Глава 2

Новый дом семейства Карвер находился на северной оконечности длинного пляжа, обрамлявшего море, подобно драгоценной оправе из мерцающего белого песка. Тут и там росли островки дикой травы, колыхавшейся на ветру. Пляж, по сути, являлся продолжением городской улочки. Само селение состояло из деревянных домиков, максимум двухэтажных, выкрашенных в приятные пастельные тона. Каждый домик был окружен садом и обнесен белой, идеально ровной оградой, отчего они еще больше походили на кукольные, подкрепляя первые впечатления Макса. По дороге путешественники пересекли весь городок, проехав по центральной улице и главной площади, где находилось здание муниципалитета. Попутно Максимилиан Карвер с воодушевлением провинциального гида показывал им местные достопримечательности.

Местечко казалось благодатно спокойным. И оно было окутано тем голубоватым сиянием, которое заворожило Макса, как только он увидел море. В основном местные жители в качестве средства передвижения использовали велосипеды или просто ходили пешком. Улицы сверкали чистотой. Никакой посторонний шум не нарушал их мирного покоя (не считая звука мотора редких автомобилей), слышался только тихий шелест морских волн, набегавших на берег. Пока машины ехали по городку, Макс с интересом наблюдал за близкими. На лицах его родных как в зеркале отражались разнообразные мысли, возникавшие при виде декораций, среди которых теперь будет протекать их жизнь. Малышка Ирина и подобранный кот дружно производили смотр улиц и домов с безмятежным любопытством, словно уже освоились и почувствовали себя как дома. Алисия полностью замкнулась в себе и, казалось, находилась за тысячи километров от приморского городка. Макс сознался себе, что он, в сущности, ничего или почти ничего не знал о своей старшей сестре.

Мать рассматривала городок со смиренным доброжелательством. Она старательно сохраняла дежурную улыбку, чтобы не выдать беспокойства, владевшего ею. Причину ее тревоги Макс понять не мог. А Максимилиан Карвер с видом победителя обозревал новую среду обитания, бросая торжествующие взгляды на членов своего семейства, которые отвечали ему одобрительными улыбками. Здравый смысл подсказывал, что любая критика разобьет сердце доброго часовщика, убежденного, что он привез семью в рай.

Макс смотрел на улицы, исполненные света и покоя, и призрак войны представлялся теперь таким далеким, словно его не существовало вовсе. И Макс подумал, что отец, возможно, проявил гениальную прозорливость, решив переехать к морю. К тому моменту, когда грузовики выехали из города на дорогу, которая вела к дому на пляже, Макс выбросил из головы и станционные часы, и невнятную тревогу, которую внушал ему поначалу новый питомец Ирины. Мальчик смотрел на горизонт, и ему почудился силуэт корабля: черный и узкий, он тенью скользил вдоль цепочки пробковых бакенов, протянутой по поверхности океана. Спустя мгновение тень исчезла.

Двухэтажный коттедж возвышался метров на пятьдесят над уровнем моря. Его окружал скромный сад, обнесенный белым заборчиком, отчаянно нуждавшимся в покраске. Дом был целиком белым, не считая темной крыши, и сохранился довольно хорошо, учитывая, что он стоял на берегу и ежедневно подвергался воздействию влажного ветра, пропитанного солью.

По дороге Максимилиан Карвер рассказал жене и детям, что дом построили в 1928 году в качестве летней резиденции на море для семьи известного хирурга из Лондона – доктора Ричарда Флейшмана и Евы Грей, его жены. Одно время местные жители смотрели на коттедж с недоумением и настороженностью. Супруги Флейшман не имели детей, вели уединенный образ жизни и как будто не испытывали желания знакомиться с соседями. Приехав сюда в первый раз, доктор Флейшман отдал четкое указание доставить строительные материалы, равно как и рабочих, непосредственно из Лондона. Такого рода каприз практически утраивал стоимость дома, но состоятельный хирург мог себе это позволить.

Зимой 1927 года горожане с иронией и опаской наблюдали, как сновали туда-сюда многочисленные грузовики и суетились бригады рабочих. Строительство продвигалось медленно, но дом в конце пляжа рос потихоньку с каждым днем. Наконец весной следующего года маляры в последний раз прошлись по стенам коттеджа кистью, и через несколько недель супруги поселились в новом доме, планируя провести в нем лето. Дом на пляже стал оазисом счастья для четы Флейшман. Он, как талисман, принес им удачу. Жена хирурга, вроде бы лишившаяся возможности иметь детей из-за давнего несчастного случая, сразу забеременела. Двадцать третьего июня 1929 года она произвела на свет ребенка. Роды, проходившие под кровом прибрежного дома, принимал муж. Мальчика назвали Якобом.

Якоб явился благословением небес, с его рождением привычки и манеры прежде нелюдимых, предпочитавших одиночество супругов Флейшман преобразились как по волшебству. Очень скоро доктор с женой поладили с местными жителями, снискав всеобщую любовь и уважение. Идиллия длилась несколько лет. Все это время семья счастливо жила в доме на пляже, вплоть до трагедии, разразившейся в 1936 году. В августе, ранним утром, маленький Якоб утонул, когда играл перед домом у моря.

Свет и радость, которые принес в семью долгожданный ребенок, померкли в тот день навсегда. Зимой 1936 года здоровье доктора Флейшмана стало неуклонно ухудшаться, и вскоре его лечащие врачи признали, что лето 1938 года ему увидеть не суждено. Через год после несчастья поверенные вдовы выставили коттедж на продажу. Покупателя не нашлось, и дом много лет стоял в дальнем конце пляжа пустой и всеми забытый.

Максимилиан Карвер узнал о существовании дома по чистой случайности. Однажды часовщик поехал за инструментами и запасными деталями. На обратном пути он остановился на ночлег в прибрежном городке. За ужином в маленькой местной гостинице он вступил в беседу с хозяином и поделился мечтой жить в небольшом тихом городе – таком как этот. И хозяин гостиницы вспомнил, что неподалеку продается дом. Максимилиан решил тогда повременить с отъездом, чтобы на другой день осмотреть владение. Возвращаясь домой, Карвер прокручивал в голове цифры, прикидывая, можно ли открыть в городишке часовую мастерскую. Он сообщил своей семье о переезде только через восемь месяцев, но в глубине души принял решение сразу.

День приезда запомнился Максу как калейдоскоп престранных, порой забавных, не связанных между собой картин. Для начала, едва машины остановились перед домом и Робин с Филиппом начали разгружать вещи, Максимилиан Карвер ухитрился споткнуться о предмет, похожий на старое ведро. Совершив короткий головокружительный полет по немыслимой траектории, он приземлился на белую изгородь, сокрушив около четырех метров забора. Происшествие не имело серьезных последствий: члены семейства часовщика повеселились, тщательно скрывая улыбки, а жертва отделалась парой синяков.

Дюжие извозчики перетащили баулы к террасе дома и, посчитав свою миссию выполненной, испарились, предоставив семейству честь самостоятельно внести вещи вверх по лестнице. Когда Максимилиан Карвер торжественно отворил дверь, из проема пахнуло затхлостью, словно вырвался на свободу призрак, долгие годы находившийся в заключении в этих стенах. Помещение было подернуто тонкой дымкой пыли, сквозь опущенные жалюзи сочился неяркий свет.

– Боже мой, – пробормотала мать Макса, представив, сколько тонн пыли предстоит убрать.

– Чудесно, – поспешил поделиться впечатлениями Максимилиан Карвер. – Я же вам говорил.

Макс и Алисия безнадежно переглянулись. Малышка Ирина в растерянности взирала на обстановку дома. Но прежде чем кто-то из домочадцев успел открыть рот, кот Ирины спрыгнул у нее с рук и, пронзительно мяукнув, устремился вверх по лестнице.

Последовав его примеру, Максимилиан Карвер переступил порог новой семейной резиденции.

– Хорошо, что хоть кому-то тут понравилось, – едва слышно прошептала Алисия. Во всяком случае, Максу показалось, что она произнесла эту фразу.

Первым делом мама распорядилась, как водится, открыть настежь двери и окна, чтобы проветрить комнаты. А затем на протяжении пяти часов семья в полном составе самозабвенно трудилась, чтобы навести порядок и сделать новое обиталище пригодным для жизни. Точно хорошо обученные бойцы спецподразделения, каждый четко выполнял свою миссию. Алисия убирала комнаты и стелила постели. Ирина, вооружившись метелкой, выгребала из потаенных уголков залежи пыли, а Макс, следуя за ней по пятам, собирал грязь. Тем временем мама раскладывала багаж и мысленно брала на заметку, что нужно сделать прежде всего. Максимилиан Карвер прилагал титанические усилия, чтобы оживить трубы, светильники и прочие механизмы, впавшие в летаргию за годы бездействия. И стоит отметить, задача выдалась не из легких.

Наконец семейство собралось на террасе. Сидя на ступенях крыльца своего нового дома, дети и родители наслаждались заслуженным отдыхом, любуясь морем, наливавшимся золотом с наступлением заката.

– На сегодня достаточно, – признал Максимилиан Карвер. С ног до головы он был покрыт сажей и пленкой неизвестного происхождения.

– Недельки через две, если потрудиться, дом приобретет божеский вид, – добавила мать.

– В комнатах на втором этаже полно пауков, – пожаловалась Алисия. – Они громадные.

– Пауки? Ух ты! – воскликнула Ирина. – На что они похожи?

– На тебя, – отозвалась Алисия.

– Не ссориться, ладно? – вмешалась мама, потирая кончик носа. – Макс их уничтожит.

– Не обязательно их убивать. Достаточно поймать и выпустить в саду, – возразил часовщик.

– Всегда мне везет. Вечно я должен совершать подвиги, – пробурчал Макс. – Можно подождать с истреблением насекомых до завтра?

– Я и не подумаю спать в комнате, кишащей пауками и бог знает какой другой нечистью, – заявила Алисия.

– Неженка, – с осуждением изрекла Ирина.

– Чучело, – огрызнулась Алисия.

– Макс, пока не началась война, разберись с пауками, – устало попросил Максимилиан Карвер.

– Их убить или только попугать? Я могу заломить пауку лапу и…

– Макс! – резко оборвала его мать.

Макс встал, потянувшись, и вошел в дом с твердым намерением расправиться с его коренными обитателями. Мальчик двинулся к лестнице на второй этаж, где располагались спальни. С верхней ступеньки за ним пристально наблюдал кот Ирины: сверкающие глаза смотрели в упор, не мигая.

