Оглавление

Часть 1

Пролог

Должно быть, прав был Пифагор, утверждая, что число является первоосновой всего сущего. Мир словно состоял из необъятного количества чисел. Каждый предмет, каждое существо, казалось, было сотворено при помощи всевозможных сложений, вычитаний, умножений, делений, возведений в степень и тому подобное. Грег часто задумывался о том, что, возможно, и он сам — всего лишь хорошо продуманная система, состоящая из различных сложных формул, модулей и уравнений. Порой эта мысль настолько внушалась ему самому, что он подходил к зеркалу и внимательно рассматривал чуть ли не каждый участок своего тела. Вглядывался в отражение своих небольших серых глаз, растрепывал и так вечно взъерошенные черные с синеватым отливом волосы, проводил пальцем по прямому длинному носу. Нет, Грег понимал, что он — существо, целиком состоящее из плоти и крови, высшая ступень эволюции, величайшее творение природы. Человек. С не менее сложной и разнообразной системой внутри, чем система компьютера или любой другой машины.

«Мы, люди — вершина эволюции. Хотя, почему-то, все чаще становимся тупее и бесполезнее самой обыкновенной техники».

Грег все чаще познавал мир вокруг себя, но то, что ему удавалось узнать, не давало ему никакого удовлетворения, лишь еще больше разочаровывало его. В первую очередь это касалось людей и их взаимоотношений друг с другом.

«Люди заменили общение с глазу на глаз переписками в чатах и социальных сетях. Неужели люди настолько ненавидят друг друга, что готовы сделать все, что угодно, лишь бы свести контакт друг с другом до минимума?»

Грег считал, что, скорее всего, так и есть. Он сам часто наблюдал за своими знакомыми и друзьями. Они могли часами сидеть у монитора компьютера и стучать по клавиатуре, набирая целые «диссертации» и отправляя их друг другу. Но большего им и не нужно. О встречах уже редко кто думал договариваться. Грег знал таких людей, чья жизнь целиком и полностью посвящалась Интернету. Он всегда сравнивал их с наркоманами, потому что их зависимость от Интернета была подобна наркотической. Глаза становились невосприимчивы к солнечному свету, руки только и умели, что набирать буквы на клавиатуре и щелкать кнопкой мыши. Вместо номеров телефонов родных и друзей в памяти хранились адреса излюбленных веб-сайтов. Казалось, такие люди сливаются с компьютером воедино, становятся его частью, еще одной деталью.

«Я сам программист, и моя связь с компьютерами более чем крепка. Но лучше я обреку себя на смерть, чем стану подобным этим компьютерным наркоманам».

Грег любил выходить на балкон, закурив сигарету. Вид с девятого этажа, на котором находилась его квартира, открывался необыкновенный. Он знал наизусть каждый дом, каждую крышу этих домов, мог с закрытыми глазами описать даже цвет черепицы на этих самых крышах. А там, вдали от всех построек, виднелись зеленеющие холмы, до которых, казалось, можно было и пешком дойти за каких-нибудь двадцать минут или полчаса, но до которых, на самом деле, были значительные километры. Грег знал, что когда-нибудь он отправится к этим холмам, чтобы прогуляться по их зеленой, сочной траве, почувствовать чистый, свежий воздух, отдалиться от всей этой городской суеты. Кто как не природа всегда поймет и успокоит человеческую душу?

«Вся эта техника и электроника, может быть, и облегчает жизнь, но мешает нам по-настоящему чувствовать ее. Хочешь увидеть Париж — посмотри в Интернете видео, выучи наизусть все его достопримечательности по картинкам, почитай отзывы о парижской кухне и все — ты посетил весь Париж от и до. Зачем работать 24 часа в сутки, не зная, что такое полноценный сон и копить деньги на поездку в Париж, чтобы своими глазами увидеть его достопримечательности, посетить его изысканные рестораны и испробовать самых лучших блюд, вкус которых запомнится тебе на всю жизнь? Кому это нужно, если ты можешь посетить Париж, всего лишь прочитав о нем во Всемирной Сети?»

Возможно, все это звучит слишком утрированно, но так размышлял Грег, то и дело выпуская струйки дыма изо рта, которые растворялись в воздухе, оставляя после себя едкий запах.

«Надеюсь, эти сигареты убьют меня до того как человечество полностью отупеет».

