Оглавление

Пролог

И над лесом вечереющим

Встала медная луна;

Отчего так мало музыки

И такая тишина?

Осип Мандельштам

Еще днем небо заволокло свинцовыми тучами, которые висели так низко, что, казалось, протяни руку и до них можно дотронуться. К вечеру небо разразилось мокрым снегом с порывами хлесткого ветра. Похолодало, а когда село солнце, опустилась кромешная тьма. Идя по тропинке через парк, нельзя было разглядеть даже землю под ногами. Если поначалу мрак кое-как рассеивался светом фонарей, что еще горели у входа в здание, то теперь, по мере удаления от него все глубже в парк, спасал только свет от фонарика на мобильном телефоне, создававший на земле небольшой желтый круг. Вдруг где-то слева от тропинки послышался хруст сломанной ветки. Девушка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг. Однако больше ничто не нарушало тишину, кроме звука ее собственных шагов, которые гулко раздавались на подмороженных лужицах. Тонкая пленка льда трескалась под ногами, разнося по тихому парку эхо. Сначала девушка подумала, что тот звук ей только почудился, но вот опять отчетливо зашуршали сухие ветки кустарника, что рос вдоль тропинки. Сердце бешено застучало от испуга.

— Кто здесь?

Но ответом была тишина. Девушка посветила мобильником туда, где ей послышался посторонний звук, но никого не увидела. Она снова двинулась вперед, поскальзываясь и боясь упасть. Ей казалось, что тот, кто затаился во тьме парка, движется параллельно тропинке. Девушка выключила мобильник, поняв, что она сама указывает свое местонахождение преследователю. Она сделала еще несколько осторожных шагов, а потом сошла с тропинки вправо и остановилась за стволом дерева. Если бы на небе взошла луна, то среди голых ветвей и стволов можно было увидеть, есть ли кто-то по ту сторону тропинки. Но сейчас она не могла разглядеть даже собственных рук, не то что своего преследователя. К счастью, и он не мог увидеть девушку.

Стало очень тихо, потому что ветер вдруг стих. Казалось, сам воздух вокруг сгустился и наполнился чем-то зловещим. В такую ночь даже птицы затаились, не издавая ни звука. Простояв так несколько минут и не услышав ни одного постороннего шороха, девушка уже была готова отправиться дальше, решив, что никто ее не преследует, просто собственное воображение и страх сыграли с ней злую шутку. Но только она сделала шаг, как услышала хруст льда под чьими-то ботинками всего в метре от нее. Девушка сорвалась с места, бросившись вперед, не разбирая дороги. Она неслась так, что ветер свистел в ушах, а сердце билось с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть и оно выпрыгнет у нее из груди.

Вдруг из-за туч показалась луна. Ночное светило было необычного медного цвета, из-за чего предметы вокруг казались окрашенными кровавым багрянцем. Девушка обрадовалась, поняв, что не сбилась с тропинки, а невдалеке уже виднелся выход из парка. Она с удвоенной силой бросилась вперед, но поскользнулась и упала, больно ударившись коленками о мерзлую землю. Она выставила руки вперед, чтобы уберечь лицо, а потому сильно ссадила ладони. Поднимаясь и вытирая испачканные руки о порванные джинсы, она вдруг увидела прямо перед собой чьи-то ботинки. Тотчас же раздался голос.

— Сильно ушиблась?

Увидев лицо говорящего — небо теперь полностью очистилось, и луна светила в полную мощь, — девушка облегченно вздохнула.

— Господи, как же ты меня напугал.

— Прости, я не хотел, — он протянул ей носовой платок, чтобы стереть кровь с оцарапанных ладоней.

— Спасибо. После всех этих историй нервы расшалились. Я услышала в темноте чьи-то шаги и бросилась бежать.

— От кого же ты убегала?

— Я и сама не знаю, — неуверенно улыбнулась она. — Маньяка же уже поймали. Вроде больше нечего бояться, а я вот струсила.

— Да, поймали, поймали… — как-то неуверенно произнес мужчина.

От его голоса у нее вдруг волосы на затылке встали дыбом.

— А что ты здесь делаешь так поздно? Ты же ушел еще днем? — спросила она, делая шаг назад.

— Да так…

— Ну ладно, я пойду, — она сделала еще один шаг назад, но он тут же шагнул ей навстречу.

— Куда ты? Я так долго тебя ждал… Так долго, — он нервно хихикнул, скривив рот. — Наконец-то я тебя поймал.

Она завизжала. Мужчина резким ударом отвесил ей пощечину так, что девушка упала на землю. Он нагнулся над ней и, приблизившись к самому лицу, прошептал, брызгая слюной:

— Ш-ш. Не ори. Если будешь послушной девочкой, то обещаю, что не сделаю тебе больно, — и облизав пересохшие губы, добавил: — У нас еще вся ночь впереди.

Глава 1

В каждой разлуке скрыта новая встреча.

«Мне тебя обещали»

Эльчин Сафарли

— Сегодня в Семеновско-Отрадном лесопарке найден обезображенный труп девушки. На место прибыла следственная группа. По предварительным данным, жертва была задушена. Убийца обрил девушку налысо и выколол глаза острым предметом. Личность жертвы пока установить не удалось. Предположительно, это одна из студенток местного университета. Напоминаем, что Семеновско-Отрадный лесопарк является частью одноименной дворянской усадьбы, в здании которой сегодня разместился Исторический факультет Московского историко-географического университета…

Женя сделала потише звук телевизора, услышав, как зазвонил ее мобильный телефон.

— Алло, — отстраненно пробормотала она в трубку, все еще прокручивая в голове только что услышанные новости.

— Жень, ты где? — раздался раздраженный голос Макса. — Почти все уже в сборе, через десять минут начинаем.

— Я уже подъезжаю, — соврала она. — Буду минут через двадцать.

— Хорошо, не обижайся, если мы начнем без тебя.