Макс продефилировал мимо животного, охранявшего подступы на второй этаж подобно часовому. Как только мальчик сделал шаг в сторону ближайшей спальни, кот тотчас последовал за ним.

Деревянные половицы нежно поскрипывали под ногами. Макс начал охоту на паукообразных с комнат на юго-западной стороне дома. Из окон открывался вид на пляж. Солнце на горизонте клонилось к закату. Макс внимательно исследовал пол, высматривая мелких мохнатых и прытких тварей. После уборки деревянный настил выглядел довольно чистым, и Макс не сразу обнаружил первого представителя семейства арахнид. Он увидел, как из угла к нему решительно направился паук внушительных размеров, как будто сородичи выслали вперед воина, чтобы он обратил врага в бегство. Длина паука достигала примерно половины пульгады[1], у него были восемь лап и желтоватое пятно на черном туловище.

Макс протянул руку к венику, мирно стоявшему у стены, намереваясь отправить насекомое в мир иной. «Просто смешно», – подумал он, тихонько потрясая веником и представляя, что держит в руках палицу или меч. Он примеривался нанести смертельный удар, как вдруг кот Ирины бросился на паука и, как маленький лев, разинув пасть, схватил добычу и смачно принялся жевать. Макс выпустил веник и с изумлением уставился на кота, ответившего ему недоброжелательным взглядом.

– Ай да кот, – пробормотал мальчик.

Животное проглотило паука и удалилось из комнаты, вероятно, в поисках его сородичей. Макс подошел к окну. Семья все еще отдыхала на террасе. Алисия вопрошающе посмотрела на брата.

– Не волнуйся, Алисия. Вряд ли ты снова увидишь пауков.

– Проверь как следует, – наказал Максимилиан Карвер.

Макс кивнул и отправился в комнаты, окна которых выходили на северо-запад, на задворки дома.

Мальчик услышал, как где-то рядом мяукнул кот, и предположил, что еще один паук принял смерть в когтях полосатого истребителя насекомых. Комнаты в задней части дома оказались меньше тех, что располагались вдоль главного фасада. Из окон Макс увидел панораму, открывавшуюся позади дома. К коттеджу примыкал небольшой задний двор с сараем, где можно было держать ненужные вещи или даже автомобиль. В центре дворика вздымалось могучее дерево – его крона возвышалась над слуховыми окнами чердака. Выглядело дерево очень старым, Макс решил, что ему уже лет двести, не меньше.

Двор заканчивался забором, отмечавшим границы приусадебной территории, за ним простирался луг. Поодаль, на расстоянии примерно ста метров, виднелось нечто вроде укрепления, окруженного стеной из беловатого камня. Дикая растительность заполонила пространство внутри ограды, превратив его в кусочек джунглей. В зарослях угадывались очертания фигур – человеческих фигур, как определил Макс. Окрестности освещали последние лучи заходящего солнца, и мальчику пришлось усиленно напрягать глаза. То был заброшенный сад. Сад скульптур. Макс завороженно созерцал необычную и печальную картину, которую являли собой белые статуи, оплетенные сорняками. Место напоминало маленькое деревенское кладбище. Входом служили кованые ворота с пиками на концах балясин, запертые на цепь. Над воротами, на верхушках пик, Макс разглядел герб – шестиконечную звезду. Дальше, за стеной сада скульптур, лежала опушка густого леса, растянувшегося на много миль.

– Сделал какое-то открытие? – Прозвучавший за спиной мальчика голос матери вывел его из транса, в который он погрузился под влиянием удивительного зрелища. – Мы уже подумали, что тебя съели пауки.

– А ты знаешь, что за домом, у леса, есть сад скульптур? – Макс указал на каменную ограду, и мама выглянула в окно.

– Вечереет. Мы с твоим отцом собираемся в город, чтобы купить хоть что-нибудь на ужин. Так чтобы продержаться до завтра, когда мы сможем запасти продукты. Вы с Алисией остаетесь за старших. Присматривайте за Ириной.

Макс согласно кивнул. Мать коснулась губами его щеки и стала спускаться по лестнице. Макс вновь устремил взгляд на скульптуры в саду. Их силуэты постепенно растворялись в сумеречном тумане. Ветер посвежел, повеяло прохладой. Макс закрыл окно и собирался сделать то же во всех остальных комнатах. В коридоре к нему присоединилась малышка Ирина.

– Они были большими? – спросила она с трепетным восторгом.

Макс на миг растерялся.

– Пауки, Макс. Они были очень большими?

– С кулак, – важно ответил он.

– Ух ты!

Глава 3

На другой день, незадолго до рассвета, Макс услышал, как статуя, окутанная ночным туманом, что-то прошептала ему на ухо. Мальчик рывком сел на постели, часто дыша, с гулко бьющимся сердцем. Он находился в комнате один. Пригрезившийся ему темный призрак, шепчущий в темноте, исчез в мгновение ока. Макс протянул руку к прикроватной тумбочке и зажег ночник, который отец починил прошлым вечером.

За окном над лесом занималась заря. Над лугом плавно стелился туман, ветер рвал его покровы, образуя просветы. Сквозь эти прогалины виднелись контуры застывших фигур в саду скульптур. Макс взял карманные часы с тумбочки и поднял крышку. Смеющиеся лунные диски мерцали, как золотые монеты. Было без малого шесть утра.

Юный Карвер неслышно оделся и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить домашних, спустился по лестнице. Он направился на кухню, где на деревянном столе лежали остатки вчерашнего позднего ужина. Открыв дверь, которая вела на задний двор, мальчик вышел на улицу. Холодный и влажный утренний воздух покалывал кожу. В тишине Макс пересек дворик, добрался до калитки забора и, закрыв ее за спиной, зашагал к саду скульптур, углубившись в плотный туман.

* * *

Путь сквозь туман оказался длиннее, чем рассчитывал Макс. Из окна спальни казалось, что каменная стена возвышается примерно в сотне метров от дома. Однако когда Макс преодолел заросший полевыми травами луг и в тумане проступили очертания ворот, увенчанных острыми пиками, у мальчика возникло чувство, будто он прошел метров триста.

Почерневшие металлические балясины ворот опутывала ржавая цепь. Она скреплялась старым висячим замком, облупившимся и траченным временем. Макс прижался лицом к прутьям ворот и заглянул в сад. За долгие годы сорняки заполонили участок земли, придав ему сходство с заброшенной оранжереей. Макс решил, что уже тысячу лет сюда не ступала нога человека и сторож сада скульптур, кем бы он ни был, давным-давно испарился.

Макс огляделся по сторонам и у стены заметил камень размером с ладонь. Он схватил камень, размахнулся и ударил по замку, соединявшему концы цепи, – ударил один раз, другой, стуча, пока старая дужка замка не уступила натиску камня. Цепи распались и закачались на балясинах, будто косы, сплетенные из металлических волос. Макс с силой толкнул ворота и почувствовал, как они тяжело, словно нехотя, подаются внутрь. Наконец щель между двумя створками расширилась настолько, что он мог проникнуть внутрь. Мальчик секунду переводил дух, а потом вошел в сад.

Очутившись за оградой, он понял, что сад на самом деле намного больше, чем ему представлялось вначале. Навскидку тут притаилось около двух десятков скульптур, полускрытых дикой растительностью. Макс шагнул вперед, нырнув в густые заросли. На первый взгляд статуи располагались концентрическими кругами. Макса удивило, что все скульптуры обращены лицом на запад. Скульптуры образовывали единый ансамбль и представляли нечто вроде цирковой труппы. Переходя от одной скульптуры к другой, Макс узнавал дрессировщика, фокусника с орлиным носом и в чалме, девушку-акробатку, силача и других персонажей, словно сбежавших из какого-то призрачного цирка.

В центре сада на пьедестале разместилась самая большая статуя. Она изображала улыбавшегося клоуна с курчавой шевелюрой. Шут стоял, воинственно выставив вперед сжатый кулак в огромной перчатке, он будто боксировал с невидимым предметом, висевшим в воздухе. Макса заинтересовала широкая каменная плита у основания статуи. На поверхности плиты угадывался рельефный рисунок. Мальчик присел на корточки и развел руками побеги сорняков, оплетавших прохладный камень. Его глазам открылась шестиконечная звезда, вписанная в круг. Макс узнал этот знак – точно такой же красовался над пиками ворот.

Увидев звезду, Макс внезапно сообразил: скульптуры были расположены вовсе не концентрическими кругами, как ему показалось сначала. На самом деле композиция повторяла форму шестиконечной звезды. Статуи находились в точках пересечения прямых линий, образовавших звезду. Макс выпрямился и осмотрел окружавшую его фантастическую картину. Скользнув взглядом по скульптурам, увитым побегами диких растений, трепетавших на ветру, он вновь сосредоточил внимание на фигуре шута. Рука статуи, несколько секунд назад сжатая в кулак (Макс ведь хорошо это запомнил), теперь была вытянута и обращена раскрытой ладонью вверх, словно шут делал приглашающий жест. Макс почувствовал, как холодный утренний воздух обжег ему легкие, и ощутил пульсацию крови в висках.

Ступая медленно, будто опасаясь нарушить вечный покой скульптур, он возвратился к ограде, оглядываясь на каждом шагу. Когда Макс очутился за стеной, ему показалось, что дом на пляже находится бесконечно далеко от него. Долго не раздумывая, мальчик бросился бежать. На сей раз он не оборачивался, пока не очутился у забора дома. Только тогда он осмелился посмотреть назад: сад скульптур снова утонул в тумане.

Кухню наполнял запах горячего масла и гренок. Алисия без всякого интереса разглядывала свой завтрак, уныло уставившись в тарелку. Ирина наливала в блюдечко молоко для недавно обретенного питомца. Кот не удостоил угощение вниманием. Понаблюдав за ними, Макс подумал, что сестра хлопочет напрасно: у этого кота совсем иные гастрономические предпочтения, как выяснилось накануне. Максимилиан Карвер держал в руке чашку горячего кофе. Он взирал на семейство с выражением счастья и восторга на лице.

– Сегодня рано утром я покопался в гараже, – завел он речь очень таинственным тоном. К подобному тону он обычно прибегал в тех случаях, когда ему хотелось, чтобы домочадцы стали немедленно допытываться, что интересного он обнаружил.