Двадцатилетний Грег Хайфер учился в университете информационных технологий города Хайхилл. Чуть ли не с самого раннего детства Грег был невероятно увлечен всем тем, что было связано с техникой и электроникой. Позже он стал прекрасно разбираться в компьютерах. Всегда мечтал сделать свое хобби работой. Поэтому и решил стать программистом. Родители его жили в другом городе, оставив Грегу квартиру, которая когда-то принадлежала родителям его отца. Молодому парню повезло в том плане, что он всегда думал о том, чтобы жить одному, ни с кем не разделяя свое пространство. Если только со своим пушистым рыжим котом Нобелем, которого Грег когда-то нашел еще котенком в своем подъезде. У кота было большое черное пятно вокруг правого глаза, словно кем-то специально нарисованное. Это пятно делало кота Нобеля особенным. Он оказался во многом похож на своего хозяина. Да и никто, наверное, не смог бы уже стать Грегу ближе, чем этот рыжий кот с черным пятном вокруг правого глаза.

Друзья Грега Хайфера считали его довольно начитанным, образованным молодым человеком, прирожденным весельчаком и острословом, хотя порой его шутки можно было с легкостью принять за оскорбления. Но все знали, что Грег неплохой парень, хоть и часто рассуждает о вещах, которым не стоило бы придавать такое уж большое значение. Выбранную Грегом профессию программиста его друзья полностью одобрили. Излюбленной темой для разговоров у Грега всегда были компьютерные технологии и все, что с ними связано.

«У тебя одни компьютеры на уме! — говорят они. Но как случается любая проблема, наподобие той, что «полетела» операционная система, так Грег Хайфер становится «доктором неотложной помощи» и «специалистом в своем деле». Жаль, что людям при «сбое» нельзя заменить детали или переустановить систему. Я бы вложил все свои знания в области программирования, чтобы создать совершенную программу для людей. Встроил бы в нее самые лучшие показатели: шикарная графика, большой объем памяти, высокая скорость обработки информации. И денег бы за такую не взял. Раздал бы даром.

Только люди — не роботы, не машины, не компьютеры. Компьютер можно изучить, разобраться в нем, усовершенствовать его. А с людьми сложнее. И инструкция к ним не прилагается. У каждого человека своя «операционная система», на освоение которой не хватит и жизни. И кто говорит, что компьютеры невероятно сложны и непонятны, тот просто не знает людей».

Глава 1

Живописная аллея в центре города. Небольшой мраморный фонтанчик, высаженные по всей аллее деревья клена, окрашенные в темно-коричневый цвет деревянные скамейки с железными подлокотниками, несколько высоких фонарных столбов — вот, в общем-то, и вся составляющая центральной аллеи.

Было начало сентября, но листья деревьев уже постепенно окрашивались в желтый и ярко-оранжевый цвет. Солнце грело все еще по-летнему, но все чаще начало скрываться за серыми тучами, обволакивающими бескрайнее небо.

Грег и его подруга детства Айви Эстклэш беседовали на одной из скамеек в парке.

— Тебе нужно больше драйва в жизни. Молодость проходит. А твоя молодость будет потрачена лишь на прочитанные тобой книги и собранные и разобранные тобой компьютеры. Вспомнить будет нечего, — сказала Грегу его подруга. Это была невысокая молодая девушка с короткой мальчишеской стрижкой под современным названием «стрижка пикси», окрашенной в огненно-рыжий цвет. В носу был пирсинг, но сама внешность девушки не казалась слишком уж вызывающей. Своим видом она, скорее, выражала свой бунтарский дух и желание противостоять серому, скучному образу жизни этого города и людей, живущих в нем.

— Может быть, для меня читать книги и собирать-разбирать компьютеры это и есть тот самый драйв. Или ты имеешь в виду, что я должен гонять на велосипеде по бездорожью, рискуя обломать себе конечности и размозжить череп? Или мне надо прыгнуть с парашютом и неудачно приземлиться? А может быть, наркотики начать употреблять? О каком драйве ты говоришь? — мрачно спросил Грег.

— Тебя послушаешь, так в мире все плохо, и все влечет за собой печальные последствия. В ночной клуб хотя бы сходи. Это безопасно.

— Обкуренных парней и девушек легкого поведения я и на улице нередко вижу. Еще не хватало посетить их «святыню», — ухмыльнулся Грег.

— В клуб и нормальные люди ходят, — возразила Айви.

— Их и в общем числе не так много, а уж в клубах и подавно, — ответил ей на это Грег.

— Ты можешь быть веселым и дружелюбным, когда захочешь, но сейчас почему-то включаешь угрюмого циника, — заметила девушка.

— Всегда веселыми могут быть только клоуны. Хотя чаще всего под их гримом скрывается такой же циник, как я сам. Ну, еще, возможно, дураки. Большие любители веселья. Они не понимают и не хотят понимать, что творится в мире, в котором они живут, — пояснил Грег.

