признал ее принципиальную нереализуемость. И хотя сегодня позитивистское понимание соотношения философии и науки является еще довольно распространенным среди ученых, однако, как правило, это скорее результат недостаточно критической работы мысли, нежели теоретически обоснованная и значимая позиция.
Третьей альтернативой в решении проблемы соотношения философии и науки является антиинтеракционистская концепция. Ее сущность состоит в утверждении, что наука и философия — это настолько различные (во многом несовместимые) виды познания и знания (и по своему предмету, и по методам, и по функциям), что трудно говорить даже о возможности существования между ними какой-либо внутренней связи. Взаимодействие между ними если и возможно, то оно может быть только внешним, как, например, взаимодействие между наукой и религией или между наукой и искусством. Предмет философии — универсальные константы и ценности мировоззрения и духовной жизни человека и общества. Предмет же науки — объективная реальность в ее разных срезах. Знание в философии и науке получается также разными методами (рефлексивная, конструктивная и экзистенциальная деятельность сознания и мышления в философии и эмпирическое познание разного рода объектов действительности и последующее математическое описание свойств, отношений и законов этих объектов — в науке). Антиинтеракционистская концепция соотношения философии и науки получила свое наиболее широкое распространение и признание в экзистенциалистской философии, считающей главным и единственным предметом философии познание человека, его природы и поведения, а отнюдь не природы или общества. Природа и общество являются предметом научного познания с его специальными методами. Поэтому научное и философское познание и знание не только никак не пересекаются, но и не могут пересекаться между собой в принципе. Наконец, еще одной логически возможной и реальной альтернативой в решении проблемы соотношения философии и науки является диалектическая концепция. На наш взгляд, именно эта концепция является наиболее приемлемой, так как она в наилучшей степени соответствует реальной взаимосвязи философии и науки не только в их историческом прошлом, но и в наши дни.
Сущность диалектической концепции соотношения философии и науки состоит в утверждении, что философское и конкретно-научное знание внутренне связаны между собой, а различие между ними имеет исторический, относительный и условный характер. Их объединяет то, что как философское, так и конкретно-научное познание и знание являются в решающей степени результатом деятельности мышления. Онтологической же основой их взаимосвязи является целостность человеческого сознания и культуры. Важной и неотъемлемой частью культуры и общества начиная с начала осевого времени эволюции человеческой цивилизации является наука. Однако философия и конкретные, частные науки и по предмету, и по методу, и по функциям действительно существенно разнятся вплоть до противоположности: всеобщее и частное, целостное и партикулярное, ценностное и объектное, априорное и апостериорное. Поэтому взаимосвязь и взаимодействие между философией и наукой имеет характер диалектического противоречия, то есть одновременного взаимополагания и взаимоотрицания друг друга. При этом между философским и конкретно-научным знанием не существует жесткой демаркационной линии. Граница между ними — не абсолютная и вечная, а относительная и изменчивая, она трансформируется по мере их развития и зависит от конкретного исторического содержания как философии, так и науки. Как философия, так и конкретные науки не могут успешно функционировать и развиваться, не используя когнитивные ресурсы друг друга, накопленное там знание и опыт исследования. Однако эффективное взаимодействие между ними возможно только при одном условии: признании их взаимного равноправия и определенной свободы во взаимоотношениях друг с другом. Результатами же взаимодействия философии и конкретных наук являются следующие виды знания:
а) философские основания как науки в целом, так и отдельных наук и фундаментальных теорий;
б) многообразные (онтологические, гносеологические, аксиологические, социокультурные и антропологические) философские проблемы науки;
в) философия науки как особая область междисциплинарного знания, как синтез философского и конкретно-научного знания.
На основе диалектической концепции взаимосвязи философии и конкретных наук сформулирована особая исследовательская программа в области философии науки. Концептуальное ядро этой программы составляют следующие положения. Первое положение. Необходим системный подход к решению проблемы демаркации научного знания. Согласно этому подходу, научное знание отличается от всех других видов знания не каким-то одним свойством, а системой таких свойств. Такими свойствами научного знания являются объектность научного знания, его определенность, обоснованность, истинность, проверяемость, общезначимость и практическая полезность. Только наличие у научного знания всех указанных выше свойств качественно отличает его от всех других видов знания (обыденное, мифологическое, философское, художественное, религиозное, художественное, интуитивное и др.). Второе положение диалектической концепции философии науки состоит в констатации социального характера процесса научного познания. Это означает, что научное познание по своей природе не является ни индивидуально-психологическим, ни трансцендентально-субъектным процессом. Наука и научное познание — это принципиально социально-субъектная (коллективная) деятельность по производству научного знания и его применению. Причем знания самого разного, и не только по различию объектов научного познания (математика, естествознание, технические науки, социальные и гуманитарные науки, междисциплинарные исследования), но и в зависимости от уровня моделирования познаваемых объектов в рамках одной научной дисциплины (чувственный, эмпирический, теоретический и метатеоретический уровни научного знания). В зависимости от содержания объекта познания, а также от уровня его познания, в науке используются многообразные методы и средства представления и описания познаваемых ею объектов. В истории реальной науки никогда не существовало некоего универсального метода или алгоритма получения и обоснования знания. Для достижения этих целей в науке всегда использовались разнообразные когнитивные техники и технологии (методики и средства). Главными же критериями оправданности любых когнитивных технологий (методов производства и обоснования знания) в науке всегда считались только их результативность и эффективность в получении нового знания и его применении. Третьим положением диалектической концепции философии науки является утверждение о том, что научное знание в целом представляет собой суперсложную и плюралистическую по своему содержанию систему различных видов, областей, уровней и единиц научной информации. Эта система имеет не только целостный, динамичный, рефлексивный, но и диалектически противоречивый характер. Четвертым положением позитивно-диалектической эпистемологии является тезис о том, что действительным субъектом научного познания, реальным производителем и носителем научной истины является не отдельный ученый, а дисциплинарное научное сообщество. Разумеется, оно состоит из отдельных ученых, но все они являются лишь элементами коллективного субъекта научного познания и подчинены в своих действиях и оценках дисциплинарному научному сообществу как целостному субъекту. Будучи социальной системой, субъект научного познания функционирует (несмотря на всю специфичность своей деятельности) по общим законам бытия любой социальной системы. Поэтому коммуникационные (субъект-субъектные) отношения между членами научного сообщества играют столь же важную роль в процессе получения научного знания, его обоснования и принятия, сколь и субъект-объектные отношения. Коммуникационные и субъект-объектные отношения оказывают друг на друга существенное влияние во всех процессах и на всех стадиях функционирования научного познания, совместно определяя как общую траекторию развития научного знания, так и его результативность. Пятое положение диалектической концепции состоит в утверждении, что научное познание и его содержательный результат (научное знание) детерминированы не только исследуемым объектом, но и наличной культурой и накопленным знанием как необходимыми условиями осуществления процесса научного познания. Шестое положение: научное знание и познание обладают существенной степенью самостоятельности и независимости от наличных социальных и культурных условий, приобретая со временем все большую силу инерции и ресурсы саморазвития. Седьмое положение: динамика научного знания регулируется как внутринаучными закономерностями, так и социокультурными факторами. Развитие научного знания и познания подчиняется общим диалектическим законам эволюции любой системы: постепенного накопления количественных изменений и перехода системы со временем в новое качественное состояние, во многом противоположное по своим свойствам предыдущему состоянию. Как правило, время перехода системы в новое качество занимает относительно небольшой промежуток по сравнению с предшествующим этапом чисто количественных изменений. В динамике научного знания эти скачкообразные его переходы в новое качественное состояние получили название научных революций (Т. Кун и др.). Конкретные причины и механизм протекания научных революций могут быть, как показывает реальная история науки, самыми разными. Но все они заканчиваются достижением некоторого устойчивого состояния: либо оправданием, либо отторжением (частичным или полным) предложенных изменений в системе научного знания. И то и другое достигается и фиксируется в результате определенного консенсуса среди членов дисциплинарного научного сообщества, выработка которого занимает иногда довольно продолжительное время. Восьмое положение. Важнейшими принципами позитивно-диалектической философии науки являются следующие характеристики научного познания и знания: антифундаментализм (отрицание существования в науке абсолютно истинного, абсолютно доказанного знания, абсолютно беспредпосылочного знания), признание качественного разнообразия научного знания и по содержанию, и по форме, и по функциям, признание позитивной роли методологического плюрализма в науке как необходимого условия ее успешного развития, признание содержательной и эпистемологической относительности всех главных характеристик научного знания (его истинности, доказательности, верифицируемости, общезначимости, объективности, определенности и др.), признание в качестве естественного и необходимого условия развития научного знания единства преемственности и качественных скачков в этом процессе. В отличие от позитивизма, отдающего приоритет в структуре и динамике науки эмпирическому знанию и стремившегося редуцировать к нему все остальные виды научного знания (в частности, теоретическое), позитивно-диалектическая эпистемология утверждает принципиальную гетерогенность системы научного знания и познания. Она подчеркивает как качественное разнообразие и равноправие различных видов и областей научного знания, диалектическую противоречивость в отношениях между ними, так и их единство. Именно благодаря плюралистическому и одновременно целостному характеру научного знания обеспечивается как его устойчивость, так и его динамика и развитие. Диалектическая противоречивость структуры научного знания выражается не только в синхронных аспектах его бытия (качественно различные и во многом противоположные по методам области наук, качественно различные виды знания, конкурирующие научные гипотезы, теории и научно-исследовательские программы). Она проявляется и в диахронной противоречивости науки, в последовательной смене в ходе ее исторического развития различных и во многом несовместимых между собой ее культурно-исторических типов (древняя восточная наука, античная наука, средневековая наука, классическая новоевропейская наука, неклассическая наука, современная постнеклассическая наука). Неизбежным следствием такого чрезвычайного сложного структурного многообразия науки и научного познания является неоднозначность и многомерность, как онтологии науки, так и ее эпистемологии и методологии. И это одна из главных причин существования противоречивого множества различных эпистемологических концепций науки как в прошлом, так и в настоящем состоянии философии науки. Девятое положение. Важнейшим видом познания, составляющим необходимое условие успешного функционирования и развития научного знания, является философская рефлексия над наукой, ее структурой, содержанием и динамикой. Особенно важную роль этот вид познания играет по отношению к рефлексии оснований науки, критическому осмыслению и оценке ее фундаментальных законов и принципов. Философская рефлексия над наукой результируется в построении философских оснований науки. Такие основания входят прежде всего в структуру фундаментальных и парадигмальных научных теорий. С помощью философских оснований наука вписывает свое содержание в более широкую когнитивную систему современной ей культуры — систему всего рационального знания (сюда входят и обыденное познание, и практический опыт, и рациональное постижение истории и социальной жизни общества, и, наконец, философия как рационально-теоретическая форма мировоззрения). Как известно, полное исключение позитивистами философской компоненты из структуры научного знания привело их к неразрешимым трудностям в объяснении многих аспектов функционирования и развития науки. Однако столь же неверным является противоположное стремление сторонников трансценденталистской эпистемологии полностью подчинить науку философскому методу, сделать научное познание слишком зависимым от философии. В отличие от них, позитивно-диалектическая эпистемология утверждает относительную самостоятельность и относительную независимость современной науки и научного знания от философии (как, впрочем, и наоборот), огромные ресурсы культурной самодостаточности науки в ее функционировании и развитии. С позиций такого понимания философия, во-первых, является лишь одним из факторов развития реальной науки, а во-вторых, действующим на науку избирательно (в основном на теоретическом уровне научного познания), в-третьих, интенсивно влияющим на развитие науки только в период научных революций, в период ее кризиса и смены парадигмальных теорий. Таким образом, в противоположность трансценденталистской концепции о фронтальной зависимости научного знания и любого акта научного познания от «истинной философии», диалектическая концепция науки подчеркивает относительный, избирательный и лишь периодический характер этой зависимости. Относительную независимость от философии современная наука компенсирует своим технологическим характером и своим мощным замыканием на материальную практику, обслуживание потребностей развития производительных сил общества, его техники и технологий, включая социальные и гуманитарные технологии.
