Оглавление

— Стоило пойти длинной дорогой, — тревожно проговорил Глеб Антонов, когда свет в лесу стал меркнуть. — Скоро ночь, а бродить в темноте по зарослям совсем не хочется, долго ли еще до этого места Филин?

— Не могу сказать, уверен близко, скоро придем, — спокойно ответил напарник. — Возможно свернули в неправильном месте, короткой дорогой ходил один раз и очень давно. Дом найдется, и мы сможем спокойно поужинать и заночевать. — Филин не смог скрыть ехидной улыбки, глядя на напарника. — Боишься темноты друг?

— Опасна не тьма, ее я не боюсь, — Антонов покосился на приятеля. — Многие твари охотятся ночью, не хочу стать чьим-нибудь ужином.

— Рядом с болотом на километры никого нет, — проговорил Филин, стараясь успокоить друга. — Мы давно не встречали кабана или оленя, ловим только зайцев, белок и птиц подстреливаем. Всё крупное мясо обитает на юге острова или в центре, сюда забредает очень редко, потому зубастые и клыкастые тоже ушли.

— Но тот жуткий звук позапрошлой ночью, помнишь, всем лагерем слышали, что в лесу выл зверь.

— Помню, — кивнул Филин, соглашаясь. — скорее всего это был волк-одиночка, они часто бегают где попало в поисках падали или легкой добычи.

— Возможно волк не один, — пробормотал Антонов, но тут же щелкнул себя по лбу улыбаясь. — Вот я пень с ушами, звуков от большой стаи доносилось бы много.

— Нет, не только поэтому, — ответил напарник. — Просто я встретил этого хищника около недели назад, ставил силки на зайца, поднялся и увидел красавца в паре десятков метров от себя. От неожиданности матюгнулся и попятился, а волк стоял на месте не двигаясь. Светло-серый, матерый, не молодой, глаза желтые, умные, смотрели исподлобья не отрываясь. Я пропотел мгновенно, почувствовал, как ноги и руки затряслись, но быстро успокоился несколько раз глубоко вдохнув. Потянулся к оружию, но даже не успел достать, когда серый развернулся и молча скрылся в лесу.

— Почему раньше не рассказал? — удивился Антонов, с неодобрением глядя на напарника.

— Не хотел пугать особо впечатлительных, — ухмыльнувшись ответил Филин. — Правда волки представляют опасность в редких случаях. Их выбор падает на наименее опасную добычу, они предпочитают охотиться на старых, травмированных или больных.

— И все же жутко осознавать присутствие бегающих рядом зубастых тварей, бредя по открытой местности ночью, — Антонов скрестив руки на груди спрятав худые пальцы под мышками. Бледное от недоедания лицо с подглазными темными кругами, с выступающей синеватой веной на лбу странно исказилось и сморщилось. Настороженный взгляд светло-зеленых глаз стал шарить по округе, всматриваясь в темноту. Тело скрючилось и съежилось, со стороны напоминая мальчишку, крадущегося ночью за яблоками в чужой огород. — Надеюсь мы не заблудились и скоро найдем укрытие.

Филин улыбнулся, наблюдая за реакцией друга. Хотел продолжить разговор, пугая кровавыми подробностями нападений хищников в прошлом, но не стал, переживая за впечатлительного напарника. Страх не беспокоил, лишь легкое чувство тревоги появилось внутри, когда стало понятно, что вовремя дойти не получится. Обычно Филин выходил заранее, брав побольше припасов двигался обходным, длинным путем, минуя лес и болота. Ходил один, считая, что напарников брать ни к чему, только тормозят. Но только не сейчас, Антонов страховал на случай нападения или засады со стороны враждующих групп.

Вышли поздно, не успевали и потому пошли короткой дорогой, через незнакомый лес. Дело, толкающее на риск, не могло ждать. Люди в его лагере на протяжении многих месяцев, потратив не мало сил нашли то, что лежало сейчас у Филина в кармане и это необходимо было вовремя передать друзьям.

— Знаешь, может карту набросать, — проговорил Антонов, вырвав напарника от тревожных мыслей. — Бумага есть, для самокруток накопил, карандаш у Палыча попросим. Прогуляемся в светлое время по лесу, протопчем дорожку, нарисуем пометки, и в следующий раз не станем переживать как сейчас. А то у меня чувство такое будто мы прошли наш домик стороной.

— Нельзя Глеб, — резко прервал напарника Филин, осуждающе взглянув на него. — Только единицы знают про наше секретное место. Нарисовав карту, под угрозой окажутся друзья из обоих лагерей, в том числе и мы.

— Я понял, — закивал Антонов. — Никто и ничего не рисует, все можно запомнить, пройдя по маршруту пару раз. Только наши враги могут поймают одного такого с хорошей памятью, он расколется под пытками и все расскажет. И карты не надо так найдут и всех убьют.

— Ты прав отчасти, — согласился Филин. — Боятся нужно реальных страхов, а не надуманных. А реалии таковы, что непонятно куда идти, наверное, и в правду свернули не туда.

В лесной темноте Филину было сложно разглядеть округу и понять где они с напарником находятся. В поисках домика могли помочь ориентиры, оставшиеся в памяти после единственного перехода через лес. Довольно примечательные детали леса, отлично врезавшиеся в память. Три огромных камня, разных размеров, словно нарочно составленных друг за другом по высоте. Широкий дуб, раскидавший по округе выступающие из земли корни. Два тонких дерева сросшихся и сплетающихся вместе и ель с повязанной вокруг столба синей тряпкой.

Глаза Филина давно привыкли к темноте, и пристально вглядывались, пытаясь различить знакомые очертания. Не хотелось думать о плохом, но тяжелые накатывающие мысли неприятно буравили мозг. Не найдя хижину, им придется ночевать на открытой земле без стен, и это мысль сильно пугало.

В случаи нападения от Антонова проку было мало. Хороший, верный и преданный делу человек, по-детски приветливый, открытый, позитивно смотрящий на мир, как солдат и защитник был плох, слабый, жалкий, пугливый, с вечно трясущимися от холода руками.

— «Возможно одному было бы проще», — подумал про себя Филин, шагая позади и с унынием рассматривал взъерошенный русый клок на макушке напарника, его скрюченную спину в синем стеганном ватнике и болтающиеся на тонких ногах кирзовые сапоги. Антонов должен был остаться в лагере, а своим напарником стоило бы взять другого, но так вышло, что остальные парни пострадали от несчастного сличая, получив серьезные травмы и переломы.