— А как же оптимисты? Они обычно стараются быть веселыми.

— А они, что, не дураки? — с притворным удивлением спросил Грег.

— Они просто находят положительные стороны во всем, что с ними происходит. Им не хочется тратить время на грусть и плохое настроение. Разве это признак глупости? — поинтересовалась спутница.

— Ну, пусть один из таких найдет положительную сторону в том, что ему ногу, допустим, ампутировали. «Ничего, зато наконец-то похудел!» или «О! Теперь уж я точно не смогу надеть два разных носка!» — гримасничал Грег.

— Ты говоришь ужасные вещи, Грег, — нахмурилась девушка.

— Поверь мне, если бы я рассказал им обо всем том, что может случиться с этими «оптимистами» и в чем вряд ли можно было бы найти положительную сторону, то они бы из дома до конца своих дней выйти боялись, — заверил свою собеседницу Грег. Неожиданно сверху, прямо на колени девушки упал пожелтевший лист клена.

— Неужели ты ни в чем не способен видеть прекрасное? — спросила Айви Грега, рассматривая в руке кленовый лист.

— Я вижу прекрасное только в том, что действительно прекрасно, а не в том, что принято считать таковым, — ответил Грег, закурив сигарету. Его спутница внимательно посмотрела на него.

— Не собираешься бросать курить? — поинтересовалась она.

— Я еще толком и не начал.

— Уже два года как ты «не начинаешь».

— Два года — это всего лишь подготовка, — задумчиво пояснил Грег.

— Не знала, что для курения требуется особая подготовка, — ухмыльнулась Айви.

— Так и есть. Настоящее курение начинается чуть позже. Тогда ты, в самом деле, понимаешь, что куришь, а не просто балуешься сигаретой. Вот у меня пока ощущения того, что я курю, нет. Это я так, засовываю в рот бумажку с завернутой в нее всевозможной химией, — объяснил Грег и после всего сказанного, рассмеялся.

— Какие интересные у тебя мысли. Обычное курение превращаешь в тонкое дело, — сказала девушка, облокотившись на спинку скамейки, скрестив руки на груди и не сводя глаз со своего собеседника.

— А ты говоришь, драйв мне нужен. Мой драйв — в самых обыкновенных вещах, — краем губ улыбнулся Грег и снова поднес сигарету ко рту. Мимо него и его спутницы вдруг быстрым шагом прошла молодая девушка, которая, судя по выражению лица, была чем-то сильно взволнована и пыталась поскорее добраться до своего места назначения, привлекая наименьшее внимание. Хотя, возможно, она совсем и не думала о том, привлекает ли она чье-то внимание или нет. Ей явно было не до таких мыслей.

— Понять не могу, куда люди все время спешат, — недоумевал Грег, глядя вдаль убегающей девушке.

— Эта девушка, возможно, спешит на свидание, — предположила Айви.

— С таким выражением лица и такой скоростью? Явно не на свидание.

— Откуда ты знаешь, с каким выражением лица и какой скоростью девушки обычно идут на свидания? Ты ведь сам никогда ни с кем не встречался.

— Просто я видел, с каким выражением лица парни ждут этих девушек и сколько раз они рассматривают свои наручные часы. А потом я еще наблюдал, как девушки все-таки приходят на эти свидания. Черт возьми, опоздала на час с лишним, да и притом еще ползет как черепаха и на лице выражение типа «я такая, что меня можно и всю жизнь прождать»! — возмутился Грег.

— Да, Грег… Влюбиться тебе надо. Вот такого драйва ты ни в чем другом не найдешь, — засмеялась Айви.

— А знаешь, по-моему, парашют не такая уж плохая идея, — засмеялся в ответ Грег.

— С чего вдруг такая боязнь влюбиться?

— Айви, я еще слишком молод, чтобы в это вляпаться, — усмехнулся Грег.

— Да перестань! Это уже какая-то филофобия, — ехидно улыбнулась Айви.

— Думаешь, что, сказав умное слово, заставишь меня, тем самым, смутиться до невозможного? — хитро взглянул на девушку Грег. Та в ответ слегка ударила его кулаком в плечо.

— Подумай сам, Грег, ты — молодой, симпатичный парень… По крайней мере, когда бритый и причесанный, — сострила Айви. — Почему бы тебе не начать отношения с такой же молодой и красивой девушкой?

— Боишься, что все скоро начнут строить предположения о том, что я — гей?

— Я боюсь, что ты скоро сам начнешь так думать.