Макс повесил трубку, а Женя бросилась к шкафу, чтобы надеть верхнюю одежду. Она редко опаздывала, но сегодня был день рождения Макса, а потому ей хотелось выглядеть на все сто. Они недавно начали встречаться, и их отношения еще были на самом первом этапе, когда пытаешься показать только самое лучшее в себе. Вот и Жене хотелось нарядиться в свое лучшее платье, чтобы Макс по достоинству оценил и ее вкус, и красоту фигуры. Конечно, Женя не была из длинноногих костлявых моделей, расхаживающих по подиуму, и на фитоняшку с перекачанной пятой точкой она тоже не походила, но ей было чем гордиться. Женя и гордилась. Иногда. Но чаще скрывала свои волнующие мужской взгляд изгибы под строгими костюмами или обычными джинсами и свитерами. Однако сегодня был один из тех редких дней, когда она мечтала продемонстрировать и свои стройные ноги, и осиную талию, которой позавидовали бы модницы былых времен, утягивавшие себя корсетами.

Женя надела старое темно-коричневое пальто и критично осмотрела себя в зеркало: подол платья на несколько сантиметров выглядывал из-под нижнего края.

— Как совковская бабулька, — подытожила Женя.

Она бросила взгляд на новехонькое белое пальто, купленное за баснословную для нее сумму несколько дней назад. Оно было тонким и вряд ли подходило для сегодняшней погоды. Уже несколько дней лил дождь. На улице было серо и неуютно. Кругом стояли лужи, а на небе по-прежнему чернели низкие тучи. Пальто стоило бы отложить до весны, но Женя знала, что выглядела она в нем сногсшибательно. Не зря все-таки потратила на пальто всю зарплату. Ей очень хотелось предстать перед Максом и его друзьями, которых она, к слову сказать, еще не знала, во всем своем великолепии. Поэтому, отбросив все сомнения, она надела обновку. Придется чуть-чуть померзнуть!

Женя выключила телевизор, еще раз прокрутив в голове только что услышанную новость об убийстве в Семеновско-Отрадном. А ведь на месте убитой могла быть она сама. Вчера вечером Женя тоже шла через этот парк, закончив занятия на вечернем отделении. Она преподавала историю, всего полгода назад защитив докторскую, и теперь являлась самым молодым ученым на их факультете. Ей было двадцать семь, но многие новоиспеченные студенты, видя ее в коридорах университета в первые дни учебного года, думали, что она, если уже и не первокурсница, то уж точно еще не успела закончить бакалавриат. Каково же было их удивление, когда Женя входила в аудиторию, вставала за кафедру и начинала лекцию. Многие студенты делали большую ошибку, не воспринимая ее всерьез. И впрямь, глядя на ее мягкую улыбку, от которой на щеках появлялись милые ямочки, на медного цвета кудрявые волосы, небрежно раскиданные по плечам, трудно было представить себе, что Женя строга. Однако стоило кому-то нарушить тишину во время письменных работ, перебить ее на лекции или не выключить мобильный телефон, как в голосе ее слышались такие ледяные нотки, что у студентов сердце уходило в пятки. Ее боялись и уважали, а на лекциях всегда был аншлаг, потому что стоило Жене, нет уже не Жене, а Евгении Георгиевне, начать рассказывать о татаро-монгольском нашествии или Куликовской битве (она специализировалась именно в этом историческом периоде), о Чингисхане, Иване III или ее любимом Тамерлане, и она забывала обо всех вокруг, а притихшая аудитория слушала, раскрыв рты.

Однако за пределами университета Женя была обычной девушкой со всеми теми заботами и проблемами, которые могут мучить представительницу прекрасного пола ее возраста. По крайней мере, она старалась ею быть. Потому что и в кругу друзей нет-нет да мысли ее перескакивали от дел насущных к Хромому Тимуру или стоянию на Угре.

Вот и сейчас, переминаясь с ноги на ногу на остановке в ожидании автобуса, чтобы наконец-таки отправиться на день рождения к Максу, Женя подумала, что в понедельник надо сходить в деканат и попросить организовать для студентов поездку на Куликово поле, чтобы приурочить ее к лекции о Дмитрии Донском. Она уже давно там не была сама, а студентам тем более будет вдвойне интересно послушать о великом русском князе в атмосфере тех мест, где состоялась великая битва. Конечно, надо бы было устроить эту экскурсию в сентябре, в годовщину Куликовской битвы, но в начале учебного года всегда столько дел, что невозможно что-то толком организовать.

Женя так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как подошла к самому краю автобусной остановки, как и не увидела огромной лужи, плескавшейся у самых ног. Вдруг вынырнувшая откуда-то машина на полном ходу пронеслась мимо, окатив девушку грязной жижей с ног до головы. Женя не то что не успела отскочить в сторону, она даже не успела подумать об этом.

— Вот сволочь, — крикнула она вслед автомобилю, водитель которого, кажется, заметил в зеркало заднего вида, что натворил. Женя увидела, как он развернул машину и снова подъехал к остановке, но теперь уже медленно и аккуратно. Окно со стороны пассажирского сиденья опустилось, и Женя увидела мужчину, смотревшего на нее несколько обескураженно.

— Прошу прощения, девушка, я вас не заметил, — извиняющимся тоном произнес водитель.

— Не заметил он! Ты посмотри, что ты наделал! — взвилась Женя.

Выглядела она и впрямь плачевно. По белому пальто стекали серые потеки грязной воды, впитываясь в мягкую шерсть и оставляя уродливые пятна. А прическа! Она просидела в салоне три долгих часа, пока парикмахер справлялась с ее непослушными кудрями, выпрямляя волосы и укладывая их красивыми волнами. Теперь же с волос Жени, как и с одежды, стекали струи грязной воды.

— Что мне теперь прикажешь делать?! — орала Женя.

— Да не кричите вы так, — попытался успокоить ее мужчина.

— Не кричите? Посмотрела бы я на тебя, как бы ты кричал, обдай тебя грязью вот такой идиот.

— Может, обойдемся без оскорблений? — неудачливый водитель тоже начал закипать. — Я же не специально.