3. Основные этапы развития философии науки
В истории философии науки имели место два качественно различных этапа ее эволюции. Первый этап истории философии науки может быть назван трансценденталистским. На этом этапе проблематика философии науки разрабатывалась преимущественно в рамках гносеологии как одного из разделов философии. Предметом этого раздела философии был анализ сознания и познания: их природы, структуры и видов сознания и познания, отличия научного познания от других видов познания, проблема научного метода, возможности науки в достижении объективно истинного и доказательного знания, понятие научной истины, ее критерии и др. Главной целью философии науки считалась разработка методов открытия и обоснования научных истин с последующей рекомендацией этих методов ученым в качестве необходимого инструментария их деятельности. Не полностью доверяя существующей науке, трансценденталистская философия науки брала на себя миссию ответить на вопросы, какой должна быть наука и ее методы. Первый этап развития философии науки просуществовал в культуре вплоть до середины XIX в. Ему на смену пришел второй этап развития философии науки, по своим установкам радикально отличавшийся от предыдущего. Его начало было положено представителями первого позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль). Здесь предметом философии науки была объявлена не идеальная наука философов, не наука, какой она должна быть в представлениях различных философов, а реальная наука ученых, которая развивалась в течение многих веков своей истории и существует в данное время. При этом в отличие от прежнего, чисто философского подхода к решению таких действительно важных для понимания и функционирования науки проблем, как, например, структура научного познания, научная картина мира, развитие научного знания, методы научного познания и др., в рамках нового этапа философии науки утверждается, что все указанные выше проблемы могут и должны быть решены эмпирическим способом, на основе изучения и обобщения истории реальной науки и ее современного функционирования, путем анализа и обобщения как реального содержания науки, так и ее методов. Одним словом, новая философия науки должна быть построена методами самой науки, то есть на основе конкретно-научного эмпирического, исторического и логического анализа и обобщения функционирования реальной науки. С этого времени развитие философии науки стало осуществляться уже не по одному, а по трем различным направлениям, или парадигмам: 1) традиционному трансценденталистскому пониманию философии науки как одной из частей философской теории познания (ее эпистемологии); 2) пониманию философии науки как одной из конкретных наук, которая отличается от других конкретных наук только своим предметом (реальная наука), а не методом (позитивизм); 3) пониманию философии науки как особой области междисциплинарного исследования, требующей для решения своих проблем привлечения как чисто философских, категориальных средств их анализа, так и эмпирического изучения содержания реальной науки и научного знания. Последнее направление философии науки развивалось в основном самими учеными (как правило, классиками науки), свое же теоретическое оформление и философское обоснование это направление получило сначала под названием «диалектико-материалистическая философия науки», а в наше время как «позитивно-диалектическая парадигма философии науки». Рассмотрим вторую и третью парадигмы философии науки более подробно.
Позитивистская парадигма философия науки возникла в 30-х гг. XIX в. Ее предметом было онтологическое, гносеологическое и социальное содержание реальной науки и их исследование путем эмпирического, логического анализа и их обобщения. Целями позитивистской философии науки были: 1) построение научной картины мира; 2) создание общей методологии научного познания; 3) исследование и описание социальной структуры и функций науки. Позитивистская философия науки прошла в своем развитии три этапа: 1) первый позитивизм (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль); 2) второй позитивизм, или эмпириокритицизм (Э. Мах, П. Дюгем, А. Пуанкаре и др.); 3) третий позитивизм (или неопозитивизм) в двух его вариантах: логический позитивизм (М. Шлик, Г. Рейхенбах, Р. Карнап и др.) и лингвистический анализ языка науки (Л. Витгенштейн, Дж. Остин и др.). Однако история развития позитивистской философии науки показала, что ни на одном из этапов эволюции своих взглядов позитивистам так и не удалось предложить удовлетворительного решения ни одной из главных проблем философии науки в соответствии с заявленными позитивистами критериями: 1) возникновение и развитие научного знания; 2) обоснование научных законов и теорий; 3) соотношение эмпирического и теоретического знания; 4) взаимосвязь науки и культуры. Главной причиной этого оказались слишком узкие, чисто эмпиристские установки в понимании и истолковании природы науки, структуры научного знания и его динамики.
Одним из направлений философии науки второй половины XX в. стал постпозитивизм. Он возник в качестве реакции, с одной стороны, на теоретическую несостоятельность логического позитивизма, а с другой — как попытка сохранить эмпиризм в качестве эпистемологического кредо науки. Одним из создателей постпозитивизма был известный философ науки К. Поппер. Им была разработана фальсификационистская версия эмпиризма в науке. Это была принципиально новая по сравнению со всем прежним позитивизмом трактовка роли эмпирического знания в науке. Согласно Попперу, главное назначение эмпирических фактов состоит не в доказательстве и даже не в подтверждении истинности научных гипотез и теорий, а в возможности их фальсификации, установлении их ложности. Это имеет место в том случае, когда следствия научных концепций и теорий противоречат эмпирическим фактам. Наряду с фальсификационизмом Поппер создал также концепцию фаллибилизма, согласно которой все научные теории являются потенциально, в силу самой своей универсальной логической формы, ошибочными и рано или поздно их ошибочность будет доказана. Смысл же реальной динамики науки состоит, по Попперу, лишь в увеличении информационной емкости сменяющих друг друга теорий. Это все, на что способен научный способ познания действительности. Другими известными вариантами постпозитивистской философии науки явились также такие концепции, как методология научно-исследовательских программ И. Лакатоса; анархистская эпистемология науки П. Фейерабенда; парадигмальная теория развития научного знания Т. Куна; радикальный конструктивизм; когнитивная социология науки и др. Однако в конце XX в. была обстоятельно показана несостоятельность постпозитивизма в целом в его претензии быть философией современной науки, в силу обнаружения его несоответствия структуре и законам функционирования реальной науки. Главным основанием такого несоответствия было то, что постпозитивисты недооценили и абстрагировались от целого ряда важных особенностей реальной науки и ее структуры: 1) качественного отличия теоретического уровня знания в науке от эмпирического уровня знания и логической невыводимости одного вида знания из другого; б) качественного разнообразия различных областей науки, и в частности — нередуцируемости гуманитарных наук к естественнонаучным стандартам научного познания и наоборот; в) диалектического характера единства науки и научного знания; г) тесной связи реальной науки с практикой и использованием ее результатов в развитии техники, технологий и инновационной экономики.
Наиболее обоснованной концепцией философии науки оказалась, на наш взгляд, третья ее парадигма, а именно понимание ее как междисциплинарной (философско-научной) области исследования науки, ее структуры, динамики и методов. Для идентификации и отличия этой концепции от других вариантов истории философии науки на втором этапе ее развития мы предложили назвать эту концепцию позитивно-диалектической философией науки. Такое ее название оправдано, с одной стороны, тем, что она исходит из идеи целостности и вместе с тем диалектически противоречивого характера единства качественно различных областей науки, видов научного знания и методов научного познания, образующих ее структуру как целого. Во-вторых, такое название данной парадигмы оправдано принятием в ее рамках установки, идущей от позитивистов, на эмпирическое изучение содержания реальной науки, на комплекс знания науковедческих дисциплин, изучающих эмпирическими и логическими методами различные аспекты бытия науки, ее структуры, методов и функций (история науки, психология науки, логика науки, экономика науки, социология науки, статистика науки, наукометрия и др.). Вместе с тем, согласно позитивно-диалектической концепции, структура современной философии науки в целом изоморфна общей структуре философского знания. Ее образуют такие разделы, как онтология науки, гносеология науки, социология науки, праксиология науки, культурология науки, антропология науки, аксиология науки. Важным основанием структурирования современной философии науки является также специфика философской рефлексии, обусловленная качественным различием содержания различных областей научного знания. В соответствии с этим в структуре философии науки выделяют такие разделы, как философия естествознания, философия социальных и гуманитарных наук, философия математики и логики, философия технических и технологических наук. Однако в философии науки имеются и сквозные проблемы, относящиеся ко всем ее разделам. Это такие проблемы, как природа науки, специфика научного знания, структура и закономерности развития науки и научного знания, взаимосвязи науки и культуры, науки и общества, науки и практики, и др.
4. Структура современной философии науки
Являясь применением категориальных средств философии к анализу и осмыслению науки, философия науки имеет внутреннюю структуру, во многом аналогичную структуре самой философии. Философия науки включает в себя следующие разделы: онтологию науки, гносеологию науки, социологию науки, культурологию науки, праксиологию науки, аксиологию науки, антропологию науки.
Онтология науки — раздел философии науки, предметом которого служит философская рефлексия изучаемой наукой реальности, ее свойств, закономерностей. Интегральным выражением содержания онтологии науки являются научные картины мира: общенаучная и частнонаучная (физическая, биологическая, социальная и т. д.). Важное место в онтологии науки занимает также реконструкция онтологических оснований науки различных исторических периодов ее развития, а также онтологических оснований различных областей науки (математика, логика, естествознание, социальные науки, гуманитарные науки, технические науки) и их фундаментальных теорий.
Гносеология науки — ее предметом является исследование природы научного знания, структуры научного познания, методов науки, закономерностей развития научного знания. В гносеологии науки исследуются также гносеологические основания исторических типов науки, а также различных областей науки и их фундаментальных теорий.
Социология науки — ее предметом является исследование закономерностей функционирования научных сообществ разного вида, принципы организации деятельности научных коллективов, научные коммуникации и их виды, проблемы менеджмента в науке, этос науки, науки как особого социального института, а также исследование связок «наука — общество», «наука — государство» и моделей их взаимосвязи.
Культурология науки — ее предметом является исследование взаимосвязи науки и культуры, взаимодействие науки с другими подсистемами духовной культуры (философией, религией, искусством, моралью, правом и др.), исследование социокультурных факторов и закономерностей детерминации развития науки и научного знания, общих и специфических характеристик разных культурно-исторических типов науки.
Праксиология науки — ее предметом является исследование связок «наука — практика», «наука — техника», «наука — экономика», «наука — инновации». Праксиология науки исследует также структуру научно-технического потенциала общества и закономерности его функционирования и развития.
Аксиология науки — ее предметом является исследование внутренних и внешних ценностей науки, ценностных оснований научной деятельности в целом, в том числе познавательной (идеалов и норм научного исследования), этики науки, связок «наука — идеология», «наука — политика».
Антропология науки — ее предметом является исследование науки как особой формы жизнедеятельности человека, мотивации ученых занятия наукой, способы их экзистенциального и социального самоутверждения ученых и др. Эмпирическим материалом для антропологии науки служат биографии и автобиографии ученых, их воспоминания, поведение ученых в ситуациях выбора и принятия решений.
Все разделы философии науки внутренне связаны между собой, отражая содержательное и функциональное единство науки.
Выводы
1. Предметом философии науки является исследование таких аспектов функционирования науки, как структура науки и научного знания, закономерности динамики и развития науки и научного знания, методы научного познания, роль науки в жизни общества, философские основания науки в целом и отдельных научных дисциплин и теорий.
2. Существует три основные концепции в понимании метода решения проблем философии науки: 1) классическая, или трансценденталистская, согласно которой эти проблемы есть внутреннее дело философии и могут быть решены чисто философскими средствами; 2) позитивистская, согласно которой все проблемы философии науки могут и должны быть решены только методами самой науки: эмпирическим, логическим, системным и историческим анализом как структуры научного знания, так и его динамики; 3) позитивно-диалектическая, согласно которой все основные проблемы философии науки являются по самой своей природе междисциплинарным знанием, а потому могут быть решены только путем использования как конкретно-научных методов их анализа, так и философских способов их рефлексии.