Грег и Айви засмеялись. Проходящая мимо них маленькая сгорбленная старушка неодобрительно взглянула на двух молодых людей и мысленно осудила курящего парня, вальяжно рассевшегося на скамейке и свободно расставив ноги в стороны, и девушку с очень ярким цветом волос и украшением в носу, сравнив ее с девушкой легкого поведения. Парень и девушка не заметили строгого взгляда пожилой женщины и продолжали разговор.

Они еще долго просидели на скамейке, иногда молчали, иногда вспоминали что-нибудь, чем можно было поделиться друг с другом. Мимо них туда-сюда сновали прохожие, кто просто гулял, кто спешил по своим делам. Погода была теплая, но все же уже чувствовалось приближение настоящей осени, которая вселяет в сердца людей какое-то особенное, слегка меланхоличное настроение. Говорят, что осень — время перемен. Иногда они желанны, иногда лучше, чтобы они не наступали. В осени есть что-то волшебное, хотя многие приписывают волшебство по большому счету зиме с такими праздниками как Новый Год и Рождество. Но осень прекрасна не своими праздниками, а именно тем, чем она является. Она может быть разной для каждого. Для кого-то она — время раздумий и мыслей, для кого-то — время перемен и новых идей, для кого-то — время воспоминаний, а для кого-то — время любви. И Грегу Хайферу, студенту университета информационных технологий, настоящему реалисту с немного циничным взглядом на жизнь, так хотелось узнать, какой же эта осень станет лично для него.

***

Что, в общем, представляет собой жизнь? Без всякой философии и глубины рассуждений она всего лишь смена дня и ночи, ежесекундное перемещение стрелок на часах и последовательно сменяющие друг друга числа календаря. Она то, что идет само собой. И вряд ли ей интересно, какое значение она имеет для одного или другого человека. И уж тем более ее никак не заботит, что в ней еще и пытаются найти какой-то смысл. Ты живешь. И так ли обязательно знать, для чего?

Грег об этом и не думал. Его жизнь не была наполнена поиском смысла. Он не искал высшей цели своего существования. Родился ведь, стал какой-никакой частью этого мира. И это уже что-то и этого вполне достаточно. Зачем еще больше все усложнять?

Сидя на лекциях в университете, Грег часто наблюдал за другими студентами, находящимися в зале. Большинству из них было все равно, что уже который час объясняет им преподаватель. Некоторые же делали вид, что слушают очень внимательно, чуть ли не разбирая по слогам каждое услышанное слово. Но кто знает, что на самом деле творится в этот момент в их головах?

«Образование… А есть ли сейчас в нем смысл? Разве невыгодно держать людей в неведении и тупости? Хотя, возможно, нас учат именно тем знаниям, которые поддерживают в нас эти самые неведение и тупость. То, чему нас учат, это самый минимум из того, что мы должны знать. Мы должны знать гораздо больше. Но нам никто никогда не скажет, что именно. Мы сами должны к этому прийти».

Казалось бы, что за мысли лезут в голову парню, который в будущем станет всего лишь каким-нибудь «хирургом системных блоков» или обыкновенным системным администратором? Грег не раз спрашивал самого себя, почему он так часто размышляет об окружающем его мире, об обществе, в котором он живет? Наверняка потому, что это его жизнь, и он хочет и должен знать о ней все. Ему не нужен тот самый минимум, которому учат преподаватели в школах и университетах. Ему нужно большее из того, что может дать сама жизнь.

— Еще немного и я усну, — послышался шепот позади Грега. Судя по голосу, говорила девушка.

— Когда он уже заткнется? Неужели он не понимает, что его слушает от силы два-три человека из пятидесяти?! — возмутилась более громким голосом другая девушка.

— Я хочу есть, я хочу пить, я хочу к Рику, — заявила девушка, которая изо всех сил пыталась не уснуть.

— Более скучной лекции я еще в жизни не слышала!

— Мы с Риком хотели сегодня пойти в кино… Вместо этого я торчу здесь! Моя задница должна была сидеть на мягком сидении в кинотеатре, а не на этих отвратительно твердых стульях! Что станет с моей задницей после нескольких часов сидения на этих стульях? Она будет плоской! А зачем я буду нужна Рику с плоской задницей?

«Однако, с плоским мозгом ты ему пригодилась, что удивительно», — подумал по этому поводу Грег.