— Не специально он! Нужно думать головой и смотреть по сторонам, когда садишься за руль.

— А ты чем думала, когда подошла так близко к луже? — он решил тоже не церемониться, перейдя на «ты».

— Да, конечно, это я во всем виновата! Накупят дорогих тачек и думают, что им все позволено!

Она и так безбожно опаздывала, а тут еще этот идиот окатил ее грязью. Нервы Жени сдали, и она покрыла мужчину в автомобиле отборным матом. Ругалась она редко, но делала это виртуозно.

— Я же извинился. Могу заплатить за твое испорченное пальто, если в этом все дело.

— Ах он может заплатить. Кто бы сомневался! Да лучше выкинь свои права и больше никогда не садись за руль, если не видишь дальше собственного носа!

— Да пошла ты! — наконец не выдержал мужчина. — Истеричка.

Он закрыл окно и тронул машину с места. Позже Женя и сама не могла объяснить, что на нее нашло в тот миг, но как будто специально на глаза ей попался камень, который валялся тут же, у самых ее ног. Она быстро схватила его и швырнула вслед удаляющемуся автомобилю. Женя не увидела, попала ли она в машину, так как к остановке подошел нужный ей автобус, куда она тут же нырнула. Конечно, лучше было бы вернуться домой и переодеться, но она испугалась своего импульсивного поступка. Вдруг она угодила-таки камнем в машину? Что тогда делать? Поэтому она и влетела в автобус, чуть не сбив с ног стоявших в проходе пассажиров. Пригнувшись так, чтобы снаружи ее было незаметно, Женя прошла вглубь и, найдя свободное место, села, низко склонив голову. Спряталась! На нее смотрели, как на полоумную, но Жене было все равно. Ей хотелось поскорее скрыться с места преступления, хотя надежда, что камень пролетел мимо, все еще не покинула ее. А даже если и нет, не беда. Сам виноват! Вон во что он превратил ее дорогущее пальто, не говоря уже о прическе.

Минут через двадцать Женя вышла на нужной остановке, перебежала дорогу и оказалась в ресторане, где Макс праздновал день рождения, арендовав целый зал на втором этаже заведения. Женя попыталась кое-как привести себя в порядок, но у нее плохо получилось. Если пальто еще можно было снять, то стереть грязь с шелковых чулок не получилось. А укладка, которую ей делали так старательно и долго, теперь больше походила на воронье гнездо из слипшихся локонов. Запыхавшаяся, она поднялась на второй этаж ресторана, опоздав больше чем на час. Здесь веселье уже било через край. Звенела посуда, слышался громкий смех, и на всю орала музыка. Кто-то из гостей, изрядно набравшись, танцевал. Женя никого здесь не знала и обводила глазами зал в поисках Макса. Пройдя в глубину помещения, девушка вдруг заметила своего новоиспеченного ухажера. Он сидел, вальяжно откинувшись на спинку стула — в одной руке сигарета, в другой бокал шампанского. На коленях у Макса сидела какая-то девица, точнее, не сидела, а извивалась в некоем подобии танца. Бретельки ее платья были спущены полностью, обнажив грудь, которую она то и дело подставляла под жадные губы Макса, осыпавшего ее поцелуями.

— Кажется, день рождения удался, — усмехнулась Женя.

Она боялась предстать перед Максом в таком ужасном виде: слипшиеся от грязи волосы, чулки в серых разводах. Но, оказывается, Максу было плевать на ее внешний вид — он уже успел найти Жене замену.

— О, Женька, — посмотрел он на нее замутненным взором. — Приехала наконец.

Она ни слова не говоря развернулась и направилась к лестнице. Когда Женя уже сошла вниз и надела свое заляпанное грязью пальто, наконец-то появился Макс, грузно спустившийся вслед за ней. Он сильно перебрал с алкоголем и плохо держался на ногах.

— Ты куда собралась? — спросил Макс Женю.

— Домой. Мне здесь делать нечего.

— Ты же только пришла? — он то ли правда не понимал, почему она уходит, то ли прикидывался.

— Я вижу, тебе и без меня весело.

— Ты из-за Катьки, что ли? — до Макса, кажется, наконец-то дошло. — Брось, не психуй.

— Не психовать? Ты нормальный человек или нет?

— А что ты хотела? Ты не приехала, я расстроился, выпил немного, а Катька… Она просто станцевала для именинника.

— Отличный подарочек, ничего не скажешь.

Женя чувствовала, что ее начинало подташнивать от этого фарса.

— Жень, да ладно тебе, — Макс обнял ее за плечи. — Пойдем, выпьем, и я познакомлю тебя со всеми.

— Нет уж, увольте, — она сбросила его руку. — Иди и продолжай облизывать сиськи этой Кати или как ее там зовут. И не звони мне больше.

— Посмотрите, какая недотрога. Да знаешь, сколько у меня было таких, как ты?

— Наверняка сотни две, не меньше, — усмехнулась Женя. — Прощай.

— Истеричка, — крикнул Макс вслед Жене.

За один вечер два человека назвали ее истеричкой. Может, и правда с ней что-то было не так? Женя вышла на улицу, где снова начался дождь. Уже совсем стемнело. Похолодало. Ледяной ветер пробирал до костей. Женя не злилась на Макса. Она вообще ничего не чувствовала. Видимо, она выплеснула все эмоции на водителя, который окатил ее грязью из лужи, испортив не только пальто, но и весь вечер в целом. Ей совершенно не хотелось возвращаться домой, но не торчать же на улице? Куда податься? Может, к Наталье? Подруга была ее палочкой-выручалочкой уже много лет. Дружили они с детского сада, вместе росли, вместе учились, вместе влюблялись и ненавидели.

Женя достала мобильник, набрала номер Наташки. Выяснив, что подруга дома, сказала, чтобы та ждала ее в гости. Наталья по голосу поняла, что с Женей что-то произошло, и обещала к ее приходу все организовать. А это значило, что, когда Женя оказалась в тепле Наташкиной квартиры, ее уже ждал накрытый стол и бутылка коньяка.