Крепкий, сильный, обученный выживать и убивать Филин, в корне отличался от своего напарника. Еще до службы в армии заболел пристрастием к скалолазанию, бодибилдингу и самбо. Служил срочником в разведке, и в нескольких элитных частях по контракту, воюя в горячих точках и забирая жизни людей, когда еще не стукнуло и двадцати пяти. Но получив несколько ранений, оставил службу. Работал вышибалой в клубах, охранником в магазинах, инкассатором в банках. Позднее, набравшись связей, охранял детей и жен чиновников и знаменитостей, не редко подставляя свою жизнь под удар. Сознательно шел на риск, понимая, что не может по-другому, и каждый раз был готов к нападению и любым последствиям. Всегда держал форму, регулярно посещал спортзал, через армейских друзей договаривался посещать стрельбища, где активно практиковал любимые виды оружия.

В свои тридцать семь Филин многое повидал, еще до прибытия на остров. Приобретённые навыки помогли выжить, находясь в суровых и опасных условиях, не имея практически ничего под рукой. Приходилось защищается и нападать, пытать и убивать людей, совершать такие дела, о которых не говорят и пытаются просто забыть.

Филин резко почувствовал, как рука Антонова сильно сдавила его плечо.

— Ты слышишь? — приятель был напуган. — Волчий вой, где-то не далеко?

Филин насторожился и прислушался. Множественные жуткие завывания тихим эхом докатывались до путников, доносясь из далека. Бес сомнения это была целая стая. Сердце начало наращивать темп, страх перехватил дыхание и осушил горло. Рука машинально схватила спиленную рукоять укороченного двуствольного ружья, висевшего на поясе в кожаном чехле.

— Нужно быстрее идти, — испуганно пробубнил Антонов ускоряя шаг. — Не важно куда, главное подальше.

— Не возражаю, — спокойно проговорил в ответ Филин, вслушиваясь в доносящиеся звуки из чащи. Не показывая волнения поудобнее поправил вещмешок за спиной, ускорился в след почти бегущему впереди Антонову.

— Как думаешь Саня, зверюги нас почуяли? — запыхавшись и с дрожанием в голосе протараторил Антонов, постоянно оглядываясь назад. — Верю в обратное, но не получается. Нужно выйти уже к дому и спрятаться, и, если повезет, стая не почует кучу страха в моих штанах и убежит подальше, пугать других островитян.

— Не знаю Глеб, волки чуют добычу за километры, но только раненую. Хочется думать, что нас пронесет, но судя по надвигающимся звукам, опасность встречи велика.

— Тогда остается только отстреливаться.

— Придется, — холодно проговорил Филин, извлекая из чехла обрез. Оттянув скобу ружья и переломив, ухмыльнулся наблюдая в стволе два патрона. Защелкнув обратно обрез повернулся к напарнику и не увидел у него на поясе пистолет, — Где Наган? — недовольно спросил Филин, осматривая напарника.

Антонов залез во внутренний карман и вытащил обшарпанный, серого оттенка пистолет, с самодельной, грубо вырезанной рукоятью, со спиленными целиком и мушкой, а также слегка кривым, направленным влево, стволом. Покрутив оружие в руках, демонстрируя приятелю, Глеб засунул его обратно под ватник.

— Мой пистолет живет своей жизнью, — улыбаясь сказал Антонов, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Часто дает осечку, даже когда барабан полный, семь раз жму на спусковой крючок и ничего не происходит. По искусственным мишеням не стреляет, но если какая опасность надвигается, то работает так, будто только с завода доставили, нового и промасленного. Недавно решил проверить эту теорию, закрепил на ветке консервную банку, отошел назад, прицелился, нажал на спусковой крючок и…

— Не попал, — ухмыльнулся Филин, по-дружески хлопая напарника по плечу. — И банка осталась целая и невредимая.

— Смейся, — не обиделся Антонов замахав руками. — Понимаешь, жестянка осталась цела, потому что этому пистолету не интересно стрелять по неодушевленным предметам. Потому что потом, целясь в одну птицу, мой револьвер выстрелил три раза без осечки, правда я не попал ни разу.

— Хочешь сказать, оружие имеет разум? — недоверчиво покачал головой Филин. — Я про многое слышал, но такой бред впервые.

— Все так, я не выдумываю. Просто такое наблюдение за парадоксальным явлением и сделанные выводы на основе полученных данных от проведенных опытов.

— Выдумал нелепость и разводишь меня как маленького, а я слушаю аж уши развесил, — Филин нахмурился. — Предположим говоришь правду, тогда как ты собрался воевать с таким агрегатом?

— Понимаю твою озабоченность не переживай, пистолет хоть и убогий на вид, но крепкий, — улыбнулся Антонов. — Если выстрелить не получится, то можно как молотком бить.

— Успокоил, — вздохнул Филин, качая головой в стороны, в очередной раз жалея о решении взять Антонова. Ругая себя за то, что не подготовил друга к походу и в спешке не проверил снаряжение, подставив под удар всю миссию. Ведь если дойдет до стрельбы, никто не прикроет спину, и придется в одиночку защищать себя и напарника.

Вопль Антонова, раздавшийся позади, встревожил и напугал. Филин резко развернулся и увидел, как Антонов распластался на земле, поскуливая и корча гримасы от боли, держась руками за правое колено.

— Камень торчит из земли, — простонал Антонов. — Не увидел и запнулся.

— Не угадал приятель, это корни дерева, — заключил напарник, подойдя к месту падения и протягивая руку валяющемуся на земле другу. Мимолетная мысль вскользь пронеслась в голове, заставив оглядеться и всмотреться в темноту. — Это же чертов дуб и его корни, будь они не ладны, про этот ориентир я рассказывал, — Филин присвистнул, обрадованный находке. — Мы явно где-то не там свернули, раз только сейчас его обнаружили, но теперь уже до домика не далеко, иди за мной.

Радостную минуту прервал нарастающий вой, доносимый из глубины леса. Звук был ближе, а значит стая неминуемо приближалась. Надо бежать, главное теперь известно куда. Даже в этой темноте Филин мог найти дорогу к спасительному укрытию. Обхватив с боку друга и положив руку Антонова на свое плечо, они, стараясь как можно быстрее зашагали в сторону дома.