Он немного знал об этих двух особах. Одна из них — та, что встречается с неким Риком, была Катрин Коуч. Высокая, голубоглазая блондинка с длинными ногами и не менее длинным языком. Естественно, ее заветной мечтой не было поступить в университет информационных технологий. Единственное, что ее увлекало в плане технологий ­– мобильный телефон, социальные сети и просмотр «прикольных» видео в Интернете. Вторая девушка — Элизабет Гигл. Смуглая брюнетка с большими карими глазами. Она презирает в этом университете абсолютно всё: начиная с преподавателей и студентов и заканчивая стенами этого учебного заведения. Грегу эти две личности симпатии ни коим образом не внушали, однако, «задница у Катрин и вправду была ничего».

— Какой обалденный вчера матч был! Мы просто размазали этих дохляков! — с нескрываемой радостью говорил крепкий мускулистый парень в ряду справа от Грега. Дохляками он называл сборную команды по регби из университета экономики и права. Пит Майерс — парень, который ничего кроме спорта в своей жизни не видит, и видеть не желает. В университет, где преподавалось бы что-либо связанное со спортом, Пит не поступил лишь потому, что не хотел, чтобы его крутость затмевали другие ребята похожие на него самого. В университете информационных технологий Пит был одним из самых спортивных и сильных парней, чего он вряд ли бы смог добиться «в своей среде». Рядом с ним всегда находилась толпа молодых людей, которые мечтали быть похожими на Пита. Он являлся для них настоящим наставником, тренером, кумиром. Многим девушкам университета нравилось его спортивное накачанное тело и «невероятная харизма». Но образ Пита ассоциировался у Грега с образом «типичного американского парня — игрока в регби и любимца глупеньких девочек».

— Мистер Миллиган, повторите, пожалуйста, предыдущее предложение! — этот возглас принадлежал Эмилии Уэдер — скромной, прилежной студентке, исправно посещающей все занятия и записывающей все лекции. Уже второй год единственной запоминающейся вещью в самой Эмилии для Грега был лишь ее затылок, так как Эмили сидела впереди Грега на следующем ряду, и постоянное движение головы вверх-вниз, когда девушка то записывала диктуемые преподавателями лекции, то внимательно слушала объясняемый материал.

— И потом я ей такой: «О! Так это юбка? Издалека мне казалось, что на тебе только пояс от этой юбки!» — это опять Ник Баунс развлекает публику своими «шедеврами юмора». Симпатичный парень с улыбкой звезд Голливуда, которую он, то и дело, пытается продемонстрировать всем своим «поклонникам». Иногда Ник выдавал что-то остроумное и пробирающее на смех до слез, но по большей части Грег описывал его шутки как «бомжы на центральной улице и те посмешнее шутят».

Слева от себя, в дальнем ряду Грег заметил Лесси Шеннер — она снова показывала своим подружкам в телефоне свои снимки в нижнем белье, которая та собирается надеть в брачную ночь. Вот уже год как она говорит о своей будущей свадьбе. Грег уже знал наизусть, что на свадьбе у нее должно быть около двухсот человек, платье на ней будет бежевое без блесток, будет петь «тот лапочка-парень», который пел на дне рождения у ее кузины, а в свадебное путешествие молодожены поедут в Париж либо Венецию, так как «они еще точно не определились».

Будучи знакомым с такими неординарными людьми, Грег все время задавался единственным вопросом: «Что они все здесь делают, и почему я должен находиться среди них?».

Пожилого, слегка глуховатого мистера Миллигана никто, кроме отличницы Эмилии не слушал. Каждый занимался своим делом, не обращая внимания на «занудную, невнятную болтовню» лектора. Грег тоже не особо был заинтересован в объяснениях преподавателя по поводу изучаемой темы. Последнее время Грег чувствовал какую-то необъяснимую апатию. Будто бы он внезапно потерял интерес к жизни и понимал, что ему вообще ничего не хочется, его ни к чему не тянет и не влечет. Настроение было такое, что хотелось часами глядеть в серый потолок своей квартиры и не пускать свои мысли дальше этого самого потолка.

После окончания учебного дня, Грег решил немного прогуляться по городу и заодно навестить близкого друга — талантливого художника и творческого человека Альберта Браша. Кто знает, возможно, он сможет хоть как-то добавить «ярких красок» в унылые бесцветные будни Грега Хайфера?

***

Альберт Браш посвящал свою жизнь искусству живописи. Грег даже как-то сказал ему, что тот родился с кистью для рисования в руке. Альберт по-своему ценил Грега, молодого художника всегда забавляло его остроумие и восхищал нестандартный взгляд на жизнь.

Альберт жил в съемной квартире, в доме, расположенном на окраине города. Внешний вид дома оставлял желать лучшего. Он больше походил на давно заброшенное здание, в котором разве что бездомные и наркоманы могли собираться в ночное время для своих посиделок. Внутри все оказалось так же неутешительно, как и снаружи: разбросанные кругом пивные бутылки, окурки от сигарет и прочий мусор, на который Грег постоянно натыкался, поднимаясь по лестницам в этом подъезде. Как такой человек как Альберт вообще мог жить в подобном месте?