— Отлично выглядишь, профессор Коршунова, — сказала Наталья, окидывая Женю критичным взглядом.

Подруга часто называла ее то профессором, то доцентом, в зависимости от тяжести Женькиных «грехов».

— Что с тобой стряслось?

— Лучше не спрашивай, — тяжело вздохнула Женя, усаживаясь на свое любимое место.

— Хорошо, не буду.

Наталья спокойно открыла бутылку и разлила коньяк по маленьким рюмочкам. Они выпили в тишине. Принялись за еду. Наталья отлично знала подругу. Если начать задавать вопросы, Женька будет молчать или переводить разговор на другую тему, но вот если делать вид, что тебе абсолютно неинтересно, что у той стряслось, то Евгению прорвет и она сама все расскажет. Так и произошло. Женя сделала глоток коньяка, грохнула рюмку о стол, чуть не отбив тонкую ножку, и затараторила:

— Представляешь, стою я на остановке и думаю, как бы здорово было на следующей неделе отправиться на Куликово поле. Помнишь? Я же еще в сентябре собиралась. Я и студентам уже сказала, что скоро поедем. Хоть и холодно там будет, но зато какие виды! Встанем на взгорье, а оттуда все поле как на ладони. И Непрядва вот она, прямо у ног плещется. А кругом воины Мамаевы — видимо-невидимо. А вот тут, по другую сторону, Дмитрий Донской на лихом коне. А потом — бац! — и он меня грязью окатил! Представляешь! Новое пальто! Белое! Я вокруг него три месяца ходила, думала покупать или нет. Оно ж стоит больше, чем я за месяц получаю. А потом эта девица полуголая у него на коленях скачет, а он ее целует и слюни пускает, как младенец. Меня чуть не стошнило прямо там. А, да! Я еще и камнем ему вслед запустила. Ну а что? Он мне пальто, а я ему камень.

— Подожди! Подожди! Подожди! Я ничего не поняла. Тебя Дмитрий Донской грязью облил, а потом стал целоваться с какой-то голой девицей, а ты его за это камнем огрела?

— Наташ, что за чушь ты несешь? При чем тут Дмитрий Донской? — Женя смотрела на Наталью так, будто у той и правда были не все дома.

— Так ты же сама сказала, что Дмитрий Донской на коне подскакал и окатил тебя грязью.

— Наташ, ну ты, как всегда, ничего не поняла. Да и непохож он был на князя Дмитрия. Скорее уж на Мамая. Противный такой тип, было в нем что-то от монголов…

И Женя пустилась объяснять все сначала. Когда ее переполняли эмоции, и хотелось как можно скорее поделиться с подругой тем, что накипело на душе, Женя начинала спешить, путаться, и в результате понять смысл ее рассказа было очень сложно. Спустя час Наталье наконец-то удалось разобраться в злоключениях подруги.

— Слушайте, профессор Коршунова, ну вы, однако, даете! — покачала головой Наталья. — Вот так взяла и камень в машину запустила. А если б этот Мамай догнал тебя и шею намылил?

— Да я и сама не знаю, как так получилось. Но понимаешь, я была в бешенстве, а тут этот камень прям под ногами лежал, как будто его специально кто-то туда положил.

— Ага, не иначе как сам Дмитрий Донской.

— Наташка, прекрати издеваться!

— Нет, дорогая моя профессорша, у тебя скоро крыша поедет от твоей работы. Нельзя же вот так улетать в свои мысли и ничего не замечать вокруг, а главное — не думать о последствиях.

— Да ладно тебе, — махнула рукой Женя. — Наверняка тот камень мимо пролетел. Да и в любом случае этому Мамаю ни в жизнь меня не найти. Я на ту остановку больше ни ногой.

Наталья закрыла лицо руками, еле сдерживая смех.

— Ой, Женька, и что с тобой делать?

Та тяжело вздохнула.

— А Макс сволочь! — подытожила Женя.

— Да уж. Ты этому своему Мамаю должна спасибо сказать.

— Это еще почему?

— Если бы он тебя не задержал, ты приехала бы на день рождения Макса вовремя и еще долго могла не узнать, какой он на самом деле.

— Твоя правда, — вздохнула Женя, подперев подбородок кулачком.

— Не переживай, подруга, прорвемся.

— Да я и не переживаю. Только пальто жалко.

— Сдай в химчистку.

— Сомневаюсь, что это поможет. Ты же сама видела.

— Но попробовать стоит, — Наталья широко зевнула. — Так, давай в душ. Смывай с себя всю эту Куликовскую битву, а потом спать. Ты ложись на моей кровати, а я на Настиной.

У Натальи была восьмилетняя дочка Настя, с отцом которой они хоть и развелись пару лет назад, но остались в дружеских отношениях.

— А где она сама?

— Отец забрал ее на выходные, так что завтра гуляем.

— Но сначала химчистка.

— Обязательно.

Глава 2

Как у двери Тамерлана —

Новой выросла трава;

Я ли не твоя стрела,

Я ль тебе не тетива?

Из песни «Двери Тамерлана»

группа «Мельница»

В понедельник из-за убийства в парке весь университет шумел, как улей. Не успела Женя войти в аудиторию, как студенты, перебивая один другого, закидали ее информацией.

— Евгения Георгиевна, вы слышали, что у нас в парке студентку убили?

— Да, я видела новости в пятницу.

— А вы знаете, что это Полина Тимошенко со второго курса?

— Полина? Тимошенко? — Женя озадаченно обвела аудиторию взглядом.

У нее была одна беда: Женя отлично запоминала даты событий, названия мест и имена важных исторических личностей, а вот то, что касалось людей, встречавшихся ей в повседневной жизни, она забывала моментально. Она читала лекции и вела семинары на всех курсах и из потока студентов в несколько сотен человек помнила по именам от силы десяток. Обычно Женя могла запомнить студента, если тот отличился чем-то от своих одногруппников: задал интересный вопрос, написал великолепную курсовую работу, перебил ее на какой-нибудь важной мысли во время лекции. Но она помнила их только по этим вехам, абсолютно не держа в голове имена. Вот и девушку по имени Полина Тимошенко Женя припомнить не могла.