Макс знал все уловки отца как свои пять пальцев. Иногда он даже недоумевал, кто из них на самом деле более взрослый.

– И что же ты раскопал? – снисходительно спросил он.

– Ты не поверишь, – ответил отец. «Конечно, поверю», – подумал Макс. – Два велосипеда!

Макс вопросительно поднял брови.

– Они, конечно, старые, но если капельку смазать цепи, будут летать как метеоры, – пояснил Максимилиан Карвер. – И там оказались не только велосипеды. Кто знает, что еще я нашел в гараже?

– Муравьеда, – пробормотала Ирина, продолжая поглаживать своего котика.

Всего восьми лет от роду, младшая дочь Карвера уже освоила убойную тактику подрыва морального духа родителя.

– Нет, – с явным огорчением отозвался часовщик. – Ну, кто рискнет предположить?

Макс краем глаза заметил, что мать внимательно наблюдает за сценой. Поняв, что детективные подвиги мужа никого особенно не впечатлили, она ринулась ему на помощь.

– Альбом с фотографиями? – голосом сладким, как мед, поделилась догадкой Андреа Карвер.

– Теплее, теплее, – откликнулся часовщик, заметно повеселев. – Макс?

Мать искоса посмотрела на сына.

– Не знаю. Дневник? – послушно подал реплику Макс.

– Нет. Алисия?

– Сдаюсь, – равнодушно сказала Алисия, витавшая в облаках.

– Ну ладно. Итак, приготовьтесь, – начал Максимилиан Карвер. – Я нашел настоящий проектор. Кинопроектор. И целый ящик с фильмами.

– И какие там фильмы? – встряла Ирина, в первый раз за четверть часа оторвав взгляд от кота.

Максимилиан Карвер пожал плечами:

– Не знаю. Фильмы, и все. Разве это не чудесно? У нас будет домашний кинотеатр.

– В том случае, если проектор работает, – заметила Алисия.

– Спасибо за доверие, дочка. Напоминаю, что твой отец зарабатывает на жизнь ремонтом испорченных механизмов.

Андреа Карвер положила руки на плечи мужу.

– Отрадно слышать это, господин Карвер, – сказала она, – поскольку нужно, чтобы кто-то поладил с котлом в подвале.

– Положись на меня, – отвечал часовщик, вставая из-за стола.

Алисия последовала его примеру.

– Барышня, – остановила ее Андреа Карвер. – Сначала завтрак. Ты к нему не притронулась.

– Я не голодна.

– Тогда я все съем за нее, – вызвалась Ирина.

Андреа Карвер категорически отвергла такой вариант.

– Она не хочет толстеть, – ехидно прошептала Ирина коту.

– Я не могу есть, когда эта тварь тут трясет хвостом и от нее летит шерсть, – возразила Алисия.

Ирина и кот посмотрели на нее с одинаковым выражением негодования.

– Кривляка, – бросила напоследок Ирина, удаляясь в сад вместе с питомцем.

– Почему ей всегда все сходит с рук? Когда мне было столько лет, сколько ей, ты мне не позволяла и половины, – возмутилась Алисия.

– Давай сейчас не будем начинать этот разговор, – спокойно сказала Андреа Карвер.

– А я и не начинала, – возразила старшая дочь.

– Хорошо. Я все понимаю. – Андреа Карвер нежно потрепала Алисию по длинным волосам. Та строптиво нагнула голову, уклоняясь от примирительной ласки. – Но все же позавтракай. Пожалуйста.

В этот момент под ногами у них раздался грохот металла. Все переглянулись.

– Ваш отец взялся за дело, – пробормотала Андреа Карвер, допивая кофе.

Алисия принялась меланхолично жевать гренок, а Макс тем временем старался выбросить из головы навязчивую картину: улыбавшийся в тумане шут из сада скульптур протягивает ему руку, выкатив глаза.

Глава 4

Велосипеды, вызволенные Максимилианом Карвером из круга забвения в маленьком гараже, сохранились гораздо лучше, чем ожидал Макс. На самом деле они выглядели так, словно ими почти не пользовались. Вооружившись замшевыми тряпочками и жидкостью для чистки металла, всегда имевшейся в запасе у матери, Макс обнаружил под слоем грязи и плесени настоящие сокровища – отличные велосипеды, сверкавшие новенькой краской. С помощью отца Макс смазал маслом цепи и шестерни, а также накачал колеса.

– Вероятно, придется заменить камеры, – предупредил Максимилиан Карвер, – но ездить уже можно.

Один велосипед был меньше другого, и Макс, пока начищал и смазывал машины, все время спрашивал себя, неужели много лет назад доктор Флейшман купил их, чтобы кататься вместе с Якобом по дороге вдоль моря. Максимилиан Карвер заметил в глазах сына тень смущения и вины.

– Не сомневаюсь, что старому доктору было бы приятно, что ты катаешься на его велосипеде.

– А я сомневаюсь, – пробурчал Макс. – Почему их здесь оставили?

– Плохие воспоминания не нуждаются в подпитке, – пояснил Максимилиан Карвер. – Думаю, велосипедами давно перестали пользоваться. Ну посмотрим, садись. Давай попробуем.

Они вынесли велосипеды на улицу, и Макс отрегулировал высоту сиденья, одновременно проверяя упругость тормозных тросов.

– Надо бы еще смазать тормоза, – высказал он свое мнение.

– Пожалуй, – согласился отец, принимаясь за работу. – Послушай, Макс…

– Да, папа?

– Не изводи себя из-за велосипедов, хорошо? Мы не виноваты в горе, которое постигло несчастных родителей. Наверное, мне вообще не стоило вам рассказывать о той семье, – добавил часовщик с выражением озабоченности на лице.

– Ничего страшного. – Макс вновь нажал на тормоз. – Вот теперь отлично.

– Тогда вперед.

– А ты со мной не поедешь? – спросил мальчик.

– Вечером, если у тебя еще останутся силы, я задам тебе жару. Но в одиннадцать мне нужно встретиться в городе с человеком по имени Фред. Он согласен уступить мне помещение под мастерскую. Нужно подумать о делах.

Максимилиан Карвер начал собирать инструменты и вытирать руки замшей. Макс наблюдал за отцом, пытаясь представить, каким тот был в его возрасте. По укоренившейся семейной традиции считали, что они с отцом очень похожи. Ирина будто бы походила на мать. В сущности, все это было из рода тех благоглупостей, набивших оскомину, которые повторяли из года в год (кудахтая как куры) бабушки, тети и противные кузины, являвшиеся в полном составе на рождественские обеды.

– Макс опять грезит, – с улыбкой заметил Максимилиан Карвер.

– А ты знал, что у леса, за домом, есть сад скульптур? – невольно вырвалось у Макса. Он сам удивился, услышав свой вопрос.

– Думаю, тут масса вещей, которых мы еще не видели. В том же гараже полно коробок и ящиков. А утром я обратил внимание, что подвал похож на музей. По-моему, если мы продадим антиквару весь хлам, собранный в доме, мне не придется открывать часовой магазин. Мы припеваючи проживем на ренту. – Максимилиан Карвер испытующе посмотрел на сына: – Послушай, если ты не сядешь на велосипед, он снова зарастет грязью и превратится в ископаемое.

– Уже сажусь, – ответил Макс, нажимая на педаль велосипеда, который Якоб Флейшман не успел обновить.

Макс покатил к городу по прибрежной дороге. Она тянулась вдоль длинного ряда домов, с виду похожих на новое жилище семейства Карвер, и выходила прямиком к устью небольшой бухты, где располагалась рыбацкая пристань. У старых причалов замерли на якоре всего четыре или пять суденышек. Местная флотилия состояла в основном из небольших деревянных шлюпок, в длину не превышавших четырех метров. С этих лодок рыбаки тралили древними сетями дно на расстоянии ста метров от берега.

На берегу же вокруг причалов ремонтировались лодки и высились штабеля деревянных ящиков местной торговой биржи. Макс успешно выбрался на велосипеде из этого лабиринта. Не спуская глаз с маленького маяка, он вырулил на изогнутый волнорез, полумесяцем обнимавший бухту. Доехав до конца пирса, мальчик остановился и, прислонив велосипед к подножию маяка, сел отдохнуть на одну из каменных глыб, наваленных на внешней стороне дамбы и обточенных прибоем. Отсюда открывался вид на океан, расстилавшийся у ног, словно лучезарное полотнище, без конца и края.

Не прошло и нескольких минут после того, как Макс устроился на краю волнореза, когда на пристани появился второй велосипедист. Высокий худой мальчик, почти юноша (Макс дал бы ему лет шестнадцать-семнадцать) направил велосипед к маяку и поставил его рядом с великом Макса. Потом, неторопливо поправив упавшие на лицо густые волосы, он зашагал туда, где примостился юный Карвер.

– Привет. Это твоя семья поселилась в доме в конце пляжа?

Макс кивнул.

– Меня зовут Макс.

Парень, с бронзовой от солнечного загара кожей и живыми проницательными зелеными глазами, протянул руку:

– Роланд. Добро пожаловать в наш тоскливый город.

Макс улыбнулся и ответил Роланду рукопожатием.

– Ну и как дом? Вам нравится? – спросил новый знакомый.

– Кому как. Отец очарован. А все остальные его восторга не разделяют, – пояснил Макс.

– Я с твоим отцом познакомился несколько месяцев назад, когда он приезжал в нашу деревню, – сказал Роланд. – Он мне показался занятным малым. Он ведь часовщик?

Макс снова кивнул.

– Отец бывает занятным – иногда, – подтвердил он. – Когда его не осеняют идеи вроде переезда сюда.

– Почему вы перебрались? – спросил Роланд.

– Из-за войны, – ответил Макс. – Отец считает, что сейчас не время жить в большом городе. Наверное, он прав.

– Из-за войны… – повторил Роланд, потупившись. – Меня забирают в армию в сентябре.

Макс онемел. Роланд заметил, что собеседник притих, и улыбнулся.

– Война требует свое, – сказал он. – Возможно, это мое последнее лето в городе.

Макс несмело улыбнулся парнишке, подумав, что через несколько лет он сам получит повестку о призыве в армию, если только война не кончится. Несмотря на то что день был ослепительно солнечным, невидимый призрак войны окутал будущее грозовыми сумерками.

– Наверное, ты еще не видел города как следует.

Макс молча кивнул.