Не прошло и пяти минут, когда Филин и Антонов вышли на не большой участок. Маленький, слегка покосившийся домик выглядел пугающе, старый, почти сгнивший и разваливавшийся на части с огромной дырой в крыше над трухлявым крыльцом. Но это ветхое строение оставалось единственным спасением от надвигающейся опасности.

Добежав до дома, сразу бросились доламывать разваливающееся крыльцо. Еще ковыляя по лесу, Антонов, впопыхах, предложил Филину развести большой костер, зная, что огонь может отпугнуть хищников, а яркий свет поможет увидеть округу. Ломая сгнившие доски, решили сделать два костра бросая полусгнившую древесину в кучи, подальше от дома.

— Забирайся в дыру на крыше, — приказал Филин напарнику, указывая наверх. — Там безопаснее.

— Один не полезу, — ответил тот, держась за колено и тяжело дыша.

— Давай быстрее, — Филин подсадил Антонова, помогая ему вскарабкаться. — Я займусь кострами, и сразу наверх.

Вой нарастал, но был еще далеко, кроме одиночного звука, который становился ближе и четче.

Забрав у Антонова бумагу, Филин по очереди запалил оба костра. Убеждаясь, что языки пламени уверенно пожирают сгнившую древесину, он не заметил, как нечто медленно появляется из лесной чащи. При тусклом свете, набирающего силу огня, человек увидел фигуру огромного животного, неподвижно стоящего у самой кромки леса. Стало холодно, тело словно резко погрузили в ледяную ванну. Сердце бешено заколотилось, а мозг отказывался верить в увиденное.

Страх сковал и парализовал, ведь то, что стояло перед Филином в тридцати метрах могло напугать любого. Невиданный зверь, схожий на большую собаку, здоровый и страшный, с отвратительной мордой, длинной пастью и с красно-бурой шерстью. Животное тяжело дышало после бега, издавая хрипы, но стояло ровно на своих мощных лапах. Оно пристально смотрело на человека в упор, показывая оскал с множеством острых зубов. Тусклый свет от разгоревшегося огня, отражался от зрачков не моргающих глаз, придавая зверю не естественный и зловещий вид.

— Что это такое? — едва слышно произнес Антонов показывая рукой на зверя. — Что это за тварь, ты таких видел?

Филин не отвечал. Он боролся. Еще секунда и мозг заработал, страх и оцепенение стали отпускать. Первая мысль — забег до дома и на крышу, Антонов поможет забраться. Но понял, что не успеет, здоровая псина быстрее и ловчее, и за секунды, в несколько прыжков пересечет поляну и накинется сзади.

Правой рукой человек медленно вытащил обрез, а другой одновременно взвел оба курка горизонталки. Вспомнил, что зарядил оба ствола патронами с самодельной стальной пулей вместо дроби, и эта мысль не много успокоила.

Вокруг все замерло и остановилось, мир наполнился глухотой и слышался только частый стук собственного сердца. Двумя короткими глубокими вдохами, как учили на войне, Филин заставил свое тело и разум успокоится, полностью овладел собой и стал максимально сосредоточен.

Тишину разорвали выстрелы, доносящиеся сверху. Поляна наполнилась грохотом пальбы, перемешанный с криками и бранью Антонова, и с визгом подстреленного зверя, хромающего на переднюю лапу, но начиная яростно бежать на людей. Выстрелы продолжались один за другим, но пули Антонова попадали мимо, образуя маленькие фонтанчики земли.

Зверь почти настиг Филина, но тот мгновенно вскинул свой обрез на уровень плеча, слегка вытянув вперед, и, почти не целясь, нажал на оба курка одновременно. Грянул мощный хлопок, и короткий громкий визг. Пули попали в плоть, закрутив тело на месте. Один раскаленный кусок стали влетел в голову, вгрызаясь в череп, оставляя рваное выходное отверстие. Это была мгновенная смерть, зверь упал у ног Филина, распластавшись во всю длину на земле.

Вблизи тварь выглядела еще страшнее, мощное тело, вытянутые длинные лапы, здоровенная морда с раздробленным черепом, вселяли отвращение и ужас

— Оно сдохло? — голос Антонова дрожал.

— Будь уверен, — пробормотал в ответ Филин, пихнув животное подошвой сапога. — Я о таких слышал, и не раз, но впервые увидел только сейчас.

— А я лучше бы и дальше не видел, — тихо ответил Антонов, съежившись. — Так что это такое?

— Не знаю, наверное, пес. Таких пород не встречал, — Филин присел рассматривая. — Давно их не видели, последний раз прошлым летом на группу северных напали, двое из пяти выжили, вот теперь и мы наткнулись.

— Что делать то будем?

— Разве не слышно, остальные на подходе, готовься.

— Верно, — опомнился Антонов и трясущимися руками стал перезаряжать свой пистолет. — Почему эта одна прибежала?

— Не знаю Глеб, — продолжая рассматривать тварь, проговорил Филин. — Наверное, самая умная.

— Или наоборот, Саня, не стой там один, забирайся наверх где безопасно.

— Костер затухает, я дров подкину, нужно больше света.

— Только пожалуйста быстрее, и перезаряди оружие, а то пустой стоишь.

— Вот зараза, — буркнул Филин, и не колеблясь ни секунды, быстрыми движениями пальцев, вытащил два отстреленных дымящихся патрона из обреза ружья и вставил новые.

Слева в зарослях кустарника, примыкающих к лесу, послышался хруст сухих веток, повернув голову на звук Филин увидел, как на него бежит огромный зверь, не уступающий размерами убитому минутой назад. Еще секунда и тварь налетела на Филина, повалив на землю. Огромные челюсти чуть не сомкнулись у горла, но человек вовремя вставил свой обрез в пасть твари, и с силой потянул вперед, не давая зверю дотянуться до шеи и лица.

Другой зверь, с дикой свирепостью бросился на человека схватив острыми зубами за обувь правой ноги, начиная драть, махая в стороны головой. Сильные и острые челюсти беспрепятственно разрывали ткань и плоть словно бумагу.

