© Герасимова Д. С., текст, 2025

© Орановская М. В., иллюстрации, 2025

© Оформление. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2025

* * *

Глава 1. 30 июня, пятница

Посылка была холодная. Такая холодная, что от неожиданности Кит выронил её из рук.

– Ну и что это такое! – Молодой человек с тонкими усиками, который выдавал посылки, отвлёкся от пересчёта коробочек и укоризненно посмотрел на Кита. Наверное, решил, что Кит не удержал посылку из-за веса.

– Отправление в стандартной упаковке. Особенностей – нет. Вес… – Он заглянул в бумаги. – Да почти ничего не весит! – Молодой человек нагнулся и спокойно поднял посылку с пола. Потом достал лупу и несколько минут внимательно рассматривал коробку, поворачивая её то так, то эдак.

– Всё в порядке, внешних повреждений нет.

Кит осторожно взял коробку – и еле удержался, чтобы снова не разжать пальцы.

Посылка была не просто холодная, она была ледяная, как будто кто-то решил отправить по почте кусок старого зимнего льда или зачем-то набить коробку снегом. Хотя какой сейчас снег? На улице тянулся душный июньский вечер. На деревьях вокруг сортировочного пункта «Андроновка» лениво переругивались вороны, в сонном густом воздухе парил последний тополиный пух.

«Снег или лёд растаяли бы, протекли через картонную коробку», – подумал Кит. Он постарался побыстрее уложить странную посылку в почтовый мешок, расписался в бланке и пошёл к Гусю-Лебедю.

Пальцы болели, как бывает, когда неожиданно дотронешься не до холодного, а до чего-то горячего: вроде бы не обжёгся, волдыря нет, а неприятно. Даже сквозь почтовый мешок Кит чувствовал странный холод, идущий от небольшой коробочки.

Вот уже полгода он работал в отделении номер сто тринадцать Волшебной почты России, но никогда раньше не видел таких посылок. Несколько раз приходили посылки, меняющие цвет. С ними всё было просто и понятно: их надо было отдать адресату как можно раньше. Так говорила Эльвира Игоревна, самый опытный оператор в их почтовом отделении. И всякий раз рассказывала какую-нибудь страшную историю. Истории не повторялись. «Помню, пришла к нам такая коробка, и всё лежала, лежала, и не просто меняла цвет, а ещё и тихо гудела, а потом, как коробка стала тёмно-фиолетового цвета… – тут Эльвира Игоревна делала страшные глаза и понижала голос до шёпота, – как вылетела из неё сотня, нет, тысяча огромных синих мух с золотыми крыльями, а на улице была зима, как назло, окна не откроешь…»

Приходили разноцветные посылки, коробки в полоску и в цветочек. Иногда попадались чёрные коробки, которые всегда забирала весёлая смеющаяся толстая тётка в красном платке.

Коробки, ящики, пакеты были тяжёлые и лёгкие, большие и маленькие. Одни сразу же забирали и уносили, другие лежали неделями, и приходилось звонить адресату и упрашивать его зайти на почту.

Приходили неподъёмные посылки для Харлампыча и Марата, которые проектировали какую-то летучую штуковину для Осеннего почтового фестиваля. Приходили посылки для Карасёва, наверняка с семенами растений или чем-то редким и необычным, для Эдика Омутова, для Деметры Ивановны, для Затонского. Для всех, с кем Кит успел познакомиться за эти полгода. Кит вдруг подумал, что ни разу не видел, чтобы посылки получал Тихон Карлович Златогоров. Вернее, видел только один раз, в свой первый день работы. Потом – ни разу, а ведь в последние две недели Тихон Карлович заходил на почту почти каждый день: поговорить, забрать газеты и письма, которые слетались к нему со всего мира, просто посидеть у окна и послушать, что интересного говорят в очереди.

Для Алексея Петровича Семихвостова несколько раз приходили огромные пакеты. Все они были больше Кита по размеру, но лёгкие как пёрышко. Киту было ужасно любопытно, что в них, но спросить он так и не решался. Семихвостов в последние дни был мрачен, молча заходил в почтовое отделение, забирал посылки и стремительно уходил, не тратя времени на разговоры.

Но ледяной посылки не было ни разу!

Почтовый Гусь-Лебедь проснулся, услышав шаги Кита, вытянул шею, с интересом покрутил клювом возле мешка с посылками. Киту показалось, что птица посмотрела на него то ли с усмешкой, то ли с сочувствием. Потом Гусь дотронулся клювом до почтового мешка, ещё раз посмотрел на Кита и замер, как будто больше ничего интересного вокруг не было.