— Сегодня все утро лес прочесывала полиция, и даже студентов допрашивали, — сказал кто-то из ребят.

У Жени сегодня пары начинались с двенадцати, к этому времени полиция уже уехала, но студенты были по-прежнему оживлены.

— Говорят, это маньяк.

— Нет, это призрак старой графини, ведь полиция не нашла никаких следов убийцы.

— Так, так, так! Прекратите! — возмутилась Женя. — Мы с вами историки и должны мыслить здраво. Какие еще призраки!

— Но Евгения Георгиевна, вы же знаете местные легенды, нам сам декан рассказывал.

— Вот именно, легенды, ничего общего не имеющие с реальной историей. Лучше скажите мне, поедем мы с вами на Куликово поле, чтобы я прочитала вам лекцию там, или так и будем чахнуть в аудитории?

— На поле! На поле! — хором закричали студенты.

Закончив лекцию, Женя наконец-то отправилась в деканат, чтобы узнать, кого же все-таки убили в парке. Их факультет располагался в живописном месте. На самой окраине Москвы стояла старинная усадьба Семеновско-Отрадное. Когда-то она принадлежала одному из графов Орловых. После революции усадьбу переустроили сначала под богадельню, потом под склад, а в окончательное запустение она пришла во время Великой Отечественной войны. Только в конце 90-х здание отдали в пользование Историко-географическому университету, который, благодаря помощи какого-то мецената, восстановил старое здание поместья и прилегавшие к нему постройки. Здесь и обретался последние годы исторический факультет. Наверное, не найти лучше места для изучения истории, ведь здесь сами стены полнились ей. Усадьба находилась на самых выселках. Позади нее простирался бескрайний луг, за которым виднелись редкие домики деревеньки Семеновки. Парадный же подъезд усадьбы выходил на лесопарк, в котором и произошло убийство студентки. Когда-то это был огромный ухоженный парк, с красивыми беседками, статуями нимф, фонтаном и коваными воротами. Здесь в свое время прогуливались дамы в кринолинах в сопровождении благородных джентльменов, любуясь посаженными вдоль тропинок кустами роз, гортензий и других цветов. Но парк, как и сама усадьба, пришел в запустение. Природа быстро взяла свое. Ворота покорежились, ухоженные кустарники одичали, тропинки заросли сорняком. От когда-то изящной беседки остался один каменный фундамент да несколько покрытых сетью трещин колонн, которые уже было не разглядеть за зарослями. Статуи были либо унесены, либо разбиты. Сегодня парк выглядел зловеще и превратился в настоящий лес, через который пролегала единственная тропинка к проезжей части, откуда студенты и преподаватели могли добраться до города, сев на автобус или маршрутку. Конечно, к самому зданию университета подходила проезжая часть, но ею пользовались только те, кто добирался сюда на собственном автомобиле. Автобусы же сюда не ходили, делая остановку по другую сторону парка. Да и маршрутки здесь тоже не проезжали. Оно и понятно, ведь это целый большой крюк в объезд огромного лесопарка. Вот и ходили студенты, а с ними и некоторые преподаватели через заброшенный парк.

Когда Женя заглянула в деканат после лекции, здесь собралось несколько ее коллег. Разговоров было только о недавнем убийстве.

— О, Женечка, а вот и вы, — улыбнулся подошедший к ней Олег Дмитриевич Селиверстов.

Олегу Дмитриевичу было лет сорок, и еще каких-то семь лет назад Женя была его студенткой. Она помнила, как все однокурсницы сохли по нему. Он был довольно симпатичным молодым мужчиной, несмотря на рано появившиеся залысины. К тому же в то время Олег Дмитриевич был не женат, что делало его в глазах Жениных однокурсниц еще более привлекательным. Однако сама Женя относилась к нему исключительно как к преподавателю, а теперь и как к коллеге.

— Олег Дмитриевич, коллеги, — кивнула Женя всем присутствующим.

— Вы, конечно, уже слышали об убийстве? — спросил ее Олег Дмитриевич.

— Да, это ужасно. Что говорит полиция?

— Да что они могут говорить? — проворчала завкафедрой Нина Васильевна. — Обрыскали все вокруг, но пока никаких следов, никаких подозреваемых.

— Глухарь, — подытожил Иван Александрович Быков, преподававший у них на факультете философию. Он был человеком малоразговорчивым, но любил вставить к месту красное словцо.

Дверь в кабинет декана открылась, и появился он сам.

— Евгения Георгиевна, вы как раз мне и нужны. Пройдемте в мой кабинет, — сказал декан.

— Я? А что случилось?

Женя вошла в кабинет декана, нервно закрыв за собой дверь.

— Да ничего страшного, Евгения Георгиевна, — сказал Алексей Андреевич, — здесь такое дело. Как вы знаете, в пятницу, да и сегодня тоже, все утро здесь были полицейские. За выходные они выяснили личность убитой, а сегодня расспрашивали всех, кто с ней контактировал накануне убийства.

— И что выяснили? — непонимающе спросила Женя.

— Вас сегодня с утра не было, а оказалось, что эта убитая, Полина Тимошенко, как раз была на вашей паре.

— Ну и что? При чем тут я?

— У вас же вечерняя пара в четверг?

— Да.

— Вы заканчиваете последней, выходит, что девушку убили после вашей пары. Следователь попросил передать, чтобы вы заехали к ним в отделение сегодня.

— Зачем я им? Я ничего не знаю. Я даже девушку эту не помню.

— Видимо, хотят задать вам несколько вопросов. Узнать, может, вы что видели, ведь вы одной из последних покинули факультет, — Алексей Андреевич снял очки и начал протирать их носовым платком.

— Да что я могла видеть? — нахмурившись, спросила Женя.

— Вот и я думаю, ничего, но сами понимаете, — развел он руками, — дело такое… В общем, съездите в следственный комитет.

