автордың кітабынан сөз тіркестері  Мой секс

Ирина Левенталь

бывшему советскому зрителю пришлось наверстывать всю историю мирового кинематографа. Люди активно смотрели классику. Классикой считались третьесортные боевики и вестерны. Самым авторитетным классиком был Брюс Ли. Моя ненависть к девяностым обусловлена в частности тем, что людей обманули не только по поводу экономических реформ, но даже и тут — убедили их в том, что все говно мира представляет собой сокровищницу культуры

Вечеринку вел Дмитрий Нагиев, который всегда казался мне не самым приятным типом.

В действительности жизнь устроена так, что каждой опции она отводит свой срок; не успел воспользоваться — извините, двери закрываются. Человек — существо застывающее.

А дело ведь в том, что жизнь не позволяет ничего наверстывать. Есть такая иллюзия, будто что-то можно наверстать, но на самом деле нельзя.

И в этом смысле свобода дейтинга и one-night-stand — вовсе никакая не свобода, не побег из тюрьмы, а только перевод в одиночную камеру.

Очевидно, если мы хотим говорить о настоящей свободе, то речь должна идти не о свободе отношений или свободных отношениях, а, наоборот, об отношениях в свободе — то есть, продолжая электромагнитную метафору, о поле непринужденности, в котором разворачиваются игры соотношений.

Может ли секс быть способом преодоления заброшенности? Мне трудно ответить на этот вопрос теоретически, но всякий раз в моей жизни, когда я всем телом подавалась навстречу желанному мужчине, я чувствовала такую полноту присутствия, что только держись.

Другое дело: если бы оказалось, что вековая мечта человечества о свободе сводится к сумме свайпов вправо-влево, разве не были бы мы разочарованы?

заставил меня чувствовать себя закинутым на антресоли плюшевым медведем без глаза;

И раз человек, существо историческое, присутствует в истории не иначе как коллективно — ключевые проблемы смерти и жизни не решаются в одиночку; люди могут решить их только все вместе. Свобода — одна из таких проблем.