3. Принятие того или иного статуса философии науки и ее методов во многом зависит и определяется решением такой общей проблемы философии, как соотношение философии и науки, философии и конкретных наук. В истории философии было предложено и обосновано четыре логически возможных решения этой проблемы: трансценденталистское, позитивистское, антиинтеракционистское и диалектическое. Сравнение этих концепций с реальной наукой и ее историей показывает, что наиболее эмпирически обоснованной и универсальной из них является диалектическая концепция взаимосвязи философии и конкретных наук.
4. Современная философия науки не сводит свой предмет только к эпистемологии науки, только к изучению научного познания и его методов. Она рассматривает науку как многомерную структуру, имеющую ряд взаимосвязанных аспектов: онтологический, гносеологический, культурный, социальный, аксиологический, антропологический и праксиологический (практически-инновационный). Эти аспекты специально изучаются в различных разделах философии науки, таких как онтология науки, эпистемология, культурология науки, социология науки, аксиология науки, антропология науки, праксиология науки. Только в своей совокупности эти разделы образуют общую структуру современной философии науки.
Контрольные вопросы
1. Предмет классической философии науки.
2. Предмет современной философии науки.
3. Онтология науки и ее проблемы.
4. Основные проблемы современной эпистемологии.
5. Социология науки, ее структура и проблемы.
6. Взаимосвязь науки, практики и инновационной деятельности.
7. Философские проблемы культурологии науки.
8. Наука и человек: антропологическое и этическое измерение научной деятельности.
Темы рефератов
1. Два этапа в развитии философии науки: классический и современный.
2. Предмет современной философии науки.
3. Взаимосвязь философии и науки: основные концепции.
4. Структура и основные проблемы философии науки.
Литература
1. Лебедев С. А. Предмет и структура современной философии науки // Вестник Московского университета. Сер. 7 «Философия». 2009. № 3. С. 3–25.
2. Лебедев С. А. Взаимосвязь философии и науки: основные концепции // Новое в психолого-педагогических исследованиях. 2013. № 3. С. 7–28.
3. Лебедев С. А. Основные парадигмы эпистемологии и философии науки // Вопросы философии. 2014. № 1. С. 72–82.
4. Степин В. С. Философия науки: общие проблемы. Учебник для вузов. М.: Гардарики, 2006.
5. Философия науки: проблемы и перспективы (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2006. № 10. С. 3–44.
Тема 2.
Наука как социальный институт
В. Н. Порус
План
1. Что такое социальный институт?
2. Становление социального института науки.
3. Социальный институт науки в современном мире.
Современная наука сравнительно молода, хотя ее истоки уходят в седую древность. Наука, составляющая стержневую основу современной цивилизации, проникая во все сферы человеческой жизни, возникла в XVI–XVII вв., когда трудами великих ученых и философов (Г. Галилей, Р. Декарт, И. Ньютон, Г. Лейбниц, У. Харви, Р. Гук, Х. Гюйгенс и др.) были созданы ее мировоззренческие, теоретические и методологические основания, на которых она в основном стоит и сегодня. Важнейшей чертой современной науки является ее социально-институциональный характер.
1. Что такое социальный институт?
В наиболее общем смысле социальный институт — это относительно устойчивая (культурно и исторически обусловленная) форма организации общественной жизни, которая создается для осуществления определенной деятельности, отвечающей интересам и потребностям людей. Необходимость такой формы, как правило, обусловлена тем, что без нее деятельность оказывается неэффективной, ее цели либо вовсе не достигаются, либо достигаются в недостаточной мере.
Организовать деятельность можно в том случае, если есть образцы, доказавшие свою практическую эффективность. Исследуя такие образцы, люди устанавливают причины, по которым действия в соответствии с ними оказываются успешными. Тогда такие действия обобщаются в правилах, нормах, принципах, которые приобретают статус общих регуляторов деятельности, поведения и мышления. Если такие регуляторы достаточно долго обеспечивают успешность деятельности, они признаются культурными ценностями.
Для того чтобы образцы-ценности не стали омертвевшими догмами, они должны переосмысливаться, развиваться, совершенствоваться. В частности, для этого и создаются социальные институты, оформленные как специальные структуры (учреждения, организации), обеспечивающие применение успешных образцов деятельности, их развитие и передачу последующим поколениям людей, вовлеченных в эту деятельность и вступающих в необходимые для этого социальные отношения. М. А. Розов (1930–2011) назвал этот процесс «социальной эстафетой»1. В широком смысле этот термин обозначает социальные процессы, в которых определенные образцы-ценности передаются из поколения в поколение, сохраняя необходимую преемственность общественной жизни и вместе с тем обеспечивая ее непрерывное обновление и усложнение. Имея в виду всеобщность процесса институциализации социальной жизни и деятельности, Э. Дюркгейм (1858–1917) рассматривал социологию как науку о социальных институтах, об их возникновении и функционировании2.
Человек, вступая в определенные общественные отношения, воспринимает существующие в данной культуре социальные институты как объективную реальность, обладающую принудительной силой, т. е. заставляющую принимать в качестве образцов и ориентиров действия те правила, принципы и нормы, которые поддерживаются и развиваются этими институтами. Это продолжается до тех пор, пока у достаточного количества людей не возникает весомых сомнений в эффективности этих институтов и осознанной потребности в их изменении. Это относится к любым социальным институтам: экономическим, правовым, религиозным, политическим, образовательным и т. д. Пока такую потребность осознают и разделяют лишь немногие люди, их протест против тех или иных социальных институтов и своей зависимости от них либо игнорируется, либо подавляется различными способами: от морального осуждения до репрессий (особенно в тех случаях, когда речь идет об институтах власти или собственности, политических или религиозных институтах). Если же недовольство существующими социальными институтами по тем или иным причинам растет и доходит до критического уровня, происходит упразднение, замена институтов или радикальное изменение их функций, переосмысление их относительной важности и ценности.
Социальные институты выполняют интегрирующие функции. Они придают общественной жизни порядок и признаваемый большинством людей смысл. Они охватывают большинство сфер общественной жизни, обеспечивая их эффективность и предотвращая дезорганизацию и хаос. Они гарантируют культурную преемственность поколений, возможность сплочения общества, мобилизуют усилия и ресурсы для преодоления и отражения экономических, политических, военных угроз, создают условия для психологической стабильности социальной жизни. Как заметил М. Вебер (1864–1920), социальные институты «делают мир понятным», благодаря определенным матрицам понимания, с помощью которых эти институты формируют сознание людей, участвующих в их работе3. Характер участия зависит от социального положения, профессий, культурных традиций и поддерживается моральными оценками, которые, помимо прочего, оказывают эмоциональное влияние на индивидов (привязанность и любовь к привычным и признанным социальным институтам, которые могут сменяться ненавистью и презрением, когда институты не оправдывают возлагаемых на них ожиданий, не обеспечивают безопасности, стабильности и комфорта социальной жизни).
Чем более развиты социальные институты, чем шире их сеть, тем более стабильным и в то же время способным к саморазвитию является общество. Процесс институциализации общества исторически и культурно обусловлен. Это означает, что те или иные институты возникают и развиваются, когда возникает культурно-историческая необходимость в них. Поэтому попытки искусственного выращивания социальных институтов и тем более подчинения их действию не готового к этому общества в целом или отдельных сфер общественной жизни могут привести общество к критическому состоянию, а иногда и к гибели4.
Институализация общественной жизни — процесс длительный, требующий накопления и осмысления исторического опыта. В периоды, когда общество претерпевает какие-то существенные преобразования политического, экономического или юридического порядка, институализация значительно ускоряется, возникают новые и ликвидируются старые институты, изменяется их правовой статус, моральная оценка.
Важная функция социальных институтов состоит в том, что они не только направляют и совершенствуют уже существующие, но создают и новые виды человеческой деятельности. Организация социальных институтов требует специальных управленческих умений (в современном обществе эти умения формируются через профессиональную подготовку), правового обеспечения (например, при создании политических партий), выработки моральных норм, специфичных для определенных институтов (этика менеджмента, бизнеса, образования и воспитания и т. п.).
2. Становление социального института науки
В современном обществе наука (и соответствующая ей система образования) является одним из основных социальных институтов. Институциализация науки охватывает исторический период от научной революции XVI–XVII вв. до наших дней. Рассмотрим основные причины возникновения этого процесса и его интенсивного развития на ранних этапах.
Прежде всего, это радикальное изменение характера научного труда и социальной роли науки в период, который принято называть Новым временем, т. е. в эпоху становления и развития капиталистической экономики и соответствующих ей политических институтов. Уже к середине XV в. на смену средневековым университетам, специальным корпорациям, призванным хранить, упорядочивать, систематизировать священные тексты, предотвращать их «ложное» (еретическое) истолкование, готовить соответствующих этим задачам знатоков-специалистов, приходят новые организационные формы (в духе античности они называли себя академиями — неформальными сообществами, во главе с одним или несколькими авторитетными учителями). Эти сообщества ставили новую познавательную цель — изучение Книги Природы, в которой следует видеть воплощенные замыслы Творца, доступные человеческому познанию.
От наблюдения и описания различных явлений природы члены академий переходили к их теоретическим объяснениям. Для этого был нужен ясный и точный язык, исключавший многозначность толкований, а также соблюдение правил научных дискуссий, основанных на взаимном доверии, соблюдении этикета. «Академики» сосредоточивались на обсуждении природных фактов и математических проблем, избегая абстрактных спекуляций на политические, философские и богословские темы. Характерным примером такого академического сообщества было Лондонское Королевское общество, образованное в 1660 г. Его программа включала опытное исследование естественных явлений, изобретение технических систем, разработку технологий, рекомендовала невмешательство в политику, моральные дискуссии, метафизику и богословие. От предлагаемых к обсуждению новаций требовались опытная проверяемость и доказательства его практической применимости. По тому же пути шли и другие академии: Неапольская академия (1560), академия деи Линчеи («Академия рысьеглазых», Рим, 1603) и др. Деятельность академий патронировалась государством, видевшим в науке источник практической пользы, а в «академиках» — экспертное сообщество, предназначенное направлять и оценивать научные исследования. Так, Лондонское Королевское общество обладало правом экспертной оценки всех новаций в механике и «экспериментальной философии» (опытном естествознании), подобное же право, позволявшее присваивать научные степени, получила немецкая академия «Леопольдина» в 1689 г.
Так возникли новые социальные институты науки. В их функции входила регламентация научных исследований, разработка правил, по которым ученые обменивались своими результатами, вступали в специальные и публичные дискуссии, публиковали свои труды в специальных изданиях. Свое действие эти институты распространяли на быстро растущую систему образования, что, в свою очередь, поощрялось и поддерживалось властью, нуждавшейся в специалистах в производственных сферах, военном деле, в чиновниках, обладающих достаточной компетенцией для управления различными сферами социальной жизни. Социальные институты науки получили мощный импульс развития благодаря взаимодействию с институтами власти, которые направляли научные исследования в русло, соответствующее государственным интересам, и контролировали деятельность ученых. Такое взаимодействие впоследствии оформилось в научную политику, закрепленную в специальных законах, которыми научные институты обязывались к выполнению задач, поставленных государственной властью.
Типичным примером стала Парижская академия наук, образованная в 1666 г. Устав этой академии регулировал не только взаимоотношения между учеными, но и отношение самой Академии к королевской власти. Он также предписывал избегать дискуссий в таких сферах, как мораль, политика, история, метафизика. Власть поощряла математические и естественнонаучные исследования, особенно те, которые обещали практические применения. В конечном счете, это приводило к разрыву между естествознанием и технологией, с одной стороны, и совокупностью социально-гуманитарных исследований, с другой. Последние, не получая поддержки со стороны властных институтов, сосредоточивались в научных институтах, поддерживаемых церковью, что также сказывалось на характере и содержании этих исследований.
Будучи вовлечены во взаимодействие с властью, академические структуры приобрели и некоторые властные полномочия. Они регулировали процессы научных исследований и образования, их экспертные заключения решали судьбу различных научных направлений, принимались в расчет при принятии законов, регулирующих хозяйственную, политическую и военную сферы. В этом смысле социальные институты науки стали частью институтов власти5.