Мучительная боль пронзила все тело, Филин закричал, и чуть не выпустил обрез из рук, но удержал. Большим пальцем правой руки он с трудом дотянулся до взводного курка и потянул его вниз. Одним движением руки направил стволы в пасть псине, и с силой нажал на спуск. Грянул выстрел, а вместе с ним фонтан крови и мозгов из затылка твари. Ее тело обмякло и завалилось на бок, а обрез ружья так и остался зажат в мертвой пасти.

Зверь, разрывавший ногу, прыгнул к лицу Филина, но выставленная вперед рука, не дала дотянуться до горла. Клыки, вонзились в плоть, причиняя человеку нестерпимую боль ослабляя дух и сознание. — «Смерть», — пролетело в голове, когда кровь из раны брызнула на лицо, и губы ощутили солоноватый вкус. Так страшно не было никогда. Рука от бессилия и потери крови, переставала слушаться, а ревущая морда зверя, пыхтящая, и брызжущая слюнями все ближе дотягивалась до горла.

Вовремя вспомнив про нож, висевший за спиной в ножнах, Филин огромным усилием, превозмогая невыносимую боль, вытащил лезвие и с силой вогнал зверю в шею. Жалобный, скулящий вопль разнесся по округе, затмевая другие звуки. Нож вошел наполовину, но за первым ударом последовал второй и третий, острие врезалось в плоть раз за разом, увеличивая количество ран. Кровь хлестала фонтаном, но тварь не переставала с силой сжимать челюсть, и царапать когтями тело.

Филин не мог больше держаться. Испуганными глазами наблюдал как огромное лохматое нечто разгрызает его руку, не оставляя сил сопротивляться неминуемому. Он закрыл глаза и не увидел промелькнувшую тень позади твари. Громкие раскатистые хлопки заставили очнутся, тело зверя взвинтилось в сторону и ничего не видя перед собой угодило в огонь, шкура вспыхнула на мгновение и начала тлеть, разнося по округе отвратительный запах горелой шерсти. Последние вопли мертвой собаки растаяли вдалеке, наступила тишина, нарушаемая лишь треском костра.

— Дружище ты как? — Антонов присел рядом с Филином, и осторожно потряс рукой за плечо. — Скажи пожалуйста хоть слово, не молчи.

Филин открыл глаза и посмотрел на напарника странным, не понимающим взглядом.

— Пить, — очень тихо попросил Филин, облизывая пересохшие губы.

— Конечно, секунду, — Антонов вытащил из вещмешка флягу и отвинчивая крышку медленно поднес ее к губам Филина, придерживая голову, — Осторожно, много не пей.

Отпив, Филин откинул голову назад и посмотрел на ночное небо, тяжело дыша и хрипя.

— Все закончилось, они мертвы, — Антонов улыбнулся, положив руку на плечо приятелю, — Кому расскажешь, про всю эту жесть, не поверят, — Глеб покачал головой оглядывая место бойни. — Да и плевать, главное, что мы победили, уничтожили целую стаю невиданных тварей, и остались живы. Сейчас подлечимся, отдохнем, и пойдем дальше, верно говорю?

Откинув в сторону окровавленный нож, Филин поднял руку и положил ее себе на грудь указывая пальцами на потайной карман.

— Глеб, нам необходимо доставить это, — Филин разошёлся в приступе кашля, с трудом успокоившись, после пары глотков воды. — Я не смогу, но ты донесешь.

— Донесем вместе, в целости и сохранности, ты только духом не падай, — Антонов с грустью посмотрел на напарника, не зная, что говорить и как приободрить друга. — Давай-ка я лучше руку твою осмотрю, уверен там не все так плохо.

Антонов вытащил свой нож и не спеша разрезал рукав куртки Филина. Медленно отогнув края одежды, Глеб судорожно и глубоко вздохнул. Увиденное поразило и напугало, часть руки от локтя до кисти словно пропустили через мясорубку.

— Боли нет, — проговорил Филин, видя реакцию друга на увиденное. — Я не чувствую не чувствую руку.

— У тебя, наверное, шок, — проговорил Антонов, заворачивая рукав и доставая чистые тряпки из вещмешка. — Надо до лагеря дойти, там тебя посмотрят, подлечат. Я пока ее перебинтую, чтоб кровь остановить.

— Курить очень хочется?

— Сейчас поищу, — Антонов достал из кармана напарника сверток, развернул и вытащил одну длинную самокрутку, прикурил и протянул другу.

— Я не дотяну Глеб, сам все видишь, — после недолгого размышления, прокашлявшись проговорил Филин. — Сейчас главное помочь нашим друзьям. Иди на юго-запад, отсюда до лагеря несколько километров. Боюсь, ночь не переживу, оставь мое тело здесь, не думай, что бросил и не захоронил как полагается. Сейчас важнее люди, которые нас ждут, потому выходи самым ранним утром, и иди как можно быстрее.

— Я понял, Саша, — закивал Антонов, едва сдерживая слезы. — Я все сделаю, я не подведу тебя, доставлю коробку нашим друзьям.

— Как давно я не никого не видел из парней, — пытаясь улыбнуться, тихо проговорил Филин, глядя в пустоту. — Интересно как они сейчас, чем занимаются, что у них нового и интересного. Я бы с большим удовольствием посидел со всеми у большого костра, слушая их рассказы под жареную оленину и настоянную бормотуху, — Филина передернуло, он весь затрясся, его голос стал тише и надрывистее. — Но больше всего, хочется обнять свою маму и младшего брата, вернуться в детство, когда все вокруг было светлым и чистым, хотя бы на один вечер. Мы бы посидели все вместе на кухне за вкусным ужином, говорили, спорили, обсуждали, шутили, смеялись, — Саша сжал рукав Антонов, посмотрев другу в глаза и улыбнулся, — Я помню дни, когда мы с братишкой смотрели телевизор, а наша мама жарила семечки в старой чугунной сковородке, и горячих, высыпала их на большую газету. Нам нравилось слюнявить пальцы и макать в жареную соль, которую мама никогда не жалела.

Взгляд Филина стал отстранённым, улыбка понемногу стала угасать, а рука, державшая за рукав ослабевать.

— Хочется поговорить с родными, сказать, как сильно я по ним скучаю, и как их люблю. Брату дать совет — не повторять моих ошибок, жить и идти по жизни самому, но не в одиночку, найти свою любовь, создать семью и продолжить наш род, раз я уже не смогу.