Благополучно добравшись до пятого этажа, Грег позвонил в дверной звонок квартиры номер двенадцать.

— Открыто! — послышался знакомый голос. Живя в таком не внушающем доверия месте и не запирать дверь в свою квартиру?! Иногда у Грега в голове проносилась мысль, что Альберт — ненормальный. Пронеслась эта мысль и в данный момент.

Квартира Альберта состояла из одной комнаты, которая представляла собой и кухню, и спальню, и гостевую комнату, и личный кабинет. В квартире постоянно присутствовал запах краски, лака и кофе — пожалуй, предметы первой необходимости для Альберта.

Конечно, в квартире художника не было разбросанных бутылок от пива и окурков сигарет, но их место занимали всевозможные «неудачные» произведения искусства, отвергнутые Альбертом, кисти, палитры, эскизы, наброски и прочие элементы художественного творчества.

От взгляда Грега Альберта закрывал большой мольберт, на котором тот, очевидно, создавал свое новое произведение искусства. В очередной раз.

— Ну и что на этот раз тебя вдохновило, Рембрандт? — усмехнулся Грег.

Из-за мольберта, наконец, показалась голова и самого «Рембрандта». Светло-русые волосы на голове были аккуратно подстрижены и причесаны — Альберт не был из тех творческих людей, которые, увлекаясь своим делом, забывают о своем внешнем виде, тем более, когда имеют успех у противоположного пола. Красивые зеленые глаза мягко глядели на вошедшего посетителя. Вообще, Альберт был довольно-таки симпатичным молодым человеком, что даже и Грег вынужден был признать.

— Такую красивую девушку увидел сегодня! Она сидела на скамейке в Большом парке под ивой, у озера, и о чем-то думала… Ты бы видел ее лицо… Такое сосредоточенное, загадочное… Не каждый день увидишь у молодых девушек такое выражение лица, — вдохновлено рассказывал Альберт своему другу. — Я хочу нарисовать это лицо.

Альберт, как и многие художники, был натурой чувственной и романтичной. Он легко мог влюбиться с первого взгляда в случайную прохожую и грезить о ней не более двух дней, потом забывая, и потом снова находя новый объект своего восхищения. Память у него была феноменальная. Увидев человека один раз, он мог без проблем воспроизвести его портрет у себя на холсте. Этот человек был полностью отдан своему любимому делу и не представлял своей жизни без него. Да, у него бывали творческие кризисы, порой ничего не приходило на ум, и рука долгое время не бралась за кисть, чтобы создать очередное произведение искусства. Но Альберт никогда не решался бросить свое страстное увлечение, потому что иногда даже простому солнечному лучу, пробившемуся сквозь занавески на окне, или маленькой бабочке, случайно залетевшей в комнату, удавалось вернуть художника в привычную колею.

Несмотря на столь восторженный отзыв Альберта о выражении лица незнакомой ему девушки, Грег нисколько не заинтересовался и даже не захотел взглянуть на набросок, который Альберт уже успел нанести на своем холсте.

— Кстати, ты все еще не хочешь, чтобы я нарисовал твой портрет? Самому хоть неинтересно посмотреть на себя моими глазами? — спросил своего друга Альберт.

— Тебе уже давным-давно должна надоесть моя физиономия, так ты еще хочешь, чтобы она смотрела на тебя каждый день со стены? Мне самому от такой мысли страшно становится. Просыпаешься ты такой утром, а мое лицо всю ночь наблюдало, как ты храпел и ворочался в постели, так еще и ехидно улыбается тебе с самого утра. Я бы не выдержал, — в своем духе ответил Грег.

— Может, когда-нибудь ко мне заглянет девушка, которая влюбится в твой портрет и попросит меня познакомить ее с тобой? — улыбнулся художник.

— А я буду тогда уже сорокалетним лысым дядей с плохим зрением и большим пузом, — сострил Грег, осматривая висящие на стенах картины своего друга, хоть он и видел их уже очень много раз. — Зачем мне это?

— Как, зачем? Чтобы познакомиться с красивой девушкой и начать с ней отношения! Грег, тебе не десять лет, зачем ты начинаешь свои: «Да кому нужны эти девчонки?»

— Мне это совсем не интересно. Мне никогда не хотелось строить с кем-либо отношения. Что в этом такого? Что мне это даст? Какую пользу я получу от того, что начну с кем-то встречаться? — недоумевал Грег.