Начиная с XVIII в. европейская наука вступила в ускоренный процесс профессионализации. Труд ученого становится хорошо оплачиваемым, а его профессия — привлекательной и престижной. Она требовала длительной подготовки, специального образования. Потребность в ученых-профессионалах вызывает к жизни рост новых социальных институтов науки, в первую очередь — новых университетов, изменивших свой социальный и культурный статус по сравнению со средневековыми. Они совмещали научные исследования с преподаванием научных дисциплин, создавали инфраструктуру науки, включая издание учебной литературы, организацию учебных лабораторий, подготовку не только будущих ученых, но и специалистов, способных работать в различных профессиональных сферах.
Профессионализация науки оказала влияние на ценностные приоритеты ученых. Теперь на первый план выходит не ценность научной истины «самой по себе», а практическая польза, которую извлекают из научного результата. Такая переориентация впоследствии привела к тому, что результаты науки постепенно стали «товаром на продажу», а их производство обрело черты коммерческого предприятия.
С конца XVIII в. профессионализация науки, как следствие ее социальной институциализации, развивается бурными темпами. Сокращается число научных академий «широкого профиля», но растет количество специализированных научных институтов. Характерными примерами могут служить французские университеты «Высшая нормальная школа», «Парижская политехническая школа», основанные в 1794 г., Берлинский университет (1809), Боннский университет (1784), ставшие лидерами европейской науки. В XIX в. наметились две стратегии развития университетов: немецкая, руководствовавшаяся идеями В. Гумбольдта (1767–1835), выдающегося немецкого ученого, политического деятеля и организатора науки, который ставил задачу превращения науки и образования в средоточие культуры и морального духа нации, а потому считавшего высшей ценностью академическую свободу, ограничивавшую вмешательство властных институтов, и французская, в которой наука как социальный институт строилась, заимствуя у властных институтов жесткие правила внутренней регуляции, выполнение которых контролировалось администрацией.
Эти стратегии определяли лицо европейских университетов в течение почти полутора столетий, в так называемую эпоху классического университета, которая во второй половине XX cтолетия сменилась эпохой массового университета, для которой характерно значительное изменение целей и ведущих ценностей науки и форм ее социальной организации6.
3. Социальный институт науки в современном мире
Наука как социальный институт в наше время — объект междисциплинарного исследования, в котором участвуют теоретическое науковедение, социология науки, философия науки, наукометрия, комплекс психологических, экономических и политических дисциплин. Задача такого исследования в том, чтобы выявить общие закономерности существования и развития науки в современном мире, выработать основные подходы к оптимальной стратегии такого развития, определить место науки в системе социальных институтов современнности.
Согласно Т. Парсонсу (1902–1979), социальный институт — это система отношений, норм и правил поведения его членов, а также набор ценностей, которыми руководствуются участники этой системы7. Социология науки выясняет, соответственно, какими нормами и правилами регулируются отношения людей в рамках социального института науки, в какие отношения они вступают, какими ценностями направляются их институциональные действия.
Следует подчеркнуть, что эти характеристики имеют конкретный культурно-исторический характер и подвержены изменениям, соответствующим переменам в общественном устройстве и культуре. Поэтому выводы социологов, изучающих особенности социального института науки, должны быть соотнесены с философским, культурологическим и историческим анализом.
Наука как профессия
Современная наука — особая форма профессиональной деятельности. Научный профессионализм имеет ряд следующих аспектов.
1. Обладание знаниями и навыками научно-исследовательской работы, получаемыми в процессе специальной образовательной подготовки. Без такой подготовки эффективное участие в современном научном исследовании практически невозможно. Эту подготовку обеспечивает широко разветвленная система образовательных учреждений, ряд которых специально предназначен для подготовки научных работников, различающихся по уровню профессиональной квалификации. Современные научные институты привлекают к своей работе быстро возрастающее число специалистов-профессионалов. Можно говорить о современной науке как о массовой профессии, что подтверждается статистическими исследованиями. Например, если в начале ХХ в. общая численность ученых-профессионалов в мире примерно составляла около 100 000 человек, то к концу этого столетия — уже около 5 миллионов8. Тенденция ускоренного роста сохраняется и в начале нынешнего века.
2. Профессиональная квалификация ученых и научных работников носит специализированный характер. Существует дифференцированная номенклатура научных специальностей и в каждой из них — многообразие тем и направлений. Специалист в одной из исследовательских областей редко является профессионалом в других областях. Отсюда углубляющееся разделение научного труда и необходимость в системе «опосредующих звеньев» между различными участками «научного производства».
3. Профессиональные исследования в современной науке в подавляющем большинстве случаев имеют коллективный характер. Существует большое многообразие научных коллективных организаций — от лабораторий и исследовательских групп до крупных международных объединений, работающих в рамках масштабных проектов (например, в проектировании, строительстве и последующей эксплуатации Международного экспериментального термоядерного реактора одновременно участвует 5 тысяч ученых, инженеров, квалифицированных рабочих и администраторов из 35 стран, в том числе России; сравнимые по масштабу проекты — Большой адронный коллайдер, Международная космическая станция и др.).
4. Одновременно с углублением дифференциации растут интегративные тенденции: ученые разных специальностей объединяются в междисциплинарных и трансдисциплинарных исследованиях, когда речь идет об изучении сложных, системных, развивающихся природных и социальных объектов9. При наличии благоприятных условий ученые объединяются в так называемые невидимые колледжи — сообщества, занятые исследованиями в определенной области и обменивающиеся информацией с помощью публикаций.
5. Особая профессиональная деятельность в науке — научный менеджмент. Профессионализм в этой сфере включает в себя глубокое понимание исследовательских проблем, какими занимаются ученые, принципов организации и управления исследовательскими коллективами, психологии научного творчества, экономики науки и научной политики. Работа научного менеджмента тесно связана с организацией разветвленной системы научной экспертизы.
6. Необходимую степень профессиональной подготовки определяет само научное сообщество. Оно же разрабатывает критерии, по которым судят о готовности ученого или научного коллектива к выполнению своей работы (уровень образования, наличие навыков и способностей, опыт, моральные качества и т. п.). Решения научного сообщества учитываются и поддерживаются законодательством. То же самое относится к образовательным учреждениям, непосредственно связанным с социальными институтами науки. Уровень профессиональной квалификации ученого определяется формальными (ученые степени, звания, специальные призы и премии) и неформальными признаками (опыт экспериментальной и теоретической работы, признание результатов научным сообществом, авторитет). Экспертное сообщество, состоящее из авторитетных и опытных ученых, устанавливает наличие или отсутствие таких признаков, что учитывается при определении уровня материального стимулирования, распределении специальных грантов для решения исследовательских задач. Важную роль играет система непрерывного повышения квалификационного уровня (обмен опытом, международные конференции, стажировки и др.).
7. Необходимым условием успешной исследовательской работы в науке является выполнение требований профессионального этоса (ценностных установок, которыми руководствуются как отдельные ученые, так и научные коллективы). Р. Мертон (1910–2003) предположил, что такими установками являются универсализм, коллективизм, организованный скептицизм и бескорыстие. Универсализм — установка на независимость научных суждений от личных предпочтений, мнений и вкусов отдельных личностей; научное знание объективно; все, кто работают в науке, равноправны в своих научных убеждениях, единственный полномочный судья — опыт, обязывающий всех ученых признавать его результаты. Коллективизм — требование, согласно которому все результаты научного исследования должны стать достоянием всех его участников; знание принадлежит всем, за отдельными учеными или коллективами признается только приоритет (открытия, изобретения, разработки), позволяющий справедливо распределять моральные и материальные вознаграждения. Организованный скептицизм — установка на критическое отношение к любым, в том числе фундаментальным, научным суждениям; решающим условием принятия таких суждений является их строгое опытное и теоретическое доказательство, но не авторитет ученого или его руководящее положение в научном коллективе. Бескорыстие — высшей ценностью является научная истина, никакие другие (карьерные, денежные, престижные и т. п.) интересы не могут приниматься в расчет, если они противоречат этой установке. Основываясь на своем предположении, подкрепленном социологическими исследованиями, Р. Мертон сделал вывод, что эти установки стали одним из решающих условий гигантского взлета науки во время научных революций XVII–XVIII вв. и первой половины ХХ в. Последующие социологические, исторические и философские исследования показали, что концепция научного этоса, разработанная Мертоном, вступает в ряд противоречий с реалиями современной науки и нуждается в уточнениях. Тем не менее главная идея этой концепции, состоящая в том, что принципы научного этоса являются важнейшим фактором работы науки как социального института, сохраняет свое значение10.
8. Профессия ученого предполагает статус наемного работника со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями. Условия научного труда регулируются законодательством, определяющим размеры и характер вознаграждения, охраны труда, ответственность научного работника и работодателя. Дифференцированные системы материального поощрения и вознаграждения ученых стимулируют повышенную производительность научного труда. Отсутствие или недостаточность развития такой системы влечет за собой размывание научных коллективов, снижение их эффективности и, в конечном счете, к распаду. Для защиты интересов работников науки создаются профессиональные союзы, выступающие представителями научных коллективов в конфликтных ситуациях, возможных при изменениях условий труда, реорганизации научных институтов, определении оптимальных размеров финансирования исследований, оплаты труда и т. д.
Наука и власть
В современном обществе между социальными институтами власти и науки существует тесная взаимосвязь. Ни одно решение власти, касающееся важнейших сфер общественной жизни — внешней и внутренней политики, экономики, права, обороны, образования и т. д., — не будет эффективным, если оно не обосновано специальными научными исследованиями. Отсюда расстановка приоритетов финансирования научных исследований, осуществляемого властью: в первую очередь и в больших масштабах ресурсы направляются в те исследования, которые в наибольшей степени отвечают запросам и интересам власти. То же самое относится и к взаимосвязи науки и бизнеса: выбор направлений исследований и его характер во многом определяются интересами финансирующих корпораций, промышленных и торгово-финансовых объединений и т. п.
Имеет место и обратное влияние: выбор политических или экономических решений власти зависит от прогнозов и рекомендаций научных институтов. Ярким примером может служить ограничение гонки ядерных вооружений после публикации в начале 80-х гг. прошлого века исследований советских и американских ученых (К. Саган, Н. Н. Моисеев и др.) о последствиях ядерной войны («ядерная зима»), которые могли бы сделать невозможным дальнейшее существование человечества.
Существует опасность того, что под давлением со стороны власти научные институты могут подгонять свои прогнозы и рекомендации под те или иные властные решения, жертвуя «установкой на истину» ради конъюнктурных или корыстных целей (нарушая тем самым мертоновские принципы научного этоса). Противодействием такой опасности является демократизация общества в целом и социального института науки в частности. Взаимодействие науки и власти должно находиться под реальным контролем со стороны общества через демократические процедуры и институты гражданского общества. Важно также предотвращать монополизацию научных исследований отдельными группами или научными коллективами. Как и в бизнесе, в науке двигателем прогресса является свободная конкуренция идей, методов, возможность их критического обсуждения. На институтах власти лежит ответственность за обеспечение такой возможности. При этом следует считаться с неизбежным увеличением расходов, границы которого также должны определяться в сотрудничестве ученых и властных структур.
Власть определяет характер научной политики и стратегию образования, отвечающую потребностям общества и обеспечивающую нормальное функционирование научных институтов. Решения в этой сфере также должны быть научно обоснованными, что предполагает непосредственное и мотивированное участие ученых в подготовке и реализации таких решений. Научная политика включает не только выбор приоритетных направлений исследований, но и оптимизацию численности научных сообществ, их возрастного состава, профессионального уровня кадров, разработку законодательных рамок их деятельности.
В условиях международной конкуренции (политической, экономической, военной) научные сообщества вынуждены идти на определенные (поддержанные законодательством) ограничения «академической свободы» (обмена информацией, методами, техническими новациями и пр.). Такие ограничения, соответствующие интересам государства или финансово-промышленных корпораций, имеют относительный, условный характер. Они вводятся или отменяются в зависимости от характера политических, экономических и культурных отношений, преобладающих в данный период времени.