Заканчивая осторожно перематывать руку, Антонов почувствовал, как тело Филина вздрогнуло и напряглось. Его здоровая рука, поднялась указывая в сторону. Лицо стало еще бледнее, глаза расширились и уставились в одну точку, а изо рта послышался сдавленный испуганный стон.

Страх легким холодком прошелся по спине Антонова, он словно почувствовал, как кто-то надвигался сзади, а Филин видел это обезумевшими от страха глазами.

Зверь, размерами, куда большими своих мертвых сородичей рванул вперед. Он настиг людей мгновенно, в несколько прыжков. Антонов успел лишь отпрыгнуть на метр в сторону и встать на ноги, но тут же упал, получив удар мощной когтистой лапой, порвавший ватник, оставляя длинные царапины на груди.

Но зверю нужен был не Глеб. Чувствуя кровь, тварь медленно подошла к человеку, лежащему на земле и мгновенно, с яростным рыком, вцепился чудовищными зубами в горло беззащитной жертвы. Ужасный, сдавленный хрип умирающего, пролетел по округе сотрясая ночи.

— НЕТ, — забыв о пистолете, Антонов вытащил нож, и, вскочив на ноги, бросился на зверя. Тварь, чуя опасности, отшатнулась от добычи, и прыгнула на нападающего человека. Глеб увильнул вправо, и оставшись стоять на ногах, резко рванул к постройке. За пару секунд добрался до дома, проскочил полуразрушенное крыльцо, забежал и закрыл дверной засов. В тот же миг, когда ржавая задвижка оказалась в двери, Антонов ощутил мощный удар, от которого затрясся дом, но деревянная, полусгнившая дверь устояла.

Большие когти скребли древесину, мощные лапы пытались подцепить дверь снизу и открыть, но она была не преступной, зверь злился, метался, рычал, но оставался по ту сторону. Антонов понимал, это ненадолго, вытащив пистолет, направил дуло в проем, и стал ждать, когда зверь вынесет преграду, отделяющую его от жертвы.

Резко стихло. Несколько минут человек стоял неподвижно ничего не слыша вокруг, кроме собственного дыхания и бешеного стука сердца. Не убирая оружия, Антонов медленно подошел к двери, и прислонился ухом и чрез пару минут убедился, что зверь ушел.

Антонов повернулся спиной к двери и медленно сполз вниз. Дозарядив пистолет, убрал оружие под телогрейку, вынул из кармана грязную тряпку и вытер лицо от пота. Его взгляд за секунду оглядел не большое помещение, и резко становился на стенном проеме, через которое он видел ночное небо.

— Окно, — сглатывая сухую слюну прохрипел Антонов, видя, как в узкой прорези медленно появляется страшная, окровавленная морда зверя. Увидев человека тварь с рыком рванула вперед, но не смогла протиснуться в оконный проем. Когтями и зубами, рыча и хрипя, псина вгрызалась в гнилые доски, быстро расширяя себе проход к добыче.

Не думая, Антонов вскочил на ноги, и, с криком бросился на зверя с ножом. Одним ударом вогнал лезвие в морду, пронзая верхнюю челюсть насквозь. Тварь взвизгнула, начала метаться и скулить, силясь вытащить жалящую сталь. Узкое окно зажало здоровое тело, не отпуская назад. С большей силой она начала рвать дерево медленно пролезая вперед. Тихо пятясь назад, Антонов нащупал рукоять своего пистолета, вытащив его, взвел курок и направил на цель. Выстрелы один за другим прогремели без осечки. Семь пуль вошли в тушу, оставляя рваные кровавые следы на шерсти. Мертвое тело зверя, хрипя, повисло в оконном проеме, наполовину выходя наружу.

Тихие шаги неизвестного осторожно прошлись по поляне. Огибая трупы, человек остановился у мертвого, с разорванным горлом мужчины, не много постоял, и затем подошел в плотную к запертой двери дома. Дуло ружья уперлось в деревянную преграду, слегка надавливая, скользнуло вниз и уперлось в пол сгнившего крыльца. Антонов вжался в угол и осел, держа перед собой пустой револьвер. Видя, как длинный и широкий нож, медленно входит в узкую щель между дверью и стеной, пытаясь отжать замок.

— У меня еще есть патроны, стреляю, — закричал Антонов, взводя курок и топнув сапогом по полу. — Уходи, хватит на сегодня смертей.

Нож быстро исчез в темноте за дверью, и тихи шаги, скрипнув досками под ногами, скользнули за угол дома. Старая бледная рука, с грязными длинными ногтями показалась в проеме окна. С нежностью погладила окровавленную шерсть зверя, почесав за ухом, и исчезла. Опустив револьвер, Антонов еще долго смотрел на мертвую тушу, висящую в окне, и не мог поверить в произошедшее. Бросив оружие, он посмотрел на очертание своих рук, закрыл лицо и тихо заплакал.

2.

Высокий человек, в длинном брезентовом плаще, вглядывался в ночную темноту, внимательно изучая округу. Он стоял на смотровой деревянной вышке, в плотную примыкающей к трехметровой стене из вкопанных вертикально в землю толстых еловых бревен, заострённых вверх. Худые длинные пальцы, еле слышно барабанили по бревенчатым перилам. Уставшие глаза медленно блуждали по ночной округе, но не находили желаемое. Каждый шорох куста или ветки дерева молниеносно притягивали его внимание, но через мгновение мужчина понимал, что это был всего лишь ветер.

Человек запрокинул капюшон от плаща на голову прячась от мелкого, неприятного дождя. От напряжения, глаза начали уставать и заболела голова. Зажмурившись, он влажной рукой потер свой лоб и правый висок, давая отдых глазам.

Постояв еще немного, мужчина на вышке тяжело вздохнул, и уже собирался спускаться, когда услышал за спиной тяжелые и медленные шаги, поднимающиеся по ступеням вверх. Пожилой мужчина, слегка сгорбленный, с трудом поднялся и встал у края лестницы тяжело дыша. Невысокий и плотный, с седыми волосами и бородой, он укрывался от холода в выцветшую зеленую телогрейку, сильно большую в длине и рукавах. Отдышавшись старик подошел к человеку в плаще по-отечески похлопав рукой по плечу.

— Все ждешь, друг мой? — тихим, скрипучим голосом спросил старик, доставая из кармана потрёпанный алюминиевый портсигар и спички. — Поздно уже, он не придет.

