автордың кітабынан сөз тіркестері  Лес Гримм

Кэтрин Парди

Любовь сильнее смерти, сильнее судьбы.

Пусть это будет кошмаром. Ведь сны заканчиваются. А я не могу проснуться

– Я не позволю тебе умереть, слышишь?

– Но…

– Любовь сильнее смерти, сильнее судьбы. – Его глаза сияют. – А я люблю тебя, Клара Турн. Я всегда буду любить тебя.

него на плече.

– Сколько бумажек у тебя

– Ты не сможешь сбежать от меня! – кричит Аксель. Его голос совсем близко. Я ускоряюсь.

Я почти у дерева. Визжу и хихикаю, как ребенок. Я уже собираюсь спрятаться за ствол, когда рука Акселя касается моего плеча. Пораженная, я вскрикиваю и оборачиваюсь. Он врезается в меня, и мы падаем на траву.

Он лежит на мне, прижавшись всем телом к моему, грудь к груди, бедро к бедру, ноги к ногам. Мы тяжело дышим, смеемся. Моя накидка и его шарф, который упал мне на глаза, сливаются в красный клубок.

– Это твоя месть за то, что я завязала тебе глаза? – спрашиваю я.

– Возможно. – Он усмехается и убирает накидку с моих глаз. – Но твои глаза слишком красивые, чтобы их прятать, Клара.

– Ты не заглядывал в жестяную коробочку?

У него открывается рот.

– Жестяную коробочку? Но на ней нарисована девушка, танцующая под луной, – восклицает он. – Я думал, в ней… женские штучки.

– Женские штучки?

– Для личного пользования, для личного времени! – Он неопределенно, но раздраженно взмахивает рукой в воздухе. – Я не знаю, что ты там хранишь! Это не мое дело!

Я запрокидываю голову и разражаюсь хохотом.

Хенни просыпается, ее ноздри раздуваются, и она широко зевает.

– Что смешного?

– Аксель, – тут же отвечаю я. Он сердито смотрит на меня, но я замечаю, как он усердно борется, чтобы не засмеяться вместе со мной. – Он подумал, что мои рыболовные снасти – это коробочка с «женскими штучками».

Он взмахивает руками.

– В следующий раз нарисуй на ней рыбу!

– Аксель, девочки тоже могут рыбачить.

Я просыпаюсь, прижавшись носом к чему-то мягкому и теплому, пахнущему ветерком из Леса Гримм, когда он проносится мимо живой изгороди овечьего пастбища моей семьи, воздухом, чистым от зелени деревьев и резким от горной сосны.

Закрыв глаза, я вдыхаю глубже и улавливаю более тонкие ноты, медовые и мускусные, как пчелиный воск, а также землистые, как кедровое масло, втираемое в кожу.

Я вздыхаю, открываю глаза… и вижу перед собой обнаженную грудь Акселя.

Я несу ответственность за то, что всегда чувствовал к тебе. – Всегда?

воспитывал дядя, который никогда не мог стать ему настоящей семьей. С тех пор он хотел только одного – быть частью счастливой семьи.

– И он станет, как только ты оставишь нас в покое! – выпаливает Хенни.

Я вздрагиваю. Хенни всегда была добра ко мне.

– Я не хочу причинить кому-то боль. Вы все заслуживаете счастья. Но счастье должно начинаться с правды.

Я делаю еще один шаг к Акселю. Он морщит лоб. Зола крепче сжимает его руки.

– Аксель? – тихо говорю я, надеясь, что он наконец повернется ко мне, но его взгляд по-прежнему упрямо прикован к своей невесте. – Я не пытаюсь заставить тебя передумать.

Мой собственный разум становится более ясным, но я не хочу манипулировать им, пока он все еще находится в бреду.

– Я не скажу больше ни слова об этом, если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что женишься на Золе, потому что любишь ее. И я не имею в виду дружескую или сострадательную любовь. Я имею в виду настоящую любовь. Такую, какую она заслуживает. Такую, какую ты заслуживаешь. Если ты сможешь сказать мне это, я буду удовлетворена. – Я отпущу тебя.

не спрашивала тебя, – отрезаю я. Зола отшатывается, как будто я ударила ее. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она не может быть такой сверхчувствительной, какой кажется. Она умнее. Она бросает копья в волков, делает чучела из животных и умеет готовить яд. Мы все были бы уже мертвы, если бы она накормила нас слишком большим количеством еды. – Аксель заслуживает большего, чем служить другим людям.

– Но в этом и заключается любовь, – говорит Хенни.

– Нет, не совсем. Любовь – это быть равными. – Я подхожу к Акселю. – Это доверять и довериться, быть тем, кто ты есть рядом с любимыми, и не скрывать своих истинных чувств.

– Как жестоко с твоей стороны оскорблять его, – говорит Зола. – Мой принц…

– Он не принц! – Мне надоело, что она выставляет его в идеальном свете. – Это мальчик, который потерял отца, когда ему было двенадцать, и его воспиты