Наука и бизнес
Современное предпринимательство, особенно в сфере высоких технологий, связано с непрерывным внедрением новаций, без которых бизнес лишается важных конкурентных преимуществ. Это предполагает объединение, а зачастую и сращивание предпринимательских и научно-исследовательских структур (наиболее яркие примеры: транснациональная компания Microsoft, американская компания Apple, американский Технологический центр Silicon Valley и др.). Такое сращивание обеспечивает концентрированное финансирование перспективных научных и технологических проектов, быстрое внедрение их результатов, высокую маневренность при выборе рыночных стратегий. Для научного персонала это означает необходимость непрерывной оптимизации исследовательских процессов, протекающих в условиях конкуренции. Так социальный институт науки приобретает характерные черты бизнес-структуры, что сказывается на работе научного менеджмента и экспертных групп, которые берут на себя разработку экономически целесообразных стратегий научного исследования. В свою очередь, бизнес-структуры разрабатывают долгосрочные планы специальной подготовки научных и инженерных кадров для собственных нужд, финансируют как работу отдельных исследовательских коллективов, так и создание специализированных научных институтов, а также создают систему фондов, финансирующих индивидуальные и коллективные научные исследования.
Слияние науки с бизнесом связано с определенными рисками. Прежде всего это ограничение свободы научных исследований, когда риски неудачи превышают приемлемые размеры и грозят спадом производства или проигрышем в конкурентной борьбе. В условиях повышенного риска приходится работать научным коллективам, которые сливаются со структурами малого бизнеса, более подверженного колебаниям рынка. Для снижения рисков (утрата работы, устаревание научных квалификаций, падение уровня зарплат и пр.) ученым приходится повышать уровень своей социальной мобильности, быть готовыми к быстрой перемене мест работы и проживания, вхождению в новые коллективы, переквалификации и т. п.
Эффективность слияния научных и предпринимательских структур прямо зависит от уровня экономического развития той или иной страны. Создавая «прорывные исследовательские группы», бизнес-структуры заявляют о своих амбициях, претендуют на лидерство в конкретных областях производства товаров и услуг. Если они не мотивированы этими задачами, например, когда инвестиционный климат оказывается неблагоприятным или слишком рискованным, интерес к использованию собственных научных разработок падает, а вместе с ним ухудшается ситуация на рынке научного труда.
Взаимодействие научных и предпринимательских институтов — один из факторов общей экономической и политической ситуации, который необходимо должен учитываться при определении стратегий внутренней и внешней политики государства.
Наука и культура
Социальные институты науки — один из важнейших элементов культуры общества, его цивилизационной структуры. В современном мире само существование культуры зависит от успешности этих институтов. Верно и обратное: социальный институт науки порождается культурой, а его успешная деятельность зависит от ее уровня. Можно сказать, что эта взаимозависимость является одной из наиболее важных черт современности.
Культурная функция научных институтов выглядит очевидной: наука производит знания, которые расширяют пространство свободы, совершенствуют и обогащают духовный мир человечества. Поиск истины направляется идеалами красоты и гармонии, он служит человеческой потребности в понимании мира. Добываемые наукой истины участвуют в создании материальных благ, создают возможность использования природных сил и ресурсов, позволяют рационализировать важнейшие экономические, политические и социальные процессы.
Однако в современном мире эти функции вступают в сложные отношения. Наука в первую очередь стремится к тем истинам, которые непосредственно могут быть использованы — в той мере, в какой это соответствует уровню технологии и системе потребностей общества (экономических, политических, социальных и военных). Так ценность истины, в конечном счете, подчиняется утилитарным ценностям. Поэтому и прогресс науки все чаще определяется тем, возрастает ли ее способность решать конкретные теоретические и практические задачи. Этим во многом определяется изменение соотношения между фундаментальной и прикладной наукой. Рост числа научных разработок и размеры финансирования прикладных исследований все чаще опережает темпы развития фундаментальных исследований, которые, в свою очередь, разделяются на перспективные, т. е. обещающие дать толчок прикладной науке и инженерии, и те, практическая применимость которых выглядит проблематичной11. Это создает дополнительные риски для долгосрочных стратегий научного развития (отставание фундаментальных исследований чревато снижением эффективности научных исследований в целом) и, кроме того, создает перекосы в комплектовании и организации работы научных коллективов. Оптимизация рисков такого рода — важнейшая задача научной политики государства и научно-экспертного сообщества.
Социальные институты науки являются центрами, в которых сосредоточиваются важнейшие культурные ресурсы общества. Они оказывают влияние на уровень культурного развития страны и ее регионов. Поэтому неверна односторонняя оценка таких институтов с точки зрения их непосредственной практической эффективности. Необходимо учитывать их культурную функцию, которую трудно оценить с помощью одних только экономических или наукометрических критериев.
Научные институты как фактор культуры находятся в сложных, а иногда и противоречивых отношениях с другими социальными институтами (искусством, религией, системой образования и воспитания). Например, существуют видимые противоречия между наукой и религией, особенно в том, что относится к вопросам мировоззрения. Разрешение этих противоречий в рамках общей стратегии сохранения целостности и многообразия культуры — важная проблема, стоящая перед системой социальных институтов в целом.
Наука и мораль
Современность обостряет старую философскую проблему: подчинен ли познающий разум требованиям морали? Или, напротив, допустимо ли отступление морали перед его требованиями? В наше время эта проблема получает новую формулировку: существует ли и в чем состоит нравственная ответственность ученых за результаты своей деятельности? Пока познание истины почиталось в высшей степени нравственным занятием, такой вопрос мог казаться недоразумением. Моральному суду подлежали поступки людей, так или иначе использовавших научные знания, но не сама наука. Й. Хейзинга (1872–1945) писал в 1935 г.: «Но как можно дойти до того, что люди с помощью науки станут бороться друг против друга теми средствами, которые всеми предшествующими культурами, от самой высокой до самой низкой, почитались за кару Господа, Рока, Демона или Природы; это было бы таким сатанинским глумлением над самим мирозданием, что для виновного человечества лучше сгинуть в собственном грехопадении»12. После атомных бомбардировок и газовых атак человечество уже как будто свыклось с мыслью о возможности именно такого применения научных знаний. Разумеется, ответственность за это несут те, кто отдает приказы и выполняет их. Но не разделяют ли ученые эту ответственность? Ведь они, как никто другой, сознают возможные последствия своих открытий и изобретений. Не подлежат ли они моральному осуждению за то, что, обладая этим сознанием, они не ограничивают свою деятельность моральными рамками? Во всяком случае, обвинения в нравственной индифферентности звучат часто, и они относятся не только к отдельным ученым, но и к науке как социальному институту в целом. Ученые, отмечает С. Яки (1924–2009), не возвысились над средним уровнем нравственности общества, которое готово приветствовать «увеличение уровня жизни благодаря технологии, которая одновременно составляет угрозу»13. Речь идет о том, что наука как социальный институт не явила собой источник роста общественной нравственности, не оправдав тем самым возлагаемых на нее надежд.
Справедливы ли эти обвинения? Необходимо заметить, что моральные требования, выдвигаемые культурой, могут тормозить и даже останавливать рост научного знания. Например, в недавнем прошлом считалась морально неприемлемой пересадка сердца от мертвого донора живому человеку. Сегодня уже тысячи людей живут благодаря такой пересадке. Еще ранее морально и законодательно запрещалось анатомирование человеческих трупов, что сдерживало развитие физиологии, медицины и других наук о человеческом теле. В наши дни идут напряженные дискуссии о моральной допустимости клонирования человека или пересадки донорского мозга. Эти и другие примеры показывают, что вопрос о том, что важнее, мораль или истина, не может ставиться абстрактно, в отрыве от исторических и культурных реалий. На каждом витке культурного развития он приобретает новый смысл и должен решаться конкретно.
Нравственная ответственность ученых и науки в целом вполне очевидна, когда речь идет о сознательной подтасовке научных данных, используемых для принятия важных экономических, экологических, демографических и иных социально значимых решений. Существует ряд моральных требований, игнорирование или сознательное нарушение которых считается несовместимым с профессией ученого. К ним относятся плагиат, фальсификация экспериментальных данных, прямое или косвенное использование административного ресурса для преувеличения или преуменьшения вклада того или иного научного работника в полученный научный результат, для подавления профессиональной критики в свой адрес. В последнее время получила распространение практика недобросовестного раздутия своих наукометрических показателей за счет «корпоративного цитирования», что также является нарушением этических принципов. В современных научных институтах распространена практика принятия специальных кодексов морального поведения, имеющих особое значение для участников этих институтов и престижа научных коллективов.
Этические проблемы в науке не могут окончательно решаться введением каких-то непреложных кодексов. В любом случае ученый стоит перед личным нравственным выбором. На этот выбор может и должна оказывать влияние общественная (культурная, политическая и др.) ситуация. Она предлагает человеку науки спектр возможных решений, шкалу моральных и правовых оценок его поведения. Если между личным выбором ученого и тем, что предлагает ему профессиональная этика, возникает конфликт, это свидетельствует не только о его личной «аморальности», но и о том, что в культурной среде, в которой он находится, имеет место какое-то глубинное неблагополучие. Например, когда ученому приходится выбирать между гражданским долгом и профессиональной обязанностью, между стереотипами социального успеха и нравственной самооценкой. Максимально возможная информированность общества о таких ситуациях, о трудных проблемах, перед которыми стоит нравственное сознание ученого, открытость дискуссий, влияние общественности, включая ученых, на принятие социально значимых решений — все это создает условия для разрешения моральных и правовых вопросов, не допуская их перерастания в трагические конфликты.
Наука и псевдонаука
Псевдонаука — распространенная в современной культуре «пародия» на науку, деятельность, имеющая внешние признаки науки, но извращающая суть последней. Псевдонаука имитирует научные методы, основные ценностные установки и принципы научного этоса, размывает границы между научной рациональностью и софистическими способами аргументации. Для псевдонауки характерно преувеличение самоценности новых, не получивших достаточной апробации и проверки идей и методов, нечувствительность к опровержению ее утверждений, демагогическая апелляция к «свободе суждений», к «смелому творчеству, раздвигающему горизонты познания».
Для псевдонауки характерна также имитация признаков социального института. У нее есть формальные и неформальные объединения, которые транслируют псевдонаучные образцы деятельности, включающие ссылки на сверхъестественные формы опыта (ясновидение, пророчества, верования и пр.). В отличие от профессиональных норм научного этоса, в таких имитированных институтах игнорируется рациональный критицизм («организованный скептицизм»), считается допустимой широкая самореклама с привлечением безответственных СМИ, возбуждение интереса и симпатий общественности к своей деятельности и «результатам» через педалирование определенных трудностей и нерешенных проблем в науке, а также обещания быстрого и радикального решения этих проблем. Псевдонаучные институты пользуются популярностью не только у населения, но и у властных структур, когда те грешат популизмом и ищут быстрых и дешевых решений там, где требуется длительная и тщательная научная проработка, имеющая достаточно затратный характер. Для псевдонаучных институтов характерна авантюрная коммерциализация их деятельности, стремление к быстрой и легкой наживе, недобросовестная реклама и апелляция к неподготовленному массовому читателю, ждущему от науки немедленных избавлений от трудностей жизни (болезней, психологического дискомфорта, технологического дефицита и т. п.). Примерами таких институтов могут служить различные астрологические, парамедицинские, уфологические, нумерологические группы, которые являются, по сути, формами недобросовестного бизнеса.
Псевдонаука паразитирует на социальном престиже науки, копируя ее формы организации, квалификационные степени, практику популяризации результатов. Существуют псевдонаучные академии и институты, профессора и доктора неких сверхъестественных (оккультных, магических и других) «наук».
Одной из задач науки является борьба с псевдонаукой, с ее разрушительными для культуры амбициями и проявлениями. Эта борьба имеет не только конкурентный, но и культурный смысл. Однако следует считаться с тем, что в самой науке, в ее социальных институтах встречаются проявления псевдонаучности, обычно связанные с нарушением профессиональных и этических норм. Одним из стимулов саморазвития институциальной науки является ее отталкивание от псевдонаучности, профессиональное, этическое и методологическое очищение.