– Отлично, новенький. Бери велик. Мы совершим экскурсию на колесах.

Максу стоило немалых усилий угнаться за Роландом. Они проехали не больше двухсот метров от начала волнореза, но Макс уже чувствовал, как пот заструился по лбу и спине. Роланд повернулся и одарил Макса насмешливой улыбкой:

– Давно не тренировался? Жизнь в большом городе тебя изнежила! – крикнул он, не переставая энергично крутить педали.

Макс, следуя за Роландом, пересек аллею, проложенную вдоль берега, и углубился в городской квартал. Карвер начал заметно отставать, когда Роланд сбавил скорость и остановился посреди площади у большого, выложенного камнем фонтана. Макс кое-как дотянул до этого места и бросил велосипед на землю. Из фонтана текла восхитительно прохладная вода.

– Не советую, – предупредил Роланд, словно прочитав его мысли. – Живот раздует.

Макс глубоко вздохнул и сунул голову под струю холодной воды.

– Мы поедем помедленнее, – уступил Роланд.

На несколько секунд Макс замер, склонившись над источником, потом привалился к каменному бортику фонтана. Вода текла с волос на одежду. Роланд улыбнулся.

– Откровенно говоря, не думал, что ты столько продержишься. А это, – он повел рукой вокруг, – центр города. Площадь городского совета. В том здании расположена судебная палата, но оно уже не используется. По воскресеньям тут работает рынок. А летом по вечерам на стене мэрии показывают кино. Обычно старое, с катушек, подобранных как попало.

Макс вяло кивнул – он пытался отдышаться.

– Заманчиво звучит, да? – рассмеялся Роланд. – А еще есть библиотека, но даю руку на отсечение, в ней наберется не больше шестидесяти книг.

– А чем тут можно заниматься? – сумел выдавить Макс. – Не считая катания на велике.

– Хороший вопрос, Макс. Вижу, ты начинаешь понимать. Ну что, вперед?

Макс вздохнул, и мальчики вернулись к велосипедам.

– Только теперь поедем с моей скоростью, – решительно заявил Макс. Роланд пожал плечами и закрутил педалями.

За пару часов Роланд и Макс прочесали городок и окрестности вдоль и поперек. Они задержались на скалистом обрыве на южной оконечности побережья. По признанию Роланда, интереснее всего было нырять у затонувшей в 1918 году барки, превратившейся ныне в подводные джунгли, поражавшие разнообразием водорослей. Роланд рассказал, что во время сильной ночной бури судно налетело на острые рифы, находившиеся совсем неглубоко. Неистовый шторм и кромешная темнота, изредка прорезаемая грозовыми вспышками молний, стали причиной того, что члены команды при кораблекрушении утонули. Погибли все, кроме одного пассажира. Единственным человеком, выжившим в катастрофе, оказался инженер. В благодарность судьбе, которой было угодно спасти ему жизнь, он поселился в городке и построил маяк на вершине холма с крутыми скалистыми склонами, возвышавшегося над местом ночной трагедии. Этот человек, теперь уже старик, по-прежнему оставался смотрителем маяка и являлся не кем иным, как приемным дедушкой Роланда. После кораблекрушения семейная пара из числа местных жителей привезла инженера в больницу и ухаживала за ним, пока он полностью не поправился. Через несколько лет супруги погибли в автомобильной катастрофе, и смотритель маяка взял на себя заботу о маленьком Роланде – ему тогда не исполнилось и года.

Роланд жил с ним в доме при маяке, правда, бо́льшую часть времени проводил в хибарке, которую сам построил на берегу у подножия скал.

Во всех отношениях смотритель маяка был Роланду настоящим дедом. В голосе юноши сквозила горечь, когда он вспоминал о печальных событиях. Макс слушал его молча, не задавая вопросов. Поговорив о кораблекрушении, ребята проехали по соседним улицам к старой церкви, где Макс познакомился кое с кем из жителей городка, все они оказались приветливыми и радушно встретили новосела.

Наконец Макс, совершенно обессилев, решил, что нет необходимости обследовать весь городок за одно утро. Карверы, видно, проживут в этом месте несколько лет, следовательно, будет достаточно времени, чтобы открыть все его тайны, если только они имелись.

– Тоже верно, – признал правоту Макса Роланд. – Послушай, летом я почти каждое утро ныряю на затонувший корабль. Хочешь пойти со мной завтра?

– Если ты ныряешь так же, как гоняешь на велосипеде, я утону, – проворчал Макс.

– У меня есть запасные маска и ласты, – сказал Роланд.

Предложение звучало весьма заманчиво.

– Договорились. Мне нужно что-то взять с собой?

Роланд мотнул головой:

– Я все принесу. Хотя… Если хорошенько поразмыслить, прихвати что-нибудь перекусить. Я заеду за тобой в девять.

– В девять тридцать.

– Не проспи.

Когда Макс двинулся в обратный путь к дому на пляже, церковные колокола отбили три часа дня, а солнце стала заволакивать пелена темных туч, явно предвещавших дождь. Не останавливаясь, Макс на миг обернулся, чтобы посмотреть назад. Роланд, стоявший рядом со своим велосипедом, махал ему вслед рукой.

Буря коршуном обрушилась на городок. Разыгравшееся ненастье напоминало кошмар из комнаты ужасов парка аттракционов. В считанные минуты небо превратилось в свинцовый купол, а море обрело тусклый металлический оттенок и походило теперь на озеро ртути. С первыми вспышками молний ураганный ветер пригнал с моря холодную водяную пыль, застлавшую воздух как метель. Макс мчался во весь дух, но ливень застал его в дороге – до дома оставалось еще метров пятьсот. До белого забора он добрался, промокнув до нитки, словно окунувшись с головой в море. Макс добежал до гаража, чтобы поставить велосипед, и ворвался в дом через дверь, выходившую на задний двор. На кухне не было ни души, но в воздухе витали аппетитные ароматы. На столе Макс заметил поднос с бутербродами с мясом и кувшин с домашним лимонадом. Рядом с подносом лежала записка, написанная затейливым почерком матери:

«Макс, вот твой обед. Мы с отцом уезжаем на весь день в город по делам. Не вздумай воспользоваться ванной комнатой на втором этаже. Ирина едет с нами».

Макс отложил записку и решил прихватить поднос наверх. После велосипедного марафона он падал с ног от усталости и был голоден как волк. Дом казался пустынным. Алисия то ли ушла, то ли заперлась у себя в спальне. Макс сразу направился в свою комнату. Он переоделся и растянулся на кровати, предвкушая, как съест восхитительные бутерброды, приготовленные матерью. За стенами дома хлестал проливной дождь, и стекла в окнах дрожали от громовых раскатов. Макс зажег маленький ночник на прикроватной тумбочке и взял в руки книгу о Копернике, подаренную отцом. Прочитав в четвертый раз один и тот же абзац, мальчик понял, что ждет не дождется завтрашнего дня: ему не терпелось понырять на затонувший корабль в компании с новым другом Роландом. Макс быстро съел бутерброды и закрыл глаза, слушая, как ливень барабанит по крыше и оконным стеклам. Максу нравилось, когда шел дождь и вода с журчанием бежала по водосточному желобу по краю крыши.

В сильный дождь ему всегда казалось, будто время останавливалось. Словно наступала передышка, когда можно забыть о насущных делах и просто, приникнув к окну, часами смотреть на бесконечную завесу, сотканную из слез неба. Макс снова положил книгу на тумбочку и погасил лампу. Постепенно он заснул, убаюканный гипнотическим шумом дождя.

Глава 5

Мальчика разбудили голоса домашних, доносившиеся с первого этажа, и топот ног Ирины, бегавшей вверх и вниз по лестнице. Макс увидел, что уже наступил вечер, а дождь прошел, выстлав небо за своей спиной ковром из звезд. Бросив взгляд на циферблат, Макс понял, что проспал около шести часов. Он начал вставать, и в этот момент в дверь постучали.

– Пора ужинать, спящий красавец, – пророкотал за дверью голос явно возбужденного Максимилиана Карвера.

Секунду Макс недоумевал, чему так радуется отец. Но он тотчас вспомнил, что не далее как нынешним утром за завтраком отец пообещал устроить киносеанс.

– Сейчас приду, – отозвался Макс, до сих пор ощущая во рту вязкий вкус бутербродов с мясом.

– Лучше поздно… – заметил часовщик, уже шагая по лестнице вниз.

Максу совершенно не хотелось есть, однако он спустился на кухню и сел за стол вместе со всеми. Алисия рассеянно смотрела в нетронутую тарелку. Ирина с наслаждением поглощала свою порцию и что-то бормотала сидевшему у ее ног несносному коту, который не спускал с нее глаз. Семья спокойно ужинала, а Максимилиан Карвер тем временем рассказывал, что нашел в городке замечательное помещение, где можно открыть мастерскую и начать дело заново.

– А чем занимался ты, Макс? – спросила Андреа Карвер.

– Я был в городе. – Все члены семьи уставились на него, явно ожидая подробностей. – Познакомился с одним парнем, Роландом. Завтра мы идем с ним нырять.

– Макс уже нашел друга! – с торжеством воскликнул Максимилиан Карвер. – Видите, что я вам говорил!

– А что за мальчик этот Роланд, Макс? – задала вопрос мать.

– Не знаю. Он славный. Живет с дедушкой, который работает смотрителем маяка. Роланд показал мне город.

– А где, ты говоришь, вы собрались нырять? – поинтересовался отец.

– На южном пляже, за портом. По словам Роланда, там на дне лежат останки корабля, затонувшего много лет назад.

– А мне можно пойти? – встряла Ирина.

– Нет, – отрезала Андреа Карвер. – Макс, а это не опасно?

– Мама…

– Ну хорошо, – сдалась Андреа Карвер. – Но будь осторожен.

Макс кивнул.

– В юности я здорово нырял, – начал часовщик.

– Господи, только не сейчас, – перебила его жена. – Или ты уже передумал показывать нам фильмы?

Максимилиан Карвер пожал плечами и встал, исполненный решимости продемонстрировать таланты оператора.

– Макс, помоги отцу, – велела мать.

Прежде чем выполнить просьбу, Макс коротко покосился на Алисию, которая сидела молча в течение всего ужина. Ее отсутствующий взгляд красноречиво говорил, как она далека мыслями от всего окружающего. Причину апатии сестры Макс понять не мог, а остальные ее настроение либо не замечали, либо предпочитали не замечать. Он сделал попытку привлечь внимание сестры:

– Хочешь пойти завтра с нами? Роланд тебе понравится.