— А ты не пытайся искать в этом пользу для себя. Любовь — это тот случай, когда ты делаешь что-то для другого человека и тебе хорошо от этого. Почему бы тебе не попробовать просто потому, что ты еще ничего такого не испытывал?

— Это уже какие-то «сопли» начинаются, Ал.

— Заботиться о ком-то — это неплохо.

— У меня для этого есть кот.

— Кот не даст тебе столько любви и внимания, сколько может дать девушка, — подметил Альберт.

— Ты просто не видел его, когда я однажды уехал на пару дней к родителям, и у него за один день весь корм в миске закончился. Когда я вернулся, я понял, что столько любви и внимания мне еще никто не оказывал, — усмехнулся Грег.

— Грег, любовь кота и любовь девушки — это совершенно два разных понятия, — уверял его Альберт.

— Заведи кота, тогда и поговорим.

«Как ребенок, честное слово!» — подумал Альберт.

— Вот, например, что тебе дала твоя влюбленность, кроме вдохновения на твои картины? — после недолгой паузы решил спросить Грег.

— Интересные, волнующие ощущения, которые придают твоей жизни какой-то новый, пикантный вкус. Это как блюдо, которое ты всегда ел пресным, а тут вдруг решил добавить в него новых специй. И оно стало гораздо вкуснее, — выразил свою мысль Альберт.

— А гастрит тебя не пугает, нет?

— Грег, какой еще гастрит…

— Слушай, я понимаю, новые ощущения, пикантный вкус и все такое, но ты не задумывался, что и хорошо приправленная еда может вскоре надоесть? — неожиданно спросил Грег.

— Так в этом все дело? Ты боишься, что рано или поздно тебе надоест кого-то любить? Что любовь станет чем-то обыденным для тебя? — с хитрой улыбкой посмотрел на Грега его приятель.

— Я не боюсь. Я просто не вижу в этом смысла. Я не считаю любовь волшебством. Для меня любовь — не «бабочки в животе». Это самое обыкновенное чувство, я бы даже сказал, один из инстинктов. Что-то вроде дополнения к инстинкту продолжения рода. Чтобы он не казался таким скучным, люди решили прилепить к нему что-то с любопытным названием «любовь». И людям понравилось. Именно поэтому по всему миру открываются всевозможные магазины разного рода безделушек, которые люди дарят друг другу «во имя любви». Поэтому снимаются тысячи фильмов «про любовь». Этой любовью буквально тычут вам в морду, и вам нравится! Шикарный маркетинговый ход, однако. Интересно, а с любовью к наркотикам и алкоголю такое прокатило бы? — высказался Грег.

«Неисправимый циник», — пронеслось в голове Альберта.

— Ты живешь разумом, Грег. Ты не хочешь подпускать к себе близко какие бы то ни было чувства. Ты привык быть один. Ты окружил себя каким-то невидимым куполом, сквозь который никому еще не удавалось пробиться. Но зачем? Что в этом хорошего? От чего ты пытаешься себя оградить?

— От людей. Людей нынешнего века, которые мне противны. Почему я должен испытывать какие-то чувства к этим полулюдям-полуроботам? Что их может интересовать в жизни, кроме Интернета, трясок задницей в клубе, дорогих шмоток, порнографии, выпивки и тупых телепередач?! — негодовал Грег.

— Ты думаешь, что все люди вокруг тебя именно такие. Но ведь это не так. Постарайся не отталкивать от себя людей. Разнообразь свой кругозор чужими мыслями, пусть даже ты не найдешь в них чего-то необычного и полезного для себя. Но именно тогда ты начнешь понимать других людей и их жизнь и, возможно, перестанешь так цинично думать о других людях, — пытался объяснить Альберт, оторвав взгляд от холста и глядя на Грега.

— С чего ты взял, что я не понимаю людей? — ухмыльнулся Грег.

— Потому что тебе нет дела до других. Как ты можешь понимать людей, если ничье мнение, кроме твоего, тебя не интересует? Тебе пора перестать сравнивать всех с самим собой и научиться принимать людей такими, какие они есть.

Глава 2

Почему человеку обязательно нужен такой же человек рядом? Неужели невозможно во всем положиться только на себя и не рассчитывать на чью-либо помощь? Ведь так тебя никто никогда не подведет, никто не предаст, никто не оставит. Ты предоставлен самому себе, и тебе не нужно думать о ком-то еще, о жизни кого-то другого. Почему многие так боятся одиночества и страдают от него, если им удалось с ним столкнуться? Почему пытаются найти человека, который бы вытащил их из этого одиночества, как из глубокой ямы, из которой невозможно выбраться самому?

