Они с Ренн отошли на почтительное расстояние от Логова и сели, скрестив ноги, на землю.
Ждать долго не пришлось. Волк вышел из Логова, в зубах он нес маленький вертлявый комочек шерсти. Виляя хвостом, он подошел к Тораку и положил перед ним свой комочек.
Торак попытался улыбнуться, но помешали переполнявшие его чувства.
Детенышу было около месяца. Он был упитанный и пушистый и еще не очень уверенно держался на коротких лапках. Уши у него еще не развернулись, а глаза цвета голубого сланца были мутноватыми, и он никак не мог их сфокусировать. Однако он был любопытен и бесстрашно пошел к Тораку, в точности как его отец, когда был волчонком.
Торак тихонько заскулил и протянул руку, чтобы волчонок ее понюхал. Волчонок тявкнул, завилял коротким хвостом и попытался цапнуть за большой палец. Торак взял его на руки и уткнулся носом ему в живот. Волчонок колотил его маленькими аккуратными лапками по голове и цеплялся за волосы острыми, как ежевичные колючки, когтями. Торак поставил его на землю, и он быстро засеменил к отцу.
Волчица подняла морду и заскулила. Из Логова появились еще двое волчат, они подбежали к матери и принялись, попискивая, тыкаться ей в морду. Один волчонок был черным, с зелеными, как у матери, глазами, а второй серым, как Волк, только ушки были бурыми. Волчата тряслись от возбуждения и восторга перед этим новым, удивительным миром.
Рип и Рек слетели на землю, два волчонка пустились наутек, а их сестра начала охотиться. Вороны ходили кругами, делая вид, что ничего не замечают. Они позволили волчатам подкрасться совсем близко, а потом взлетели с хриплым вороньим смехом.
Торак наблюдал за тем, как Ренн, лежа на боку, водит по земле палочкой, играя с серыми волчатами, а черный тем временем незаметно подкрался к ее ногам и принялся грызть башмаки.
Торак посмотрел на Волка. Тот стоял и гордо помахивал хвостом.
«Спасибо», — сказал он по-волчьи, потом повернулся к Ренн и спросил: — Ты понимаешь, что это значит?
Ренн улыбнулась:
— Ну, я думаю, это значит, что Волк нашел себе подругу.
Торак рассмеялся:
— Да, но это значит гораздо больше. Сегодня день, когда волчата впервые вышли из Логова. Для волков это самый важный день, потому что в этот день они знакомятся со своей стаей.
Он обвел рукой Волка, его подругу, волчат, Ренн и себя.
— И мы — их стая.
— Фин-Кединн положил весло поперек лодки и повернулся к Тораку.
— Когда я был молод, я путешествовал на Далекий Север и охотился там с племенем Песца. Однажды ночью мы увидели в небе свет. Я сказал: «Смотрите, это Изначальное Древо». Песцы надо мной посмеялись. Они сказали: «Это не дерево, это костры, которые разводят наши мертвые, чтобы согреться». Потом, когда я был на Озере Топора, Выдры сказали мне, что эти огни — великие тростниковые заросли, где живут души их предков. — Фин-Кединн немного помолчал и спросил: — Кто из них прав?
Торак тряхнул головой.
Фин-Кединн снова взялся за весло.
— Нет никакой уверенности, Торак. Раньше или позже у тебя хватит смелости признать это.
В Лесу снова воцарился мир, но что-то заставляло Волка бежать туда, где Большой Бесхвостый дрался с Укушенным. Добежав до места, они перешли на шаг.
С неба на спящие деревья смотрел Яркий Белый Глаз, а в воздухе еще не рассеялся гнев Громовника.
Громовник был большой загадкой. Когда Волк был детенышем, Громовник заставил его оставить Большого Бесхвостого и уйти на Гору. Позже, когда Волк убежал, Громовник на него разозлился. Потом простил, но запретил возвращаться на Гору. Все это было очень странно. Но с другой стороны, Громовник был самцом и самкой одновременно, он был и охотником, и добычей. Ни один волк не сможет понять такое существо.
Волк привык ненавидеть то, чего не понимает, но теперь он знал, что есть то, что ему не дано понять. Ему было не дано понять Громовника. И Большого Бесхвостого. Большой Бесхвостый не был волком, и все-таки он был Братом Волка. Просто был, и все.
Так они сидели, обнявшись, и тут у Торака на бедре загудел рожок с целебными травами. Он поднял голову и увидел Волка. Волк стоял между Великим Тисом и Великим Дубом, и его глаза светились янтарным светом провожатого.
«Берегись, — сказал он Тораку. — Он идет...»
Амулет был из зеленого камня, он был очень гладкий и красивый. Фин-Кединн сделал его, когда научил ее стрелять из лука. Воспоминание о дяде озарило окружавший Ренн мрак. Она не умрет неотомщенной. Когда Фин-Кединн обо всем узнает, Тиацци придется оглядываться на каждом шагу. В гневе вождь Воронов был пострашнее любого Пожирателя Душ. Ренн представила изборожденное морщинами суровое, словно высеченное из песчаника лицо дяди, вспомнила леденящий взгляд его голубых глаз и расправила плечи.