Контрольные вопросы
1. В чем состоит специфика науки как социального института?
2. Каковы основные этапы становления социального института науки?
3. Каковы основные характеристики научного профессионализма?
4. Что такое «организованный скептицизм» как принцип научного этоса?
5. В чем сходство и различие между научными институтами и бизнес-структурами?
6. На каких принципах строится отношение между социальным институтом науки и институтами власти?
7. В чем состоит нравственная ответственность ученого в современном мире?
8. Что такое псевдонаука?
Темы рефератов
1. Р. Мертон о принципах этоса науки.
2. Наука и власть в современную эпоху.
3. Роль науки в современной культуре.
4. Нравственная ответственность ученого в современном мире.
Список литературы
1. Степин В. С. Философия науки. Общие проблемы. М., 2006.
2. Основы философии науки (под ред. проф. С. А. Лебедева). М., 2005.
3. Пружинин Б. И. Ratio serviens? Контуры культурно-исторической эпистемологии. М., 2009.
4. Этос науки. М., 2008.
5. Научная деятельность: структуры и институты. М., 1980.
Тема 3.
Наука как познавательная деятельность. Структура научного знания
А. Л. Никифоров
План
1. Что такое наука?
2. Методы научного познания.
3. Структура научного знания.
4. Функции научной теории.
1. Что такое наука?
1.1. Цель науки
Науку обычно определяют как сферу человеческой деятельности, направленную на получение, обоснование и систематизацию истинного знания о мире. Наука — это и деятельность по приобретению знаний, и вся сумма накопленного знания. Главная цель науки — получение истины. Чтобы вполне понять смысл этой цели, нужно вспомнить о том, что такое истина. В повседневной жизни слово «истина» используется по-разному. Иногда оно служит для выражения согласия. Мы говорим: «Это истинно» (или «верно»), имея в виду, что мы согласны со сказанным. Иногда оно выражает признание чего-то фактом. Иногда под Истиной (с большой буквы) имеют в виду глубокое, сокровенное знание о мире и жизни, содержащееся в Божественном Откровении. Наиболее важное для философии науки значение этого слова уточняет теория познания.
Истинной (или просто истиной) называется такая мысль, которая соответствует своему предмету, т. е. представляет его таким, каков он есть на самом деле. Соответственно, ложной будет такая мысль, которая не соответствует своему предмету, т. е. представляет его не таким, каков он есть на самом деле.
Это очень просто: предложение «Москва — столица России» истинно, ибо Москва действительно является столицей России; предложение «Тверь — столица России» ложно, ибо на самом деле это не так. В сущности, именно таким пониманием истины мы часто руководствуемся в повседневной жизни. Это понимание истины обыденным мировоззрением выразили еще Платон и Аристотель, поэтому концепцию истины, рассматривающую ее как соответствие мысли действительности, часто называют классической концепцией истины или теорией корреспонденции (от англ. correspondence — соответствие). По-видимому, такое понимание истины глубоко укоренено в обыденном мировоззрении, поэтому оно и держится в нем вот уже более двух тысяч лет.
Истинное знание обладает двумя важными особенностями. Истина объективна, т. е. не зависит от воли и желания людей. Будет ли истинной та или иная мысль, зависит не от нашей воли, а от реального мира, от реального положения вещей. Даже если все люди будут искренне верить в то, что киты живут на деревьях, эта вера не сделает данную мысль истинной. Когда-то европейцы считали, что антиподов не существует и не может существовать, тем не менее и в те времена утверждение о существовании антиподов было истинным, ибо существовали австралийцы, американские индейцы, жители островов Тихого океана. И второе: истина интерсубъективна и общезначима, т. е. ее обязан принимать каждый человек, независимо от своего социального положения, национальной принадлежности, вероисповедания и т. п. С тем, что вода замерзает при 0 градусов Цельсия, а молния представляет собой электрический разряд, вынуждены соглашаться миллионер и нищий, китаец и француз, христианин и буддист. Конечно, с истиной можно иногда не соглашаться, ее можно отвергать, но в таком случае оказывается невозможным действовать. Представьте себе человека, который объявляет себя колдуном или магом и отвергает научные истины. Пока он рассуждает, лежа на диване, это еще не страшно. Но если он попытается действовать — скажем, выпрыгнет из окна с 15-го этажа, наплевав на закон тяготения, — история может закончиться печально.
Наука стремится к получению истинного знания. Но вопрос о том, что такое знание, оказывается достаточно сложным.
Стремление понять, что такое знание и чем оно отличается от фантазий, выдумок, иллюзий и других продуктов человеческого сознания, ярко проявилось уже у философов античности, которые впервые поставили и пытались разрешить вопрос: чем знание (episteme) отличается от мнения (doxa)?
Если кратко резюмировать их воззрения по этому вопросу, то можно сказать, что античные мыслители относили мнение к чувственно воспринимаемому изменчивому миру, а знание — к умопостигаемому миру неизменных и вечных сущностей. Мнение может быть истинным или ложным, знание — всегда истинно. Это обусловлено тем, что окружающие нас вещи двигаются, изменяются, растут или гибнут. И любое утверждение, истинное для них в настоящий момент, уже в следующий момент может стать ложным. Скажем, высказывание «Сократ сидит» в настоящий момент может быть истинным, если Сократ сейчас действительно сидит. Но вот он поднялся на ноги, и это высказывание стало ложным. Стало быть, оно выражает не более чем мнение. Треугольник же в отличие от Сократа всегда остается одним и тем же, поэтому, скажем, высказывание о сумме его внутренних углов всегда остается истинным. Оно выражает знание. Боги неизменны и вечны, поэтому высказывание «Зевс повелевает молниями» выражает знание.
Для философов Средневековья главной проблемой становится проблема разграничения знания и религиозной веры и выяснение отношений между ними. Знание понималось как то, что может быть доказано и рационально обосновано. Вера же не нуждается в обосновании и принимается без всяких доказательств.
Современное понимание того, что такое знание, сохраняет мысль о том, что знание есть истинное убеждение, и добавляет к этому идею обоснованности: знание есть обоснованное истинное убеждение. Конечно, далеко не все можно доказать или обосновать. Такие убеждения мы принимаем на веру. И под мнением ныне обычно понимают субъективную оценку вещей и явлений, которая также не нуждается в обосновании. Скажем, вы считаете Филиппа Киркорова талантливым певцом, мне же он представляется полной бездарью. Мы расходимся с вами во мнениях, и здесь не нужны и бесполезны какие-то доказательства.
1.2. Критерии научности
Итак, наука есть специализированная сфера деятельности, направленная на получение истинного и обоснованного знания. Однако указания на цель научной деятельности еще недостаточно для того, чтобы отличить науку от других сфер духовной деятельности, также претендующих на обладание истиной — от мифа, магии, религии, от многообразных псевдонаук. Для этого нужно попытаться найти еще какие-то черты науки, научного знания, которые были бы присущи только им и отсутствовали у других форм и результатов духовной деятельности. Проблема нахождения четких критериев, позволяющих отличить науку от других видов духовной деятельности, называется проблемой демаркации. Вот уже четыре столетия философы и ученые пытаются найти решение этой проблемы.
Долгое время отличительную особенность научного знания видели в его обоснованности фактами, экспериментальными данными или наблюдениями, а специфическим методом науки считали индукцию — переход от отдельных фактов к обобщениям. Считалось, что сначала ученый собирает факты, накапливает наблюдения, а затем обобщает их в законах или теориях. Будучи обобщением эмпирических данных, научная теория находит свое подтверждение в этих данных. И вот именно подтверждаемость научного знания — теорий, законов — фактами или эмпирическими данными и считалась его отличительной особенностью. Наука ищет — и находит — подтверждение своих теорий, и этим она отличается от других форм духовной деятельности.
Известный британский философ ХХ в. К. Поппер предложил другое решение проблемы демаркации. Научное знание говорит о мире, об отдельных его областях или сторонах, оно стремится описать мир так, как он существует сам по себе. Но в своих попытках дать истинное описание мира наука может ошибаться, ибо слишком невероятно, чтобы мы могли сразу и без труда узнать, каков мир на самом деле. Если бы истина давалась нам без труда, наука была бы попросту не нужна. В том-то и дело, что путь к истине труден и длинен, поэтому ученые затрачивают много сил, прежде чем получат истину. Но если наука говорит о мире и далеко не сразу приходит к истине, то отсюда вытекает, что в каждой научной теории, в каждом научном утверждении содержится элемент риска: они могут оказаться неверны, и опыт, эксперимент, наблюдение могут их опровергнуть. Вот этот элемент риска, способность в принципе опровергаться эмпирическими данными и является, по мнению Поппера, отличительной особенностью научного знания.
Способность находить подтверждения или опровергаться фактами не дает нам возможности провести четкую границу между наукой и ненаукой. Любая, даже самая абсурдная идея способна найти подтверждение. Вспомним, что в свое время учение о ведьмах находило многочисленные подтверждения: многие женщины искренне признавались в том, что они ведьмы. С другой стороны, многие научные теории нельзя опровергнуть с помощью опыта или эксперимента, ибо они говорят об идеализированных объектах. Тем не менее эмпирическая проверяемость, дающая подтверждение или опровержение наших концепций, считается важнейшей особенностью научного знания. Во многих случаях этот критерий позволяет нам отделить научные построения от идеологических, политических, религиозных спекуляций. Если вы никак не можете подтвердить свою концепцию фактами, то правомерно усомниться в ее научности. Если все вокруг подтверждает вашу идею и не видно, что бы могло ее опровергнуть, то, скорее всего, она лежит вне науки.
Эмпирическая проверяемость является важнейшим критерием научности. Но к нему добавляют еще некоторые дополнительные признаки науки. В частности, американский историк науки Т. Кун обосновывал мысль о том, что наука отличается от других форм духовной деятельности наличием парадигмы — фундаментальной теории, которую принимает все научное сообщество. Скажем, все физики принимают законы сохранения и начала термодинамики, специальную теорию относительности и квантовую теорию; все биологи принимают теорию биологической эволюции Ч. Дарвина и законы наследственности Г. Менделя; химики соглашаются с периодическим законом Д. И. Менделеева и т. д. В философии, в литературе, в искусстве такой парадигмы нет.
Сюда же можно добавить наличие особого языка. Каждая научная дисциплина в своем развитии вырабатывает систему понятий, относящихся к изучаемому фрагменту или аспекту реального мира. Термодинамика пользуется иными понятиями, нежели механика; химия имеет свой словарь: химический элемент, валентность, катализатор, основание, кислота и т. п.; понятия биологических наук почти ничего общего не имеют с понятиями экономики или лингвистики. Именно поэтому, для того чтобы стать ученым, специалистом в некоторой области науки, студент вынужден много сил затратить на усвоение языка избранной им дисциплины. Таким образом, наличие особого языка — одна из характерных черт зрелой научной дисциплины.
Тем не менее эмпирическая проверяемость, наличие парадигмы и выработка специального языка еще не гарантируют, что мы имеем дело с наукой. В сущности, это свидетельствует лишь о том, что некоторая сфера человеческой деятельности приобрела достаточно высокую степень специализации и, чтобы заниматься этой деятельностью, нужно усвоить особый язык и специальные принципы. Однако воровская шайка, пользующаяся жаргоном, непонятным для посторонних, и исповедующая общий принцип насильственного обогащения, не становится благодаря этому сообществом ученых.
Вопрос о том, что такое наука, как точно отличить науку от ненауки, так и не получил до сих пор строгого решения. Пользуясь указанными выше критериями, мы можем приблизительно сказать, что такое наука, и в общих чертах обрисовать сферу научной деятельности. Тем не менее всегда останутся сомнительные случаи, для которых наши критерии будут бессильны. Не стоит, однако, считать это таким уж большим недостатком. Критерии научности должны оставаться несколько неопределенными, иначе они могут оказаться препятствием для возникновения новых научных дисциплин и познания новых, ранее неизвестных предметов и явлений. Кто знает, может быть, в наступившем столетии парапсихология или изучение НЛО станут вполне респектабельными научными дисциплинами?