— Должен, — не поворачивая голову произнес человек в плаще. — Филин человек обязательный.

— От него целый месяц вестей не было, — проговорил старик, протягивая собеседнику папироску. — Могло случиться многое.

— Если и произошло, то со всей группой, а иначе кто-нибудь из них уже прибежал, — ответил высокий, беря папиросу в руки. — Не хочу верить, что с ними приключилась беда, но поганые мысли сами лезут в голову. Филин должен был прийти еще пять часов назад, как по-твоему Палыч где он?

— Да откуда же мне знать, — ответил старик, пожимая плечами и прикуривая. — Я очень надеюсь, что ничего страшного не произошло, и они все живы.

— И я верю в это, но если к утру Филин не появиться, то выбора не остается, пойдем с тем что осталось.

— Я за этим к тебе и пришел, — кривыми морщинистыми пальцами старик медленно залез во внутренний карман своей телогрейки и извлек маленький предмет передавая собеседнику и тяжело вздыхая. — Вот и дожили Люгер, у нас остался последний кусочек золота.

— Мы знали, что однажды так произойдет, — Люгер осторожно забрал небольшой, размером с ноготь, слиток золота тускло-желтого цвета, и спрятал его в пустой спичечный коробок. — Что обменять на него, патроны, медицину или еду?

— Чего не коснись, все нужно, — вздохнул старик, опускаясь на узкую лавку. — Многое на исходе. Из медикаментов пара бинтов и осталась, патроны, сам знаешь, как орешки щелкаются, а про еду я просто молчу. У нас двадцать с лишним ртов, и чем их кормить не представляю.

— Тогда еда в приоритете, — кивнул Люгер. — Завтра потратим остатки, а что потом? Золото у нас больше нет и не будет. Стандартные пайки от военных уходят меньше чем за неделю, а вторую просто голодаем. Патронов не то что бы мало, их катастрофически не хватает. С тем что имеем сейчас даже на охоту сходить не можем, я уж не говорю про защиту лагеря. Да и как охотиться, если на нас самих капканы поставили.

— И не говори, весну и лето спокойно прожили, а тут за две недели троих ребят убили, — Палыч глубоко вздохнув доставая из кармана тряпочку и вытирая мокрые глаза. — Жалко вас молодых, все мне как сыновья.

— Понимаю, самому погано, — ответил Люгер. — Двоих охотников ни за что подстрелили, засаду устроили, стреляли в спину. Рыбака нашего, Витька, утопили, твари трусливые.

— Хорошо хоть Сырник выжил, услышал головорезов раньше, чем его увидели и спрятался в высокой траве.

— Молодец, на рожон не полез, а то бы последнего хорошего рыбака лишились. Трусость иногда спасает.

— Все так, сейчас за стены лишний раз боюсь ребят посылать, даже за водой, мало ли эти отморозки засели неподалеку, — Палыч затушил окурок, выкинув в консервную банку, стоящую на лавке. — Их видели на днях. Славка, дозорным стоял на западной вышке, наблюдал вдалеке, как сквозь кусты перебирались. Говорит, что пятерых насчитал, но кажется их все же больше. Не спроста так близко к стенам подходят, я уверен, что они замыслили гадость устроить.

— Уже устроили, троих убили, живых напугали, моральных дух подавили, — скрепя зубами сказал Люгер, круча папиросу в руках. — Рано или поздно, мы встретимся, тогда они за все ответят.

— Я хотел еще кое-что сказать, — признался Палыч, немного помолчав. — Ко всем прочим проблемам добавились еще одни.

— Это какие же?

— Ко мне приходят ребята с жалобами. Говорят, у них пропадают вещи, а именно патроны, разных калибров, ножи и консервы.

— Только крысы нам в лагере не хватало, — покачал головой Люгер. — Скольких обворовали?

— Ко мне семеро подошло, но думаю пострадавших больше.

— Не кажется ли тебе Палыч, что все это неспроста, — после не долгих раздумий произнес Люгер посмотрел на старика в упор. — Эти кражи, нападения и убийства. Нас не трогали пять с половиной месяцев, и вот резко все началось, за пару недель столько событий, это не случайно.

— Не знаю, друг мой, — старик покачал головой, размышляя. — Убийства это одно, а кражи совсем другое. Скорее всего, еду ворует тот, кто не доедает. У нас ведь сейчас паек на человека маленький, вот кто-то и начал с голода таскать у других, не брезгуя и патронами. Давай не будем играть в шпионов и диверсантов, их просто нет в лагере. Я здесь каждому, как тебе верю, правда воришку изловить все же надо.

— А я иначе все вижу, — дослушав старика, ответил Люгер. — Тогда, прошлой весной, мы были сильными, ели досыта и у каждого ворох патрон для своего обреза. Помнишь, как люди Маркграфа, налетели на наши стены, надеясь на легкую победу, и как они обломались, потеряв не мало людей. Вспомни, как мы радовались той свободе что обрели, особенно после указа Монарха оставить нас в покое. Но теперь мы на грани. Все меньше припасов, нам не на что торговать, а впереди зима, к которой мы не готовы. Людей убивают, а ряды наши не восполняются. Я боюсь, что холод и голод в будущем, нам не страшны, мы до них просто не доживем.

— Все сказанное тобой имеет смысл, что очень грустно, если задуматься. Не далеко то время, когда свои стены будем камнями и деревянными копьями защищать, — тяжело вздохнул Палыч. — Нужно было сказать тебе раньше про воровство, извини.

— Нормально, — Люгер покрутил в руке так и не прикуренную сигарету и протянул ее старику. — Забери, я же бросить пытаюсь, неделю назад в боку колоть стало и дышать труднее, а не дымлю и вроде легче.

— Это правильно, — ответил Палыч, аккуратно убирая мятую сигарету в свой портсигар. — А я даже пытаться не буду бросить, пятьдесят четыре года непрерывного курения, это большой срок, я же курю лет так с семи примерно. Как говорила моя мама — все дети букварь прочли, а мой сынок его скурил.

— Я когда-то похожее слышал от своего деда, — Люгер слегка ухмыльнулся, переведя взгляд в ночной лес. — Знаешь, не могу отвязаться от дурного предчувствия что случилось плохое, не мог Филин подвести, такой он человек.