Хайхилл вполне можно было назвать городом одиноких людей. Но всегда было заметно, что состояние одиночества им в тягость, и в голове их только и существуют мысли о том, чтобы найти человека, с кем можно было провести час, день, месяц, а может быть, и всю жизнь. Это были люди, которые по утрам и в обеденное время ни о чем не думали, кроме своей работы и повседневных обязанностей, но вечером, усталые и словно как-то по-особому опустошенные, они садились за свои компьютеры и начинали поиски своей «второй половинки». Для них жизнь казалась бессмысленной, если никто не ждал их хотя бы в Интернет-чате. Им обязательно нужен был кто-то, с кем была бы возможность поговорить, пусть даже этот человек находится на огромном расстоянии от тебя: в другом городе, в другой стране, на другом континенте. Пусть даже это был бы какой-нибудь пришелец с другой планеты. Разницы нет. Лишь бы не быть одному и иметь возможность хоть с кем-нибудь пообщаться, рассказать о своих переживаниях, поделиться своими мыслями.

Сам же Грег никогда не имел подобной потребности, но, несмотря на это, он не мог совсем отказаться от общества. Все-таки, наслаждаться одиночеством и быть социофобом — это две разные вещи. Тем более, некоторые люди могли оказаться вполне интересными и незаурядными личностями, с необычными взглядами на жизнь и такими же необычными увлечениями. Но все же иногда Грегу казалось, что стоит ему завернуть за угол, и он встретит еще пару таких же «необычных» людей. Как будто бы даже у такой черты как индивидуальность есть свои стандарты.

День выдался дождливый, но Грегу не хотелось из-за этого откладывать свой поход в книжный магазин. Надев свой осенний, бежевого цвета плащ, который был его любимой вещью из всего его гардероба, он пешком по мокрым, блестящим от дождя улицам и переулкам направился в книжный магазин, носивший название «Страна чудес».

Действительно, для Грега этот магазин был наполнен чудесами. И этими чудесами, естественно, были книги. Романы, детективы, поэзия, биографии, мистика, фэнтези и прочие жанры, какие только существуют в литературе, стояли на деревянных лакированных полках. Уже с витрины заядлого читателя манили новинки и бестселлеры. Посетители могли часами задерживаться в «Стране чудес», осматривая каждую книгу, ощущая кожей рук мягкие или твердые переплеты, вдыхая запах печатных страниц. И всего этого лишались те, кто пользовались модными электронными книгами или читали книги в Интернете. Какие необыкновенные моменты они упускали!

Пока Грег осматривал книги и раскрывал приглянувшуюся ему, он наблюдал за людьми, что находились в тот момент в магазине. В основном, это были люди среднего возраста. Вот эта женщина, что так внимательно пролистывает любовный роман, явно уже мать двоих детей, а муж ее давно не уделяет ей того внимания, которого бы ей хотелось. А вот мужчина, прибравший к рукам остросюжетный детектив. Солидно одет и ухожен. Видимо, холостяк или встречается с хорошенькой девушкой. Грег судил о них не по тому, какие книги они выбирали для прочтения, а по тому, как они рассматривали эти книги, наблюдал за выражениями их лиц, за их взглядом. Но вот Грег заметил недалеко от себя молодую девушку, явно не намного младше него. Она обходила каждую полку, брала в руки то одну книгу, то другую, проходилась пальцами по переплетам, читая авторов и названия книг, и все никак она не могла найти ту книгу, что пришлась бы ей по душе. Грег про себя ухмыльнулся и подумал, что такая девушка, как она, могла бы попросту взять один из любовных романов, написанных современными писательницами, которые пишутся как раз для таких девушек, как она. Хотя, откуда он мог знать: может быть, она увлекается фэнтези или детективами, или вообще в первый раз зашла в этот магазин и просто осматривается.

В конце концов, не найдя ничего, что привлекло бы внимание Грега, он вспомнил про один из учебников, которые для «общего развития» посоветовал прочесть лектор, и дабы не уходить с пустыми руками и ощущением неудовлетворенности, Грег купил именно этот учебник.

«Может быть, хоть что-то полезное вычитаю. Пора бы и за ум взяться, а то хожу в университет, будто от нечего делать. Конечно, в каком-то смысле так и есть, но не очень приятно осознавать, что за эти похождения от „нечего делать“ я плачу немалые деньги и в итоге не получаю ничего, что мне понадобится в будущем», — покинув книжный магазин, рассуждал Грег, съежившись от холодного осеннего ветра.