— Вся разница между вами и мной в том, Арман, что вы поднимаетесь по общественной лестнице, а я спускаюсь... Когда вы были кухонным мальчиком на пароходе, я был балованным, хилым, бледным ребенком и жил в отеле «Риц». Моя мать и мой отец уже имели дело со всеми этими мраморами, ореховыми панелями, гобеленами... Мне с ними уже больше нечего делать... Знаете, женщины, как крысы, первые бегут с тонущего корабля. Она выходит замуж за Болдуина, того самого, что недавно назначен окружным прокурором. Говорят, что его выставляют кандидатом на пост мэра по реформистскому списку... Мираж власти — вот что подстегивает его... А женщины чертовски падки на эти штуки... Если бы я думал, что это принесет мне пользу, то, клянусь Богом, я нашел бы в себе достаточно энергии, чтобы засесть за стол и заработать миллион долларов. Но все эти вещи не дают мне больше никаких органических переживаний... Мне нужно что-то иное, что-то новое... Ваши сыновья будут такими же, Конго... Если бы я был достаточно образован и начал бы с малых лет, то из меня, может быть, получился бы большой ученый. Если бы у меня было побольше полового темперамента, я стал бы актером или священником... А теперь мне почти тридцать лет, и мне очень хочется жить... Если бы я был романтиком, я бы, наверно, убил себя давным-давно — только для того, чтобы люди говорили обо мне. У меня не хватает внутренней убежденности даже на то, чтобы стать приличным пьяницей.
— Мне кажется, мистер Эрф, — улыбнулся Конго, снова наполняя стаканы, — что вы слишком много думаете.