Кит забрался в кабину, приоткрыл почтовый мешок, чтобы посмотреть, кому отправлена такая странная посылка. Адрес был написан коричневыми чернилами, изящным старомодным почерком: «Садовая улица, серый дом под клёнами». Садовая улица находилась в той части посёлка, где жил Кит. Он с детства помнил большую тёмную дачу, которая пряталась среди разросшихся клёнов, старых сосен и зарослей жасмина. Иногда из калитки этой дачи выходил маленький сгорбленный старичок с палочкой.

Кит вспомнил, что видел его в последний раз, кажется, в середине прошлого месяца. Тогда возле дачи стоял большой грузовик и из него выгружали что-то плоское, прямоугольное, завёрнутое во много слоёв пупырчатой плёнки. «Аккуратнее, молодые люди, аккуратнее», – причитал старичок. Кит тогда шёл мимо и запомнил эту сценку только потому, что старик размахивал палкой, как будто дирижировал большим невидимым оркестром, и чуть не задел его.

В тот день они с мамой ходили смотреть современные маленькие теплицы, которые мама собиралась поставить в следующем году. Этой весной мама увлеклась всякими посадками. Раз уж теперь они живут на земле, говорила она, а не в городе, можно что-то выращивать. Она разбила несколько грядок, вернее, грядки сделали Кит с папой, так как именно они копали весеннюю слежавшуюся землю. Потом соорудили клумбу, которую все вместе засеяли семенами.

Тут Кит вздохнул: сейчас мама уехала на пару недель в какой-то летний лагерь заниматься с детьми, а ему поручила прополоть огород и клумбу от сорняков и молодой бодрой крапивы, которая росла в несколько раз быстрее, чем цветы, кабачки или морковка. Кит вздохнул ещё раз и подумал, что завтра с утра обязательно займётся прополкой.

Этим летом родители никуда не собирались ехать отдыхать. Мама иногда куда-то уезжала по работе. Папа делал сайт для какой-то большой компании. Кита это сердило. Раньше они всегда несколько раз за лето выбирались в другие города или страны. А сейчас – огород, грядки и никаких поездок. «Да и зачем куда-то ехать, – говорила мама, – ты теперь и так всё время на свежем воздухе». А у папы была только работа, работа, работа.

Иногда Кит спрашивал, можно ли ему съездить куда-то самому. Ну, например, навестить бабушку в Туле. Или поехать в какой-нибудь лагерь. Но родители почему-то не соглашались. Говорили, что им страшно отпускать его в такое неспокойное время.

Кит ещё раз посмотрел на посылку. Имя «Кира Никандровна Хрусталинская», написанное на коробке, ему было не знакомо. Он не мог припомнить, чтобы кто-то с таким именем приходил к ним на почту или чтобы он слышал это имя от родителей, которые были знакомы с некоторыми жителями посёлка.

Про всё непонятное или необычное, связанное с посылками, по инструкции следовало сразу же говорить Софии Генриховне, начальнице почтового отделения сто тринадцать. Кит про это помнил только потому, что София Генриховна каждый месяц напоминала основные инструкции ему, Марату и Янике как самым младшим сотрудникам Волшебной почты.

Он набрал на клавиатуре: «Почтовое отделение 113».

В ответ появилась надпись: «Если рука болит, опусти её в проточную воду. Лучше из Куниловки, не из Хрипанки».

«Почему?»

«В Хрипанке вода старая, уставшая, в Куниловке – молодая, быстрая».

Кит не особо различал воду в местных речках, обе казались одинаково мутными и скучными. Да и его вопрос «почему?» был вовсе не про воду, но он по опыту знал, что его птица редко пишет нужный ответ, чаще какие-то отдельные фразы.

Гусь-Лебедь невозмутимо взмахнул крыльями, описал полукруг над сортировочным пунктом и полетел обратно, в Кратово.

В почтовом отделении было прохладно. Вечернее июньское солнце неторопливо текло сквозь светлые тюлевые занавески и рассыпалось на полу тысячами мелких пятен. Где-то гудела зелёная пыльная муха. У окна за старинным столом сидел Тихон Карлович в светлой летней рубашке, белых брюках и сандалиях на босу ногу. Он что-то неторопливо писал пером на обычной офисной бумаге. На левой руке у него серебрился старинный компас.