2. Эмпирические методы научного познания
У человека имеется две основные познавательные способности — чувства и разум. Посредством органов чувств мы вступаем в непосредственный контакт с окружающим миром и получаем чувственные образы окружающих нас вещей и явлений. Мы воспринимаем внешнюю форму окружающих предметов, их окраску, величину, слышим пенье птиц и журчание ручьев, осязаем твердость и мягкость, тепло и холод. Разум устанавливает причинные связи событий, вскрывает внутреннее строение вещей, выявляет их существенные свойства. В соответствии с познавательными способностями человека в структуре научного знания выделяют два уровня — эмпирический и теоретический.
Эмпирический уровень включает в себя знание фактов — каких-то конкретных положений дел, явлений, свойств. Магнит притягивает железные предметы; Волга впадает в Каспийское море; пингвины не летают; кит — млекопитающее — все это факты. Они устанавливаются с помощью эмпирических методов познания — наблюдения, измерения и эксперимента.
2.1. Наблюдение
Наблюдение лежит в основе всех других эмпирических методов познания, будучи наиболее элементарным из них. И измерение, и эксперимент включают в себя наблюдение, но последнее может быть осуществлено и без них. В науке наблюдение используется для получения первичной эмпирической информации относительно изучаемой области, а также для проверки и обоснования эмпирических суждений.
Научным наблюдением называют восприятие предметов и явлений действительности, осуществляемое с целью их познания.
Следует обратить внимание на то, что наблюдением называют не только зрительное, но и любое чувственное восприятие, причем это восприятие осуществляется с познавательной целью.
В акте наблюдения выделяют: 1) объект наблюдения; 2) субъект; 3) средства; 4) условия наблюдения; 5) систему знания, исходя из которой задают цель наблюдения и интерпретируют его результаты. Все эти компоненты акта наблюдения следует учитывать при сообщении о результатах наблюдения для того, чтобы его мог повторить любой другой ученый. Важнейшим требованием к научному наблюдению является требование интерсубъективности: наблюдение должно быть осуществлено так, чтобы его мог повторить любой другой наблюдатель с одинаковым результатом. Лишь при соблюдении этого требования результат наблюдения будет включен в науку в качестве установленного факта.
Интерсубъективность наблюдения важна потому, что она свидетельствует об объективности результата наблюдения. Если все наблюдатели, повторившие некоторое наблюдение, получили один и тот же результат, то это дает нам основание считать результат наблюдения объективным научным свидетельством, а не иллюзией отдельного наблюдателя. Конечно, интерсубъективность наблюдения не может с абсолютной достоверностью обосновать его результата, так как заблуждаться могут все наблюдатели (если все они, например, исходят из ложных теоретических предпосылок), однако интерсубъективность предохраняет нас от ошибок того или иного конкретного наблюдателя. Результаты наблюдений ученых одной научной эпохи могут быть исправлены или даже отброшены учеными другой эпохи. Это обусловлено тем, что результат всякого наблюдения неявно опирается на определенные гносеологические и конкретно-научные предпосылки, которые могут быть пересмотрены последующими поколениями ученых. Грубо говоря, мы часто видим только то, что хотим увидеть. Таким образом, результат наблюдения всегда содержит элемент субъективности, однако в рамках каждой отдельной научной эпохи интерсубъективность наблюдения свидетельствует о его относительной объективности.
2.2. Измерение
Измерением называют процесс представления свойств изучаемых объектов в виде числовой величины.
В самом общем виде величиной можно назвать все то, что может быть больше или меньше, что может быть присуще объекту в большей или меньшей степени; числовая величина — это такая величина, которая может быть выражена числом. Таким образом, можно сказать, что измерение есть приписывание чисел свойствам объектов. Что значит измерить высоту дерева? Это значит приписать данному свойству дерева некоторое число — скажем, 22,5 метра.
Измерение — новая ступень в развитии эмпирического познания. Переход от наблюдения к измерению требует новых приборов и инструментов, а также новых понятий и предположений. Результаты наблюдения обычно выражаются с помощью качественных и сравнительных понятий. Качественные понятия — такие как «теплый», «тяжелый», «большой» — обозначают некоторые классы предметов, и, приписывая предмету свойство, выражаемое качественным понятием, мы тем самым включаем этот предмет в определенный класс. Когда мы приступаем к исследованию некоторой новой области явлений, то начинаем с выработки качественных понятий, с помощью которых осуществляем классификацию предметов исследуемой области, опираясь на наблюдение.
После образования качественных понятий и разбиения всех предметов на классы мы можем установить некоторые соотношения между классами однородных предметов с помощью сравнительных понятий, таких как «теплее», «тяжелее», «больше» и т. п. Сравнительные понятия выражают сравнительную степень интенсивности свойства. С их помощью все предметы исследуемой области упорядочивают в определенную последовательность. Например, с помощью понятий «тяжелее», «легче», «равный по весу» мы можем все предметы упорядочить в последовательность классов, таких, что в один класс попадут предметы, равные по весу, предметы каждого предшествующего класса будут легче предметов последующего класса и предметы последующего — тяжелее предметов предшествующего.
Количественные понятия выражают степень интенсивности некоторого свойства в виде числа. Если с помощью сравнительных понятий все предметы изучаемой области упорядочиваются по степеням интенсивности некоторого присущего им свойства, то с помощью количественных понятий этим степеням приписываются определенные числа.
Пусть Q обозначает некоторую степень измеряемого свойства, U — единицу измерения, а q — числовое значение соответствующей величины. Тогда результат измерения можно выразить следующим образом: Q = qU. Это уравнение называется основным уравнением измерения. Для того чтобы в соответствии с этим уравнением приписать некоторое числовое значение измеряемой величине, нужно руководствоваться следующими простыми правилами измерения.
1. Правило эквивалентности: если физические значения измеряемых величин равны, то должны быть равны и их числовые выражения.
2. Если физическое значение одной величины меньше (больше) физического значения другой величины, то числовое выражение первой должно быть меньше (больше) числового выражения второй.
3. Правило аддитивности: числовое значение суммы двух физических значений некоторой величины должно быть равно сумме числовых значений этой величины.
Операция соединения двух разных значений одной величины не всегда подчиняется данному правилу. Величины, соединение которых подчиняется указанному правилу, называются аддитивными. Таковы, например, вес, длина, объем в классической физике. Если соединить вместе два тела, то вес получившейся совокупности будет равен сумме весов этих тел. Когда вы с приятелем встаете на одни весы, то весы показывают совместный вес ваших двух тел. Величины, не подчиняющиеся указанному правилу, называются неаддитивными. Примером неаддитивной величины может служить температура. Если соединить вместе два тела с температурой, скажем, 20 и 50 градусов Цельсия, то общая температура этой пары не будет равна 70 градусам.
4. Правило единицы измерения. Мы должны выбрать некоторое тело или легко воспроизводимый естественный процесс и охарактеризовать единицу измерения посредством этого тела или процесса. Для температуры задают шкалу измерения, выбирая две крайние точки некоторого процесса — скажем, точку замерзания воды и точку ее кипения, и разделяют отрезок трубки между этими точками на определенное число частей. Каждая такая часть является единицей измерения — градусом. Единицей измерения длины является метр, времени — секунда. Хотя единицы измерения выбираются произвольно, на их выбор налагаются определенные ограничения. Тело или процесс, избранные в качестве единицы измерения, должны сохранять неизменными свои размеры, форму, периодичность. Поэтому в качестве реальных эталонов выбирают как можно более устойчивые к внешним воздействиям тела и процессы.
2.3. Эксперимент
Важнейшим методом эмпирического познания является эксперимент, который обычно включает в себя наблюдение и измерение, а также непосредственное физическое воздействие на изучаемые объекты. Одной из отличительных особенностей науки Нового времени является широкое использование эксперимента в научном исследовании.
Эксперимент есть непосредственное материальное воздействие на изучаемый объект или окружающие его условия, производимое с целью познания.
В эксперименте обычно выделяют следующие элементы: 1) цель эксперимента; 2) объект экспериментирования; 3) условия, в которых находится или в которые помещается объект; 4) средства эксперимента; 5) материальное воздействие на объект. Каждый из этих элементов может быть положен в основу классификации экспериментов. Например, эксперименты можно разделять на физические, химические, биологические и т. д., в зависимости от разницы в объектах изучения. Одна из наиболее простых классификаций основывается на различиях в целях эксперимента.
Целью эксперимента может быть установление каких-либо закономерностей или обнаружение фактов. Эксперименты, производимые с такой целью, называются поисковыми. Результатом поискового эксперимента является новая информация об изучаемой области. Однако чаще всего эксперимент проводится с целью проверки некоторой гипотезы или теории. Такой эксперимент называется проверочным. Ясно, что невозможно провести резкой границы между этими двумя видами эксперимента. Один и тот же эксперимент может быть поставлен для проверки гипотезы и в то же время дать неожиданную информацию об изучаемых объектах. Точно так же и результат поискового эксперимента может заставить нас отказаться от принятой гипотезы или, напротив, даст эмпирическое обоснование нашим теоретическим рассуждениям. В современной науке один и тот же эксперимент все чаще обслуживает разные цели.
Эксперимент всегда представляет собой вопрос, обращенный к природе. Но чтобы вопрос был осмысленным и допускал определенный ответ, он должен опираться на предварительное знание об исследуемой области. Это знание дает теория, и именно теория ставит тот вопрос, ответ на который должна дать природа. Поэтому эксперимент отнюдь не противопоставлен теории и не является чем-то, находящимся целиком вне теории. Эксперимент неотделим от теории, ибо существенно зависит от нее. Как человеческий глаз для того, чтобы служить органом зрения, должен соединяться с мозгом в единую функциональную систему, так и эксперимент, для того чтобы служить средством получения знания, должен соединяться в единую систему с теорией. Роль теории в создании эксперимента особенно ярко проявляется в существовании такой формы познания, как мысленный эксперимент, т. е. мысленное представление операций с мысленно представляемыми объектами. Вообще всякий эксперимент при его обдумывании и планировании выступает вначале как мысленный эксперимент. Но если обычный (материальный) эксперимент обязательно включает в себя материальную деятельность с реальными вещами и процессами, что заставляет нас при планировании эксперимента рассчитывать на реальные приборы, реальные окружающие условия и конкретную эмпирическую интерпретацию теоретических понятий, то мысленный эксперимент отличается тем, что один из этапов его проведения — реальное воздействие на реальный объект — отсутствует. Это позволяет нам включать в эксперимент идеализированные объекты, идеальные приборы и идеальные условия. Такого рода эксперимент целиком находится внутри теории, и его отличие от обычного теоретического рассуждения заключается лишь в том, что он опирается на наглядные образы и представления.
Однако следует подчеркнуть, что наблюдение, измерение, эксперимент хотя и тесно связаны с теоретическими соображениями, являются разновидностью практической деятельности. Осуществляя рассмотренные эмпирические процедуры, мы выходим за рамки чисто логических рассуждений и обращаемся к материальному действию с реальными вещами. В конечном итоге только через посредство такого действия получают подтверждение или опровержение наши представления о действительности. В эмпирических познавательных процедурах наука вступает в непосредственный контакт с описываемой ею областью — именно в этом заключается громадное значение эмпирических методов для научного познания.
3. Структура научной теории
Важнейшей единицей научного знания считается теория. Наука включает в себя описания фактов и экспериментальных результатов, гипотезы и эмпирические закономерности, классификационные схемы и т. п., однако только теория объединяет весь материал науки в целостное и обозримое знание о мире.
Научная теория — высшая, наиболее развитая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности.