— У меня еще одна лекция, до пяти часов, я не успею никуда съездить.

— Они настоятельно просили вас приехать сегодня. Все-таки убийство нашей студентки — дело нешуточное. Чем быстрее полиция разберется, тем лучше.

— Да, вы правы, Алексей Андреевич, — сдалась Женя. — Но как же лекция?

— Давайте так поступим, — он глянул на часы. — Уже начало четвертого. Вы прямо сейчас поезжайте в полицию, а я попрошу Олега Дмитриевича заменить вас на лекции. Идет?

— Идет, — неуверенно улыбнулась Женя. — Только у меня там Батый… Мне бы лучше самой.

— Я уверен, Олег Дмитриевич справится и с Батыем, и со всей Золотой Ордой. А вы отправляйтесь в полицию.

— Что же поделаешь, — вздохнула Женя.

Она остановилась в дверях.

— Алексей Андреевич, может, конечно, сейчас не время, но что у нас с Куликовым полем?

— А что с ним? — удивленно вскинул он бровь.

— Вы же обещали дать добро на экскурсию.

— Раз обещал, значит, даю, — улыбнулся он. — Вы там с Юлией Сергеевной решите все организационные моменты.

— Мы ведь можем сделать это бесплатно для ребят?

— Евгения Георгиевна! — проворчал декан.

Женя насупилась.

— Алексей Андреевич, это же какие-то копейки, ну что вам стоит?

— А ты попробуй эти копейки выбей, — усмехнулся он.

— Вы предлагаете мне к ректору сходить?

Алексей Андреевич знал, что Женя со своей одержимостью может действительно пойти к ректору.

— Ну уж нет, будет вам бесплатная экскурсия, — махнул рукой Алексей Андреевич.

— В ближайший выходной?

— Это уж как получится.

— Хорошо, но не позже чем через две недели, а то вы мне весь тематический план собьете.

— Женя, — перешел он на отеческий тон. — Если б знал, какая вы дотошная, не взял бы вас на работу.

— Еще как взяли бы, — улыбнулась Женя. — Вы же сами меня уговаривали и кандидатскую писать, и докторскую.

— Уговаривал, твоя правда, — засмеялся Алексей Андреевич. — Таких талантливых студенток, как ты была, — одна на миллион.

— Скажете еще, — засмеялась Женя.

— Так, все, поезжайте скорее к следователю.

— Да, кстати, дайте мне адрес и скажите, к кому там обратиться.

***

Женя добралась до следственного управления только в половине шестого вечера. Пробежав через парк, теперь, после убийства, казавшийся зловещим, она вышла к остановке. Ей пришлось минут двадцать ждать автобуса. Мелко накрапывал дождик, а она по традиции забыла зонтик. Потом Жене пришлось помотаться по Москве в поисках нужного адреса и, конечно, она умудрилась заплутать в улицах и переулках. Когда она нашла-таки нужное ей здание, дождь уже изрядно вымочил и ее одежду, и, что еще хуже, волосы. Они, волнистые от природы, начинали закручиваться в мелкие тугие локоны из-за высокой влажности. Кое-как пригладив непослушную гриву рукой, Женя постучалась и вошла в кабинет старшего следователя Нургалиева, который, будучи занят разговором по телефону, лишь мельком взглянул на нее и кивнул на стул, приглашая девушку сесть. Женя на ватных ногах подошла к стулу и села на самый краешек, ведь, едва открыв дверь, она тут же узнала мужчину. Следователь Нургалиев оказался не кем иным, как тем самым «Мамаем», который не так давно окатил Женю водой из лужи, а она… А она бросила вслед удалявшейся машине камень. И что теперь будет? Узнал ли он ее, было неясно. По крайней мере, он никак этого не выказывал, встав напротив окна и что-то обсуждая по телефону. Женя была так ошарашена, увидев своего обидчика, который к тому же оказался и следователем, что не могла толком соображать и даже не слышала, о чем мужчина говорит по телефону. Он же, казалось, вообще забыл о ее существовании. Может, все-таки не узнал ее? Или что более вероятно, брошенный ею камень не достиг цели, и мужчина уже и забыл о том инциденте. Успокоенная этой мыслью, Женя села поудобнее, немного расслабившись.

Пока мужчина вел беседу, Женя украдкой рассмотрела его. Следователь Нургалиев казался огромным, фигурой и статью напомнив ей русских былинных богатырей, какими их изображали на старинных картинах. Высокий и широкоплечий. При малейшем движении бицепсы натягивали ткань рубашки так, что, казалось, она вот-вот затрещит по швам. Ни дать ни взять — богатырь. Однако на этом сходство и кончалось. Они с Натальей были правы, прозвав его «Мамаем». В мужчине действительно явно читались азиатские черты. Черные волосы, в которых кое-где мелькали белые нитки седины. Черные же глаза хоть и большие, но с явно выраженным азиатским разрезом. Высокие скулы. Женя не могла не отдать ему должное: он был привлекательным мужчиной, хотя уже и немолодым. Наверное, лет сорок пять, может, чуть меньше.

Тем временем он закончил разговор и сел за стол напротив Жени, бросив на нее хитрый с прищуром взгляд, от которого она вжалась в стул. Женя поняла, что он узнал ее, как только она вошла, и специально тянул время, заставляя ее сидеть на неудобном стуле и чувствовать себя еще более неловко. Дверь открылась, и в кабинет влетела молоденькая девушка в форме.

— Тамерлан Ниязович, — заискрилась она улыбкой. — Здесь бумаги, что вы просили.

«Вот это имечко!» — промелькнуло в голове у Жени. Он оказался не Мамаем, а еще хуже. Тамерланом. Супостатом. Извергом, вырезавшим целые города и складывавшим из отрубленных голов «минареты». Исфахан, Багдад, Герат… Женя оборвала ход своих мыслей, прислушавшись к разговору.

— Спасибо, Анечка.

— Вам что-нибудь еще нужно, Тамерлан Ниязович?

— Нет, Анечка. На сегодня все.

