Старый шаман не слышит голоса звезд. Не нужна Альтаиру наша кровь, и весне не нужна. Жизнь нужна. Вера нужна. Чистое сердце нужно, чтобы звезды разбудило, солнце нашло и в наш край вернуло…
Не нужна Альтаиру наша кровь, и весне не нужна. Жизнь нужна. Вера нужна. Чистое сердце нужно, чтобы звезды разбудило, солнце нашло и в наш край вернуло…
Можно родиться под северным сиянием и видеть его каждую свою зиму, все шесть бесконечных зим, но и на седьмую не отвести от него взгляда.
— Мама, а я красивая девочка? — спросила она, прикладывая ленту к меховому капору.
— Ты сильная девочка, — ответила ей мама. — Здоровая девочка.
Этого было мало, но больше мама ничего не сказала, и лента потухла, словно позабытый в очаге уголек.
А что же станет с прежними именем и судьбой? Куда денется Тына-твал — девочка из яранги? Ее было жалко до звенящей боли под ребрами.
Говорят, — чуть слышно ответила Пычик, растворяясь в пламени факела, — по дороге Альтаира до солнца всего три шага.
— Три я смогу.
Тундра стремительно засыпала.
Веди своего оленя, девочка. Через снег веди.
— А куда вести-то? — спросила Тына-твал, поднимая со снега праздничную ленту.
— Альтаир знает, он тебе дорогу и укажет, — отозвалась Пычик.
— Далеко это, бабушка? — Тына-твал сжала в пальцах скользкую ленту и вдруг почувствовала, как зло кусает мороз, как непроглядна ночь и как нестерпимо высоко мерцает над снегом небесный орел. — Ночью по тундре и пяти шагов не пройти…
— Говорят, — чуть слышно ответила Пычик, растворяясь в пламени факела, — по дороге Альтаира до солнца всего три шага.
— Три я смогу.
Пусть до солнца нам остается три шага
Ей хотелось выбежать из яранги, но ослушаться отца было страшнее, чем пропустить миг, когда искры от костра поднимутся высоко-высоко и превратятся в звезды, а самая яркая из них — Альтаир, — вспыхнет глазом небесного Орла. И бесконечная зимняя ночь повернется в сторону бесконечного летнего дня. И жизнь победит смерть. И сбудется все хорошее, о чем думают те, кто собрался у огня праздновать и танцевать.