— Успокоиться не можешь? — кряхтя, старик поднялся с лавки, и подошел к Люгеру. — Я уверен, что с нашим другом все в порядке. А ты лучше направь свои мысли на что-то хорошее и позитивное, и не придумывай всякого, чего не знаешь. Если он не придет утром, значит так тому и быть, пойдешь с тем что у тебя есть. Конечно лучше бы тебе со своими парнями выйти пораньше, засветло, и пойти северной тропой, чтобы с этими шакалами не столкнуться случайно.

— Ты прав Палыч, до пристани путь не близкий, и сейчас особенно нужно быть внимательными в пути, вглядываясь в каждый кустик. Пойдем тихо, приключения на задние точки искать не будем. Дойдем до берега, отоваримся на все, и так же по-тихому вернемся обратно.

— Вот и хорошо, — ответил старик, соглашаясь. — Пока будем придерживаться этого плана, а там посмотрим.

Оба ненадолго задумались. Несколько минут простояли молча, вглядываясь в темные очертания леса на десятки метров.

— Иди отдыхать, да и парням своим вели на боковую ложиться, — Палыч достал еще одну папироску и прикурил. — А утром глядишь, и Филин нарисуется.

— Позитивный ты человек, твоими бы устами да мед пить, — Люгер задумался, потирая руки. — А я бы и сам выпил бы какой-нибудь гадости от нервов, да и согреться тоже не мешает.

— Хорошая идея, — оживился старик, улыбаясь другу и почесывая морщинистые руки. — Пойдем, есть у меня одна штука, градусов шестьдесят не меньше, мигом согреет и успокоит.

— Подожди, — Люгер резко остановил старика, начинавшего спускаться по лестнице, схватив за рукав.

— Что такое? — испуганно ответил старик. — Филин идет?

— Не думаю, — тихо произнес Люгер, пристально всматриваясь в темноту, — Я видел тени, только что, думал показалось, но нет. Вот сейчас, видишь справа у леса?

— Куда там, с моим то зрением, — тихо ответил Палыч, потирая глаза пальцами, — Сколько их?

— Четверых насчитал, наверное, наши отморозки вернулись. Близко подошли, совсем страх потеряли.

Силуэты людей на секунду показались и быстро скрылись в ночной чаще. Не прошло и пяти минут как все пространство вокруг лагеря наполнилось пронзительным и звонким свистом. Несколько человек с громким гоготом выскочили из леса, выкрикивая ругань и мать, показывая жесты и быстро удаляясь обратно в лес.

— Они здесь, — закричал дозорный на соседней от Люгера вышке. Молодой человек поднял обрез карабина Мосина, быстро передернул болтовой затвор, и направил оружие в темноту. Не видя цели, не понимая куда и в кого стрелять, дозорный стоял на одном месте, водя обрезом в разные стороны.

Громкий низкий голос, доносимый из леса одним криком, дал команду на огонь, и ночную тишину разорвал залп из нескольких стволов одновременно. Люгер быстро схватил старика, повалив вниз. Пули просвистели в воздухе над головами, а другие врезались в массивные бревна вышки, застревая в ней. Дозорный, стоявший во весь рост, открыл ответный огонь, от волнения его руки тряслись, но он старался как можно скорее дослать патрон и стрелять почти не целясь.

— Пригнись парень, — крикнул Палыч, но из-за шума парень дозорный ничего не слышал. Еще залп, и молодой человек отшатнулся, резко развернувшись назад. Руки дернулись и вытянулись вперед, а обрез карабина вылетел из рук, скользнул по перилам вышки и упал на землю. С глубоким и отчаянным вздохом молодой человек бросился за оружием, но ноги подкосились, и все тело упало на край вышки. Дрожащими руками, он хотел дотянулся до карабина, лежавшее внизу, пытаясь перелезть через бревенчатый борт, не понимая, что может упасть с трехметровой высоты. Еще одна пуля настигла, ударив в спину. Парень замер на секунду, издал жалостливый тихий стон, обмяк, и медленно сполз по бортику.

С других вышек, немедленно открыли ответный огонь, стараясь бить прицельно, экономя патроны, но стрельба быстро прекратилась.

Из леса послышался смех и ликующая злоба.

— Мы вас всех передавим, шавки, — кричал писклявый голос. — Головы отрежем и посадим на пики.

— Сожжём дотла этот курятник, — подхватили другие. — Или рабами сделаем, прислугой, в шахтах пускай гниют, и там все передохнут.

— Заткнулись, — прогремел громогласный низкий голос. — Что Люгер, патронов нет, нечем отплевываться? Можешь не отвечать, знаю, что я прав, ваш ответный обстрел подтвердил. Хочу сказать вам девочки, вам всем конец, теперь мы перещелкаем каждого как орешки. Патронов у нас много, а у вас осталось только что бы застрелиться.

— И на тебя урод найдется, — сквозь зубы, прошипел Люгер, извлекая и кожаной кобуры однозарядный обрез ружья двенадцатого калибра, перезаряжая патронами с крупной дробью. — Давай тварь, еще покричи что бы я прицелился.

— Ну чего замолчали бабы? — продолжал кричать низкий голос. — Ответ будет?

— Я же говорил, у них кишка тонка бодаться с нами, — крикнул писклявый. — Спекся Люгер со своими девочками, и сидят теперь они за стеночками. Дрожат от страха, словно мышки, по кучке навалив в штанишки.

Под одобрительных смех и свист других, писклявым продолжал что-то кричать, но Люгеру это было только на руку. Ориентируясь на звук, он немного поднялся над деревянными перегородками вышки, и не целясь, нажал на спусковой крючок обреза. Сдавленный и истошный крик от боли в мгновение разлетелся по округе. Ликование прекратилось, сменившись руганью и матом. Очередной залп из нескольких видов оружия прошелся по стенам лагеря, и над головами обитателей.

— Уходим, — скомандовал низкий голос. — Бегом обратно в лес.

В зарослях началось движение, бандиты засуетились и через минуту вопли раненого, крики и ругань потихоньку стали угасать, удаляясь в глубь леса, пока совсем не пропали.

Посидев пару минут, Люгер понял, что выждал достаточно. Быстро спустившись вниз, направился к соседней вышке, где лежал труп убитого. Палыч отправился вслед, не поспевая за широким шагом Люгера. Тело уже спустили, и дозорный лежал на земле с открытыми глазами, удивленно и печально смотрящих в ночное небо, а из открытого рта медленно стекала тонкая струйка крови. Его старый обрез карабина Мосина лежал рядом, с открытым, так и не взведенным до конца затвором.