— Тогда я пойду?

— Еще нет шести, как же я без вас рабочий день закончу? — в его голосе слышался смех, но молодая сотрудница, видимо, восприняла все за чистую монету.

— О, тогда я подожду, пока вы закончите с ней, — кивнула девушка в сторону Жени.

— Да я пошутил, иди уже домой, — засмеялся следователь. — А с этой дамочкой, боюсь, мы надолго задержимся.

— О, — снова протянула она. — Может, все-таки я вам еще понадоблюсь?

— Конечно, понадобишься, но не сегодня. Беги уже домой.

— Тогда до свидания, Тамерлан Ниязович.

— До завтра.

Анна выпорхнула за дверь, а Тамерлан достал пачку сигарет, затянулся и сквозь облако дыма пристально посмотрел на Женю.

— Сигарету? — протянул он Жене пачку.

Она отрицательно покачала головой.

— Паспорт, — так резко бросил он, что от неожиданности Женя вздрогнула.

— Что? — уставилась на него Женя.

— Паспорт давай, говорю.

— Это еще зачем?

— Чтобы личность твою установить, — Тамерлан продолжал курить, не сводя глаз с Жени.

Она порылась в сумочке и выудила паспорт. Следователь лишь мельком взглянул на него.

— Итак, Коршунова Евгения Георгиевна, значит, сама явилась с повинной, — усмехнулся он.

Женя сильно нервничала, и он это видел. Она вообще не любила разговоров с начальством, и каждый раз, когда ее просил зайти декан или еще кто-то из руководителей университета, она чувствовала себя так, будто ее вызывали на казнь. Что уж говорить о необходимости прийти в кабинет следователя. Зачастую ей удавалось преодолеть свою нервозность весьма нестандартным способом — Женя начинала дерзить.

— С какой еще повинной? — вздернула она подбородок, одарив следователя настороженным взглядом.

— С чистосердечным признанием.

— Мне не в чем признаваться.

— Значит, ты считаешь совершенно нормальным портить чужую собственность?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — нахмурилась Женя.

— Ты мне машину разбила.

— Какую еще машину? — хлопнула она ресницами, пытаясь изобразить святую невинность. — И с какой стати вы мне тыкаете, товарищ следователь.

— Ага, сегодня мы, значит, вспомнили о формах вежливости, — усмехнулся Тамерлан, ставя локти на стол и по-прежнему сжимая сигарету, дымка от которой создавала между ними своеобразную завесу.

— Мы о них никогда и не забывали, в отличие от вас.

— Неужели?

— Тыкаете мне ни с того ни с сего. Накурили так, что дышать нечем. А может, у меня астма? — Женя чувствовала, что нервное состояние ушло и проснулся гнев. — Обвиняете не пойми в чем.

Следователь раскатисто рассмеялся.

— Вот, пиши, — протянул он ей чистый лист и ручку.

— Что писать?

— Я, такая-то, такая-то, умышленно разбила автомобиль старшего следователя Нургалиева, создала опасную ситуацию на дороге и скрылась с места преступления.

— И напишу! — Женя взяла ручку. — Все напишу. Что следователь Нургалиев опасно водит машину, не соблюдает правил дорожного движения, наносит материальный ущерб простым гражданам, которых он, между прочим, обязан защищать, ведет себя оскорбительно, что он хам и женоненавистник…

— Слушай, я ж тебя могу на пятнадцать суток посадить.

— За что это?

— За оскорбление должностного лица при исполнении.

Женя смерила его презрительным взглядом.

— Это нужно еще разобраться, кто кого оскорбляет.

— Ты зачем пришла, если не собиралась признаваться, что машину мне разбила?

— Так вы сами просили прийти.

— Я просил? — опешил следователь.

— Ну да.

— А, так ты из университета? — догадался он. — Да ведь всех студентов мои ребята еще утром расспросили.

Тамерлан замолчал, а потом в его голове все окончательно встало на свои места.

— А, ты, значит, тот преподаватель, которого мы сегодня не застали на месте.

— Скорость ваших логических умозаключений просто поражает, товарищ старший следователь, — не удержалась и съязвила Женя.

— Ведь доиграешься, я и правда тебя закрою на день-другой.

— Сажайте, — она протянула руки, сложив их так, будто ждала, что он тут же защелкнет на ее запястьях наручники.

— В эти игры мы еще успеем поиграть, — снова усмехнулся он. — А теперь к делу.

Тамерлан снова взял Женин паспорт, теперь уже рассмотрев все страницы самым тщательным образом.

— Итак, Евгения Георгиевна, — перешел он теперь на более официальный тон, — я задам вам несколько вопросов и запротоколирую ваши ответы. Помните, что за дачу ложных показаний вас могут привлечь к ответственности.

— Я вообще не понимаю, зачем я вам понадобилась и чем я могу помочь следствию.

— А это нам будет видно по ходу дела. Скажите, вы знали погибшую Полину Тимошенко? — задал первый вопрос следователь.

— Да… наверное.

— Наверное? — нахмурился Тамерлан.

— У меня сотни студентов на потоке, я не могу запомнить всех. Да и не нужно мне это, — пожала плечами Женя.

— Как же так? Почему не нужно? — он смотрел на нее с непониманием и долей удивления.

— Потому что это лишняя информация, для которой нет места в моей голове, — Женя поджала губы в раздражении. — Я читаю лекции, провожу семинары, принимаю экзамены. Все. Мне не нужно знать, что за человек передо мной, мне важно слышать правильные ответы на поставленные вопросы.

— Значит, студенты для вас — всего лишь ответы на экзаменационные вопросы? — прищурился следователь.

— Можно и так сказать, — снова пожала плечами Женя.

Как ему объяснить, что у нее голова забита совершенно другим? Может, Жене и хотелось помнить всех своих ребят, но она просто не могла. Они ничего не значили для истории. Другое дело — ее любимые Дмитрий Донской, Иван III, Чингисхан, Мамай, Тохтамыш, Тамерлан. Да и вот этот Тамерлан, сидевший перед ней. Вряд ли ей теперь удастся скоро о нем забыть.