Ясно, что для построения теории предварительно должен быть накоплен определенный материал об исследуемых объектах и явлениях, поэтому теории появляются на достаточно зрелой стадии развития научной дисциплины. В течение тысячелетий человечество было знакомо с электрическими явлениями, однако первые научные теории электричества появились лишь в середине XVIII в. На первых порах, как правило, создаются описательные теории, дающие лишь систематическое описание и классификацию исследуемых объектов. В течение длительного времени, например, теории ботаники и зоологии были описательными: они описывали и классифицировали виды растений и животных; таблица химических элементов Д. И. Менделеева представляла собой систематическое описание и классификацию элементов. И это вполне естественно. Приступая к изучению некоторой области явлений, мы должны сначала описать эти явления, выделить их признаки, классифицировать их на группы. Лишь после этого становится возможным более глубокое исследование, связанное с выявлением причинных связей и открытием законов.
Высшей формой развития науки считается объяснительная теория, дающая не только описание, но и объяснение изучаемых явлений. К построению именно таких теорий стремится каждая научная дисциплина. Иногда в наличии подобных теорий видят существенный признак зрелости науки: некоторая дисциплина может считаться подлинно научной только тогда, когда в ней появляются объяснительные теории.
Объяснительная теория имеет гипотетико-дедуктивную структуру. Основанием теории служит набор исходных понятий (величин) и фундаментальных принципов (постулатов, законов), включающих только исходные понятия, — именно этот базис фиксирует тот угол зрения, под которым рассматривается реальность, задает ту область, которую описывает и объясняет теория. Исходные понятия и принципы выражают основные, наиболее фундаментальные связи и отношения изучаемой области, которыми определяются все остальные ее явления. Так, основанием классической механики являются понятия материальной точки, силы, скорости и три закона динамики Ньютона; в основе электродинамики Максвелла лежат его уравнения, связывающие определенными соотношениями основные величины этой теории; специальная теория относительности опирается на уравнения Эйнштейна; и т. д.
Со времен Евклида дедуктивно-аксиоматическое построение знания считалось образцовым. Объяснительные теории следуют этому образцу. Однако если Евклид и многие ученые после него полагали, что исходные положения теоретической системы представляют собой самоочевидные истины, то современные ученые понимают, что такие истины трудно найти и постулаты их теорий являются не более чем предположениями о глубинных причинах явлений. История науки дала достаточно много свидетельств наших заблуждений, поэтому основоположения объяснительной теории рассматриваются как гипотезы, истинность которых еще нуждается в доказательстве. Менее фундаментальные законы изучаемой области явлений дедуктивно выводятся из основоположений теории. Поэтому-то объяснительная теория называется гипотетико-дедуктивной — она строится как дедуктивная система, все положения которой логически выводятся из исходных гипотез.
Исходные понятия и принципы теории относятся непосредственно не к реальным вещам и явлениям, а к некоторым абстрактным объектам, в совокупности образующим идеализированный объект теории. В классической механике таким объектом является система материальных точек; в молекулярно-кинетической теории — множество замкнутых в определенном объеме хаотически соударяющихся молекул, представляемых в виде абсолютно упругих материальных шариков; в теории относительности — множество инерциальных систем; и т. д. Эти объекты не существуют сами по себе в реальности, они являются мысленными, воображаемыми объектами. Однако идеализированный объект теории имеет определенное отношение к реальным вещам и явлениям: он отображает некоторые абстрагированные от них или идеализированные свойства реальных вещей. Например, из повседневного опыта нам известно, что если тело толкнуть, оно начнет двигаться. Чем меньше трение или сопротивление окружающей среды, тем больший путь пройдет оно после толчка. Мы можем вообразить, что трение вообще отсутствует, и получим образ объекта, движущегося без трения — по инерции. Реально таких объектов не существует, это идеализированный объект. Точно так же вводятся в науку такие объекты, как абсолютно твердое или абсолютно черное тело, совершенное зеркало, идеальный газ и т. п. Заменяя реальные вещи идеализированными объектами, ученые отвлекаются от второстепенных, несущественных свойств и связей реального мира и выделяют в чистом виде то, что представляется им наиболее важным.
Гуляете вы, скажем, в солнечный зимний день и видите, как с горки на санках скатываются дети: снег сверкает под лучами солнца, щеки у детей разрумянились от легкого морозца, крики, смех, развевается голубенький шарфик… Попросите описать эту картину физика. Он скажет, что снежная горка — это плоскость с углом наклона приблизительно 30 градусов, по ней движется тело, масса которого составляет приблизительно 25 кг; коэффициент трения такой-то, начальная скорость — нулевая и т. п. Исчез румянец, пестрый костюмчик, веселый смех, остался лишь механический скелет реального положения дел.
Идеализированный объект теории намного проще реальных объектов, но именно это позволяет дать его точное математическое описание. Когда астроном рассматривает движение планет вокруг Солнца, он отвлекается от того, что планеты — это целые миры, имеющие богатый химический состав, атмосферу, ядро и т. п., и рассматривает их как простые материальные точки, характеризующиеся лишь массой и расстоянием от Солнца, но как раз благодаря этому упрощению он и получает возможность описать их движение в строгих математических уравнениях.
Идеализированный объект теории служит для теоретической интерпретации ее исходных понятий и принципов. Понятия и утверждения теории имеют только то значение, которое придает им идеализированный объект. Это объясняет, почему их нельзя прямо соотносить с реальными вещами и процессами.
В исходный базис теории включают также определенную логику — набор правил вывода и математический аппарат. Конечно, в большинстве случаев в качестве логики теории используется обычная классическая двузначная логика, однако в некоторых теориях, например в квантовой механике, порой обращаются к трехзначной или к вероятностной логике. Теории отличаются также используемыми в них математическими средствами.
Итак, основание гипотетико-дедуктивной теории включает в себя набор исходных понятий и принципов; идеализированный объект, служащий для их теоретической интерпретации, и логико-математический аппарат. Из этого основания дедуктивным путем получают все другие утверждения теории — законы меньшей степени общности. Ясно, что и они также говорят об идеализированном объекте. Знание, систематизированное таким образом, легко обозримо, доступно для освоения и применения.
Но как же теория может быть соотнесена с реальностью, если все ее утверждения говорят об идеализированных, абстрактных объектах? Для этого к гипотетико-дедуктивной теории присоединяют некоторое множество редукционных предложений (правил), связывающих отдельные ее понятия и утверждения с эмпирически проверяемыми утверждениями. Допустим, например, что вы произвели баллистический расчет полета снаряда весом в 10 кг, выпущенного из орудия, ствол которого имеет угол наклона к плоскости горизонта 30 градусов. Ваш расчет носит чисто теоретический характер и имеет дело с идеализированными объектами. Для того чтобы сделать его описанием реальной ситуации, вы добавляете к нему ряд редукционных предложений, которые отождествляют ваш идеальный снаряд с реальным снарядом, вес которого будет 10 кг + 50 г; точка падения снаряда превратится в область с определенными размерами. После этого ваш расчет получит эмпирическую интерпретацию и его можно будет соотносить с реальными вещами и событиями.
4. Функции научной теории:объяснение и предсказание
Для чего нужна теория? Главным образом для того, чтобы систематизировать знания, полученные в определенной области, объяснить нам наблюдаемые положения вещей, экспериментальные факты и подсказать, что нас может ожидать в дальнейшем. Объяснение и предсказание окружающих нас вещей и явлений представляют собой важнейшие функции науки в целом и научной теории в частности.
4.1. Дедуктивно-номологическое объяснение
Понятие объяснения широко используется в повседневном языке, в котором объяснить какое-либо явление означает сделать его ясным, понятным для нас. В своем стремлении понять окружающий мир люди создавали мифологические, религиозные, натурфилософские системы, объясняющие события повседневной жизни и явления природы. В течение последних столетий функция объяснения окружающего мира постепенно перешла к науке. В настоящее время именно наука делает для нас понятными встречающиеся нам явления, поэтому научное объяснение служит образцом для всех сфер человеческой деятельности, в которых возникает потребность в объяснении.
Наиболее широкой известностью и почти всеобщим признанием пользуется дедуктивно-номологическая модель научного объяснения, четкую формулировку которой в современной философии науки обычно связывают с именами К. Поппера и К. Гемпеля. «Дать причинное объяснение некоторого события, — пишет Поппер, — значит дедуцировать описывающее его высказывание, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями — начальными условиями»14. Для иллюстрации воспользуемся простым примером. Допустим, мы наблюдаем некоторое событие, состоящее в том, что нить, на которой подвешен груз, разрывается. Мы можем спросить: почему нитка порвалась? Ответ на этот вопрос дает объяснение, которое строится следующим образом.
Нам известно общее положение, которое можно считать законом: «Для всякой нити верно, что если она нагружена выше предела своей прочности, то она разрывается». Представим данное общее утверждение в символической форме: «Ах (Рх --- Qx)» («Для всякого х (Ах), если х нагружен выше предела своей прочности (Рх), то х разрывается (Qx)»). Нам известно также, что данная конкретная нить, о которой идет речь, нагружена выше предела ее прочности, т. е. истинно единичное предложение «Данная нить нагружена выше предела ее прочности», символически: «Ра». Из общего утверждения, говорящего обо всех нитях, и единичного утверждения, описывающего наличную ситуацию, мы делаем вывод: «Данная нить разрывается», символически: «Qа». Теперь наше рассуждение мы можем представить в символической форме:
Это и есть простейший вариант того, что называют дедуктивно-номологической схемой научного объяснения. Данное объяснение представляет собой вывод по правилам логики некоторого высказывания из других высказываний, принятых в качестве посылок, поэтому с точки зрения философии науки объяснить какое-то явление — значит подвести это явление под соответствующий закон.
Легко заметить, что представленная структура объяснения выражает логический вывод modus ponens, посылки которого называются экспланансом (объясняющее), а следствие — экспланандумом (объясняемое). Эксплананс должен включать в себя по крайней мере одно общее утверждение, и экспланандум должен логически следовать из эксплананса. Мы привели простейший вариант дедуктивно-номологического объяснения. Он допускает разнообразные модификации и обобщения. В общем случае в эксплананс может входить несколько общих и единичных утверждений, а вывод — представлять собой цепочку логических умозаключений. На месте экспланандума может находиться как описание отдельного события, так и общее утверждение (закон), и даже теория. К. Гемпель разработал вариант индуктивно-вероятностного объяснения, в котором используемое для объяснения общее положение носит вероятностно-статистический характер. Если ограничиться дедуктивно-номологическим объяснением, то его общую схему можно представить следующим образом:
Каковы наиболее характерные особенности дедуктивно-номологического объяснения? Важнейшая из них, по-видимому, состоит в том, что оно придает необходимый характер объясняемому событию. В самом деле, дедуктивно-номологическое объяснение представляет собой логическое выведение объясняемого положения из некоторых посылок, и если эти посылки истинны, а их истинность — одно из условий корректности объяснения, то выведенное положение с необходимостью должно быть истинным. Выражая это в других терминах, мы можем сказать, что при дедуктивно-номологическом объяснении некоторого события мы указываем причину или условия существования этого события, и если причина имеет место, то с естественной необходимостью должно существовать и ее следствие. Мы связываем объясняемое событие с другими событиями и указываем на закономерный характер этой связи. Поэтому если указанные законы справедливы, а условия их действия реально существуют, то рассматриваемое событие должно иметь место и в этом смысле является необходимым.
Вторая важная особенность дедуктивно-номологического объяснения, на которую следует обратить внимание, тесно связана с первой. Общее утверждение, входящее в его эксплананс, должно быть законом природы, т. е. выражать необходимую связь явлений. В противном случае мы не получим объяснения. По своей логической форме закон природы неотличим от так называемых случайно истинных обобщений, т. е. некоторых общих утверждений, которые в силу случайных обстоятельств оказались истинными, например: «Все жильцы нашего подъезда имеют загородные дачи», «Все присутствующие в данной комнате — лысые» и т. п. И законы природы, и случайно истинные обобщения выражаются общими высказываниями, но последние нельзя использовать для объяснения. Например, пусть истин
...