Алисия слабо улыбнулась в ответ и безмолвно кивнула, однако в ее темных бездонных глазах заблестели искорки интереса.

– Все готово. Гасите свет, – распорядился Максимилиан Карвер, вставляя катушку с фильмом в проектор. Аппарат, казалось, был сделан в эпоху самого Коперника, и Макс сомневался, что он способен работать.

– И что мы будем смотреть? – спросила Андреа Карвер, покачивая на руках Ирину.

– Представления не имею, – признался глава семьи. – В гараже стоит ящик с десятками бобин без всяких надписей. Я взял несколько наудачу. Целлулоидная кинопленка, покрытая эмульсией, легко портится. Весьма вероятно, что изображение утрачено – сколько лет прошло.

– И что это значит? – прервала отца Ирина. – Мы ничего не увидим?

– Есть только один способ проверить, – ответил он, поворачивая выключатель проектора.

Через секунду старый аппарат ожил с мотоциклетным треском. Из объектива упал подрагивающий пучок света, пронзив темноту гостиной, точно световое копье. Макс сосредоточенно уставился на прямоугольную проекцию на белой стене – так человек заглядывает в волшебный фонарь, не зная наверняка, какие изображения появятся в магическом устройстве. Макс задержал дыхание, и через миг стена заполнилась картинами.

Максу хватило минуты, чтобы понять: к архивам старого кино фильм не имеет никакого отношения. Эта пленка оказалась не копией какой-нибудь известной картины, и даже не давно забытым роликом эпохи немого кино. Мелькавшие на экране изображения, от времени потерявшие четкость и затянутые мутной сеткой, явственно выдавали пристрастия оператора. Лента представляла собой всего лишь любительский фильм. Возможно, его сделал много лет назад прежний владелец дома, доктор Флейшман. Макс не сомневался, что остальные катушки, найденные отцом в гараже вместе со старым проектором, родные сестры первой. Мечты Максимилиана Карвера о домашнем киноклубе обратились в прах в мгновение ока.

В фильме была показана (снятая довольно неумело) прогулка – кажется, по лесу. Оператор неторопливо шагал среди деревьев с камерой в руках – лента крутилась, изображение наплывало скачками, с резкими изменениями света и фокусировки, и потому окрестный пейзаж представлялся некоей абстракцией. Во всяком случае, вычислить место, где велась съемка, было трудно.

– Но что это? – воскликнула Ирина, заметно разочарованная, поворачиваясь к отцу. Тот в растерянности смотрел странную и, судя по первым кадрам, невыносимо скучную картину.

– Не знаю, – подавленно пробормотал Максимилиан Карвер. – Я такого не ожидал…

Макс тоже стал терять интерес к фильму, как вдруг среди хаотической чехарды изображений нечто привлекло его внимание.

– А если попробовать другую катушку, дорогой? – предложила Андреа Карвер, пытаясь спасти от полного крушения веру мужа в существование кинематографического архива в гараже.

– Погодите, – вмешался Макс, увидев знакомую картинку в кадре.

Камера уже вынырнула из леса и приближалась к сооружению, выглядевшему как небольшая крепость с высокими каменными стенами и коваными воротами, увенчанными пиками. Макс узнал это место – он был там накануне.

Мальчик завороженно смотрел на экран. Камера слегка вздрогнула, а затем медленно двинулась в глубь сада скульптур.

– Похоже на кладбище, – пробормотала Андреа Карвер. – Что это?

Камера проплыла несколько метров по саду. В фильме он совсем не выглядел заброшенным, каким предстал перед Максом вчера. Не было ни следа сорняков, гладкие каменные плиты под ногами сияли чистотой, словно старательный садовник неустанно следил за порядком на территории.

Камера поочередно задерживалась на каждой из скульптур, размещенных в кардинальных точках большой звезды, изображение которой можно было различить на постаментах. Макс узнал лица, выточенные из белого камня, и костюмы артистов бродячего цирка. За неподвижностью призрачных скульптур, которая сама по себе казалась мнимой, и напряженными позами и выражениями лиц скрывалось что-то, внушавшее тревогу.

Под прицел объектива попали все члены цирковой труппы без исключения. Семейство Карвер смотрело фильм, затаив дыхание. В комнате слышалось только сухое стрекотание проектора.

Наконец камера переместилась в центр звезды, отмеченной фигурами на площадке. Против света нарисовался силуэт улыбавшегося клоуна, вокруг которого группировались остальные статуи. Макс внимательно рассмотрел черты лица клоуна. И снова мальчика пробрала дрожь, как в тот момент, когда он стоял перед изваянием. В фильме имелась информация, не отвечавшая картине, отложившейся в памяти Макса после посещения загадочного сада. Однако неважное качество съемки не позволяло получить целостное представление об ансамбле скульптур и определить, где кроется несоответствие. Семья Карвер безмолвствовала, пока последние метры пленки пробегали в луче проектора. Максимилиан Карвер остановил аппарат и включил свет.

– Якоб Флейшман, – прошептал Макс. – Это любительские фильмы Якоба Флейшмана.

Отец молча кивнул. Киносеанс был окончен. На секунду Макс ощутил, что невидимый гость, много лет назад утонувший неподалеку в море, заполнил своим присутствием каждый уголок дома, каждую ступеньку лестницы, и оттого почувствовал, что сам находится тут не по праву.

Максимилиан Карвер без лишних слов принялся разбирать проектор. Андреа Карвер взяла на руки Ирину и понесла ее вверх по лестнице, чтобы уложить спать.

– Можно я буду спать с тобой? – спросила Ирина, обнимая мать.

– Оставь, – сказал Макс отцу. – Я уберу проектор.

Максимилиан улыбнулся сыну и хлопнул его по плечу, принимая предложение.

– Спокойной ночи, Макс. – Он повернулся к дочери: – Спокойной ночи, Алисия.

– Спокойной ночи, папа, – отозвалась та, наблюдая, как отец поднимается на второй этаж. Вид у него был усталый и разочарованный.

Как только затихли шаги отца, Алисия пристально посмотрела на Макса:

– Обещай, что никому не проболтаешься о том, что я скажу.

Макс кивнул:

– Обещаю. А в чем дело?

– Клоун. Из фильма, – начала Алисия. – Я его видела раньше. Во сне.

– Когда? – выдохнул Макс. Пульс у него участился.

– В ночь накануне переезда в этот дом, – ответила сестра.

Макс уселся напротив Алисии. Было трудно по лицу прочесть, какие чувства обуревают сестру, но Максу почудилась тень страха в ее глазах.

– Расскажи, – попросил он. – Что именно тебе приснилось?

– Очень странно, но во сне он казался… Не знаю, другим каким-то, – сказала Алисия.

– Другим? – переспросил Макс. – В каком смысле?

– Он не был клоуном. Не знаю. – Она пожала плечами, словно старалась преуменьшить важность события, хотя дрожь в голосе выдавала ее истинное отношение ко всему этому. – Думаешь, это что-то значит?

– Нет, – солгал Макс, – нет, наверное.

– Естественно, нет, – подхватила Алисия. – Насчет завтра – все остается в силе? Пойти нырять…

– Конечно. Тебя разбудить?

Алисия улыбнулась младшему брату. Впервые за много месяцев, а может, и лет, Макс увидел, как она улыбается.

– Я встану раньше, – заявила Алисия, отправляясь к себе в комнату. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Макс подождал, пока не услышал, как за Алисией закрылась дверь спальни, а потом сел в кресло около проектора. Из комнаты родителей доносились их голоса – отец с матерью разговаривали вполголоса. Остальная часть дома была погружена в ночную тишину, которую почти не нарушал шум волн, накатывавших на берег. Макс почувствовал, что от подножия лестницы на него смотрят. Золотистые блестящие глаза кота Ирины следили за ним не мигая. Макс не остался в долгу и тоже посмотрел на кота в упор.

– Убирайся, – приказал он.

Кот еще несколько мгновений словно гипнотизировал Макса, а затем растворился в полумраке. Макс встал и принялся убирать в коробку проектор с пленкой. Сначала он хотел отнести оборудование назад, в гараж, но ему совсем не улыбалось выходить одному на улицу посреди ночи. Макс погасил свет в доме и поднялся к себе. Напоследок он бросил из окна взгляд туда, где находился сад скульптур, неразличимый в густой темноте. Мальчик вытянулся на постели и выключил ночник на прикроватной тумбочке.

Против ожидания последним образом, промелькнувшим у него в голове в тот поздний час, была вовсе не злополучная кинопрогулка по саду скульптур. Прежде чем сон сморил его, Макс вспомнил, как неожиданно улыбнулась ему Алисия, когда они прощались. Ничего особенного в этом вроде бы не было, но Макс интуитивно чувствовал, что между ними словно открылась дверь, протянулась незримая нить, и теперь он больше не сможет относиться к сестре как к незнакомке.

Глава 6

Алисия проснулась чуть свет и обнаружила, что из-за оконного стекла за ней цепко наблюдают два внимательных желтых глаза. Алисия резко села, и кот Ирины не торопясь покинул карниз. Девочке не нравилось это животное. Ее раздражало его высокомерное поведение и распространявшийся от шерсти резкий запах, возвещавший о приближении кота раньше, чем тот успевал войти в комнату. Алисия не раз замечала, как кот тайком ее разглядывает. С тех пор как Ирина притащила эту мерзкую тварь в дом, Алисия частенько видела, как кот шпионил за кем-то из членов семейства: сидя на пороге в комнату или прячась в тени, он замирал неподвижно на несколько мгновений и напряженно отмечал каждое их движение. В глубине души Алисия лелеяла надежду, что как-нибудь во время одной из его регулярных ночных прогулок какой-нибудь бродячий пес разделается с ним.

Небо за окном, как всегда окрасившееся пурпуром на рассвете, бледнело. Первые лучи яркого солнца позолотили лес, поднимавшийся вдалеке, за садом скульптур. Друг Макса должен был зайти за ними только часа через два. Алисия снова легла, закутавшись в одеяло, хотя знала, что больше не заснет. Закрыв глаза, она внимала приглушенному шуму прибоя.

Через час Макс тихонько постучал в спальню сестры.

