Объяснить Пашке то, что для него смерть матери не осталась в прошлом, а как бы перешла в настоящее, он, конечно, не мог. Она не умерла, она умирала прямо сейчас, и будет умирать снова и снова, сегодня, завтра и всегда, и — будет рядом.
— Так мертвые мы. Потому и сохранились, — грустно ответил Сеня. — Мы до смерти тогда упились и похоронены давно, но повестка, она и мертвого найдет и поднимет, вы же знаете
Слова Пашки звучали почти убедительно. Вот только Андрей не мог вспомнить, в какой момент он успел стать частью этого «мы». Когда страх ослепил его настолько, что он просто отключился от себя и слился со всеми остальными, потому что так безопаснее?
Может, Андрей и много о себе думал и математику не любил, зато любил литературу и знал, что второй раз король женится непременно на какой-нибудь ведьме.
В альбоме оставалось еще несколько неперевернутых страниц, и Андрей осторожно открыл первую, в надежде что-то прояснить. Но она оказалась пустая, в углу стоял только год — 2022.
На мгновение ему показалось, что снова лето и он вместе с мамой катит через луг на велосипедах. Все еще хорошо, а если и не хорошо, то по крайней мере не совсем плохо. Сейчас, конечно, все по-другому: велосипеды давно ржавеют в гараже на даче, мама лежит в могиле, а лето больше никогда не наступит.
Он думал, что ненавидит их — этих жестоких, тупых и жалких людей, готовых идти, куда им скажут, делать, что им скажут, издеваться над тем, над кем скажут. Готовых бояться столько, сколько понадобится, даже если бояться придется всю жизнь.