Глядя на столпившихся вокруг людей, освященных факелами, Люгер видел в лицах одновременную скорбь, перемешанную со злостью и страхом. Он и сам чувствовал это. Внутри все кипело, бурлило от ненависти и жажды мщения. Хотелось взять валяющийся на земле обрез, и бежать в лес что бы найти и наказать отморозков.

Молодой человек со светлыми грязными волосами, сидел перед убитым осматривая раны на теле. Расстегнув стеганку, он аккуратно перевернул тело, обнажив окровавленную спину.

— Бес шансов, — дал заключение парень, переворачивая тело обратно. — Спереди от Макарова. Ушла не глубоко, возможно спасли бы. Но в спину попала пуля мощнее, прямо в сердце, наверное, там и осталась.

— Славка, хороший парень, верный, порядочный, честный и добрый. Как несправедлива эта реальность, — Палыч достал платок из кармана и вытер свои глаза, махнул рукой всхлипывая, повернулся в сторону домов и зашагал вперед, — Это мне, старику, давно пора представиться, — кричал он, сокрушаясь. — А он все вас, глупых, к себе забирает.

— Кумай, — произнес Люгер, грустно глядя в спину уходящему старику.

— Да шеф, — произнес молодой человек, осматривавший труп. — Слушаю.

— Тело к стене оттащите, накройте и обложите камнями, за ночь ему ничего не будет, — Люгер замолчал, боль и обида, словно застрявший в горле ком, мешали говорить. — Часовым скажи, чтобы утром на тело посматривали, мало ли птицы налетят. О похоронах Палыч завтра распорядиться, сейчас пусть отдыхает. На прощании со Славкой нас уже не будет, так что ты и Серб, сейчас идёте спать. А завтра, в шесть утра мы должны выйти.

— Понял шеф, — кивнул головой Кумай, поднимаясь с земли и отряхаясь. — Сделаем.

— Люгер, — послышался из темноты грустный голос Палыча. — Мы с тобой хотели посидеть и поговорить, помнишь? Так вот теперь и мне нервы успокоить надо, так что пойдем друг мой, погреемся у огня.

Присев у небольшого костра, на длинной лавочке, и выпив по несколько глотков из горла стеклянной бутылки, оба молча закурили. Просидев пару минут молча, Люгер выкинул огарок папиросы, так и ни разу не затянувшись.

— Нужно срочно все менять, — сказал Люгер, сделав глубокий вдох. — Этот ублюдок из леса прав, нам скоро придет конец, и эти гады об этом позаботятся. Они как волки, чуя раненого зверя, идут вслед, чтобы добить. Я уверен, у них приказ на уничтожение всех, и плевать они хотели на указания Монарха о нашей неприкосновенности. Мы ослаблены, измучены, вечно голодные, не живем, а выживаем, не зная, как прожить следующий день, думая, что кто-нибудь может умереть сегодня. Нас загнали в угол, и отступать нам просто некуда, обложили со всех сторон. Эти твари, как акулы, кружат вокруг, и убивают каждого. Матерые и подготовленные упыри, с хорошим арсеналом и большим боезапасом. А вдобавок еще и крыса завелась, размером с корову, жирная скотина, сдавшая все о нас врагу.

— Что же ты предлагаешь, друг мой? — старик поднял уставшие глаза, и посмотрел в упор на Люгера.

— Если уже некуда отступать, то остается только нападать. — ответил Люгер, сжимая кулаки.

— Я этого и боялся, — покачал сединой Палыч. — Хоть и понимаю, что выбора нам не оставляют.

— Сколько мы еще так за стеной просидим, вернее сказать, сколько нам позволят сидеть.

— Считаешь, что конец уже близок?

— Уверен в этом, — Люгер взглянул на старика, кивнув головой. — Правда до этой ночи еще сомневался. Ты сам слышал, кто мы для них, и что он хотят сделать с нами. Нам ничего не остается, кроме как решительно действовать

— Чем я могу тебе помочь? — спросил старик, глубоко затянувшись папиросой. — Правда ты сам знаешь о всех наших проблемах, так что я не могу дать тебе лишнего бойца или гроздь патронов двенадцатого калибра, у меня их просто нет.

— Ничего этого не нужно, только найди крысу, — ответил Люгер. — Если мы завтра не вернемся, постарайся отыскать эту тварь и наказать, большего не прошу.

— Постараюсь, — немного уныло вздохнул старик. — Хоть и не уверен в существовании подлеца.

— Поверь, предатель есть. Главное будь осторожен и внимательно смотри по сторонам.

— С моим то зрением, только осторожно слушать, — хихикнул старик.

— Найди помощников, — задумчиво добавил Люгер. — Правда теперь и не знаешь кому верить.

— Доверюсь голосу разума, этот друг меня еще не подводил, — улыбнулся приятелю Палыч, но резко изменился в лице. — Люгер, пожалуйста, не натвори глупостей.

— Глупостей не обещаю, но проблем неприятелю по возможности устрою.

— Как раз этого я и боюсь, — покачал головой старик. — Лучше придерживайся нашего плана.

— Посмотрим, — ответил Люгер, соскочив с лавки и отряхнувшись направился к своему дому. — Не пробрали меня твои шестьдесят градусов, не успокоили, но может хоть поспать получится.

— Отдыхай, — тихо произнес Палыч, вслед уходящему другу, перекрестив его бледной, трясущейся рукой. — Все проблемы подождут до завтра.

3.

Тяжелые и мрачные мысли не оставляли всю ночь, мучали и терзали. Произошедшее на кануне не давало покоя, и воспоминания раз за разом прокручивались в голове. Люгер не смог заснуть, дождавшись первого утреннего света, ворвавшегося в маленькую комнатку с низким потолком, через узкое не плотно закрытое окно, прикрытое старой серой тканью.

Лежа неподвижно, на маленьком соломенном ватнике, под старой медвежьей шкурой, Люгер неотрывно смотрел в одну точку на стене следя за маленьким пауком, медленно ползущим вверх по паутине. Слышал, как скребется легкий ветер, раздувая кусок оконной ткани, наполняя комнату свежим и бодрящим воздухом, а также шум и крики людей в голове.

Большое серое полотно, закрывающее