Алисия спустилась по лестнице на цыпочках. Макс с приятелем дожидались ее на террасе. В прихожей Алисия замешкалась на мгновение, прислушиваясь к голосам непринужденно болтавших ребят. Глубоко вздохнув, она открыла дверь.

Макс, прислонившийся к перилам, повернул голову и улыбнулся сестре. Рядом с ним стоял парень, дочерна загорелый, с густой соломенной шевелюрой. Он был выше Макса примерно на пядь[2].

– Это Роланд, – начал Макс. – Роланд – моя сестра Алисия.

Роланд приветливо кивнул и перенес внимание на велосипеды, но от Макса не ускользнула игра глаз его друга и Алисии, когда на десятые доли секунды их взгляды встретились. Макс, сдержав улыбку, подумал, что история обещает быть еще интереснее, чем он предполагал.

– Как мы поедем? – спросила Алисия. – У нас только два велосипеда.

– Думаю, Роланд может прокатить тебя на своем, – отозвался Макс. – Верно, Роланд?

Его приятель уставился в землю.

– Да, конечно, – наконец пробормотал он. – Тогда ты повезешь экипировку.

Макс закрепил снаряжение для подводного плавания пружинной клипсой на багажнике велосипеда. Он помнил, что в гараже стоит еще один велосипед, но ему было приятно, что Роланд повезет его сестру. Алисия уселась позади Роланда и обхватила его за шею.

Максу показалось, что под темным загаром парня проступил румянец смущения, с которым тот безуспешно боролся.

– Я готова, – объявила Алисия. – Надеюсь, я не очень тяжелая.

– Тронулись, – скомандовал Макс и устремился по дороге вдоль берега. Роланд с Алисией последовали за ним.

Вскоре Роланд обогнал Макса, и тому снова пришлось усиленно жать на педали, чтобы не отстать.

– Тебе удобно? – спросил Роланд Алисию.

Она кивнула, глядя, как исчезает вдали белый дом с темной крышей.

Пустынный пляж на южной оконечности бухты лежал за портом, изгибаясь широким полумесяцем. Берег покрывал не песок, а мелкая галька, гладко отшлифованная волнами и усеянная раковинами, морскими водорослями и прочими морскими организмами, обреченными прибоем и приливами высыхать на солнце. За прибрежной полосой почти вертикально вздымалась стена отвесных скал, а на ее вершине возвышалась башня маяка, темная и одинокая.

– Маяк моего деда, – сообщил Роланд, пока ребята пристраивали велосипеды около тропинки, спускавшейся среди скал к пляжу.

– Вы живете вдвоем? – спросила Алисия.

– В общем и целом, – ответил Роланд. – Я в свое время обзавелся маленькой хижиной тут внизу, на пляже. Можно сказать, она почти стала мне домом.

– Собственной хижиной? – удивилась Алисия, оглядываясь по сторонам в надежде ее увидеть.

– Отсюда не видно, – пояснил парнишка. – На самом деле раньше это был заброшенный рыбацкий сарай. Я привел его в порядок, и теперь он выглядит прилично. Сами посмотрите.

Роланд вывел брата и сестру Карвер к пляжу. Оказавшись на берегу, он сбросил сандалии. Солнце поднималось на небосклоне, и море сверкало, словно расплавленное серебро. Пляж был пустынен, с океана веяло ветерком, пропитанным запахом соли.

– Осторожнее на камнях. Я привык, но тут легко упасть, если не смотреть под ноги.

Алисия с братом двинулись вслед за Роландом по берегу к его хибарке. Фактически это была маленькая деревянная будка, выкрашенная синей и красной краской. К будке примыкало небольшое крылечко. Макса заинтересовал висевший на цепи фонарь, подернутый ржавчиной.

– Это с корабля, – сообщил Роланд. – Я поднял со дна кучу всяких вещей и принес сюда. Ну и как вам?

– Фантастика! – воскликнула Алисия. – Ты тут спишь?

– Иногда, в основном летом. А зимой становится холодно, да еще мне не хочется бросать деда одного там, наверху.

Роланд открыл дверь хибарки и пропустил вперед Алисию и Макса.

– Входите. Добро пожаловать во дворец.

Внутри хижина Роланда напоминала антикварную лавку, где торгуют корабельным имуществом. Трофеи, которые мальчик годами отвоевывал у моря, мерцали в полумраке, словно волшебные сокровища из сказки.

– Всего лишь безделушки, – сказал Роланд, – но я их собираю. Возможно, мы и сегодня что-нибудь до станем.

Обстановка хижины состояла из старого шкафа, стола, нескольких стульев и узкой раскладной кровати, над которой висели полки с книгами. Для освещения имелась масляная лампа.

– Я был бы счастлив иметь такой дом, – пробормотал Макс.

Роланд недоверчиво улыбнулся.

– Предложения принимаются, – шутливо сказал он, явно гордясь, что хижина произвела на друзей неизгладимое впечатление. – Ладно, а теперь в воду.

Роланд подвел брата с сестрой к воде и там принялся распаковывать тюк с аквалангами.

– Корабль находится метрах в двадцати пяти – тридцати от кромки берега. Дно в бухте глубже, чем может показаться. Через три метра уже нельзя встать. Остов корабля лежит на глубине десяти метров, – ввел спутников в курс дела Роланд.

Алисия и Макс молча обменялись красноречивыми взглядами.

– Да, в первый раз не рекомендуется опускаться на самое дно. Порой, когда прилив достигает наивысшей точки, образуются подводные течения. Они довольно опасны. Однажды я до смерти перепугался. – Роланд протянул Максу маску и ласты. – У нас только два комплекта снаряжения. Кто ныряет первым?

Алисия ткнула в Макса указательным пальцем.

– Спасибо, – тихо поблагодарил Макс.

– Не волнуйся, – успокоил его друг. – Главное – начало. Когда я впервые нырнул, то чуть не нарвался на неприятности. В одной из труб сидела огромная мурена.

– Кто? – вскинулся Макс.

– Никто, – откликнулся Роланд. – Шутка. Там, на дне, нет никаких опасных тварей. Честное слово. Что очень странно, поскольку обычно затонувшие корабли кишат всякой живностью, напоминая аквариум. А тут нет. Полагаю, рыбам этот корабль не по вкусу. Эй, ты ведь не испугаешься, да?

– Испугаюсь? – возмутился Макс. – Я?

Надевая ласты, он успел заметить, как Роланд исподтишка внимательно разглядывает Алисию. Он буквально просветил девочку взглядом насквозь, когда она сняла ситцевое платье, оставшись в белом купальнике – своем единственном. Алисия зашла в воду по колено.

– Послушай, – шепнул Макс Роланду, – она моя сестра, а не пирожное с кремом. Понятно?

Роланд заговорщицки посмотрел на приятеля.

– Ты ее пригласил, а не я, – ответил он, улыбаясь, как кот.

– В воду, – лаконично сказал Макс. – Тебе полезно будет окунуться.

Вернулась Алисия и с ироничной улыбкой осмотрела с ног до головы ребят, обряженных в акваланги.

– Ну и вид! – Она не сдержала смешок.

Макс и Роланд переглянулись сквозь стекла водолазных масок.

– И последнее, – небрежно заметил Макс. – Я никогда этого не делал. В смысле, никогда не нырял. Конечно, я плавал в бассейнах, но не уверен, что точно знаю как…

Роланд закатил глаза.

– Ты умеешь дышать под водой? – спросил он.

– Я сказал, что не умею нырять, но не говорил, что я идиот, – огрызнулся Макс.

– Если умеешь задерживать дыхание в воде, значит, умеешь и нырять, – объяснил Роланд.

– Будьте осторожны, – напутствовала мальчиков Алисия. – Слушай, Макс, ты уверен, что это была хорошая мысль?

– Ничего не случится, – заверил ее Роланд и, повернувшись, хлопнул Макса по плечу: – После вас, капитан Немо.

Впервые в жизни Макс погрузился с аквалангом. Перед его ошеломленным взором открылся мир света и тени, превосходивший самые невероятные фантазии. Лучи солнца просачивались сквозь толщу воды, словно сквозь дымчатые завесы света, лениво колыхавшиеся в невидимых потоках. Поверхность моря превратилась в матовое танцующее зеркало. Макс задержал дыхание еще ненадолго и всплыл, чтобы глотнуть воздуха. Роланд, державшийся метрах в двух от приятеля, внимательно за ним наблюдал.

– Все в порядке? – спросил он.

Макс с воодушевлением кивнул.

– Видишь? Это легко. Плыви рядом со мной, – велел Роланд, прежде чем снова погрузиться в воду.

Макс в последний раз оглянулся на берег и увидел, что Алисия с улыбкой машет ему рукой. Он помахал ей в ответ и поспешил пуститься вплавь, по примеру приятеля взяв курс в открытое море. От того места, куда до брались они с Роландом, берег казался далеким-далеким, хотя Макс знал, что от пляжа их отделяет не больше тридцати метров. На уровне поверхности моря расстояния зрительно увеличиваются. Роланд коснулся его руки и указал вниз. Макс сделал глубокий вдох и опустил голову в воду, поправив резиновую ленту, на которой крепилась маска. Его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к подводным сумеркам. И лишь тогда Макс смог восхититься зрелищем остова затонувшего корабля, окутанного волшебным призрачным светом. Корпус достигал пятидесяти метров в длину. Корабль лежал, накренившись набок, и в борту его зияла глубокая разверстая пробоина от носовой части до льяла[3]. Рваная дыра в обшивке казалась черной бездонной раной, нанесенной острыми каменными когтями. На носу, под слоем зеленоватой патины и водорослей, можно было разобрать название судна: «Орфей».

Судя по линиям корпуса, в свое время «Орфей» был старым каботажным судном, а не пассажирским кораблем. Изломанную и растрескавшуюся сталь обшивки оплетали тонкие щупальца водорослей, однако, как и говорил Роланд, здесь не плавала ни одна рыбешка. Друзья, держась на поверхности, совершили круг почета над затонувшим кораблем, останавливаясь каждые шесть-семь метров, чтобы рассмотреть в подробностях обломки. Роланд упоминал раньше, что судно покоится на глубине десяти метров, но теперь, сверху, Максу это расстояние показалось бесконечным. Мальчик недоумевал, каким образом его приятель ухитрился поднять со дна многочисленные предметы, которые хранил в хижине на берегу. Словно прочитав мысли Макса, Роланд сделал ему знак оставаться на месте, а сам нырнул, мощно взмахнув ластами.

