ПРОЛОГ
В темноте голос Наташи произносит:
— Кто вам сказал, что женской дружбы не бывает? Это ложь!.. Которую опровергает не только популярная песня, но и сама жизнь!
Под тихую музыку (минусовка песни Лолиты «О женской дружбе») медленно освещается сцена, поднимается занавес. Графская пристань. В глубине сцены — большой экран, на нем — площадь Нахимова, запруженная людьми; один из митингов в начале марта 2014 года. Звучат обрывки песен о Севастополе; на экране подпевают. Внезапно пение стихает; раздаются радостные возгласы, аплодисменты, салют.
Голос за сценой:
— Севастополь. Март 2014 года.
На пристань выходят Вальтер и Наташа. Вальтер одет дорого и слегка вычурно: длинное черное пальто, белоснежное кашне, сверкающие остроносые ботинки. Наташа — в широких джинсах, оливковой куртке и тяжелых ботинках. На лице ни грамма косметики, стрижка короткая, мужская. Вальтер держится с ощущением собственного превосходства; уверенный в себе успешный джентльмен. Наташа двигается размашисто, по-мужски; в осанке видна армейская выправка. Она хмурая, погружена в свои мысли.
Наташа:
— Я подала рапорт об увольнении. Армия превратилась в полный дурдом.
Вальтер:
— Не переживай. Все образуется.
Наташа:
— Да, конечно. Но сейчас я в раздрае. Десять лет в десанте; в 2016-м майора обещали. И вдруг кувырк, и все собаке под хвост. Или давай новую присягу, или иди… (смущенно проглатывает грубое слово) лесом и полем!
Вальтер (обнимает ее):
— Ты без труда найдешь свое место и на гражданке.
Наташа кивает и обнимает Вальтера в ответ. Он тянется поцеловать ее, но тут в кармане пальто верещит смартфон.
Вальтер (достает гаджет):
— Да, что у тебя? И что из этого? Я ведь сказал…
(Затемнение)
*
Севастопольский вокзал. Камера хранения.
Голос за сценой:
— Севастополь. Два дня спустя.
Входит уборщица, деловито шлепает на пол мокрую тряпку, наклоняется, чтобы надеть ее на швабру. И вдруг внимание женщины привлекают ноги в форменных брюках и ботинках, торчащие из-за напольных весов. Она присматривается. Сцена освещается густым кроваво-красным светом.
Уборщица (голосит)
— Ой, Боже! Люди добрые! Караул! (убегает, чуть не споткнувшись о синюю сумку, лежащую на полу рядом с ногами)
Завывают сирены, раздаются обрывки усиленных мегафоном команд: «Вывести людей! Оцепить здание! Перекрыть все входы!». Сцена наполняется полицейскими и бойцами ОМОНа. Двое саперов склоняются над сумкой, из которой теперь отчетливо слышно тиканье.
1-й сапер:
— Есть?
2-й сапер:
— Точно.
Люди на сцене на всякий случай отступают еще дальше, стараясь не шуметь и не делать резких движений. Сапёры осторожно открывают сумку.
1-й сапер:
— Вывезти не получится. Работаем здесь.
2-й сапер:
— Рискованно. Но вариантов нет.
Склонились над сумкой, работают в полной тишине, нарушаемой только ускоряющимся тиканьем. Что-то щелкает, звякает. Легкий звук «чпок». Тиканье прекращается.
1-й сапер:
— Успели.
2-й сапер:
— Спец поработал, зуб даю!
Оперативна