За другим столом сидела Яника и рисовала. Перед ней возвышалась горка квадратиков ткани, которые она время от времени прикладывала к рисунку.

У окошечек с операторами стояли несколько посетителей.

– Вот я и говорю Елизаровне – и зачем ты только заказала где-то кухонные полотенца с почтовой доставкой? Точно такие же можно купить в любом магазине у нас, хоть в Жуковском, хоть в Раменском. А она мне такая – а так просто покупать не интересно. Я лучше на почту пойду, со всеми поговорю там, вроде и не так скучно. А сама, вот как специально, ногу сломала, дома теперя сидит, а мне таскаться к вам по такой жаре, – возмущалась невысокая старушка в шляпке, густо усыпанной большими тканевыми цветами. Старушка стояла у окошка, за которым с противоположной стороны сидела Эльвира Игоревна.

У другого окошка худенький лысый старичок в клетчатом шарфе спорил с Милой:

– Смотрите, мне прислали целую коробку гребней и расчёсок и всего один клубочек, так?

– Так, – соглашалась Мила.

– А в описи сказано, что должны быть клубочки. Пять клубочков, понимаете, как без них идти, когда не знаешь дорогу! А ещё должны были быть платочки. Обычные такие платочки, но их тоже нет.

– Заполните претензию, что опись не совпадает с вложением, и мы отправим всё обратно.

– Нет, я не могу отправить всё обратно, нам же прислали столько гребней, это штука более редкая, чем клубочек, а платочки можно в обычной доставке заказать и потом самим доработать…

Кит поздоровался с Милой, на секунду удивился тому, что старичок ходит в зимнем шарфе, но мало ли кто как ходит. Потом вспомнил про работу и понёс мешок с посылками к полкам. Он был очень рад, что Мила опять работает у них, а не в маленьком хозяйственном магазине у станции. Кит немного замешкался, прежде чем развязать мешок: пальцы по-прежнему болели, и очень не хотелось снова дотрагиваться до коробочки.

– Всё хорошо? – София Генриховна подняла глаза от своего компьютера и внимательно посмотрела на Кита, дующего на пальцы.

– Не совсем, тут это… посылка странная, – Кит развязал мешок и показал на ледяную коробочку.

София Генриховна подошла, взяла посылку, осмотрела её со всех сторон.

– А что в ней странного? Отправление стандартное. Явных особенностей нет. «Садовая улица, серый дом под клёнами, Кире Никандровне Хрусталинской». Это ваша часть посёлка. Я всегда сама отношу посылки по этому адресу, не один десяток лет. Кира Никандровна – человек старый, давно переехала в наш посёлок. Когда-то, насколько я знаю, у них в семье случилось какое-то горе. Она замкнулась в себе и терпеть не может, когда посторонние люди заходят к ней на участок. У неё же там это… стеклянный зверинец, коллекция. Ох… но я же сегодня вечером не смогу к ней зайти, я через час уезжаю к внукам на месяц… – София Генриховна задумалась, потом посмотрела на Кита. – Давайте сделаем так: я сейчас ей позвоню, предупрежу, что посылку принесёт другой человек, а вы сходите? Это же соседняя улица с той, где вы живёте.

– А почему посылку не может отнести Харлампыч, ну то есть, я хотел сказать, Харлампович… Харлампиевич, он же, наверное, знает эту старушку?

– А она его не впустит. Я как-то пробовала.

Иван Харлампыч с утра сидел в потёртом тёмно-зелёном кресле в помещении с Гусями-Лебедями и читал какую-то толстую книгу. Книга состояла из схем и чертежей непонятных механизмов. Когда Кит вернулся из сортировочного пункта, Харлампыч, кажется, его даже не заметил. Рядом с ним за столом сидел Марат и рассортировывал по небольшим пластмассовым коробочкам гору разномастных винтиков, которые вытряхнул из большой банки. Банок с неразобранными винтиками у Харлампыча было несколько десятков. На столе, среди железок, стоял большой оранжевый чайник и несколько чашек с недопитым чаем. Выходить на жаркую, пыльную улицу никому не хотелось. Не отрываясь от винтиков, Марат махнул рукой, и Кит поставил синюю почтовую сумку с письмами рядом с их столом.

София Генриховна повертела посылку. Кит вдруг осознал, что всё это время София Генриховна спокойно держала в руках странную коробочку. Просто держала! И ничего её не беспокоило!

– Скажите, а вы это… можете держать в руках эту посылку?

– Да, а что?

– Нет, ничего, просто она показалась мне странной, холодной какой-то…