Затаив дыхание, Макс провожал взглядом Роланда. Тот продолжал спуск, пока не коснулся обшивки корпуса кончиками пальцев. Очутившись на дне, он осторожно ухватился за выступы борта и ползком до брался до палубной надстройки, служившей в прежние времена капитанским мостиком. Максу удалось разглядеть в рубке уцелевший штурвал и прочие морские приборы. Роланд поравнялся с сорванной дверью командной рубки и поплыл внутрь корабля. Максу стало не по себе, когда он увидел, как друг исчез в недрах затонувшего судна. Он с беспокойством следил за его перемещениями в капитанской рубке, мучаясь вопросом, что делать, если случится непредвиденное. К счастью, через несколько секунд Роланд покинул рубку и стрелой устремился вверх, оставляя за спиной шлейф воздушных пузырьков. Макс вытащил голову из воды и глубоко вздохнул. Физиономия Роланда появилась в метре от него. Приятель улыбался до ушей.

– Сюрприз! – закричал он.

Макс убедился, что друг вернулся не с пустыми руками.

– Что это? – спросил Макс, указывая на необычный металлический предмет, извлеченный Роландом из капитанской рубки.

– Секстант.

Макс вопросительно вскинул брови. Он понятия не имел, что это за штука.

– Секстантом пользуются для вычисления местоположения корабля в море, – пояснил Роланд прерывающимся голосом. Не дышать почти целую минуту стоило ему немалых усилий. – Я еще раз спущусь. Подержи.

Макс собирался запротестовать, но Роланд ушел на глубину прежде, чем он успел открыть рот. Макс вдохнул полной грудью и снова опустил голову в воду, чтобы проследить за погружением Роланда. Теперь друг поплыл вдоль корпуса корабля к корме. Наблюдая за траекторией движения Роланда, Макс неустанно работал ластами. Товарищ приблизился к бычьему глазу[4] и пытался заглянуть внутрь. Макс задерживал дыхание, пока не почувствовал, что легкие горят огнем. Тогда он выпустил сразу весь воздух, приготовившись вынырнуть и подышать.

Но в последнюю секунду перед выходом на поверхность он вдруг увидел картину, от которой кровь застыла в жилах. В тени под водой колыхалось истлевшее и полусгнившее знамя, привязанное к мачте на корме «Орфея». Макс присмотрелся к нему и узнал почти смытый, но все же различимый знак на истрепанном полотнище: шестиконечную звезду, вписанную в круг. Макса пробрала дрожь. Такую же звезду он видел раньше, на пиках ворот сада скульптур.

Секстант Роланда выскользнул у него из пальцев и канул в темную бездну. Подгоняемый безотчетным страхом, Макс торопливо поплыл назад к берегу.

Спустя полчаса Роланд и Макс, сидя в теньке на крыльце хибары, смотрели на Алисию, искавшую старые раковины между камешками на пляже.

– Макс, ты уверен, что уже видел прежде этот знак?

Макс кивнул.

– Иногда под водой вещи кажутся не такими, какие они есть, – начал Роланд.

– Я точно видел его сегодня, – перебил Макс. – Понятно?

– Понятно, – уступил Роланд. – По твоим словам, этот знак ты видел еще на каком-то кладбище за вашим домом. Ну и что?

Макс вскочил и повернулся лицом к приятелю:

– Что? Тебе снова все повторить?

Последние двадцать пять минут Макс рассказывал Роланду о том, что видел в саду скульптур своими глазами, а также в фильме Якоба Флейшмана.

– Не стоит, – лаконично ответил Роланд.

– Тогда почему ты мне не веришь? – рассердился Макс. – Думаешь, я все придумал?

– Я не сказал, что не верю тебе, Макс, – возразил Роланд, приветливо улыбнувшись Алисии, вернувшейся после прогулки по пляжу с небольшой сумкой, наполненной ракушками. – Хороший улов?

– Этот пляж настоящий музей, – сообщила Алисия, позвякивая сумкой с добычей.

Макс в нетерпении поднял глаза к небу.

– Так ты мне веришь? – Он в упор посмотрел на Роланда.

Друг ответил ему таким же пристальным взглядом и несколько мгновений хранил молчание.

– Верю, Макс, – выдавил он, повернувшись и устремив взор на горизонт, не в силах скрыть печаль, омрачившую его лицо. Алисия заметила перемену в настроении Роланда.

– Макс утверждает, что твой дедушка был на корабле в ту ночь, когда произошло крушение, – промолвила она, положив руку на плечо юноши. – Это правда?

Роланд едва заметно кивнул.

– Спасся он один, – сказал он.

– В чем дело? – встревожилась Алисия. – Прости. Наверное, тебе не хочется об этом говорить.

Роланд покачал головой и улыбнулся сестре с братом:

– Нет, мне все равно.

Макс выжидательно смотрел на него.

– Я верю твоим словам, Макс. Все дело в том, что я не в первый раз слышу об этом знаке.

– Кто его видел, кроме меня? – спросил пораженный Макс. – Кто тебе о нем говорил?

Роланд усмехнулся:

– Дед. С самого детства. – Роланд кивнул в сторону хижины. – Становится прохладно. Пойдем туда. Я расскажу историю затонувшего корабля.

Сначала Ирине показалось, что голос матери раздается где-то на втором этаже. Андреа Карвер частенько беседовала сама с собой, занимаясь домашней работой, и никого из близких не удивляла привычка матери рассуждать вслух. Но секунду спустя Ирина увидела из окна, как мама у крыльца прощается с отцом. Часовщик собирался ехать в город с одним из тех извозчиков, кто привез их багаж со станции несколько дней назад. Ирина сообразила, что в доме, кроме нее, никого нет, следовательно, голос, который она вроде бы слышала, ей просто почудился. Девочка думала так вплоть до того мгновения, когда услышала его снова, на сей раз в собственной комнате – невнятный шепот будто просачивался сквозь стены.

Голос вроде бы исходил из шкафа. Из его недр доносился звук, похожий на приглушенное бормотание, и разобрать слова было невозможно. Впервые после переезда в дом на пляже Ирина испытала страх. Она уставилась на темную дверцу закрытого шкафа и с радостью заметила ключ, торчавший в замке. Не размышляя ни секунды, девочка бросилась к гардеробу и торопливо повернула ключ несколько раз, заперев дверцу крепко-накрепко. Затем она попятилась, отступила на пару метров и вздохнула с облегчением. Но тут она вновь услышала пугающие звуки и поняла, что голос не один. Звучал хор голосов, что-то шептавших и бормотавших в унисон.

– Ирина! – позвала девочку Андреа Карвер с первого этажа.

Громкий оклик матери вывел девочку из транса, в котором она пребывала. Ей стало тепло и спокойно.

– Ирина, если ты наверху, спустись и помоги мне немножко.

Никогда в жизни Ирина не испытывала столь пылкого желания помочь матери независимо от того, что ее попросят сделать. Она ринулась к порогу, приготовившись бежать вниз. Внезапно ее лицо словно обдало ледяным ветром, через комнату сильно потянуло сквозняком, и дверь резко захлопнулась. Ирина со всех ног кинулась к ней и принялась дергать круглую ручку, которую намертво заклинило. Прилагая отчаянные усилия, чтобы открыть упрямую дверь, девочка слышала, как у нее за спиной медленно поворачивается ключ в замке шкафа, и хор голосов, точно поднимавшийся из самых глубин дома, разразился хохотом…

– Когда я был ребенком, – начал свою повесть Роланд, – дед столько раз рассказывал мне эту историю, что она мне снилась многие годы. Все началось очень давно, когда я приехал жить в этот городок, потеряв родителей в автомобильной катастрофе.

– Мне очень жаль, Роланд, – прервала его Алисия. Сердцем она чувствовала: несмотря на то что новый друг непринужденно улыбался и на первый взгляд охотно рассказывал о дедушке и затонувшем корабле, ему намного труднее ворошить горестные воспоминания, чем он хотел показать.

– Я был совсем маленьким. Я их почти не помню, – произнес Роланд, избегая взгляда Алисии, которую небольшая ложь не обманула.

– И что же тогда произошло? – поторопил его Макс.

Алисия бросила на брата испепеляющий взгляд.

– Дед взял на себя заботу обо мне, и я поселился вместе с ним в домике у маяка. По специальности он инженер и уже много лет служит смотрителем на этом участке побережья. Мэрия предоставила ему должность пожизненно, поскольку он построил маяк практически собственными руками в 1919-м. Довольно занимательная история, как видите.

23 июня 1918 года дед ступил на борт «Орфея», стоявшего в порту Саутгемптон. Однако он сел на корабль инкогнито. «Орфей» являлся не пассажирским, а грузовым судном, причем пользовался скверной репутацией. Его капитаном был голландец – пьяница и человек, испорченный до мозга костей. Корабль он предоставлял внаем тем, кто мог больше заплатить. Предпочтение капитан отдавал контрабандистам, желавшим переправиться через Ла-Манш. «Орфей» имел настолько дурную славу, что даже немецкие эсминцы прослышали о нем и, столкнувшись на морских просторах, не топили из чистого благочестия. Так или иначе, но к концу войны дела пошли на спад, и Летучий Голландец, как прозвал его дед, был вынужден ловить рыбку в совсем мутной воде, чтобы заплатить карточные долги, которыми он оброс в последние месяцы. Похоже, что однажды, основательно сев на мель – а такое происходило с ним постоянно, – капитан проигрался в пух и прах некоему мистеру Каину. Этот мистер Каин являлся хозяином бродячего цирка. В качестве платы мистер Каин потребовал, чтобы голландец взял на борт всю цирковую труппу и тайно переправил ее на противоположный берег пролива. Пресловутым циркачам мистера Каина было о чем беспокоиться, помимо сохранности балаганных палаток, и они стремились исчезнуть как можно скорее, естественно, нелегально. Голландец согласился. Что ему еще оставалось? Или отработать долг, или потерять корабль.

– Минутку, – перебил Макс. – Какое отношение ко всему сказанному имеет твой дед?

– К этому я и веду, – пояснил Роланд. – Как я говорил, мистер Каин – впрочем, это его ненастоящее имя – имел множество тайн. Дед долгое время следил за каждым его шагом. У них были свои счеты, и дед опасался, что если мистер Каин со своими приспешниками переплывет пролив, то шансы поймать его улетучатся навсегда.

– Поэтому он проник на «Орфей»? – уточнил Макс. – Зайцем?