Фин-Кединн говорил, что самое ценное, что есть у охотника, — это не кремень и не его оружие, а то, что у него в голове.
— Сердце Леса никогда не давало своего согласия, — ответила раскрашенная маска. — Вождь Воронов хотел поменять закон. Никто не вправе изменять закон племен.
— Кроме тебя, — вставил Торак.
— Молчи! — прошипела вождь Лесной Лошади.
Торак вскинул голову и зло посмотрел на Тиацци:
— Ты нарушаешь закон племен, когда пожелаешь. Да, Тиацци?
Все удивленно посмотрели на колдуна.
— Ты нарушил его, когда убивал охотников, — продолжил Торак. — Когда убил моего отца. Убил моего со...
— Молчать! — заорала вождь Лесной Лошади. — Как ты смеешь обвинять нашего колдуна!
— Он не ваш колдун, — ответил Торак, поднимаясь на ноги. — Он — Пожиратель Душ.
Из толпы донеслись гневные возгласы, но Тиацци торжествовал:
— Этими словами он сам себя изобличает!
— Да что с вами со всеми такое! — возвысил голос Торак.
Зашумели листья деревьев, замерцало пламя факелов, даже вождь племени Лесной Лошади отступила.
Со своими сверкающими глазами и шрамом на груди Торак выглядел устрашающе, в точности так, как говорил о нем Тиацци.
— Вы что, думать разучились? — проревел он, обращаясь к толпе. — Вас совсем не удивляет то, что ваш новый колдун вдруг стал таким воинственным? Разве вы не видите, что он не один из вас?
Ренн никогда не видела, чтобы Торак был настолько зол. Его гнев был как леденящая ярость белого медведя, и это ее пугало. И остальных тоже пугало.
Смех Тиацци сбил этот страх.
— Видите? Он в отчаянии! Он знает, что обречен!
По толпе прокатилась волна облегчения. Колдун вернул всем уверенность.
Волк подбирался к незубрам с наветренной стороны, чего никогда бы раньше не сделал, но в этот раз он хотел, чтобы они его почуяли.
Самка почуяла его и повернулась. Волк пригнул голову, чтобы она поняла — он на охоте. Самка тревожно фыркнула и ударила по земле копытом. Волк пошел вперед. Самка двинулась навстречу. Волк ловко увернулся и побежал дразнить самца. Самец бросился в атаку. Волк отскочил, и рога самца пронзили воздух всего в волоске от него.
Это было весело.
Но Волк все еще был рядом. Он посмотрел на Торака: в его янтарных глазах светился ясный свет провожатого.
«Не ходи дальше».
«Я должен».
«Это плохо».
«Знаю. Я должен».
Солнце опустилось ниже, деревья обступали со всех сторон. Река исчезла, но Торак слышал, как она течет под землей, а потом и ее голос затих. У него за спиной покатился камешек, а когда он остановился, снова, как нечто живое, нахлынула тишина.
Торак вышел в долину лошадей.
Волк поднял голову.
«Пойдем дальше?»
«Я должен, — сказал ему Торак. — Ты — нет. Опасно».
«Если ты должен — я должен».
Они вошли в мерцающие тени.
— Благородные Олени никогда не сражаются, — сказала Дюррайн, ее глаза цвета букового ореха пронзали души Ренн насквозь. — Я вижу, у тебя есть небольшой дар к колдовству, но в Сердце Леса ты бессильна. Ты не колдунья.
Она была права.
Пришел черед Торака заступиться за подругу.
— Ты ничего про Ренн не знаешь. Прошлым летом ее видения предупредили нас о наводнении. Она спасла все племена.
— Неужели? — насмешливо переспросила Дюррайн.
Торак вскинул голову:
— Мы теряем время. Ты сказала, что наши поиски подошли к концу. Ты знаешь, где Повелитель Дубов?
— В Сердце Леса нет никаких Повелителей Дубов.
— Ты ошибаешься, — сказал Торак. — Его следы привели нас сюда. Он идет на юг.
— Если бы в Сердце Леса появился Пожиратель Душ, Благородные Олени знали бы об этом.
— В прошлый раз вы не знали, — напомнила Ренн. — Хромой странник прожил с вами все лето, а вы даже не поняли, кем он был на самом деле.
Услышав такое, сидевшие у костра Олени недовольно забормотали, а Дюррайн поджала губы.
— Ваши поиски подошли к концу. Сегодня ночью мы будем молиться. А завтра отведем вас обратно в Открытый Лес.
— Нет! — хором крикнули Торак и Ренн.
— Вы не понимаете, во что ввязываетесь, — сказала Дюррайн. — В Сердце Леса идет война!
— Но вы никогда не сражаетесь, — возразила Ренн, — и, значит, вас это не касается.
— Это касается всех нас, — сказала Дюррайн. — Война отгоняет Великий Дух, а без него в Лес приходят болезни, и он чахнет. Уверена, даже в Открытом Лесу об этом знают.
— Нет, мы слишком темные, — сказала Ренн. — Почему бы тебе нас не просветить?