-- Народ не только в деревне, а и в городах, везде,-- и везде он нуждается в помощи. Нужно только одно: чтоб не господа благодетельствовали мужичью, а братья помогали братьям. Когда погорелец приходит к мужику, мужик сажает его за стол, кормит обедом и дает копейку,-- погорелец знает, что он -- товарищ, потерпевший несчастие. Когда погорелец приходит к барину, барин высылает ему через горничную пятачок, погорелец -- нищий и получает милостыню. А милостыня есть худший из всех развратов, потому что она одинаково деморализует и дающего, и берущего. Господа съезжаются с разных концов города и с увлечением спорят о шансах Гладсто-на* на избирательную победу или об исполнимости проектов Генри Джорджа**, а тут же в подвале идет не менее ожесточенный спор о том, какая божья матерь добрее -- Ахтырская или Казанская, и на скольких китах стоит земля. Это -- два различных мира, не имеющих между собою ничего общего...
-- Вот как!.. Однако работа-то работой, а ведь, согласитесь,-- прежде всего для этого все-таки нужны деньги.
-- Миром управляют идеи, а не деньги. Прежде всего нужна любовь.
Общество, живущее трудом этого народа, показало, как вам известно, свою полную нравственную несостоятельность. Даже при этом всенародном бедствии оно не сумело возвыситься до идеи, не сумело слиться с народом и прийти к нему на помощь, как брат к брату. Оно отделывалось пустяками, чтоб только усыпить свою совесть: танцевало в пользу умирающих, объедалось в пользу голодных, жертвовало каких-нибудь полпроцента с жалованья. Да и эти крохи оно давало народу как подачку и только развращало его, потому что всякая милос-тыня разврат. В настоящее время народ еще не оправился от беды, во многих губерниях вторич-ный неурожай, а идет новая, еще худшая беда -- холера...