Роланд кивком подтвердил.

– Кое-что мне непонятно, – сказала Алисия. – Почему он не обратился в полицию? Он был инженером, а не детективом. Чем этот мистер Каин так ему насолил?

– Можно мне закончить? – задал вопрос Роланд.

Макс с сестрой дружно кивнули.

– Итак, главное то, что он сел на корабль, – продолжал Роланд. – «Орфей» снялся с якоря в полдень. Ожидалось, что он прибудет к месту назначения глубокой ночью. Но ситуация вышла из-под контроля. После полуночи разразилась буря и прибила корабль обратно к берегу. «Орфей» разбился о скалы и затонул в считанные минуты. Дед выжил потому, что прятался в спасательной шлюпке. Остальные утонули.

Макс поперхнулся:

– Хочешь сказать, что тела все еще лежат на дне?

– Нет, – ответил Роланд. – На рассвете следующего дня берег заволокло туманом, который продержался много часов. Местные рыбаки нашли деда без сознания на этом самом пляже. Когда туман рассеялся, флотилия рыбацких лодок обследовала место крушения. Не нашли ни одного трупа.

– Но в таком случае… – тихо проронил Макс.

Роланд жестом остановил его, дав понять, что хочет закончить рассказ:

– Деда привезли в больницу городка, и он пролежал там в бреду много дней. Поправившись, он решил в благодарность за то, что его выходили, построить маяк на гребне отвесного берега, чтобы подобная трагедия никогда не повторилась. Через некоторое время он сам стал смотрителем маяка.

Когда Роланд замолчал, все трое сидели молча почти целую минуту. Наконец юноша посмотрел в глаза Алисии, а потом Максу.

– Роланд, – начал Макс, с трудом подбирая слова, чтобы не причинить боль другу, – в этой истории концы с концами не сходятся. Думаю, что дед рассказал тебе далеко не все.

Роланд несколько секунд молчал, а потом с печальной улыбкой взглянул на брата с сестрой и медленно кивнул несколько раз.

– Я знаю, – прошептал он. – Знаю.

Руки Ирины онемели от бесплодных попыток повернуть ручку двери. Не дыша, она повернулась и из последних сил вжалась спиной в дверную филенку. Взгляд девочки невольно устремился к ключу, который поворачивался в замке шкафа.

Ключ сделал последний оборот и от толчка невидимых пальцев упал на пол. Очень медленно дверь шкафа начала открываться. Ирина пыталась закричать, но почувствовала, что не в состоянии выдавить ни звука – ей не хватало воздуха.

Из темного шкафа сверкнули два хорошо знакомых желтых блестящих глаза. Ирина судорожно вздохнула. Это был ее кот. Всего лишь кот. А ей-то на миг показалось, что сердце вот-вот остановится от ужаса. Она присела на корточки, чтобы взять кота на руки, и лишь тогда заметила, что за котом, в недрах шкафа, есть кто-то еще. Кот обнажил клыки, издав громкое устрашающее шипение под стать змеиному, и снова слился с темнотой. В сумраке полыхнула искра, и глаза, светящиеся, точно расплавленное золото, заглянули в лицо девочки, а невнятные голоса хором позвали ее по имени. Ирина закричала во все горло и с размаху навалилась на дверь. Дверь распахнулась от удара, и девочка, потеряв равновесие, вывалилась в коридор на пол. Не теряя ни секунды, она со всех ног метнулась к лестнице, ощущая затылком чье-то холодное дыхание.

Все случилось в мгновение ока: Андреа Карвер оцепенела, увидев, как дочь прыгает с верхней ступеньки с перекошенным от страха лицом. Мать выкрикнула ее имя, но было уже слишком поздно. Малышка скатилась кубарем, как тряпичная кукла, к подножию лестницы. Андреа Карвер бросилась к дочери и приподняла ее голову. По лбу девочки поползла струйка крови. Мать коснулась шеи малышки и почувствовала слабое биение пульса. Изо всех сил сдерживая рыдания, Андреа Карвер взяла на руки безжизненное тело дочери и попыталась заставить себя подумать о том, что необходимо сделать.

Пока тянулись до бесконечности худшие пять секунд в ее жизни, Андреа Карвер случайно взглянула на верхнюю площадку лестницы. С последней ступеньки за ней пристально наблюдал кот Ирины. Долю секунды она как завороженная смотрела на него, в его жестокие, словно издевающиеся глаза. Потом тело дочери забилось у нее на руках, и она, опомнившись, побежала к телефону.

Глава 7

Машина врача еще стояла у крыльца, когда Макс, Алисия и Роланд подъехали к дому. Роланд с недоумением посмотрел на Макса. Алисия соскочила с велосипеда и помчалась к террасе, мгновенно сообразив: произошло что-то ужасное. Максимилиан Карвер, бледный, с остановившимся взглядом, встретил ребят у дверей.

– Что случилось? – выпалила Алисия.

Отец обнял ее, и она прижалась к нему, почувствовав, как трясутся у него руки.

– Несчастный случай. С Ириной. Она в коме. Мы ждем «скорую помощь», чтобы отвезти ее в больницу.

– Как мама? – всхлипнула Алисия.

– Она в доме. С Ириной и доктором. Здесь ей больше ничем нельзя помочь, – промолвил Максимилиан глухим, безжизненным тоном.

Роланд, молча застывший у крыльца террасы, проглотил комок в горле.

– Она поправится? – спросил Макс, осознавая, как глупо звучит его вопрос, учитывая обстоятельства.

– Мы не знаем, – пробормотал часовщик, безуспешно попытался улыбнуться ребятам и отвернулся. – Посмотрю, не нужно ли чего-нибудь твоей маме.

Трое друзей застыли на террасе в полном молчании, словно лишившись дара речи. Роланд пришел в себя первым.

– Мне очень жаль…

Алисия слабо кивнула. Почти тут же на дороге показалась карета «скорой помощи» и свернула к дому. Встречать ее вышел врач. Это заняло всего несколько минут: два фельдшера вошли в дом и вынесли на носилках Ирину, закутанную в одеяло. Макс мельком увидел белые как мел щеки младшей сестры. У мальчика сердце ушло в пятки. Андреа Карвер с искаженным лицом и опухшими покрасневшими глазами села в машину и бросила на Алисию и Макса последний, полный отчаяния взгляд. Фельдшеры заняли свои места. Максимилиан Карвер подошел к старшим детям.

– Мне не по душе, что вы остаетесь в доме одни. В городе есть небольшая гостиница. Может…

– С нами ничего не случится, папа. Ты сейчас о нас не беспокойся, – откликнулась Алисия.

– Я позвоню вам из больницы и сообщу номер. Не могу сказать, как долго нам придется отсутствовать. Не знаю, если что-то…

– Поезжай, папа, – перебила Алисия, обнимая отца. – Все будет хорошо.

Максимилиан Карвер выдавил прощальную улыбку сквозь слезы и тоже сел в карету «скорой помощи». Трое друзей молча провожали взглядом исчезавшие вдали габаритные огни автомобиля. Последние лучи солнца увядали на пурпурном полотнище закатного неба.

– Все будет хорошо, – повторила Алисия вслух, обращаясь к себе самой.

Как только ребята переоделись в сухую одежду (Алисия одолжила Роланду старые брюки и рубашку отца), ожидание первых новостей показалось нестерпимо долгим. Телефонный звонок раздался, когда часы Макса с улыбающимися лунными дисками показывали без малого одиннадцать вечера. Алисия, сидевшая между Роландом и Максом на ступенях террасы, стремительно вскочила и побежала в дом. Она схватила трубку раньше, чем телефон успел прозвонить второй раз, и, повернувшись к Максу с Роландом, закивала головой.

– Хорошо, – сказала она, послушав несколько мгновений. – Как мама?

До Макса слова отца доносились из трубки неразборчивым речитативом.

– Не волнуйся, – сказала Алисия. – Нет, не нужно. Конечно, мы справимся. Позвони завтра. – Она умолкла. – Сделаем обязательно, – пообещала она после паузы. – Спокойной ночи, папа.

Алисия повесила трубку и перевела взгляд на брата.

– Ирина на обследовании, – сообщила она. – Врачи сказали, что у нее сотрясение мозга и она действительно в коме. Но говорят, она поправится.

– Они точно так сказали? – переспросил Макс. – А как мама?

– Можешь представить. Сегодня родители переночуют в больнице. Мама не хочет идти в гостиницу. Они снова позвонят нам завтра утром в десять.

– А нам что теперь делать? – неуверенно спросил Роланд.

Алисия пожала плечами и попыталась вести себя так, будто ничего не случилось.

– Кто голоден? – спросила она мальчиков.

Макс чрезвычайно удивился, обнаружив, что умирает от голода. Алисия тяжко вздохнула, изобразив утомленную улыбку.

– По-моему, нам всем не мешает перекусить, – объявила она. – Есть возражения?

За несколько минут Макс наготовил гору бутербродов, Алисия тем временем выжимала лимоны, чтобы сделать лимонад.

Друзья поужинали на скамейке на террасе при тусклом желтоватом свете фонаря, который покачивался от дуновения легкого ветерка. Вокруг фонаря плясало облако ночных бабочек. На горизонте над морем всходила полная луна, превращая поверхность воды в безбрежное озеро раскаленного добела металла.

Дети ели молча, созерцая морскую панораму и слушая шепот волн. Отдав должное бутербродам и лимонаду, друзья с пониманием переглянулись.

– Вряд ли сегодня ночью мне удастся заснуть, – призналась Алисия, поднимаясь и устремляя взгляд на светлую полоску там, где небо сходилось с морем.

– Думаю, никто не сомкнет глаз, – согласился Макс.

– У меня идея, – сказал Роланд с плутовской улыбкой. – Вы когда-нибудь купались ночью?

– Ты шутишь? – недоверчиво спросил Макс.

Алисия одарила ребят загадочным взглядом сияющих глаз и без лишних слов спокойно направилась к пляжу. Макс с изумлением наблюдал, как сестра идет по песку и, не оборачиваясь, снимает белое ситцевое платье.

Алисия замерла на мгновение на краю берега. Ее кожа казалась бледной, словно источающей сияние в рассеянном, голубоватом свете луны. А потом девушка медленно погрузилась в гигантское озеро мерцающего серебра.

– Ты идешь, Макс? – позвал Роланд, повторяя путь Алисии по песку.