Следователь задал Жене еще много вопросов, но по большому счету сказать ей было нечего. Да, убитая студентка была у нее на последней паре в прошлый четверг. Да, они закончили почти в 9 вечера, когда в университете, кроме Жени, ее группы да охранника, никого не осталось. Да, Женя, как обычно, еще задержалась после пары, занося материалы на кафедру, которую она закрыла и сдала ключ на вахту. Да, она покинула университет последней, когда все студенты уже разошлись. И да, она одна отправилась через темный Семеновско-Отрадный парк. И нет, ей не страшно, ведь она уже много лет ходит через этот парк, как и другие сотрудники и студенты университета. И за все эти годы ничего не случалось. До прошлого четверга. Полина Тимошенко по каким-то причинам не пошла с другими студентами в сторону автобусной остановки, а отправилась одна, как и Женя. Как выяснилось, Полину вообще после лекции никто не видел, она будто тут же испарилась. Не видела ее и Женя, как и никого другого. Ни студентов, ни посторонних. Она, как обычно, пересекла парк, а потом еще минут десять ждала последний автобус. На остановке к тому моменту уже никого не было. Все студенты успели уехать раньше. За то время, что Женя ждала автобус, из парка никто не выходил, и никто в него не входил. Это она могла сказать с полной уверенностью, ведь остановка располагалась прямо напротив тропинки, ведущей через парк, а других нахоженных троп там давно уже не было.

Следователь протянул Жене протокол с ее показаниями, который она прочитала и подписала.

— Все? — устало спросила она.

— С этим делом да.

— С этим делом? — нахмурилась Женя.

— Вы думаете, я так просто забуду ваши хулиганские выходки?

— Вы, между прочим, тоже испортили мою вещь, — пробурчала Женя.

— Ах да, ваше пальто, — усмехнулся Тамерлан, окинув Женю с ног до головы таким взглядом, что ей стало и вовсе не по себе.

— Вам смешно, а я за него всю зарплату отдала, — обреченно вздохнула Женя.

— Ну и дура.

— Да что вы себе позволяете, в конце концов? — Женя вскочила со стула, опрокинув его. — Думаете, что вам все позволено?

— Не кипятись. Заводишься с полуоборота, ей-богу. Такая маленькая кнопка, а столько шума, — усмехнулся следователь.

— Что еще за «кнопка»? — Женя рвала и метала. — Я, между прочим, историк, доктор исторических наук, доцент кафедры. Я не позволю с собой так обращаться.

— И что же ты сделаешь? — Тамерлан поднялся и оперся обеими руками о стол, слегка наклонившись к Жене.

Он возвышался над ней, как гора. Его явно забавляло все происходящее. Он отлично владел собой, контролируя собственные эмоции. Женя вдруг поняла, что со стороны, наверное, она похожа на Моську, лающую на слона.

— Я…я… — но ничего дельного ей в голову не пришло, чтобы поставить этого невыносимого человека на место.

— Вам, гражданочка, нужно бы к психиатру, нервишки подлечить. Истерите без всякого повода, того и гляди, на людей бросаться начнете, — Женя видела в его глазах пляшущих чертиков. — И как вы только преподаете, ума не приложу.

— Не смейте, — она со злостью сжала кулаки. — Хотите привлечь меня за то, что я бросила тот камень? Привлекайте. Сажайте, взыскивайте или что там еще. Но знаете, что я вам скажу? Я ни капли не жалею. Плохо, что там был всего лишь один камень!

Женя схватила сумку и выбежала из кабинета. Да что же это за следователь такой? Почему он хамит? Почему обращается с ней, как с какой-то девчонкой? Женя могла стерпеть многое, но не стоило сомневаться в ее профессионализме. Этого она не прощала никому.

Только сев в метро, она открыла сумку в поисках мобильного и поняла, что паспорт так и остался лежать на столе у Нургалиева Тамерлана Ниязовича. Нет, туда она больше ни ногой, даже если придется теперь всю жизнь прожить без паспорта. Такого Тамерлана видеть она не хотела. Не чета он своему знаменитому тезке. Вот кто был поистине велик! И Женя унеслась мыслями во времена давно минувшие, в далекий Самарканд, расцветший в эпоху правления Тамерлана. Она забыла и про паспорт, и про свой гнев на Тамерлана-следователя, и про то, что ей давно пора было выходить. Очнулась Женя от своих грез, только когда поезд пришел на конечную станцию. Девушке пришлось перебегать платформу и ехать в обратном направлении.

Глава 3

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным,

Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Ты в этот дом вошел и на меня глядишь.

Анна Ахматова

Женя так и не решилась снова отправиться в управление за забытым у следователя паспортом. Да и он не давал о себе знать, видимо, ожидая, что она сама придет. Зато объявился Макс. Вечером во вторник он нарисовался на пороге ее квартиры с охапкой роз и начал просить прощения, но Жене все это было безразлично. Они познакомились через общих друзей всего два месяца назад, сходили на пару свиданий, но не более того. Макс был обаятельным, начинал ей нравиться, но она еще не успела влюбиться, поэтому увиденная ею сцена на дне рождения Макса хоть и задела ее женское самолюбие, но не тронула души. Она забыла о Максе и его свинском поведении почти сразу, как рассказала обо всем случившемся в тот вечер Наташке. Поэтому, когда Макс во всей своей красе появился в дверях ее дома, Женя удивилась. Для нее эта история уже канула в Лету. Он же был намерен получить прощение и продолжить их отношения.

— Жень, брось дуться. Ну, выпил я лишнего, ну, свалял дурака. С кем не бывает?

— Действительно, с кем? — раздраженно хмыкнула Женя.

— Вот видишь, ты же умная девочка, все понимаешь, — заискивающе улыбнулся самодовольный Макс.

— Я уже давно не девочка, но и правда все понимаю, — прищурилась Женя.

— Может, позволишь мне войти?

Она приоткрыла дверь пошире, впустив его